Текст книги "Т. 10 Туннель в небе"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

– Первая часть похожа на правду. Вторая лежит за пределами юрисдикции этого суда.

– А вот увидим. Надо выяснить, является ли велосипед орудием труда или предметом роскоши. Верно?

– Верно. Все дело в том, как был использован импортированный товар. Наша тарифная таблица в этом отношении проявляет гибкость. Желаете, чтобы я сослался на сходные случаи?

– О, не трудитесь!

Роджер посмотрел на мать.

– Хейзел, похоже, что товар был использован для туризма, что подзащитные знали об этом, что они даже сами предложили использовать товар таким образом и построили на этом свои торговые переговоры, не удосужившись уведомить покупателя о таможенном статусе упомянутого товара. Правильно?

– Верно до девяти десятичных знаков, судья.

– Я что-то не улавливаю суть вашей версии. Вы, конечно, не согласны с тем, что туризм – это роскошь?

– Роскошь и есть!

– Мадам, по-моему, вы действуете не на пользу своим внукам. Если вы возьмете назад свое заявление, суд удалится на совещание.

– А вы спросите у них, судья.

– Я так и намеревался поступить. – Он вопрошающе посмотрел на близнецов. – Вы довольны вашей защитой?

Кастор, переглянувшись с Поллуксом, быстро ответил:

– Мы так же недоумеваем, как и вы, сэр, но мы полагаемся на бабушку.

– Что ж, отдаю должное вашему мужеству. Продолжайте, мэм.

– Мы сошлись на том, что туризм – это роскошь. Но роскошь – понятие относительное. Роскошь для кого? Жареный молочный поросенок – это роскошь для нас с вами…

– Уж конечно. Ни разу не пробовал его на этой планете.

– …но безвременная смерть для поросенка. Могу ли я дать юридическую оценку отрасли, называемой «невидимым экспортом Марса»?

– Индустрии туризма? Разумеется, если это необходимо для вашей версии.

– Протестую!

– Погоди протестовать, Герберт: посмотрим, какая тут связь. Продолжайте.

– Выясним, кто же кушает этого поросенка. Ваши тарифные правила, как уже объяснялось, направлены на то, чтобы граждане республики не тратили ценную иностранную валюту на ненужные прихоти. У вас существует дефицит бюджета…

– К сожалению, это так. И мы не намерены его увеличивать.

– Вот к этому я и веду. Кто платит по счету? Вы занимаетесь туризмом? Или он? – она указала на обвинителя. – Черта с два! Вы и так уже все видели. А я вот – турист. С неделю назад я взяла напрокат велосипед и тем помогла уменьшить ваш дефицит. Ваша честь, мы утверждаем, что прокат велосипедов туристам, хотя он и является для последних роскошью, есть производственная статья экспорта, к несомненному благу всех граждан республики. Следовательно, велосипеды являются орудиями производства в полном соответствии с вашими тарифами!

– У вас все?

Она кивнула.

– Герберт?

– Ваша честь, это просто смешно! Обвинение четко сформулировало свою позицию, а защита даже не пыталась ее оспорить. Никогда не слышал более нелепой защитительной речи. Какое искажение фактов! Но я уверен, что суду факты ясны. Конечная цель использования – туризм, который даже защита признала роскошью. А роскошь есть роскошь…

– Не для поросенка, сынок.

– Для поросенка? Какого поросенка? Никаких поросят в этом деле нет. На Марсе вообще нет поросят. Если…

– Герберт! Ты можешь что-нибудь добавить?

– Извини, папа, я увлекся, – смешался молодой человек. – Обвинение высказалось.

– Хороший парень, – сказал судья Хейзел, – только горячий, вроде ваших. Я еще сделаю из него юриста. – Он выпрямился. – Суд объявляет перерыв на десять минут, чтобы выкурить трубочку. Не расходитесь, – И судья вынырнул из зала.

Близнецы заерзали и зашептались. Хейзел, встретившись глазами с сыном и невесткой, важно подмигнула им. Судья Уорбертон вернулся меньше чем через десять минут, и пристав призвал к порядку. Судья устремил взгляд на подсудимых и торжественно сказал:

– Суд постановляет считать фигурирующие в деле велосипеды орудиями производства согласно тарифному своду. Подсудимые оправданы и освобождаются из-под стражи. Клерк вернет вам залог.

