Текст книги "Странные Эоны"

Автор книги: Роберт Альберт Блох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

ЧАСТЬ III ВСКОРЕ

Марк Диксон находился в телефонной кабине в вестибюле отеля и разговаривал со своим городским издателем, когда началась стрельба.

Постойте, – сказал он.

Повернувшись. Он поглядел сквозь плексигласовую дверь, затем непроизвольно пригнулся, когда прозвучал новый выстрел.

Хеллер сердито посмотрел на него снаружи. – Что происходит?

Мэр, – сказал Марк. – Он только что возвратился… – Он осторожно поднял голову и посмотрел через стекло на то, как фюзеляж врезался в вестибюль сзади. – Кто-то стреляет в него сверху, с балкона… охранники прикрывают… неужели не видно?..

Нагнись и дай мне посмотреть! – крикнул Хеллер. – Ты закрыл весь экран!

Марк снова пригнулся, освободив обозримое пространство. Хеллер покосился туда, когда прозвучало эхо последних выстрелов. Поскольку в телефонной будке был только стандартный передатчик, оттуда не было широкого угла обозрения, и все, что он увидел: толпа рядом со входом в вестибюль, сбившиеся в кучу и вопящие люди. Где-то в середине толпы находился мэр со своими телохранителями.

Но теперь, когда прозвучал последний выстрел, все с криками стали поднимать головы вверх. Обзор не позволял Хеллеру увидеть антресоли наверху, но он увидел падающее с балкона тело, с шумом рухнувшее на пол вестибюля позади. Затем, когда толпа еще плотнее сомкнулась, а шум и крики усилились, зазвучал в полную силу голос Хеллера, разнесшийся из громкоговорителя.

Не толпитесь, я уже послал за командой прикрытия. Спокойно расходитесь, быстро!

Так и сделаем, – сказал Марк.

Так он и сделал.

За какие-то полчаса он добежал до офиса Хеллера на верхнем этаже редакции «Таймс Ньюз» в центре Лос-Анджелеса. Крепкий маленький человек за пультом уже нажимал на кнопки, когда Марк вошел. Все было приведено в действие: двухканальная связь, интерком, телевизионные приемники и монитор на пульте, по которому непрестанно бежала строка сообщений.

Марк никогда раньше не видел, чтобы этот экран был потухшим. Впрочем, у него для этого не выпадало случая. Будучи начинающим журналистом, из категории «молодняка», как раньше таких называли, он всего два раза заходил в этот офис за год работы здесь. Именно поэтому он чрезвычайно редко разговаривал с самим Хеллером по двухканальной связи; как правило, он докладывал кому– либо из старших коллег по интернету и сомневался, помнит ли Хеллер его имя.

Но сейчас все изменилось.

Садитесь, Диксон, – сказал городской редактор. Он нажал на кнопку записывающего устройства, кивнул и коротко отрезал:

С самого начала.

Я приехал в отель рано, – сказал Марк. – Банкет был назначен на полдень, но было уже 12.30, а мэр все еще не появлялся; во всяком случае, двери были отворены. В Золотой Комнате на третьем этаже собрались гости; в фойе подавались коктейли. Там оказалось большинство членов городского муниципалитета (налитки были бесплатными, как я полагаю); я беседовал со Стенли, одним из пресс-секретарей, и он сказал, что Его честь задерживается… Хеллер прервал его резким жестом.

Короче. Вы подошли к телефону в вестибюле и позвонили мне. Почему?

Я к этому как раз и подхожу. Стенли сказал, что, возможно, мэр не появится. Этим утром была очередная угроза его жизни.

Это он вам такое сказал? – Хеллер нахмурился. – Откуда он это взял?

Полагаю, он был несколько расторможенным – он несколько раз подходил к стойке бара. Никто больше с ним не разговаривал, и когда я начал с ним беседовать, у него вырвалась эта информация.

Я посчитал, что она достаточно важна, чтобы позвонить вам.

Детали?

Угроза возникла в девять, когда открылся муниципалитет. К одному из секретарей обратились; спрашивали мэра, но его еще не было на месте.

