Текст книги "Жестокость"

Автор книги: Роберт Альберт Блох

Соавторы: Роальд Даль,Дональд Эдвин Уэстлейк,Ширли Джексон,Рэймонд (Раймон) Уильямс (Вильямс),Алекс Хэмилтон,Дэвид Кейз,Джон Кифовер,Ховард Кларк,Роберт Хиггинс,Пол Эйден
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– А как бабник ты считаешь необходимым потрепаться с этой особой.

– Мюриэл, сейчас же возьми свои слова обратно.

– Селвин, я беру свои слова обратно.

– Мю, ты самая очаровательная из присутствующих здесь женщин.

– Дорогой, отвези меня домой!

– Но мы же только что пришли!

– Ну тогда не подходи больше к этому проклятому телефону.

В течение часа или около того Селвин именно так и делал. Он даже специально отошел в дальний угол комнаты, и она гордилась им, видя его высокую, статную фигуру в окружении небольшой группы людей, заливавшихся смехом чуть ли не после каждой его фразы. Она понимала, что сейчас он ощущал себя джинном, которого выпустили из бутылки, и даже чувствовала за собой некоторую вину за то, что так долго держала мужа привязанным к дому и детям. Какая-то молоденькая штучка с копной белокурых волос постоянно ошивалась поблизости, чуть ли не терлась о его плечо, и Мюриэл всем сердцем и рассудком пожелала им обоим удачи. По своей натуре Селвин был слишком большим лодырем, чтобы изменять жене, хотя, как послушаешь его, так можно подумать, что он просто не вылезает из чужой постели. Позволяя ему немного пофлиртовать, она знала, что никаких неприятностей от этого у нее не будет. Она всегда без малейшего труда распознавала любые отклонения в его поведении, вроде сегодняшнего застенчивого словесного лобзания с няней. Внезапно Мюриэл помрачнела. Теперь уже она должна была позвонить.

– …Вот потому-то меня так и интересует мнение постороннего человека, – проговорил плотного вида, похожий на плантатора мужчина, с которым она разговаривала, – и мне особенно приятно будет услышать его из ваших прелестных уст.

Мюриэл понятия не имела, о чем он говорит.

– Мне надо… – быстро произнесла она.

– Надо? Что вам надо?

– Действуйте прямиком. – Она увидела, как Селвин отделился от своей группы.

– О Бог ты мой! – воскликнул ее собеседник. – А не крутовато получится, вы не находите? Ведь это же не Китай…

– Извините меня, – проговорила Мюриэл, пробираясь к кучке знакомых, откуда в ее сторону уже давно летели призывные улыбки. К тому моменту, когда ей наконец удалось покинуть и их, Селвин уже разговаривал по телефону. Приятным голосом он объяснял, как обращаться с цветомузыкальной установкой. Заметив подошедшую жену, он сказал:

– Я сам там долго не мог разобраться. Поначалу получалось как в цирке, так что чуть было не отнес ее обратно.

Когда он повесил трубку, Мюриэл спросила:

– О чем это ты там говорил? Зачем им такие подробности?

– О, – беззаботно произнес он, – там что-то напечатано слишком мелким шрифтом. Им захотелось установить в гостиной диапроектор.

– Диапроектор стоит в кабинете, – сказала она, – и я заперла его на ключ.

– Я знаю, – кивнул Селвин, – но я объяснил им, где лежит этот ключ.

– И кто из них на сей раз подошел?

– Да вот, получилось так, что снова эта леди.

–  Девочка, женщина,которую мы наняли – вот как получилось, – отрезала Мюриэл, – и раз уж так получилось, то я сейчас же перезвоню ей и скажу, чтобы не прикасалась к ключу.

Она протянула руку к телефону, но Селвин поспешно взял ее под локоть.

– Мюриэл, это будет слишком жестоко.

– Меня это не касается. Я не хочу, чтобы они рылись в моих личных бумагах.

– Не надо говорить ерунду. Не нужны им твои личные бумаги. Извини, что совсем забыл про них.

– Тебе придется встать на колени. И если ты это сделаешь, я обещаю, что вылью этот стакан тебе за воротник.

– Ну ладно, ни на какие колени я вставать не собираюсь, равно как и выслушивать твою глупую болтовню.

– Два сапога пара, – прокомментировала Мюриэл, набирая номер.

