Текст книги "Иисус, или Смертельная тайна тамплиеров"

Автор книги: Робер Амбелен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Так вот, Даниэль-Ропс пишет: большинство комментаторов считает, что эта одежда была белой туникой, аналогичной той, какую надевали в бой римские военные трибуны,либо речь идет о белой одежде, какую были обязаны носить в Риме кандидаты во время выборов, – toga Candida[белоснежная тога ( лат.)].

Как в том, так и в другом случае Ирод хотел этим показать, что рассматривает Иисуса как военачальникалибо как человека, домогающегося должности.Намек ясен и подтверждает наш тезис: Иисуса преследовали как мятежника, претендента на престол, партизанского командира, в конечном счете и по жизненной необходимости занявшегося разбоем [111]111
  В наше время это бы назвали реквизициями, обложением данью.Но римляне предпочитали термин «разбой». Так вот, армии Монархии, Революции, Империи занимались не чем-либо иным, и еще в 1943 году устав французской армии предоставлял цветным войскамправо на грабеж и насилие (маршал Жюэн определенно сказал это папе Пию XII).


[Закрыть], но ни в коем случае не как богохульника. Процесс Иисуса – полуполитическийи полууголовный,не более того, но разделить две этих стороны не представляется возможным.

И анализ обвинительного акта нам теперь это покажет.

Глава XVIII. Обвинительный акт против Иисуса

Возлюбил проклятие – оно и придет на него.

Псалом 108:17

Различные волнения, вызванные мессианистской и интегристской деятельностью Иисуса, то, что мы назовем «Великим восстанием» с учетом его важности для последующей мировой истории и которое закончилось лишь с окончанием эры Рыб,продлились самое большее года четыре.

Чтобы иметь возможность свободно перемещаться по стране с массой в несколько тысяч человек – вооруженных партизан, которые, по обычаям всего Ближнего Востока, водили с собой жен и детей, не работали, потому что оторвались от своей обычной жизни, понемногу став людьми вне закона ( barjonnasпо-аккадски), а значит, неизбежно, волей-неволей жили за счет населения (Марк, 6:35), Иисус должен был либо внушать страх оседлому и «неприсоединившемуся» населению, либо пользоваться его молчаливым содействием.

Впрочем, то же было и в Иерусалиме, и нижеприведенный отрывок из канонических Евангелий показывает это так ясно, что возразить невозможно:

«В тот день пришли некоторые из фарисеев и говорили Ему: выйди и удались отсюда, ибо Ирод [112]112
  Имеется в виду Ирод Антипа, разумеется.


[Закрыть]хочет убить Тебя» (Лук., 13:31).

А если взять Иоанна (7:30 и 7:44), видно, что стражники Храма уклонялись от его ареста, а члены синедриона благодушно довольствовались видимостью объяснения.

Легко понять, что эти места были целиком выдуманы безымянными писцами IV века, которые пытались объяснить эту удивительную и постоянную безнаказанность.

Ведь в ту эпоху было немыслимо, чтобы храмовые или какие-то другие безвестные стражники могли свободно обсуждать приказ, полученный от законной власти, решая, выполнять им его или нет. Впрочем, и в последующие двадцать веков во всех армиях мира отказ от повиновения со стороны солдата карался смертью.

Таким образом, Иисус долгое время пользовался тайным сочувствием одних, осторожным нейтралитетом некоторых других и враждебным равнодушием третьих.

Потом Рим, потеряв терпение, наконец решил с ним покончить, и тогда официальному иудаизму пришлось занимать определенную позицию. Вероятно, Пилат решил взять заложников и даже нанести удар по всей еврейской общине в целом, которую он не без оснований подозревал в соучастии. И тогда синедриону пришлось выбирать.

Это подтверждает одна фраза из Евангелий:

«Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народпогиб» (Иоан… 11:49–50).

Таким образом, деятельность Иисуса и его отряда зелотов в конечном счете навлекла угрозу гибели на весь еврейский народ.

