Текст книги "Последний Порог (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Далия глубоко вздохнула, набралась смелости, и посмотрела Эффрону прямо в глаза. – Я бросила тебя с утеса. Я отрицала твое существование и хотела его прекратить... – Она снова глубоко вздохнула, чтобы не упасть и не растаять на полу. – Я тебя отрицала. Это так.

– Ведьма, – пробормотал он. – Убийца.

– Все это правда, – промолвила она. – Тебе видимо интересно почему?

Это замечание, казалось, выбило Эффрона из равновесия, но Далия этого и ожидала. Эффрон не убил ее и даже не мучил, когда она была в его власти в трюме шаланды во Вратах Балдура. Больше всего он на нее кричал и задавал вопросы, на которые у нее не было ответов.

Но возможно у нее было объяснение, и возможно именно это действительно хотел молодой чернокнижник.

– Я была едва ли больше девочки, – продолжала Далия. – Это было не так давно, но, кажется, что прошла целая вечность. Но, тем не менее, я помню этот день, каждое мгновенье, каждый шаг...

– День, когда ты пыталась меня убить.

Далия покачала головой и опустила глаза. – День, когда Херцго Алегни разорвал мое тело и мое сердце. – Далия содрогнулась, сдерживая рыдание, она не могла себе это позволить. Только не сейчас.

Она еще раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и решила снова посмотреть ему в глаза и когда она наконец подняла голову, Далия была удивлена, что он сидит на стуле напротив и смотрит на нее.

– Я пошла к реке за водой, – начала она. – Это было моей утренней обязанностью, и я получала от нее удовольствие. – Она беспомощно усмехнулась. – Быть в лесу в одиночку, в лучах солнца и в окружении птичек и зверьков. Может ли эльфийская девчонка просить о большем?

Еще один неловкий смешок сорвался с ее губ, когда она снова опустила глаза.

Она рассказывала свою историю, ни разу не взглянув на Эффрона. Она рассказала о неожиданности, ожидающей ее в маленькой деревушке своего клана, мародерствующих шадовар во главе с Херцго Алегни. Далия не щадила ни чувства Эффрона ни свои, когда она рассказывала о реакции Алегни на нее, и подробно описала его изнасилование и его окончательное вероломство, обезглавливание ее любимой матери.

Слезы капали из ее глаз, когда она продолжала, описывая последующие месяцы, боль и страх, честно и в полном объеме, и при этом она не уклонялась от истины того рокового дня, когда она пошла отплатить Херцго Алегни за его злодеяния.

– Дело было не в тебе, – прошептала она. – Дело было не в тебе, даже притом, что, на самом деле, все было из-за тебя. Но я этого не осознавала.

– Ты могла бежать! – закричал он на нее, и в его голосе было глубокое потрясение.

– Я знаю, – прошептала она. – Но я не знала.

– Почему ты просто меня не оставила? Ты знаешь, от какой боли я страдал?

– Ты был моим единственным оружием, – сказала Далия, и этого было достаточно, она поняла, поскольку это было всем, что она имела. Прежде чем Эффрон успел ответить, она встала и подошла к трапу.

– Ты можешь покинуть нас в Мемноне, – сказала она ему, – и я не буду тебя останавливать. Ты сможешь найти меня и убить, если это твой выбор. Я не буду сопротивляться, и я потребую от своих спутников, чтобы они тебе не мстили, безотносительно моего мучения или окончательной судьбы.

Глядя на трап, а не на него, она стояла и ждала тирады, но ее не последовало.

Поэтому Далия оставила его там.

– Ты хочешь об этом поговорить? – Дзирт спросил Далию той ночью, когда он пришел к ней, когда она сидела на палубе в одиночестве. Гвенвивар устало шагала рядом с ним.