Она никак не ожидала, что к телефону подойдет мужчина, и потому мгновенно позабыла всю ту краткую речь, которую собиралась было произнести.

– Прошу извинить меня за беспокойство, – защебетала она. – Я просто подумала… вы же понимаете, как это бывает… очень хотелось узнать, как там у вас дела.

– Восхитительно! – донеслось ей в ответ. – Должен поздравить вас с такими детьми. Они именно таковы, о каких мечтают все няни. На случай, если придется кого-то немного успокоить, мы приготовили теплый пунш. Обычно нас заранее знакомят с детьми, знаете, чтобы не было непредвиденных ситуаций, если они вдруг проснутся и так далее, но коль скоро вы так спешили, мы оставили все как есть. Если они и в самом деле проснутся, я думаю, мы сможем их угомонить.

– Да, это, конечно, наша оплошность. Надо было об этом подумать заранее. Знаете, когда мы жили на старой квартире, вокруг нас было полно людей, соседи там и все прочее, а потому подобных ситуаций не возникало.

– Я вас абсолютно понимаю. Надеюсь, вы прекрасно проводите время.

– Да, вечеринка просто чудесная, спасибо.

– Женщина вашего уровня, миссис Чивли, не должна засиживаться дома.

– Спасибо на добром слове.

– Не надо сторониться веселой компании. Всегда найдется человек, который стоит у вас за спиной и втайне вздыхает о такой женщине, как вы. До свидания.

У нее за спиной и в самом деле стоял Селвин, губы его кривились в ироничной улыбке.

– Ну и как, во всем тебе призналась? – поинтересовался он.

Мюриэл вспыхнула. – Это был он.

– А знаешь, я почему-то подумал, что так оно и будет. Ты просто ласкала трубку, пока ворковала с ним.

– А ты просто свинья, – сказала она. – Селвин, дорогой, познакомь меня вон с теми людьми в углу, с которыми ты только что разговаривал.

– Что, хочешь повеселиться?

– Хочу – с этой самой минуты и до самого конца.

Несколько услышанных по телефону слов подействовали на нее на удивление тонизирующе. Она поймала себя на мысли о том, что, возможно, как-то не так смотрела на вещи и поняла, что достаточно красива и умна, чтобы получить удовольствие от светской беседы. Мюриэл дала себе слово, что больше не будет присматривать за Селвином и постарается сделать так, чтобы тот элегантный и ухоженный пакистанский математик – впрочем, как и другие тоже, – вспомнил, что их уже знакомили. Она довольно демонстративно выставила перед собой пустой бокал и уже через несколько секунд услышала от этого изысканного мужчины предложение наполнить его по ее выбору. Они ходили так по гостиной и постоянно слышали от гостей, что вечеринка явно удалась, причем можно было заметить, что слова эти звучат вполне искренне. Многие говорили, что побыли бы еще, да только вот надо домой спешить, чтобы сменить нянь. Всякий раз, когда возникал вопрос, уходить или оставаться, Чивли решали, что могут немного задержаться – Селвину было сказано по телефону, что если именно так и получится, то они могут приехать когда хотят, поскольку няни пока не вполне справились со своим делом и немного дополнительного времени, проведенного в тишине и комфорте, окажется весьма кстати.

Естественно, когда многие гости уехали, и появилась возможность спокойно поговорить, причем о действительно важных делах, все почувствовали еще большее удовлетворение от вечера. Под конец, когда Мюриэл заметила, что самим хозяевам не терпится поскорее добраться до постели, она решила, что им тоже пора уходить. Ей все же удалось оттащить Селвина от дочери хозяев дома, которая, похоже, вознамерилась было чуть ли не до завтрака общаться со столь «потрясным» гостем ее родителей, после чего Мюриэл в очередной раз объявила, что теперь уже они организуют вечеринку и что у них на примете есть лучшие на свете няни.

– Похоже на то, что я здесь единственное дитя, – нагловато проговорила дочка, – хотя и не собираюсь оставаться дома с какими-то нянями.

– О, это еще как сказать, – проговорила Мюриэл, словно приглашая девушку в чарующую пору зрелости и смакования мужских достоинств. – Если бы тот, что сейчас сидит у нас дома, пришел один, меня бы здесь, пожалуй, не было.