Это никого не удивит, если вспомнить рассказы Иосифа Флавия, в которых римляне депортируют и продают в рабство целые селения, виновные в поддержке еврейского сопротивления.

А первосвященника Каиафу никак нельзя заподозрить в эгоистичном расчете: Евангелие от Иоанна в этом месте уточняет, что он говорил не от себя, а в настоящем пророческомисступлении, то есть по божественному наитию, которое при этом обстоятельстве признает за ним само Евангелие.

Вполне вероятно, что Павел, «визионер», распространил представление об Иисусе, умирающем за духовное (а уже не материальное) спасение всех народов (а уже не одного израильского), исходя из этой очень ясной и очень простой фразы.

Таким образом, только чтобы польстить императорской власти, Риму, и в частности Константину, безымянные писцы IV века, уже будучи антисемитами, постарались представить дело так, что евреи остервенело преследовали Иисуса, а Пилат упорно пытался его оправдать, тогда как все было явно наоборот. Потому что некоторые события и их продолжительность опровергают утверждения, будто евреи хотели погубить Иисуса.

Если бы они этого желали, сделать это им было бы очень просто, и достаточно давно; это подтверждают и Евангелия: «Каждый день с вами сидел Я, уча в Храме, и вы не брали меня» (Матф., 26:55).

Какой очевидный, известный истории факт мог переполнить чашу и побудить Пилата покончить с этим делом? Следует принять во внимание одну гипотезу, и сейчас мы ее рассмотрим.

У Луки мы читаем:

«В то время пришли некоторые и рассказали Ему о галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их» (Лук., 13:1).

Согласно хронологии, принятой Даниэлем-Ропсом в книге «Иисус в Его время», этот эпизод можно отнести к январю 30 года. Допустим, что эта дата верна, и возьмем Иосифа Флавия, его «Иудейские древности», книгу восемнадцатую:

«Также и самаряне не удержались от возмущения. Их смутил некий лживый человек, который легко влиял на народ. Он побудил их собраться к нему на гору Гаризим [113]113
  Близ Сихема


[Закрыть], которую они считают особенно священной. Тут он стал уверять пришедших (отовсюду) самарян, что покажет им зарытые здесь священные сосуды Моисея. Самаряне вооружились,поверив этой басне, и расположились в деревушке Тирафане. Тут к ним примкнули новые пришельцы, чтобы возможно большей толпой подняться на гору. Однако Пилат предупредил это, выслав вперед отряды всадников и пехоты, которые, неожиданно напав на собравшихся в деревушке, часть из них перебили, а часть обратили в бегство. При этом они захватили также многих в плен. Пилат же распорядился казнить влиятельнейшихи наиболее выдающихся из этих пленных и беглецов.

Когда этим дело кончилось, представители верховного совета самарян явились к бывшему консулу Вителлию, который теперь был прокуратором сирийским, и стали обвинять Пилата в казни их погибших единомышленников, говоря, что последние пошли в Тирафану вовсе не с целью отложиться от римлян, но для того, чтобы уйти от насилий Пилата. Тогда Вителлий послал Марцелла, одного из своих приближенных, в Иудею, чтобы принять там бразды правления, Пилату же велел ехать в Рим для ответа перед императором в возводимых на него обвинениях. Проведя в Иудее десять лет,Пилат поехал в Рим, так как не смел ослушаться приказания Вителлия. Но раньше, чем он успел прибыть туда, Тиберий умер» ( Иосиф Флавий.Иудейские древности. XVIII, 4. Т. 2. С. 313–314).

Сделаем краткие выводы. Пилат стал прокуратором Иудеи в 25 году. Он там провел десять лет, говорит нам Иосиф Флавий. Значит, восстание самаритян пришлось на 35 год. Тиберий умер за 17 дней до апрельских календ 37 года нашей эры, то есть 18 марта по юлианскому стилю или 29 по григорианскому (ср.: Светоний, «Жизнь двенадцати цезарей», «Тиберий», LXXIII). Когда этот император умер, Пилат был еще в море. Значит, он получил приказ ехать в Рим, чтобы оправдаться, и был заменен Марцеллом в 36 году.

