Текст книги "Искатель. 1993. Выпуск №3"
Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн
Соавторы: Брайан Гарфилд
Жанры:
Научная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
ИСКАТЕЛЬ 1993
Выпуск № 3
Роберт Хайнлайн
НЕПРИЯТНАЯ ПРОФЕССИЯ
ДЖОНАТАНА ХОУГА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
– Это кровь, доктор? – Джонатан Хоуг нервно облизнул губы и подался вперед, пытаясь разглядеть, что же все-таки написано на полоске бумаги в руках врача.
Но доктор Потбери прижал листок к жилетке и глянул на Хоуга поверх очков.
– Неужели так страшно, если у вас под ногтями вдруг окажется кровь? – подозрительно спросил он.
– Да нет. То есть… конечно, не страшно. Но ведь это кровь, правда?
– Нет, – весомо произнес Потбери. – Это не кровь.
Хоуг знал, что должен испытать облегчение, но как ни странно, этого не произошло. Он вдруг понял, почему все это время так отчаянно цеплялся за мысль, будто бурая грязь под ногтями – запекшаяся кровь. Он просто боялся чего-то более страшного.
У него засосало под ложечкой, но он должен узнать все…
– Так что же это такое, доктор? Скажите ради Бога!
Потбери оглядел его с ног до головы.
– Вы задали мне вполне конкретный вопрос, и я на него ответил. Но вы не спросили, что это за вещество, а лишь попросили определить: кровь или нет. Так вот, это не кровь.
– Но… вы же играете со мной в прятки! Пожалуйста, покажите анализы.
Хоуг привстал, потянулся за листком бумаги, но врач резко отдернул руку, а затем медленно разорвал листок пополам, сложил обе половинки и тоже разорвал их, потом еще раз и еще.
– Что вы делаете?!
– Найдите себе другого лечащего врача, – резко ответил Потбери. – Плата за консультацию не нужна. Убирайтесь.
Оказавшись на улице, Хоуг машинально направился к остановке надземки. Он до глубины души был потрясен грубостью врача. Хоуг всегда боялся нарваться на хамство – как некоторые боятся змей, высоты или мышей, – и любое его проявление, даже не связанное лично с ним, стыдило его.
Ну а уж если он сам становился объектом подобной грубости, ему оставалось только ретироваться.
Он было поставил ногу на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей к станции, как вдруг застыл в нерешительности. В лучшем случае поездка в вагоне со всей этой давкой, толчеей, грязью и постоянной угрозой нарваться на хамство окажется утомительной. Сейчас у него не хватит сил преодолеть все это. А если еще учесть скрежет и визг вагонных колес, когда поезд будет поворачивать на север, то он, чего доброго, и сам завизжит.
Хоуг резко обернулся и невольно съежился, едва не столкнувшись с мужчиной, который собирался подняться по лестнице.
– Поосторожней, приятель, – бросил мужчина, проходя мимо.
– Простите, пожалуйста, – пролепетал Хоуг, но тот уже был далеко.
Нельзя сказать, чтобы мужчина сказал это грубо, стараясь намеренно задеть Хоуга. Но все-таки эта встреча никак не шла у него из головы. Внешность мужчины, его запах, одежда расстроили Хоуга. Он прекрасно понимал, что нет ничего особенного в поношенных узких брюках и кожаной штормовке. Да и лицо казалось вполне добродушным. Мужчина слегка вспотел – видно, занимался физической работой. К околышку кепки был приколот значок с серийным номером и какими-то буквами. Скорее всего он работал либо водителем грузовика, либо автомехаником, словом, имел отношение к одной из тех профессий, которые связаны с физическим трудом на свежем воздухе. Вероятно, даже был отличным семьянином, чутким отцом и хорошим добытчиком, разве что иногда позволял себе лишний стаканчик пива или имел привычку удваивать ставки при игре.
Конечно, Хоуг замечал за собой эту странность – шарахаться от людей физического труда, отдавая предпочтение белому воротничку, плащу и перчаткам. Однако, если бы от мужчины пахло одеколоном, а не потом, встреча не оказала бы на него столь гнетущее впечатление.
