355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Джеймс Сойер » Триггеры (ЛП) » Текст книги (страница 12)
Триггеры (ЛП)
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 12:25

Текст книги "Триггеры (ЛП)"


Автор книги: Роберт Джеймс Сойер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава 27

– Приведите сюда Сингха немедленно! – сказала Сьюзан в микрофон в рукаве. Потом повернулась к Кадиму. – Что ты с ним сделал?

– Ничего, – ответил Адамс, но каждое слово, похоже, давалось ему с трудом.

Сьюзан посмотрела на президента, лежащего на кровати с приподнятым изголовьем: его глаза расширены от ужаса, лоб покрыт испариной. Доктор Элисса Сноу слушала его стетоскопом.

– Не врать! – сказала Сьюзан. – Что ты сделал?

Но глаза Кадима закрылись, и он начал беспорядочно раскачиваться, словно пытаясь сохранить равновесие. Он не касался его. Он ничего не сделал, и всё же…

– Кадим, ради Бога! – воскликнула она. – У него же только что была операция на сердце!

Она услышала быстрые шаги в коридоре снаружи, затем дверь распахнулась, и в неё вошёл Ранджип Сингх, сопровождаемый одним из агентов. Сьюзан указала на Джеррисона.

– Кадим сделал что-то с разумом президента, и теперь у него судороги.

Сьюзан увидела, как Ранджип поворачивается посмотреть на Кадима, и проследила за его взглядом. Глаза Кадима были плотно закрыты, и он быстро-быстро мотал головой из стороны в сторону. Лоб был мокрым от пота.

– Вот дерьмище, – сказал Сингх – Сьюзан впервые услышала, чтобы он ругался. Он подошёл к Кадиму и отвёл его – глаза у того были по-прежнему закрыты – к стулу рядом с кроватью президента и осторожно, почти нежно усадил. А затем он взял руки Кадима в свою – тёмно-коричневую в светло-коричневую – и, к изумлению Сьюзан, потянулся к президенту и взял руку президента другой своей рукой – бледную в светло-коричневую, и, стоя между ними двумя, словно мост, сказал:

– Итак, выслушайте меня, вы оба! У вас флешбэк. Это я, Ранджип Сингх, и вы в больнице Лютера Терри. Вы дома, в Соединённых Штатах, в безопасности. В безопасности!

Сьюзан тоже двинулась было к кровати президента; ей не нравилось, что Сингх снова подвёл Кадима близко к Джеррисону. Но доктор Сноу жестом остановила её. Сьюзан видела, как поднимается и опускается простыня, покрывающая грудь президента. На фоне частых гудков монитора сердечного ритма она слышала, как Кадим тихо рыдает.

– Вы в безопасности, – снова повторил Ранджип. – Вам ничто не угрожает. Это было за тысячи километров отсюда и много, много месяцев назад. Всё это прошло. Кадим, это прошло. Мистер президент – мистер Джеррисон – это прошло.

Сьюзан чувствовала себя беспомощной – и очень злой; она ни за что не должна была допускать Кадима сюда. Чёрт, да он же мог довершить то, что не удалось Гордо Данбери. Сердце президента всё ещё частило, и доктор Сноу торопливо готовила шприц.

– Сделайте глубокий вдох, – сказал Ранджип, глядя на президента, глаза которого по-прежнему были расширены. – Сделай глубокий вдох, – повторил он Кадиму, который, как могла видеть Сьюзан, так сильно сжимал руку, что это наверняка причиняло боль им обоим. – Задержите дыхание, – сказал Ранджип. – Просто задержите дыхание и досчитайте до пяти: один, два, три, четыре, пять. Теперь выдыхайте, медленно, медленно – правильно, вот так. Кадим, ты тоже можешь это сделать: медленно, потихоньку дай воздуху уйти, и воспоминаниям вместе с ним…

Сердечный монитор сделал длинную паузу, когда сердце президента пропустило удар, и когда это произошло, сердце Сьюзан сделало то же самое. Доктор Сноу обеспокоенно взглянула на монитор, но он снова начал пикать, и промежутки между пиканьями постепенно увеличивались.

