Текст книги "Т. 10 Туннель в небе"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Наблюдение, как выяснилось, было обоюдным. Стоуны получили радиограмму. Хейзел отпечатала ее и с непроницаемым лицом вручила сыну. «Бог войны» – «Перекати-Стоуну», лично. Родж, старина, гляжу на тебя в телескоп. Что это на тебе такое? Грибок? Или водоросли? Ты похож на рождественскую елку. П. Ванденберг, капитан».

Капитан Стоун сверкнул глазами.

– Ах ты, толстый голландец! Я тебе покажу «грибок». Ну-ка, мать, передай: «Капитан капитану – личная радиограмма. Как это ты ухитряешься углядеть что-либо в телескоп на своей пьяной карусели? И как тебе нравится быть нянькой при куче «земноводных»? Вдовушки, конечно, дерутся за право сидеть за капитанским столом. Весело, держу пари. Роджер Стоун, капитан».

Вскоре пришел ответ: «Роджер-поджер, я допускаю за свой стол пассажирок исключительно до двадцати лет, чтобы присматривать за ними. Предпочтение отдается блондинкам массой пятьдесят кило. Приходи к обеду. Ван».

Поллукс посмотрел в иллюминатор, где как раз сверкнул «Бог войны».

– А почему бы и нет, папа? Спорим, я могу туда долететь на своем двигателе с одним запасным кислородным баллоном.

– Не дури. У нас не хватит троса даже при самом тесном сближении. Хейзел, передай: «Миллион благодарностей, но мне готовит лучшая девочка во всей Системе».

– Это я, папа? – спросила Мид. – А я думала, тебе не нравится, как я готовлю.

– Можешь не задирать нос, кнопка. Я говорю о твоей маме, разумеется.

– Но я ведь похожа на нее, да?

– Немножко. Передавай, Хейзел.

«Ты прав. Мое почтение Эдит. Серьезно, что это такое? Прислать тебе пестициды или клопомор? Или это просто можно сбить палкой?»

– Почему ты ему не скажешь, папа? – спросил Кастор.

– Ладно, скажу. Передавай: «Велосипеды. Не требуются?»

К общему удивлению, капитан Ванденберг ответил:

«Может, и требуются. Есть у вас «Сэндмен Рейли»?»

– Скажи, есть! – ответил Поллукс. – В отличном состоянии и с новенькими шинами. Прелесть машина.

– Полегче, – перебил отец. – Я ваш груз видел. Если там и есть велосипед в отличном состоянии, «Рейли» или какой другой, вы хорошо его спрятали.

– Ко времени доставки будет в лучшем виде, папа.

– Как ты думаешь, зачем ему велосипед, дорогой? – спросила доктор Стоун. – Не руду же разведывать?

– Может, просто путешествовать. Ладно, Хейзел, можешь передать – но я, ребята, сам посмотрю этот велосипед. Ван на меня полагается.

Хейзел встала.

– Пусть мальчишки сами передают свое вранье. Надоела мне эта болтовня.

Кастор сел за ключ и начал торговаться. Оказалось, что шкипер лайнера действительно хочет купить велосипед. После долгих переговоров сошлись на цене гораздо ниже той, которую сначала запросил Кастор, и ниже средних марсианских цен, но значительно выше той, что близнецы заплатили на Луне. Покупку требовалось доставить франко-борт на Фобос [10]10
  Фобос – более крупный из двух спутников Марса, приблизительно 26,6 км в диаметре в самой широкой части, облетает планету с запада на восток по почти идеальной орбите на расстоянии 9378 км от поверхности. Назван в честь сына греческого бога Ареса и богини Афродиты, имя в переводе означает «страх».


[Закрыть], орбита Марса.

Роджер продолжал время от времени обмениваться со своим приятелем дружескими ругательствами и сплетнями. На следующей неделе «Бог войны» вошел в зону телефонной связи, но разговоры стали реже и потом совсем прекратились – истощились темы. «Бог войны» подошел на самое близкое расстояние и начал снова удаляться. Стоуны не слышали его больше трех недель.

Потом Мид приняла вызов и поспешила на корму, где отец помогал близнецам наносить эмаль на отремонтированные велосипеды.

– Папа, тебя просят к телефону. Вызывает капитан «Бога войны», по служебному делу.

– Иду. – Роджер поспешил к рации. – «Перекати-Стоун», говорит капитан Стоун.

