Текст книги "Возвышение короля"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

– Решимость, – повторила Кэтти–бри. – Наш маленький Реджис сильно вырос.

– Он сражается изумительно, – согласился Дзирт.

Последовала серия колющих ударов клинком и размашистых выпадов топором. Всякий раз, когда Бренор пытался щитом сбить противника с ног, Реджис мгновенно отступал. Дворф явно был удивлен, и даже при свете костра видно было, что он разозлился; из–под усов блестели оскаленные в зловещей ухмылке зубы. Он не ожидал ничего подобного, потому что помнил Реджиса – нет, Пузана. Но это существо, с которым он дрался, Паук Паррафин, было ему неизвестно.

Но все же и сам он оставался Бренором Боевым Молотом, который некогда занимал Трон дворфских богов, который купался в свете Морадина, слышал шепот Думатойна, омылся в крови Клангеддина Сребробородого. Он так и не нашел способа подступиться к Реджису, но и хафлинг не отыскал щели в искусной обороне дворфа, не смог заставить его потерять равновесие.

Затем противники очутились совсем близко друг к другу. Дворф делал короткие взмахи топором, Реджис тыкал рапирой в поисках подходящей возможности.

Бренор выставил перед собой руку со щитом, однако Реджис отступил в сторону. Сверкнул топор Бренора, но хафлинг, в свою очередь, выставил кинжал под нужным углом, чтобы парировать выпад.

На сей раз Реджис выступил вперед и сделал колющий выпад, но Бренор со своим топором оказался быстрее и отклонил оружие противника в сторону.

Хафлинг движением запястья перевернул рапиру, а Бренор развернул топор; сверкал металл, летели искры, так что трудно уже было разобрать, где чей клинок.

– Осторожнее, – прошептал Дзирт, потому что эти двое схватились по–настоящему, стараясь выбить друг у друга оружие…

Рапира высвободилась слишком быстро, так что ни один, ни второй не успели вовремя отреагировать, и Реджис подался вперед, а клинок его угрожающе сверкнул.

Бренор вскрикнул и отступил.

– Реджис! – воскликнула Кэтти–бри. Рапира задела горло дворфа, струйка крови текла по шее Бренора и исчезала за металлическим краем нагрудной пластины.

– Ах ты крысеныш! – взвыл Бренор и прыгнул вперед, выставив щит и яростно размахивая топором.

Реджис точным движением отразил выпад щита, который должен был сбить его с ног, и, по инерции шагнув назад, избежал столкновения.

Но Бренор не отступал. Он был в ярости, ревел и выкрикивал проклятия, и вот уже навис над Реджисом, словно орел, падающий с неба на беззащитного кролика.

Кэтти–бри ахнула, Дзирт нахмурился. Оба подумали, что сейчас их маленького друга–хафлинга разрубят на кусочки.

Бренор тоже так думал, это видно было по выражению его лица. Но внезапно Реджис исчез, просто растворился в воздухе, ушел в иное измерение. Дворф рубил пустоту.

– Ага! – воскликнул хафлинг и хлопнул Бренора по заднице плоской стороной клинка. – Побе…

Но он не успел договорить, потому что Бренор резко развернулся и заорал:

– Трюками балуемся?

Дворф молниеносно сунул руку за щит, достал кружку с элем и вылил пенистое содержимое прямо в лицо Реджису.

А затем устремился на него, словно бык. На сей раз удар щита попал в цель, и хафлинг отлетел в сторону.

– Ба, я все же попорчу тебе шкуру, Пузан! – воскликнул дворф, бросаясь следом за хафлингом, которого только что превратил в «живой снаряд».

Реджис явно испугался и даже вскрикнул. Он резко выставил перед собой руку с кинжалом, но зачем – этого остальные не поняли.

Бренор сразу же остановился, рухнул навзничь, выронил топор и схватился за горло.

А над ним навис призрак, который затягивал вокруг его шеи змею–удавку.

– Реджис! – одновременно выкрикнули Кэтти–бри и Дзирт.

Хафлинг, очевидно, понял, что перегнул палку: он прыгнул к Бренору, ткнул кинжалом в лицо призрачного убийцы, и тот исчез в клубах дыма. Дворф судорожно втянул ртом воздух и снова рухнул на спину.

– О, ты мне за это заплатишь, – спустя несколько секунд пообещал Бренор, медленно принимая сидячее положение. Затем начал подниматься, не сводя с хафлинга тяжелого взгляда.