– И снова, – сказал Ранджип. – Снова сделайте глубокий вдох, оба. Расслабьтесь. Теперь сосредоточьтесь на чём-нибудь мирном: на чистом синем небе. Только оно; ничего больше. Небо, синее и чистое, яркое; прекрасный летний день, и не видно ни облачка. Покой, спокойствие, расслабленность.

Сьюзан показалось, что хватка Кадима немного ослабла, и его всхлипы прекратились. Глаза президента уже не были круглыми, и он часто моргал – вероятно, глядя в воображаемое небо солнечного дня.

Джеррисон, наконец, повернул голову к Сингху и, казалось, узнал его.

– Спасибо, – тихо сказал он. – Спасибо.

Сингх кивнул и отпустил руку президента. Он посмотрел на Кадима, а доктор Сноу тут же подошла и вытерла президенту лоб. Затем она снова приложила к его груди стетоскоп и кивнула, по-видимому, удовлетворённая тем, что услышала.

Сьюзан видела, что Кадим затрясся, словно попал на мороз. Ранджип теперь стоял лицом к нему. Он взял обе его руки и посмотрел прямо ему в глаза, которые теперь, наконец, открылись.

– Всё в порядке, – снова сказал он. – Всё в порядке.

У Ранджипа было озадаченное выражение лица. Сьюзан поняла, что канадец хотел спросить Кадима, что стало триггером для флешбэка, но, разумеется, он не мог этого сделать: такой вопрос сам по себе мог спровоцировать ещё один эпизод.

– Он это сделал, – сказала Сьюзан, указывая на Кадима. – Намеренно.

– Нет, – ответил Ранджип, качая головой. – Разумеется, нет.

– Он это сделал, – повторила Сьюзан. – Он сделал это с президентом.

Ранджип посмотрел на Кадима, словно ожидая возражений, но их не последовало. Тоном, выражающим потрясение от содеянного молодым человеком, Ранджип произнёс:

– Кадим…

– Доусон – Хадкинсу и Михелису: немедленно явиться к Старателю, – сказала Сьюзан в рукав. Потом она посмотрела на Кадима. – Ты совершил самую большую ошибку в своей жизни, – сказала она. – Это было самое глупое, что ты…

– Агент Доусон, – голос был слаб, но очень знаком.

Она повернулась к Старателю.

– Да, мистер президент.

– Не… усердствуйте… насчёт… парня.

– Но сэр, он…

Джеррисон жестом руки заставил её замолчать и повернул голову к Кадиму. Как раз в этот момент дверь открылась и за ней показались двое вызванных Сьюзан агентов.

– Рядовой Адамс, – сказал Джеррисон всё ещё слабым голосом. – Там так… всё и было?

Кадим кивнул.

– Да, мистер президент. Мне жаль, что пришлось…

Сьюзан увидела, как президент делает ему тот же самый жест, что и ей, а Сету Джеррисону трудно не подчиниться.

– Вы прошли через всё это?

– Да, сэр, мистер президент, – Кадим помолчал, затем: – И не только я, сэр. Многие из нас прошли через это или что-то подобное.

Джеррисон, похоже, на какое-то время задумался над его словами, а потом, к изумлению Сьюзан, сказал:

– Спасибо вам, рядовой Адамс. Спасибо за то… что поделились этим со мной.

И тут Кадим Адамс тоже удивил Сьюзан. Он встал по стойке «смирно» и безупречно отсалютовал своему главнокомандующему.

– Вам спасибо, сэр.

Эрик Редекоп и Дженис Фалькони покинули здание; Эрик – тщательно избегая репортёров, ставших лагерем у входа. Вечер выдался холодный, и он почувствовал тягу обнять Дженис за плечи, но не сделал этого. Они пошли вдоль Пенсильвания-авеню. Было до странного тихо для пятничного вечера; несомненно, после сегодняшнего взрыва многие решили остаться дома. Эрик помнил, что точно так же было после 11 сентября, когда рейс 757 «Америкэн Эйрлайнз» врезался в Пентагон.