– Говорит командир «Бога войны». Капитан, не могли бы вы…

– Минутку. Это ведь не капитан Ванденберг?

– Нет, это Роули, второй помощник.

– Я понял, что меня официально вызывает капитан вашего корабля. Разрешите мне поговорить с ним.

– Я пытаюсь объяснить, капитан, – голос офицера звучал нервно и раздраженно. – Кораблем командую я. Капитан Ванденберг и мистер О’Флинн находятся в лазарете.

– Вот как? Извините. Надеюсь, ничего серьезного?

– Боюсь, что нет, сэр. У нас тридцать семь больных на сегодняшнее утро и четыре смертельных случая.

– Боже праведный! Что с вами такое?

– Не знаю, сэр.

– Но что говорит ваш врач?

– В том-то и дело, сэр. Врач умер во время дневной вахты. Капитан, вы не смогли бы подойти к нам? У вас есть резерв для маневра?

– Это еще зачем?

– У вас на борту врач, не так ли?

– Но это моя жена!

– Она врач, не так ли?

Роджер помолчал и ответил:

– Я перезвоню вам, сэр.

Состоялось совещание на высшем уровне с участием капитана, доктора Стоун и Хейзел. Сначала доктор Стоун настояла на том, чтобы вызвали «Бога войны», и выслушала полный отчет о симптомах и распространении болезни.

– Ну что, Эдит? – спросил ее муж, когда сеанс связи кончился.

– Не знаю. Надо посмотреть.

– Послушай, я не позволю тебе рисковать.

– Я врач, Роджер.

– Ты сейчас не практикуешь. К тому же ты мать семейства. Это совершенно исключает…

– Я врач, Роджер.

– Да, дорогая, – тяжело вздохнул муж.

– Весь вопрос в том, сможешь ли ты сойтись с «Богом войны» или нет. Вы с Хейзел уже выяснили?

– Сейчас начнем вычислять.

– Пойду проверю свои запасы, – нахмурилась Эдит. – Я не предполагала, что придется бороться с эпидемией.

Когда она ушла, терзаемый сомнениями Роджер спросил Хейзел:

– Что скажешь, мать?

– Сынок, твое дело пропащее. Она принимает свою клятву всерьез, ты давно это знаешь.

– Но я-то не давал клятву Гиппократа! Если я не приведу корабль куда надо, что она сможет сделать?

– Ты не доктор, это верно. Но ты капитан космического рейса. Похоже, тут действует правило «помощь и спасение».

– К черту правила! Речь идет об Эдит.

– Лично мне, – медленно сказала Хейзел, – семья Стоун дороже благополучия всего человечества, вместе взятого. Но решать за тебя я не могу.

– Я ее не пущу! Не во мне дело. С нами Вундер – он совсем еще маленький. Ему нужна мать.

– Нужна.

– Это решает вопрос. Пойду поговорю с ней.

– Минутку! Если ты так решил, капитан, то позволь сказать – ты не так берешься за дело.

– Почему?

– Единственный способ удержать твою жену – это получить на компьютере нужный тебе ответ: что сблизиться с «Богом войны», а потом попасть на Марс физически невозможно.

– Да. Ты права. Поможешь мне смошенничать?

– Куда ж я денусь?

– Тогда за дело.

– Как скажете, сэр. А знаешь, Роджер, – если «Бог войны» прибудет на Марс в разгаре неопознанной эпидемии на борту, ему ни за что не дадут сесть. Его отведут на парковочную орбиту, снова заправят горючим и отошлют обратно в следующий благоприятный срок.

– Ну и что? Мне-то какая забота, что богатенькие туристы и куча эмигрантов будут разочарованы?

– Пусть так. Но это еще не все. Ван и первый помощник больны, а если свалится еще и второй, то «Бог войны» может не добраться и до парковочной орбиты.

Роджеру не нужно было долго объяснять – при подходе к планете без управления умелого пилота корабль ждет одно из двух: или он разобьется, или уйдет в пустое пространство и будет блуждать там, подобно комете, которая никогда не достигнет пристанища. Роджер закрыл лицо руками:

– Что делать, мать?

– Капитан ты, сынок.

– Я ведь это знал с самого начала, – вздохнул Роджер.

– Да, но ты должен был побороть сомнения. – Хейзел поцеловала его. – Какие будут указания, сын?