Селвин посмотрел в сторону дочки. – Я бы тоже не возражал встретиться с вами еще раз, – галантно произнес он.

– Так что же вам мешает? – проговорила хозяйка дома. – Мне показалось, что из всех сегодняшних гостей вы были самой чудесной парой. Что бы ни случилось, я теперь всегда буду знать, что вы выступаете одной командой.

– По части взаимного противоборства у нас тоже есть кое-какой опыт, – заметил Селвин. – А сейчас, если не возражаете, я хотел бы сделать еще один звонок. Просто предупредить, что мы выезжаем. А потом пришлю вам чек за пользование телефоном. Вы были очень любезны, и все же мне как-то неловко.

– Ерунда, – проговорил хозяин. – Я тоже прошел через это. Чувствуйте себя как дома.

На сей раз трубку никто не снял. Селвин трижды попытался дозвониться, в последний раз даже обратился за помощью на телефонную станцию.

– Странно, – пробормотал он, – такое ощущение, будто в доме вообще никого нет.

– Что-нибудь не в порядке с линией связи, наверное, – успокоил его хозяин дома. – В такое время суток бывают странности и похлеще. Однажды я тоже пытался дозвониться…

Однако его жена уже подавала плащи и пальто. Вечеринка закончилась.

Уже сидя в машине, Мюриэл сказала мужу:

– Знаешь, дорогой, я что-то немного раскисла. Не надо нам было так засиживаться. А вообще-то я могла бы пробыть там и дольше, мне у них так понравилось, ты пользовался бешеным успехом, я так гордилась тобой, о Бог мой, как кружится голова, а ты уверен, что мы едем по той дороге?

– Да уж, ты, дорогая, определенно раскисла. По твоей фразе сразу видно.

– Просто мне хочется поскорее очутиться дома.

– Скоро очутишься.

Мюриэл чуть задремала, пока машина катила по опустевшим улицам, а потому ей показалось, что он как-то неожиданно резко принялся искать ключи от дома. Она прильнула головой к его плечу.

– Побыстрее, дорогой.

– Ну что ты делаешь, Мю, ты же мне мешаешь в карман залезть. Фу, пьянчужка.

Она тряхнула головой, окончательно приходя в себя, и наблюдала за тем, как он вставляет ключ в замочную скважину.

– Сам пьянчужка, – промурлыкала она. – Если бы ты вздумал соблазнить меня вторично, я бы теперь предварительно хорошенько подумала.

Он выпрямился, чиркая зажигалкой, после чего снова наклонился над дверью. Никогда ей не забыть его взгляда в тот момент, когда он, все так же сгорбившись, с упавшими на лоб черными волосами искоса посмотрел на нее. Затем раздался его голос, в котором прозвучало самое неподдельное изумление, показавшееся ей, однако, совершенной глупостью:

–  Ключ не подходит!

– Ну хватит, Селвин. Я слишком устала для таких игр. Ну давай, открывай дверь и пошли поскорее ляжем.

Он снова завозился с ключами.

– Да ведь это же совсем другой замок, – произнес он каким-то странным голосом.

Она приблизилась и взяла его за локоть.

– Что ты хочешь сказать?

Он опять потыкал ключом в дверь, потом пожал плечами и снова проговорил: – Другой замок.

Женщина выхватила у него ключ и попробовала сама.

– Идиот, не замок, а ключ другой! – Теперь и у нее был странный, совсем непривычный голос.

– Ты прекрасно сама знаешь, что с ключом все в порядке, – отозвался он. – Я же им каждый день пользуюсь.

– Ладно, что ты стоишь со своей зажигалкой, как какой-то факельщик. Позвони в дверь.

– Разумеется, сейчас позвоню. Просто не хотелось детей тревожить.

– Ничего, если и потревожишь. Я не собираюсь торчать здесь всю ночь. А утром займись замком. Неужели нельзя заранее позаботиться о таких вещах, а не обнаруживать все, когда уже из дому выйдешь? Нет, правда, Селвин, одна я только забочусь о нашем доме.

– Ну ерунду ты говоришь, сплошную ерунду!

– Не собираюсь я сейчас с тобой спорить. Давай, звони!

– Сама звони. Понятно, ты устала, но уж руку-то поднять сил хватит. А то все лепечет что-то о женской беспомощности!

