Текст книги "Т. 10 Туннель в небе"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Глава 18
ЧЕРВЯК,
КОТОРЫЙ ВЫЛЕЗ ИЗ ГРЯЗИ

Расчеты после операции с котами оказалось произвести непросто. Все коты являлись потомками Мохнатых Штанов, который был движимым имуществом Лоуэлла. Но рост их поголовья находился в прямой зависимости от еды, которой их кормили все, – что, в свою очередь, вынудило семью взяться за продовольственные товары близнецов, и убытки обернулись прибылью лишь благодаря творческой инициативе последних. С другой стороны, близнецы свободно пользовались основными фондами (кораблем и электроникой), принадлежащими всей семье. Но как вычислить предполагаемую стоимость съеденных деликатесов? Уж конечно, она выше, чем закупочная цена плюс стоимость топлива.

Роджер вынес соломоново решение. Из валовой прибыли следует выделить долю Мид за пение, близнецам возместят стоимость товаров, которые были съедены, а остаток делится на три части между близнецами и Лоуэллом. Расчет должен состояться после того, как из руды на Церере извлекут металл, а металл продадут на Луне.

Пока что Роджер дал согласие выдать близнецам из их денег аванс для дальнейших операций. Фрайз обещал оплатить его чек, выписанный на банк «Луна-Сити нейшнл».

Но близнецы никак не могли придумать, куда бы им вложить деньги. Сначала они решили заняться в свободное время старательством, но несколько рейсов на скутере убедили их в том, что это дело для профессионалов, да и те обычно едва перебиваются. Только укоренившаяся иллюзия, что следующий камень окажется «тем самым» и возместит годы тяжкого труда, поддерживала старых горняков. А близнецы теперь слишком хорошо изучили статистику и привыкли верить скорее в свои способности, чем в удачу. Находка же рудоносного астероида была чистейшей игрой случая.

Однажды братья совершили длинный рейс в самую толщу узла – полторы тысячи миль туда и обратно. Это заняло у них целые сутки. Они поставили скутер на небольшую скорость – 150 миль в час и пустили его плыть, рассчитывая остановиться, если попадется подходящий камень. У Фрайза они одолжили маяк-рейку, пообещав заплатить, если заберут его себе.

Но платить не пришлось. То и дело они замечали в стереорадаре крупный объект, но подойдя к нему миль на тридцать, слышали сигналы чужого маяка. Наконец они нашли-таки солидную группу камней, поравнялись с ней, пристегнули самые длинные тросы (отец категорически запретил им прыгать) и занялись исследованием. Не имея ни опыта, ни центрифуги, удельный вес они определяли, энергично прижимая камень к себе – по степени сопротивления приблизительно вычислялась инерция. Взятый взаймы счетчик Гейгера радиоактивности не показывал, и близнецы искали более ценный графит.

За два часа такой деятельности они здорово устали, но не сделались богаче.

– Дедуля, – заявил Поллукс, – тут сплошная отработанная порода.

– Если бы! Тут вообще одна пемза.

– Поехали домой?

– Ага.

Они развернули скутер с помощью маховика и навели его на маяк мэрии, разогнав до 400 миль в час, – это было все, что они могли выжать на оставшемся топливе, иначе пошли бы и на превышение скорости. Их беспокоила мысль, что они задержались, и хотелось поскорей добраться домой: даже в самом лучшем скафандре трудно выдержать долго. Правда, они знали, что родители особо волноваться не будут: близнецы еще не могли связаться с ними по своим рациям, но пустили по узлу слух о своем возвращении.

Отец действительно не волновался, но следующую неделю близнецы провели в заточении на корабле за то, что не вернулись вовремя.

Потом долго не случалось никаких происшествий, не считая того, что Роджер потерял дыхательную маску, принимая душ, и чуть не захлебнулся, по его утверждению, пока не нашел клапан и не перекрыл его. Вещей, которые легче делать при силе тяжести, чем в невесомости, очень мало, но купание как раз относится к таковым.

