Текст книги "Серебряный шпиль (ЛП)"
Автор книги: Роберт Голдсборо
Жанр:
Классические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Роберт Голдсобо.Серебяный шпиль
SILVER SPIRE 1992
© Перевод. Г.Б.Косов, 1997
Глава 1
Изрыгнув баритоном два гудка, паром «Сэмуэль Ньюхаус» неторопливо отвалил от причала южного терминала и вверил свою судьбу соленым морским просторам. Был разгар дня, и на огромном судне находилось не более пары десятков пассажиров. Одни читали, другие дремали, остальные безуспешно пытались устроиться поудобнее на узких пластиковых стульях.
Внутреннее помещение парома радовало глаз не больше, чем интерьер пакгауза, и после пяти минут тщетных попыток найти укромный уголок я вышел на небольшую носовую палубу, подставив лицо легкому майскому бризу. Статуя Свободы и остров Эллис (самая свежая приманка для туристов) остались справа, или, если использовать терминологию морского волка, по правому борту. Над проливом протянулись изящные конструкции моста Веррацано, а прямо по курсу сквозь дымку нью-йоркской гавани едва виднелись невысокие зеленые холмы Стейтен-Айленда.
Этим утром, сидя за столом в кухне сложенного из бурого известняка дома Ниро Вулфа на Западной Тридцать пятой улице, я жадно поглощал пшеничные булочки, читал «Таймс» и предавался воспоминаниям о своем последнем посещении Стейтен-Айленда, который подавляющее большинство ньюйоркцев вообще не воспринимают как часть своего города. Это случилось почти десять лет тому назад, когда Вулф имел дело с чрезвычайно самоуверенным и надменным любителем живописи, из собрания которого похитили бесценное полотно Сезанна, подменив его вполне приличной, но не первоклассной копией.
Все улики поначалу указывали на своенравную и временами вороватую горничную коллекционера, но в конце концов оказалось, что подмена была совершена парнем, прикинувшимся служащим газовой компании и явившимся в дом якобы для поиска утечки на линии. Так или иначе, но благодаря могучему интеллекту Вулфа и выносливости моих нижних конечностей бывший студент факультета изящных искусств, полицейское досье которого оказалось длиннее, чем пальцы карманника, был изобличен, Сезанн водворился на свое место, а наш банковский счет получил приличное и столь необходимое вливание.
На сей раз я отправился в муниципальный район Ричмонд по делу, которое как я, так и Вулф считали гораздо более важным. Однако я сильно забегаю вперед, поэтому лучше будет начать с того, с чего следует—а именно с самого начала.
Начало же событиям было положено дождливым майским утром. Для тех, кто обожает детали, сообщу: это был четверг. Вулф находился наверху, ухаживая за своими бесценными орхидеями. Как известно, он предается этому священнодействию ежедневно с девяти до одиннадцати часов утром и с четырех до шести после полудня. Я же, сидя за письменным столом в рабочем кабинете, исполнял свою святую обязанность – вносил в компьютер сведения о появлении новых цветочных почек.
Звонок у дверей раздался в десять пятнадцать. Наиболее ценный игрок нашей команды – шеф-повар Фриц Бреннер отсутствовал (он отправился за провизией, чтобы позже превратить ее в первоклассные яства), и я снизошел до того, что прошел в прихожую и посмотрел в стекло входной двери. Оно, к вашему сведению, прозрачно только с внутренней стороны. У стоящего на ступенях посетителя были вздернутые плечи и грудь бочкой. В своей черной в тонкую полоску тройке он походил на банкира, которого против его воли принуждают предоставить кредит, или на человека, страдающего от избытка газов в кишечнике. Однако он в любом случае не смахивал на вооруженного головореза, и я распахнул дверь.
– Доброе утро, – со смаком начал я. – У нас уже имеется полный комплект Британской энциклопедии и мы подписаны не менее чем на одиннадцать журналов – если желаете, я продемонстрирую вам список. Кроме того, все проживающие в этом доме застрахованы, их не интересуют новейшие пылесосы, наборы щеток из натурального конского волоса или кухонные комбайны. Теперь говорите, чем мы можем оказаться полезны друг другу.
В ответ на все мои старания его губы даже не дрогнули.
– Я явился, чтобы получить совет от Ниро Вулфа, – мрачно промолвил смахивающий на банкира тип. – Могу ли я предположить, что вы – Арчи Гудвин, его помощник?