В первом квартале к западу от «Лютера Терри» у них был выбор между пабом «Фогги Боттом» и кафе «Капитол Граундс»; слава Богу, пабы и кафе были открыты. Они сделали выбор в пользу паба и нашли кабинку, где можно бы было поговорить.

– Итак, – сказал Эрик после того, как они уселись, и «Итак» сказала Дженис почти одновременно с ним.

Средних лет официантка, на вид замученная событиями сегодняшнего дня, приняла у них заказ: две кружки бочкового пива.

– Я не знаю, как долго просуществует эта связь, – сказал Эрик, – но…

– Да, – повторила Дженис. – Но.

– Я… э-э… не знаю… не хотел бы совать нос. Правда, я пытаюсь, но…

– Но с этим ничего нельзя поделать. Я знаю; ко мне тоже постоянно приходят воспоминания Джоша Латимера.

– На работе иногда… когда ты одна, ты… чтобы… чтобы успокоить боль…

Она опустила глаза.

– Ты собираешься обо мне сообщить.

– Нет-нет. Но я хотел бы, чтобы тебе с этим помогли. Ты знаешь, есть специальные конфиденциальные программы…

– Спасибо. – Она помолчала. – В моей жизни много плохого.

Они сидели в кабинке друг напротив друга, положив руки на стол. Он обнаружил, что его ладонь двинулась и накрыла её руку.

– Я знаю.

Принесли пиво.

– Ну, хорошо, – сказала Сьюзан после того, как Кадим опустил руку. – Достаточно. Рядовой Адамс, вы арестованы. – Ей придётся не только посадить его под замок, но и усыпить его, чтобы он не устроил чего-то подобного снова.

Кадим, не стал возражать и слегка приподнял руки.

– Да, мэм.

Но президент зашевелился на кровати.

– Нет.

– Сэр, он напал на вас.

Джеррисон сумел собрать ещё немного сил.

– Я сказал «нет», Сьюзан.

– Сэр, вы не можете позволить ему отключать себя, когда ему вздумается. – Она жестом приказала Кадиму идти к закрытой двери.

– Нет, – снова сказал Джеррисон. – Рядовой Адамс останется, но я хочу, чтобы остальные вышли. Все: Элисса, Шейла, Сьюзан, профессор Сингх, агент Михелис, и вы, как вас там, фотограф. Все выйдите.

– Сэр! – сказала Сьюзан.

– Выполняйте. И найдите Марию Рамирес, беременную, если она ещё не ушла домой. Я хотел бы поговорить с ними обоими.

– Но, мистер президент, я…

– Немедленно, агент Доусон.

Сьюзан кивнула.

– Есть, сэр.

Сету Джеррисону было очень странно разговаривать с Кадимом Адамсом. Они только что впервые увиделись, но с ним были все воспоминания молодого человека. Обычно у Сета не хватало терпения на людей, которые говорят ему то, что он уже знает, но рассказы Кадима о его жизни в Лос-Анджелесе позволяли ему расслабиться; как только Кадим начинал рассказ, весь эпизод сразу всплывал у Сета в памяти так же, как у самого Кадима, хотя он наверняка реконструировал его иначе. И пока Кадим говорил, Сет мог позволить своему разуму сосредоточиться на текущей проблеме.

Агент Доусон открыла дверь в президентскую палату; на её лице отразилось облегчение при виде того, что он просто лежит, слушая Кадима.

– Мистер президент, – сказала она, указывая на молодую женщину с каштановыми волосами, – это Мария Рамирес. Вам повезло – она дожидалась в больнице, пока муж её заберёт.

– Спасибо, – слабым голосом ответил Сет. – Это всё, Сьюзан.

Она вздохнула, явно недовольная, затем многозначительно посмотрела на Кадима.

– Я буду прямо за дверью.

Сет дождался, пока она выйдет, затем предложил Марии присесть; Кадим уже сидел на ближайшем к кровати стуле.

– Мария, спасибо, что уделили мне время.

– Это честь для меня, señor Presidente.

– Как я понимаю, вы с мужем ждёте ребёнка.

– Sí.

– Мои поздравления. Это замечательно.

– Спасибо, сэр.

