Текст книги "Кэсткиллский орел"

Автор книги: Роберт Б. Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 48

Когда я пришел к Хью Диксону, дверь мне открыл какой-то азиат. Он без всяких колебаний произнес:

– Пожалуйста, мистер Спенсер, – и я вошел в баронское фойе.

Здесь ничего не изменилось со времени моего последнего визита. Полированный каменный пол, по центру – огромный рояль. Я видел не так много фойе, в которых мог бы запросто разместиться рояль. Например, «Трамп Тауэр»... и все.

– Я сообщу мистеру Диксону о вашем приходе, – сказал азиат так, словно мои посещения этого дома были регулярными. А ведь в последний раз я был здесь в семьдесят шестом.

– Благодарю.

Он отсутствовал секунд девяносто, затем снова объявился и сказал:

– Сюда, пожалуйста.

На сей раз меня провели не на террасу, как раньше, а в рабочий кабинет, или в библиотеку, или в офис – в общем, не знаю, как это называют люди с диксоновскими доходами. Книжные шкафы, обитая кожей мебель, восточные ковры, огромный резной стол красного дерева, на котором стояли телефон и банковская лампа под зеленым абажуром. За столом в инвалидном кресле сидел сам Диксон.

– Приятно снова с вами увидеться, – сказал он, когда я вошел.

Азиат бесшумно удалился.

– Сэр, мне нужна помощь.

Диксон кивком головы указал мне на одно из обитых кожей кресел:

– Присаживайтесь.

– Боюсь, могу в нем заблудиться, – сказал я. – Мне случалось жить в домах поменьше этого кресла.

– Как угодно, – кивнул он. – Что нужно?

Выглядел Диксон получше, чем восемь лет назад. Лицо поспокойнее, в глазах поменьше ярости, побольше жизни. Но массивный торс все так же громоздился над креслом-каталкой – грозно, неколебимо. Взрыв в Лондоне отнял у него семью и ноги.

– Деньги, – сказал я. – Много.

Диксон кивнул. Волосы здорово поседели со времени нашего последнего рандеву.

– Запросто, – промолвил он. – Этого добра у меня больше, чем нужно.

– Лучше будет вам не знать, на какие нужды они пойдут, – отозвался я.

– Меня это не касается, – заметил Диксон. – Когда не о чем больше заботиться, заботишься о себе – или по крайней мере пытаешься. Тебя начинают волновать другие проблемы. Данное когда-то слово, например.

– Да, сэр, – согласился я.

– Я когда-то сказал, что, если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, вы ее получите. Вы и тот негр.

– Да, сэр, это было в Монреале.

– Негр все еще жив? – спросил он.

– Да, сэр, он тоже замешан. Деньги требуются нам обоим.

– Сколько?

– Десять тысяч долларов.

Диксон спросил:

– Выпьете?

Вошел азиат. Он вытащил из шкафчика поднос и поставил на стол перед Диксоном. На подносе высился графин из резного стекла и два стакана под бренди.

– Разумеется, – сказал я.

Азиат налил два стакана бренди и подал один мне, второй Диксону, а графин поставил на поднос.

– Лин, – сказал Диксон. – Мне нужно десять тысяч долларов в... – он взглянул на меня: – мелких купюрах?

– Десятками, двадцатками и сотнями, – уточнил я.

Диксон кивнул Лину:

– Можешь идти.

Лин вышел. Мы с Диксоном выпили бренди.

– Я не смогу вернуть их вам, сэр, – произнес я.

– У вас может и не быть такой возможности, – сказал Диксон. – Я не жду от вас возврата этих денег.

Мы выпили еще.

– Как ваши дела, сэр? – спросил я.

– Получше, – сказал он. – Время лечит. И, – он сделал еще глоток бренди и почти что улыбнулся, – я снова женат.

– Мои поздравления, – сказал я. – Приятно это слышать.

– Жизнь идет своим чередом. А как у вас?