– Давай вычислять. Хорошо, что мы не тронули резерв при старте.

– Вот-вот.

Когда Хейзел поделилась новостью с другими, Кастор спросил:

– Папа велел нам тоже рассчитать траекторию?

– Нет.

– Хорошо, а то нам надо побыстрей загрузить обратно велосипеды. Пошли, Пол. Мид, может, ты наденешь скафандр и поможешь нам? Если ты не нужна маме?

– Нужна, – ответила Хейзел, – чтобы присматривать за Лоуэллом и не давать ему путаться у всех под ногами. А велосипеды обратно грузить ни к чему.

– Что? Как же можно уравновесить корабль для маневра, пока они там? И потом, при запуске двигателя тросы могут оборваться, и изменится наш фактор массы.

– Кастор, где у тебя голова? Ты что, не понимаешь ситуации? Мы избавляемся от балласта.

– Как? Выбросить наши велики? Когда мы их дотащили почти до самого Марса?

– И велики, и все наши книги, и все прочее, без чего можно обойтись. После грубой прикидки на компьютере это стало ясно, как кварц: только так мы можем проделать маневр и притом сохранить нужный запас топлива для посадки. Отец сейчас составляет формулу веса.

– Но как же… – Кастор замолчал, согнав с лица всякое выражение. – Так точно, мэм.

Близнецы уже надевали скафандры, но еще не вышли наружу, и тут Пола осенило.

– Кас, вот мы отвяжем велики, а что дальше?

– Спишем в убыток и попытаемся получить возмещение в «Экспорте Четырех Планет». И они нам, ясное дело, не заплатят.

– Шевели мозгами. Где окажутся велики в конечном счете?

– Где? Да на Марсе же!

– Точно. Или поблизости. Следуя по нашей теперешней орбите, они подойдут к нему очень близко, а потом опять направятся к Солнцу. А может, мы подождем их там да и подцепим?

– Не выйдет. Нам понадобится столько же времени, чтобы добраться до Марса, да еще по другой орбите – орбите «Бога войны».

– Да, но предположим. Вот был бы у нас запасной радарный маяк, я бы на них навесил. Тогда, если бы мы их догнали, то знали бы, где они.

– Но у нас его нет. Слушай! А куда ты дел отражательную фольгу?

– Чего? A-а. Дедуля, иногда твой маразм отступает.

Когда «Стоун» стартовал, он был покрыт со стороны жилого отсека алюминиевой фольгой, блестящей, как зеркало. По мере того как они удалялись от Солнца, необходимость в отражении тепла исчезла – наоборот, стало желательно поглощение. Чтобы понизить нагрузку на охладительно-отопительную систему корабля, фольгу сняли и убрали на склад.

– Давай спросим у отца.

Хейзел задержала их у люка в рубку.

– Он у компьютера. В чем проблема?

– Хейзел, а фольга, которую мы сняли, тоже в списке балласта?

– Конечно. Возьмем другую на Марсе, когда соберемся назад. А зачем она вам?

– Для радарного отражателя, вот зачем. – И близнецы поделились своими планами.

– Вероятность мала, но смысл есть, – кивнула Хейзел. – Давайте-ка привяжите весь балласт к велосипедам. Может, еще и получим все обратно.

– Само собой!

И близнецы взялись за дело. Пока Поллукс собирал связки велосипедов, почти все отремонтированные и сверкающие свежей краской, Кастор сконструировал любопытную геометрическую игрушку с помощью проволоки восьмого калибра, алюминиевой фольги и липкой ленты. Гигантский квадрат фольги он натянул на проволочный каркас. В середине квадрата и под прямым углом к нему Кастор прикрепил второй. Эти два квадрата Кастор рассек пополам третьим квадратом под прямым углом. Получилось восемь сверкающих прямоугольных граней во всех возможных направлениях – радарный отражатель. Каждая грань будет отсылать радарные волны обратно к источнику – так резиновый мячик отскакивает от стенки комнаты или коробки. В результате эффективность радара возрастает во много раз, по крайней мере теоретически – закон обратной четвертой степени сменяется законом обратных квадратов. На практике эффект не столь велик, но радарная отдача объекта значительно повышается. Объект с такой этикеткой будет светиться на экране радара, как свеча в пещере.