Доктор Стоун продолжала свою практику, которая теперь несколько сократилась. Иногда ее возил дежурный старатель, иногда близнецы. Однажды утром в свои приемные часы она пришла из мэрии на «Стоун» в поисках сыновей.

– Где мальчишки?

– Я их не видела с самого завтрака, – ответила Хейзел. – А что?

– Да так, – чуть нахмурилась доктор Стоун. – Попрошу мистера Фрайза вызвать мне скутер.

– Ты на вызов? Я тебя отвезу, если только эти обормоты не взяли наш скутер.

– Не надо, мама Хейзел.

– Мне это в радость. И я давно обещала покатать Лоуэлла. Или это надолго?

– Вряд ли. Это всего в восьмистах милях от нас. – Доктора не касались местные ограничения скорости. – Доберемся за два часа, чтобы сэкономить горючее.

И они отправились, прихватив радостного Вундера. Четверть горючего Хейзел оставила про запас и рассчитала максимальное ускорение для оставшегося количества, прикинув в уме отношение масс. Даже и без докторской привилегии в том секторе можно было без опаски превысить скорость – они находились в «редкой» части узла.

Целью их путешествия была старинная крылатая ракета – крылья отрезали и сварили из них надстройку вроде палатки, чтобы увеличить размер жилья. Хейзел это напоминало лачугу в районе трущоб, но так выглядели многие корабли в Рок-Сити. Приятно было войти, выпить чаю и хоть ненадолго снять с Лоуэлла скафандр. Больной, мистер Икерс, лежал в лубке, а его жена не умела водить скутер – поэтому доктор Стоун и согласилась на домашний визит.

Пока они были там, доктора Стоун вызвали по радио, и она с озабоченным видом вышла в общую комнату.

– Что там? – спросила Хейзел.

– Миссис Силва. Неудивительно – это ее первый ребенок.

– Ты узнала координаты и позывные маяка? Я тебя доставлю туда.

– А Лоуэлл?

– А? Да. Малыш слишком долго пробыл в скафандре.

Миссис Икерс предложила оставить ребенка у нее. Не успел Лоуэлл надуться по этому поводу, как доктор Стоун сказала:

– Спасибо, но в этом нет необходимости. Сюда направляется мистер Силва. Я как раз собиралась сказать, мама Хейзел, – может, я лучше полечу с ним, а вы с Лоуэллом вернетесь домой одни? Не возражаешь?

– Конечно, нет. Замолчи, Лоуэлл! Мы будем дома через три четверти часа, и я уложу его спать или отшлепаю, смотря по обстоятельствам.

Хейзел отдала доктору Стоун один из двух запасных баллонов с кислородом – взять оба Эдит отказалась. Хейзел рассчитала новое отношение масс: без Эдит, ее скафандра и запасного баллона у нее оставалось лишнее горючее. Лучше разогнаться как следует и попасть домой до того, как детеныш разнюнится.

Хейзел настроилась с помощью маховика на мэрию, проверила курс по стереорадару, немного повернулась вокруг оси, чтобы Солнце не светило в глаза, подключила гироскопы и запустила двигатель.

В следующий момент они закувыркались, как лайнер в невесомости. Хейзел, в силу привычки, сообразила, что надо убрать тягу, но двигатель работал вхолостую, время шло, а она беспомощно болталась на сиденье, повиснув на ремнях, пока наконец не нащупала рычаг.

Снова оказавшись в невесомости, она постаралась рассмеяться.

– Здорово, а, Лоуэлл?

– Давай еще раз, бабушка!

– Нет уж, хватит.

Хейзел быстро обдумала ситуацию. Что могло испортиться в этом суденышке, где всего-то и есть, что ракетный двигатель, открытый каркас с сиденьями и пристежными ремнями да минимум приборов управления? Это, конечно, гироскопы – двигатель сработал как часы. Хейзел заметила, что гироскопы чуть колеблются – это было единственным свидетельством недавнего кувыркания. Она осторожно поправила их рукой, придвинув шлем к футляру, чтобы проверить работу на слух.