Женщина разгневанно надавила на кнопку звонка и держала так до тех пор, пока муж не прервал ее.

– Ладно, ладно, хватит уже. Они знают, что это мы, – пробормотал он.

– Как все это унизительно, – сказала Мюриэл.

После долгого ожидания дверь чуть приоткрылась.

В проеме, на фоне слабого розоватого света в прихожей показалось мужское лицо.

– В чем дело? – спросил мужчина.

– Да вот, ключи никак не могу найти, – ответил Селвин. Они оба двинулись было вперед, но дверь не поддалась.

– Я не понимаю… – сказал мужчина.

– Ну ладно, не время для шуток, старина, – проговорил Селвин. – Я понимаю, конечно, мы немного задержались, но вы же сами сказали, что у вас еще оставались какие-то дела, вот мы и не спешили.

– Надеюсь, дети вели себя хорошо? – добавила Мюриэл.

– Довольно странное время вы выбрали для своего визита, – проговорил мужчина. – А вы часом не ошиблись домом? Кроме меня и моей жены, в доме никого нет.

Дверь уже начала было закрываться, но Селвин резко подался вперед и надавил на нее плечом. Она чуть приоткрылась, но образовавшийся проем все равно не позволял ему пройти внутрь.

До лица мужчины было не более пятнадцати сантиметров, когда Селвин произнес:

– Знаете, старина, мы порядком устали и совсем не настроены шутки шутить или забавляться. Если вы немного сдвинетесь в сторону, то мы смогли бы войти.

– Пожалуйста, – как-то жалостливо проговорила Мюриэл.

– Какие к черту «пожалуйста»? – возразил Селвин. – Мы входим и все.

– Ну это мы еще посмотрим, – произнес мужчина. Он высунул руку и, казалось, просто опустил ее на плечо Селвина – тот внезапно отшатнулся, словно в руке этого человека скрывалась потаенная пружина.

– Что там такое? – донесся из глубины дома женский голос. – Что за шум?

Открылась дверь, и женщина показалась на пороге спальни. Она стояла, одной рукой сжимая воротник ночной рубашки, в которой Мюриэл сразу опознала свою собственную. Это была ее любимая ночнушка, ярко-красная, которую она сама называла «конкурсной», и сейчас ее полы слегка шевелились от холодного сквозняка, проникавшего в дом с улицы.

– Это моя! – завизжала Мюриэл.

– Все в порядке, дорогая, – ободряющим голосом проговорил мужчина, – не волнуйся. Просто пара пьяных гуляк.

– Все в порядке, – повторила женщина, обращаясь в темноту у себя за спиной. – Просто там пришли какие-то пьяные люди, но папочка скоро их напугает и они уйдут.

– Я хочу посмотреть на плохих людей! – послышался голос ребенка, и, словно пущенные из пращи, из темени спальни по обеим сторонам женщины материализовались двое детей, вцепившихся в ее ночную рубашку и смотревших на Мюриэл и Селвина. Одной рукой каждый из них обнимал женщину за талию, а щекой прижимался к ее бедру. Взгляды у них были угрюмые, осуждающие, мрачные. Мюриэл еще ни разу не доводилось видеть, чтобы они так на кого-нибудь смотрели.

Она невольно отпрянула назад.

Дверь медленно закрылась. Прежде, чем раздался характерный щелчок, мужчина прошептал: – Удовлетворены? – а может, это она сама сложила в это слово шелест опавших листьев на холодном ветру?

– Я расшибу дверь в щепы! – зарычал Селвин.

– Ты же сам говорил, что это никому не под силу, – как-то устало проговорила Мюриэл. – Ну зачем нам понадобился такой безупречный дом?..

Она заплакала.

– Это им так не пройдет, – сказал Селвин. – Я еще с ними разберусь.

– Мне страшно, – прошептала Мюриэл. – Они все продумали. О, ты видел их лица?

– К черту их лица! Скоро у них будут совсем другие лица.

– Но что нам-то делать?

– Это просто неслыханно! Ты знаешь, чего они хотят? Нет, ты скажи, знаешь? Им нужна моя стереосистема, которую я недавно купил. Они рассчитывают на то, что мы сейчас уйдем, а сами тайком вывезут ее из дома.

Она отшатнулась от мужа, словно он был один из них.