– Довольно сложно в последнее время, но... – Я пожал плечами. – Сложность должна вот-вот упроститься. Я, по крайней мере, на это надеюсь.

Диксон поднял графин и махнул им в мою сторону. Я подошел к столу, и он подлил мне бренди. Затем налил и себе, закрыл графин пробкой.

Мы выпили.

– Вероятно, я не увижу вас до тех пор, пока вам снова не понадобятся десять тысяч долларов, – сказал Диксон по-прежнему с полуулыбкой.

– Вполне возможно, сэр, – сказал я. – Я не очень общителен.

Диксон сказал:

– Человек с подобным количеством денег привыкает к тому, что люди поддерживают с ним отношения только на тот случай, если им вдруг понадобятся десять тысяч. Поэтому приятно видеть человека, который не лицемерит.

– Верю вам на слово, сэр.

– Так все говорят. Но вы, похоже, и в самом деле верите. Надеюсь, вы не каждому верите на слово.

– Нет, сэр, не каждому. И не каждой. Только тем, кому можно верить.

– Как же вы различаете, кому можно верить, а кому нельзя? – спросил Диксон.

Я постучал пальцем по лбу:

– С помощью могучего интеллекта.

– Или удачи, – предположил Диксон.

– Она не мешает, – сказал я.

Солнце заглянуло в комнату справа. Оно садилось, и в том месте, где лучи падали на край ковра, краски его переливались. Мы беззвучно потягивали бренди. В доме было тихо. Он был настолько огромен, что казался бы тихим даже тогда, когда кому-нибудь в голову пришла бы мысль построить в соседнем крыле атомную подводную лодку.

Вернулся Лин. В его руках был пакет величиной с картонку из-под обуви, завернутый в коричневую бумагу и аккуратно перевязанный бечевкой. Он отдал мне его и вышел.

– У меня, – сказал Диксон, – кроме денег в мелких купюрах, есть еще и иные ресурсы.

Из ящика стола он вытащил небольшую карточку. На ней стоял только телефонный номер, и больше ничего. Диксон протянул ее мне, я взял и положил в карман рубашки.

– Благодарю, – сказал я и выпил оставшееся бренди.

Диксон произнес:

– Удачи.

Я еще раз поблагодарил вышел.

Глава 49

Шахта находилась к северу от Буасе по Пятьдесят пятому шоссе, если ехать к Плейсервиллю. Мы припарковали взятую напрокат машину на пустынной обочине дороги и посмотрели в долину, раскинувшуюся у наших ног.

– По карте это здесь, – сказал Хоук.

Он держал топографическую карту США со скрупулезными инструкциями, выписанными округлым и аккуратным почерком Рейчел Уоллес. Долина простиралась на север и на юг, а дорога извивалась по гребню восточного склона. По дну долины текла речушка, а бегущая по ее западному берегу узкая тропа, загибаясь, исчезала в роще сосен, скрывающих северную половину дола.

– Там, – уточнил Хоук. – За рощей.

Он сидел рядом со мной. Сюзан – на заднем сиденье в огромных солнцезащитных очках с бледно-лиловой оправой. Я тронул автомобиль и проехал по гребню. Наконец долина завернула на восток вместе с дорогой, и мы смогли заглянуть за деревья.

Я остановил машину, и мы обозрели вход в рудник, находящийся примерно в полумиле под нами. Квадратный и темный, даже с такого расстояния он выглядел заново обшитым деревом и аккуратно подчищенным. Справа находилась площадка для вертолетов, а слева – широченная автостоянка. В ста ярдах от нас, ближе ко входу, протянулась высокая сетчатая ограда, украшенная сторожкой. На асфальте перед воротами были сделаны бетонные бугры, расположенные в некоем подобии лабиринта, – так, чтобы машина могла проехать, но только очень медленно. Вокруг входа в рудник вся поверхность холма была освобождена от растительности. Обнаженная порода вздымалась примерно на тысячу футов и была затянута металлической проволочной паутиной – меры против эрозии. Рядом со сторожкой находился огромный щит, но мы были слишком далеко и не могли прочитать, что именно на нем написано.