– Я хочу попросить вас об одолжении, Мария. – Сет повернулся к Кадиму. – И от вас мне тоже нужна услуга. Мне нужна помощь от вас обоих. – Он отдышался, потом продолжил. – Кадим, профессор Сингх сказал мне, что вы связаны со Сьюзан Доусон. А вы, Мария – с Дэррилом Хадкинсом, вторым агентом Секретной Службы, который подвергся этому воздействию.

– Ага, – сказал Кадим.

– Sí, – добавила Мария.

– Что, что я вам сейчас скажу, пока знают очень немногие. Человека, который стрелял в меня, зовут Гордон Данбери. Он агент Секретной Службы. Агенты Доусон и Хадкинс это знают – вы можете найти это в их памяти?

Кадим с потрясённым видом кивнул. Мария же ответила:

– Я это уже знаю. Агент Сьюзан спрашивала меня об этом.

– Правда? – сказал Сет.

– Да. Она хотела знать, может ли она доверять агенту Дэррилу.

– Ах. Да, в общем, я это тоже хочу знать. Могу ли я доверять ему – и могу ли я доверять Сьюзан. Если вы двое обыщете их память, то сможете сказать мне, скомпрометированы ли агент Доусон и агент Хадкинс. Просто спросите себя, знали ли вы что-нибудь заранее о заговоре с целью убить президента – потому что если они об этом знали, то и вы об этом знаете. Кадим?

Молодой человек задумался.

– Ничего, сэр.

– Мария?

– Нет. Как я сказала агенту Сьюзан, агент Дэррил в этом не замешан.

– Агенты Секретной Службы называют меня кодовым обозначением: Старатель. Какие-нибудь воспоминания о планах убить – или убрать, устранить – Старателя? Или ликвидировать ПОТУСа? Это аббревиатура от President Of The United States. Что-нибудь такое?

– Ну, там целая куча всего о расследовании с того момента, как тот парень в вас стрелял, – сказал Кадим. – Сью постоянно получает донесения. Но я клянусь, что она ничего не знала заранее.

– Вы уверены?

– Мистер президент, я знаю её так же, как знаю себя. Я уверен.

– Мария? Как насчёт агента Хадкинса? Какие-либо намёки на то, что он мог знать заранее или как-либо был замешан?

– Нет, сэр. Ничего похожего.

– Отлично, – сказал Сет. – Спасибо. Я очень рад знать, что могу доверять Доусон и Хадкинсу. Уже сейчас под подозрением второй агент, человек по имени Дженкс. Но если Данбери и Дженкс – часть более широкого заговора, и если в заговоре участвуют другие люди из Секретной Службы, то я… гмм…

– То вы в полном дерьме, – сказал Кадим. – Сэр.

– Да, точно, рядовой Адамс. Тогда я в полном дерьме.

Глава 28

Агенты Доусон и Михелис стояли у двери в палату президента Джеррисона вместе с доктором Сноу и медсестрой Шейлой; Сингх вернулся к себе в лабораторию. Сьюзан взглянула вправо и влево по коридору и кивнула агентам, занимавшим там посты.

Наконец, дверь открылась, и из неё вышли двое: рядовой Адамс и Мария Рамирес.

– Это было круто, Сью, – сказал Кадим, приподнимая руки. – С ним всё в порядке – но он хочет вас видеть.

Сьюзан кивнула и заговорила в микрофон в рукаве.

– Доусон Хадкинсу. Возвращаюсь в палату Старателя.

– Понял, – отозвался голос Дэррила в ухе.

Она вошла и закрыла за собой дверь. На вид президент и правда выглядел не хуже, чем она его оставила.

– Сэр? – сказала она.

– Вы ведь знали Гордона Данбери, верно? – спросил Джеррисон.

– Да. Конечно.

– Вы сказали, что другие агенты называли его Гордо.

– Да, как правило, – Сьюзан слегка пожала плечами. – Вне службы мы ведём себя менее формально. Меня, к примеру, зовут Сьюзанатор. Дэррила Хадкинса иногда звали Стро – это в честь Дэррила Строберри, бейсболиста. А Гордон Данбери был Гордо.