– Предполагайте на здоровье, – сказал я. – Но прежде чем наша беседа продвинется хотя бы еще на один шаг, я должен предупредить вас, что мистер Вулф не встречается ни с кем – подчеркиваю – ни с кем! – без предварительной договоренности. Будучи хранителем календаря и осуществляя учет всех его встреч, я абсолютно убежден в том, что вы не условливались о визите. Не так ли?
– Верно. Я понимаю, что рисковал быть не принятым, явившись сюда без предварительного телефонного звонка. Неужели я избрал неверный путь, подумав, что вы, мистер Гудвин, могли бы выслушать мое ходатайство и решить, не несет ли оно в себе нечто такое, что заслуживает внимания мистера Вулфа?
– Слишком много слов, но я привык к их избытку, общаясь со своим работодателем. Скажу так: я вас выслушаю, если вы обещаете не употреблять чрезмерное количество многосложных выражений вроде «ходатайств». Само собой, никаких гарантий я вам дать не могу.
– Хорошо, никаких гарантий, – согласился банкир с каменным лицом игрока в покер.
– И еще, – сказал я, прислонясь к дверному косяку, – думаю, не ошибусь, если предположу, что родители дали вам какое-то имя...
– Что? Ах да, конечно, – с огромным усилием он выдавил некоторое подобие улыбки. (Все же его мучают газы, решил я.) – Простите изъян в моих манерах. Меня зовут Ллойд Морган и я один из ближайших соратников Преподобного Барнаби Бэя.
– Это тот Бэй, который, как мне доводилось читать, служит в устраивающей телевизионные шоу большой церкви на Стейтен-Айленде?
– Храм с Серебряным Шпилем, – произнес Морган. Он подчеркивал все слова так, будто каждое само по себе являлось святыней. – Мы считаем, что наши службы подаются по телевидению с большим вкусом.
– Так или иначе, но мы толкуем об одном и том же заведении, – сказал я, сопровождая Моргана через прихожую в кабинет.
Жестом пригласив его сесть в красное кожаное кресло у стола Вулфа, я проскользнул на место за своим столом и, повернувшись к посетителю лицом, пояснил:
– Мистер Вулф развлекается наверху со своими орхидеями и не появится здесь до одиннадцати. Вам не с кем делить мое внимание. Итак, в чем суть проблемы?
Морган изучил хорошо ухоженные ногти на своих толстых пальцах, затем вздохнул, что, видимо, должно было выражать напряженную работу мысли, и поднял на меня глаза.
– Во-первых, Барни – святой отец Бэй хочет, чтобы коллеги называли его именно так, – знает о том. что я здесь, хотя и не полностью одобряет мой визит. Он считает, что я напрасно беспокоюсь. Его точные слова были: «...склонен излишне волноваться», – воинственным тоном произнес Морган. – Не знаю, склонен или нет, но я настоял на том, что нам необходима помощь извне, и рассказал ему про Ниро Вулфа, о существовании которого Бэй ничего не знал.
– Бедняга, очевидно, пребывает в полной изоляции от общества, – не преминул заметить я. – О Ниро Вулфе слышали все, включая, наверное, шерпов-проводников на горе Эверест.
Итак, я немного повеселился, зная, что бедолага не осмелится лезть в бутылку. Он действительно не осмелился. По правде говоря, выражение его круглого румяного лица ничуть не изменилось. Точнее будет сказать, что его физиономия, как и прежде, не выражала ровным счетом ничего. Ни радости, ни печали, ни осуждения – ничего.
– Барни трудится с нечеловеческим напряжением, – продолжил как ни в чем не бывало Морган, защищая своего босса. (Я всегда ценю преданность, и он заработал несколько очков в свою пользу.) – Создается впечатление, что у него расписано каждое мгновение: выступление на церковном совете в Нью-арке, благотворительный ужин в пользу ночлежки для бездомных в Бронксе, завтрак с молитвой у мэра в Манхэттене. Боюсь лишь, что он уделяет слишком мало внимания прессе, а это ему не помешало бы.
– Это никому из нас не помешало бы, – глубокомысленно заметил я. Мне нравился Морган, правда, еще не до конца. – Теперь, когда мы по некоторым вопросам достигли полного согласия, не пора ли вам сообщить мне, чем Ниро Вулф может помочь вам и вашему добрейшему Преподобному?
Морган, уже успевший отклонить мое предложение выпить кофе, расслабился настолько, что позволил себе расстегнуть пиджак. Это, согласитесь, указывало на существенный прогресс. Затем он откашлялся, прочищая горло, что говорило, в свою очередь, о том, что некоторая напряженность все же пока имела место.