Свой гигантский, но хрупкий змей Кастор привязал к куче велосипедов и прочего балласта простой бечевкой. Привязывать крепче не было нужды – залетный ветерок не сдует его и никто не перережет бечевку.

– Пол, – сказал Кастор, – иди постучи в окошко и скажи – мы готовы.

Пол послушался и забарабанил в иллюминатор, чтобы привлечь внимание бабушки, а потом простучал свое сообщение. Тем временем Кастор прикрепил к грузу такое объявление:

НЕПРИКОСНОВЕННО!

Этот груз намеренно переведен на свободное перемещение. Нижеподписавшийся владелец намерен вернуть его и предупреждает всех заинтересованных лиц о недопустимости присвоения данного груза в качестве бесхозного. Согл. Постан. № 193401.

Роджер Стоун,

капитан «Перекати-Стоуна», Луна.

– Хейзел дает добро, но говорит, чтобы осторожно, – сказал Поллукс, вернувшись.

– Само собой.

Кастор развязал единственный трос, крепивший громоздкую конструкцию к кораблю, отошел и стал наблюдать. Груз не двигался с места. Тогда Кастор чуть-чуть подтолкнул его одним пальцем, и груз медленно-медленно начал отделяться от корабля. Кастор не хотел нарушать орбиту балласта, чтобы потом его легче было найти. Маленькая скорость, которую он придал ему – дюйм в минуту, на глаз, – будет держаться до самого Марса. Кастор хотел, чтобы векторная сумма осталась малой.

Поллукс оглянулся на сверкнувшего «Бога войны».

– А когда мы запустим двигатель, груз не попадет под струю?

– Будь спокоен. Я это уже вычислил.

Маневр, который им предстояло выполнить, был очень прост – сближение в космосе, в зоне, считающейся свободной от гравитации. Оба корабля находились практически на одном расстоянии от Солнца, а Марс был еще слишком далеко, чтобы брать его в расчет. Маневр состоял из четырех простых стадий: устранение небольшой векторной разницы между кораблями (или относительной скорости, с которой двигался «Бог войны»); ускорение в направлении «Бога войны»; пересечение пространства между кораблями; торможение с целью совмещения орбит и дрейф в пространстве относительно друг друга.

Первая и вторая стадии требуют увеличения скорости, на третьей надо просто выжидать. Вся операция требовала двух маневров, двух запусков двигателя.

Но в третьей стадии время, чтобы догнать «Бога войны», можно было значительно сократить, щедро расходуя топливо. Если бы им не было так дорого время, можно было бы спокойно ждать, «бросая камушки с кормы», как сказала Хейзел. Здесь существовало бессчетное число вариантов с разным расходом топлива. В одном из вариантов можно было сохранить велосипеды и личные вещи, зато время перехода растянулось бы на две недели.

Доктор требовался срочно, и Роджер Стоун решил сбросить балласт.

Но близнецам он этого не сказал и не приказал им вычислять траекторию. Он не желал, чтобы они знали о существовании выбора: сохранить их капитал либо оказать незнакомым людям медицинскую помощь. Отец счел, что близнецы еще слишком молоды.

Через одиннадцать часов после запуска двигателя «Стоун» повис в пространстве недалеко от «Бога войны». Корабли продолжали путь к Марсу, делая приблизительно шестнадцать миль в секунду. Относительно друг друга они были неподвижны, только лайнер продолжал плавное вращение. Навьюченная доктор Стоун – на ней был не только скафандр, баллоны, рация, ракетный двигатель и тросы, но еще и санта-клаусовский мешок с медицинским оборудованием – стояла рядом с мужем на борту «Стоуна», обращенном к лайнеру. Не зная точно, что ей может понадобиться, она забрала все, без чего могла обойтись ее семья, – наркотики, антибиотики, инструменты, перевязочный материал.

С остальными Эдит расцеловалась на корабле и велела им там и оставаться. Лоуэлл плакал и не пускал мать в шлюз. Ему не сказали, в чем дело, но настроение всех остальных действовало заразительно.

– Значит, так, – озабоченно говорил Роджер, – в ту же минуту, как поймешь, в чем там дело, и назначишь лечение, сразу домой, слышишь?

– Увидимся на Марсе, дорогой, – покачала головой Эдит.

– Ну уж нет! Ты…

– Да, Роджер. Я могу послужить переносчиком инфекции. Нельзя рисковать.

