Текст книги "Странные Эоны"

Автор книги: Роберт Альберт Блох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

За ней оказалась еще одна защитная пластина, на сей раз из пластика – чистого, толстого, но совершенно прозрачного. И глядя вниз, она увидела, что находилось на дне ящика.

Скрученные провода, трубы для очистки дна от водорослей, изгибающиеся в виде спирали через мутную, пузырящуюся и поблескивающую жидкость; они вились и скручивались, присоединяясь, в конце концов, к необычной плавающей фигуре – к трупу, который еще и улыбался.

Это было обнаженное тело мертвого пожилого человека, длинного и истощенного, лежащего лицом вверх в мутном растворе, который пузырился рядом с конечностями, напоминавшими стебли растений, костлявой грудной клеткой, зарослями густых белых волос на впалых щеках.

Ящик хранил смерть. Корчась среди проводов, как чудовищная марионетка, дергающийся труп ухмылялся, кружась в этом бурлении.

А глаза его были открыты.

Кей даже не закричала. Она стояла, не замечая, что ее пронизывает поток холодного воздуха, вдыхая пронзительную вонь аммиака, в то время как ее голову наполняли какие-то бессмысленные слова.

– Мертв не тот, кто может лежать вечно… – это фраза из Лавкрафта. И опять – его рассказ. «Холод». Холодный воздух, который был одним из грубых и примитивных способов сохранить и продлить жизнь с помощью искусственной заморозки более чем полвека назад.

Продление жизни – тема, к которой он возвращался снова и снова. И еще – тема, связанная с древними долгожителями, воскресающими или неумирающими, в рассказах «Он», «Праздник», «Страшный Старик». И другой старик, каннибальское отродье в «Картине в старом доме».

Но того, что находился в ящике, не кормили кровью и к нему не применяли примитивных методов консервации. Тут была современная криогенная технология. Замороженная плоть, избегающая разложения в оживляющей жидкой смеси, находящаяся в спячке, ожидающая дня возрождения.

А в других ящиках…

Кей выдвинула футляры из окружающих отсеков наугад, зная, что ей предстоит увидеть: в каждом из ящиков находился очередной труп. Здесь был мужчина средних лет, лоснящийся и улыбающийся, его щеки распухли от какой-то непристойной полноты, еще более отвратительные, чем если бы они выглядели истощенными. В другом ящике находилась крохотная детская фигурка, качающаяся и вертящаяся среди труб, которые питали ее замороженные вены, чтобы избежать высыхания и разложения. А еще молодая девушка, очень похожая на нее саму; синие губы искривлялись в загадочной улыбке, остекленевшие глаза отражали сновидения, приходящие к мертвым.

Сколько сотен было сгружено здесь – крионовых пленников, ожидающих приказания встать?

Кей повернулась и поспешила к двери в дальнем конце прохода, молясь о том, чтобы она не была заперта. То, что находилось за ней, не могло быть хуже увиденного ею в этой комнате.

К ее облегчению, дверь легко подалась от нажатия на ручку и открылась; за ней находился идущий вперед коридор. На какое-то мгновение она остановилась у порога, радуясь потоку теплого воздуха, пахнувшего ей в лицо.

А воздух, действительно, струился. Это означало, что она движется в правильном направлении. Где-то за этим туннелем должен быть выход, который она искала.

Кей пошла по проходу. Его размеры были очень похожи на тот, по которому она уже проходила, и освещение было таким же. Пока она поспешно двигалась вперед, гудящий звук утихал, и никакого шороха не повторялось. Она снова проходила мимо ниш, в которых по обе стороны коридора находились двери. Она старалась не думать о том, что может скрываться за ними, и не делала попытки узнать об этом. Наоборот, Кей сосредоточилась на влажном бризе, который дул откуда-то спереди, и в этом направлении она двигалась с волнительным ожиданием.

