Текст книги "Триггеры (ЛП)"

Автор книги: Роберт Джеймс Сойер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава 20

Сет Джеррисон лежал на спине. Его грудь болела, ему было больно дышать, но он настоял, чтобы доктора позволяли ему бодрствовать как можно дольше; он не мог пойти на риск того, что спикер или кто-нибудь ещё инициирует вынужденную передачу власти в соответствии с двадцать пятой поправкой – только не сейчас, когда операция «Встречный удар» вот-вот должна начаться.

Он только что провёл полчаса, разговаривая по телефону с начальником штаба, который управлял всем из Маунт-Уэзер, а также поговорил со своим советником по науке, который был на конференции в ЦЕРНе, но теперь срочно возвращался в Штаты.

Этих разговоров оказалось вполне достаточно, чтобы утомить Сета, и теперь он просто лежал, глядя в потолок на раздражающее моргание флуоресцентной трубки. Господи, да он же лидер свободного мира; всё, что ему нужно сделать – просто обмолвиться об этом кому-нибудь, и её заменят. Он посмотрел на всегда бдительную сестру Шейлу.

Он знал, что находится здесь в хороших руках – и не только потому, что больница была названа в честь человека, спасшего больше жизней американцев, чем любой другой исторический деятель, хотя последние исследования и показывали, что меньше одного процента американцев знают, кто он такой. Фактически, Джеррисон и сам не знал; единственным обладателем той же должности, имя которого он мог назвать до того, как стал президентом, был тот, чьё имя обессмертил «B-Sharps», «парикмахерский» квартет Гомера Симпсона: «Коль не хочешь быть ты глуп, звони в Минздрав, там Эверетт Куп – куп, куп-а-ку-у-п».

Однако больше людей узнали о Государственной службе здравоохранения благодаря Лютеру Терри, чем кому бы то ни было другому, потому что именно он в 1964 году опубликовал отчёт, связавший курение с раком, а в 1965 добился размещения надписи «Служба здравоохранения предупреждает…» на сигаретных пачках.

Недавно Сет рассматривал предложения по новым предупреждениям, призванным не дать начать курить подросткам, считающим себя неуязвимыми для никотиновой зависимости. «Курильщики становятся рабами Большого Табака». «Производитель этого продукта намерен сделать вас зависимым от него». «Курильщики – пешки в игре бездушных корпораций». И его любимое, краткое и сочное: «Вас используют».

Флуоресцентная трубка продолжала моргать, и…

Кто-то из своих.

Сет преподавал американскую историю двадцать лет – включая всё, что касается предыдущих покушений на президентов. Он от корки до корки прочитал весь отчёт комиссии Уоррена[24]24
  Комиссия, расследовавшая убийство президента Кеннеди.


[Закрыть], равно как и мириады теорий заговора. Он считал, что Эрл Уоррен и его коллеги были правы: Освальд действовал в одиночку и не состоял в сговоре с ЦРУ. Было бы безумием считать, что заговор мог проникнуть в правительство так глубоко; рассматривать чокнутого одиночку гораздо проще – и безопаснее. Да что там говорить, Никсон не смог удержать в секрете Уотергейт; Билл Клинтон не смог скрыть своё любовное приключение. Как бы кому-нибудь удалось сохранить в тайне план Секретной Службы по устранению президента?

Сет не знал, что он мог бы сейчас сделать. Он задумался о роспуске всей Секретной Службы, но тогда бы пострадали десятки людей, которых она охраняет: его собственная семья, Флагерти и его семья, ныне живущие экс-президенты, заграничные официальные лица и прочие.

Но, черт его дери, хотя бы это он может исправить?

– Шейла, – произнёс он так громко, как только смог – что оказалось примерно вполовину нормальной громкости его голоса.

Шейла мгновенно оказалась у кровати.

– Да, мистер президент?

– Вон та лампа, – сказал он тихо и сумел немного приподнять свободную руку и указать на неё. – Можно её заменить?