Спрашивали? – Хеллер вытянулся вперед.

Кто были эти люди?

Только один. На нем была горнолыжная маска.

Он как-то себя назвал?

Марк покачал головой.

За ним, конечно, проследили и записали его голос на пленку. Возможно, это был тот же человек, что звонил раньше, но точно сказать об этом нельзя. В любом случае, сообщение было таким же. «Уходи со своего поста или умри».

Но, так или иначе, мэр появился на банкете, – Хеллер нахмурился. – Какой смысл?

Я понял для себя, что угроза не имеет какого– то конкретного места и времени. И если она имеет политическую подоплеку, и партийные «шишки» развернули свою кампанию, я полагаю, он про явится. И он не будет выглядеть трусом, если заявит свою кандидатуру на переизбрание…

Короче, я сказал, – Хеллер ткнул пальцем в Марка. – Вы спустились в вестибюль и позвонили мне. Вы в телефонной кабинке; Его честь появляется у главного входа со своей охраной…

Их было шестеро, все в штатском. Начальником у них лейтенант Эдуардо Моралес. Имена других у меня здесь записаны.

Хеллер нетерпеливо закивал головой.

Позднее. Продолжайте.

Стрельба началась, когда они прошли полпути по вестибюлю. Безо всякого предупреждения. Сначала они даже не поняли, откуда стреляют. Моралес толкнул мэра на пол и закрыл его собственным телом. Другой охранник, сержант Перес, заметил человека на балконе антресолей и открыл огонь. Затем остальные тоже увидели цель и начали стрелять. Убийца не пытался скрыться; он еще дважды выстрелил – в мэра и Моралеса, – оба раза промахнулся, а затем его пристрелили.

Он упал через балконное заграждение прямо на пол вестибюля, разбив лицо. Перес был тем, кто взял его, применив боевой распылитель. Чудо, что никто в вестибюле не пострадал.

Давайте остановимся на убийце.

Я выбежал из кабинки и протиснулся через толпу. Два охранника подхватили мэра и провели его к боковому выходу, остальные расчищали вестибюль. Я все это видел только краем глаза.

Рассказывайте, что видели.

Белый мужчина с темными волосами, ростом примерно шесть футов, худощавый, одет в рабочую одежду. Ему, скорее всего, удалось пройти через охрану с группой маляров – на его комбинезоне были пятна краски. – Марк Диксон сморщился. – И много крови. От его лица ничего не осталось…

Опишите все, что было вокруг, – сказал Хеллер. – Давайте перейдем к оружию.

Не смогу. Кто-то поднял его на антресолях и выкрикнул, что это автоматическое оружие.

Было у убийцы какое-то удостоверение личности?

Если и было, то его пока не нашли. Я уже сказал, что видел все лишь краем глаза, пока меня не вытолкали оттуда. Офицера, который всех расталкивал, зовут Филип Кауфман. Именно он дал мне имена остальных охранников.

Что еще он вам сообщил?

Больше ничего. Кроме того, что он уверен: убийца – один из Черного Братства.

Джадсон Мойбридж выключил телевизор, и экран погас, когда Марк вошел.

Смотрел вечерние новости, – сказал Мойбридж. – Шокирующие дела. Просто шокирующие. Не удивительно, что ты выглядишь таким расстроенным, – тучный адвокат указал рукой на минибар. – Могу я тебе что-нибудь предложить?

Марк покачал головой.

Все, что мне нужно, – только информация.

В таком случае, давай выйдем во дворик. Стыдно упускать такой замечательный вечер.

Марк отметил, что вечер был, действительно, прекрасным, и проследовал за Мойбриджем через застекленные створчатые двери на террасу рядом с бассейном.

Здесь, в сгущающихся сумерках, он уселся в кресло, глядя на спокойный бассейн, освещенный блеском разноцветных огоньков. Вид был чудесный, и только столь состоятельный человек, как Мойбрижд, мог позволить себе здесь, в городе, устраивать такие представления.