Теперь коридор поворачивал направо, и она продолжала идти по нему; без каких-либо уклонов или поворотов каменный пол постепенно вел наверх. Должно быть, это и был выход наружу, тропинка к окончательной свободе. Кей поспешила, слыша только звук собственного тяжелого дыхания. А затем…

Другой звук.

Резкое, лязгающее эхо в отдалении. Лязг дверей, металлических дверей, открывающихся по обе стороны коридора позади нее.

Кей повернулась, вглядываясь назад в глубину коридора, в то место, где он изгибался. Все пространство было пустым, а в глубине тонуло во мраке.

Но откуда-то сзади, за местом поворота раздавался этот звук и доносился до нее, меняясь, хотя и звучал непрерывно. Лязг прекратился, но вместо него, совершенно безошибочно, послышались глухие и тяжелые звуки движения. Они не были похожи на людские шаги или шелестение звериных лап; их движение было неравномерным. Эти глухие и тяжелые звуки, скорее, напоминали скачки, сопровождаемые шумом от волочения и драки, что давало намек на создания, которые скорее ползли, чем шли.

Теперь внезапно Кей почувствовала отвратительный рыбный запах – затхлую вонь, доносящуюся до нее оттуда же, откуда исходили звуки, которые становились громче. В считанные мгновения ее преследователи могли захватить всю длину прохода позади, и Кей похолодела от мысли, что может увидеть их.

Затем огни погасли.

Темнота сомкнулась вокруг нее, и из нее раздался усиливающийся звук – зычное гудение, бульканье, шарканье, – звук, исходящий от невидимых созданий, устремляющихся к ней. Но это было еще не самое худшее.

Худшим было то, что она услышала нечто новое, в чем нельзя было ошибиться, – бормотание голосов, которые были явно нечеловеческого происхождения, смешение звериного лая, галдежа, и глубокого, утробного кваканья.

Кей развернулась и побежала, побежала вслепую, раскинув руки, чтобы защититься от возможности наткнуться на неровные стены; ноги с трудом двигались по полу туннеля, который с каждым шагом поднимался все выше и выше. Теперь каменная поверхность была влажной и скользкой, с предательскими струйками невидимой влаги.

А из темноты позади ее преследовали звуки – шлепанье, топот, грохот, смешанный с дребезгом и хриплым дыханием, и все это говорило об усиливающихся попытках настичь ее. Шум становился все громче, а волна омерзительного запаха все сильнее.

Но впереди был свет. Тусклый свет из круглого отверстия наверху – выхода из туннеля.

Напрягая все свои силы, Кей бросилась вперед, спеша добраться до края выхода. Задыхаясь, она вскарабкалась на последний влажный уступ. И упала. На какое-то мгновение у нее потемнело в глазах, она испытала шок от удара, когда ее тело стукнулось о скользкий камень.

Затем сознание вернулось к ней, когда она почувствовала прикосновение к плечу.

Она попыталась вывернуться и освободиться, но прикосновение стало хваткой, а хватка – безжалостным зажимом. И сквозь приближающееся бормотание, хриплое кваканье и дикое рычание она услышала звук голоса.

– Кей, не бейте меня, – ради Бога, скорее!

Она открыла глаза, когда Майк Миллер толкнул ее вперед и протащил через выход из туннеля.

Все последующее представляло собой серию моментальных ошеломляющих впечатлений, словно вспышки молний перемежались с темнотой. Проблеск узкого выступа скалы, откуда устье пещеры зияло над морем внизу; вид моторной лодки, покачивающейся на волнах; возбужденное ли до Майка, глядящего на нее, когда он вел и погружал ее в лодку; ощущение вибрации всем распростертым телом, когда мотор завелся, и лодка стремительно поплыла дальше от берега в море; последний взгляд, брошенный на вход в пещеру, когда береговая линия стала удаляться.

Нечто заполнило сейчас этот вход, выбираясь из теней, шлепая, подскакивая, квакая, блея, готовое в один момент броситься за ней. Но этот момент так и не наступил.