Раздались жидкие аплодисменты, зачинщицей которых была Хейзел.

– Прошу без демонстраций! – резко сказал судья.

– Вам очень повезло – понимаете вы это или нет? – обратился он к близнецам.

– Да, сэр!

– Тогда долой с глаз моих и больше не попадайтесь!

Семейный обед был праздничным, хотя над близнецами еще осталось висеть небольшое облачко. Обед был еще и вкусным, поскольку доктор Стоун взяла бразды правления в свои руки. К обеду пришел капитан Ванденберг, прибывший на одном челноке со Стоунами.

Телевизор переставили на кровать Мид и открыли дверь в спальню близнецов, чтобы вдвинуть туда стул капитана, таким образом все как раз уместились за столом. Мохнатые Штаны седел у Лоуэлла на коленях – до сих пор у плоского кота был свой стул.

Роджер попытался отодвинуться, чтобы освободить колени, и уперся в стену.

– Эдит, надо бы нам поискать помещение побольше.

– Конечно, дорогой. Мы с Хейзел уже говорили с хозяином.

– И что же он?

– Я этого поганца зарежу, – вмешалась Хейзел. – Я напомнила ему, что он обещал устроить нас, когда приедут еще двое. А он смотрит невинными глазами и говорит – я же дал вам еще две кровати. Лоуэлл, прекрати кормить эту швабру со своей ложки!

– Хорошо, бабушка Хейзел. Можно взять твою?

– Нет. Но все-таки он согласился отдать нам квартиру Буркхардтов, когда начнется отлет на Венеру. Там на одну спальню больше.

– Это лучше, – согласился Роджер, – но тоже не дворец, а отлет на Венеру начнется только через три недели. Эдит, надо было нам сохранить за собой свою каютку на «Боге войны». Как, Ван? Гостей принимаешь? До старта на Венеру?

– Конечно.

– Папа! Неужели вы уйдете опять?

– Я шучу, кнопка.

– А я нет, – сказал капитан лайнера. – Хоть до старта на Венеру, хоть до Венеры и обратно на Луну – как хотите. Сегодня я получил официальное подтверждение, что мое предложение принято. Вы оба можете бесплатно летать на «Боге войны», пока смерть или акт о списании не разлучит нас. Ну как? Летим со мной на Венеру?

– Мы уже были на Венере, – заявила Мид. – Унылое место.

– Полетите вы или нет, – заметила Хейзел, – не часто удается добиться такого от «Четырех Планет». Как правило, у этих бандитов и ведра вакуума не выпросишь.

– Они побоялись, что Адмиралтейский суд все равно присудит им это, – сухо сказал Ванденберг. – Кстати, о суде – я слышал, Хейзел, вы сегодня блестяще провели защиту. Так вы еще и юрист вдобавок ко всем прочим вашим талантам?

– Нет, – ответил за нее сын, – у нее просто язык хорошо подвешен.

– Так я, по-твоему, не юрист?

– Нет.

– Ошибаешься.

– Когда это ты успела? Уточни.

– Давным-давно, в Айдахо – тебя еще и на свете не было. Просто никогда не случалось об этом упоминать.

– Хейзел, мне кажется, что архивы Айдахо как раз достаточно далеко.

– Не хами, мальчик. Впрочем, суд там все равно сгорел.

– Я так и думал.

– Во всяком случае, – примирительно проговорил Ванденберг, – Хейзел вытащила мальчишек. Когда я об этом услышал, то подумал, что их хотя бы заставят уплатить пошлину. Вы, должно быть, очень и очень неплохо заработали, ребятки.

– Да, ничего, – признался Кастор.

– Ничего особенного, – поправил брата Поллукс.

– А вы посчитайте, – весело сказала Хейзел, – потому что я потребую с вас гонорар размером ровно в две трети вашей чистой прибыли – за то, что спасла ваши шеи от петли.

– Хейзел, ты серьезно? – растерялся Кастор.

– Еще бы!

– Не дразни их, мама, – вступилась доктор Стоун.

– Я не дразню, а хочу дать им урок. Мальчики, тот, кто садится играть, не зная местных правил, – лопух, и пора вам это усвоить.