И только потом попыталась определить, где они находятся и куда направляются. Так, Солнце там, а Бетельгейзе вон там, – значит, мэрия должна быть в той стороне. Хейзел прижала шлем к полукруглому окошку стереорадара. Ага, точно!

Дом Икерсов был естественной ближней целью, от которой следовало вычислять вектор. Хейзел нашла их корабль и испугалась, увидев, как он далеко. Должно быть, их порядком отнесло, пока она возилась с гироскопами. Она прикинула скорость и величину вектора – и присвистнула. «Маловато магазинов по дороге, – подумала она, – и жилья тоже. Не повредит связаться с миссис Икерс – сказать ей о том, что случилось, и попросить ее сообщить в мэрию – так, на всякий случай».

Но миссис Икерс не отвечала. «Вот лентяйка, – с горечью подумала Хейзел, – отключила, поди, рацию и спит себе. Неряха – сразу видно по тому, как выглядит ее дом и как в нем пахнет».

И все же Хейзел продолжала вызывать миссис Икерс или любого, кто мог оказаться в пределах ее скафандрового радио. А сама тем временем снова навела скутер на мэрию, учитывая смещение на новом векторе. На этот раз она действовала осторожно и была начеку, поэтому потеряла всего несколько секунд, когда выбило гироскопы.

Хейзел отключила их и выбросила из головы, а потом тщательно обдумала ситуацию. Жилище Икерсов превратилось в светящуюся точку на небе, которая уменьшалась почти на глазах, но могла еще служить пунктом отсчета. Хейзел не нравился ее теперешний курс. Как всегда, казалось, что они неподвижно стоят в самом центре звездного шара, но приборы показывали, что они движутся в открытый космос, за пределы узла.

– Что случилось, бабушка Хейзел?

– Ничего, малыш, ничего. Бабушке надо остановиться и посмотреть на дорожные знаки, вот и все.

Хейзел подумала, что охотно отдала бы свой шанс на вечное блаженство за автоматический сигнал тревоги и радиомаяк. Она протянула руку к Лоуэллу, отключила его радио и несколько раз повторила призыв о помощи. Ответа не было. Хейзел снова включила Лоуэллу радио.

– Ты зачем это сделала, бабушка Хейзел?

– Просто проверяла.

– Обманываешь! Ты боишься! Почему?

– Нет, милый, не боюсь – ну разве что немножко волнуюсь. А теперь тихо, бабушке надо работать.

Хейзел осторожно выровняла скутер маховиком и осторожно поправила его, когда он попытался отклониться. Надо было сойти с этого гибельного курса и направить скутер на мэрию. Гироскопы Хейзел намеренно не включала. Она заново пристегнула Лоуэлла и проверила, как он сидит.

– Сиди смирно, – предупредила она. – Только пальчиком шевельни, и бабушка снимет с тебя скальп.

Так же тщательно Хейзел уселась сама, вычисляя в уме плечи рычага, массу и угловой момент. Придется уравновешивать скутер без гироскопов.

«А теперь, – сказала она себе, – посмотрим, Хейзел, кто ты: пилот или так себе любитель».

Придвинув шлем к радару, она навела сетку прицела на отдаленную метку мэрии и включила двигатель.

Метка заколебалась, и Хейзел попыталась восстановить равновесие, сдвинувшись на сиденье. Когда метка быстро поехала вбок, Хейзел тут же отключила тягу. И снова проверила курс. Их положение несколько улучшилось. Хейзел снова позвала на помощь, не забыв выключить радио Лоуэлла. Он ничего не сказал, и вид у него был сумрачный.

