Текст книги "Кэсткиллский орел"

Автор книги: Роберт Б. Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Насколько серьезно? – спросил я.

– Не объяснила, но голос ее звучал по-настоящему натянуто. Я сказал, что прилечу первым утренним рейсом и, если она захочет уехать, возьму ее с собой. А если кто-нибудь вздумает нам помешать, я попрошу его не делать этого. Тогда она предложила приехать за ней сюда, в Милл-Ривер, и дала мне адрес: Лос-Алимос, пятнадцать, квартира шестнадцать. Потом добавила, что сама не знает, захочет ли уехать, но ей необходимо поговорить со мной. Однако скорее всего мы уедем вместе.

Мы добрались до Сто первого шоссе. Хоук повернул на север, к Сан-Франциско.

Глава 5

Стояла ясная звездная ночь, луна сияла вовсю.

Слева в темноте едва виднелись невысокие холмы, а справа плоская равнина уходила в сторону залива. На шоссе – пустота.

– И ты поехал, – сказал я.

– Конечно.

– Ничего мне не сообщив.

– Ничего.

Шины тихо шуршали по асфальту и лишь изредка, наезжая на трещины, издавали негромкий хлопок.

– Я бы тебе тоже ничего не сказал.

– Знаю, – сказал Хоук.

По встречной полосе, мимо нас, по направлению к Салинасу, промчался огромный грузовик.

– Я прибыл, взял напрокат машину и приехал в Милл-Ривер, как она и просила. Встретился со Сюзан.

– Как она выглядела? – спросил я.

– Потрясающе, если не считать дикой усталости и напряжения – будто она в полном отчаянии, но не хочет, чтобы это стало кому-нибудь известно. Похоже, она даже себе ни в чем не признавалась.

– А голос? – спросил я.

– Как натянутая струна, – ответил Хоук. – Возьми смычок – и на нем можно сыграть интермеццо.

Я вздохнул.

– Предупреждал же, что будет непросто, – сказал Хоук.

Я кивнул. Хоук продолжал:

– Она сварила кофе. Свежие французские булочки и такие крошечные кунжутные печеньица. Выглядело, будто бы она разыгрывает из себя хозяйку. Потом она рассказала, что этого парня, Костигана, встретила в прошлом году в Джорджтауне, когда была интерном в Вашингтоне. В общем, она с ним познакомилась, и он предложил ей работу в местной клинике.

– В Милл-Ривер?

– Угу, – подтвердил Хоук. – В больнице имени Костигана.

– Семейный бизнес?

– Одно из многочисленных ответвлений.

Вдоль дороги стали попадаться неопрятные придорожные лачуги, в которых можно купить артишоки, клубнику и всякое такое. Фары высвечивали противные, написанные от руки вывески.

– А у Сюзан в то время были нелады с тобой, вот она и решила съездить проветриться. И она говорит, что Костиган ей действительно понравился. Но ей не хотелось забывать тебя совсем, поэтому она звонила тебе, а ты писал ей письма и разговаривал. Она не забывала тебя, но при этом держалась поближе к Костигану.

На правой обочине шоссе возник зеленый знак. На мгновение фары высветили сияющие буквы: «Мост Сан-Матео. 5 миль».

– А вот Костиган чего-то дергался. Хотел жить с ней вместе, но Сюзан сказала «нет». Он спрашивал: «Почему ты не бросишь этого голодранца из Бостона?» – а Сюзан отвечала: «Да потому, что я его люблю», а Костиган: «Как ты можешь любить одновременно и его и меня?» – а Сюзан: «Не знаю», – вот так они и проводили время в обществе друг друга.

– Мне кое-что известно об этом, – сказал я.

– В общем, она не могла вернуться к тебе и бросить Костигана, но также не могла позволить ему жить с ней. Поэтому в конце концов честно призналась себе: «Я, видимо, совершенно свихнулась», – и отправилась к психиатру.