Он так все и сформулировал, стараясь внушить себе, что это сплошные глупости и полнейшая инфантильность. И тем не менее спрашивал себя, может ли за такой внешностью крыться душевная теплота и сердечность. Бесформенная картофелина носа, поросячьи глазки…
А, да ладно. Он отправится домой на такси и не станет ни на кого смотреть. Как раз впереди, рядом с магазином деликатесов, стоянка.
– Куда?
Дверца такси была распахнута, голос водителя звучал по обыкновению нагловато.
Хоуг встретился с водителем взглядом и изменил свое решение. Снова сплошное плебейство: нахальные глаза, кожа вся в угрях и бордовых прожилках…
– Э-э-э… простите. Я кое-что забыл.
Хоуг резко обернулся. Чьи-то цепкие руки ухватили его за талию, и он снова замер. На него налетел какой-то малыш на роликовых коньках. Хоуг все-таки сумел удержаться на ногах и тут же постарался придать своему лицу выражение отеческой заботливости – он всегда так делал, общаясь с детьми.
– Ну-ну, малыш, все в порядке.
Он осторожно разжал руки мальчика.
– Мориц! – раздался прямо над ухом чей-то пронзительный вопль. Его издала дородная дама, которая несла свои необъятные телеса с гордостью кувейтского шейха. Ее массивная, похожая на барельеф фигура выплыла из деликатесной лавки. Дама ухватила мальчугана за руку и рывком подтащила к себе, закатила ему увесистую оплеуху. Хоуг хотел было заступиться за малыша, но раздумал, перехватив свирепый взгляд женщины. Мальчишка же, уловив настроение матери, исподтишка лягнул Хоуга.
Ролик больно ударил его по голени, и Хоуг поспешил прочь Прихрамывая от невыносимой боли в ноге, он свернул в первую попавшуюся улицу. Его уши горели от стыда, словно он и в самом деле издевался над ребенком и его застукали на месте преступления.
Боковая улица оказалась ничуть не лучше той, с которой он только что свернул. Правда, здесь не было ни одного магазина, да и бетонная эстакада надземки над ней не нависала, зато сплошные многоквартирные дома.
Поэты, воспевающие красоту природы и невинность детства, наверняка не рисовали в своем воображении эту улицу. У здешних мальчишек были не по возрасту умудренные крысиные морды, да и маленькие девочки ничем не лучше – в восемь-девять лет у них на лицах уже был отпечаток подлости, словно они родились на свет, чтобы сплетничать и делать гадости. А их старших сестер, похоже, заботила лишь реклама своих девичьих прелестей, которые они демонстрировали не перед Хоугом, а перед своими же прыщавыми сверстниками, отиравшимися на углу.
Младенцы в колясках и те… Хоуг считал, что обожает годовалых бутузов, наслаждаясь ролью почетного дяди, но только не этих. Вонючие и визгливые, с поросячьими пятачками вместо носов…
Маленькая гостиница походила на тысячи других: третьеразрядная, самая заурядная, с небольшой неоновой вывеской: «Гостиница Манчестер». Вестибюль, в который едва можно было протиснуться – такой он был узкий, – прятался в полутьме. Пройдешь мимо – и не заметишь эту гостиницу, если только не искать специально. Обычно здесь останавливаются коммивояжеры, экономящие на всем, или холостяки, которые просто не могут себе позволить ничего более приличного. Единственный лифт огражден железной клеткой, подкрашенной бронзовой краской. Выложенный плиткой пол, плевательницы из латуни, в дополнение к конторке портье в вестибюле две унылые пальмы в кадках да восемь кожаных кресел, в которых всегда сидят старики без прошлого, живущие в номерах наверху. Время от времени этих бедолаг будут находить висящими на собственном галстуке в тиши замызганных комнатушек.
Хоуг осторожно вошел в дверь гостиницы, опасаясь попасть под ноги ораве неугомонных мальчишек. Очевидно, они во что-то играли: он услышал конец какой-то считалки: «…пощечину дай и подставь подножку, а кто последний – тот грязный япошка…»
– Кого-нибудь ищете, сэр? Или желаете снять номер?
Хоуг быстро обернулся, удивившись, что кто-то обратился именно к нему.
– Да, мне нужен номер.