Хейзел повторила попытку, снова отключив двигатель, как только скутер скособочился. Проверила курс, позвала на помощь – и повторила все снова. Она проделывала это раз десять, и при последней попытке двигатель заглох на полном ходу.

Раз топливо кончилось, можно было не суетиться. Хейзел старательно выверила курс по кораблю Икерсов, теперь совсем далекому, и сверила его с меткой мэрии на экране, не переставая звать на помощь. После этого она убедилась, что в каком-то смысле преуспела. Теперь они, вне всякого сомнения, направлялись к мэрии и не могли разойтись с ней больше чем на несколько миль, которые можно преодолеть и в скафандре. Но если курс был верен, то скорость оказалась до омерзения низкой. Расстояние 650 миль, а скорость – 40 миль в час. Шестнадцать часов ходу.

«А так ли уж нужен был Эдит запасной баллон?» – подумала Хейзел.

Уровнемер ее собственного показывал половину. Она еще раз обратилась с призывом о помощи и еще раз решила в уме свою задачу – вдруг ошиблась в десятичных знаках? При повторной настройке радара на мэрию огонек в стереоприборе стал бледнеть и погас. Услышав, как выражается Хейзел, Лоуэлл спросил:

– А теперь что, бабушка?

– Ничего такого, чего бы не следовало ожидать. Есть такие дни, миленький, когда и вставать-то утром не стоит.

Причина, как вскоре выяснила Хейзел, была до того проста, что ничего нельзя было поделать. Стереорадар перестал работать, потому что разрядились все три патрона в его батарее. Следовало сознаться, что Хейзел пользовалась им долго и потратила много энергии.

– Бабушка Хейзел! Я хочу домой!

Хейзел отвлеклась от тревожных мыслей, чтобы ответить ребенку.

– Мы и летим домой, моя радость. Только нам еще долго.

– А я сейчас хочу домой!

– Прости, но сейчас не получится.

– А я…

– Замолчи – а то, когда достану тебя из скорлупки, так задам, что долго будешь помнить. Увидишь. – И Хейзел снова обратилась за помощью.

Лоуэлл, как это с ним бывало, мигом успокоился.

– Вот так-то лучше, – одобрила Хейзел. – Хочешь, сыграем в шахматы?

– Нет.

– Трусишка. Боишься, что я тебя побью. Спорим на три щелчка?

Лоуэлл подумал.

– А я буду белыми играть?

– Играй. Все равно побью.

К немалому удивлению Хейзел, так и вышло. Игра затянулась: Лоуэлл не привык еще так, как Хейзел, представлять себе шахматную доску, и приходилось несколько раз брать обратно ход, пока мальчик не запомнил расположение фигур. Через каждые два хода Хейзел звала на помощь. В середине игры ей пришлось отсоединить свой кислородный баллон и заменить его запасным. У нее и у мальчика кислорода было поровну, но маленький Лоуэлл расходовал его гораздо медленнее.

– Ну что, еще разок? Хочешь реванш?

– Нет! Я хочу домой.

– Мы летим домой, дорогой.

– А долго еще?

– Ну… еще не очень скоро. Я расскажу тебе сказку.

– Какую?

– Про червяка, который вылез из грязи.

– У-у, я эту знаю! Она мне надоела.

– Я тебе еще не всю рассказала. И она никак не может надоесть, потому что у нее нет конца – всегда что-нибудь новенькое.

И Хейзел в который раз стала рассказывать, как червяк выполз из ила – не потому, что ему не хватало еды, не потому, что там, под водой, было плохо, холодно или неуютно, – как раз наоборот. Просто этот червяк был беспокойный. И как он вылез на сушу и отрастил ножки. Как потом некоторые червяки стали слонами, а некоторые – обезьянами, и они отрастили руки и начали делать разные вещи. Как потом, все еще не находя себе покоя, они отрастили крылья и устремились к звездам. Долго, долго рассказывала Хейзел, прерываясь только для того, чтобы позвать на помощь.