Так вот, тут возникает одна проблема. Кем был этот загадочный неизвестный, «который легко влиял на народ» и организовал это восстание? Сразу же напрашивается одно имя – Иисуса, который в течение всей своей деятельности не скрывал симпатий к самаритянскому народу, к великому возмущению особо правоверных иудеев.

И еще одна хитрость безымянных писцов IV века как раз и состоит в том, что они в уже цитировавшемся отрывке из Луки (13:1) на место «самаритян» поставили «галилеян», чтобы скрыть тот факт, что это новое восстание еще организовал Иисус.

Увы, оно было последним. Должно быть, в числе беглецов, о которых говорит Иосиф Флавий, он сумел добраться до Иерусалима и раствориться среди огромной толпы, уже прибывавшей в город по случаю близкой Пасхи, значительно увеличивая обычное население Святого города.

И именно тогда Пилат выдвинул синедриону свой ультиматум и Каиафа дал уже упомянутый совет:

«И не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народпогиб» (Иоан., 11:50).

Если наша гипотеза верна, значит, Иисус был казнен не в 34 году, как считали мы лично, а в 35-м. В любом случае хронология, которой придерживается Даниэль-Ропс, представляет собой чистой воды фантазию, если только она не была намеренно искажена. Некоторые протестантские хронологии относят эту казнь к 31 году, уточняя, однако, что общая эра отстает на четыре года, что нам дало бы 35 год. У Леметра де Саси в «Святой Библии» он умирает в 37 году. Видно, что в среднем казнь надо отнести к промежутку времени между 34 и 36 годами, потому что в 36 году Пилат находился в дороге в Рим.

Если репрессии этого прокуратора на горе Гаризим были тактической ошибкой, неуклюжим шагом, что, возможно, объясняет его отправку в Рим, то за казнь Иисуса он по административной линии не получил никаких упреков. И латинский мир всегда знал, как относиться к реальным и законным мотивам этого приговора.

Вспомним императора Траяна, правившего с 98 по 117 год, который, расспрашивая мессианистского вождя, «апеллировавшего к кесарю», спросил, перебив его: «Ты говоришь о том, кого распял Понтий Пилат?» Это внезапный вопрос заставляет о многом задуматься.

Надо ли упоминать Максимина Дазу, который, став императором, велел в 311 и 312 годах оповещать по всей империи законные основания для приговора Иисусу? Надо ли напоминать слова, которые использовал латинский писатель и пламенный христианин Минуций Феликс в своем «Октавии», подытоживая традиционные возражения: «Человек, казненный за свои преступления на зловещем древе креста… почитать злодея и его крест… Нет! Считать человека богом… Особенно обвиненного в подобных преступлениях…» [114]114
  «Октавий» написан как диалог между христианином и язычником, и приводимые слова – очевидно, аргументы язычника, которого христианин в конечном счете убеждает (примеч. пер.).


[Закрыть]. А ведь Минуций Феликс вместе с Тертуллианом был одним из первых латинскиххристианских писателей III века.Гиерокл, судья в Никомедии при Диоклетиане, ожесточенный гонитель христиан, говорил: «Бандит…» Римские палачи внушают ужас. Но, если учесть, какими в те страшные времена были всеобщие нравы, надо вспомнить, что императорский дворец в Никомедии загадочным образом загорелся и был полностью разрушен. Впоследствии, в 303 году, в Сирии и Малой Азии, близ Багдада, в Селевкии, некоторые люди попытались захватить власть в империи, провозгласив императором трибуна Евгения. Так вот, в ходе этих гонений множество христиан было брошено в тюрьмы в качестве «мятежников», как пишет монсеньор Дюшен в своей «Древней истории церкви» [115]115
  Duchesne, Louis.Histoire ancienne de I'Eglise. Paris: E. de Boccard T. II. 1911. P. 14.


[Закрыть]. Это вполне ясно.