Реджис не желал больше иметь с ним дела. По крайней мере в тот момент. С пронзительным криком хафлинг побежал к деревьям.

Бренор вскочил на ноги, схватил топор и ринулся прочь, в темноту, в погоню. Как только дворф скрылся из виду, в свете костра появился Вульфгар, тщетно пытавшийся подавить смех.

– Это лучше любого представления в тавернах Врат Балдура, – заявил варвар, и они с Дзиртом расхохотались.

– Возможно, там, в лесу, притаились какие–нибудь злобные твари, – напомнила им Кэтти–бри.

– Будем на это надеяться! – воскликнул Вульфгар, и все трое снова рассмеялись, услышав рев Бренора и визг Реджиса.

Прошло довольно долгое время, и в лагере появился Бренор, однако, судя по его лицу, ему все же не удалось свернуть Реджису шею.

– Мне говорили, что эта козявка прекрасно умеет прятаться в лесу, – заметил Вульфгар, который был в лагере один, потому что Дзирт и Кэтти–бри ушли.

– Ба, надо было мне подуть в свой рог, – проворчал дворф. – Вот ведь маленькая крыса.

– Мне кажется, что когда нам встретятся настоящие враги, ты по–другому отнесешься к новым умениям Реджиса, – предположил Вульфгар, и Бренор, выдавив улыбку, кивнул в знак согласия.

– Малявка бегает и машет рапирой гораздо быстрее, чем в прошлый раз, – признал дворф.

Реджис, не будучи уверенным в том, что его бородатый друг уже остыл, решил, что лучше какое–то время побродить по лесу. Бесшумно, словно тень, сжимая в руках клинки и постоянно оглядываясь на костер, мерцавший за деревьями, хафлинг бесстрашно направился в чащу.

Услышав какой–то шум, донесшийся с другой стороны холма, он даже не вздрогнул и нисколько не испугался. Он представил себе, будто он разведчик, и подумал, что следует разузнать, в чем тут дело. Приближаясь к источнику шума, он услышал звон металла, но лишь крепче стиснул эфесы рапиры и кинжала и двинулся вперед еще более быстро и решительно.

Ползком он добрался до вершины холма, продрался сквозь какие–то кусты и увидел внизу, на берегу узкого ручья, Кэтти–бри и Дзирта, вооруженных изогнутыми клинками дроу.

Он понял, что эти двое тоже упражняются во владении оружием.

Снова раздался звон металла. Противники кружились, клинки сверкали. Затем Дзирт стремительно бросился вперед, но Кэтти–бри просто отступила в сторону, и он даже не смог задеть ее.

Реджис смотрел на поединок, поражаясь искусству противников и гармонии их движений. Они действовали безукоризненно слаженно, и даже когда делали выпады, направленные друг против друга, казалось, что это скорее любовный танец, нежели поединок на мечах.

Они не столько старались добиться быстроты и ловкости в обращении с клинком, сколько стремились достичь гармонии; это был не бой, а танец, и оба пользовались поединком, чтобы обрести единство, научиться предугадывать действия друг друга. Они дразнили друг друга, уклоняясь от боя, и лишь едва касались друг друга остриями мечей.

Реджис перекатился на спину и съехал обратно по склону холма, не желая больше подглядывать за супругами, которые хотели остаться вдвоем. Он так и остался лежать на спине, пристально смотрел на звезды, и сердце его радовалось за дорогих друзей, которые так любили друг друга.

Он от всей души поблагодарил Миликки за возможность снова вернуться к жизни и встретиться с ними. Снова сойтись в бою с разъяренным Бренором, увидеть, как хохочет над всякой ерундой Вульфгар, понять, какая прочная связь существует между Дзиртом и Кэтти–бри – между всеми Компаньонами из Халла.

Он услышал смех из–за холма и представил себе, как возлюбленные падают в объятия друг друга, в песок на берегу ручья.

Реджису тоже приходилось участвовать в таком поединке, в таком танце, с женщиной, которая так же была ему дорога, как была дорога Дзирту Кэтти–бри.

Сердце его заныло от тоски по Донноле, но, когда он вспомнил тот поединок, после которого они впервые стали любовниками, он испытал больше счастья, чем боли.

Эта мысль вернула Реджиса к реальности, и он поспешил прочь, не желая становиться невольным свидетелем личных разговоров Дзирта и Кэтти–бри.