– Это не так уж важно теперь, когда правительство… – тактично начал было Ванденберг и вдруг остановился. – Что это за…

– Что случилось, Ван? – спросил Роджер.

Лицо капитана прояснилось, и он усмехнулся.

– Да ничего. Это ваш плоский кот залез мне на ногу. А я было решил, что попал в твой телефильм.

– Не мой, а Хейзел. У нее это был бы не плоский кот, а человеческая кровь.

Капитан взял Мохнатые Штаны, погладил и вернул Лоуэллу.

– Он марсианин, – объявил Лоуэлл.

– Да ну?

– В этой ситуации есть нюансы, – быстро заговорила Хейзел, – которые трудно уловить непосвященному индивидууму. Данная незрелая зигота перманентно стремится ознакомиться с доминирующим типом аборигена, а именно с триангулярным его подвидом. Но без некоторой доли благодетельной лжи экземпляр «А» выступает как суррогат – по духу, если не по букве. Дошло, сынок?

– Вроде бы, – моргнул Ванденберг. – Это как раз неплохая замена. Они, и правда, симпатичные зверюшки, только на свой корабль я бы такого не взял. Они…

– Она хотела сказать, – объяснил Лоуэлл, – что я хочу посмотреть марсианина с ногами. Я правда хочу. Вы знаете такого?

– Я старалась, котик, – сказала Хейзел, – но они для меня слишком большие.

– Он это серьезно, а? – Капитан внимательно посмотрел на Лоуэлла.

– Боюсь, что да.

– Мэм, – обратился капитан к доктору Стоун, – у меня тут есть кое-какие связи, и дело можно уладить, несмотря на договор. Есть, конечно, некоторый риск – небольшой, на мой взгляд.

– Капитан, – ответила доктор Стоун, – я никогда не считала риск отрицательным фактором.

– Это так, мэм. Попробовать?

– Если вам не трудно.

– Это в счет моего долга. Я вам сообщу. – И капитан сменил тему, обратившись к близнецам: – Какой вам насчитали налог с прибыли?

– Налог с прибыли?

– Что, еще не подсчитывали?

– Мы и не знали, что существует такой.

– Вижу, вы еще не освоились с экспортом-импортом – во всяком случае, на Марсе. Для граждан республики налог, разумеется, включается в подоходный, но граждане других планет платят разовый налог с каждой сделки. Поищите-ка себе консультанта – формула довольно сложная.

– Не будем мы его платить! – сказал Поллукс.

– Вы мало насиделись в тюрьме? – спросил отец.

Поллукс умолк, и близнецы стали шептаться, обмениваясь выразительными взглядами и пожимая плечами. Потом Кастор встал.

– Папа, мама, можно нам выйти из-за стола?

– Конечно, если сможете вылезти.

– А десерт, мальчики?

– Спасибо, нам не хочется.

Близнецы отправились в город и вернулись через час – правда, без консультанта, но со справочником по налогам, который нашли в торговой палате. Взрослые еще сидели в большой комнате за разговором, стол сложили и подняли к потолку. Близнецы протиснулись мимо их колен к себе в комнату и там шептались некоторое время.

Вскоре они вышли.

– Просим прощения, Хейзел?

– Что, Кас?

– Ты сказала, что твой гонорар равен двум третям нашей прибыли.

– А ты что, улизнуть собрался? Не выйдет.

– Да нет, мы заплатим. – И он отсчитал в руку Хейзел с полдюжины мелких монет. – Вот, получи.

– Это что, и есть две трети вашей выручки?

– Все-таки убыток не совсем чистый, – сказал Поллукс. – Мы ведь пользовались велосипедами целых двести миллионов миль.

Глава 14
КОТОФЕРМА

Ванденберг сдержал слово. Они с Лоуэллом слетали на стратосферной ракете в открытый город Ричардсон и пробыли там три дня. Лоуэлл повидал марсианина и поговорил с ним. Но его предупредили, чтобы он об этом никому не рассказывал, и родные никак не могли добиться от него толку.

Но простой вопрос с жильем оказалось уладить куда труднее, чем, казалось бы, неразрешимую задачу встречи с марсианином. Роджер так и не смог найти квартиру побольше и поудобнее даже за фантастическую плату. Город кишел туристами, и так будет до отлета на Венеру, когда большинство из них, совершающее тройной рейс, разлетится. А пока они толпились в ресторанах, фотографировали все, включая друг друга, и наезжали велосипедами на ноги прохожим. Кроме того, в город, и так переполненный, хлынули «песчаные крысы» из пустыни, стараясь правдами и неправдами попасть на узел Аллилуйя в астероидном поясе.