Портье пододвинул к себе кассовый автомат:
– С или без? Пятьдесят пять – с, тридцать пять – без.
– С.
Когда Хоуг расписался и отсчитал пять десятидолларовых банкнотов и еще пять однодолларовых, клерк передал ему ключ.
– Мы рады, что вы решили остановиться у нас. Билл! Покажи мистеру Хоугу номер четыреста двенадцать.
Посыльный позволил ему войти в клетку лифта и мельком оглядел нового постояльца, отметив, что на нем дорогой плащ, а в руках нет никакого багажа. Отперев номер, он слегка приоткрыл окно, включил свет в ванной и замер возле двери.
– Ищете кого-нибудь? – предположил он. – Могу помочь.
Хоуг дал ему чаевые.
– Выметайтесь, – сказал он хрипло.
– Дело ваше, – посыльный пожал плечами.
Обстановка комнаты состояла из двуспальной кровати, комода с ящиком и зеркалом, одного стула и кресла. Над кроватью висела литография: «Колизей при лунном свете». Дверь была с замком, да к тому же снабжена засовом, окно выходило на тихую аллею. Хоуг плюхнулся в кресло, даже не обратив внимание на сломанную пружину.
Он снял перчатки и уставился на ногти. Пальцы были чистые. А может, все это галлюцинации? Да и был ли он вообще у доктора Потбери? Ведь человек, страдающий хронической амнезией, не застрахован от приступов этой болезни, впрочем, как и от галлюцинаций.
И все-таки это не могло быть всего лишь воображением – уж слишком хорошо он помнил случившееся. А может, это и есть главное свойство галлюцинаций? Он вновь попытался восстановить в памяти все детали случившегося.
Сегодня среда – его обычный выходной. Вернувшись вечером с работы, он, как обычно, стал переодеваться к обеду. Переодевался он рассеянно, думая о том, куда бы ему пойти: то ли в новый итальянский ресторан, рекомендованный его друзьями Робертсонами, то ли по обыкновению пообедать превосходным гуляшом, который готовил сам шеф-повар в «Будапеште».
Он уже решил было остановиться на привычном для себя меню, но тут зазвонил телефон. Звонок он услышал случайно, ибо в этот момент включил воду в ванной.
Это была миссис Померой Джемисон, одна из его очаровательных приятельниц, на вечерах у которой он так любил бывать. Она была очень красивой, к тому же имела превосходного повара, готовившего великолепные прозрачные супы, а не ту бурду, которую ему частенько приходится есть, ну и, конечно же, соусы.
– В самый последний момент один мой приятель позвонил и сказал, что не сможет прийти, а мне просто необходим гость к обеду. Вы свободны? Может, вы меня выручите? Мистер Хоуг, да вы просто душка!
Ему льстило приглашение. Он даже не испытал ни капли раздражения, что его просят прийти вместо кого-то в последнюю минуту. В конце концов нельзя же рассчитывать на то, что тебя будут приглашать на каждый обед. А Хоуг был рад выручить Эдит Померой – она всегда подавала к рыбе ординарное, но вполне приличное белое вино и никогда не опускалась до такой вульгарности, как предложить шампанское в разгар обеда. Прекрасная хозяйка, и он был рад, что она обратилась за помощью именно к нему. Похоже, она считала его подходящим человеком для любой компании, даже если приглашение заставало его врасплох, как сейчас.
Одеваясь он думал именно об этом, и из-за телефонного звонка, нарушившего привычную рутину дня, забыл почистить ногти.
Да, должно быть, именно так все и произошло, поскольку по пути к Помероям он не мог так сильно запачкать пальцы – ведь на нем были перчатки.
А на его ногти обратила внимание невестка миссис Померой, женщина, которую он предпочитал избегать. С присущей ей настырностью, она уверяла, будто профессия человека обязательно откладывает отпечаток на его внешность.
– Вот взять, к примеру, моего мужа. Ну кем он еще может быть, как не юристом? Вы только взгляните на него. А вы, доктор Фитц, от вас прямо-таки пахпет больницей.
– Но не за обедом же, я надеюсь.
– О, от этого запаха невозможно избавиться.