Она посмотрела на потолок.

– Конечно, сэр.

Как раз в этот момент открылась дверь и вошла Сьюзан Доусон.

– Мистер президент, как вы себя чувствуете?

Он знал, что его голос по-прежнему слаб, но Рональд Рейган установил для ситуаций вроде этой высокие стандарты, и поэтому он приложил все силы.

– Как если бы мне выстрелили в спину, а потом разрезали мне грудь ножом. Да, и ещё кто-то взорвал мой дом.

Сьюзан наградила его короткой улыбкой, и Сет предположил, что он и правда чувствует себя немного лучше, несмотря на все ужасы; она была красивой женщиной и её улыбка доставляла ему удовольствие. Вообще-то она нравилась ему ещё больше, когда надевала форменные солнцезащитные очки Секретной Службы; в женщинах в тёмных защитных очках было что-то по-настоящему сексуальное…

Секретная Служба.

Люди, которые, по идее, должны его защищать.

Он всё ещё не мог в это поверить.

– Что случилось с… – на язык по-прежнему просилось слово «убийца», но это было неправильно – он со своей работой не справился, – … со стрелком?

– Он пытался бежать, сэр. Он был в лифте Мемориала Линкольна и…

– В каком лифте? – спросил Сет.

– В лифте для инвалидов, сэр. Его установили в 1970 году.

– О.

– Он взбирался по лифтовому кабелю, пытаясь скрыться, но лифт поехал, и он упал. Сломал шею.

– Это пассивный залог, – сказал он.

– Сэр?

– «Лифт поехал». Кто-то ведь наверняка нажал кнопку.

– Да, сэр.

– Кто?

– Агент Дженкс, сэр. Дирк Дженкс.

Вот дерьмо, подумал Сет. Возможно, стрелок и правда действовал не в одиночку.

– Проверьте его, – сказал он.

Сьюзан кивнула.

– Уже, сэр. Фэбээровцы взяли его в «Рейгане». Его ещё не раскололи, но уже практически ясно, что он состоял в сговоре с Гордо.

Сет сел бы, если бы мог.

– Гордо?

– Простите. Так обычно звали агента Данбери. Не Гордон, а Гордо.

Это имя всколыхнуло что-то в памяти. Он его слышал совсем недавно… где-то. От кого-то.

Нет-нет, он не слышал его – он его подслушал. В Белом Доме… в Овальном кабинете. Он вошёл через свою личную дверь, когда Леон Хексли, глава Секретной Службы, разговаривал по своему «блэкберри», но…

Но что он говорил? Это было всего пару дней назад. Чёрт, что же сказал Хексли? «Скажи Гордо, чтобы он…»

Скажи Гордо, чтобы он… что?

Странно, что он хотя бы это запомнил, даже не зная, кто такой этот Гордо. Но, чёрт побери, сейчас он больше выудить из памяти не мог.

Дверь в лабораторию Сингха распахнулась, и в неё шагнул адвокат Оррин Джиллетт.

– Доктор Гриффин сказал, что вас можно найти здесь, агент Доусон. Когда вы собираетесь нас отпустить?

Сюьзан была занята набором на телефоне сообщения своему другу Полу с рассказом о последних событиях. Она отправила сообщение, спрятала телефон в карман и позволила Джиллетту подождать в тишине ещё пять секунд, прежде чем ответила:

– Я ещё не приняла решения на этот счёт. Если честно, я считаю, что отпускать кого-либо из больницы небезопасно.

Джиллетт уставился на неё из-за своих круглых очков. Его тон был холоден и сдержан.

– У вас нет полномочий удерживать людей бессрочно.

Сьюзан посмотрела на профессора Сингха, работавшего на компьютере, потом снова обратилась к Джиллетту.

– Мы имеем дело с беспрецедентной ситуацией, – сказала она.

Джиллетт уселся в кресло, скрестив свои длинные ноги и откинувшись на спинку.