Ребенок то ли заскучал и пропускал ее рассказ мимо ушей, то ли слушал с удовольствием, а потому сидел тихо. Когда Хейзел замолчала, он сказал:

– Расскажи другую сказку.

– Не сейчас, дорогой.

Баллон Лоуэлла был на нуле.

– Ну давай! Расскажи новую, получше.

– Не сейчас. А эта история – самая лучшая история, которую знает Хейзел. Самая лучшая. Я рассказала тебе ее снова, потому что хочу, чтобы ты ее запомнил.

Хейзел увидела, как загорелся красным тревожным огоньком дыхательный индикатор мальчика, спокойно отсоединила свой ополовиненный баллон, закрыла бесполезные теперь клапаны и подключила баллон к скафандру внука. Сначала она подумывала, не подключить ли баллон крест-накрест к обоим скафандрам, но отказалась от этой мысли.

– Лоуэлл…

– Что, бабушка?

– Послушай меня, дорогой. Ты слышал, как я звала на помощь. Теперь это придется делать тебе – через каждые несколько минут.

– Почему?

– Потому что Хейзел устала, дорогой. Хейзел нужно поспать. Обещай мне, что будешь это делать.

– Ну ладно.

Хейзел старалась сидеть совсем смирно, чтобы как можно дольше хватило воздуха, оставшегося в скафандре. Не так уж все было и плохо. Правда, она хотела увидеть Кольца, но все-таки и без них многое повидала. У каждого, наверно, есть свой Каркассонн – ей не о чем жалеть.

– Бабушка! Бабушка Хейзел!

Она не отвечала. Лоуэлл подождал и начал плакать – горько и безнадежно.

Доктор Стоун, вернувшись к себе на корабль, нашла там только мужа. Поздоровавшись с ним, она спросила:

– А где Хейзел, дорогой? И Лоуэлл?

– Разве вы не вместе вернулись? Я думал, они зашли в магазин.

– Не может быть.

– Что не может быть?

Эдит объяснила, в чем дело, и Роджера как громом поразило.

– Они улетели одновременно с тобой?

– Собирались. Хейзел сказала, что они будут дома через сорок пять минут.

– Значит, они остались у Икерсов – это ясно как день. Сейчас выясним. – И он бросился к двери.

Близнецы, вернувшись, застали и дома, и в мэрии полный переполох. Они провели несколько интересных и поучительных часов у старого Чарли.

Отец, оторвавшись от рации, спросил их:

– Вы где были?

– У Чарли в берлоге. А что случилось?

Роджер объяснил. Близнецы переглянулись.

– Папа, – тревожно сказал Кастор, – ты говоришь, что Хейзел возила маму на нашем скутере?

– Конечно.

Близнецы снова обменялись взглядами.

– А что с ним такое? Говорите.

– Да видишь ли… одним словом…

– Говори!!!

– Там один гироскоп разболтался – подшипник, что ли, – с несчастным видом сознался Поллукс. – Мы как раз собирались его чинить.

– Собирались? Сидя у Чарли?

– Мы как раз и пошли к нему за деталями – ну и засиделись.

Отец несколько секунд смотрел на них без всякого выражения на лице, потом сказал ровным голосом:

– Вы оставили одну из систем корабля в неисправности. Не записали об этом в бортжурнал. Не доложили капитану. – Он помолчал. – Отправляйтесь в свою комнату.

– Но, папа, мы же хотим помочь!

– Оставайтесь у себя. Вы под арестом.

Близнецы сделали, как было приказано. Тем временем весь Рок-Сити поднялся на ноги. По радио передавали: пропали докторский сынишка и его бабушка. Заправляйте скутера, будьте наготове. Оставайтесь на этой волне.

– Пол, да не дергайся ты!

– Как я могу не дергаться?

– Не пропадут они, не могут пропасть. Да их стереорадар будет гореть на всех экранах, как прожектор.