Марк не завидовал ему. То, чем наслаждался Джадсон Мойбридж, было им честно заработано. У него ушло тридцать лет в адвокатской конторе на то, чтобы подняться на вершину процветания, а больше он почти ни к чему не прилагал усилий – у него не было ни жены, ни семьи. Разве что Марка можно было считать членом его семьи. В конце концов до того, как три года назад ему исполнился двадцать один год, адвокат оставался его официальным опекуном.

Марк поднял глаза и услышал, как звякает лед в стакане; его хозяин налил себе выпить из переносного бара, находившегося рядом с его креслом.

Ты уверен, что не хочешь присоединиться ко мне? – сказал Мойбридж.

Нет, спасибо.

Ну, как угодно, – адвокат поднял стакан и отхлебнул, затем поставил его на столик. – Итак, – информация. Какого характера информация?

Во-первых, не могли бы вы посвятить меня в самые последние новости? Радио у меня в машине не работает, и я не слышал ничего с той минуты, как покинул офис. Выяснилось ли, кем был тот человек?

Ты говоришь о человеке, который попытался совершить убийство? – Мойбридж покачал головой.

– На предварительном следствии выяснилось, что волосы у него были крашеными, отпечатки пальцев вытравлены кислотой, также ему была сделана хирургическая операция на голосовых связках, чтобы изменить тембр голоса. И еще – отсутствие этикеток на одежде и прочего, что могло бы дать ключ к его идентификации; то есть, судя по всему, это был профессионал.

Что-нибудь говорилось о его оружии?

Да, упоминалось какое-то название, но я не обратил внимания. Я полагаю, что это был какой– то обычный револьвер. – Он заколебался, заметив, что Марк нахмурился. – Что-то не так?

Да, очень.

Мойбридж потянулся к стакану, глядя на молодого человека, который зачесывал назад густые темные волосы с загорелого лба. Весьма симпатичный мальчик. Мог бы быть моим собственным сыном. Терпеть не могу, когда он выгладит столь напряженным. Еще один глоток, и потом:

Так в чем же проблема?

Неужели вы не видите? Вот некто, перенесший боль, чтобы скрыть свою личность, – истинный профи, как вы сказали. Но когда дошло до дела, он действовал, как любитель. Профессиональный убийца учел бы все предосторожности, чтобы оказаться незамеченным. Он бы использовал высокоточную винтовку с оптическим прицелом и глушителем или воспользовался бы самой современной ультразвуковой аппаратурой. Но этот человек вскарабкался на балкон на виду у сотен свидетелей и стал стрелять из шумного ручного оружия старого образца. Что-то здесь не сходится. И тем не менее…

Тем не менее – что?

Может быть, как раз этого он и добивался. Он хотел, чтобы его видели и слышали, хотел сделать так, чтобы его поступок – удастся он или нет – неважно, получил как можно более широкую огласку…

Иными словами, психопат, пожелавший известности.

Да, искатель известности. Но не психопат, по крайней мере, в обычном значении этого слова. Марк кивнул. – Я разговаривал с одним из офицеров охраны. Он согласился с тем, что это – работа Черного Братства.

Мойбридж проглотил остатки своей выпивки.

– Сколько раз еще мне говорить тебе…

Что нет такой организации, которая называется Черным Братством? – Марк пожал плечами. – Я знаю всю эту историю: розыгрыш, мистификация какого-то придурка с богатым воображением, направляющего все усилия на то, чтобы засветиться в СМИ, чтобы как можно шире распространить информацию о нераскрытом жестоком преступлении. Вы уже объясняли мне это тысячу раз. Ну а теперь я хочу, чтобы вы рассказали мне правду.

Но ведь я всегда говорил тебе только правду, – адвокат резко поднялся; его лицо и голос выражали сдержанный, холодный гнев. – Ты читал мою книгу, ты жил со мной в старом доме, когда я изучал ее.

Марк кивнул.

Те поездки, что ты совершал, – вызовы в Вашингтон, интервью с членами правительства. Диву даюсь, чего они только тебе ни наболтали.

Мойбридж налил себе еще выпить.