Джеррисон кивнул.

– Леон Хексли разговаривал по «блэкберри» в среду в Овальном кабинете. Он сказал «Скажи Гордо, чтобы он метил…», но я не помню, что было дальше. Но если это связано с тем, что случилось – это означает заговор, нити которого уходят довольно высоко.

– Но вы знаете Леона Хексли много лет, – сказала Сьюзан.

Сету удалось немного пожать плечами.

– Сегодня я обнаружил, что не знаю никого – вернее, никого, кроме Кадима Адамса. Нет, серьёзно: мы с вами, Сьюзан, работаем бок о бок практически каждый день, но я почти ничего о вас не знаю – где вы живёте, какое у вас хобби, встречаетесь ли вы с кем-то, какая вы были в детстве. – Он сделал паузу, чтобы восстановить дыхание. – Я долгое время был знаком с директором Хексли, но я не знал его. Но в Секретной Службе работают четыре с половиной тысячи человек, и Хексли знал Данбери достаточно хорошо, чтобы не просто называть его по имени, а знать его прозвище.

Сьюзан задумалась; это и правда было любопытно.

– Но вы не помните, что сказал мистер Хексли?

– Нет – потому что тогда для меня в этом не было никакого смысла, а голова была занята другим. Я весь мозг сломал, но… нет. То, что он сказал, звучало странно, это я запомнил. Но слов вспомнить не могу. Но я помню, как он захлопнул и отключил телефон, как только заметил, что я вошёл. Даже не попрощался.

– Простите, сэр, но это не обязательно подозрительно. Люди знают, насколько вы заняты. Вы не станете заставлять президента ждать, пока вы закончите говорить по телефону. – Она помолчала. – Такая мысль, сэр. Вы не приказывали установить в Овальном офисе прослушку, как Никсон? И, может быть, хранили записи где-то вне Белого Дома?

Сет покачал головой.

– Никсону это не особо помогло, верно?

– Да уж, – ответила Сьюзан. – Тогда что же делать?

– Во-первых, вы должны достать список звонков Хексли.

– Будет сделано – но разговор наверняка шифровался. После того, как Обама настоял на том, чтобы оставить свой «блэкберри», на устройства, которыми пользуются высшие должностные лица, установили целую кучу дополнительных примочек для безопасности. Подозреваю, что расшифровка займёт немало дней, если это вообще возможно.

– Чёрт, – сказал Джеррисон.

– Что-нибудь ещё, мистер президент?

– Да, – сказал он. – Утром я хочу отправить миссис Стилвелл в путешествие.

– Это так странно, – сказала Джен Фалькони, допивая второе пиво, – вспоминать что-то как мужчина. – Она покачала головой. – И, должна сказать, этот Джош Латимер злой как чёрт.

– Из-за чего? – спросил Эрик.

– Ему должны были сегодня утром пересадить почку, но операцию отменили сразу после начала, чтобы освободить операционную для президента. Его с дочерью – она донор – выкатили в коридор, пока вы работали с Джеррисоном; я за ними присматривала.

– Господи Иисусе, – сказал Эрик. – Я их видел, когда шёл на операцию, но не знал, в чём там дело.

– Он думает о том, чтобы подать на больницу в суд.

– Не могу его за это винить, но… большинство пересадок почки некритичны по времени, а президента нужно было оперировать немедленно.

– И всё же, – сказала Джен, содрогнувшись, – последнее, чего мне сейчас нужно – это чтобы кто-то злился у меня в голове.

– Я знаю, – мягко ответил Эрик.

Джен явно хотелось сменить тему.

– Твою память тоже кто-то читает?

– Ага, – ответил Эрик. – Её зовут Никки Ван Хаузен. Она агент по недвижимости.

Джен улыбнулась.

– Забавно.

– Правда?

– Ага. Её фамилия Ван Хаузен, и она продаёт дома[26]26
  House (англ.) – дом.


[Закрыть]
. Это как дантист с фамилией Пэйн[27]27
  Pain (англ.) – боль.


[Закрыть]
или…

– Или Ларри Спикс[28]28
  Speaks (англ.) – говорит.