Однажды за обедом доктор Стоун сказала:

– Роджер, завтра день платы за квартиру. Мне платить за полный месяц? Мсье д’Авриль упоминал, что Буркхардты поговаривают о том, чтобы остаться.

– Заплати только за шесть дней, – посоветовала Хейзел. – После отлета на Венеру станет лучше – надеюсь.

– Слушайте, а может, вообще не платить? – нахмурился Роджер.

– Что ты говоришь, дорогой?

– Эдит, я все время об этом думаю. Прилетев сюда, мы планировали прожить здесь одну очередь. – Он говорил о пятнадцати месяцах до следующего благоприятного периода отлета на Землю, когда можно будет вычислить экономичную орбиту. – А потом собирались выйти на орбиту к дому. Все бы хорошо, будь в этой туристской соковыжималке приличное жилье. Но я не могу начать свою книгу. Если мне на колени не лезет Вундер, так его животное гуляет у меня по затылку.

– Что же ты предлагаешь, дорогой?

– Летим сегодня на Фобос, готовим старый «Стоун» к старту и двигаем на Венеру вместе со всеми остальными.

– Ура! Летим! – поддержала Мид.

– Тебе ведь, кажется, не понравилась Венера, Мид? – спросила Эдит.

– Нет. Но мне и здесь не нравится, и я все время устаю. Хочу обратно в невесомость.

– Ты не должна уставать. Надо бы мне тебя посмотреть.

– Ну, мама, я в полном порядке! Не хочу, чтобы меня выстукивали.

– А я знаю, почему она хочет на Венеру, – ухмыльнулся Лоуэлл. – Из-за мистера Мейджилла.

– Не ябедничай, ябеда! Если кому-то интересно, – со спокойным достоинством продолжала Мид, – второй помощник Мейджилл меня не волнует, к тому же я ведь полечу не на «Караване». И потом, я узнала, что у него уже есть жена в Колорадо.

– Ничего, – сказала Хейзел. – За пределами Земли он считается вполне законным женихом.

– Может, и так, но мне это не нравится.

– Мне тоже, – вставил Роджер. – Мид, ты ведь не слишком увлеклась этим волком в овечьей шкуре?

– Конечно, нет, папа! Но, наверное, на днях все-таки выйду замуж.

– Вот горе с девчонками, – заметил Кастор. – Растишь их, даешь образование, а они – бац, и замуж. Все усилия насмарку.

– Ах так? – свирепо глянула на него Хейзел. – Где бы ты был, если б я не вышла замуж?

– Но ты вышла, – сказал Роджер, – так что не будем обсуждать другие вероятности. Может, их и вовсе не было, если вдуматься.

– Предопределение, – сказал Кастор.

– Весьма шаткая теория, – сказал Поллукс.

– Я не детерминист, – усмехнулся Роджер, – и вам не удастся меня подловить. Я верю в свободную волю.

– Еще одна шаткая теория, – сказал Поллукс.

– Вы определитесь, – сказал отец. – Одно или другое.

– Почему? – возразила Хейзел. – Свободная воля – это золотая нить, бегущая сквозь застывшую матрицу предопределенных событий.

– Это не математически, – заметил Поллукс.

– Просто поэзия, – кивнул Кастор.

– И притом не лучшего сорта.

– Цыц! – прикрикнул отец. – Вы что-то упорно не желаете сменить тему. Почему?

Близнецы переглянулись, и слово взял Кастор.

– Знаешь, папа, нам кажется, что вариант с Венерой не совсем продуман.

– Продолжай. Я полагаю, у вас есть встречное предложение, а?

– В общем, есть. Но мы хотели выступить с ним после периода отлета на Венеру.

– Начинаю прозревать. Значит, вы хотели выждать, чтобы стало поздно для прокладки орбиты на Венеру.

– Ну зачем же создавать дополнительные сложности, допуская запасной вариант?

– Какие еще сложности? Давай говори.

– Слушай, папа, у нас все продумано, – взволнованно продолжат Кастор.