– Не знаю, – задумался Поллукс. – Помнишь, я говорил, что в батарее, кажется, высоковольтный пробой?

– Я думал, ты его наладил.

– Собирался – после того как починим гироскоп.

– Плохо, – вздохнул Кастор. – Вот это по-настоящему плохо. Но ты все равно не дергайся. Давай лучше думать. Что у них произошло? Надо восстановить картину.

– Что произошло? Смеешься, что ли? Эта зараза перевернулась, а там все возможно, раз управление вышло из строя.

– Думай головой, я сказал. Что будет делать Хейзел в этой ситуации?

Оба некоторое время молчали, потом Поллукс сказал:

– Кас, этот гад всегда кувыркается в левую сторону, так ведь?

– Всегда.

– И что нам это даст? Откуда мы знаем, где левая сторона?

– Нет! Ты спрашивал, что бы стала делать Хейзел. Она бы, конечно, взяла курс домой – а Хейзел всегда выходит на курс так, чтобы Солнце светило ей в затылок, если только возможно. У нее не все ладно со зрением.

Кастор сморщился, пытаясь представить себе картину.

– Скажем, Икерсы здесь, а мэрия – там; если Солнце в этой стороне, то, если он перевернется, их отнесет сюда – Он показал куда.

– Точно, точно! Если координаты были правильные, конечно. Но что бы она еще сделала? Что бы сделал ты? Вернулся бы на прежний курс, то есть курс на мэрию.

– Как она могла бы это сделать? Без гироскопов?

– А ты подумай. Разве ты бы сдался? Хейзел у нас пилот и управляется с этой штукой словно с метлой. Значит, она вернется – или попытается вернуться – в этом направлении, а все будут искать ее здесь, – опять показал Поллукс.

– Возможно, – нахмурился Кастор.

– Я тебе говорю. Ее будут искать в конусе вершиной к Икер-сам, а надо в конусе вершиной сюда, и притом только по одной его стороне.

– Пошли! – сказал Кастор.

– Папа сказал, что мы под арестом.

– Пошли, говорю!

Мэрия опустела, только миссис Фрайз с покрасневшими глаза* ми дежурила у рации. Она покачала головой.

– Пока ничего.

– Где бы нам найти скутер?

– Не найдете. Все на поисках.

Кастор потянул Поллукса за рукав.

– Старый Чарли.

– Да? Скажите, миссис Фрайз, а Чарли тоже отправился на поиски?

– Вряд ли он знает о них.

Близнецы напялили скафандры, для скорости выпустили весь воздух из шлюза и не стали пристегивать тросы. Старый Чарли впустил их.

– Что за шум, ребята?

Кастор объяснил. Чарли покачал головой.

– Плохо дело, да. Жалость-то какая.

– Чарли, нам нужен твой скутер.

– Прямо сейчас, – добавил Поллукс.

– Вы что, смеетесь? – изумился Чарли. – Я только один и могу с ним управляться.

– Чарли, тут дело серьезное! Он нам нужен, и все!

– Вы с ним не справитесь.

– Мы оба пилоты.

Чарли задумчиво зачесался, а Кастор размышлял, не стукнуть ли его и не забрать ли ключи – но ключей при нем могло и не быть, а как найдешь их в этой куче хлама? Наконец, Чарли сказал:

– Ну, если уж надо, я лучше сам его поведу.

– Ладно, ладно! Скорей! Надевай скафандр!

– Не спешите так. Тише едешь – дальше будешь. – Чарли нырнул в свой кавардак и почти сразу же вынырнул со скафандром, который, на первый взгляд, состоял из одних завулканизированных заплат. – А, пес его возьми, – жаловался Чарли, пытаясь влезть в него, – сидела бы ваша мать дома да занималась бы своим делом, ничего бы такого не случилось.

– Заткнись и поторапливайся!

– Я и так быстро. Она меня помыться заставила. Не нужны мне никакие доктора. Вся живность, которая меня кусает, тут же дохнет.