– Не вами не согласен. Просто вы знаете, кем он работает.
После таких слов эта невыносимая женщина окинула взглядом собравшихся и ошарашила его, Хоуга, своим высказыванием:
– А вот мы сейчас проверим на мистере Хоуге. Я, например, не знаю, чем он занимается, да и никто этого не знает.
– Уймись, Джулия, – попыталась вмешаться миссис Померой, но потом с улыбкой обернулась к своему соседу слева: – Джулия в этом семестре изучала психологию.
Ее сосед слева, Садкинс или Снаггенс… да нет, Стебинс, вот как его звали – Стебинс, спросил:
– А чем занимается мистер Хоуг?
– Это тайна. Он никогда не говорит о работе.
– Вовсе нет, – вступил в разговор Хоуг, – я просто…
– Помолчите, – скомандовала Джулия. – Я сейчас сама скажу, Так. Я представляю себе вас с кожаным дипломатом.
Хоуг вообще ничего не собирался говорить. Он считал, что какие-то темы не стоит обсуждать за обедом, а какие-то просто неуместны. Но Джулия упорствовала.
– Должно быть, вы занимаетесь финансовыми операциями. Но вполне вероятно, что вы просто агент по продаже картин или книг. А может, и писатель. Покажите-ка ваши руки.
Просьба Джулии слегка шокировала его, и тем не менее он спокойно положил руки на стол. Женщина так и подпрыгнула:
– Понятно, вы – аптекарь.
Все как по команде устремили взгляды туда, куда был направлен ее указующий перст. И конечно же, тут же увидели траурные каемки под ногтями. Ее муж нарушил тишину:
– Чепуха, Джулия, грязь под ногтями еще ни о чем не говорит. Вполне вероятно, что мистер Хоуг на досуге занимается фотографией или гравировкой. Твой индуктивный метод не выдержал бы в суде никакой критики.
– А еще называется юрист! Я-то знаю, что абсолютно права, да, мистер Хоуг?
А он не мог отвести взгляда от своих рук. Чего уж тут приятного – привлечь внимание гостей за обедом подобным маникюром. Но если бы он еще мог понять, откуда эти каемки! У него же не было ни малейшего представления о том, где он умудрился так перепачкаться. На работе, что ли? Да, скорее всего. Но чем же он, в таком случае, занимается днем?
Вот этого-то он как раз и не знал.
– Так скажите же, мистер Хоуг, что я права, а?
Он с трудом оторвал взгляд от отвратительной грязи под ногтями и едва слышно произнес:
– Прошу меня простить. – И с этими словами Хоуг поспешно выбрался из-за стола. Он зашел в туалетную комнату и, подавив позыв к рвоте, выскоблил из-под ногтей бурую грязь. Она прилипла к лезвию перочинного ножа. Хоуг брезгливо вытер его о салфетку, сложил ее и засунул в карман жилетки, потом еще раз вычистил под ногтями.
Сейчас он уже не мог припомнить, когда почувствовал убеждение, будто эта грязь – засохшая человеческая кровь. Каким-то образом ему удалось отыскать свою шляпу, плащ, перчатки с трость без помощи прислуги, потом он открыл входную дверь и поспешил выйти на улицу.
Обдумывая все это в тишине обшарпанного гостиничного номера, он пришел к выводу, что его страх был вызван инстинктивным отвращением при виде бурого вещества под ногтями. Лишь потом он осознал, что не помнит, где перепачкался, поскольку не имеет представления, где был в тот день, в предыдущий или еще раньше. Он даже не знал, какая у него профессия.
Это казалось нелепостью, но было именно так, а потому пугало вдвойне.
Хоуг решил обойтись без обеда – ему не хотелось покидать тишину гостиничного номера. Около десяти часов вечера он наполнил ванну горячей водой и погрузился в нее, чтобы расслабиться. Это помогло, и бесконечное мельтешение мыслей слегка улеглось. «Во всяком случае, – утешал он себя, – если я уже не способен вспомнить, чем занимаюсь на работе, то не смогу и вернуться к ней. А значит, не повторится и этот ужас с ногтями».
Он тщательно вытерся и залез под одеяло. Несмотря на незнакомую обстановку, ему вскоре удалось заснуть.