– Ты и на Марсе можешь быть переносчиком. Что ж ты, вообще не собираешься возвращаться?

Риторический вопрос Эдит оставила без внимания.

– На Марсе есть больницы. А семейную эпидемию в космосе я допустить не могу.

– Эдит! Я серьезно подумываю отказаться…

– Меня уже ждут, дорогой. Видишь?

У них над головой, на расстоянии двадцати ярдов, открылся пассажирский люк на оси вращения огромного корабля. Оттуда вышли две фигурки, осторожно прижали ботинки к борту и встали на корпусе, головами «вниз» к Стоунам. Роджер сказал в микрофон:

– Эй, на «Боге войны»!

– Есть на «Боге войны».

– Готовы?

– Ждем вас.

– Приготовиться к переходу.

Исполняющий обязанности капитана корабля Роули предложил прислать человека, чтобы помочь перенести доктора Стоун через проем, но она отказалась, не желая, чтобы человек с зараженного корабля контактировал с «Перекати-Стоуном».

– Тросы свободны, Роджер?

– Да, милая. – Роджер связал вместе несколько тросов, прикрепив один конец к ее поясу, другой – к скобе.

– Поможешь мне с ботинками, дорогой?

Роджер опустился на колени и молча расстегнул «молнии» на ее магнитных ботинках – у него пропал голос. Потом он выпрямился, и Эдит обхватила его руками. Они неуклюже обнялись – им мешали скафандры и ее заплечный мешок.

– Адью, милый, – нежно сказала она. – Береги детей.

– Эдит! Это ты береги себя!

– Да, дорогой. Подержи меня.

Роджер приподнял ее, она вынула ноги из ботинок – теперь ее удерживали только его руки.

– Готовься! Раз! Два! – Оба согнулись пополам. – Три! – Эдит отскочила от корабля, волоча за собой трос.

Долгие-долгие секунды уплывала она вверх, через пропасть между «Стоуном» и лайнером. Потом стало ясно, что прыжок получился не совсем прямой, и Роджер приготовился тянуть жену обратно.

Но комитет по встрече приготовился к неожиданностям. Один из двоих стал раскручивать над головой тросик с грузом, описывая все более широкие круги. Когда Эдит стало проносить мимо борта «Бога войны», он метнул свое лассо и зацепил грузилом за страховочный трос Эдит. На «Перекати-Стоуне» Роджер застопорил канат и остановил ее, а человек на лайнере осторожно подтянул к себе.

Второй перехватил Эдит и пристегнул крюк ей к поясу, потом отвязал длинный трос «Стоуна». Прежде чем войти внутрь, Эдит помахала рукой, и люк закрылся.

Роджер какой-то миг смотрел на закрытую дверь, потом втянул трос. Его взгляд упал на пару маленьких ботинок рядом. Он оторвал их от обшивки, прижал к себе и побрел к своему люку.

Глава 9
ВОЗВРАТ ИМУЩЕСТВА

В последующие дни близнецы старались не попадаться отцу на глаза. Он обращался со всеми непривычно мягко и нежно, но никогда не улыбался и мог совершенно неожиданно сорваться и впасть в гнев. Братья сидели в кубрике и делали вид, что занимаются, и вправду занимались какую-то часть времени. Мид и Хейзел делили заботу о Лоуэлле. Ощущение безопасности у малыша с уходом матери пропало. Он выражал это бурными капризами и требовал к себе внимания.

Хейзел взялась готовить ленч и обед, У нее это получалось не лучше, чем у Мид. Дважды в день всем было слышно, как она то и дело обжигается, сыплет проклятиями и жалуется, что она не домохозяйка и никогда не стремилась ею стать. Никогда!

Доктор Стоун звонила ежедневно и, быстро переговорив с мужем, умоляла больше никого не звать – она слишком занята. Роджер взрывался обычно как раз после таких разговоров.

Только у Хейзел хватало отваги приставать к нему. На шестой день за ленчем она спросила:

– Ну что, Роджер? Какие новости? Поделись с нами.

– Ничего особенного. Хейзел, эти отбивные – просто гадость.

– А должны быть хороши – я их приправила собственной кровью! – Она показала перевязанный палец. – Попробовал бы сам стряпать. Но ты мне не ответил – не увиливай, парень.