Но, скажут нам, в чем конкретноримляне могли обвинить Иисуса?

Прежде всего отметим, что Пилат, прокуратор Рима в этих отдаленных краях, представлял здесь цезаря, в данном случае Тиберия, императора совсем уж не благодушного и не наивного. Кроме того, главной задачей Пилата было поддержание порядка,и только римского порядка.Обвинения, которые евреи якобы выдвинули против Иисуса перед прокуратором, не могли быть для него убедительными. Пилат презирал евреев, как всякий римлянин. Он обходился с ними круто, и у Иосифа Флавия можно найти немало примеров, отражающих его позицию.

Требовать от римского прокуратора казни человека за то, что тот называет себя «Сыном Божьим», значило напрашиваться на то, чтобы тебя тапи militari[с применением оружия (лат.)] вышвырнули из претории! В самом деле, не забудем, что многие римские роды претендовали на происхождение от связи смертной женщины с богом или мужчины с богиней. Это относится и к Юлию Цезарю, чей род якобы возник вследствие любовной связи его предка с Афродитой. Тогда что оставалось утверждать перед Пилатом в качестве обвинения? Все последующее, что мы проанализируем. Но разве обвинителями по этим пунктам прокуратор мог сделать евреев? Его роль заключалась в том, чтобы поддерживать римский порядоки добиваться уважения к нему.

Так вот, этот римский порядокопределялся, притом в точной форме, римскими законами.И любое нарушение этих законов влекло за собой кары, предусмотренные ими, то есть римские наказания:порка розгами, бичевание, ftagras[порка плетью! заключение, отсечение головы, распятие и пр. И Иисус, конечно, был казнен не по иудейскому закону, а по римскому, римлянами и исключительно по римским пунктам обвинения.

Какими же были проступки и даже преступления, в которых Рим мог обвинить Иисуса в этих провинциях, где он неизбежно и волей-неволей был «подданным цезаря», как позже его и назовет император Юлиан? Вот они.

1.  Провозглашение себя царем– он это сделал; достаточно внимательно перечитать Матфея (17:24–26), чтобы констатировать, что Иисус вполне претендовал на название «царского сына». И перед Пилатом, когда тот спросил его; «Ты царь иудейский?», Иисус ответил очень ясно: «Ты сказал» (или «Ты говоришь») (Матф., 27:12).

Конечно, есть место, где сказано, что он удалился на гору, узнав, что его собираются забрать и сделать царем (Иоан., 6:15). Но пусть читатель обратится к тому, что мы писали на с. 185–186, и он поймет: Иисус не захотел, чтобы царем его сделали римляне, ненавистные оккупанты, и даже уже потому, что учение его отца, Иуды из Гамалы, не допускает иного царя, кроме Яхве.

Как бы то ни было, Пилат определенно не знал тонкостей всех этих иудейских учений, изложенных в рукописях на незнакомом ему языке – иврите. Устную их проповедь он воспринимал еще хуже. И к любой агитации он был безжалостен: «В то время пришли некоторые и рассказали Ему о галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их» (Лук., 13:1). Прокуратор с тяжелой рукой, Пилат никак не мог хорошо относиться к Иисусу, который бродил по Палестине с севера на юг и с востока на запад, проповедовал учение и царство, которым нет места в римском порядке, и, главное, в этих маниакальных странствиях таскал за собой массу темных личностей, среди которых скрывалось множество убийц-зелотов.

2.  Сбор податей и десятины в качестве царя– и это подтверждает предыдущее обвинение. Пусть даже таинственная военная касса Иисуса пополнялась за счет мытарей и блудниц, это делало его еще подозрительней в глазах прокуратора. И вообще облагать подданных цезаря какой-либо податью значило совершать либо мятеж, либо разбой. За оба этих преступления полагалась одна кара – крест.