– Это правда, агент Доусон. Но в юриспруденции прецеденты – это всё, что имеет значение: прецеденты и нормы. И поэтому я провёл небольшое исследование. – Он вытащил айфон и заглянул в экран. – Согласно главе 18, секции 3056 Свода законов Соединённых Штатов агент Секретной Службы имеет весьма ограниченные полномочия. Вы можете выполнять ордер, выписанный согласно закону этой страны – но никаких ордеров на этот счёт не выписывалось. – Он поднял взгляд. – Вы можете производить аресты без ордера за любые преступления против Соединённых Штатов, совершённые в вашем присутствии, или за любое тяжкое преступление, предусмотренное законами Соединённых Штатов, если у вас есть достаточные основания полагать, что арестовываемое лицо совершило таковое преступление. Но у вас нет никаких оснований полагать, что какое-либо преступление было совершено в данном случае. Кроме этого, всё, что вам позволено, – он зачитал с экрана, – это «расследовать случаи мошенничества в отношении идентификационных документов, мошеннической торговли, фиктивных финансовых инструментов и иностранных ценных бумаг».

– Рано радуетесь, мистер Джиллетт. Секретная Служба действительно имеет здесь дело с кражей личности.

Он сунул телефон в нагрудный карман.

– Но никто здесь не совершал подобного преступления, не так ли?

– Пока нет, но они несомненно способны его совершить. Они знают каждую мелочь, каждый возможный ответ на любой вопрос системы безопасности – девичья фамилия матери, имя первой учительницы – всё, что угодно.

– Это Соединённые Штаты Америки, агент Доусон, не какое-нибудь полицейское государство третьего мира. Вы не можете заключать людей под стражу только из-за того, что думаете, что они могут совершить преступление; вообще-то вы оскорбляете их подобными предположениями.

– А я и не говорю о заключении под стражу, – сказала Сьюзан, складывая руки на груди. – Я говорю о задержании для обеспечения их безопасности.

– Безопасности от чего? – спросил Джиллетт.

– Мы попросту не знаем, что произойдёт с вами, со мной или с любым другим подвергшимся воздействию человеком. Наши мозги претерпели серьёзные изменения; с нами может случиться припадок – да что угодно может случиться.

– Что касается вас самих, вы можете принимать любые меры персональной безопасности, какие найдёте нужным, – сказал Джиллетт. – И вы, конечно, можете обратиться к остальным подвергшимся воздействию с рекомендациями. Я даже настаиваю на том, чтобы вы это сделали. Но вы должны быть с ними честны: вы должны сказать, что у вас нет никаких причин считать, что у них может случиться припадок, потеря связи с реальностью или какие-либо иные трудности помимо тех, что они уже испытывают.

– Это проблемы медицинского характера, – сказала Сьюзан.

– Именно так, – ответил Джиллетт, – и юристы «Лютера Терри», несомненно, порекомендуют людям остаться в больнице под наблюдением врачей и попросят их подписать отказ от ответственности, если они решат покинуть больницу. Но тут нет никакой инфекции. Они не могут заставить людей остаться; нечем оправдать принудительный карантин. И кроме того, принимая во внимание, что сцепка может оказаться постоянной, вы говорите о чём-то равносильном пожизненному заключению без надлежащего судебного рассмотрения.

Сьюзан знала, что спорит с Джиллеттом ради самого спора; с юридической точки зрения он, вероятно, прав, да и с моральной тоже. Она выдохнула и попыталась успокоиться.

Профессор Сингх вмешался.

– Мистер Джиллетт, поскольку вы юрист, могу я вам задать вопрос?

Джиллетт сверлил Сьюзан взглядом, но когда повернулся и посмотрел в доброе лицо Сингха, то заметно расслабился.

– А вы кто?

Сингх встал.