Хоук рассказывал все это приятным бархатистым голосом, словно речь шла о братце Кролике и терновом кусте.

– Тогда я сказал ей: «Сюзан, да ведь ты сама психиатр», а она мне: «Знаю» – и качает головой. В общем, – повторил Хоук, – она пошла к психиатру...

– Упомянула, к кому именно? – спросил я.

– Нет, – сказал Хоук. – Но психиатр помог ей понять кое-какие проблемы. Тогда она начала отдаляться от Костигана, а тому это не понравилось, и он принялся наведываться к ней когда ни попадя. Даже когда она просила его этого не делать, он все равно приходил к ней на квартиру: у него был ключ. Даже когда она говорила, что хочет побыть одна и во всем разобраться. Наконец она сказала, что если он не успокоится, то она переедет в другое место, а он ответил, что ни в коем случае не допустит этого. Я спросил ее: «Что он может тебе сделать?» – но она лишь качала головой и повторяла: «Ты его не знаешь». Я предложил: «Может, ты мне все о нем расскажешь?», но она продолжала качать головой, и я видел, как у нее к глазам подступают слезы. Я спросил: «Почему бы тебе не уехать со мной? Мы бы со Спенсером все утрясли. Мы что хочешь утрясем». Нет, она не плакала, просто сидела и качала головой, но в глазах ее стояли слезы. И тут открылась дверь, и вошел Костиган с парочкой качков.

– Всего с парочкой? – удивился я.

– По-моему, сейчас я рассказываю, – сказал Хоук.

На часах приборной панели высвечивалось: «5.03».

– Сюзан спросила: «Рассел, что ты здесь, черт побери, делаешь?» – продолжал Хоук, – но Рассел повернулся ко мне и сказал: «Убирайся отсюда».

Я еле сдержал улыбку.

– "Убирайся отсюда"? – переспросил я.

– "Убирайся отсюда". Он показался мне слишком шустрым, но я не подал виду и стал прикидываться: «Праашу пращения, маса Рассл, но я тут гость мисс Сильверман». Качки же стояли рядышком и разглядывали свои туши в зеркале, прикидывая, у кого трицепс круче. Тогда Рассел сказал: «Ничей ты не гость, чучело, и катись отсюда».

– "Чучело"? – переспросил я.

– "Чучело". Я взглянул на Сюзан, а она застыла и...

– Что значит «застыла»? – спросил я.

– Замерла. По лицу ее блуждала полуулыбка, она, видимо, была напугана и зла одновременно, не двигалась, не говорила, выглядела совершенно на себя непохожей.

– Господи Боже, – выдохнул я.

– Угу, – кивнул Хоук. – Я и до знакомства с Расселом не испытывал к нему теплых чувств, а тут он принялся давить мне на нервы, говорить «убирайся» и всякие гадости. Поэтому я стукнул его локтем в зубы. Ненавижу без дела резать себе кулаки. Тогда два качка полезли на меня, и мне пришлось им врезать. С одним я, кажется, перестарался: врезал ему стулом, а проклятый ублюдок возьми да и умри.

– И тут, конечно, появились полицейские, – сказал я.

– Ага. Человек десять с дробовиками, в пуленепробиваемых жилетах и всяком таком...

– Хотя их никто не вызывал, – предположил я.

– Ага, – подтвердил Хоук. – Вошли как раз в тот самый момент, когда второй качок шлепнулся на пол.

– Вроде как поджидали за дверью.

– Ага.

– Тебя подставили, – сказал я. – Тебя хотели хорошенько разозлить, чтобы ты начал драться, а затем арестовать за нападение. И преподать нам урок.

– Думаю, ее телефон прослушивался, – пожал плечами Хоук.

– Полицией или Костиганами?

– Какая разница, – сказал Хоук, – если полиция принадлежат Костигану.