Вместо этого раздался рев взрыва, который разрушил скалу, и осколки камней обрушились на вход в пещеру сверху; в это время казалось, что монолитный утес сотрясается в космических конвульсиях. Оглушающий звук, ослепляющий свет и дергающиеся движения соединились, когда Кей почувствовала, как яростно моторный винт лодки рассекает вздувающиеся волны, почувствовала, как руки Майка поддерживают ее, пока она приходит в себя. Затем была только темнота.

Прошло двадцать четыре часа, пока к Кей полностью вернулось сознание, но в какие-то моменты как проблески возникали образы, возвращая к недавно происшедшему. Воспоминания почти целиком состояли из судорожного движения и смутных, неразличимых звуков.

Звук лодочного мотора, громыхающего на пути к берегу; чувство, что тебя ведут, спотыкающуюся, но поддерживаемую, к автомобилю; надежное теплое плечо Майка, когда она оказалась радом с ним на сидении резко стартовавшей машины; ощущение того, что ее выводят из этой машины и ведут в какое-то место, где громко гудят двигатели; сильное давление на барабанные перепонки, когда гудение усиливалось, и возобновленное давление, когда этот звук снизился до жужжания; и снова ощущение того, что ее куда-то ведут, и опять поездка на автомобиле с Майком, сидящим рядом, наконец, пошатывающееся движение, которое закончилось тем, что она погрузилась в благодатную мягкость постели. И вот, со всей неизбежностью:

Где я?

Открыв глаза, Кей уставилась на Майка, который стоял рядом с постелью в круге света от лампы.

У меня дома, – сказал он. – Вы в Вашингтоне.

Но каким образом?

Мы поговорим об этом позднее. А сейчас доктор Ловенквист требует, чтобы вы отдохнули. – Говоря это, Майк взял бутылку со стола, наливая содержимое в стакан. – Ну вот, выпейте это.

Кей выпила и тут же выпала в сон. На сей раз она полностью лишилась каких-либо ощущений и, что самое милосердное, – сновидений.

Когда она снова проснулась, Майк был здесь же, и на краю стола рядом с постелью стоял поднос с разными блюдами. К своему удивлению, она поняла, что очень голодна, и вполне в состоянии присесть и поесть самостоятельно.

Еда вернула ей силы и помогла прояснить мысли во время последовавшего разговора. Вместе они расставили события прошедших двух дней на свои места.

Наблюдательная команда Майка в музее, действительно, была застигнута врасплох, как и говорил ей Най. Но, несмотря на все его предосторожности, он не учел, что кто-то мог следить за происходящим снизу, с моря, Майк контролировал выход из пещеры с моторной лодки и сумел прийти ей на помощь.

А взрыв?

Майк пожал плечами. – Должно быть, Най постарался заминировать проход, установил что-то вроде спускового устройства, которое запускалось в действие нажатием. Счастье для вас, что вы на него не наступили. Взрыв был такой силы, что вылетели все окна от Санта-Моники до Окснарда. Сейчас там повсюду работают ремонтные бригады, но сколько бы тонн камней они ни перелопатили, им никогда не найти места, где заложили заряд.

Что произошло с Наем?

Когда он покинул вас, он, скорее всего, отправился в Храм Звездной Мудрости. Это, по крайней мере, то, что мы можем себе представить, потому что как раз к этому времени утес взорвался, и ад обрушился на «Южную Нормандию».

А другой взрыв?

Майк покачал головой. – Пожар. Но такой внезапный и такой разрушительный, что нет сомнений – он был заранее спланирован. Прочное здание выгорело в считанные минуты. В то же самое время произошли несчастные случаи: по меньшей мере, было найдено полдюжины мертвых тел, согласно последним сообщениям.

И Най среди них?

Мы не знаем. Жертвы были сожжены до того, как началось опознание. Кто-то из его людей, и в этом нет сомнений, но я не думаю, что у Ная было намерение совершить самоубийство. Он попросту делает так, чтобы не осталось ни свидетельств, ни свидетелей.