Хоуг проснулся от какого-то кошмара, который, казалось, был под стать нищенской обстановке комнатенки. Он даже не сразу сумел сообразить, где находится и почему, а когда вспомнил, ему вдруг захотелось, чтобы ночной кошмар продолжался. Но постепенно всякое воспоминание о сне выветрилось из его головы. Глянув на часы, он понял, что ему пора вставать. Хоуг вызвал посыльного и попросил его принести ему завтрак из кафе на углу.
К тому времени, когда завтрак принесли, Хоуг оделся и сгорал от нетерпения попасть домой. Он стоя выпил две чашки жидковатого кофе и покинул гостиницу.
Войдя к себе, он повесил плащ и шляпу, снял перчатки и по обыкновению сразу же направился переодеваться. Он тщательно вычистил ногти на левой руке и принялся за правую, когда наконец сообразил, чем занимается.
Ногти на левой руке были белые и чистые, на правой же – черные и грязные. Он подошел к серванту, куда положил часы, и сверил время, которое они показывали, с электрическими часами в спальне. Было десять минут седьмого. В это время он обычно возвращался домой.
Может быть, он не помнил о своей профессии, но вот она о себе напоминала.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Телефон фирмы «Рэнделл и Крейг, бюро частных расследований» стоял в квартире с двумя спальнями, и это было удобно, поскольку Рэнделл женился на Крейг еще в начале своей карьеры.
Когда раздался звонок, младший партнер только что положил в раковину грязные тарелки и теперь соображал, стоит ли почитать бестселлер месяца. Взяв трубку, Крейг сказала:
– Да? – А потом еще раз добавила: – Да?
Старший партнер тут же бросил свое занятие. А занимался он чертовски сложным экспериментом, связанным с применением чрезвычайно опасного оружия, баллистическими, а также изотермическими аспектами аэродинамики. Он пытался совершенствовать броски дротиками, используя в качестве мишени плакат с красоткой года, приколотый кнопками к разделочной доске. Один дротик уже попал в левый глаз красавицы, и теперь он без-успеишо пытался попасть в правый.
– Да? – опять повторила его жена.
– Хоть раз попробуй сказать «нет», – предложил он.
Она накрыла микрофон ладонью:
– Заткнись и подай карандаш.
Перегнувшись через кухонный стол, Крейг сняла с крючка блокнот для записей.
– Да, да, продолжайте, пожалуйста.
Она набросала несколько неразборчивых строчек, состоящих из крючков и кружочков, это называлось стенограммой.
– Невероятно, – наконец сказала она. – Послушайте, обычно в это время мистера Рэнделла не бывает. Он предпочитает принимать клиентов в дневные часы. Мистер Крейг? Нет, я уверена, что мистер Крейг ничем не сможет вам помочь. Да, уверена. Что? Подождите минуточку, я сейчас скажу.
Рэнделл сделал еще одну попытку попасть в глаз красотке, но дротик угодил ей в ногу.
– Тут какой-то тип очень хочет повидаться с тобой и именно сегодня. Хоуг. Джонатан Хоуг. Уверяет, что никак не может зайти к тебе днем. А по телефону не хочет говорить о своих проблемах.
– Джентльмен или так себе?
– Джентльмен.
– При деньгах?
– Вроде бы. Кажется, с ними у него нет проблем. Лучше возьмись за это, Тедди. Пятнадцатое апреля уже на носу.
– О’кей, давай трубку.
Она покачала головой и быстро проговорила в телефон:
– Мне удалось связаться с мистером Рэнделлом. Кажется, он сможет поговорить с вами, подождите, пожалуйста, у телефона. – Держа трубку подальше от мужа, она отсчитала по своим часам тридцать секунд, а потом сказала: – А вот и мистер Рэнделл. Прошу вас, мистер Хоуг. – И она передала трубку мужу.
– Говорит Эдвард Рэнделл. Что случилось, мистер Хоуг?..
– Да что вы, мистер Хоуг! Мне кажется, вам лучше зайти к нам утром. Мы все люди и нуждаемся в отдыхе. По крайней мере, я…
– Должен предупредить вас, мистер Хоуг, что цена на наши услуги растет по мере того, как солнце садится за горизонт.