– Она, кажется, что-то обнаружила. Насколько видно по их записям, пока не заболел ни один человек, переболевший раньше корью.

– Корью? – удивилась Мид. – Но ведь от нее не умирают.

– В общем, нет, – согласилась бабушка. – Хотя для взрослых она может быть опасна.

– Я не говорил, что это корь, – раздраженно ответил Роджер, – и мама тоже не говорила. По ее мнению, болезнь родственна кори, может быть, мутация, более сильный вирус.

– Назовем ее «неокорь», – предложила Хейзел. – Хорошее название – сразу возникает масса вопросов и звучит по-научному. Были еще смертельные случаи, Роджер?

– Да, были.

– Сколько?

– Она не говорит. Хотя Ван еще жив, и Эдит сказала, что он поправляется. Она сказала, – добавил он, будто стараясь убедить самого себя, – что, кажется, поняла, как это лечить.

– Корь, – задумчиво сказала Хейзел. – Ты не болел ею, Роджер.

– Нет.

– И дети тоже.

– Еще чего, – сказал Поллукс.

Луна-Сити, несомненно, был самым здоровым местом в известной человеку Вселенной. Детским болезням, обычным на Земле, не дали там прижиться.

– Какой у нее голос, сын?

– Смертельно усталый, – хмуро сказал Роджер. – Даже накричала на меня.

– Только не мама!

– Тише, Мид. У меня была корь лет семьдесят-восемьдесят назад, – вспомнила Хейзел. – Роджер, я пойду помогу ей.

– Она это предвидела, – невесело улыбнулся Роджер. – И просила передать тебе спасибо, но неквалифицированной помощи у нее более чем достаточно.

– Неквалифицированной! Мне это нравится! Да во время эпидемии девяносто третьего года я была единственной женщиной в колонии, способной перестелить постель. Уф!

На следующий день Хейзел заняла пост у рации, чтобы самой перемолвиться словечком с невесткой. Звонок раздался в обычное время, и Роджер принял его. Но это была не Эдит.

– Капитан Стоун? Тернер, сэр, – Чарли Тернер. Я третий инженер. Ваша жена просила позвонить вам.

– В чем дело? Она занята?

– Очень занята.

– Попросите ее позвонить мне, как только освободится. Я буду ждать у аппарата.

– Боюсь, это бесполезно, сэр. Она определенно сказала, что не будет звонить вам сегодня. У нее нет времени.

– Чепуха! Это всего тридцать секунд. На таком большом корабле она может связаться со мной из любого места.

– Извините, сэр, – растерялся его собеседник. – Доктор Стоун строго наказала не беспокоить ее.

– Да пропади все пропадом, я…

– Прошу извинить меня, сэр. До свидания.

Тернер оставил Роджера ругаться в пустоту.

Стоун помолчал и сказал матери с отчаянием:

– Она подцепила эту хворь.

– Не спеши с выводами, сынок, – спокойно ответила Хейзел.

Но в глубине души и она пришла к такому же выводу. Эдит Стоун заразилась болезнью, которую отправилась лечить.

Той же нехитрой байкой угостили Роджера и на другой день, но на третий перестали обманывать. Доктор Стоун больна, но ее мужу не следует волноваться. Перед тем как заболеть, она успела разработать метод лечения, и все вновь заболевшие, включая ее, поправляются. Так ему сказали.

Нет, она не станет разговаривать с ним с больничной койки. Нет, с капитаном Ванденбергом поговорить нельзя – он еще слишком болен.

– Я иду к вам! – крикнул Роджер.

– Это ваше дело, капитан, – замялся Тернер. – Но если вы так поступите, нам придется задержать вас тут на карантине. Письменный приказ доктора Стоун.

Роджер прервал связь. Он знал, что это решает дело – во всем, что касается медицины, Эдит была верховным судьей, а он не мог покинуть свой корабль и свою семью, предоставив им самим добираться до Марса. Хрупкая престарелая женщина и двое самоуверенных пилотов-недоучек – нет, он должен сам привести корабль к месту назначения.

Семья переживала трудное время. Стряпня становилась все хуже, если вообще кому-нибудь приходила охота стряпать. Прошло семь бесконечных земных дней, и наконец на ежедневный звонок ответили:

– Роджер! Здравствуй, дорогой!

– Эдит! Как ты, ничего?

– Поправляюсь.

– Какая у тебя температура?