– Мистер Гудвин, могу ли я рассчитывать на то, что содержание нашей беседы останется абсолютно конфиденциальным?
– Можете, если не было совершено преступление. В противном случае я как частный детектив, получивший лицензию независимого штата Нью-Йорк, буду обязан сообщить об указанном преступлении. У меня не останется иного выбора.
Конечно, в моей практике было несколько случаев – скажем, совсем немного, – когда я позволял себе некоторые вольности в отношении именно этого требования закона.
Морган, видимо, желая продемонстрировать свое превосходство, вздернул подбородок и заявил:
– Пока подлинное преступление не совершилось. Но мы – по крайней мере некоторые из нас – убеждены, что оно должно произойти.
– Я так и понял. Продолжайте. Он вновь прочистил горло.
– Вам, естественно, никогда не приходилось принимать участия в наших молитвах?
– Никогда, – отрезал я улыбаясь, хотя и был несколько раздражен словом «естественно». Однако осуждающий тон его слов в целом забавлял.
– Что же, – продолжил он с оттенком презрения, – в таком случае вы скорее всего не знаете, что каждое воскресенье у нас на трех утренних службах и одной вечерней бывает в общей сложности примерно двенадцать тысяч человек.
– Весьма впечатляюще. Однако, насколько я понимаю, кто-то из этих двенадцати тысяч заставляет нервничать вас и вашего предводителя?
– Почему вы так думаете?
– Отдайте должное моей сообразительности, – ответил я, пожимая плечами. – Послушайте, вот уже минут пять мы топчемся друг против друга, как два сверхосторожных боксера полусреднего веса в первом раунде. Я мог бы, конечно, потратить еще пару часов на то, чтобы угадать, в чем суть вашего дела, но делать этого я не буду. У меня есть другие дела, за которые мне платят. Поэтому я предлагаю вам выложить все, чтобы я мог уяснить проблему и вернуться к своему обычному образу жизни.
Хорошо, – несколько придушенно выдавил Морган, – мне просто трудно говорить на эту тему. Дело в том, что уже шесть воскресений подряд мы обнаруживаем в наших дарственных сумах записки весьма неприятного содержания. Все они направлены против Барни.
– Прошу извинить мое невежество, но что такое «дарственные сумы»?
Он снова снисходительно фыркнул.
– Уверен, вам известно, что в церквах посылают по рядам молящихся специальные блюда для сбора средств, или, если хотите, даров. Но в некоторых храмах, и в том числе в нашем, для этой цели используются матерчатые или кожаные сумки примерно такой глубины, – он на фут развел руки. – С одной стороны, это позволяет вам хранить сумму взноса наличными в тайне, и с другой – в больших храмах, подобных нашему, блюда быстро переполнялись бы, будь их хоть двадцать штук. Сума более вместительна, нежели блюдо.
– Понятно. Так что же начертано в этих крайне неприятных записках?
Морган посмотрел на меня с таким видом, будто его скрутила очередная кишечная колика.
– Я принес их с собой.
Вздохнув, он запустил руку во внутренний карман пиджака и извлек оттуда пачку листков, сколотых канцелярской скрепкой. Несколько секунд он внимательно смотрел на меня, видимо, размышляя, заслуживаю ли я доверия. Очевидно, я все же выдержал экзамен с минимальным проходным баллом, так как он передал мне листки. Морган расставался с ними с видом вдовицы, отдающей грабителю только что полученную пенсию.
– Как я уже успел заметить, здесь шесть записок, – пояснил он. – Я расположил их по времени поступления.
Я снял скрепку, удерживая листочки за самый край, чтобы не добавить отпечатков своих пальцев к паре десятков оттисков, уже имеющихся на них. Все листки были одного размера – шесть на девять дюймов – и были вырваны, судя по всему, из одного блокнота. На каждом из них черным фломастером большими печатными буквами было написано (воспроизвожу по порядку):
Преподобный Бэй: грешников преследует зло, а праведникам воздается добро (притчи 13:21).
Преподобный Бэй: отмойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей моих; перестаньте делать зло (Исайя 1:1).
Преподобный Бэй: жало же смерти – грех; а сила греха – закон (1-е коринфянам).
Преподобный Бэй: лучше ходить в дом плача по умершим, нежели ходить в дом пира; ибо таков конец всякого человека, и живой приложит это к своему сердцу (Екклесиаст 7:2).