Глава 6

Справа, в тихих предрассветных сумерках, на самом краю залива, показался Кэндлстик-парк. Когда я был мальчишкой, там, на Поло-Граундз, играли «Джайянтс», а на Кезар-Стэдиум – «Фотинайнерз», и Сюзан Сильверман я тогда еще не знал.

– Полицейские потащили меня в тюрьму, и последнее, что я видел: Расселу подали лед в полотенце, чтобы он прижал ко рту, а Сюзан не двигалась, на губах ее застыла странная улыбка, и она плакала.

Я промолчал.

– Твоя фотография, – сказал Хоук, – стояла в ее квартире.

Впереди маячили очертания сан-францисского небоскреба «Трансам».

– "Чучело", – вспомнил я.

– Знал, что тебе понравится.

– Ты сломал Костигану три передних зуба.

– Несколько штук осталось.

– Знаю. Мы к ним еще вернемся.

– Разумеется, – сказал Хоук.

– Но сначала вызволим Сюзан.

– Конечно.

– А затем навестим Костиганов.

– Ну разумеется.

– И Милл-Ривер, – добавил я. – Прочистим слегка это местечко.

– Главное – во время нашей забавы не попасться копам, – сказал Хоук. – Думаю, они вскоре выяснят, кто ты такой.

– После чего проверят все авиалинии, агентства по найму автомобилей и вычислят нашу машину.

– У тебя как с деньгами? – спросил Хоук.

– Сотни две.

– Господи Боже, – сказал Хоук. – Тоже мне, Джим Брэди – алмазный король.

– Еще кредитная карточка «Американ экспресс».

– От нее будет много толку. На нее можно снять номер в отеле «Стэнфорд корт», а потом засесть в нем и заказывать выпивку, пока не придут полицейские.

– Не моя вина, – пожал я плечами, – что у тебя нет богатых друзей.

Мы съехали с автострады на Голден-Гейт-авеню, проехали мимо Сивик-Сентр и повернули налево к Ван-Несс.

– Надо бы убраться с улицы, – произнес я.

– Костиган поймет, что это ты все затеял, – сказал Хоук. – Возьмет твою фотографию из квартиры Сюзан, покажет тем придуркам, которых мы заперли в участке, и передаст: «Всем постам...» Вместе с моей физиономией. Меня станут искать за убийство, тебя – за укрывательство, и нас обоих – за побег из каталажки.

– Дальше по Гиэри-стрит есть гостиница с работающим всю ночь гаражом, – сказал я.

Хоук проговорил в сложенную рупором ладонь:

– "Всем патрулям: разыскивается впечатляющего вида афро-американец в сопровождении белого громилы средних лет".

Он въехал в гараж, получил талон и двинулся по проезду, выискивая пустую стоянку.

– Интересный получается разговор, – сказал я. – Я сломя голову мчусь в Милл-Ривер, спасаю тебя, как истинный рыцарь в белых доспехах, а ты отпускаешь шуточки про белых громил.

Хоук поставил автомобиль рядом с зеленым «БМВ» и выключил двигатель. Я вытащил из багажника сумку, взял из нее чистую рубашку и «найковские» кроссовки и переоделся. Автоматический двадцать пятый я сунул в карман штанов, тридцать восьмой заткнул за пояс и вылез из машины. Хоук выпустил рубашку из брюк, сорок четвертый сунул за ремень спереди.

– Хочу есть, – заявил он.

– Тут есть пышечная, – сказал я, – прямо через улицу. Открывается черт знает в какую рань.

– Сумку оставляешь? – спросил Хоук.

– Да, так лучше.

– А что, если мне пристроиться позади тебя и нести сумку на голове?

– Да, это неплохо для конспирации, – заметил я, – но может увековечить расовый стереотип.

Мы перешли Ван-Несс. На востоке, в конце Гиэри-стрит, едва заметно начало светать, и редкие машины уже стали выползать на улицы.