– Твоя система? Система! – завопила женщина. – Что они сделали с моими детьми?

Полоска света под дверью исчезла.

ПОЛ ЭЙДЕН
Тихая улица

Если в фешенебельных домах ужинают в семь, значит, дело близилось к восьми, когда двухцветный «Континенталь» Бавелла подкатил к одному из особняков, украшавших эту красивую зеленую улицу. Кайл сидел в светлом шведском кресле у окна, из которого открывался живописный вид; расслабленно опустив плечи, он наблюдал за тем, как двое мужчин вышли из машины и по узкой дорожке направились в сторону его крыльца. Он не поднялся ни на первый протяжный перезвон дверного колокольчика, ни на четвертый; рука по-прежнему сжимала закрытую библию, между страниц которой был просунут палец, отмечавший вполне определенный псалом.

Из глубины дома подошла Ли Кайл – в шляпке – и открыла дверь. Широким, словно придуманным кинорежиссером специально для сенатора жестом, Бавелл скинул фетровую шляпу, обнажив копну седых волос, и проговорил:

– Миссис Кайл? Меня зовут Джим Бавелл. А это Вик Хоппер. Нам надо переговорить с Джорджем.

Осунувшееся, исстрадавшееся лицо женщины еще больше напряглось, однако она все же распахнула дверь и жестом пригласила их войти.

– Джордж, у нас для тебя новости, – проговорил Хоппер, проходя в гостиную.

Это был массивный мужчина, где-то под двести фунтов, широколицый и в общем-то добродушный, если бы не его усталый взгляд. – И новости, надо сказать, неприятные.

– Миссис Кайл, мы хотели бы, чтобы вы остались, – сказал Бавелл, – вас это тоже касается.

Он проследил за тем, как женщина безмолвно опустилась в одно из кресел, после чего подыскал удобное местечко и для себя.

– Так вот, Джордж, Верховный суд отклонил апелляцию, – проговорил он, – а это означает, что через неделю или что-то около того ты должен сдаться и начать мотать срок вместе с Никольсом, Дикинсоном и остальными.

– И никакие другие ходатайства на них больше не подействуют, – отозвался Кайл и впервые посмотрел на гостей. Голос его прозвучал так, словно он принимал участие в чтении священного писания, причем оттачивал текст месяцами. – Я так и знал. Господь карает нас за все сотворенное нами.

На серьезных лицах сидевших перед ним мужчин появилось выражение удивления. Всегда прямолинейный Хоппер воскликнул:

– Бог мой, Джордж! Как же ты похудел!

– На сорок пять фунтов, мистер Хоппер, – жалобно промолвила Ли Кайл. – Совершенно ничего не ест. Если бы вы знали, что с ним сделали эти последние месяцы!

– И еще в религию ударился… – буркнул в сторону Хоппер.

Барвелл бросил в его сторону суровый взгляд.

– Немного похудеть нам всем бы тоже не помешало.

– После чего, повернувшись к Кайлу, продолжал:

– В общем, Джордж, ситуация такова. Мы с Виком всегда знали, что нам одним все это дело никак не вытянуть. Окружной прокурор просто выжидал, как отреагирует на апелляцию Верховный суд. Мы рассчитывали на то, что это спасет нас.

Седовласый гость нервно теребил в руках шляпу.

– Но теперь ясно, что и нас тоже замели. А это значит, тюрьма, как для тебя, так и для всех остальных. И сегодня мы пришли, чтобы вместе подумать, что теперь делать.

– Я вел себя постыдно, – медленно проговорил Кайл своим новым пастырским голосом. – Я не опозорил звание офицера полиции. Я брал взятки от нечестивых владельцев игорных притонов и затем раздавал их другим полицейским. Я заслужил свое наказание.

Бавелл метнул взгляд в сторону Хоппера – лицо крепыша пылало гневом, громадные кулаки побелели от натуги – и предостерегающе покачал головой.

Устремив взгляд куда-то поверх их голов, Кайл взмахнул рукой, сжимавшей библию, в сторону жены.

– Я женился на хорошей женщине. На благочестивой женщине. Дочери честного, богобоязненного человека, который ни разу не осквернил свои руки грязными деньгами. Восьмерых детей взрастил на зарплату лейтенанта полиции. Они жили в нищете, но Господь устремил на них Свой сияющий взор. Я же вверг и его, и ее в бездну позора и унижения.