– Можем пойти на компромисс. Вот смотри: вы с мамой, Вундер и Мид летите на Венеру на «Боге войны». Капитан Ванденберг с радостью вас примет, ты сам знаешь.

– Стоп. А что будете делать вы? И Хейзел? Мать, ты в заговоре?

– Насколько я знаю, нет. Но уже интересно.

– Так что вы задумали, Кастор?

– Я скажу, если вы мне дадите сказать, сэр. Вы все можете с комфортом вернуться домой на роскошном лайнере. А мы с Полом и Хейзел – ну, ты ведь знаешь, что Марс выйдет на благоприятную позицию относительно узла Аллилуйя недель через шесть?

– Если проложить кометную орбиту, – добавил Поллукс.

– Значит, снова астероиды, – медленно сказал отец. – Мы ведь решили этот вопрос еще год назад.

– Но мы стали на год старше.

– И опытнее.

– И все же до постоянных прав не доросли. Вот для чего вам понадобилась Хейзел, я полагаю.

– Ну нет! Хейзел – наш резерв.

– Спасибо, мальчики.

– Хейзел, ты действительно не знала об этом новом безумном плане?

– Нет. Но не такой уж он и безумный. Я получила кое-что за свои серии – и мне надоело здесь. Я видела марсианские руины – они нуждаются в капитальном ремонте. Видела канал – в нем течет вода. Надо полагать, что вся остальная планета точно такая же, вплоть до восемьдесят восьмой главы. Венеру я тоже видела. А вот на астероидах никогда не бывала.

– Точно! – согласился Кастор. – Марс нам не нравится. Какой-то капкан.

– Больно они тут шустрые, – добавил Поллукс.

– Пошустрей вас, ты хочешь сказать, – заметила Хейзел.

– Погоди, мать. Ребята, это исключено. Я привел свой корабль с Луны и намерен привести его обратно. – Он встал. – Можешь предупредить мсье д’Авриля, что мы съезжаем, дорогая.

– Папа!

– Что, Кастор?

– Это было компромиссное предложение. На что мы действительно надеемся – и чего действительно бы хотели – это чтобы мы все отправились на Аллилуйю.

– Что? Да ну, глупости. Я не космический старатель.

– Ты мог бы научиться. А можно просто попутешествовать. И еще заработать на этом.

– Это как же?

Кастор облизнул губы.

– «Песчаные крысы» предлагают баснословные деньги за перевозку в анабиозе. Мы можем взять самое малое человек двадцать. И высадим их на Церере, чтобы они могли приобрести снаряжение.

– Кас! Ты же знаешь, что только семь из десяти летящих в анабиозе добираются живыми до конца длинной орбиты?

– Ну и что, они это сами знают. И сами идут на риск.

Роджер покачал головой.

– Мы туда все равно не летим, так что мне не придется проверить, такой ли ты твердокаменный, как говоришь. Ты видел когда-нибудь похороны в космосе?

– Нет, сэр,

– А я – да. И не будем больше говорить о пассажирах в анабиозе.

Кастор подал знак Поллуксу, и тот сказал:

– Папа, если ты не хочешь, чтобы летели мы все, ты не будешь возражать, если полетим мы с Касом?

– Каким это образом?

– Как все старатели. Мы не боимся анабиоза. Если у нас не будет корабля, только так мы и сможем полететь.

– Браво! – сказала Хейзел. – Я с вами, мальчики.

– Прошу тебя, мать! Эдит, я иногда сомневаюсь – тех ли близнецов мы забрали из родильного дома.

– Может, они и не ваши, – сказала Хейзел, – но что они мои внуки, это точно. Лечу на Аллилуйю! Кто со мной?

– Знаешь, дорогой, – спокойно сказала доктор Стоун, – мне тоже не очень-то хочется на Венеру. И у тебя будет, наконец, время, чтобы заняться книгой.

«Перекати-Стоун» отправился с Фобоса на астероиды шесть недель спустя. Старт был не таким легким, как с Луны на Марс. Выбирая короткую, или кометную, орбиту к астероидам, Стоуны должны были при старте разогнаться до двенадцати с половиной миль в секунду. Короткая орбита отличается от экономичной тем, что к стартовой орбите проходит под углом, а не по касательной и очень дорого обходится в пересчете на горючее. В дальнем конце кометная орбита «Стоуна» шла уже по касательной к орбите Аллилуйи, и совмещение двух орбит не представляло трудности. Главное было правильно стартовать с Фобоса.