Обо всем об этом написано в книге, – сказал он. – «Падение Ктулху» – неужели само название не дает ответов на твои вопросы? Я доказал свою точку зрения, и после этого десятки других людей подтвердили приведенные мной факты.

Тебя и на свете не было, когда все это случилось, вся эта чепуха по поводу землетрясений, что они значили и к чему они привели. Это была полнейшая истерия – стародавняя теория о дьяволе тех людей, которые всегда ищут козла отпущения. Но теперь мы знаем правду. Остров Пасхи был разрушен в результате термоядерных испытаний – такова официальная информация. Так же, как человек по имени Лавкрафт, мы оба знаем ответ. Через пять лет после того, как моя книга была опубликована, другие исследователи пришли к тем же выводам. Он был талантливым, тонко чувствующим, классическим образцом параноидального шизофреника.

Мойбридж сделал паузу, чтобы выпить, и Марк внимательно смотрел на него сквозь сгущающийся мрак.

Я читал то, что вы написали. Но где подтверждения?

Прямо перед твоими глазами, – сказал адвокат. – Четверть столетия прошла с тех пор, как произошли эти землетрясения. Но, несмотря на панику, несмотря на безумные пророчества представителей безумных культов, ничего не произошло. Землетрясения прекратились, не так ли? И никакой склизкий монстр так и не появился из морских глубин. Мы все пока еще здесь, хвала Господу, целые и невредимые, как всегда. И теперь, когда произведения Лавкрафта выходят из печати…

Это совсем другое, – сказал Марк. – При нынешнем интересе к мифу о Ктулху вы, надеюсь, понимаете: издателей, в первую очередь, интересует рынок. Но я не сумел найти книг Лавкрафта даже в букинистических магазинах. Может быть, вы полагаете, что в этом есть нечто вроде правительственной цензуры – книги скупаются и уничтожаются?

Нет, я так не думаю.

А что стало с вашими экземплярами, с теми, что я читал в то время, когда вы взялись писать книгу?

Я избавился от них, когда переехал сюда. Мойбридж вздохнул. – Послушай, нет больше смысла продолжать дискуссию на эту тему. Я, как сумел, ответил на твои вопросы…

На все, кроме одного.

Какого же?

Марк пристально посмотрел на адвоката.

Каким образом вы связаны со всем этим? Почему вы отказались от собственной юридической практики для того, чтобы написать книгу, разоблачающую мифическую теорию?

Я уже сказал тебе: нет больше смысла продолжать дискуссию…

Есть. Потому что я доверяю вам. Я всегда доверял вам, больше чем кому-либо из тех, кого я знаю.

Тогда продолжай доверять мне и теперь. – Мойбридж пододвинулся к Марку. В темноте черты его лица расплывались, только мрачно светились глаза. Мы всегда были очень близки, за исключением нескольких последних лет. Я не* жалуюсь – ты теперь стал мужчиной, и ты был прав, что уехал и стал жить по-своему. Но я скучал по тебе, и продолжаю думать о тебе, как о своем родном. Меня радуют твои успехи, сейчас и всегда.

Именно поэтому я бы хотел, чтобы ты перестал заниматься этим расследованием. Нет никакого Черного Братства, поверь мне. Но есть политические фанатики – опасные, беспринципные люди, которые используют нынешнюю неспокойную социальную ситуацию в своих собственных целях. Они пользуются старыми суевериями, чтобы оправдать свою жестокость. Тебе не остановить их, и нет смысла пытаться. Если ты встанешь на их пути, они уничтожат тебя. – Мойбридж положил свою ладонь на руку Марка. – Пожалуйста, ради нас обоих…

Марк сделал шаг назад.

Вы так и не ответили на мой вопрос. Зачем вы написали ту книгу? Что вы знаете? Скажите мне, почему вы так испуганы…

Испуган? – голос адвоката стал хриплым. —

Я ни слова не сказал…

Да вы и не обязаны. Посмотрите на свою руку – она так дрожит, что вы можете уронить свой стакан. Я пытался дозвониться в ваш офис сегодня с утра – мне сказали, что вас там не было уже несколько недель. Почему вы прячетесь здесь? Неужели вы не видите – я хочу помочь вам, но как я это смогу. Если вы не расскажете мне правду? Вас тоже что-то связывает с Братством?