Далия повернулась к Дзирту и посмотрела на него, обдумывая вопрос, пытаясь что-то понять по его голосу. В нем не было никакой враждебности. Он знал о ее свиданиях с Энтрери, она знала без сомнения, поскольку Амбра предупредила Энтрери об откровениях Эффрона, а он, в свою очередь, сказал Далии.

Но Дзирт не осознавал, Далия верила, и очевидно это отразилось на ее лице, и Дзирт заметил, – Я рос в темном месте. Возможно, я не понимаю, что ты перенесла, но я прожил дольше, чем ты вообще живешь, среди культуры, которая думала только об убийстве и обмане.

Далия облизнула губы, немного смущенная этим нехарактерным проявлением. Дзирт тянулся к ней. Несмотря на расстояние, которое выросло между ними – пропасть, которая вела ее к Артемису Энтрери, не меньше! – дроу, казалось, сейчас честно пытался. Эльфийка протянула руку и погладила Гвен, и пантера свернулась калачиком у ее ног, сделала большой, зубастый зевок и опустилась на палубу.

Она оценила прямоту Дзирта, но, тем не менее, ей было нечего сказать. Только не в этом случае.

Дзирт протянул руки, и Далия приняла приглашение. Она была искренне благодарна за объятие. Она даже призналась себе, что, если Дзирт попытается перевести объятие в близость, она не будет его останавливать.

Но он этого не сделал, и окольным способом, который сам по себе казался Далии отказом. Она приблизилась к лицу Дзирта и страстно его поцеловала.

Или попыталась, ибо в последний момент он отвернулся.

Далия вскрикнула и сильно за него схватилась, пытаясь забраться на него. Дзирт для этого был слишком силен, однако, и он ее держал.

Таким образом, она ударила его кулаком и уклонилась, а он схватил ее и снова обнял, на сей раз более крепко, прижав ее руки.

Она хотела его убить!

Нет, она хотела, просто нуждалась, заняться с ним любовью. Он был ей нужен рядом с ней и в ней. Ей нужно поглотить его, чтобы использовать его в качестве своего эмоционального якоря, чтобы знать, что он любит ее, как она…

Далия перестала вырываться, ибо стало трудно дышать.

Через некоторое время Дзирт отстранил ее на длину вытянутых рук и сказал, – Навести Эффрона снова и ходи к нему как можно чаще.

Далия почувствовала, что у нее отвисла челюсть, и она оставалась в этом положении, когда Дзирт повернулся к грот-мачте. – Уходи, Гвен, – промолвил он, отпуская Далию так же, как и кошку, поскольку он тогда забрался на свой пост – пост, который, даже ночью, стал его привычным местом.

Далия не знала, что и думать, или что чувствовать. В этот момент она нуждалась в Дзирте, но он ушел.

Она нуждалась в своем любовнике.

Далия никогда не нуждалась в любовнике.

Никогда!

Однако она в нем нуждалась, но он ушел, и это ее вина. Почему она пошла к Энтрери той ночью во Вратах Балдура? В его постель ее привел гнев? Или страх перед этими удивительными и неоспоримыми чувствами к бродяге дроу?

Ей казалось, будто она снова была на том утесе, бросая Эффрона на ветру. В тот роковой день она его погубила, но она также погубила и себя.

Неужели она сделала то же самое при посещении Энтрери?

Она смотрела как Гвенвивар, растворяется в сером тумане, в небытие, и ей показалось, что это тают ее отношения с Дзиртом.

– Иди к Эффрону, – крикнул ей Дзирт, и она почувствовала, как будто он прочитал ее внутреннее смятение. – Ты можешь все исправить.

Эффрон.

– Эффрон, – прошептала она еле слышно.

Далия даже не осмеливалась на такое надеяться. Она ничего не хотела, кроме как порезать свое собственное запястье, распластаться на палубе и рыдать, пока смерть милостиво не закончит это жестокое мучение.

Но слова Дзирта продолжали отзываться эхом в ее мыслях, отрицая отчаяние.