В выборе короткой орбиты не было легкомыслия. Во-первых, пришлось бы ждать целый земной год, пока Марс не выйдет на позицию для экономичной орбиты, во-вторых, время путешествия в таком случае растягивалось вдвое – пятьсот восемьдесят дней по экономичной орбите вместо двухсот шестидесяти одного дня по короткой, всего на три дня дольше, чем от Луны до Марса.

Вокруг всего корпуса «Стоуна» наварили добавочные резервуары для жидкого водорода, отчего «Стоун» стал выглядеть толстым и неприбранным, зато отношение масс значительно более стало соответствовать предстоящему испытанию. Работами руководил лоцман Джейсон Томас, а близнецы помогали. Кастор набрался смелости и спросил Томаса, как тот ухитрился посадить «Стоун» на Фобосе.

– Вы рассчитали траекторию до того, как подняться на борт, сэр?

Томас опустил сварочную горелку.

– Траекторию? Конечно нет, сынок, просто я так долго этим занимаюсь, что знаю весь космос вокруг как облупленный.

Больше Кастор ничего от него не добился. Близнецы обсудили это и решили, что искусство пилота заключается не только в знании математики.

Чтобы взять побольше топлива, были сделаны изменения и внутри корабля. Погода за орбитой Марса всегда «ясная, но холодная». Стоунам больше не понадобится фольга, отражающая солнечные лучи. Наоборот, один бок корабля выкрасили черной краской и добавили два витка к отопительной системе.

В рубке поставили стереорадар со сменной базисной линией и задержкой времени – на нем Стоуны увидят истинную форму Аллилуйи, когда долетят до нее.

Все это требовало больших расходов, и Властелину Галактики приходилось работать сверхурочно, чтобы их покрыть. Хейзел не участвовала в переоснастке, а сидела у себя и рождала, с помощью Лоуэлла, как критика, очередные серии кровавой, но благородной истории капитана Джона Стерлинга. Свою деятельность она перемежала сочинением оскорбительных посланий постановщикам в Нью-Йорк, шантажируя их тем, что объявит забастовку, и требуя, чтобы ей выдали несоразмерно большой аванс – и прямо сейчас. Аванс она получила, выслав достаточное количество серий, чтобы покрыть его. Сценарий все равно приходилось готовить впрок: на этот раз «Перекати-Стоун» будет один, никаких лайнеров поблизости. Выйдя из радиозоны Марса, он сможет связаться с Землей лишь тогда, когда его средней мощности рация выйдет на диапазон Цереры. На Цереру они не зайдут, но будут недалеко от нее: Аллилуйя находилась почти на одной орбите с этой крошечной планеткой.

Выбор кометной орбиты очень ограничивал допустимое количество груза, но близнецы все-таки хотели его взять – категорический отказ отца от пассажиров в анабиозе подорвал их планы. Следующей их идеей стало взять полный набор космического старателя – ракетный скутер, особые скафандры, аварийную палатку, радиоактивные рейки для ограждения участка, центрифугу для определения удельного веса, переносной цифровой спектроскоп и все прочее, без чего тихопомешанному рудоискателю никак не обойтись.

– За ваш счет? – только и спросил отец.

– Конечно. И за перевозку тоже заплатим.

– Давайте. Валяйте. Не стану отговаривать. Чем больше я вас буду убеждать, тем сильнее вы будете упираться.

Кастор даже растерялся, получив такое легкое согласие.

– Почему отговаривать, папа? Потому что это опасно?

– Опасно? Боже сохрани! Это ваше право – погибнуть так, как вам нравится. И думаю, этого с вами не случится. Вы ребята молодые, смекалистые, хотя это не всегда заметно, и в превосходной физической форме – я уверен, вы освоите свою технику.

– Тогда в чем же дело?

– Ни в чем. Лично я давно и твердо убедился в том, что человек работает продуктивнее и делает больше денег, сидя на стуле, а не занимаясь физическим трудом, если такова его цель. Вы, часом, не знаете, сколько в среднем зарабатывает в год космический старатель?

– Нет, но…

– Меньше шести сотен.