Вернувшись в лагерь, он обнаружил Бренора и Вульфгара занятыми игрой в «крестики–нолики» на песке; у каждого в руке было по кружке пива. Бренор сурово посмотрел на хафлинга, негромко прорычал что–то, и Реджи с замер на месте.

– Ба, ты, маленькая крыса, пододвигай к нам бревно, и я дам тебе пива, – сказал дворф. – Только обещай, что когда напоремся на орков, будешь драться не хуже.

– Лучше, – пообещал Реджис, пододвигая к себе бревно, служившее сиденьем, и шлепнулся рядом с друзьями, а Бренор тем временем извлек очередную кружку пива из–за своего странного волшебного щита. – Я просто дразнил тебя, у меня не было никакого желания унижать гордого дворфа перед его друзьями.

Бренор как раз в этот момент протягивал Реджису кружку, но, услышав язвительную насмешку, отдернул руку.

Однако хохот Вульфгара примирил друзей, и все трое подняли свои кружки и стукнули ими друг о друга, разбрызгивая пену.

В день середины лета, солнечный и необыкновенно жаркий, отряд наконец достиг города Широкая Скамья. Многие жители радостно приветствовали их и махали, когда они проходили по извилистым улицам, направляясь к воротам Дворца Плюща, расположенного на холме, но никто не последовал за ними. Горожане отдыхали в тени и радовались жаркой погоде, ведь она служила оправданием для того, чтобы позволить себе немного побездельничать.

Реджис явно разделял эти мысли.

– Я уже послала за теми, кто может нам помочь, – заверила их Пенелопа Гарпелл, когда они подали ей треснувший рог, заключавший в себе душу Тибблдорфа Пуэнта. – Наши ясновидящие наблюдали за дорогой, ожидая вашего появления.

Она приняла их со всем возможным гостеприимством, какое в состоянии был предложить дом Гарпеллов, а это означало немало. Кэтти–бри вернулась в свою любимую комнату, библиотеку особняка, где она перелистывала старые свитки с заклинаниями и искала новые магические приемы, которые можно было применить в будущем. Старик Киппер сидел рядом, без конца требуя, чтобы она развлекала его рассказами о смелой экспедиции в Гаунтлгрим.

Реджису предоставили особое место у небольшого пруда во дворе особняка.

– Рыбачь сколько угодно, – предложила ему Пенелопа, широко улыбаясь. – Но предупреждаю, будь внимателен и ловок – никогда не знаешь, что выудишь из пруда Гарпеллов.

Реджис ухмыльнулся во весь рот, но улыбка его погасла, когда до него полностью дошло, что она говорит серьезно, и в доме Гарпеллов действительно можно ожидать чего угодно. Тогда он с подозрением взглянул на хлипкую удочку и не сразу сумел призвать на помощь всю свою смелость, чтобы закинуть леску в блестящую на солнце воду.

Бренор провел весь день, в нетерпении расхаживая взад и вперед, и Дзирт оставался рядом с ним, уверяя его, что все будет хорошо, помогая ему составить план действий, которые они предпримут по возвращении на Серебристые Болота. Следовало ли Бренору сразу объявить дворфам своего клана о том, кто он на самом деле? И если он расскажет правду, что это необыкновенное открытие может означать для короля Коннерада? Ведь Коннерад был законным королем Мифрил Халла, а не просто хранителем престола.

Эти планы и предположения служили больше для того, чтобы успокоить Бренора, и вряд ли могли являться реальным руководством к действию, потому что Дзирт знал: вернувшись на Серебристые Болота, они найдут там самых неожиданных союзников и врагов. Он подозревал, что любые планы, составленные ими сейчас, окажутся бесполезными, когда они встретятся с реальной ситуацией – какова бы та ни была. И все–таки составление таких планов было позитивным и конструктивным способом провести время.

В этом и заключалась цель: всем им нужно было какое–то дело, чтобы занять свои мысли и не думать о приближавшемся событии. Они ждали жреца, который должен был закончить работу, начатую в Гаунтлгриме.

Жреца, который мог уничтожить вампира. Жреца, который мог уничтожить Тибблдорфа Пуэнта.

И когда они прерывали свои занятия, их одолевали многочисленные противоречивые мысли и эмоции.

Поэтому каждый старался занять себя, чем мог. Они составляли планы, развлекались, учились, словом, отвлекались, как только возможно.