– Джордж, и у меня, и у Вика тоже есть жены и семьи, – сказал Барвелл. – И все, чем мы занимались, это лишь принимали взносы от людей, которые делают ставки на лошадей и при этом добровольно участвуют в азартных играх. Мы просто оказывали им услугу, и если заслужили того, чтобы сесть в тюрьму, то тогда с нами надо посадить добрую половину города.

Кайл чуть наклонил голову и устремил на седовласого пылающий взгляд.

– И ты, и все те, другие, сами просите у Господа, чтобы Он подыскал подобающее вам место. Что же до меня, то я вверяю себя в руки слуг Его, ибо только таким путем обрету былую чистоту.

В унылой, хотя и роскошно обставленной гостиной повисла тишина. Наконец Барвелл повернулся к Ли Кайл.

– Вы понимаете, миссис Кайл, что даже в том случае, если ваш муж и не выступит против нас в суде по содержанию последнего предъявленного ему обвинения, он все равно будет – а вместе с ним и мы – осужден?

Худенькая женщина кивнула, в отчаянии кусая бледные губы и переводя испуганный взгляд с одного мужчины на другого.

– Он оказался передаточным звеном, – продолжал Барвелл. – Капитан Баркхардт никогда сам не брал взяток непосредственно от нас в отличие от Николса и Дикинсона. И наших голосов нет на том его маленьком чертовом магнитофончике. Тем не менее наш добрый капитан записал на него голос Джорджа, который упомянул и нас в качестве взяточников. И ни он сам; ни кто-либо другой не сможет опровергнуть данный факт. Поэтому единственное, что может нас теперь спасти, это отсутствие Джорджа в зале суда. Без него все дело попросту развалится.

Миссис Кайл судорожно вздохнула и откинулась на спинку кресла.

– Нет-нет! – поспешно проговорил Барвелл. – Вы меня не так поняли, миссис Кайл. Мы отнюдь не гангстеры, мы бизнесмены. – На его лице заиграла уверенная улыбка, он негромко засмеялся. – Разве мы похожи на гангстеров? Все, чего мы хотим, это чтобы Джордж исчез.

Барвелл долго, терпеливо ждал ответа женщины.

– Вы хотите сказать, чтобы он стал беглым?

Барвелл кивнул.

– Но что за жизнь ждет его в таком случае? – тоскливо произнесла она. – И меня вместе с ним?

– Гораздо более привлекательная, чем вы ведете в настоящее время, – проговорил Барвелл. – Мы уже заранее позаботились об этом. – Он потянулся вперед и прикоснулся к дрожащим ладоням женщины. – Послушайте, что я вам скажу. Вы задолжали по закладной за этот дом семнадцать тысяч долларов. – Барвелл улыбнулся. – Как видите, мы навели кое-какие справки. И вам самим их никогда не выплатить. Таким образом, вы потеряете этот дом, все вложенные в него деньги, а заодно и всю эту прекрасную мебель.

Взгляд Барвелла ласкал лицо женщины. – А что станет с вами, миссис Кайл, пока Джордж будет сидеть в тюрьме?

– Мы… мы уже говорили об этом, – промолвила миссис Кайл. – Себя я всегда смогу прокормить. Я проработала одиннадцать лет секретарем – делопроизводителем и всегда могу вернуться на это место. И при этом неплохо зарабатывать. – Ее бескровные губы начали подрагивать. – Но дом я, конечно же, содержать не смогу, если только не выкупить закладную…

По ее щекам текли слезы, она склонила голову. Барвелл посмотрел на то, как подрагивает в такт рыданиям ее дурацкая соломенная шляпка, потом глянул на Кайла, который все свое внимание сосредоточил на лежавшей у него на коленях Библии.

Барвелл встал и подошел к ссутулившейся в кресле женщине. Продолжая сжимать в одной руке шляпу, он стал другой легонько похлопывать по худенькой спине, пока рыдания не затихли.

– Но ведь никто не сказал, миссис Кайл, что именно так все и будет. Ведь до наступления срока, когда Джорджу предстоит сдаться властям, он еще может уехать в краткосрочный отпуск и не вернуться назад.

Женщина подняла на него зареванные глаза; острый кончик носа покраснел.