По Ван-Несс проехал автобус, остановился на углу, из него вылез какой-то пожилой азиат и направился вверх по холму, мимо гостиницы «Кэсидрал хилл».

Пышечная оказалась открытой и пахла свежесваренным кофе и горячей выпечкой. Мы взяли по два пончика и по два кофе, встали у стойки рядом с окном и начали есть. Чернобелая полицейская машина остановилась у входа, из нее вылезли двое полицейских и вошли в кафе. Молодые, с пышными усами. Один без фуражки. Взяли кофе, французские крученые пышки и вышли.

– Наверное, ищут «впечатляющего афро-американца и белого громилу средних лет», – сказал я. – Не удивительно, что на нас не обратили внимания.

Хоук ухмыльнулся.

– Давай посчитаем, – предложил он. – У нас есть две сотни долларов.

– Уже сто девяносто семь, – поправил я. – Пончики обошлись в три бакса.

– Сто девяносто семь долларов и семнадцать патронов. Мы в трех тысячах милях от дома, никого здесь не знаем, кроме, может быть, адвокатши, которая в данном случае вряд ли способна чем-нибудь помочь нам.

– Думаю, вся коллегия адвокатов не сможет снять с тебя обвинение в соучастии, – сказал я.

– Сюзан исчезла, и мы понятия не имеем, куда именно...

– Правда, нам известно, что тут не обошлось без Костигана, – напомнил я.

– А костигановский папаша – один из богатейших и гнуснейших граждан нашей великой страны, – сказал Хоук.

Снаружи рассвет посеребрил Ван-Несс-авеню, а непогашенные фонари приобрели чуть желтоватый блеск.

– У нас нет ни машины, ни смены белья, ни туалетной бумаги, ни шампанского. – Хоук допил вторую чашку кофе. – Какие мы с тобой счастливчики, – добавил он.

– Мы должны отыскать Сюзан, – сказал я.

Хоук перевел свой внимательный и бесстрастный взгляд на меня.

– Ну разумеется, – произнес он.

Глава 7

Небо над заливом порозовело, мы шагали по направлению к Юнион-сквер. Утро, семь часов.

По всей Полк-стрит бары и магазины одежды пестрели оральносексуальными названиями. Они только начали открываться.

– Необходимо организоваться, – предложил я.

– А еще достать бабки, – добавил он.

– Это входит в процесс организации. Самое главное – убраться с улицы и найти базу.

Мы с Хоуком двигались довольно быстро – двое мужчин, спешащих на работу, – нигде не задерживались и не останавливались.

– Наверное, нас уже начали разыскивать, – сказал Хоук.

– Наверное, но, быть может, они пока не достали фотографий.

– А им карточки не нужны. Копы будут останавливать всех черных, которые ходят вместе с белыми, вот и вся процедура, – сказал Хоук.

– Мы можем взяться за руки, – предложил я, – и слиться с окружающей средой.

В Сан-Франциско уже вовсю работал городской транспорт. Разъезжало множество такси и еще больше маленьких иностранных машинок.

Молоденькие женщины, благоухающие цветочными шампунями, душистым мылом и дорогими духами, были одеты в костюмы мужского покроя, узкие, с высокими разрезами юбки и держали в руках сумочки, весьма напоминающие портфели. Многие – в дорогих платьях – были обуты в кроссовки, а туфли на высоких каблуках прятали в пластиковых пакетах с логотипом «Найман-Маркус» или «ГАМП». Деловые женщины, полные задора, живости или отчаяния...

Земля обетованная.

У Юнион-сквер мы свернули на Пауэлл-стрит и двинулись к гостинице «Сан-Фрэнсис». Фуникулер не работал, так как линия была на ремонте, и поэтому движение на Пауэлл-стрит было как никогда оживленным. На углу Пост-стрит две прелестные женщины наблюдали за торопящимися на работу мужчинами. Когда мы поравнялись с ними, одна из них спросила:

– Джентльмены мечтают о приключении?