– Я так и думала, что найду тебя здесь, – обратилась Пенелопа Гарпелл к Вульфгару, выйдя из–за шпалеры с виноградом.

Варвар задумчиво улыбнулся в ответ – подобно Пенелопе, он вспомнил их последнюю встречу в этом саду.

– В доме сейчас прохладнее, – добавила она.

– Я вырос в Долине Ледяного Ветра и поэтому привык ценить жаркие дни, – объяснил Вульфгар. – Кроме того, я много лет провел в Мифрил Халле и стосковался по яркому солнцу.

Пенелопа усмехнулась и отошла в сторону, продолжая краем глаза следить за Вульфгаром и бормоча какие–то слова, которых он не разобрал. Несколько мгновений спустя она резко развернулась к варвару, вытянула перед собой руки и произнесла заключительную фразу заклинания.

На лице Вульфгара появилось выражение недоумения, затем изумления, затем потрясения – огромная масса воды возникла в воздухе у него над головой и обрушилась на него под хохот Пенелопы.

– Ты что?! – рассерженно воскликнул варвар и тряхнул головой; его длинные светлые волосы взлетели, рассыпая брызги воды. Он подскочил к Пенелопе и хотел схватить ее за руки, потому что она снова собралась колдовать.

Он поймал ее, но она не остановилась, и второе «облако» магической воды возникло уже над ними обоими и окатило их с головы до ног.

Теперь оба смеялись, и Вульфгар, выпустив руки женщины, вытер лицо. Однако смех его резко оборвался, когда он невольно увидел тело Пенелопы сквозь намокшие тонкие одежды.

Он сглотнул ком в горле.

И у него снова пересохло в горле, когда Пенелопа шагнула к нему, взяла его руки в свои и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала. Поцелуй был сладок. Вульфгар хотел отстраниться, но понял, что у него нет на это сил. Пенелопе Гарпелл было около пятидесяти, но она оставалась еще очень привлекательной; волшебница казалась Вульфгару прекраснее с каждым днем, и он ловил каждое ее слово. Он подхватил женщину на руки, крепко прижал ее к себе и поцеловал со страстью, которой не испытывал уже очень, очень давно.

Но затем отпустил ее и отшатнулся, невнятно бормоча:

– Я… я не могу.

– Разумеется, можешь, – возразила женщина и шагнула к Вульфгару. Он снова попятился.

– Я не могу, потому что ты замужем, – объяснил варвар, но Пенелопа рассмеялась еще прежде, чем он успел договорить.

– Разве не ты сказал мне однажды, что смыслом нашей жизни является получение удовольствия?

– Но обманывать…

– Об этом не волнуйся. – Пенелопа быстро подошла и обняла его. – Я не требую никаких обещаний от Доуэлла, и он ничего подобного не требует от меня.

– Он твой муж.

– И я его люблю, а он любит меня. Я готова ради него убить или умереть, и он ради меня – тоже, но ведь это… это просто игра, этот пустяк не имеет для нас значения и не может нас поссорить.

– Я весьма польщен, – сухо произнес Вульфгар.

– Ах, перестань, – рассмеялась Пенелопа. – Физическая верность для нас не важна, я же сказала. Мы верны друг другу в душе, но иногда позволяем себе плотские наслаждения с другими. – Она прижалась к Вульфгару и снова засмеялась, понимая, что поставила его в очень неловкое положение. – Ничего не бойся, прекрасный Вульфгар, – прошептала женщина. – У тебя я тоже не прошу верности.

– Тогда чего ты просишь?

– Приключения, – ответила она и поцеловала мужчину снова, затем с шаловливой улыбкой увлекла его за собой на влажную траву.

Темное подвальное помещение с толстыми стенами, расположенное под Дворцом Плюща, было освещено свечами, и пляшущие огоньки отражались в блестящих магических защитных кругах, изображенных с помощью чернил.

– А разве нам не следует делать это снаружи, при свете дня? – нервно поинтересовался Реджис.

– Солнечный свет причинит ему нестерпимые муки, а может быть, даже уничтожит его еще до того, как процедура будет закончена, – объяснил Киппер Гарпелл.

– Ну а в доме, наверху? – предложил хафлинг. – За занавеской или за закрытой дверью?

Киппер рассмеялся и отвернулся, а Пенелопа ободряюще улыбнулась хафлингу.

– А мне казалось, что за последнее время Реджис достаточно насмотрелся на мертвых и привык к этому, – сухо сказал Дзирт, – к тому же, его довольно долго преследовал один особенно мерзкий лич.