Пошел вон!

Пожалуйста, выслушайте меня. Я знаю, что у вас какие-то проблемы. Если вы вовлечены во все это…

Я не вовлечен. И ты меня в это тоже не вовлечешь! – Мойбридж повысил голос. – Уходи сейчас же и не приходи больше. Иди вон отсюда, вон из моей жизни, вон из этих расследований!

Затем он замолчал, наблюдая, как Марк выходит из дверей, следя за тем, как он проходит через ло. Землетрясения прекратились, не так ли? И никакой склизкий монстр так и не появился из морских глубин. Мы все пока еще здесь, хвала Господу, целые и невредимые, как всегда. И теперь, когда произведения Лавкрафта выходят из печати…

Это совсем другое, – сказал Марк. – При нынешнем интересе к мифу о Ктулху вы, надеюсь, понимаете: издателей, в первую очередь, интересует рынок. Но я не сумел найти книг Лавкрафта даже в букинистических магазинах. Может быть, вы полагаете, что в этом есть нечто вроде правительственной цензуры – книги скупаются и уничтожаются?

Нет, я так не думаю.

А что стало с вашими экземплярами, с теми, что я читал в то время, когда вы взялись писать книгу?

Я избавился от них, когда переехал сюда. Мойбридж вздохнул. – Послушай, нет больше смысла продолжать дискуссию на эту тему. Я, как сумел, ответил на твои вопросы…

На все, кроме одного.

Какого же?

Марк пристально посмотрел на адвоката.

Каким образом вы связаны со всем этим? Почему вы отказались от собственной юридической практики для того, чтобы написать книгу, разоблачающую мифическую теорию?

Я уже сказал тебе: нет больше смысла продолжать дискуссию…

Есть. Потому что я доверяю вам. Я всегда доверял вам, больше чем кому-либо из тех, кого я знаю.

Тогда продолжай доверять мне и теперь. – Мойбридж пододвинулся к Марку. В темноте черты его лица расплывались, только мрачно светились глаза. – Мы всегда были очень близки, за исключением нескольких последних лет. Я не жалуюсь – ты теперь стал мужчиной, и ты был прав что уехал и стал жить по-своему. Но я скучал по тебе, и продолжаю думать о тебе, как о своем родном. Меня радуют твои успехи, сейчас и всегда.

Именно поэтому я бы хотел, чтобы ты перестал заниматься этим расследованием. Нет никакого Черного Братства, поверь мне. Но есть политические фанатики – опасные, беспринципные люди, которые используют нынешнюю неспокойную социальную ситуацию в своих собственных целях. Они пользуются старыми суевериями, чтобы оправдать свою жестокость. Тебе не остановить их, и нет смысла пытаться. Если ты встанешь на их пути, они уничтожат тебя. – Мойбридж положил свою ладонь на руку Марка. – Пожалуйста, ради нас обоих…

Марк сделал шаг назад.

Вы так и не ответили на мой вопрос. Зачем вы написали ту книгу? Что вы знаете? Скажите мне, почему вы так испуганы…

Испуган? – голос адвоката стал хриплым. – Я ни слова не сказал…

Да вы и не обязаны. Посмотрите на свою руку – она так дрожит, что вы можете уронить свой стакан. Я пытался дозвониться в ваш офис сегодня с утра – мне сказали, что вас там не было уже несколько недель. Почему вы прячетесь здесь? Неужели вы не видите – я хочу помочь вам, но как я это смогу. Если вы не расскажете мне правду? Вас тоже что-то связывает с Братством?

Пошел вон!

Пожалуйста, выслушайте меня. Я знаю, что у вас какие-то проблемы. Если вы вовлечены во все это…

Я не вовлечен. И ты меня в это тоже не вовлечешь! – Мойбридж повысил голос. – Уходи сейчас же и не приходи больше. Иди вон отсюда, вон из моей жизни, вон из этих расследований!