В конечном счете, эльфийке удалось обернуться и просмотреть через плечо в направлении кормового шлюза и небольшой комнаты, где находился Эффрон.

Она пошла туда тихо и даже не разбудила спящих дворфу и монаха, или Эффрона, который ворочался в гамаке, видя тревожные сны. Она тихо поставила стул около его гамака, и в конечном итоге положила руку на искривленное плечо Эффрона, и зашептала что-то успокоительное.

Далия заснула, а когда она проснулась, то увидела, что Эффрон смотрит на нее с гамака, но не убирает ее руку, она по-прежнему оставалась на его плече.

Она попыталась понять выражение лица молодого чернокнижника, но ей это не удалось. Конечно, боль оставила неизгладимый след на его тонких угловых чертах, однако она не увидела злобы, которая раньше была так явственна.

Далия сглотнула. – Мы сегодня прибываем в Мемнон, – сказала она. – Я сдержу свое слово, если это твой выбор. – Ее голос почти сломался, когда она закончила, – Я надеюсь, что ты поплывешь с нами обратно.

– Почему? – спросил Эффрон, его голос казался искренним.

Далия пожала плечами. Она чувствовала, что на глаза наворачиваются слезы и не могла их сдержать.

Поэтому она поднялась и выбежала из трюма.

* * * * *

Наутро «Пескарь Шкипер» зашел в гавань Мемнона, экипаж метался, спуская паруса и подготавливая лини.

– Возьми из моего стола морскую карту Мемнона, – поручил Дзирту капитан Кэннэвара. – И с ней в руке полезай в воронье гнездо. Это безопасная гавань, но мы будем проходить подводные скалы на мелководье по правому борту, а я давно здесь не был.

Дзирт кивнул и побежал в каюту к столу. Морская карта была легко найдена, она оказалась на стопке пергамента. Дзирт схватил ее и повернулся к выходу – и чуть не врезался в Артемиса Энтрери, который следом за ним заскочил в каюту.

И он закрыл дверь.

Дзирт не знал, что об этом думать. Убийца стоял прямо перед ним, глядя на него не мигая. Он не делал никаких движений к своему оружию, и, казалось, даже не расположил руки, чтобы их сделать.

Но волосы на затылке Дзирта встали дыбом, когда он смотрел на опасного человека с каменным лицом. Что-то явно было не так.

Энтрери его изучал, внимательно его рассматривал, но почему?

– Ты знаешь, – наконец сказал Энтрери.

– Я знаю?

– Если ты хочешь меня убить, то сейчас подходящий момент.

Дзирт покачнулся на пятках, когда ему все стало ясно. Он знал в своем сердце, что заявления Эффрона были правдой.

– Ты нас покинешь? – спросил Дзирт.

Это, казалось, ослабило настороженность Энтрери – он даже отступил на полшага.

– Я решил остаться, – ответствовал он.

Дзирт слегка кивнул, и даже услышал свое высказывание: "Хорошо", прежде чем он просто прошел мимо Энтрери и через дверь к мачте, и до его обычного места в вороньем гнезде, выше всего этого.

Он с трудом развернул на ветру карту и попытался сосредоточиться на важной ближайшей задаче.

Но когда он смотрел на воду или скалы, он видел только воспоминание о том, как Артемис Энтрери говорит: “Ты знаешь”.

* * * * *

Двенадцать дней спустя, после небогатой событиями остановки, во время которой Дзирт и остальные даже не потрудились снять комнаты в городе, а просто остались на борту, «Пескарь Шкипер» вернулся в море. Они отправились в Калимпорт, чтобы оттуда вернуться в Лускан, надеясь вернуться прежде, чем северный ветер пошлет островки льда, дрейфующие вдоль северного Побережья Мечей.