– Не собираешься ли ты лечить меня, дорогой? Температура удовлетворительная, как и общее самочувствие. Немного похудела, но мне это не повредит, тебе не кажется?

– Нет, не кажется. Слушай – иди домой! Слышишь?

– Роджер, милый! Не могу, это дело решенное. Весь корабль на карантине. Как там мое остальное семейство?

– Да хорошо, хорошо, что им сделается! Мы все благоденствуем.

– Так и продолжайте. Позвоню завтра. Пока, дорогой.

Обед в тот день был праздничный. Хейзел опять порезала палец, но не обратила на это никакого внимания. Ежедневные звонки уже не заставляли тревожно вздрагивать, а радовали. Через неделю доктор Стоун сказала:

– Оставайся на связи, Роджер. С тобой хочет поговорить один друг.

– Хорошо, дорогая. Целую тебя, до свидания.

– Роджер-поджер! – сказал знакомый бас.

– Ван! Ах ты, голландец пузатый! Я так и знал, что избыток подлости не даст тебе помереть.

– Жив-здоров, благодаря твоей замечательной жене. Только больше не пузатый – не успел еще отрастить.

– Ничего, отрастишь.

– Не сомневаюсь. Вот что: я спрашивал нашего доктора кое о чем, но она не совсем в курсе – это по твоей части. Роджер, сколько моно-аш у тебя осталось после этого пробега? Добавить тебе горючего?

– А у тебя есть лишнее, капитан?

– Есть немного. Для моего вагона немного, а для твоей тарелки как раз хватит.

– Нам пришлось сбросить балласт, знаешь?

– Знаю и прошу прощения. Я прослежу, чтобы ваше заявление попало куда надо. Я бы и сам возместил, капитан, да после уплаты алиментов на трех планетах у меня ничего не останется.

– Возможно, это не понадобится. – И Роджер рассказал о радарном отражателе. – Если бы мы вернулись в старое русло, то как раз встретились бы со своими пожитками.

– Хотел бы я снова повидать твоих парней, – усмехнулся Ванденберг. – Похоже, они подросли за эти семь лет.

– Не советую. Они утащат протез у тебя изо рта. Так как насчет моно-аш – сколько ты можешь выделить?

– Тебе хватит, я уверен. Хочется проделать этот трюк даже из спортивного интереса. Уверен, этого никто раньше не делал. Никто.

Два корабля шли вровень на глаз и почти вровень по приборам, но их отнесло на пару миль друг от друга, пока на лайнере боролись с эпидемией. Неуловимое взаимное притяжение делало обоюдную скорость освобождения намного ниже, чем их крохотная остаточная относительная скорость. В этом направлении ничего не предпринималось, пока корабли оставались в пределах телефонной связи. Но теперь возникла необходимость перекачать топливо с одного корабля на другой.

Роджер привязал груз к концу легкого троса и метнул его как можно дальше и как можно прямее. Когда движение груза замедлилось благодаря натяжению троса, с «Бога войны» вышел человек в скафандре и поймал его. К легкому тросу привязали трос покрепче, который был прикреплен к «Перекати-Стоуну». Этот трос вытягивали вручную. Хотя масса «Стоуна» была громадной по сравнению с физической силой человека, вектор был слишком мал для запуска двигателя, а трение равно нулю. Не зря же на космических кораблях нет тормозов – хотя, казалось бы, многочисленные вмятины на кораблях и станциях свидетельствуют об обратном.

В результате такого постепенного подтягивания через два с половиной дня корабли подошли друг к другу достаточно близко, чтобы между ними можно было протянуть шланг для горючего. Роджер и Хейзел, хоть и были в скафандрах, работая со шлангом, пользовались гаечным ключом, чтобы не нарушать карантина. Даже доктор Стоун не могла бы придраться. Через двадцать минут и эта связь оборвалась – запас горючего на «Стоуне» был восполнен.

И вовремя. Марс в виде красной, почти полной луны рос в небе. Пора было готовиться к маневру.

– Вот они! – Поллукс нес вахту у экрана радара; на его крик приплыла бабушка.

– А может, это стадо гусей, – заметила она. – Где?

– Да вот. Ты что, не видишь?