Затем он замолчал, наблюдая, как Марк выходит из дверей, следя за тем, как он проходит через жилую комнату и слушая звук закрывающейся за ним входной двери. Мойбридж оставался неподвижным до того момента, когда услышал, как тронулась и отъехала машина Марка.

Только после этого он собрался с силами, пересек внутренний дворик и подошел к переносному винному бару рядом с креслом. У него так дрожали руки, и он подумал, что ему не удастся вытащить пробку из бутылки.

Но ему все же удалось. Марку тоже кое-что удалось, хотя это было и непросто. Его буквально убивала головная боль, которая сдавливала и колотилась в висках. Шея у него болела тоже; он расстегнул воротник, чтобы легче было дышать.

Что же такого произошло? Это была не просто ссора, ничто ее не напоминало. Раньше он никогда не видел своего бывшего опекуна испуганным, и вообще не встречал никого, столь сильно расстроившимся из-за разницы в абстрактных мнениях.

Но причина здесь была не во мнениях. И несмотря на то, что провозглашал Джадсон Мойбридж, факты говорили совершенно о другом.

Черное Братство не было изобретением средств массовой информации – оно, определенно, существовало. И поднявшаяся нынче волна убийств и попыток убийства была столь широка, чтобы считать ее делом небольшой кучки политических извращенцев. Ничего политического не было в их угрозах и в их предсказаниях надвигающихся бедствий.

Аргументы Мойбриджа, выдвинутые в его книге и повторенные в книгах других скептиков, не выдерживают критики. Даже внезапное исчезновение произведений Лавкрафта и странная недоступность их на библиотечных абонементах, – казалось бы, все это говорило о широкой осведомленности публики по поводу их содержания; осведомленность, поддержанную утверждениями Черного Братства и устными заявлениями апокалипсического характера.

Согласно этим источникам, официальные правительственные отчеты являлись частью преднамеренного прикрытия. Во время ряда землетрясений, происшедших четверть века назад, Ктулху, действительно, очнулся от снов, когда затонувший город Р’льех частично поднялся из моря. Он начал свой поход, отмеченный разрушениями, последовавшими за его пробуждением, – корабли и самолеты пропадали, население отдаленных островов полностью исчезало. Были организованы тайные миссии; термоядерный взрыв уничтожил как остров Пасхи, так и спасательную экспедицию.

Эта история не была официально подтверждена или опровергнута, но на этом она не кончалась.

Согласно упорным слухам, Ктулху не умер. Никакое оружие не в состоянии уничтожить чуждую форму жизни, которая может реконструировать свою атомную структуру. Бессмертная сущность снова нашла прибежище в тайном укрытии на дне моря.

И теперь различные культы, которые проповедают его возвращение, тоже затонули. Их место заняло Черное Братство. Черное – как магия, а не как раса, напомнил Марк самому себе. Естественно, в этой группе далеко не только европеоиды, особенно в Лос-Анджелесе, где сейчас двадцать два процента населения чернокожие, семь процентов выходцев с Востока и более тридцати процентов испаноязычных латиноамериканцев.

Тем не менее, никто, в действительности, не знает состава последователей культа – сколько белых, сколько черных, сколько активистов и сколько просто верующих. Вполне вероятно, что количество действующих членов не так велико, но их влияние распространяется, и каждый террористический акт прибавляет культу силы. Никакие официальные опровержения, никакие исследовательские попытки со стороны людей, вроде Джадсона Мойбриджа, не могут остановить нарастающее напряжение вокруг утверждения о скором возвращении Ктулху. И никакие действия со стороны правоохранительных органов не привели к тому, чтобы обнаружить местоположение и обезвредить тайную секту, ответственную за распространение насилия и разрушения. Не только здесь, но и по всему миру образ действий этой секты очевиден – бомбежки, поджоги, саботаж; убийства или таинственные исчезновения влиятельных граждан, как внутри, так и вне служебных офисов, что всякий раз предварялось открытым предупреждением, так же, как и в случае с сегодняшним покушением.

Нет сомнений в том, что власти проводят широкомасштабные расследования, но безрезультатно. То, что некогда было второстепенной проблемой, стремительно становится главной правительственной головной болью.