3.  Разбой– потому что нападения на паломников и торговцев жертвами в Иерусалимском храме согласно римскому порядкупредставляют собой гангстеризм. И они имели место дважды, если верить Евангелиям, на Пасху в два разных года. С другой стороны, по Марку (6:36) и особенно по Луке (9:12) видно, что эти бойцы, которые следовали за Иисусом, останавливались и питались в деревнях, где оказывались: «Отпусти народ, чтобы они пошли в окрестные селения и деревни ночевать и достали пищи…» Они ее покупали? Платили за нее? Из каких денег? Ведь эти люди были бродягами, странниками и вовсе не работали.Может, к этим «большим компаниям» добровольно проявлялось восточное гостеприимство? Сомнительно. Если они и платили, то продуктами, приобретенными при помощи рэкета. Как в том, так и в другом случае для римлян были налицо смуты и правонарушения. Тем более что казначей отряда, Иуда Искариот, чье прозвище означает «человек убийства», был уже известен как «вор» (Иоан., 12:6).

4.  Взятие Иерихона– есть еще одна странная сцена, описанная у Луки (19:11–28). Если ее перечесть внимательно, нельзя не испытать некоторого недоумения. На каких врагов намекает Иисус? Кого следовало перебить в присутствии загадочного человека царского рода? Следует ли толковать это так, что обинякамиИисус дает точную инструкцию своим приверженцам, которые поймут его с полуслова?Это происходило перед самым приходом в Иерусалим и нападением на третий притвор, где находились менялы и торговцы жертвами.

Подобный приказ означал бы присутствие загадочных пленников, находившихся в руках этих партизан уже после выхода из Иерихона. И в таком случае этот четвертый параграф нашего обвинительного акта имеет отношение к реальным убийствам и поспешным расправам, характерным для всех движений такого рода.

Эту гипотезу подтверждают некоторые бесспорные факты. В самом деле, незадолго до четвертой Пасхи, когда в Иерусалим, как обычно, начали стекаться паломники, по сообщению Иоанна (2:14), произошло второе известное нападение на менял, торговцев и паломников.

Это было за несколько дней до ареста Иисуса когортой ветеранов под командованием трибуна(Иоан., 18:3 и 12). К этому отряду, уже состоящему из шестисот отборных солдат,присоединились представители храмовой стражи, чем синедрион демонстрировал лояльность по отношению к Риму. И когда этот арест произойдет, мы узнаем, совершенно случайно,что некий Иисус Варавва, знаменитый разбойник, «был в узах» «со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство» (Лук., 23:19; Марк, 15:7).

Вполне очевидно, что у Пилата не было привычки затягивать дела, это было не в его духе. Быстрота процесса Иисуса, короткий интервал между приговором и казнью это показывают более чем достаточно. Тогда столь же очевидно, что мятеж и убийство, в которых обвинили Иисуса Варавву вместе с другими сообщниками, – события совсем недавние и что смертный приговор последнему тоже был вынесен только что, равно как и двум другим разбойникам, которые будут казнены вместе с Иисусом.

С другой стороны, за эти несколько дней до «пасхального исхода» (Исх., 12) был всего один случай беспорядков – в Храме, когда Иисус и его люди напали на паломников, менял и торговцев. Ведь Рим мог быть захвачен врасплох мятежом такого рода один раз, но не дважды…

Таким образом, именно в ходе мятежа под руководством Иисуса были арестованы Варавва и другие мятежники и произошло убийство, в котором обвинили Варавву. Но речь идет только о нем, а ведь в тюрьме с ним были и другие мятежники, и немало. Значит, во время этого возмущения могли появиться и другие жертвы, убитые или раненые. Поэтому как предводитель, ответственный за это нападение в священных пределах Иерусалимского храма, Иисус нес ответственность за всю кровь, которую пролил его отряд. Ведь он не попытался ни помешать этому вооруженному нападению заранее, ни сдержать его участников. Он к нему подстрекал, руководил отрядом задолго до Иерихона и сам подал сигнал, ударив витыми бичами людей, находившихся там. После этого путь Иисуса был отмечен трупом или трупами, оставшимися на плитах Храма. И для Пилата, представлявшего римский порядок,это явно был «разбой», так что римский законследовало применить со всей суровостью. Тем более что Пилату, вероятно, сообщили о поведении Иисуса перед сосудами для пожертвований в Храме:«И сел Иисус против сокровищницы, и смотрел, как народ кладет деньги в сокровищницу» (Марк, 12:41), в некоторых рукописях написано: «Многие богатые клали много». Этот вариант используется в «Святой Библии» Леметра де Саси, католической версии, проверенной аббатом Жаке, и протестантские версии Сегона и Остервальда переводят так же. Таким образом, в этом эпизоде Иисус обращал внимание на количестводенег, а не на форму их передачи. Далее, если сосуды оказывались слишком наполненными, Искариот и его соратники вполне находили способ их облегчить.