Он не сделал ничего ужасного, – проговорил Барвелл. – Его даже не за что сажать в тюрьму. Но если он уедет, мы с Виком готовы единовременно внести солидную сумму денег, чтобы оплатить все ваши долги за дом. Спустя некоторое время вы сможете все потихоньку распродать, а затем поехать к супругу туда, где он к тому времени начнет новую жизнь. Вы даже сможете купить себе там новый дом – такой же, как этот.

Взгляд миссис Кайл скользнул в сторону мужа, затем она со вниманием уставилась в окно. Можно было подумать, что она впервые видит эту удивительно живописно изогнутую улицу. Должно быть, изгиб этот был сделан специально, чтобы снизить скорость машин и тем самым уберечь играющих детей. Но у Кайлов детей не было. И они уже три года жили в доме, который стоил сорок тысяч долларов, и стоял на этой самой мудро спланированной тихой, безопасной улице.

– Джордж? – произнесла женщина еле слышным, чуть подрагивающим и даже умоляющим голосом. – Джордж, дорогой, все будет так… так, как ты скажешь.

Кайл поднял на нее свои запавшие, пылающие фанатичным пламенем глаза.

– Извини, Ли, но я сотворил зло. Невинный должен страдать наравне с грешниками.

Женщина снова глухо разрыдалась. Она так низко опустила голову, что почти уткнулась головой в лежавшие на коленях ладони. По-звериному зарычав, Хоппер вскочил на ноги:

– Дрянной чистоплюй, вот ты кто такой, Кайл!

Казалось, что его грохочущий бас заполнил собой весь дом. К нему поспешил Барвелл, предостерегающе замахав руками.

– Я с самого первого дня, как только увидел тебя, сразу понял, что ты просто крыса! – заорал Хоппер. Сдерживаемый Барвеллом, он стоял, опустив руки вдоль тела, угрожающе сжимая и разжимая кулаки.

Кайл мученически дернул головой; казалось, что его горящий взор впитал в себя оскорбление, подобно тому, как иссохшая почва впитывает влагу моросящего дождика.

– Вали, обрушивай на меня всю свою хулу, грешник!

– Не проведешь ты меня своей показной набожностью, – прорычал Хоппер, пока Барвелл волочил его к двери. – Или я забыл, каким ты был год назад? – прокричал Хоппер внимательно слушавшему его Кайлу.

– Тогда ты был добрым и сговорчивым, Джорджи. Сытый, холеный, ты тогда чуть ли не лопатой загребал деньги, да такие, каких в жизни своей раньше не видывал. И я помню твои слова, когда начались все наши трудности!

Движением плеч Хоппер оттолкнул от себя Барвелла; широкая грудь высоко вздымалась от душившего его гнева.

– «Парни, я никогда вас не подведу», – вот были твои слова. – «Я знаю, кто мои настоящие друзья! Вик, клянусь здоровьем своей матери!»

Не обращая внимания на тянувшего его за руку Барвелла, Хоппер шагнул в сторону Кайла, потом склонился над ним и плюнул ему в лицо. Кайл мягко улыбнулся, чувствуя, как слюна стекает по впадине на его изможденной щеке.

Хоппер выпрямился и постарался вобрать как можно больше воздуха в свою подрагивающую от напряжения грудь. Стоя на единственной ступеньке, ведущей в прихожую, он указал дрожащим толстым пальцем в сторону Кайла.

– Я с детских лет запомнил одну вещь, Кайл! Настоящий мужчина никогда не обманывает друзей, если хочет, по крайней мере, уважать себя самого!А уж поверят они ему или пошлют к черту – это их дело. И когда мужик начинает клясться своей матерью или детьми, значит он врет им! Так всегда бывает!

Барвелл вытолкал его из дома, затем как маленького за руку провел по дорожке и усадил в «Континенталь». Потом уселся за руль и, не заводя мотора, закурил сигарету.

– Что толку от всех этих эмоций? – наконец проговорил он.

Хоппера все еще трясло от гнева. – Нет, ты скажи мне, кого он хочет обмануть этой своей фальшивой позой?!

– Я не усмотрел в его словах ничего фальшивого, – с горечью произнес Барвелл, скользя взглядом вдоль улицы. – Просто Кайл ударился в религию. Стал своего рода новообращенным, что ли.