Хоук взглянул на меня, его лицо было готово расплыться в улыбке.

– В семь тридцать утра? – спросил я.

Обе блондинки. Та, что заговорила, – в аккуратном красном платье с большими белыми пуговицами. Высокие каблуки, волосы коротко подстрижены, как у принцессы Дианы, а макияж наложен умело и без вызова. Ее подружка – в авторских джинсах и хлопчатобумажном бежевом свитере с глубоким вырезом. Вместо ремня – толстый голубой шнурок.

Высокие каблуки.

– Для забав никогда не рано, – сказала Красное Платье.

– А что, леди, у вас есть куда нас отвезти? – спросил Хоук.

– Разумеется. Миленькая квартирка. Каждая из нас обойдется вам в сотню.

– По сотне за девиц с улицы? – спросил я.

Красное Платье пожала плечами:

– Мы стоим раза в два больше. Меня зовут Фэй, а это Мэг.

Я взглянул на Хоука. Он ухмылялся.

– Господь нас не оставил, – сказал он.

– Поедем на такси? – спросил я Фэй.

– Да, – ответила она. – Взять лучше напротив отеля.

Мы отправились к гостинице, и швейцар подозвал нам машину. Я сунул ему доллар, Хоук, я и Мэг сели сзади. Фэй расположилась рядышком с водителем.

– А вас как зовут? – спросила Мэг.

– Фрюк, – сказал я.

– Фряк, – сказал Хоук.

Мэг со всей серьезностью кивнула.

– Буду рифмовать, – сказала она, – так легче запомнить. Значит, Фряк – черняк.

– Фрюк – говнюк, – добавила Фэй с переднего сиденья.

Шофер расхохотался и отъехал от тротуара.

Мы объехали Юнион-сквер, двинулись по Стоктону, а затем через Маркёт. Остановились у четырехэтажного, с облупившейся краской бежевого дома на углу Мишн и Седьмой. В галерее на первом этаже размещался салон видеоигр.

Мы расплатились с шофером и вошли вслед за женщинами в дверь слева от арки. Короткий коридор, в конце – ведущая наверх лестница.

Поднявшись по ней, мы попали в квартиру с окнами на Мишн. Там была большая квадратная гостиная, по одной стене которой располагался белый моноблок: раковина, плита, холодильник.

Кушетка, застеленная зеленым плисовым покрывалом, дубовый стол, четыре хромированных стула с плетеными сиденьями и покрашенное желтой краской сосновое бюро. Напротив кушетки на фальшивой медной подставке помещался цветной телевизор, справа от моноблока – короткий коридорчик.

– Ребята, не хотите чего-нибудь? Выпить или еще чего? – спросила Фэй.

– Рановато, – сказал я. – Ничего, если я телевизор включу?

Фэй пожала плечами, а Мэг спросила:

– Кофе?

– С удовольствием, – отозвался Хоук.

Я включил телевизор, и на экране появилось лицо Дайаны Сойер. Так близко и вместе с тем так далеко. Я убавил звук.

– Ребята, сначала бизнес. Двести монет вперед, – сказала Фэй. Мэг колдовала у плиты.

– У вас есть сутенер? – спросил я.

Фэй взглянула на меня так, словно я был маленьким ребенком.

– Конечно. Без кота работать не дадут.

– Он приходит и каждый день снимает с вас деньги?

Мэг отвернулась от плиты и взглянула на меня. Фэй улыбнулась, подошла ко мне ближе, обвила шею руками и крепко-крепко прижалась ко мне всем телом.

– Забудь о нем, милый, лучше давай познакомимся поближе, – промурлыкала она.

– Ты его все равно почувствуешь, – предупредил я. – У меня за поясом пистолет, но я не полицейский.

Фэй отстранилась и спросила:

– Что за дела?

Мэг вернулась от плиты, в ее руках был кофейник, до краев наполненный растворимым кофе.