Когда Чарли выудил свой скутер из кучи железа, которая болталась у его жилья, близнецы поняли, почему он отказался сдать им его напрокат. Охотно верилось, что никто, кроме Чарли, управлять им не сможет. Мало того, что машина была древняя, латанная запчастями от других моделей, так еще и пульт управления был рассчитан на пилота с четырьмя руками. Чарли так долго жил в невесомости, что научился работать ногами не хуже обезьяны. Даже скафандр у него был устроен так, что между большим пальцем ноги и остальными пальцами был промежуток, как в японских носках.

– Залезайте. Куда лететь-то?

– Знаешь, где живут Икерсы?

– Конечно знаю. Сам жил в той стороне. Пустынные места. Вон там, – показал он, – на полградуса вправо от той звездочки второй величины, миль восемьсот-восемьсот десять.

– Кастор, может, проверить в мэрии сводки смещений?

– Я Рок-Сити знаю, – возмутился Чарли, – и я в курсе всех смещений. Приходится быть.

– Тогда вперед.

– К Икерсам?

– Да нет… – Кастор вытянул шею, прикинул положение Солнца, представил себя на месте Хейзел, отправляющейся домой. – Туда, что ли, Пол?

– Если правильно угадали, то да.

Чарли установил на своей старой посудине большие баки и мог развить на ней сильное ускорение. Двигатель работал как часы, не хуже других, но радара на скутере не было.

– Чарли, как же ты узнаешь, где находишься?

– А вот. – И он предъявил старинную рамочную антенну радиокомпаса. Близнецы никогда такой не видывали, а принцип ее работы знали только из теории. Они учились летать по радару, а не на слух. Видя их лица, Чарли сказал: – Если человек умеет определить угол на глаз, на кой ему вся эта механика. В двадцати милях от мэрии я даже двигатель на скафандре не включаю – прыгаю, и все.

Они стартовали в направлении, которое указали близнецы. Включив двигатель, Чарли показал им, как обращаться с радиокомпасом.

– Подключите к скафандру, где гнездо для телефона. Если приняли сигнал, поворачивайте антенну, пока не доведете его до минимальной громкости. А направление сигнала укажет стрелка посередине антенны.

– Но в какую сторону? У стрелки-то две стороны.

– Надо знать. А если неправильно угадаешь, вернешься и попробуешь еще раз.

Первым нес вахту Кастор. Он принимал множество сигналов – весь узел переговаривался, передавая друг другу тревожные новости. Кастор убедился, что рамка, хоть и не обладает избирательностью антенны-тарелки, все же принимает одновременно только один сигнал, и непрерывно вертел антенну, выслушивая каждый сигнал достаточно долго, чтобы определить, не Хейзел ли это. Поллукс похлопал его по плечу и придвинул к нему шлем.

– Есть что-нибудь?

– Одна болтовня.

– Продолжай принимать. Будем искать, пока не найдем. Хочешь, сменю?

– Нет. Если мы их не найдем, я вообще не вернусь.

– Брось свой дешевый героизм и слушай. Или давай мне антенну.

Мэрия исчезла за кормой, превратившись в точку в небе. Кастор, наконец, неохотно передал антенну Поллуксу. Тот послушал минут десять и вдруг замахал руками, призывая остальных к тишине, хотя слышать их никак не мог. Кастор, придвинув к нему шлем, спросил:

– Что там?

– Вроде, ребенок плачет. Может, это Вундер?

– Где?

– Потерял, когда сводил к минимуму. И не могу найти опять.

Чарли развернул скутер, как только закончил ускорение, предчувствуя, что это понадобится. Теперь он включил двигатель на величину прежнего ускорения, поставив скутер неподвижно относительно мэрии и узла. Добавочный легкий толчок медленно направил их назад по пройденному пути. Поллукс слушал, медленно вращая антенну. Кастор напрягал глаза, пытаясь увидеть хоть что-нибудь, кроме холодных звезд.