Кей нахмурилась. – Свидетельств чего?

Мы можем воспользоваться вашей помощью в ответе на этот вопрос. – Майк присел на кровати рядом с ней. – Я полагаю, что вы уже готовы подробно рассказать мне о том, что произошло той ночью?

Я постараюсь.

Хорошо, – Майк нажал на поверхность выдвижного ящика в столе рядом с кроватью. Раздался тихий щелчок.

Что это такое?

Встроенное записывающее устройство. Мы оставили его на тот случай, если вы вдруг заговорите во сне. – Он ухмыльнулся. – Иногда это устройство в духе, плаща и кинжала, бывает очень полезным. Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?

Кей кивнула. – Задавайте. Может быть, мы, наконец-то, разберемся во всем этом.

Однако то, о чем спрашивал Майк, и то, как и что она отвечала, вроде бы, вовсе не вносило никакого смысла во все происходящие события. Это длилось до тех пор, пока сама Кей не стала задавать вопросы, – именно тогда ответы Майка стали для нее неожиданностью, тем, что она не готова была услышать, по ту сторону ее восприятия.

Вы верно подумали о рассказе «Холод», – сказал он ей. – Так или иначе, он взял идею у Лавкрафта; все это выглядело так, что крионовая заморозка – это часть великого изобретения Ная. Скорее всего, он обещал кому-то из своих богатых покровителей дар воскрешения и возрождения в будущем, когда настанет Великий День. К примеру, мы уже знаем, что Элси Пробильская исчезла вскоре после того, как музей, да и собственность владения утесом перешли к секте. Мы следили за ней и выяснили, что в частной клинике недалеко от Мехико-Сити, куда ее поместили; там ее подвергли нетрадиционному лечению, которое применяется при неизлечимом раковом заболевании. Несколько месяцев назад она неожиданно сбежала оттуда, и следы ее полностью затерялись. Ее-то и пытался найти Най; и я думаю, он нашел ее, и она одна из тех криогенных созданий, воплощение которых вы видели.

А крысы?

Мне бы такого дьявольского совпадения совсем не хотелось, может быть, больше, чем самому Лавкрафту. Для них эти туннели были вполне естественным убежищем. Из вашего рассказа следует, что утес был весь испещрен пещерами и проходами, – люди Ная редко пользовались ими для своих целей, и то, лишь немногими, известными им. И вот еще что хочу повторить: судя по вашему опыту, там скрывались далеко не только крысы. Те иные, что преследовали вас…

Пожалуйста, остановитесь. – Кей быстро покачала головой. – Я думала об этом. Возможно, я ошибалась.

Как это?

Я уже говорила вам, насколько я была напугана. Возможно, это было только мое воображение, которое играет с людьми злые шутки, и то, что я слышала, – это крики людей Ная, ассасинов, как вы их называете, а не…

А не – что?

Я бы не хотела говорить об этом.

Тогда скажу я. – Лицо Майка стало зловеще мрачным. – Вы опять думали о Лавкрафте. О его повести «Морок над Иннсмутом». И о созданиях, что поднимаются со дна моря, чтобы спариваться с людьми и производить на свет полу-людских гибридов.

Но это же только легенда, почти как о русалках. Никто никогда не видел созданий, похожих на тех, что он описывал.

Майк покачал головой.

Лавкрафт говорил о том, что новорожденный только сначала полностью похож на человека. Но уже во время беременности начинаются изменения, которые до времени скрыты. Представьте себе, что утес над морем, изъеденный пещерами, и есть то самое место, где они скрываются? Убежище для тварей, которые могут прыгать, ползать и квакать. Вы слышали их…

Да, я слышала шумы. Но я ничего не видела.

Вам повезло.

Кей пристально посмотрела на него. – Вы хотите сказать, что что-то видели?