– Значит, ты тоже рехнулся. Да ведь он же никогда таким не был.

– Если бы ты хоть изредка почитывал что-нибудь помимо сводок тотализатора, то сам бы понял смысл того, что только что увидел. И следи за своим языком. – Барвелл пыхнул сигаретой. – Глядя на Кайла, мы смогли воочию увидеть все признаки синдрома обращения в веру: затяжная тревога, физическое истощение, чувство вины по поводу того, как он обходился с женой. Да и она сама по себе тоже является для него религиозным стимулом, своеобразным постоянным раздражителем. И чтобы понять это, совсем необязательно быть Зигмундом Фрейдом. Сейчас Кайл раскаивается за все то, чем занимался в последний год службы.

– Да, да, вот только я не намереваюсь садиться в тюрьму лишь потому, что в кого-то вселился Иисус Христос, – раздраженно проворчал Хоппер, глядя прямо в глаза Барвелла. – Не настолько я крупный делец.

Барвелл насмешливо ухмыльнулся. – Тебе бы хотелось пристрелить его, да? – Он резко дернул головой. – А ну, посмотри-ка на улицу.

Он подождал, пока Хоппер заметит два сигаретных огонька, слабо маячивших за лобовым стеклом одной из припаркованных машин. – Сзади найдется еще одна такая же парочка, и так они просидят всю ночь напролет, пока не прибудет утренняя смена.

Он щелчком отбросил сигарету на тротуар и повернул ключ стартера машины. – Окружной прокурор не дурак. Как только ему позвонили из Вашингтона, он сразу же расставил своих людей. И уж они позаботятся о том, чтобы Кайл был надежно прикрыт со всех сторон.

Хоппер с силой шмякнул себя кулаком по колену. – Сказал же тебе, что не сяду в тюрьму!

– Но мы же еще не умерли, Вик, – проговорил Барвелл.

– Это точно, – кивнул здоровяк, взгляд которого начал постепенно просветляться. – Он ведь может и передумать. Над ним все еще висит пятилетний срок, да и семнадцать «штук» – деньги тоже немалые. – Хоппер поднял голову. – Да уж, сдаваться мы пока не спешим. Всякое может случиться. Может, он вообще во сне умрет, вид у него неважнецкий.

– Или совершит самоубийство, – добавил Барвелл.

Прошло немногим более трех месяцев, когда они снова подошли к тому же дому. Сильный, порывистый ветер гнал вдоль мостовой искривленной улицы снежную поземку. Из машины оба выходили, подняв воротники пальто.

– И все же это неправильно, – упрямо проговорил Хопер, когда они двинулись по направлению к дому. – Ей-то за что платить?

– Хватит причитать, – сказал Барвелл. – Деньги для них все равно были отложены. Ей мы их и отдадим, чем сделаем женщину счастливой. Кто знает, что именно она способна доказать…

Уже после первого звонка вдова Кайла открыла дверь и пропустила их внутрь. Лица обоих мужчин раскраснелись от холода: симпатичное и благожелательное Барвелла и угрюмое и недовольное Хоппера.

– Давненько мы с вами не виделись, миссис Кайл, – проговорил Барвелл, снимая шляпу. – Нам бы надо прийти раньше, чтобы выразить вам свои соболезнования, но… – Он пожал плечами и слегка улыбнулся. – С учетом ненужной рекламы, которую могли создать покойному наши имена, мы решили, что будет лучше не ходить на похороны. Надеюсь, цветы от нас доставили в срок?

Ли Кайл кивнула. Она не отрываясь смотрела на вошедших, будто опасалась хоть на мгновение отвести от лица Барвелла свой встревоженный и одновременно преисполненный надежды взгляд. – Могу я… могу я предложить вам кофе?

– Нет-нет, – большое вам спасибо. – Барвелл улыбнулся, глядя на заострившееся, бескровное, жалкое лицо.

– У нас дела в другом конце города, – сердито добавил Хоппер. – И так уже опаздываем.

– Именно так, – кивнул Барвелл и, опустив голову, с излишним вниманием принялся рассматривать собственные ногти. – Миссис Кайл, в последние дни жизни у Джорджа, Вика и меня возникли некоторые затруднения. Однако сейчас, когда с нами уже нет вашего супруга, мне представляется, нет ничего такого, что омрачило бы нашу память о добром старом друге.