– Я Ранджип Сингх, специалист по исследованиям памяти. – Он сделал паузу, затем продолжил: – Видите это? – Он указал на кресло и стойку с геодезической сферой на суставчатой штанге. – Это моя установка; она имеет отношение к возникновению сцепки памяти.

Сьюзан отметила что реакция у Джиллетта такая же быстрая, как у неё самой: в мгновение ока в его руке появилась визитная карточка.

– Вы уже наняли адвоката? – спросил он.

Брови Сингха полезли на лоб.

– Для чего?

– Так получилось, мистер Сингх, что я вовсе не расстраиваюсь тому, что со мной случилось, но другие, несомненно, могут быть расстроены. Наверняка последуют судебные иски.

Сингх с, как показалось Сьюзан, ошеломлённым видом взял визитку Джиллетта и сунул её в карман лабораторного халата.

– Вы хотели задать вопрос? – напомнил Джиллетт.

– Э-э… да, – сказал Сингх, всё ещё растерянный. – Такой вопрос: должны ли мы сказать людям, кто их читает?

– Многие из нас уже это знают, – ответил Джиллетт. – К примеру, меня читает Рэйчел Коэн.

– Откуда вы узнали? – спросил Сингх.

– Вы имеете в виду, кроме того, что это написано у вас на доске? – спросил Джиллет с кривой улыбкой. – Она мне рассказала.

– О, – сказал профессор. – Но как быть с теми, кто ещё не знает? Имеют ли они законное право знать? В конце концов, это вторжение в частную жизнь редкостной глубины.

Джиллетт развёл руками.

– Не только те, кого читают, имеют права, мистер Сингх. У тех, кто читает, они тоже есть.

– Что вы имеете в виду?

– Предположим, кто-нибудь решает, что не может смириться с тем, что кто-то другой знает его интимнейшие секреты, и поэтому выслеживает этого человека и убивает его. Если вы расскажете, кто кого читает, вы можете подвергнуть жизнь читающего опасности. Вы готовы взять на себя такую ответственность?

– Я… я не знаю, – ответил Сингх.

– А вы, агент Доусон? – спросил Джиллетт, поворачиваясь вместе с креслом лицом к ней.

– Я не знаю.

– Именно – не знаете. Вам нужно заключение юрисконсульта Секретной Службы, и понадобится не один день, чтобы его подготовить и согласовать. Точных параллелей, разумеется, не существует, но я подозреваю, что ваши юристы порекомендуют вам не раскрывать то, что вы узнали, так же, как они не рекомендовали бы раскрывать что бы то ни было, ставшее известным правительству в хоте обычной операции; в отношении государственного служащего действует подразумеваемый договор о неразглашении, и без отказа от ответственности, подписанного тем, кого вы интервьюировали, вы оказываетесь на очень тонком льду, если решаете поделиться чем-то из информации, которую вам удалось раздобыть.

– А что насчёт упомянутой агентом Доусон угрозы кражи личности?

– Посоветуйте людям принять необходимые меры предосторожности, не раскрывая им личности того, кто их читает.

– И после этого просто их отпустить? – спросила Сьюзан, присаживаясь на край стола.

– Это свободная страна, агент Доусон. Подвергшиеся воздействию люди имеют право принимать собственные решения относительно того, что им делать. Вы уже причинили одному из моих клиентов огромные убытки, задержав меня здесь и не дав мне присутствовать на критически важной встрече. Он может подать иск против вас. Вы готовы к другим искам за незаконное лишение свободы? Вы собираетесь платить людям, у которых есть работа, если вы не даёте им её делать, или компенсировать им потерянный отпуск? Я хочу уйти, мисс Коэн хочет уйти, и, я уверен, многие из остальных тоже хотят уйти, особенно принимая во внимание сегодняшние ужасные события. Они хотят вернуться в свои семьи, к своим детям, своей работе, своим жизням. И у вас нет законных оснований им в этом препятствовать.