– Но ведь некоторые становятся богачами!

– Разумеется. А некоторые зарабатывают много меньше шестисот – цифра-то средняя, в нее входят и те, кто напал на жилу. Просто из любопытства, учитывая то, что большинство старателей – люди опытные и способные, я хотел бы узнать, что вы двое можете сделать такого, чтобы выйти на среднюю цифру? Говорите, не стесняйтесь.

– А ты-то сам какой груз взял бы?

– Я? Ничего. У меня нет коммерческой жилки. Я просто путешествую, чтобы взглянуть на кости Люцифера. Меня стала интересовать планетология. Можно написать об этом книгу.

– А как же та, другая, книга?

– Надеюсь, что это не сарказм, Кастор. Я надеюсь закончить ее до нашего прибытия на астероиды. – И Роджер ушел, прервав тем самым дискуссию.

Близнецы повернулись и увидели ухмыляющуюся Хейзел.

– Над чем смеешься, Хейзел? – буркнул Кастор.

– Над вами.

– А что, нам нельзя стать старателями?

– Почему же нельзя? Валяйте – вы можете себе это позволить. Но вот что: хотите знать, какой груз надо взять, чтобы в самом деле заработать деньги?

– Конечно.

– Что я буду с этого иметь?

– Процент? Или сразу гонорар? Только мы не будем платить, если не воспользуемся советом.

– Эх вы, крысы! Бесплатно скажу. Если вы получите совет даром, вы его, конечно, не послушаетесь, и я смогу потом сказать: «Я же вам говорила!»

– Непременно скажешь.

– А как же. Нет большего удовольствия, чем сказать сопливому задаваке: «Говорила я тебе, а ты не слушал». Ну ладно: я задам вам вопрос, прямо как оракул, это и будет совет: кто разбогател во время всех старательских лихорадок, известных истории?

– Ну, те, кто напал на богатую жилу, наверно.

– Смешно. Старателей, которые сумели удержать то, что нашли, и умерли богачами, так мало, что они сияют, подобно суперновым. Возьмем знаменитую калифорнийскую золотую лихорадку 1861 года – нет, в 1861-м было что-то другое, забыла что Калифорния была в 1849-м – сорокадевятники. Проходили по истории?

– Кое-что.

– Был такой Саттер, на его земле нашли золото. Ну и что же, разбогател он? Да он разорился. А кто разбогател?

– Не томи, Хейзел. Не надо драматизировать.

– Почему? Это можно даже в сценарий вставить – стерев предварительно серийные номера. Ладно, скажу: богатели те, у кого был товар, который покупали старатели. Бакалейщики, в основном. Вот уж кто наживался! Торговцы металлом. Владельцы дробилок. Все, кроме бедного старателя. Даже прачечные в Гонолулу.

– Гонолулу? Но это же где-то в Тихом океане, около Китая.

– До сих пор было на Гавайях. Но грязное белье из Калифорнии отправляли стирать в Гонолулу – и туда, и обратно на паруснике. Все равно если бы вы послали свои грязные рубашки из Марс-порта на Луну. Ребята, если хотите заработать, организуйте на Аллилуйе прачечную. Не обязательно прачечную – все равно что, лишь бы было нужно старателю. Если бы ваш отец не был в душе пуританином, я бы открыла честный и благородный игорный зал. Это все равно что иметь богатого дядюшку.

Близнецы учли бабушкин совет и занялись бакалейным делом с некоторыми побочными линиями. Брать решили только деликатесы – то, что вряд ли есть у старателей и дороже стоит за фунт. Закупили также антибиотики, наркотические вещества и витамины, взяли легкие проекторы для художественных лент и запас кассет к ним. Поллукс отыскал где-то календари с красивыми девушками, напечатанные в Японии на тонкой бумаге, и решил взять их тоже – они немного весят. Он заметил Кастору, что совсем уж в убытке они не останутся, потому что сами будут на них смотреть.

Доктор Стоун увидела календари, просмотрела их и приказала некоторые отослать обратно. Остальные цензуру прошли.

Последнюю серию сценария передали на Землю, проверили последний сварной шов, загрузили все необходимое для рейса. «Стоун» легко взмыл с Фобоса и нырнул к Марсу. Совершив маневр в колодце гравитации при наивысшей температуре сгорания и убийственной пятикратной перегрузке, корабль вырвался в пустые глубины космоса, где блуждают только обломки Разрушенной Планеты.