Хейзел ворчливо согласилась, что метка, пожалуй, действительно есть. В следующие несколько часов замерили расстояние, пеленг и относительную скорость по радару и доплеру и вычислили, как экономнее подойти и забрать груз. Роджер постарался сманеврировать как можно мягче, подгоняемый приближением Марса. Наконец, они зависли в пространстве почти неподвижно рядом с кучей своего добра. Через несколько часов, как подсчитал Роджер, они приблизятся к ней на триста ярдов.

Тем временем стали вычислять маневр сближения с Марсом. «Перекати-Стоун» должен был сесть, конечно, не на самом Марсе, а в порту Фобос. Сначала им нужно выйти на почти круговую орбиту вокруг Марса, соответствующую орбите Фобоса, и в итоге сесть на крохотном спутнике. Сложность была только в одном: период обращения Фобоса – всего около десяти часов. «Стоуну» нужно было выйти не только в нужное место, с нужной скоростью и в нужном направлении, но и в нужное время. Приняв на борт велосипеды и прочий груз, кораблю придется идти за Фобосом, не приближаясь к нему, чтобы точно выйти на рандеву.

Расчетами занимались все, кроме Вундера. Мид работала под руководством Хейзел. Поллукс продолжал следить по радару за приближением груза. Роджер выбросил два черновых варианта решения и взялся за третий, который вроде бы имел какой-то смысл. Тут Поллукс объявил, что, согласно последним показаниям радара, они подошли к грузу на самое близкое расстояние.

Отец отстегнулся и подплыл к иллюминатору.

– Где? Боже праведный, да мы прямо сидим на них. Пошли, ребята.

– Я тоже пойду, – заявила Хейзел.

– И я! – откликнулся Лоуэлл.

– Это тебе так кажется, – Мид подхватила его на руки. – Мы с тобой пойдем играть в замечательную игру «Что у нас на обед?». Желаю приятно провести время. – И она полетела на корму, таща за собой упиравшегося брата.

Снаружи всем показалось, что велосипеды очень далеко от них.

– Может, мне слетать туда? – предложил Кастор. – Сбережем время.

– Сомневаюсь. Бросай груз, Пол.

Поллукс закрепил легкий трос за скобу. На другом конце вместе с грузом было приделано с полдюжины крючков из проволоки шестого калибра. Первый бросок был как будто достаточно сильным, но не попал в цель.

– Дай-ка мне, Пол, – велел Кастор.

– Пусть он сам, – возразил отец. – Бог свидетель, последний раз выхожу в космос без гарпунного ружья. Запиши это, Кас. Занеси в список покупок, когда вернемся на корабль.

– Есть, сэр.

Со второго раза Поллукс попал, но трос соскользнул, когда Пол потянул его, – крючки не зацепились. Он попробовал еще раз, и на этот раз трос натянулся.

– Теперь тихонько! – предостерег отец. – А то вся эта куча свалится нам на ноги. Кончай тянуть, уже пошло.

Кастор в нетерпении предложил потянуть за трос еще. Отец покачал головой. Хейзел добавила:

– Я видела, как новичок на космической станции вот так же хотел побыстрее подтянуть груз. Это была стальная плита.

– Ну и что?

– Сначала он дернул как следует и думал, что потом сможет ее отпихнуть. Ему пришлось ампутировать обе ноги – жизнь, правда, спасли.

Кастор успокоился.

Через несколько минут бесформенная масса причалила к кораблю. При этом у одного велосипеда погнулся руль, но других повреждений не оказалось. Близнецы с Хейзел стали разбирать груду, работая с тросами и в магнитных ботинках. Они только передавали велосипеды в трюм, где Роджер раскладывал их, согласно точной схеме распределения массы.

Поллуксу попалось на глаза объявление Кастора о неприкосновенности груза.

– Эй, Кас! Вот твое объявление.

– Оно больше не нужно.

Кастор взглянул на бумажку, и глаза у него полезли на лоб.

Внизу было приписано:

«А еще чего скажешь? Властелин Галактики».

Капитан Стоун вышел посмотреть, отчего заминка, и тоже прочел.

– Хейзел!

– Я? Да я все время у вас на глазах. Как я могла это сделать?

Роджер смял бумажку.

– Я не верю в привидения, по правде сказать, и во Властелина Галактики тоже.

Если Хейзел и сделала это, то никто не видел, а она так и не созналась. Она настаивала на своей версии – значит, Властелин Галактики все-таки не умер. И в доказательство она оживила его в следующей серии.