Возможно, – Майк неторопливо кивнул. – Тот взрыв не остался незамеченным. Целая стена утеса была как бы срублена и упала в море. Наряду полиции и пожарным ничего не оставалось делать, кроме как окружить территорию. Солдаты из службы береговой охраны немедленно были подняты на ноги для патрулирования побережья, и они стояли в полной готовности спасать все, что может всплыть на поверхность. Одному из них посчастливилось или, наоборот, не посчастливилось, и он обнаружил нечто.

Но он не успел вытащить это из воды – наши люди опередили его. Они забрали себе находку, обложили ее сухим льдом и отправили в нашу лабораторию для исследования и тестирования. Я поглядел на это всего несколько часов назад.

Кей приподнялась на одном локте.

– И что же это было?

Майк поколебался, потом глубоко вздохнул.

Тело. А чтобы быть точным, часть тела. Голова и корпус были вместе, но руки и нижние конечности были утрачены, а черты лица уничтожены. На первый взгляд, то, что сохранилось, казалось бы, принадлежало человеку. Один из патологоанатомов отметил некие своеобразные образования по обе стороны шеи. Он определил их, как рудиментарные жабры, затем скорректировал себя.

Так это были не жабры?

Они не были рудиментарными, – Майк кивнул. – Тесты продемонстрировали, что эти органы находились в стадии частичной развитости, и было очевидно, что они должны были развиваться и дальше. Другие тесты дали характеристику крови, которая не поддается никакой из известных классификаций.

Этот субъект – так они называли его – не утонул, хотя в его легких была вода. А сами легкие не соответствовали нормальной физиологии; похоже было на то, что они адаптированы к функционированию жабр. Также был сделан предварительный ортопедический отчет, где отмечены изменения иного характера в структуре костей. Аномалии, – я полагаю, здесь уместно применить такой термин, – относились к позвоночному столбу. И еще кое-что по поводу атрофии грудной клетки. В общем, здесь, действительно, черт ногу сломит; сейчас у каждого, кто вовлечен в эти исследования, есть своя собственная теория. Все, что я могу сказать, это – хвала Господу за то, что лицо было уничтожено.

Но они готовы продолжить работу, делая полное вскрытие, и как только они рассмотрят сердце и другие внутренние органы, боюсь, сомнений больше не будет.

Что произошло затем?

Ничего сверх того, что в наших силах. Весь лабораторный персонал будет содержаться под очень плотной охраной. Это сможет помочь нам укрыться на некоторое время, но мы не в состоянии вечно держать эти сведения в тайне.

История с взрывом проникла в новостные программы СМИ, и надо было приложить немало усилий, чтобы оградить ту территорию от телевизионных камер. Поиски береговой охраны проводились в тайне от посторонних глаз; она до сих пор продолжает патрулировать территорию, хотя больше на поверхности ничего не было обнаружено. Следующим шагом будет направление туда дайверов, хотя я подозреваю, что им не удастся пробраться через обломки скалы. По крайней мере, я на это надеюсь.

Кей кивнула.

Если вы сделаете так, чтобы эта история не просочилась, тогда не возникнет никакой паники. Но даже если это случайно произойдет, по крайней мере, никакой угрозы не будет.

Если бы все было так просто, – сказал Майк.

Что вы имеете в виду?

Майк встал, подошел к краю стола, протянул руку, и записывающее устройство в ящике отключилось.

Доктор Ловенквист скоро придет, чтобы осмотреть вас и выяснить, как у вас дела. А вам лучше поспать перед его приходом.

Вы так и не собираетесь ответить на мой вопрос?

Как только доктор Ловенквист скажет, что с вами все в порядке, мы организуем встречу.

Встречу?

С моими людьми. Именно поэтому они хотели, чтобы вы были здесь, в Вашингтоне, – у них тоже есть вопросы.

Но должны найтись ответы, в которых я заинтересована.