Дни сливались, полные работы и скуки. Такова была жизнь в море. Дзирт в вороньем гнезде очень скучал по дням на борту "Морской Феи". Но это было другое судно, ибо на "Морской Фее" всегда, казалось, они были в погоне за пиратами, а на каждом горизонте маячило сражение. Но не теперь, и Дзирт принял к сведению влияние флага Корабля Курта, даже так далеко на юге. Они встретили так много судов на пути в Калимпорт и обратно, что дроу мог потратить годы, рассматривая эти подозрительные суда, которые могли баловаться воровством в открытом море, но на "Пескаря Шкипера" никто не нападал.

Он испытывал разочарование. Он жаждал сражения. Его отношения с Далией лежали в руинах. Они остались друзьями и провели несколько вечеров у релинга, они говорили под звездами – нет, не говорили, пересмотрел он, главным образом они просто сидели там, позволяя ночному небу поглотить их в его задумчивое сияние.

Далия пару раз намекала на близость, но Дзирт никогда не позволял, и не позволит этой мысли укрепиться. Он не был уверен, почему, ибо он действительно не хотел причинять ей боль, и не мог отрицать ее очарование.

К своему удивлению, Дзирт понял, что дело было не в том, что Далия предала его с Артемисом Энтрери. Он не испытывал к ней никакой неприязни из-за этого. Нет, это было что-то более глубокое и что-то, что больше имело отношение к философии Инновиндиль, чем к Далии, и, конечно, больше связано с Дзиртом.

Далия не собиралась к Энтрери, понял он, но Дзирт обнаружил, что такая информация его не утешала, и по правде, казалась ему почти бессмысленной в этот момент. Эльфийка была глубоко ранена, и центром ее внимания оставался Эффрон.

Да, Эффрон, и все они знали, что Далия позволила ему уйти. Однако он был здесь, на борту "Пескаря Шкипера", хотя уже не находился под постоянной охраной в трюме. Он не часто выходил на палубу, что было понятно, учитывая его годы в полумраке Царства Теней, но его никто не останавливал, когда он все-таки пытался выйти.

Серая Амбра и Афафренфер по-прежнему за ним наблюдали, но теперь издалека, поскольку все понимали, что в таком пристальном внимании нет необходимости.

Далия каждый день ходила к Эффрону, но говорили ли они или спорили, плюясь друг на друга, или просто вместе сидели, никто кроме них не знал, и Дзирт не затрагивал этой темы с Далией. Однако он каждый день за ней наблюдал, когда она с нетерпением шла к задней переборке и исчезала в трюме, и наблюдал за ней еще более зорко каждый раз, когда она покидала молодого чернокнижника, как правило, много часов спустя.

Дзирту казалось, что она находила мир.

Возможно, это просто его собственные надежды на нее и его надежды на Эффрона, направляли его мысли.

Но он надеялся, что видел ситуацию правдиво.

Однажды, когда корабль снова был севернее Врат Балдура и шел к Лускану более коротким путем, ибо сезон уже заканчивался, Эффрон и Далия вместе вышли из трюма.

Этого, конечно, оказалось достаточно, чтобы привлечь внимание Дзирта, поскольку он ни разу такого не видел за два месяца плавания. Пара двинулась в сторону капитанской каюты, и Далия подала знак Дзирту спуститься вниз.

Дроу осмотрелся и убедился, что не видно никаких парусов, а затем соскользнул со своего насеста. Он заметил, что на него смотрит Энтрери, а также Серая Амбра и Афафренфер, пока он шел по палубе, чтобы присоединиться к паре.

– За время, пока я с вами, ты не призывал свою пантеру, – промолвил Эффрон.

Дзирт посмотрел на него с любопытством. – Гвенвивар не любит открытые воды, – солгал он. – Она рычит от качки палубы.

– Ни разу за весь сезон.