5.  Занятия чародейством– так называемые «Законы Двенадцати таблиц» в некоторых статьях предусматривал смертную казнь любому, кто при посредстве колдовства, чар или заклинанийнаводил порчу на людей, животных или урожай. (В связи с последним из этих пунктов см. эпизод с бесплодной смоковницей: Матф., 21:19; Марк, 11:13.)

А ведь случаям, когда Иисус проклинал города или иудейские религиозные общины, нет числа. Слова «горе вам» то и дело вырывались из его уст. Еще хуже, что он обучал этому способу порчи своих помощников, например, ритуалу с сандалиями, когда оскверненная пыль с подошв, отрясаемая напротив дома или города, используется для его проклятия (Матф., 10:14–15). И достаточно взять копию Апокалипсиса, в прологе которого объявлено, что его автор – Иисус (Отк., 1:1), так одних только стихов 1–6 главы 11 вполне хватит, чтобы применить смертную казнь, предусмотренную «Законами Двенадцати таблиц».

Еще намного хуже, что во времена, когда весь античный мир практиковал далеко идущую терпимость по отношению ко всем культам и осуждался только атеизм (это было единственное обвинение, предъявленное Сократу), Иисус призывална головы всех, кто не разделяет его мнения, адские силы.Перечтите Матфея (25:31–41) и особенно Апокалипсис, его главу 18, где содержится если не открытый призыв к поджогу Рима, то по меньшей мере очень ловкое «предсказание» его пожара, и наглядно увидите всю кротость и мягкость вождя зелотов.

И перед лицом этих угроз, имеющих оккультный оттенок,Пилат не мог бы забыть «Законы Двенадцати таблиц».

Но все эти параграфы достаточно полного обвинительного акта имеют, конечно, второстепенный характер по сравнению с главным обвинением – в притязании на царский титул.Ведь когда Иисус говорит о себе «царский сын» (Матф., 17:24–26), он по смыслу притязает на наследство отца.

А в отношении приговоренных к смерти на кресте существовал обычай: указывать основание, на котором их подвергли этой казни, прибивая к кресту дощечку с названием их преступления.

И для Иисуса Пилат, похоже, велел очень точно записать на латыни, греческом и иврите, в чем состояло главное обоснование его распятия:«Иисус Назорей, Царь Иудейский», возможно, добавив намек на разбой, объяснявший, почему он распят вверх головой.

Иудеям, желавшим из дипломатичности и осторожности исправить эту надпись и внести в нее уточнение: «Пиши… что Он говорил: „Я Царь Иудейский“» (Иоан., 19:21), Пилат грубо ответил: «Что я написал, то написал».

Это показывает, что для Пилата было ясно: иудеи вполне рассматривали Иисуса как своего законного царя, пусть тайного и потенциального, причем в течение всей его деятельности, так что им слишком поздно это отрицать.

Таким образом, как очень справедливо замечает в своей книжечке «Бог и кесарь» д-р Кульман, протестантский историк и экзегет, чьи мнения неоспоримы, к казни на кресте Иисус был приговорен как вождь зелотов, и этого обвинения было более чем достаточно, с учетом его тяжести, чтобы заменить все остальные.