Темный эльф улыбнулся, потому что ему нравилось поддразнивать Реджиса. Но улыбка его исчезла, когда он заметил нервные взгляды, которыми обменялись Пенелопа и Киппер. Он сделал себе мысленную заметку до ухода побольше разузнать насчет Темной Души – лича, пойманного ими в филактерию, приготовленную Гарпеллами для Тибблдорфа Пуэнта. Затем взглянул на Кэтти–бри и Бренора, которые стояли в стороне, негромко беседовали и при этом пристально смотрели на треснувший рог, отделанный серебром. Бренор перекатывал его в пальцах. Поскольку филактерия была занята личем, пришлось вместо нее воспользоваться магическим рогом в качестве темницы для вампира Пуэнта.

Вульфгар сидел на каменном полу, в углу, у них за спиной, но Дзирт заметил, что время от времени он бросал пристальный взгляд на Пенелопу Гарпелл. Дзирт догадывался, в чем здесь дело, но сейчас, в такой важный момент, не хотел думать об их отношениях. Посмотрел направо: в том конце помещения жрец в мантии возился у магического круга, шепотом произнося заклинания. Старик наклонился, сунул пальцы в сосуд с пеплом и изобразил поверх символов, вырезанных на полу, несколько волшебных рун. Как объясняла Пенелопа Дзирту, защитный круг должен был уберечь их от демонов или дьяволов, но этот жрец, приведенный Киппером, мог дополнительно усилить защиту от проклятых немертвых существ.

Прошло довольно много времени. Жрец поднялся и потер руки, затем расправил плечи, обернулся и мрачно кивнул присутствующим.

Дзирт почувствовал, что в горле у него пересохло. Пора. Он прекрасно понимал, что так будет лучше для всех – особенно для Тибблдорфа Пуэнта, который уже проиграл неизбежную битву с проклятием вампира и практически лишился надежды на покой после смерти.

И все же…

Дзирту было больно. Очень больно. Гораздо больнее, чем он ожидал. Он вспомнил тот день, когда оставил Пуэнта в пещере в холмах Крагс, неподалеку от города Невервинтер. Дзирт верил в силу воли упрямого дворфа, в то, что Пуэнт позволит лучам восходящего солнца уничтожить себя. В тот день дроу смирился с потерей и продолжал свой путь.

Но все же…

Словно во сне, он смотрел, как Пенелопа подвела Бренора к краю магического круга, затем велела войти внутрь.

Рука дворфа сильно дрожала, когда он поднес рог к губам, и ему пришлось помедлить, чтобы перевести дух, овладеть собой. Прежде чем подуть, он сглотнул ком в горле.

– Это ради Пуэнта, – сказала Кэтти–бри, и Дзирт, взглянув в ее сторону, увидел рядом Вульфгара, который ласково обнимал женщину за плечи. По знаку Пенелопы Вульфгар отошел от Кэтти–бри и присоединился к Бренору.

Дзирт знал, что ему следует приблизиться к Кэтти–бри, но он не стал этого делать, вместо этого снова посмотрел на Бренора: дворф как раз поднес магический рог к губам.

Раздался звук, но не чистый и не мелодичный, в отличие от нот, которые извлекали из рога прежде. Отнюдь. Из–за трещины, образовавшейся после поимки Пуэнта, звук получился нестройный, низкий и тревожный, подобный реву сирены на корабле.

Или подобный бурчанию в брюхе дворфа, упившегося пивом «Потрошитель» и объевшегося перченой едой, подумалось Дзирту. Усилием воли он подавил усмешку, которая сейчас была совершенно не к месту. И все же при этой мысли ему почему–то стало немного легче.

Серый туман появился из рога, проплыл над полом и застыл перед королем дворфов. Туман начал распространяться в стороны, но края магического круга удерживали его. Наконец облако приняло облик Тибблдорфа Пуэнта.

– Мой друг, – тихо произнес Бренор, когда дворф– вампир полностью материализовался, и положил руку на плечо Пуэнта.

– Мой король! радостно вскрикнул Пуэнт, но выражение его лица сразу же изменилось, когда он огляделся. Он помрачнел. – Мой король?

Старый жрец, стоявший в противоположном конце комнаты, начал произносить свое могущественное заклинание.

– Вульфгар, – прошептала Пенелопа.