– Ну что ж, дайте подумать… Я как раз собирался домой. Да, да, я уже говорил со своей женой, и она меня ждет. Ну, вы же понимаете, каковы женщины. Но если бы вы смогли зайти ко мне домой минут через двадцать, в… э-э… в семнадцать минут девятого, мы бы с вами побеседовали. Хорошо. Ручка под рукой? Диктую адрес…
Потом Рэнделл положил трубку.
– Ну, кто я на этот раз? Жена, партнер или секретарша? – спросила Крейг.
– А ты сама как думаешь? Ты же с ним разговаривала.
– Жена, наверное. Он показался мне чистюлей.
– О’кей.
– Пойду переоденусь в кухонный халат, да и тебе бы стоило убрать с пола свои игрушки, мыслитель.
– Стоит ли? Похоже, немного эксцентричности не повредит?
– Может, тебе еще и нюхательный табак сюда принести?
Она прошлась по комнате, выключила верхний свет, зажгла торшер и поставила столик так, чтобы посетитель оказался в падающем из-под абажура свете.
– Здравствуйте, мистер Хоуг, знакомьтесь, миссис Рэнделл.
– Как поживаете, мадам?
Рэнделл помог Хоугу снять плащ, заодно убедившись, что тот не вооружен или по крайней мере носит оружие в потайном кармане. Эдвард не отличался особой подозрительностью, просто знал на практике, что осторожность не помешает.
– Присаживайтесь, мистер Хоуг. Сигарету?
– Нет, благодарю вас.
Рэнделл ничего не ответил, а только присел напротив и принялся разглядывать посетителя вполне доброжелательно, но скрупулезно. Костюм, по всей видимости, шился на заказ, а галстук можно было бы назвать даже шикарным, хотя он и казался немного скромноватым. Рэнделл тут же мысленно повысил плату за свои услуги. Человек, сидевший перед ним, явно нервничал – может быть, мешало присутствие женщины?
– Надеюсь, вы не возражаете против присутствия миссис Рэнделл? – спросил наконец Рэнделл. – Все, что вы хотите сообщить мпе, можете рассказать при ней – у меня нет от нее тайн.
– О, да, да… конечно. – Он умудрился поклониться, не привстав. – Я счастлив, что здесь присутствует миссис Рэнделл.
И все-таки он никак не решался приступить к делу.
– Ну хорошо, мистер Хоуг, – после непродолжительного молчания начал Рэнделл. – Вы хотели проконсультироваться у меня по какому-то вопросу, не так ли?
– Э-э… да.
– Ну, тогда вам стоит рассказать мне все подробно.
– Да, конечно. Это… то есть… мистер Рэнделл, все это настолько нелепо…
– В большинстве своем это так и бывает. Но продолжайте, продолжайте. Неприятности с женщинами? Или кто-то вам шлет письма с угрозами?
– Нет, нет, все не так просто. Однако я боюсь.
– Чего боитесь?
– Не знаю, – нервно выдохнул Хоуг. – Я хочу, чтобы вы разобрались, в чем дело.
– Минуточку, мистер Хоуг, – прервал его Рэнделл. – Не усложняйте дело. Так вы сказали, что чего-то боитесь, и хотите, чтобы я разобрался в этом. Но я ведь не психиатр, я детектив. Что же все-таки заставило вас обратиться в частное бюро расследований?
Хоуг замялся.
– Я хочу, чтобы вы узнали, чем я занимаюсь днем, – наконец выпалил он.
Рэнделл оглядел его с ног до головы и медленно повторил:
– Вы хотите, чтобы я узнал, чем вы занимаетесь днем?
– Да, да, именно так.
– Гм, да. А не будет ли проще, если вы сами расскажете, чем вы занимаетесь днем?
– Я просто не могу.
– Почему?
– Я не знаю этого.
Рэнделл начинал терять терпение.
– Мистер Хоуг, – сказал он. – Обычно я беру двойную плату за участие в подобных играх. Если вы не хотите сообщить мне, чем занимаетесь днем, то, как мне кажется, это из-за того, что вы не верите мне, а раз так, мне будет очень трудно вам помочь. А теперь давайте начистоту. Чем вы занимаетесь днем и какое это имеет отношение к делу? И вообще, в чем суть вашего визита?