– Поймал! – стукнул брата Поллукс.

Старый Чарли погасил относительное движение и стал ждать. Поллукс осторожно вышел на минимум, повернул антенну и проверил еще раз. Потом показал знаками два возможных направления сигнала, в ста восьмидесяти градусах от них.

– Куда? – спросил Кастор у Чарли.

– Вон туда.

– Я ничего не вижу.

– Я тоже, но я чувствую.

Кастор не спорил – оба направления были одинаково возможны. Чарли резко рванул в выбранную сторону, примерно ориентируясь на Вегу, потом быстро убрал тягу и пустил скутер по инерции. Поллукс энергично кивал. Прошло несколько минут, и он объявил, что сигнал стал сильнее, а минимум – громче. Но все еще ничего не было видно. Кастор тосковал по радару. Плач уже слышался в наушниках его собственного скафандра. Это мог быть Вундер – это должен был быть Вундер.

– Вот они!

Это крикнул Чарли. Кастор по-прежнему ничего не видел, хотя Чарли ему и показывал. Наконец, он уловил яркую точку, затерявшуюся среди звезд. Поллукс отключил радиокомпас – теперь было ясно, что это масса, а не звезда, и находилась она в правильном месте. Старый Чарли вел свою машину так небрежно, будто катил на велосипеде. Он то включал, то гасил скорость, и наконец они застыли рядом со скутером Хейзел. Чарли настоял на том, что будет прыгать сам. Лоуэлл был в полной истерике, и от него нельзя было добиться толку. Видя, что он жив и невредим, спасатели бросились к Хейзел. Она так и сидела, пристегнутая к сиденью, с открытыми глазами и своей характерной полуулыбкой, но не отвечала им. Чарли посмотрел и покачал головой.

– Кончено, ребята. На ней даже баллона нет.

И все же они подключили баллон к ее скафандру – Кастор отдал свой, потому что никто не додумался захватить запасной. Братья вернулись на скутер Чарли на одном баллоне, превратившись на время в сиамских близнецов. Стоуновский скутер бросили на орбите – кто-нибудь другой подберет его и приведет на буксире. На обратном пути Чарли сжег почти все горючее – он несся на предельной скорости и последний запас истратил на то, чтобы причалить к мэрии.

Всю дорогу они посылали в эфир весть о спасении. Кто-то принял их сообщение и передал другим.

Хейзел внесли в магазин Фрайза – там было больше места. Миссис Фрайз оттолкнула близнецов и стала делать ей искусственное дыхание. Через десять минут ее сменила подоспевшая доктор Стоун. Она использовала принятый в невесомости метод – не пристегиваясь, парила у Хейзел за спиной и ритмично сжимала ей ребра обеими руками.

Похоже было, что в магазин рвется весь Рок-Сити. Фрайз выгнал всех и в первый раз за всю историю запер дверь своего магазина. Доктора Стоун сменил муж – она передохнула пару минут и опять взялась за дело.

Мид тихо плакала. Старый Чарли ломал руки с несчастным и потерянным видом. Лицо доктора Стоун окаменело, приобретя мужские, профессиональные складки. Лоуэлл, держась за руку Мид, не плакал, а только горестно смотрел, не понимая, в чем дело, – он еще не знал, что такое смерть. Кастор, кривя рот, плакал тяжело, по-мужски, заходясь в рыданиях. Поллукс молчал – он уже выплеснул свое горе. Смененный Эдит, Роджер подошел к ним – его лицо не выражало ни гнева, ни надежды.

– Папа, она… – прошептал Поллукс.

Роджер, будто только что заметив сыновей, обнял поникшие плечи Кастора.

– Не забывайте, мальчики, что она у нас совсем старая. Мало кто возвращается оттуда в ее возрасте.

Хейзел открыла глаза.

– Это кто не возвращается?