– Бьюсь об заклад, что не «Добро пожаловать», – сказал я.

– Может быть, «Заходите, гостями будете»? – предположил Хоук.

Мы посидели, вглядываясь во вход в рудник.

– Можно спуститься по скале, – выдал идею я.

– Можно, если наверху нет охраны, – ото звался Хоук.

– Можно и с охраной, если ее убрать, – сказал я.

– Но убрать ее так, чтобы не всполошились те, кто дежурят внизу, – продолжил мою мысль Хоук.

– А можно приземлиться на вертолетной площадке, прямо у шахты, – сказал я.

– Если найдем пилота, готового пожертвовать своей головой.

– Обычно пилот жертвует рукой и ногой, не больше. Но, даже сев на площадку, мы окажемся всего лишь за оградой.

– Есть ли хотя бы один шанс из миллиона, – спросил я, – что Рассела обнаружат на склоне холма с перебитыми лодыжками?

Сюзан болезненно улыбнулась и покачала головой.

– Я не хочу шутить по этому поводу, – сказала она. – Хотя я понимаю, что ты просто стараешься разрядить атмосферу.

– Хорошо, – кивнул я. – Просто ты говоришь, что в случае, если меня, или Джерри, или нас обоих убьют, – все равно выигрывает Рассел.

День начал клониться к закату. В Буасе наступила осень. На самом деле она наступила во всем полушарии, но заметил я ее лишь в Буасе.

Солнечный свет красил алым верхние этажи городских приземистых зданий, а сами улицы находились в тени. Движения на дорогах вообще не наблюдалось. У меня появилось ощущение, что в Буасе его практически никогда нет.

– Похоже, впервые моя жизнь зависит от того, прав был Фрейд или не прав.

– А еще Софокл, – добавила Сюзан.

– И он тоже.

Глава 50

– Если люди в шахте зависят от наружных источников электроэнергии и воды, мы могли бы отрезать их от жизненных благ и таким образом выманить наружу, – сказал Хоук.

Мы yжинали в столовой «Айданы».

– Если сможем обнаружить, каким образом это сделать, – заметил я. – Но когда они появятся, вокруг Костигана будет столько охраны, что это не даст нам никакого преимущества.

– К тому же они будут знать, что мы пришли, – сказал Хоук.

Сюзан потихоньку поедала лосося под сладким миндалем. Хоук заказал «Сокол Блоссер Пино Нуар», я отпил глоточек и одобрительно кивнул головой.

– Орегон, – сказал Хоук. – Лучшее «Пино Нуар» делают в Орегоне.

– Кто бы мог подумать! – удивился я.

И налил немного вина в бокал Сюзан. Она улыбнулась мне.

– Вот еще что, – сказала она. – Ведь официально Костиганы не совершают ничего противозаконного. Они всегда могут – и наверняка так и поступят – вызвать полицию. Вы снова попадете в беду, и тогда уже вам вряд ли кто-нибудь поможет.

– Разумно также предположить, что Кости – ган, где бы ни находился, всегда может нажать на некоторые рычаги силовых структур, – сказал я.

– Ладно, – бросил Хоук. – Следовательно, мы не станем выкуривать его из норы. Значит, нужно войти внутрь.

– По крайней мере, он не ожидает, что мы на это решимся, – отметил я.

– Черт, – сказал Хоук, – я сам этого не ожидаю.

– Прорваться мы не сможем.

– Верно, – согласился Хоук. – Даже Восемьдесят вторая десантная не сможет туда прорваться.

– Остается хитрость, – сказал я. – Мы должны придумать, как проникнуть внутрь.

– Можно нарваться, – глубокомысленно заметил Хоук.

– А пока, – сказал я, – лучшее средство – побродить вокруг и как следует обдумать то, что мы увидим.

Сюзан оторвалась от лосося.