Дзирт сглотнул и, сузив глаза, посмотрел на молодого тифлинга. Эффрон здесь ошибался, ибо Дзирт призывал Гвенвивар несколько раз по ночам. Но ненадолго, поскольку пантера казался более изможденной, уже действительно раненой и ослабшей, как будто вся ее жизненная сила быстро исчезала из ее материальной формы. – Что ты знаешь? – спросил он.

– Она находится в Царстве Теней, а не на Астральном Уровне, – сказал Эффрон, и глаза Дзирта широко раскрылись, а Далия ахнула, так же, как и Амбра, которая была неподалеку.

– В доме лорда Дрейго Проворного, – пояснил Эффрон.

– Она служит нетерезскому лорду? – скептически спросил Дзирт.

– Нет, – быстро сказал Эффрон. – Она служит ему только тогда, когда ты ее призываешь, поскольку он видит ее глазами. Он наблюдал за вами ее глазами в течение многих месяцев.

Дзирт посмотрел на Далию, которая могла только пожать плечами, очевидно, она была в таком же недоумении, как и он.

– Почему ты мне это говоришь?

– Потому, что я знаю, где она, – сказал Эффрон. – И могу тебя к ней отвести.

Часть III
В тень

Мое путешествие из Лускана в Калимпорт и обратно, в то же время, оказалось не менее богатым событиями и более запоминающимся, чем любое плавание, которое я знал. Мы не столкнулись ни с какими штормами, пиратами и вообще ни с какими проблемами с кораблем. Деятельность на палубе «Пескаря Шкипера» в течение всего путешествия была обычной рутиной.

Но на эмоциональном уровне, я напряженно наблюдал за захватывающей меняющейся драмой, за десятидневки и месяцы от чистейшей ненависти до глубочайшей вины и прямой потребности в развязке, которая казалась невозможной в таких непоправимых отношениях.

Или это было?

Когда мы сражались с Херцго Алегни, Далия полагала, что перед ней ее демон, но это было не так. В этом путешествии, стоя перед Эффроном, она нашла своего демона, и это был не сломанный молодой тифлинг, а прореха в ее собственном сердце. Эффрон служил лишь символом, зеркалом, отражающим ее, и то, что она сделала.

Эффрон был прав со своей точки зрения. Возможно, он не был обременен виной, но, конечно, он был не меньше убит горем. Будучи ребенком, он перенес полное предательство своей матери, и провел свою жизнь, ни разу не оправдав ожиданий и требований своего жестокого отца. Он вырос в тени Херцго Алегни, без смягчения и без помощи. Кто мог бы пережить такое суровое испытание, не покрывшись шрамами?

Тем не менее, после всех потрясений, для них обоих есть надежда, я вижу. Пленение Эффрона во Вратах Балдура (и мы все будем в вечном долгу перед Братом Афафренфером!) заставило Далию и ее сына в течение длительного периода быть вместе в тесном помещении. Им негде было спрятаться от своих демонов; фокальная точка, символ, зеркало, были рядом, они оглядывались друг на друга.

Таким образом, Далия была вынуждена сражаться со своим чувством вины. Она должна была честно столкнуться с тем, что она сделала, снова пережить дни, которые она довольно скоро оставила забытыми. Она по-прежнему в смятении, но ее бремя значительно облегчилось, ибо, к ее чести, она столкнулась с этим честно и решительно.

Разве это не единственный путь?

И чем больше ее освобождение благодаря благородству – или возможно это потребность, которую Эффрон еще даже не понимает. Он стал относиться теплее к ней и к нам – он раскрыл мне местонахождение Гвенвивар, а это означает абсолютный отказ от жизни, которую он знал до своего пленения во Вратах Балдура. Я не знаю, простил ли он Далию, или когда-нибудь простит, но его вражда остыла, что и говорить, и благодаря этому, походка Далии стала легкой.