Преподобный Бэй: а священнику Авиафару царь сказал... ты достоин смерти... (3-я Царств 2:2).
Преподобный Бэй: вспомни, что ты принял и слышал, и храни, и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то я найду на тебя как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя (Откровение 3:3).
– Звучит довольно зловеще, – заметил я. – И часто ваш мистер Бэй получает подобные послания?
– Преподобный Бэй никогда не получал ничего похожего, – проговорил он, пожав плечами с оскорбленным видом. – Конечно, время от времени мы обнаруживаем в сумах записки, в которых выражается недовольство – весьма мягкое, впрочем – какими-то пассажами в проповеди или деталями службы, что вполне нормально для храма столь грандиозного, как наш. Но такое...
– Что сам Бэй думает по поводу этих записок? – Он проявляет полнейшее безразличие, – раздраженно произнес Морган, – считает это, говоря его словами, деянием какой-то «заблудшей души».
– Вы явно не согласны с ним, иначе бы не пришли.
– Мистер Гудвин, Мы имеем дело с психопатом, и, по моему мнению, очень опасным.
– Возможно, вы и правы, – согласился я. – Однако вы утверждаете, что записки поступают в течение шести недель. Неужели уже к третьему воскресенью ни вы, ни кто-то другой в храме ничего не заподозрили и не стали более внимательно следить за сбором подаяний?
Лицо Моргана залилось краской.
– Нам, конечно, следовало сделать это. Но мы – Барни, я и все остальные – поначалу решили, что это дело рук какого-нибудь не совсем нормального человека, находящегося в Нью-Йорке проездом. У нас постоянно бывают посетители из других мест. Они приходят один-два раза и затем исчезают.
– Имеет ли Бэй врагов? Есть ли у него тайны, чреватые угрозой шантажа?
Ллойд Морган яростно закрутил головой.
– Нет, сэр. И я обязан сообщить вам, что возмущен подобным предположением.
– Минуточку, минуточку. Успокойтесь. Вы явились сюда без всякого предупреждения, – поспешил подчеркнуть я, – чтобы найти помощь. Никто не волочил вас силком. Если вы и далее намерены возмущаться, то вам лучше делать это на свежем воздухе. У вас для этого занятия будет масса времени по дороге домой на Стейтен-Айленд.
Из его шин разом вышел весь воздух. Он прикусил нижнюю губу и, слегка вздохнув, сказал:
– Простите меня великодушно. Последние дни мы все находимся в состоянии стресса, что дает о себе знать. Что же касается вашего вопроса о врагах, то я таковых не знаю и ни разу не слышал, чтобы Барни о них упоминал. Конечно, в Нью-Йорке есть священнослужители, которые завидуют нашему успеху. Но я не могу допустить даже мысли о том, что один из них способен стать на столь презренный путь.
– Понятно. Не могли бы вы теперь охарактеризовать вашу паству.
Морган откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову, что свидетельствовало о том, что я получу более пространный ответ, чем мне бы хотелось.
– Мистер Гудвин, члены нашей общины, или, как вы выразились, наша паства, являются достойными представителями общества. Из двенадцати с лишним тысяч человек более половины моложе тридцати пяти лет и сорок четыре процента не замужем или не женаты. Вы, вероятно, будете изумлены, услышав, что почти четыре тысячи прихожан живут на Манхэттене – главным образом в Гринвич-Виллидже, Ист-Виллидже и в Сохо. И несколько сотен из них еженедельно приплывают к нам на пароме. Могли бы вы себе представить подобное?
– Никогда, – торжественно заверил я.
Мой ответ вызвал у него улыбку, которую Вулф не преминул бы назвать самодовольной.
– Я так и думал, – удовлетворенно пророкотал он, и я почему-то испытал сильнейшее желание поскорее проводить его до дверей.
– Не пытались ли вы начать внутреннее расследование и не пробовали по крайней мере выяснить, где может сидеть автор записок?
– Нет. Как я уже говорил, мы надеялись, что все закончится само собой...
– Как правило, такие дела сами не прекращаются. А как насчет полиции?
Морган содрогнулся, и я увидел, как на его высоком челе выступили капельки пота.