– Такова ваша основная стратегия? – спросила она. – Шнырять вокруг и наблюдать за тем, что делается?

– Правильно, так каждый может, – сказал я. – Но наше отличие в том, что, когда начинаем шнырять мы, нас очень тяжело напугать и отвадить.

Ее рука легко коснулась моей.

– Ты неисправим, – сказала она.

Мы съели какой-то десерт, выпили какой-то кофе, затем какой-то грушевой водки, а после ужина мы со Сюзан прошлись по центру Буасе. На Мэйн-стрит мы остановились у витрины книжного магазина и заглянули за стекло.

Через дорогу магазинчик с одеждой в стиле вестерн выставил напоказ коллекцию ковбойских высоких сапог, широкополых шляп и широких полотняных штанов. Ресторанчик возле самой гостиницы предлагал бифштексы, яичницу и свежие булочки. Рядом находился ломбард, где в заклад люди оставляли охотничьи ножи и дробовики. Все это было закрыто, и над маленьким городом, казалось, сомкнулось мрачное, залитое звездным светом пространство, распространившееся по темному безразличному небу.

– На Бостон совсем непохоже, – сказала Сюзан.

– Да, – отозвался я.

– Я раньше никогда не бывала на Западе, – сообщила она. – А ты?

– В каком-то смысле бывал. Я здесь родился.

– В Буасе?

– Нет, в соседнем штате. В местечке Лереми, штат Вайоминг.

– Не знала, – сказала Сюзан.

– Когда я был совсем ребенком, отец, с двумя моими дядьями и мной, переехал на восток.

– Твоя мать умерла, когда ты был еще совсем маленьким? – спросила Сюзан.

– Нет, – сказал я. – Она умерла... На самом деле она умерла, когда я еще не родился.

В свете уличного фонаря Сюзан внимательно разглядывала меня. Подняв брови.

– Произошел несчастный случай, – пояснил я, – на девятом месяце беременности. Умерла она в операционной, и врач сделал ей кесарево сечение.

– То есть, в каком-то смысле, у тебя никогда не было матери, – сказала Сюзан. – Рожден после ее смерти.

– Н-да. Не женщиной.

– А что за несчастный случай? – спросила Сюзан.

– Не знаю. Отец об этом никогда не рассказывал. Ни он, ни мои дядья.

– Насколько мне помнится, они не были братьями твоего отца, да?

– Да, – сказал я. – Братья матери. Отец так с матерью и познакомился. Они втроем держали столярную мастерскую.

– И твой отец больше не женился?

– Нет. Он вырастил меня вместе с дядьями.

– Он сейчас жив?

– Нет.

– А дядья?

– Нет.

– Ты о них никогда не рассказывал.

– Меня интересует только то, что произойдет в будущем, – сказал я.

– То, что произойдет в будущем, тесно связано с тем, что случилось в прошлом, – покачала головой Сюзан.

– Может быть. Только то, что произошло в прошлом, лежит вне сферы моего влияния.

– Но ты можешь изменить то, что сотворило с тобой прошлое, – сказала Сюзан.

– Да, – кивнул я. – Думаю, это возможно.

Мы снова вошли в гостиницу. Я придержал дверь и пропустил Сюзан. Мы отправились к номеру.

Хоук без рубашки лежал на кровати, почитывая местную газетенку. Когда мы вошли, он положил ее на грудь и улыбнулся.

– Ура-ура, – сказал он. – Позвонил Рассел и сказал, что протащит тебя в шахту.

Глава 51

– Он очень сложная натура, – сказала Сюзан. – И делает это, видимо, потому, что считает, что так хочется мне. Или думает, что я буду благодарна ему и вернусь. Или по известным ему одному причинам.

– Хочет, чтобы меня убили, – сказал я.

– Или отца. Или вас обоих.

– Или хочет убить меня собственными руками, – добавил я.

Сюзан опустила глаза:

– Может быть... нет. Этого я себе представить не могу. Он опасен. Жесток. Хотя со мной никогда... И все же... он этого не сделает. Нет.