– А? – произнес Пуэнт, затем зарычал, вытаращил глаза, и лицо его исказилось от ярости – и от боли, потому что жрец произносил свои волшебные слова уже более четко и гром ко.

Бренор не пошевелился, чтобы покинуть круг; видимо, в этот ужасный миг силы покинули его. Тогда Вульфгар протянул руку, схватил короля дворфов за плечо и вытащил его из магического круга.

Пуэнт последовал за ним, прыгнул на короля и варвара с воплем:

– Вы псы, предатели! – а затем остановился так резко, словно налетел на стену. И действительно, из рун, начертанных на полу, перед вампиром возникла стена ослепительного священного света, обожгла его, преградила ему путь. Он пошатнулся и с гримасой боли отпрянул назад.

А потом Тибблдорф Пуэнт из дворфа буквально превратился в бешеного зверя. Он подпрыгивал, вертелся вокруг своей оси, изрыгал проклятия, молотил кулаками воздух. Вампир метался из стороны в сторону, но круг надежно удерживал его внутри. Всякий раз, как он приближался к линии на полу, перед ним вставала стена магического света.

– Ах ты лжец, глупая тварь! – орал он на Бренора.

Дзирт шагнул было к другу, но остановился – Бренор взял себя в руки и, не мигая, смотрел на Пуэнта.

– Когда–то ты готов был отдать свою жизнь за меня, твоего короля, – произнес он. – И я бы тоже отдал свою жизнь за таких, как Пуэнт. А сейчас тебя просят сделать то же самое, но ради себя самого, ты, железнобрюхий каменноголовый берсерк.

Пуэнт остановился; казалось, он пытался преодолеть невыносимую боль.

– Ты… ты меня поймал, ты хочешь меня убить… – запинаясь, со злобой выговорил он.

– Ты же давно мертв, дурак! – крикнул в ответ Бренор.

Жрец повысил голос, и вампир упал на колени.

Бренор отпрянул, но не отвернулся. Никто из Компаньонов не отвел взгляда; они знали, что смотреть на происходящее – их долг как друзей Пуэнта, как боевых товарищей.

Так прошло довольно много времени. Каждое слово, произнесенное стариком–жрецом, причиняло Пуэнту невыносимую боль, священные заклинания постепенно уничтожали силу проклятия вампира, оживлявшего умершее тело. Пуэнт продолжал проклинать друзей, бессильно молотить кулаками воздух. Несколько раз он, собравшись с силами, бросался на Бренора, но магический защитный круг не давал ему выйти, отбрасывая прочь.

Время шло, жрец продолжал свое дело, и Дзирту не единожды приходилось подавлять иррациональное желание подбежать к старику и заставить его остановиться, прекратить разрушительное заклинание.

Пуэнт испытывал невыносимые мучения. Казалось, будто его пытают, пытают жестоко. Лицо его искажала гримаса боли, он бессвязно бормотал что–то, словно его привязали к столбу и пронзали раскаленными железными прутьями.

Дворф–вампир по–прежнему стоял на коленях. Очевидно, у него не было сил подняться. Однако ему удалось зажать руками уши в жалкой и бесполезной попытке прекратить действие заклинания, не слышать магических фраз, причинявших ему такую жуткую боль.

Внезапно жрец смолк, и его последние слова породили эхо среди каменных стен подвала.

Яркие огни, которыми горели защитные руны, погасли, и остался лишь свет свечей.

Пуэнт так и стоял на коленях, и только после долгой– долгой паузы он отнял руки от ушей и осмелился вновь поднять взгляд на Бренора. Однако он не издал гневного крика, напротив – очень тихим голосом спросил:

– Мой король?

Бренор даже не стал ждать разрешения – он вырвался из рук Вульфгара и снова бросился вперед, в круг. И рухнул на колени перед рыдающим дворфом.

– О, ты простишь меня, мой король? – слабым голосом произнес Пуэнт. Казалось, с каждым мгновением он старел; жизненная сила покидала его по мере того, как рассеивалось проклятие вампира, оживлявшее умершего. – Я оказался недостаточно сильным, – прошептал он, затем повалился вперед, но Бренор подхватил его и прижал к себе.

– Ты самый сильный дворф из всех, кого я когда–либо знал, – возразил Бренор. – И самый преданный. Знай, что я прикажу поставить изваяние Пуэнта в Мифрил Халле, на почетном месте, рядом со статуями королей. Они еще помнят тебя, мой друг. Да–да, в Мифрил Халле каждый раз кричат «ура» при упоминании имени Тибблдорфа Пуэнта, хотя тебя там не было много десятков лет. Я сам их слыхал, я это тебе точно говорю, и я тебе не лгу. Только не сейчас, нет.