Головная боль.

Боль пульсировала прямо перед глазами Марка. И он стал тяжело моргать. Он опустил оконное стекло, чтобы в машину просочился свежий воздух, и ночная прохлада освежила его лоб. С моря поднимался туман; слева от себя он увидел, как туман густо обволакивает деревья и кустарник за стенами Парклэндского кладбища.

Он не любил кладбищ, но на сей раз вид его был благоприятен – это обозначало, что он приближается к цели своей поездки. Он повернул налево и подъехал к небольшому дому, расположенному на противоположной стороне улицы; он въехал на обочину и затормозил.

Минуту спустя, он звонил в дверь дома № 1112 на Парклэнд Плэйс.

Наверху в окне зажегся свет, осветив вход, а затем из-за двери послышался голос:

Да, кто там?

Марк.

Дверь отворилась, и наружу выглянула Лорел Колман. Она была в халате; волосы собраны на макушке; судя по всему, она уже готовилась отправиться в постель, и на ее коже оставались следы очищающего крема. Но даже без макияжа внешность прекрасно сложенной худенькой брюнетки и немного раскосые глаза с сапфировым блеском производили яркий экзотический эффект.

В ее глазах читалась тревога.

Что ты здесь делаешь так поздно?

Впусти меня.

Конечно, входи, – Лорел отступила в сторону, позволяя ему пройти. – Но скажи мне…

Позже. У тебя есть аспирин?

Садись. Я сейчас принесу.

Она проводила его в гостиную, затем исчезла и через минуту появилась снова с двумя таблетками в одной руке и стаканом с водой в другой.

После того, как Марк проглотил таблетки и запил их, девушка пристально поглядела на него, нахмурившись.

В чем дело? – сказала она.

Да ни в чем. Просто очередная головная боль.

Марк, тебе и вправду надо обратиться к врачу. Помнишь, ты обещал?

Я знаю, – он кивнул. – Времени не было.

Ты собирался позвонить мне вечером, – пробормотала она. – Что случилось?

Он рассказал ей обо всем; она слушала внимательно, не прерывая.

Это из-за Мойбриджа я так расстроен, – сказал Марк. – Ты знаешь, как мы были близки. Он же забрал меня из сиротского приюта, когда мне было всего три года, и привел меня в свой дом, как будто был моим настоящим отцом…

Лорел бросила на него быстрый взгляд.

А ты уверен, что это не так? Мне иногда хотелось, чтобы он действительно им был, но это невозможно. Как-то, несколько лет назад, когда мне было четырнадцать или пятнадцать, я напрямую спросил его. Мне стоило набраться смелости, чтобы задать такой вопрос, но ему, должно быть, было еще сложнее мне ответить.

Он «голубой»?

Марк покачал головой.

Стерильный. Какая-то детская болезнь – то ли свинка, то ли скарлатина. Именно поэтому он никогда не женился. И я полагаю, что это было одним из мотивов того, что он стал моим опекуном. В годы сразу после большого землетрясения множество детей остались без родителей – иногда брошенные на пороге. Сиротские приюты были переполнены, и власти начали активно развивать программу поиска приемных родителей. Мойбридж был одним из тех, кто отозвался, и я счастлив, что он выбрал меня.

Тогда ты и вправду ничего не знаешь о своем происхождении?

Ни капельки. Моя фамилия Диксон это девичья фамилия матери Мойбриджа. Он сделал ее моей совершенно легально, когда взял меня на воспитание. Его прежний дом находился в Лос-Фелисе, и его домохозяйка, миссис Граймс, присматривала за мной. Это были годы, когда он выстраивал свою юридическую практику, но у него всегда находилось время для меня. Как уже было сказано, я был счастлив.

Я помню, как он был доволен, когда я поступил на отделение журналистики в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. У него были некоторые связи в центре города, и он помог мне с документами, когда я окончил университет. Затем он купил новый дом, а я переехал в собственную квартиру. Но я не испытывал тяжелых чувств; он постоянно поддерживал меня в желании жить самостоятельной жизнью. Мы продолжали общаться,

И если у меня возникала какая-то проблема, он всегда был готов мне помочь. До тех пор, пока не случилась вся эта история с Черным Братством…

Лорел помрачнела.