– Значит, вы, ребята, из полиции нравов, – догадалась она.

– Кто-кто, а мы меньше других подходим на роль полицейских, – сказал Хоук. – Когда приходит кот?

– Нет у нас никакого кота, – улыбнулась Фэй. – Вы, ребята, нас неверно поняли. Мы просто хотели слегка поразвлечься. А вам хочется развлечься?

– Нет, не хочется, – отверг предложение я. – Нам хочется знать, когда приходит за долей сутенер.

– Очень хочется, – добавил Хоук.

Передача по телевизору прервалась, чтобы уступить экран местным новостям. Восемь двадцать пять. На нем появились фотография Хоука и одна из моих. Я подошел и включил звук.

– Полиция, – сказал телекомментатор, – разыскивает двоих мужчин, совершивших дерзкий побег из тюрьмы Милл-Ривер сегодня рано утром.

Обе женщины уставились на экран, по которому проплывал текст: описание нашей внешности и приметы.

– Эти мужчины, прибывшие из Бостона, вооружены и очень опасны. А теперь репортаж из пекарни Нормана.

Я выключил телевизор.

– Они прибавили мне лишних пятнадцать фунтов, – возмутился я.

– Эта твоя фотография стояла у Сюзан в квартире, – сказал Хоук.

– Почему твой вес назвали правильно? Почему тебе не прибавили пятнадцать фунтов? – поинтересовался я.

– Господи Боже, – выдохнула Фай.

– Мы же говорили, что не полицейские, – успокоил ее Хоук.

– Правда, соврали насчет имен, – признался я. – Но это вы и так поняли.

– Что вам нужно? – спросила Мэг.

– Попробуем еще раз, – сказал я. – Когда кот собирает дань?

– По понедельникам и пятницам. – У Мэг была оливковая кожа, совершенно не вяжущаяся с платиновыми волосами. Она с трудом сглотнула, словно у нее болело горло. – Что вы намерены предпринять?

– Сегодня четверг, – сказал я, и Хоук кивнул. – Полтора дня на отдых и болтовню с милыми дамами, а потом явится кот с карманами, набитыми деньгами.

– Вы не сможете ограбить Лео, – заявила Фэй.

– Сутенеров грабить – одно удовольствие, – мягко произнес Хоук. – У них полно денег, и они не станут жаловаться полицейским. К тому же они этого заслуживают.

– Лео – дурной человек, – предупредила Мэг. – То есть действительно дрянь. Однажды он поджег девушку.

– Мы-то не девушки, – возразил Хоук.

– А с нами вы как поступите? – спросила Фэй.

– Никак, – сказал я. – Просто останемся на денек-другой, а затем исчезнем.

– А что, черт побери, будем делать мы? – поинтересовалась Фэй. – Пока вы собираетесь здесь рассиживать? Нам ведь на жизнь нужно зарабатывать.

– У вас намечается короткий отпуск, – обрадовал ее я. – Можете творить что вздумается, только вам нельзя пользоваться телефоном и покидать квартиру.

– И как долго? – спросила Мэг.

– Пару дней, – сказал я, – не больше.

– Просидеть тут с двумя бандюгами целых двое суток? Сейчас, как же! – фыркнула Фэй.

Хоук несколько секунд смотрел на нее, а затем прошипел:

– Ттттттттттттттт.

Фэй так и замерла с открытым ртом.

– Нам не нужны неприятности. Ребята, может, трахнете нас? – спросила Мэг.

– Нет. Отдохните пару дней от этого, – покачал головой я.

Мэг изумленно посмотрела на меня, и глаза ее широко раскрылись.

– Не хотите?

– Он говорит только за себя. Он влюблен, – быстро отреагировал Хоук.

– Это противоестественно, – заявила Мэг.

– Для него – естественно, – сообщил Хоук.

– Расскажите о Лео, – попросил я. – Он приходит один?