Он отстранился от Пуэнта на расстояние вытянутой руки, чтобы умирающий дворф видел искреннее выражение его лица и поверил ему.

Но, увы, Пуэнт уже ничего не видел.

Бренор снова притянул его к себе и обнял.

На следующее утро они опустили тело Пуэнта в землю за Дворцом Плюща и возвели над ним погребальную насыпь. Это была временная могила, и Бренор заверил Гарпеллов, что вернется за телом и должным образом похоронит его на почетном месте в Мифрил Халле, как только уладит свои дела с кланом Боевого Молота. Пока тело Пуэнта засыпали камнями, прозвучало мало слов, но, когда курган был уже почти готов, Бренор поднял отделанный серебром рог и провозгласил:

– Знай, что я буду дуть в этот рог в самых отчаянных битвах, мой старый друг. И я буду знать, что дух твой рядом, и горе тогда моим врагам!

Он хотел было опустить рог, но Реджис схватил его за руку и жестом велел подуть. Все решили, что это подходящий способ завершить погребение Тибблдорфа Пуэнта.

И вот в жаркий и солнечный летний день в городке Широкая Скамья раздался нестройный звук сломанного волшебного рога, и легкий ветерок подхватил его. И этот же ветерок принес сероватый туман. Друзья в смятении смотрели, как облако тумана принимает форму знакомой фигуры.

– Пуэнт, – прошептал Бренор, когда берсерк материализовался и начал в безумии прыгать вокруг, с рычанием повторяя «Мой король!» и сжимая кулаки. Он словно искал, кого бы ударить.

– Пенелопа! – воскликнул Дзирт, вытаскивая из ножен мечи. Глава клана Гарпеллов подбежала к нему, мотая головой, в явной растерянности.

Пуэнт продолжал подпрыгивать на месте, озираясь по сторонам, но не делал попытки напасть на друзей.

Наконец он повернулся к Бренору и развел руками, как будто в недоумении, и снова превратился в серый туман, который исчез в серебряном роге.

– Ничего себе! – воскликнул Реджис.

– Это был не Пуэнт, – сказала Кэтти–бри. – Не его душа, но… – Она посмотрела на Пенелопу, та, в свою очередь, на старого жреца, но он лишь пожал плечами.

Смех Киппера привлек к нему все взгляды.

– Рог! – вскричал он и хлопнул в ладоши. – Древнюю магию не так–то просто уничтожить, как я погляжу.

– Ты что, хочешь сказать… – начал Вульфгар.

– По–моему, это совершенно необычный берсерк, – объявил Киппер. – Да, король Бренор, подуй в свой рог, когда начнется битва, и твой старый товарищ защитит тебя.

Бренор недоверчиво посмотрел на рог, затем на друзей.

– Так это был не он? – обратился дворф к Кэтти–бри.

Женщина покачала головой.

– Тибблдорф Пуэнт покинул этот мир, – заверила она его. – На этот раз навсегда. Он обрел покой.

– Ты вызвал не его дух, это было порождение магического рога, – подтвердила ее слова Пенелопа. – Это воплощение боевого духа Пуэнта, иллюзия его тела. И ничего более.

Бренор покатал рог в ладонях и посмотрел на Вульфгара.

– Сколько? – спросил он.

Варвар пожал плечами:

– Мне удавалось с помощью этого рога вызвать десятерых воинов.

– Десять Пуэнтов? – со зловещей ухмылкой переспросил Бренор.

Киппер рассмеялся.

– Я бы не стал надеяться больше чем на одного, – объяснил он. – Ведь те десять, которые появлялись прежде, были призрачными воплощениями десяти разных убитых варваров.

– Ба, – фыркнул Бренор, и среди рыжей бороды сверкнула широкая белозубая улыбка. – Только дайте мне десять Пуэнтов, и я за день перебью всех орков Королевства Многих Стрел.

Дзирт рассмеялся, и остальные, включая Бренора, последовали его примеру. Для Компаньонов из Халла это была самая верная нота, на которой можно было завершить похороны Тибблдорфа Пуэнта.

Кроме, разумеется, нескольких кружек эля за погибшего товарища – и Бренор быстро позаботился об этой маленькой детали.