Я никогда не читала его книгу, но из того, что ты мне рассказывал, он, вероятно, много работал над ней.

Это верно. Он начал свои исследования, еще когда я учился в школе. Чтобы завершить ее, ему потребовались годы.

Я понимаю, – Лорел задумчиво посмотрела. – Но что подвигло его на это, в первую очередь? Может, у него были друзья, интересующиеся этими вопросами, или кто-то, предложивший ему написать эту книгу?

Нет, я ничего такого не знаю. Но в то время, когда он работал над ней, он редко говорил о чем– либо другом. Ко времени, когда он поставил последнюю точку, в его профессиональной практике возникли затруднения, – более молодые партнеры в офисе стали занимать ведущие позиции. Затем, когда книга была опубликована, он, казалось, утратил к ней всякий интерес. Он вернулся к своему бизнесу, купил этот новый дом и поселился там. Я не думаю, что кто-то из нас упоминал о Лавкрафте до вечера. – Марк повертел пустой стакан между пальцами. – А сейчас внезапно все как будто взорвалось. Угрозы. Предупреждения. Почему?

Не перестал ли ты думать, что для него вполне естественно заботиться о твоем благополучии? – сказала Лорел. – Вплоть до настоящего момента тебе не было никакого дела до этого Черного Братства. Сейчас ты этим увлечен, а он расстроен.

Тогда почему он отрицает то, что Черное Братство все-таки существует? Почему он лжет по поводу того, что случилось? Знает ли он что– нибудь, чего мы не знаем?

Лорел пожала плечами.

Сейчас все раздражены. Это непосредственно не связано с террористом. Посмотри на все эти статьи о континентальных сдвигах или о чем-то подобном. Я читала что-то в новостном журнале на следующий день после ядерного выброса в атмосферу и об изменении климата – так называемом «парниковом эффекте». Там говорилось, что нам следует готовиться к новой серии землетрясений, вроде тех, что произошли двадцать пять лет назад, – а может быть, еще и хуже. – Она улыбнулась. – Конечно, я не верю всем этим предсказаниям о конце света.

Я тоже не верю. – Марк встал. – Но, возможно, Мойбридж верит. Может, он знает какую– то тайну.

Тебе не стоит брать это в голову, дорогой. – Лорел поднялась. – И, к тому же, посмотри – уже действительно довольно поздно…

Марк поставил стакан на кофейный столик, затем подошел к Лорел и обнял ее. От ее губ исходил слабый запах очищающего крема, но это ничуть не отвлекло его от внезапного накатившегося страстного волнения в чреслах, и он прижал ее к себе еще крепче. Его руки уже расстегивали пуговицы на ее халате.

Марк, остановись, – кто-нибудь с улицы может увидеть нас…

Но только не в спальне.

Он повел ее туда, и теперь она избавилась от халата.

Экзотическое лицо, в котором отражались смешанные черты, унаследованные от отца-ирландца и матери-японки, смотрело на него с дразнящим лукавством.

А я-то думала, что у тебя болит голова.

Да. Но я рассчитываю на то, что ты ее вылечишь.

Сделаю все, что в моих силах, пробормотала Лорел.

Толкнув его на кровать, она сдержала это обещание.

Темнота. Сначала плотная, затем растекающаяся вокруг него, – каскад холодных, ледяных волн, разбивающихся на мелкие гребни и обрушивающихся на ночной берег, смывая очертания, звуки, чувства…

Марк, просыпайся!

Он открыл глаза и уставился в потолок спальни, по которому пробегали извивающиеся тени, пока Лорел тормошила его, приводя в сознание.

Нет, это была не Лорел. Сама комната качалась. И отовсюду раздавался грохот, переходящий в усиливающийся рев.

Землетрясение!

Он быстро вскочил, поднял девушку на ноги, в то время как доски пола тряслись и гремели.