Я наблюдаю как тот, кто потратил большую часть моих дней, вынуждая меня быть честным. Когда я спокойно говорю в одиночестве под звездами или в прошлые дни (и надо надеяться в будущие), когда я пишу в этих самых дневниках, то ничего не скрываю и не хочу этого делать! Это точка. Прежде всего, я должен столкнуться со своими недостатками, без оправданий и без оговорок, если я когда-нибудь надеюсь их преодолеть.

Я должен быть честен.

Как ни странно, я считаю, что легче это сделать, когда я проповедую какой-то публике: самому себе. Я никогда не понимал этого прежде, и не знаю, могу ли я сказать, что это было верно во время моей прежней жизни. Жизни, проведенной рядом с прямым грубоватым Бренором и тремя другими друзьями, которые были мне дороги. Действительно, когда я размышляю над этим сейчас, кажется, что верным было обратное. Я был влюблен в Кэтти-бри уже много лет, прежде чем я вообще это признал. Кэтти-бри знала это во время нашего первого путешествия в Калимпорт, когда мы плыли спасать Реджиса, и ее намеки разбудили меня к моему собственному самообману – или это просто забывчивость?

Она разбудила меня, потому что я преднамеренно спал, и я дремал, потому что я боялся последствий принятия того, что было в моем сердце.

Я должен был ей больше доверять? Я думаю, что да, и Вульфгару, тоже. Это именно та цена, цена, которую должны заплатить другие, которая усугубляет мою ответственность.

Конечно, есть моменты, когда истиной своего сердца не нужно делиться, когда причиненная рана может оказаться хуже, чем цена обмана. И так, когда мы снова видим горизонт Лускана, я смотрю на Далию, и я разрываюсь.

Ибо я теперь знаю истину того, что находится в моем сердце. Я скрывал ее, боролся с ней и хоронил ее с каждой унцией объяснения, которое я мог найти. Потому что, чтобы признать ее, нужно снова признать, что то, что я потерял, уже не вернется.

Я нашел Далию, потому что я был одинок. Она возбуждает и интригует, не стану отрицать, и я рад, что путешествовал вместе с ней. По нашему следу, учитывая события в Невервинтере, Гонтлгриме, Порт Лласте и с бандой Стайлеса, мир оставался лучшим, чем мы его нашли. Я, действительно, хочу продолжить это путешествие с Далией и Амброй, с Афафренфером и даже с Эффроном (возможно, в первую очередь, с Эффроном!) и даже с Артемисом Энтрери. Я чувствую, что иду хорошей дорогой.

Но я ее не люблю.

Я решил, что любил ее из-за огня в моих чреслах, а также из-за холода в моем сердце. Я снова услышал совет Инновиндиль, проживать свою жизнь короткими и сильными вспышками, чтобы возрождаться с каждой потерей для новой жизни с новыми и захватывающими отношениями.

Может в этом совете и есть доля истины, а для некоторых людей он верен целиком.

Но не для меня (я надеюсь и боюсь). Я могу заменить своих спутников, но я не могу заменить тех друзей, и, прежде всего, я не могу заполнить брешь, оставленную кончиной Кэтти-бри.

Не с Далией.

Ни с кем-то другим?

Я не стал делиться этой истиной из-за нынешнего эмоционального состояния Далии. Я поверил Эффрону, когда он сказал, что она стремилась в постель Артемиса Энтрери. Это меня не удивило, но что меня действительно удивило, это то, как мало эта информация меня беспокоила.

Кэтти-бри по-прежнему была в моих мыслях и в моем сердце. Я не буду пытаться оградить себя от нее обществом другой.

Возможно, время и повороты моей дороги покажут мне окончательную мудрость слов Инновиндиль. Но между следованием твоему сердцу и попыткой его направить существует огромная разница.

И теперь, в любом случае, моя дорога ясна, и эта дорога должна вернуть другого самого дорогого друга. Я иду к тебе, Гвенвивар. Ты снова будешь со мной. Звездными ночами я буду идти рядом с тобой.

Или я погибну пытаясь.

Это моё обещание.

Дзирт До’Урден