Как и мы, – Майк кивнул. – Но проблема в том, что может и не быть никаких ответов.

На следующее утро доктор Ловенквист сказал свое веское слово, и Кей встала с постели, радостно удивляясь тому, как хорошо она себя чувствует. Еще больше она удивилась, когда обнаружила, что в комнате появились ее одежда и личные вещи, аккуратно упакованные и ожидающие, когда ими будут пользоваться.

Чувство возмущения по поводу вторжения в ее комнату вскоре сменилось удовольствием от самого процесса примерки свежей одежды и приведения себя в порядок перед встречей. Майк Миллер уведомил ее, что она должна быть готова к семи часам вечера; он появился сразу же после того как она закончила ужин, принесенный одним из охранников часом раньше.

Странно было, как быстро она привыкла к их присутствию и к жизни в таких условиях. Только благодаря этим условиям она вообще осталась жить.

Внезапно Кей пришла в голову мысль, что она никогда целиком не выражала своей благодарности Майку; ей захотелось сделать это сейчас, но она почувствовала, что он не в том настроении, чтобы выслушивать ее. После обмена приветствиями он повел ее вниз по лестнице к своей машине и немедленно включил радио, хотя от этого возник звуковой барьер между ними. Что-то его тревожило, в этом не было сомнений, но чем бы это ни было, он, судя по всему, решил держать эти тревоги при себе.

Дождь капал на ветровое стекло, когда они выезжали за город, и Майк сосредоточил свое внимание на вечернем уличном движении. Откинувшись на сидении и делая вид, что расслабляется от нежных звуков, исходящих из колонок, Кей внимательно разглядывала своего спутника.

Вопросы и ответы. Это было содержанием их предыдущего разговора. Но не является ли это содержанием любого разговора, и, более того, содержанием всех отношений? Жизнь сама по себе – не более чем короткий период размышлений над двумя вопросами, не имеющими ответа, – над тайнами рождения и смерти.

Сам по себе разговор не является удовлетворяющим посредником в общении. Взять, к примеру, Майка: как и у большинства людей, у него была не одна, а несколько разных и вполне определенных манер разговаривать. Иногда он пользовался просторечиями, к которым и она часто обращалась. Но он мог переходить на совершенно другую лексику, обсуждая произведения Лавкрафта и вовлеченность Ная в их содержание.

Най тоже обладал многосторонностью словесного выражения – от уличной речи до проповеднической риторики или ученой терминологии самого Лавкрафта.

Сколь по-разному люди говорят в пьесах или фильмах! Характер персонажа там определяется устойчивым постоянством его речевого стиля. Но в реальности язык какого-либо человека, как и его мысли, как и вообще тип его личности, вещь бесконечно более сложная.

Слова лишь частично дают ключ к пониманию и нередко служат лишь прикрытием. Преподобный Най в этом смысле является образцовым примером человека, играющего разные роли; она не знала, какие мотивы двигали этим человеком, сколько из того, что он говорил, являлось правдой, насколько он сам в это верил. То же самое можно сказать и в отношении Майка. Разве он не обманывал ее, когда они встретились? И позднее, притворяясь искренним, он скрывал большую часть того, что знал об опасности.

Ладно, слова побоку, определенной представляется только одна вещь. Опасность существует. И вопрос остается – что же это за опасность?

Пребывая в состоянии рассеянности, Кей не обращала внимания на то, куда они направляются. Поглядев вперед, она была удивлена, увидев, что они съехали с шоссе и теперь движутся по размытой дождем сельской дороге. Перед ними была огороженная проволокой территория, неясно вырисовывающаяся в свете придорожных фонарей; за ограждением она увидела одноэтажное фабричное здание. Машина резко остановилась у ворот, и Майк мигнул фарами, чтобы дать сигнал охраннику, который вышел из будки, пропустить их. Когда фары снова зажглись, они высветили деревянную вывеску с надписью: Мебельный Салон Пинкарда.