Глава 21

Дэвид Дженьюари был несказанно рад, когда сучка из Секретной Службы наконец его отпустила. Он ещё больше был рад тому, что она поверила ему, когда он сказал, что скрыл свою связь с Марком Гриффином потому что доступ к памяти Гриффина дал бы ему преимущество в переговорах по новому коллективному соглашению.

Но не в этом была настоящая причина; вовсе не в этом.

Нет, то, что оказалось в голове Дэвида сразу после операции на президенте было гораздо, гораздо интереснее.

Он умывался, бросив окровавленные перчатки и халат в контейнер для отходов. Там же были другие члены хирургической команды, включая его жену Энни. И Энни пошутила, спросив, кто будет оплачивать больничный счёт президента Джеррисона.

Кристина Ли, анестезиолог, ответила ей в тон: «Думаю, для Medicare он ещё недостаточно стар».

И тут – бам! – в голове впервые возникло чужое воспоминание. Это было безумно, странно – но воспоминание было очень чёткое, и он знал, костьми чувствовал, что всё это правда.

Десять лет назад, задолго до больницы Лютера Терри, доктор Марк Гриффин работал в страховой компании. И эта компания выдоила из Medicare почти сто миллионов долларов по страховым случаям, связанным с неким бесполезным лекарством, якобы излечивающим болезнь Альцгеймера. Гриффин, который возглавлял в компании отдел расчетов с правительством, был вдохновителем всей этой аферы.

Дэвид Дженьюари ненавидел страховые компании. У его отца не было страховки, потому что никто не захотел его застраховать. А Гриффин вытащил миллионы долларов из системы, которая должна была обеспечивать медицинской помощью тех людей старше шестидесяти пяти, которые не имели другой страховки – то есть людей вроде отца Дэвида.

Кто знает, как долго просуществует сцепка памяти? Кто знает, как долго эти воспоминания останутся при нём? После того, как женщина из Секретной Службы закончила его поджаривать – да как она посмела предположить, что Энни его обманывает! – он направился прямиком в офис Гриффина. Секретарша Гриффина, мисс Питерс, подняла голову, когда он вошёл.

– У себя? – спросил Дэвид.

– У него назначена встреча через несколько минут, доктор Дженьюари. Записать вас на попозже?

Из чего следовало, что он таки у себя. Дэвид шагнул к двери мимо секретарши.

– Простите! – сказала мисс Питерс, вставая. – Вы не можете туда войти!

Дэвид распахнул внутреннюю дверь.

– Доктор Дженьюари! – возмущённо вскричала мисс Питерс.

Внутри, Гриффин сидел за широким деревянным столом, отполированным до блеска. Он удивлённо вскинул взгляд.

– Простите, доктор Гриффин, – сказала мисс Питерс.

Гриффин кивнул.

– Всё в порядке, Шерри, – сказала он. – В чём дело, Дэвид?

Дэвид повернулся и уставился на секретаршу. Она отступила, закрыв за собой тяжёлую дверь.

– Я знаю, что ты сделал, – сказал Дэвид.

– Что? – повторил Гриффин.

– Десять лет назад. В страховой компании. Афера с Medicare.

Гриффин, похоже, задумался. Его первым естественным импульсом было ответить что-то вроде «Понятия не имею, о чём ты говоришь», но, судя по выражению его лица, он знал, что правила игры изменились. Так что он попробовал другой подход.

– Думаешь, что лишь потому, что у тебя появилось воспоминание, которое тебе не знакомо, оно принадлежит мне? А даже если и так, откуда ты знаешь, что это не фантазия или не сюжет фильма, который я смотрел или книги, которую читал?

– Это по-настоящему, – сказал Дэвид. – Ты это сделал, и ты это знаешь. И, что более важно, я это знаю.

– У тебя нет доказательств того, что я совершил хоть что-нибудь – никаких. И насколько я понимаю, у тебя сейчас в кармане айфон или блэкберри, который записывает каждое моё слово. Так вот, для протокола – я ни в чём не виноват.