Все с радостью вернулись к привычному режиму невесомости. Близнецы еще на Марсе получили курс математики повышенного типа. Их не надо было принуждать учиться, самим было интересно, и велосипеды их теперь не отвлекали. Мохнатые Штаны относился к невесомости так, будто родился в космосе. Если его никто не держал на руках и не гладил, что было его нормальным состоянием, он ползал по стенам и переборкам или парил по отсеку, переливаясь блаженной рябью.

Кастор утверждал, что он умеет летать, а Поллукс спорил с ним, доказывая, что зверек просто движется вместе с потоком воздуха. Близнецы затратили много времени и усилий на эксперименты, но так ничего и не выяснили.

Плоского кота такие вопросы не волновали – ему было тепло, его хорошо кормили, у него было много друзей, всегда готовых удовлетворить его неисчерпаемую потребность в ласке. Лишь один инцидент омрачил его счастье.

Роджер Стоун сидел, пристегнувшись к пилотскому креслу, и обдумывал, как он сказал, главу своей книги. Если так, то храп, вероятно, помогал ему в этом. Мохнатые Штаны плыл куда-то по своим делам, открыв все три веселых глаза. Он увидел друга, ловко использовал ленивую воздушную струю и совершил точную посадку – прямо на нос капитану.

Роджер с воплем взвился из кресла, схватившись за лицо. Повис на ремне, сообразил, что к чему, и оторвал от себя плоского кота. Мохнатые Штаны, обиженный, но повреждений не получивший, распластался в воздухе, нашел другой поток и приземлился на дальней стене.

Роджер произнес кое-какие слова и крикнул:

– Кто кинул на меня этот живой шиньон?

Но в отсеке больше никого не было. В люке появилась доктор Стоун.

– Что случилось, дорогой?

– Так, ничего особенного. Дорогая, не могла бы ты вернуть это хвостатое отродье вымирающей планеты Вундеру? Я пытаюсь сосредоточиться.

– Конечно, дорогой.

Эдит забрала кота и отдала Лоуэллу, который тут же забыл о нем, обдумывая сложный гамбит против Хейзел. Плоский кот не был злопамятен и не мог долго держать камень за пазухой, которой у него не было. Единственным чувством, которому он отдавался без остатка, была любовь. И он вернулся к Роджеру – тот как раз уснул снова.

И снова улегся ему на лицо, счастливо мурлыча.

Капитан Стоун показал себя зрелым мужчиной. Зная на этот раз, с чем имеет дело, он бережно снял кота и сам вернул его Лоуэллу.

– Держи его при себе, – сказал он, – и не отпускай. – И тщательно закрыл за собой дверь.

Не менее тщательно Роджер закрыл на ночь дверь их супружеской каюты. На «Перекати-Стоуне» вентиляционные отверстия не были снабжены заслонками – на таком маленьком корабле они, конечно, все время стояли открытыми. Перед плоским котом открылся широкий путь. Роджер задыхался в кошмарном сне, пока жена не разбудила его и не сняла с его носа Мохнатые Штаны. Роджер снова произнес кое-какие слова.

– Все хорошо, дорогой, – успокаивала его Эдит. – Спи.

Мохнатые Штаны она взяла к себе, и кот утихомирился.

Назавтра корабельный распорядок был нарушен авралом – всех, способных держать в руках гаечный ключ или аппарат для точечной сварки, бросили на установку вентиляционных заслонок.

Через тридцать семь дней у Мохнатых Штанов появилось восемь золотистых котят – в точности таких же, как он, но площадью всего пару дюймов. Когда они сворачивались, то были величиной с мраморный шарик. Все, включая капитана Стоуна, сочли, что они – прелесть, и без конца гладили их одним пальцем, слушая, как они тоненько мурлычут – почти за пределами человеческого слуха. Все их кормили, а котята никогда не отказывались от еды.

Через шестьдесят четыре дня у котят появились котята, по восемь штук у каждого. Шестьдесят четыре дня спустя, на сто сорок шестой день отлета с Фобоса, у котят котят появились котята; теперь их стало пятьсот тридцать.

– Надо это как-то прекратить, – сказал капитан Стоун.