– Поглядим, – сказал я.

Сюзан обвила меня руками и положила голову на грудь.

– Пора, – сказал я.

Она кивнула, не поднимая головы. А затем отступила.

Хоук протянул мне «триста пятьдесят седьмой» в наплечной кобуре и помог облачиться в сбрую.

Я приподнял правую штанину, и Хоук примотал изолентой к ноге охотничий нож. Я опустил штанину обратно. На моих ногах были серые «найковские» кроссовки, и я надел черную футболку.

Мягкую серо-черную штормовку я натянул поверх футболки и кобуры. Правительственную битку положил в правый карман джинсов. На куртке спереди был карман на молнии, в который я сунул пригоршню патронов. Я встал, сделал три шага по направлению к окну. Патроны зазвенели, как мелочь. Я покачал головой.

– Нет, – одновременно сказали мы с Хоуком.

Я вытащил патроны, и Хоук, пройдя в ванную, возвратился с пластырем. Я приподнял куртку и футболку, и Хоук прилепил дюжину патронов 357-го калибра мне на живот. Я оставил футболку навыпуск, чтобы доставать было легче, Снова прошелся по номеру. Тихо.

– В порядке, – сказал я. – Увидимся здесь, только позже.

– Мне бы не хотелось оставлять тебя одного, – произнесла Сюзан.

– Мне тоже. Но таковы его условия.

Сюзан кивнула. Я взглянул на Хоука.

– Если придется убить его, – сказал Хоук, – убей. Не позволяй себе умереть только потому, что ты ей что-то там обещал.

Я кивнул.

– Ведь она не хочет, чтобы ты погиб, – сказал Хоук.

Я хмыкнул.

– Не хочешь? – спросил Хоук у Сюзан.

Она покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Господи, нет, я... нет. Нет. Забудь об обещаниях. Делай все, лишь бы ты вернулся. – Она сидела на кровати, растирая виски руками. – Я хочу, чтобы ты вернулся.

Я глубоко вздохнул. Положил ладони ей на щеки, поднял ее лицо вверх и нежно поцеловал в губы. Она прижала мои ладони своими и продлила поцелуй. Затем мы оторвались друг от друга, я выпрямился и отошел. Ее взгляд скользнул за мной, но слова так и не прозвучали. Я взглянул на Хоука. Он кивнул – коротко. Я открыл дверь и вышел.

Рассел Костиган подобрал меня в свой «дженсен-хили» с опущенным верхом. На нем были надеты серебристая гоночная куртка и перчатки из стальной кожи, открытые с тыльных сторон ладоней. Еще – солнцезащитные очки «Порш».

Гриву разметало ветром, и я заметил, что он лысеет. Это мне понравилось.

– Волнуешься? – спросил он.

Я ничего не сказал.

– Недоумеваешь, зачем я это делаю?

– Нет.

Он ухмыльнулся. Волчья ухмылка, как у оскалившего зубы опасного хищника.

– Так я тебе и поверил, – сказал он.

Мы ехали из Буасе на север, но по другой дороге. Для опущенного верха в это время года было холодновато: ветер хлестал нещадно. Я смотрел на Костигана, чувствуя, как напрягаются по всей спине и в плечах мускулы. Ведя машину, Костиган мельком посматривал на меня. На меня, затем быстро на дорогу, затем снова на меня. Потом он медленно качнул головой.

– Угу, – сказал Рассел, – понимаю. Очень хорошо понимаю это чувство. Ты хочешь меня убить. Но не можешь. Ненавидишь до кончиков ногтей, но здесь замешана эта связь. Да? Эта особая связь.

Я беззвучно кивнул.

Рассел вел машину, положа одну руку на руль, а локоть второй – на дверцу. Но расслабленной позы не получилось. Он был весь составлен из острых углов и натянутых струн.

– Думаешь, меня можно убить? – спросил он. Взглянул на меня. Одними глазами, не поворачивая головы. – Думаешь, можно?