Мистер Хоуг поднялся.
– Я должен был знать заранее, что не смогу ничего объяснить, – растерянно пробормотал он скорее для себя, нежели для Рэнделла. – Простите, что потревожил вас и…
– Погодите, мистер Хоуг, – вмешалась Синти Крейг-Рэк-делл. – Мне кажется, вы с мужем просто не поняли друг друга. Ведь вы хотите сказать, что не знаете, чем занимаетесь днем, в прямом смысле этого слова, верно?
– Да, – благодарно выдохнул Хоуг. – Именно так.
– И хотите, чтобы мы выяснили, чем вы занимаетесь, проследили за вами, узнали, куда ходите, и сообщили вам, правильно?
Хоуг энергично закивал головой:
– Да, именно это я и пытался сказать.
Рэнделл перевел взгляд с Хоуга на жену и обратно на Хоуга.
– Давайте внесем ясность, – предложил он. – Вы действительно не знаете, чем занимаетесь днем, и хотите, чтобы я это выяснил. И сколько же времени все это продолжается?
– Я… не знаю.
– Так, а что же вы знаете?
Благодаря нескольким наводящим вопросам Хоуг, наконец, сумел описать свои невзгоды. Насколько можно было судить, он помнил все, что случилось с ним в те пять лет до его пребывания в пансионате святого Георгия в Дюбуке. Его уже больше не беспокоила неизлечимая амнезия, да и сам он считал себя полностью выздоровевшим. А когда выписался, администрация больницы нашла ему работу.
– А что за работа? – спросил Рэнделл.
Хоуг не знал. Вероятно, это была та же самая работа, что и сейчас. Выписывая его из больницы, ему внушили, что о работе незачем беспокоиться и надо стараться забывать о ней дома.
– Видите ли, – объяснил Хоуг, – они полагали, что причиной моей амнезии стало сильное нервное напряжение и переутомление. Я помню, доктор Рэннол особо подчеркнул, что я должен избегать любых упоминаний о том, где работаю и чем занимаюсь. А возвращаясь домой, мне следует забыть обо всем и постараться найти себе хобби. Вот я и пытался следовать этому совету.
– Хм. Надо заметить, вы действительно в этом преуспели. Послушайте, а вас не лечили гипнозом?
– Не знаю.
– Думаю, лечили. Как ты думаешь, Син? Такое вероятно?
– Вполне, – кивнула жена. – Постгипнотическое внушение. Понятно, что спустя пять лет, несмотря на все свои попытки, он просто не способен вспомнить о своей работе. Своеобразный метод лечения, если не сказать больше.
Рэнделлу этого было вполне достаточно. Синти прекрасно разбиралась в психологии. Откуда она брала ответы – из книг или руководствовалась чистой интуицией, – Рэнделл не знал, да и знать не хотел. Чаще всего она оказывалась права.
– Одно мне не нравится, – добавил он. – Пять лет вы пре-спокойненько жили себе, явно не заботясь, где и кем работаете. Откуда же это внезапное желание узнать о своей профессии?
Хоуг поведал им о дискуссии за обеденным столом, о странном веществе под ногтями и докторе Потбери, который выставил его из своего кабинета.
– Мне страшно, – несчастным голосом произнес он. – Мне казалось, что это кровь А теперь я уверен: это нечто… еще хуже.
– А почему вы так решили? – спросил Рэнделл.
Хоуг нервно облизнул губы:
– Ну, потому что… – он замялся, не зная, как объяснить. – Но вы поможете мне?
– Это не по моей части, – строго сказал Рэнделл. – Вам, без сомнения, нужна помощь, но только не наша, а психиатра. Амнезия не по моей части. Я – обыкновенный детектив.
– Но мне и нужен детектив. Я хочу, чтобы вы проследили за мной и выяснили, чем я занимаюсь.
Рэнделл хотел было отказаться, но вмешалась жена:
– Я уверена, что мы сможем вам помочь, мистер Хоуг. Возможно, вам все-таки следует проконсультироваться у психиатра…
– Нет, нет.