Фэй покачала головой:

– Не впутывайте нас в свои дела, мистер.

– Фэй, – сказал я, – вам придется впутатьcя. Я разыскиваю одну женщину и найду ее. Для этого я сделаю все, что потребуют обстоятельства, даже изобью двух невинных потаскушек. Итак, Лео приходит один?

– Нет, – отозвалась Мэг. Фэй, плотно сомкнув губы, молчала. – С ним всегда приходит Элли. Его телохранитель.

Мэг не смотрела на Фэй.

– Лео носит с собой пистолет? – спросил я.

Мэг покачала головой:

– Понятия не имею. Знаю, что у Элли пушка есть. А насчет Лео...

– В какое время он приходит?

– В пять. Ровно в пять вечера.

– Он до вас собирает деньги с других девушек?

Мэг пожала плечами.

– Может быть, вечернее время интереснее для работы? – предположил Хоук. – И он собирает дань днем...

– А сюда приходит напоследок, – вставил я.

– С полученной выручкой, – закончил Хоук. – Как это мило.

Из коридора двери вели в ванную и в две спальни. Я отправил обеих женщин в одну из них. Хоук привалился к косяку в коридоре и следил за тем, чтобы они не показывались, пока я набирал номер справочного Нью-Йорк-Сити и узнавал телефон Рейчел Уоллес.

– Это та самая писательница, которую ты спас от похитителей? – спросил Хоук.

Я набрал «212» и кивнул.

– Может быть, она не захочет тебе помогать, – сказал Хоук.

Раздались гудки.

– Но ведь я спас ее, верно?

– Да, это веский аргумент, – ухмыльнулся Хоук.

Наконец Рейчел Уоллес ответила.

– Это говорит Спенсер-гетеросексуалист, – представился я.

– Приятно узнать, что ты не повзрослел. Как дела?

– Плохо, – признался я. – Нужна помощь.

– Тебе нужна помощь?

– Да, – ответил я и все рассказал.

– К вечеру могу приехать, – сказала Рейчел.

– Не нужно, – отказался я. – Благодарю. Сейчас тебе здесь делать нечего. Лучше займись пока раскопками. Мне необходимо как можно больше узнать о Джерри Костигане и его отпрыске.

– А как имя отпрыска?

– Рассел. Я точно не знаю, как полное имя его отца – Джерри может означать Джеральд, Джером или что-то в этом духе.

– Хорошо, – сказала Рейчел Уоллес. – Разузнаю. В Нью-Йорке сейчас полдень. К ужину, думаю, достану необходимую информацию. Могу я тебе позвонить? – Конечно. – Я продиктовал номер. – Знай, помощь мне противозаконна, и, вполне возможно, тебе потом будут предъявлены обвинения.

– Знаю, – успокоила она. – Позвоню сегодня в девять вечера по местному времени.

– Буду на месте, – пообещал я и повесил трубку.

– Она ведь лесбиянка, – заметил Хоук. – Я однажды ее по ящику видел.

– Лесбиянка, феминистка, борец за права сексуальных меньшинств и скорее всего яростный противник расизма, – сказал я.

– На мой взгляд, ей далеко до идеала настоящей американки, – заявил Хоук.

Я встал, подошел к окну и выглянул на улицу.

– После того как разберемся с Лео, – сказал я, – нужно будет нанести парочку визитов. Первый – к доктору Хилльярду, а затем – к Джерри Костигану. – Кто такой доктор Хилльярд? – спросил Хоук.

– Эта фамилия стояла в ежедневнике Сюзан. Видимо, тот самый психиатр, к которому она обращалась.

– А где мы отыщем Джерри Костигана?

– Где-нибудь в Милл-Ривер. Думаю, Рейчел удастся откопать его адрес. Если же нет, значит, поедем и спросим.

– Приятно будет навестить старый добрый Милл-Ривер, – обрадовался Хоук.