– Любой может убить любого, – сказал я.

Он кивнул:

– Что она обо мне говорила?

Я ничего не ответил. Он покачал головой:

– Правда. Некорректный вопрос. – И снова покачал головой. – Я забылся, – сказал он и побарабанил по дверце пальцами, словно в такт неслышной для меня музыке.

Мы молчали минут десять, а затем Рассел резко завернул влево, и, скрипя шинами, «хили» рванул по грязной дороге в долину. Нас подбрасывало и трясло, ехали, словно в телеге, примерно с милю. За пригорком Рассел остановился.

– Теперь пройдемся, – сказал он.

Вылез и направился в обход пригорка. День клонился к вечеру, низкое, светящее прямо в лицо солнце подсказало мне, что мы движемся на запад. В траве виднелись маленькие синенькие цветочки. Холмы волнами тянулись на запад, чем дальше, тем выше и выше, переходя в скалистые горы. Рассел носил ковбойские сапоги из змеиной кожи и из-за высоких каблуков слегка раскачивался на ходу из стороны в сторону. Благодаря сапогам он практически сравнялся со мной в росте.

Мы спустились с пригорка, за которым припарковались, поднялись на следующий и взглянули вниз. Долина и спуск в нее были усеяны здоровенными камнями, среди которых попадались заросли жесткого кустарника. Мы сошли в долину и стали подниматься на следующий холм.

Однако, не пройдя и пяти футов, остановились.

Рассел прислонился к выступу скалы, вытащил из кармана рубашки пачку «Лаки страйк» и прикурил одну сигарету от бутановой зажигалки – не от дешевки какой-нибудь, а от модели, инкрустированной золотом и обтянутой свиной кожей. А может быть, в среде богачей типа Рассела подобные штучки тоже считались дешевками и выкидывались сразу после употребления.

Он втянул в себя побольше дыма и медленно выпустил его сквозь губы тоненькой струйкой.

Среди пустоты ландшафта запах сигаретного дыма казался удивительно сильным.

– Откуда ты мог знать, что где-нибудь в засаде нас не поджидает десяток молодцов с оружием? – спросил Рассел.

– Я этого не знал.

– Но должен был об этом подумать, – указал Рассел.

– Она сказала, что ты не станешь этого делать.

– А если бы она ошиблась?

– Тогда, вполне возможно, твоим десятерым дружкам пришлось бы несладко.

Рассел снова по-волчьи ухмыльнулся.

– Когда мой старик отстраивал эту «Крепость», – сказал он, – то никому не доверял. Забраться в нее практически невозможно, но он не хотел зависеть от обстоятельств и потому сделал для себя потайной ход.

Он снова затянулся полной грудью. Сигарета была короткая, без фильтра. Он задержал дым в легких, а затем стал выпускать его, одновременно продолжая говорить:

– Для себя и своей семьи. Больше ни для кого. Для меня, жены и себя самого.

Он уронил сигарету на землю и растер ее носком правого сапога.

– Я собираюсь показать тебе этот ход.

– И?

– А затем встану в сторонке и посмотрю, что получится, – сказал он.

– Забава?

– Забава. Помоги отодвинуть этот камень.

Мы изо всей силы налегли на торчащий из травы валун. Сначала с неохотой, но потом неожиданно легко он поддался, и огромный пласт за нашими спинами скользнул в сторону. Рассел ухмыльнулся и поклонился мне, как метрдотель, приветствующий появление сиятельной особы.

Передо мной зиял темный проход.

– Вуаля, – сказал Рассел.

Я подошел к провалу.

– Спенсер, – окликнул Рассел.

Я развернулся и взглянул на него.

– Я любил ее с тех самых пор, как повстречал, – произнес он. – И все еще люблю.

– Я тоже, – сказал я. – Это и есть та самая связь между нами.

А затем вошел в темный туннель и услышал за спиной скрежет закрывающейся стены.