– …По если вы хотите, чтобы мы проследили за вами, мы это сделаем.
– Не нравится мне все это, – заметил Рэнделл. – Мы же ему вообще не нужны.
Хоуг положил перчатки на стол и достал из внутреннего кармана пачку денег.
– Я заплачу.
Он принялся отсчитывать банкноты.
– Я принес только пять тысяч, – с беспокойством произнес он. – Этого достаточно?
– Достаточно, – заверила его Синти.
– Для начала, – добавил Рэнделл. Он взял деньги и сунул их в карман рубашки. – Кстати, если вы не знаете, чем занимаетесь на работе, и помните только больницу, то откуда у вас деньги? – Он постарался спросить об этом как можно более равнодушно.
– А мне платят каждое воскресенье. Две тысячи долларов.
Когда он ушел, Рэнделл передал деньги жене.
– Неплохие бумажки, – заметила опа, аккуратно разглаживая и раскладывая их. – Тедди, а почему ты хотел избавиться от этого увальня?
– Вовсе не хотел. Я просто набивал себе цену. Старый трюк с запудриванием мозгов.
– Так я и думала, но ты чуть было не спугнул его.
– Ничего подобного. Я же знаю, что вполне могу положиться на тебя. Уж ты-то его не выпустишь, пока он не расстанется с последней монетой.
Она счастливо улыбнулась.
– Ах ты, моя душечка. У нас так много общего: мы оба любим деньги. И ты ему поверил?
– Ни единому слову.
– Я тоже. Ну и отвратительный тип! Хотела бы я знать, что у него на уме.
– Не знаю, но постараюсь разобраться.
– Ты что, собираешься следить за ним сам?
– А почему бы и нет? С какой стати я должен платить кому-то сто долларов в день без всякой гарантии, что его не упустят.
– Тедди, не нравится мне вся эта история. Зачем ему понадобилось платить нам столько денег?
– Вот это-то я и хочу узнать.
– Будь осторожен. Ты помнишь «Союз рыжих»?
– Союзы ры… А, опять Шерлок Холмс. Пора бы вырасти из этого возраста, Син.
– Самому бы не мешало подрасти. Этот коротышка ничего, кроме зла, нам не принесет.
Она вышла спрятать деньги, а когда вернулась, он стоял на коленях возле кресла, в котором сидел Хоуг, и с остервенением прыскал из пульверизатора одеколоном.
– Син… – произнес он, обернувшись к жене.
– Да, Тедди?
– Ты кресло не трогала?
– Нет, конечно. Я только протерла подлокотники перед его приходом.
– Я не об этом. Я спрашиваю, после того, как он ушел. Он хоть перчатки-то снимал?
– Погоди… Да, снимал. Я еще смотрела на его ногти, когда он рассказывал.
– И я тоже. Мне просто хотелось убедиться, что я еще в здравом уме. Ну-ка взгляни.
Она внимательно осмотрела подлокотник кресла, осыпанный мельчайшей серой пылью. На полированной поверхности не было никаких следов, никаких отпечатков пальцев.
– Наверное, он к ним не прикоснулся. Но этого же не можег быть. Когда он сказал «мне страшно», я заметила, как он сжал подлокотники. У него даже суставы побелели.
– Может быть, коллодий?
– Не глупи. Ты же сам видишь: никаких следов. И потом, ты здоровался с ним за руку и обязательно бы заметил.
– Нет. Ну и дела! Человек без отпечатков пальцев. Будем считать, что нас просто посетило привидение.
– Привидение не станет платить, чтобы за ним следили.
– Да у них и денег-то нет.
Рэнделл поднялся, прошел на кухню, снял телефонную трубку и набрал номер.
– Свяжите меня с клиникой в Дюбуке… Э-э… сейчас. – Он прикрыл микрофон ладонью и подозвал жену: – Син, в каком чертовом штате может находиться этот город?
Через сорок пять минут он бросил трубку на рычаг.
– Нет, ну это полный финиш, – объявил он в недоумении. – Оказывается, в этом самом Дюбуке никогда не было, нет и, по всей вероятности, не будет никакого пансионата святого Георгия. И доктора Рэннола тоже не существует.