– Я знаю, что произошло, – сказал Дэвид. – Я даже знаю, где хранятся записи.

На Гриффине был галстук красного цвета. Узел уже был ослаблен, и сейчас он вытянул его из-под воротника синей рубашки и положил на стол перед собой.

– Красивый галстук, – сказал он. – Шёлковый. Поскольку ты читаешь мою память, ты, несомненно, помнишь, что мне его подарила жена. – С этими словами он отошёл в угол своего обширного кабинета, где стояла кофемашина и три кофейные кружки. Он взял одну из них и показал Дэвиду, повернув так, чтобы была видна надпись на ней. «Лучшему папе в мире», гласила она. – Мой сын клянётся, что во всём мире такая только одна. – А потом он сделал нечто очень странное: он продел галстук через ручку кружки и завязал его узлом. Он приподнял его, словно демонстрируя дело рук своих, и сказал:

– Чего ты хочешь?

– Ты вытащил из Medicare сотню миллионов или около того. Думаю, моё молчание об этом дорогого стоит.

– Ни единого пенни не попало ко мне в карман за что-то неэтичное, – сказал Гриффин.

– Не напрямую. Но у тебя фондовые опционы, и ты в тот год получил огромный бонус.

Гриффин развёл руками.

– Дэйв…

– Как только закончится эта дурацкая изоляция, ты начнёшь платить мне за молчание.

– Вот, значит, как? Шантаж?

Дэвид невесело улыбнулся.

– Считай это платежами по страховке.

– Ты только что совершил самую большую ошибку в своей жизни, Дэйв, – сказал Гриффин совершенно спокойный тоном.

– Я так не думаю.

– Ты прав, ты можешь читать мою память. Но кто-то другой читает твою. И… давай посмотрим, кто же это? – Гриффин вернулся к своему столу и, не садясь, позвонил по телефону. – Ранджип? – сказал он через пару секунд. – Марк Гриффин. Вы не могли бы глянуть в вашей таблице, кто читает воспоминания Дэвида Дженьюари, кардиолога? – Пауза. – Правда? Да, я её знаю. Хорошо, спасибо. Нет, пока нет, но я уже почти закончил. Приходите, когда будете готовы. До свидания.

Гриффин положил трубку и скрестил руки на груди.

– Профессор Сингх только что проинформировал меня, что доктор Кристина Ли, анестезиолог, читает твою память. Так что всё, что мне нужно сделать – это сказать ей: помните, как я привязал свой красный шёлковый галстук к ручке кружки с надписью «Лучшему в мире папе»? Что Дэвид Дженьюари сказал сразу после этого? – Он помолчал. – Видишь, Дэвид? У меня есть свидетель – пусть сейчас её здесь нет, но она всё равно свидетель. А связь эта только первого уровня, ты это знал? Это значит, что она будет помнить, что ты пытался меня шантажировать, но не вспомнит то, что вспомнил ты о моём прошлом; она имеет доступ только к твоим воспоминаниям, но не к моим.

Дэвид чувствовал, как у него вскипает кровь. Сначала им манипулировала эта женщина из Секретной Службы – вся эта чушь насчёт Энни. А теперь и Гриффин тоже его обставил. Ну хорошо, если этому суждено так и окончиться, он по крайней мере даст Гриффину что-то, что он запомнит, что-то, что они все запомнят. Он бросился вперёд, перепугав Гриффина, и ударил высокого доктора в живот. Гриффин согнулся вдвое, и Дэвид взял его шею в захват.

– Ты будешь держать рот на замке, – сказал он. – Ты ничего не скажешь Кристине.

Гриффин сопротивлялся, и Дэвид обнаружил, что они постепенно сдвигаются в сторону того самого столика с кофемашиной. Гриффин вырвался из захвата, но Дэвиду удалось снова схватить его за шею. Гриффин замахал свободной рукой и опрокинул кофемашину на пол; её стеклянная часть разлетелась осколками.