Машина въехала на территорию и остановилась перед входом в здание. Майк вышел из машины, и Кей присоединилась к нему. Он подошел к двери и нажал на кнопку, дверь открылась. «Активация электронного контроля», – решила Кей. Он кивком пригласил ее приблизиться, взял за руку, и они вошли внутрь.

Снова мысль об опасности вспыхнула в ее сознании, но Майк крепко сжимал ее руку. Она поглядела вверх на яркий свет, сдерживая предчувствие внезапного потрясения.

К своему удивлению, Кей действительно оказалась на настоящей мебельной фабрике. Нельзя было ошибиться в природе и предназначении токарных станков и прочих механизмов. Хотя линия сборки пустовала, свежий запах опилок говорил о том, что совсем недавно здесь велись работы, за застекленной секцией слева она могла видеть нагромождение обивочных материалов. Вдоль правой стены тянулись небольшие служебные помещения, но Майк вел ее мимо них вниз по боковому проходу к грузовому подъемнику, расположенному у задней стены.

А вы не собираетесь рассказать мне, куда мы направляемся? – пробормотала она, когда они ступили на платформу подъемника.

Вниз, – сказал он.

Дверь захлопнулась, и они стали спускаться. Опять пришел вопрос: что же это может быть за опасность?

Спустившись на пять уровней, она нашла на него ответ.

Конференц-зал был большим, ярко освещенным и обильно оснащен коммуникационным оборудованием. Кей заметила экран на правой стене для демонстрации изображений или проецирования слайдов, экран для приема телевизионных программ на левой стене. На дальней стене была повешена большая карта мира; под ней – записывающее устройство, на катушку которого бесшумно наматывалась лента.

Длинный, покрытый пластиком стол для заседаний находился в центральной части помещения; на нем были установлены индивидуальные микрофоны перед каждым из двадцати сидений. Восемнадцать из них уже были заняты, два, почти во главе стола, оставались свободными; когда Кей и Майк заняли свои места, то свободных мест больше не оставалось.

Равномерное гудение разговора не было прервано с их появлением; казалось также, что они не стали объектами какого-то особого внимания. Никто не представлялся и никого не представлял, и Кей оставалось только с любопытством смотреть на собравшуюся компанию.

Осмотр увеличил ее чувство смущения. Она не заметила никакой последовательности во внешнем виде присутствующих – там были люди от ровесников Майка до весьма престарелых, среди которых были две женщины – обе седоволосые и довольно безвкусно одетые. Ни на ком не было такой одежды, чтобы по ней составить представление о том или ином человеке; если какие-то мужчины были учеными, они не курили трубок, но были одетыми в белые балахоны, знакомыми каждому зрителю фильмов про монстров. У некоторых из них были жесткие позы и суровые выражения лиц, что напоминало высший военный персонал, но соответствующих униформ на них не было. По меньшей мере, трое из более молодых людей были такими же длинноволосыми, как и последователи преподобного Ная; их куртки и джинсы не поддавались описанию, как и тусклые деловые пиджаки прочих.

Вот она повернулась, чтобы задать вопрос Майку, и приготовилась возвысить свой голос над разговором, жужжащим за столом. Но внезапно звук затих, настала предупреждающая тишина, прерываемая лишь несколькими нервными покашливаниями.

Высокий лысый человек, сидевший на дальнем конце стола под настенной картой, поднялся, призывая всех к вниманию. Любая неопределенность по поводу его ранга рассеялась благодаря впечатляющей массе папок и подшитых документов, возвышающейся перед ним, а произнесенные им слова были подкреплением его значимости.