[Закрыть]
, – подсказал Эрик, и тут же осознал, что это имя ничего для неё не значит. – Это был такой пресс-секретарь у Рональда Рейгана.

Она улыбнулась.

– Точно. Это явление по-научному называется… – и вместе с её словами Эрик вспомнил название, но не из своей памяти – сам он никогда раньше не слышал этого термина – а из её: – номинативный детерминизм.

– Круто, – сказал он, делая уважительное лицо.

– В «Нью-Сайентист» про такое всё время пишут.

– Ты читаешь «Нью-Сайентист»? – И сразу же: – Ах, да. Выписываешь.

– Я его обожаю, – сказала она. – Замечательный журнал.

Он смотрел на неё в тусклом свете бара. Она была совершенно прекрасна, но на восемнадцать лет младше его. Это было безумие. Полный бред.

Подошла официантка.

– Ещё по одной?

Эрик указал на Джен; пусть она решает.

– Конечно, – сказала она. – Почему нет?

– Привет, Дэррил, – сказала Сьюзан, входя в конференц-зал на первом этаже, расположенный рядом с отделением травматологии.

Дэррил Хадкинс пил кофе. На его бритой голове виднелась щетина, на подбородке её было ещё больше.

– Привет, Сью.

– Президент хочет, чтобы ты завтра утром кое-куда съездил.

– Надеюсь, в какое-нибудь тёплое и экзотическое место.

– Ну, по крайней мере, тепло там будет. И ты должен будешь взять с собой Бесси Стилвелл.

– Ох, – сказал Дэррил; его энтузиазм резко поубавился. – А обязательно ехать именно мне?

Сьюзан посмотрела на него.

– Ты с ней связан, так что да, обязательно. Никто не знает, что у неё на уме, лучше тебя. В конце концов, она по-прежнему угроза безопасности.

– Повезло же мне, – сказал Дэррил.

– Вообще-то я догадываюсь, что тебя гложет, – сказала Сьюзан, – но ведь от того, что ты останешься здесь, а с ней поедет кто-то другой, тебе легче не будет. Вы же всё равно будете связаны. Сингх говорит – то есть, он этого не говорит, но знает – что квантовая спутанность работает даже на расстояниях в световые годы. – Она попыталась развеселить его. – Пентагоновские технари, разрабатывающие средства удалённого управления, будут в восторге.

Но Дэррил покачал головой.

– Проблема в том, что когда я вижу, как она на меня смотрит, это заставляет меня вспомнить её прошлое – и её взгляды.

Сьюзан сочувственно улыбнулась.

– Прости, Дэррил, но ехать придётся тебе.

Глава 29

Суббота

Тони Фалькони заявился домой пьяным. Опять.

Дженис сидела на деване, боясь даже слово сказать. Что угодно может вызвать вспышку гнева, и…

А он оглядывал гостиную. Пульс Дженис участился. Она знала, что он делает: ищет что-нибудь – что угодно – к чему можно придраться. Что-нибудь, что она недостаточно хорошо вымыла, что-то, что не убрала на место, что-то, что не было сделано так, как ему нравится. Неважно, что она допоздна сидела взаперти в больнице, и неважно, сколько всего другого она сделала как надо: он найдёт то единственное, что она сделала не так, и…

– Я, по-моему, сказал тебе избавиться от этого стула, – сказал он, показывая пальцем.

Желудок Дженис завязался узлом. На самом деле он говорил, что раздумывает, не избавиться ли от этого стула – то был старый стул кухонного типа с треснувшей виниловой обтяжкой; чинить его не было смысла. Но возражать ему сейчас было бы ошибкой.

Как, однако, и молчать.

– Говорил? – рявкнул он. А потом, не дожидаясь ответа: – Так какого же хрена он до сих пор здесь?

– Прости, – сказала Дженис.

– У тебя всегда «прости», – сказал Тони. Он ринулся к ней, схватил за руку – ту, что с татуировкой тигра – и грубо поднял её на ноги. – Ты тупая сука, – сказал он, толкая её по направлению к стулу, и…

…и Эрик Редекоп резко тряхнул головой, пытаясь отогнать это воспоминание.