Они продолжали бороться, но мисс Питерс, должно быть, услышала звук бьющегося стекла, потому что она открыла дверь и стояла в дверном проёме, разинув рот – а позади неё как раз входил в приёмную профессор Сингх.

Сингх бросился к ним.

– Отпустите его.

– Он на меня напал, – сказал Дэвид. – Сбрендил. Пытался меня убить.

Единственный слог «нет» – скорее просто шумный выдох, чем слово – донёсся от Гриффина.

– Я сказал, отпустите его! – потребовал Сингх.

Дэвид взглянул на него; ему было минимум пятьдесят, и сложен он не слишком мощно; Дэвид был уверен, что сможет уложить и его, если придётся.

– Отойдите, – сказал он.

Сингх вдруг сорвался с места, метнулся вперёд, а потом резко развернулся на левой ноге, нанося правой мощный удар в бок Дэвиду. Гриффин воспользовался шансом и сумел вывернуться из хватки Дэвида. Сингх снова крутанулся на месте и ударил другой ногой, попав Дэвиду в солнечное сплетение, а когда Дэвид согнулся пополам, нанёс ему резкий удар рукой по шее. Дэвид ткнулся лицом в пол. Он оставался в сознании, но, как ни пытался, не мог подняться. Он лишь повернул голову в сторону, чтобы иметь возможность видеть.

Гриффин никак не мог восстановить дыхание и по-прежнему сгибался пополам. Он держался за край кофейного стола, чтобы не упасть.

– Вам нужен доктор? – спросил Сингх.

Гриффин попыхтел ещё немного, потом покачал головой.

– Нет. Со мной всё будет о’кей. – Он частично выпрямился, и кивнул Сингху. – Хорошо, что вы владеете каратэ, профессор Сингх.

Дэвид взглянул с пола на Сингха; голова по-прежнему шла кругом. Сингх ответил:

– Не владею.

– Ну, что бы это ни было за боевое искусство, – сказал Гриффин.

– Я не владею никакими боевыми искусствами, – сказал Сингх; в его голосе слышалось изумление. – Но, я полагаю, ими владеет Люциус Джоно – тот, с кем я сцеплен.

– Ну, слава Богу за это, – выдохнул Гриффин.

Сингх пришёл в полный восторг.

– И правда. Это же страшно интересно. Я и подумать не мог, что и навыки станут доступны таким образом.

Гриффин выпрямился и доковылял до своего стола. Он попросил мисс Питерс вызвать охрану и доктора из скорой помощи. Затем он нагнулся над Дэвидом, чтобы убедиться, что его повреждения не смертельны.

– У человека есть два типа памяти, – продолжал тем временем Сингх, немного запыхавшись от затраченных усилий. – Первый тип – декларативная или явная память, которая, как я думал, и оказалась у нас связанной. Декларативная память состоит из тех вещей, которые можно осознанно вспомнить и легко облечь в слова – память о фактах и событиях. – Он взглянул вниз в явном изумлении от того, что он сделал с Дэвидом. – Второй тип – это то, к чему сейчас получил доступ я. Это называется недекларативная или процедурная память; в народе её иногда называют мышечной. Недекларативная память – это знания, которые у вас, очевидно, имеются, но которые вы используете неосознанно: как ездить на велосипеде, как зашнуровать ботинок, как играть в теннис – что, кстати, я умею довольно хорошо – или как применять боевые искусства. Декларативная память ассоциируется с гипоталамусом, тогда как дорсолатеральное полосатое тело ассоциируется с недекларативной памятью.

Гриффин потёр горло.

– И что?

Дверь открылась, и вошли охранник с доктором. Доктор немедленно опустился на колени рядом с Дэвидом.

– А то, – сказал Сингх, – что эта сцепка, оказывается, более всеобъемлющая, чем казалось в самом начале.

– Либо она укрепляется со временем, – сказал Гриффин.

– Может быть, – согласился Сингх. – И кто знает, чем это всё закончится.