И также очень вероятно, что оба «разбойника», казненных вместе с ним, по сторонам от него, тоже были зелотами, членами его отряда, то есть в глазах римлян людьми, занимавшимися разбоем. Может быть даже, они тоже были захвачены в Гефсиманском саду, может быть, они принадлежали к тем, кто выхватил меч и «ударил мечом» (Лук., 22:49). Ведь иначе почему бы они упрекали его в бессилии освободить чудом себя и их тоже.Также в высшей степени вероятно, что в своем отчаянном положении они вспомнили его прежние утверждения о конечной победе, которая будет достигнута в последний момент благодаря вмешательству сверхъестественных сил. Потому что только у Луки один из них вступается за Иисуса (23:41); у Матфея и Марка оба поносят его за бессилие. Впрочем, у Луки тут же возникает еще одно противоречие, когда Иисус обещает доброму разбойнику, что тот будет ныне же,то есть в тот же день, с нимв раю. А как же в таком случае со знаменитым спуском в ад на три дня?

Наконец Иисус умер у них на глазах, задолго до них. К вечеру воины перебили им голени ударами палиц, чтобы ускорить удушье, от которого умирали все распятые и которого они старались избежать как можно дольше, упираясь ногами. Потом их, еще дышащих, бросили на то гноище, которое было «позорной ямой» для трупов приговоренных к смерти и о котором Евангелия воздерживаются сообщать. Потому что просто-напросто именно там была знаменитая личная могила, которой располагал Иосиф Аримафейский.

Однако удивительно, что в Евангелиях римские часовые дают Иисусу пить либо позволяют это сделать третьему лицу. Ведь во времена, когда распятиеили сажание на колбыли чрезвычайно распространены, любой причастный к казням такого рода обязательно знал, что таким образом казнимого прикончат. Действительно, не было случая, чтобы распятый или посаженный на кол не умер сразу после того, как ему дадут пить. Однако можно представить, что римский офицер, ответственный за казнь, exactor mortis,тайно получил соответствующий приказ. В таком случае Иисус, «сын Давидов», воспользовался льготой: его втихую прикончили, чтобы он избежал агонии в «позорной яме».

Отрывок из Евангелия от двенадцати апостолов, коптской рукописи V века, первоначальный текст которого, однако, якобы возник раньше Евангелия от Луки, согласно Оригену (по сути, как он утверждал, одного из древнейших известных Евангелий), рассказывает об этой «позорной яме», называя ее «колодцем».

«Пилата и центуриона подвели к колодцу с водой в саду, колодцу очень глубокому… Они посмотрели вниз, в колодец. Евреи воскликнули: „О Пилат, не тело ли это Иисуса, который умер?“ Но ученики им сказали: „Господин, покровы, которые у тебя, – это покровы Иисуса! А тело это – вора, которого распяли вместе с ним“» (Евангелие от двенадцати апостолов.15-й фрагмент).

На самом деле коптские писцы Нижнего Египта написали о колодце с водой, так как считали, что там близко находился сад. В первоначальном древнееврейском тексте было только слово shoat(яма, в смысле места заключения) или behr,имеющее тот же смысл, но способное также означать «яма истребления», как в стихе 24 псалма 54, где оба эти термина соединены: behr-shoat [116]116
  В русском синодальном переводе – «ров погибели» (примеч. пер.).


[Закрыть].

Мы не можем закончить эту главу, не присмотревшись к одному очень загадочному персонажу – Иосифу, прозванному Аримафейским. Наивная легенда о Граалеименно его выводит на сцену в качестве первого действующего лица.

Этот Иосиф Аримафейский волей составителей Евангелий принимает разные облики. Матфей (27:57–61) просто пишет, что могила, в которой тот похоронил Иисуса, была его собственностью. Иоанн (19:38) сообщает, что он был учеником Иисуса, но «тайным». Марк (15:43) делает его «знаменитым членом совета», а Лука (23:50) называет его просто «членом совета» – видимо, синедриона. Что касается его настоящего имени, то есть Иосиф бар-имярек, по еврейскому обычаю, то оно нам неизвестно. Его называют просто Аримафейским. Так вот, в географии Ветхого Завета, в произведениях Иосифа Флавия, равно как и в Талмуде, было бы бесполезно искать географический пункт под названием Аримафея. Поэтому сделаем вывод, что, как и в отношении Назарета, это не случайно и от нас что-то скрывают.