– Большинство из вас друг друга не знает, – сказал он. – И лишь немногие из вас знают меня. Но я не хочу тратить время на официальные представления. Важно то, что я знаю о вас – из докладов, стенограмм, записанных разговоров, показаний и досье. – Он указал на папки и документы, штабелями сложенные перед ним. – Это лишь частица, малая толика того, что мы тщательно изучили за последние два года. Мы убрали в сторону огромное количество материалов о фальшивых руководителях, о бездоказательных свидетельствах, мистификациях, бреде чокнутых и всякой прочей откровенной чепухе, – возможно, информация обо всем этом будет представлена в этой комнате на микрофильмах. Но то, что остается существенным, изучено, исследовано, запрограммировано в соответствии с каждым тестом на подлинность. И подтверждено. Именно поэтому вы здесь. Потому что любой и каждый из вас внес свой достойный вклад в расследование – расследование того, о чем многие из вас даже не знали, существует ли это.

Взгляд высокого человека перемещался от лица к лицу тех людей, что сидели за столом, пока он говорил.

Некоторые из вас имеют академическое образование в самом широком круге дисциплин – литература, антропология, археология, астрофизика, геология, современная парапсихология. Каждый из вас проводил собственное индивидуальное исследование, результаты которого были предоставлены сюда к рассмотрению. Из-за особенного характера исследований некоторые из вас были приглашены сюда, опрошены, и вам был задан ряд вопросов – собираетесь ли вы дальше продолжать изучение этой темы. В то же время, вы согласились не распространяться о результатах ваших находок, не публиковать их и действовать в атмосфере полной секретности.

Многие сидящие вокруг стола непроизвольно закивали головами и одобрительно забормотали; высокий человек выдержал паузу, а затем продолжил.

Каждый из вас является сотрудником и должен знать, что эта работа необычная, стоящая под вопросом у многих так называемых научных сообществ и, что самое главное, она уникальна для каждой из ваших исследовательских областей.

Впрочем, вы и так об этом знаете. Но вы пока не знаете, что ваши компаньоны, пришедшие сюда нынешним вечером, – тоже ученые и исследователи, работающие в совершенно разных и, вроде бы, не связанных между собою сферах, – приняты нами на работу на тех же условиях. Их выводы, их эксперименты, их опыт – все это послужит нашему общему делу. Послышался шум удивленных голосов, прервавший выступающего. Он сделал жест, призывающий к тишине.

Единственная вещь общая в ваших индивидуальных усилиях – вера, что каждый из вас в собственном исследовании наткнулся на что-то не только новое и неведомое, но и опасное. Короче говоря, на возможную угрозу национальной безопасности.

Да, вы правы.

Снова раздался шум голосов, и высокий человек призвал к вниманию.

Это не своевольное субъективное суждение, а четко определенный вывод. Ваши данные, когда они поступили к нам и были пропущены через компьютер, сформировали обобщающий образец. Но картина была не полной или даже не вполне опознаваемой. В результате, все, что мы получили, – это нечто вроде распиленных фрагментов пазла, которые надо собрать в цельную картину. И это при учете того, что в этом пазле много пропусков, пробелов и утраченных частей.

Поэтому когда операция была возобновлена, у нее появилась поддержка со стороны военных и службы безопасности нашего собственного персонала. Эти люди были привлечены к работе, и они обнаружили связи – связи в области, уходящей далеко за пределы ваших отдельных конкретных исследований. Связи, имеющие дело с такими не связанными между собой явлениями, как международная террористическая деятельность, политические убийства, геофизические нарушения и сдвиги, эпидемии психозов и возрастание религиозных культовых движений вроде тех, которые описаны на записи разговора между молодой женщиной и одним из наших агентов (эту запись вы прослушали сегодня вечером чуть позже).

Кей почувствовала, что краснеет, но прикосновение руки Майка, действовала успокаивающе.

Два года работы команды, два года совместных усилий, два года борьбы с политическим и бюрократическим вмешательством – и вот, наконец, фрагменты сложились в единую картину. Картину весьма печальную, но отчетливую и безошибочную, в которой нет сомнений и разногласий с официальными источниками. Они полностью убеждены, как и мы, в том, что показанное является правдой. Правдой, о которой следует заявить без каких-либо дальнейших отлагательств.