– Относясь к властям со всем уважением, мы тем не менее склонны обратиться к ним лишь в самом крайнем случае. Как вам, возможно, известно, последние годы были нелегкими для находящихся на виду приходов, и в первую очередь для тех, чьи службы транслируются по телевидению. Я ни на секунду не хочу сравнивать наш храм с теми евангелистами, о которых вы то и дело находите упоминания в средствах массовой информации. Но факт остается фактом из-за таких, как они, из-за их скверной репутации мы с большим предубеждением относимся к газетным сенсациям. Нас беспокоит то, что наше обращение к властям неизбежно привлечет внимание прессы. Теперь вы понимаете, почему я просил, чтобы содержание нашей беседы оставалось конфиденциальным?
– Понимаю. Но если ситуация настолько тревожна, как вы считаете, обращение в полицию было бы вполне оправданно.
– В конечном итоге я не исключаю участия полиции, – кивнул Морган. – Но для начала мы – Барни, я и остальные руководители – решили прибегнуть к альтернативным вариантам.
– Хорошо. Но остается еще пара вещей, о которых вам следовало бы знать. Во-первых, услуги мистера Вулфа обходятся недешево и...
– Мы выражаем готовность удовлетворить все требования, за исключением наиболее эксцентричных.
Следует отдать должное этому типу. Он сумел поднять напыщенность до уровня искусства.
– Вы можете найти требования мистера Вулфа эксцентричными, – возразил я. – Но это еще не все. Во-вторых, и вы должны это как следует усвоить, он не является большим поклонником всякого рода организованной религии независимо от того, кто выступает организатором. Кроме того, я хочу предупредить что ни в коем случае не вступайте с ним в состязания по цитированию Библии. Он знает священную книгу лучше, чем я результаты своей любимой бейсбольной команды – «Мете», к вашему сведению – по итогам прошлого сезона. А я, разбуди меня среди ночи, могу привести очки по результатам каждого тура.
Морган, промокнув платком капли пота на лбу, сказал:
– Итак, если я правильно понял, вы советуете нам обратиться за помощью в другое место?
– Вовсе не обязательно. Но я считал, что вы должны точно знать, как лежат карты. Честно говоря, я не вижу у вас козырей. Но как бы то ни было, мистер Вулф появится в кабинете через двенадцать минут, и я обговорю с ним ваше дело. Как я смогу с вами связаться?
Морган запустил пальцы в нагрудный карман пиджака и, немного там покопавшись, вытянул визитную карточку, с большим вкусом оформленную: в центре цветным шрифтом было напечатано его имя, в левом нижнем углу название церкви, а в правом – номер телефона.
– Просто так, для справки, какова ваша роль в храме?
– Я бизнес-менеджер, – немного презрительно фыркнул он. – Решаю «внутренние» проблемы, в то время как Барни, естественно, «внешние». Он, как и должно быть, наша самая яркая звезда. Барни выступает с проповедями практически каждое воскресенье, это его видит на экране наша телевизионная аудитория. Я же всего-навсего перебираю бумаги в кабинете, – закончил он со скромной улыбкой. Ему страшно хотелось выглядеть скромным.
– И еще, – сказал я, – мне хотелось бы оставить у себя записки, чтобы продемонстрировать их мистеру Вулфу. Они могут подхлестнуть его интерес. Обещаю вернуть их в целости и сохранности независимо от того, согласится мистер Вулф принять дело или нет.
Морган с сомнением посмотрел на листки и пожал плечами.
– Я, по правде говоря, не намеревался их оставлять. Что же я согласен, если вы обещаете, что я получу их назад.
– Обещаю. Может быть, вам нужна расписка?
– Не надо. Вашего слова, мистер Гудвин, более чем достаточно, – сказал он довольно фальшивым тоном.
– Прекрасно. Пока это все, что мне надо, – произнес я, поднимаясь с кресла.
Он тоже встал с не очень уверенным видом.
– Когда я получу от вас известия?
– Сегодня. Надеюсь, вы будете на рабочем месте?
Он затратил не менее тридцати слов, чтобы заверить меня, что будет в своем кабинете, и я максимально вежливо выпроводил его, уверяя в свою очередь, что непременно позвоню до конца рабочего дня. По моему мнению, было крайне мало шансов, что Вулф снизойдет принять Моргана и Бэя в качестве своих клиентов. Как я без лишних экивоков заявил Моргану, вероятность того, что Вулф согласится работать на церковь, примерно равна вероятности откомандирования Фрица в ближайшую харчевню за полуфунтовым бифштексом на ужин. Однако у меня для толстяка был заготовлен один весьма существенный довод: наш всемогущий банковский счет нуждался в серьезной подпитке.