Так вот, если мы разобьем это причудливое слово на части, чтобы вернуть (или придать) ему древнееврейский вид, перед нами окажется два основных слога: arи mat,которые в иврите мы обнаружим в словах, имеющих прямое отношение к смертии погребениям:

aretz– поле, земля;

har– яма, дыра;

math– смерть.

Так, библейское слово Hatzarmoth [117]117
  В русском синодальном переводе – Хацармавеф (имя собственное) (примеч. пер.).


[Закрыть], означающее «двор мертвых» (Быт., 10:26), имеет тех же филологических «сообщников».

Итак, совершенно очевидно, что название мнимой деревни Аримафея, не существовавшей во времена Иисуса, представляет собой банальный варваризм на основе древнееврейского har'math,означающего как «кладбище», так и «погребение».

Словом, Иосиф Аримафейский – это Иосиф Могильщик, «хранитель кладбища», если Иисус был похоронен в ритуальном некрополе в Гефсиманском саду (к юго-востоку от Иерусалима), либо хранитель «позорной ямы», если тот был похоронен на Голгофе.

В любом случае «знаменитый член совета» – на самом деле представитель низкого класса, постоянно нечистый в представлении иудейского Закона, потому что без конца вынужденный иметь дело с трупами.

Мы оказались далеко от легенды о Граале [118]118
  Официально Граальякобы находится в соборе Валенсии. Во всяком случае, самый известный.


[Закрыть], вырезанном из изумруда с 72 гранями, который отделился от лба Люцифера во время падения последнего, и полученном Иосифом Аримафейским после Тайной вечери.

План Иерусалима начала нашей эры, воссозданный на основе мозаики 575 г.

1 – так называемая могила Авессалома

2 – так называемая могила Захарии

3 – дворец Хасмонеев

4 – Биркет-Израиль

Наконец, последняя деталь, подтверждающая, что так называемый Иосиф Аримафейский был не кем иным, как Иосифом Могильщиком.

В Евангелии от Варфоломея, очень гностическом тексте, упоминающемся уже в IV веке (а значит, появившемся немного раньше), владелец сада, где якобы был похоронен Иисус, зовется уже не Иосифом, а Филогеном,от греческого philos– друг и genos– рождение, жизнь. То есть «друг жизни».

Это признание. Человека, который постоянно нечист в силу своего ремесла – рыть могилы, попытались заменить банальным «садовником» и дать ему имя, абсолютно противоположное его печальной функции. Увы, кто слишком желает доказать, ничего не доказывает, как гласит пословица.

Вот этот текст:

«Они стояли в саду Филогена, садовника ( Kerouros), чьего сына Симеона Спаситель исцелил, когда спускался с Масличной горы с апостолами» (Евангелие от Варфоломея.2-й фрагмент).

Мы снова находим подтверждение, что могила, где был похоронен Иисус, находилась в Гефсиманском саду, потому что именно там он встретил Иосифа Могильщика, который уже в силу своего ремесла жил совсем рядом с ритуальным кладбищем, расположенным также недалеко от Масличной горы, как видно.

Итак, теперь мы знаем, что Иосиф Аримафейский – это по-древнееврейски Иосиф har-ha-mettim,то есть «Иосиф Ямы Мертвых». Это довольно любопытно указывает на единственную яму для многих мертвых.

А последнее очень напоминает ту «позорную яму», куда бросали тела казненных, тем более что, как отмечает Даниэль-Ропс в книге «Иисус в Его время», римляне чаще всего распинали приговоренных рядом с кладбищем.

Это позволяет нам заключить, что «fossa infamia» вполне могла находиться в Гефсиманском саду, рядом с ритуальным кладбищем…