Но он не мог. Ни это, ни другие, что продолжали осаждать его.

Эрик лежал в постели, пялясь в потолок; лучи утреннего солнца лились в комнату в щели жалюзи. Дженис отправилась домой около десяти вечера – он заплатил за такси, которое увезло её из паба – а Тони припёрся часом позже.

Он перевернулся на бок, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

Он не мог с этим смириться. И она не должна.

Старые воспоминания о похожих событиях останутся навсегда. Но он по крайней мере, может сделать так, чтобы не появлялись новые.

Это было не его дело. Не его дом. Не его долг.

Но он спас президента Соединённых Штатов. Так что и эту женщину сможет спасти.

И внезапно ему вспомнилось. Воспоминание месячной давности проникло в сознание и…

Нет. Не одно воспоминание; серия воспоминаний. Воспоминаний о… каждом месяце, да: об утре четвёртой субботы каждого месяца. Джен ходит играть в «Подземелья и Драконы» в…

Он никогда о нём не слышал, но, по-видимому, «Бронзовый щит» был крупнейшим в столице магазином игр. Это был её день месяца – Тони практически никогда не ходил с ней, предпочитая остаться дома перед телевизором. Зато обычно приходил брат Джен Руди; собственно – ах, да – поэтому-то ей и позволялось сюда ходить: для создания иллюзии свободы у её семьи, чтоб никто косо не смотрел.

И четвёртая суббота как раз сегодня. Он, однако спросил себя, не был ли сегодняшний поход отменён из-за того, что случилось вчера, но она ничего про это не знала – из чего следовало, что она в самом деле появится в «Бронзовом щите» сегодня утром.

Ну, тогда ладно. Ладно.

Сьюзан Доусон немного вздремнула в конференц-зале внизу; как ей показалось, часов пять. Когда она проснулась, то пошла проведать Ранджипа Сингха, который тоже не уезжал домой.

Было странно не задавать ему вопросов; она и так знала, чем он занимался. Прежде чем отправиться спать, он пообщался с коллегами в Торонто, в Монреальском Нейрологическом Институте, в Центре Когнитивной Нейрологии в Пенсильванском университете и в Центре исследований сознания в Университете Аризоны, переслал им всем копии своих данных в надежде, что кому-нибудь где-нибудь придёт в голову идея о том, как можно разорвать связь.

А сегодня утром странные события в «Лютере Терри» наконец-то удостоились упоминания в новостях среди практически непрерывного освещения покушения на президента и взрыва Белого Дома; у Сингха и нескольких других подвергшихся воздействию людей взяли интервью у него в лаборатории.

Однако телевизионщики уже уехали, и Сингх снова уселся за свой компьютер.

– Доброе утро, агент Доусон, – сказал он, когда Сьюзан вошла.

– Ранджип.

В этот момент вошёл больничный охранник в униформе. У него было две кобуры: в одной была рация, во второй – пистолет.

– Профессор Сингх? – спросил охранник.

– Да?

– Я Иван Тарасов. – Сьюзан вспомнила, что видела его вчера; он был одним из пострадавших от воздействия установки Сингха, он отыскал для неё Дэвида Дженьюари, а позже она его допрашивала. Она взглянула на доску со схемой: Тарасов читал Дору Хеннесси, донора почки, а его читал Оррин Джиллетт, адвокат.

– Вы должны что-то сделать по поводу этих сцепок, – продолжал Тарасов. Он обращается к Сингху, подумала Сьюзан, но не смотрит ни на него, ни на неё.

Сингх указал рукой на экран компьютера.

– Делаю, что могу.

– Вы должны делать больше. Это сводит меня с ума.

– В каком смысле? – спросил Сингх.

Тарасов коротко взглянул в направлении Сьюзан, но, опять же, не встретился с ней взглядом.

– Каждый раз, когда я смотрю на дочь, я вижу, как надругаются над маленькой девочкой.

– О… Боже, – сказал Сингх. – Вы ведь связаны с Дорой Хеннесси, правильно?

– Да.

– То есть воспоминания о надругательстве – её?

– Думаю, да.

У Сингха отвисла челюсть.

– Это… ужасно.

– И отвратительно. Бедняжка.

– Сколько Доре было лет, когда это случилось?

– Думаю, столько же, сколько сейчас моей дочке. Три.

Сингх сверился с записями у себя в компьютере.

– Сейчас мисс Хеннесси тридцать семь. – Он поднял голову. – Человек, который над ней надругался – как по-вашему, кто это?

– Сейчас бы я его не узнал, но да. Это был её отец, Джош Латимер.

– Тот, кому она собралась отдать почку? – удивился Сингх.

– Я не думаю, что она это помнит, – сказал Тарасов, по-прежнему не глядя на Сингха. – Я не припоминаю, чтобы она это с кем-либо обсуждала.

Сьюзан увидела, как брови Сингха полезли на лоб.

– Это… потрясающе.

– Что именно?

– Вы помните нечто из её прошлого, чего не помнит она сама. Интересно, почему.

Тарасов задумался.

– Может быть, воспоминания настолько травмирующие, что она их заблокировала.

– Возможно, и так, – сказал Сингх, – однако…

– Да?

– Вы сказали, что думаете, что ей было три, когда это случилось.

– Иначе никак, – ответил Тарасов. – Три или меньше. Отец и мать Доры разошлись, когда ей было три. Она больше не видела его до прошлого года, когда он отыскал её в надежде на то, что у них хорошая совместимость тканей – и что она согласится на донорство.

– Три… или меньше, – повторил Сингх.

– Да.

– Большинство взрослых не помнят ничего до тех пор, пока им не исполнится три с половиной или даже четыре. Но…

– Да?

– Я видел вас в больнице – я имею в виду, до того, как это всё случилось. Вы… не слишком общительны.

– И что?

– И вы стараетесь не смотреть людям в глаза. Вы всегда отводите взгляд.

– Вы меня в чём-то обвиняете, доктор Сингх?

– Нет-нет. Вовсе нет. Но могу ли я спросить: у вас расстройство аутического спектра?

– Я «аспи», – ответил Тарасов.

– Синдром Аспергера, – кивнув, сказал Сингх. – Вы мыслите образами.

– Да.

– Картинками, а не словами.

– В основном.

– И вы помните события первых лет собственной жизни?

– Я помню, как я родился, – сказал Тарасов. – Как и многие с такими расстройствами.

– Ну, значит, вот в чём дело, – сказал Сингх, посмотрев на Сьюзан, а потом снова на Тарасова. – Каждый человек сначала мыслит образами; а как иначе, ведь языком мы овладеваем гораздо позднее. Когда же это происходит, система индексации нашей памяти меняется: слова, а не образы, становятся основными триггерами воспоминаний, и мы больше не можем вспомнить то, что происходило до того, как у нас появились продвинутые языковые способности. Утверждается, что воспоминания по-прежнему остаются в памяти, просто становятся недоступными. Однако вы, мистер Тарасов, способны пользоваться изначальной, доязыковой системой индексирования мисс Хеннесси, потому что вы мыслите образами. Вы можете вспомнить события её прошлого, которые она сама вспомнить уже не может. Собственно… вы можете вспомнить её рождение?

Он задумался.

– Я родился в России, дома, за много лет до того, как моя семья переехала сюда. Но Дора… она родилась – да, теперь я вижу – в больничной палате с голубыми стенами и… детали расплываются, полагаю, у младенцев плохо с фокусировкой зрения… и доктор, принимающий роды – женщина с короткими чёрными волосами.

– Невероятно, – потрясённо сказал Сингх. – Удивительно.

– Речь идёт не о какой-то научной проблеме, – резко сказал Тарасов. – Я не могу выкинуть воспоминания о надругательстве над ребёнком у себя из головы. Они возвращаются каждый раз, когда я вижу дочь. Мне словно постоянно тычут в глаза детским порно.

– Мне очень жаль, – сказал Сингх. – Очень жаль.

– Ваша жалость дела не поправит, – ответил Тарасов, в этот раз глядя прямо на Сингха. – Проблему нужно решить прямо сейчас.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю