Текст книги "Иисус, или Смертельная тайна тамплиеров"

Автор книги: Робер Амбелен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

На самом деле отрывок, тщательно удаленный монахами-переписчиками, по существу рассказывал о казни этого «Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом»: дело было не в нарушении религиозныхобычаев по иудейскому закону, а просто-напросто в нарушении закона уголовного. В отрывке, удаленном переписчиками, фигурировало слово «воры», потому что впоследствии на него ссылаются. Но наши переписчики, более или менее невежественные, если учитывать эпоху (позднее средневековье), с трудом разбирали строчку за строчкой, проводя по ним пальцем и останавливаясь на каждом слове, они не читали так же легко, как мы, и не заметили, что их вставка не вяжется с остальным текстом.

Чтобы избежать использования современного перевода, на котором могли бы сказаться идеологические бои и религиозные предпочтения переводчиков, мы взяли текст Иосифа Флавия в переводе Арно д'Андийи (1588–1674), переводчика многих религиозных произведений, старшего брата «великого Арно» – защитника янсенистов от иезуитов и Анжелики, его сестры, аббатисы Пор-Рояля.

В самом деле, в те времена либеральной критики христианства еще не существовало, и Арно д'Андийи не подозревал, как важна его честность в этой сфере. Текст, которым мы пользуемся, от этого стал только более выразительным. [103]103
  Flavius Josephe.Histoire ancienne des Juifs et la Guerre des Juifs contre les Romains. Textes traduits sur I'original grec par Arnauld d'AndiUy, adapte en francais moderne par J.A.C. Buchon, preface de Valentin Nikiprowetzky, maitre-assistant au College de France. Paris: Lidis. 1968.


[Закрыть]

Глава XVI. Бегство в Финикию

Тот, кто милосерден ко всем людям, достоин милосердия небес.

Раббан Гамалиил III. III век

Передвижения Иисуса в течение четырех лет его публичной жизни не случайны. Они неизбежно связаны с потребностью обезопасить себя. Он претендовал на восстановление религиозной царской власти, был наследником престола Давида, его окружали зелоты, иные – весьма дурной репутации, судя по их прозвищам, и за ним обязательно должна была следить римская полиция, а также полиция идумейских тетрархов.

Вот почему, когда христианские историки называют его поездку в Финикию «удалением» (retraite), мы можем только удивиться или принять это слово в его военном значении («отступление»).

Действительно, если ты находишься в Иерусалиме, Святом городе,где, как всякий этнический еврей, имеешь право ежедневного доступа в предпоследний, мужской, притвор (а Иисус не был лишен этого права) Храма, где только и осуществляется регулярный культ, и другого места для этого нет, – как объяснить, что ты удаляешься в Финикию, государство, где население все еще враждебно к еврейскому народу, культы – по существу языческие и где, следовательно, тебя ежеминутно окружает ритуальная нечистота?

На самом деле речь идет о военном «отступлении», то есть бегстве, и как раз в те края, в отношении которых никому бы и в голову не пришло, что Иисус может укрыться там. От Иерусалима, где он тогда находился, до Сидона через Иудею, враждебную Самарию и Галилею в целом около ста девяноста километров по прямой.

Мы никогда не узнаем, какой дорогой направился Иисус, но можем предположить, что вместе с несколькими учениками, сопровождавшими его (несомненно, теми же, что и всегда, – Симоном, Иаковом и Иоанном), он смешался с караваном паломников, шедших на север, в Финикию, для участия в церемониях, проводившихся в память смерти и воскрешения Адониса.

Ведь если верить работам католических экзегетов и историков, Иисус скрылся в Финикию в июне 29 года. И значит, прибыл туда точно к ежегодным церемониям, проходившим, как мы увидим, в день летнего солнцестояния, как раз когда расцветает «роза Дамаска» – анемон, посвященный Адонису.

Однако он оставался там недолго, самое большее дней десять, потому что его узнали:

«И, вышед оттуда (из Иерусалима), Иисус удалился в страны Тирские и Сидонские. И вот, женщина-хананеянка, вышедши из тех мест, кричала Ему: помилуй меня, Господи, Сын Давидов!Дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова.И ученики Его, приступивши, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами» (Матф., 15:21–23).

У Марка мы находим уточнение, что он не желал быть узнанным:

«И, отправившись оттуда (из Иерусалима), пришел в пределы Тирские и Сидонские; и, вошед в дом, не хотел, чтобы кто узнал;но не мог утаиться.Ибо услышала о нем женщина, у которой дочь одержима была нечистым духом, и, пришедши, припала к ногам Его…» (Марк, 7:24–25).

Итак, он не хотел, чтобы его узнали, он скрывался. Для воплощенного божества, явившегося возглашать массам истину, странная позиция – бежать, прятаться «в доме» и желать «утаиться».

Это дом, вероятно, принадлежал его таинственному брату, имя которого неизвестно и который жил в Сидоне под прозвищем «Сидоний» – сидонянин. Был ли это тот загадочный скрытый сын,о котором мы говорили на с. 72?

Продолжение этой истории известно. Но Иисус не мог больше оставаться в Финикии, потому что его опознали. Он снова бежал.

«Вышед из пределов Тирских и Сидонских, Иисус опять пошел к морю Галилейскому [104]104
  Во французском тексте: тогда покинул территорию Тира и через Сидон вернулся к Галилейскому морю (примеч. пер.).


[Закрыть]чрез пределы Десятиградия» (Марк, 7:31).

Так вот, если рассмотреть карту этих мест (с. 6), можно отметить, что Иисус попытался ввести в заблуждение жителей Тира. В самом деле, из этого города он вдоль побережья Средиземного моря дошел до Сидона, города, расположенного в пятидесяти километрах северней Тира.Значит, тиряне могли предположить, что он в конечном счете направляется в Палестину. И если они дали такие сведения римской жандармерии, сведения эти были ложными. Из Сидона, повернув на восток, он вернулся в Галилею, но через Декаполис.

Все это совершенно нормально со стороны человека, голова которого оценена и против собственных отрядов которого римские легионы постоянно проводят полицейские операции. Но зачем скрывать это от нас?

«Удаление» в Финикию, прерванное из-за вмешательства хананеянки и ее болтливости, пришлось, как мы видели, на момент церемоний, посвященных Адонису. Культ этого бога, представлявшего собой не что иное, как воплощение хлебного зерна в частности и растительности в целом, был очень древним. Специалисты по истории религий отождествляют его с египетским Осирисом, и это его чтили в разных краях под именем Эшмуна, Афлада, тогда как в других местах обнаруживали поклонение ему под именем Думмузи, Таммуза, Сандона и, наконец, Адониса.

Даже Израиль во времена тех попыток прийти к религиозному синкретизму, которые пророки с ужасом рассматривали как духовную измену Яхве, иногда почитал Таммуза:

«И привел меня, ко входу во врата дома Господня, которые к северу, и вот, там сидят женщины, плачущие по Фаммузе» (Иез., 8:14).

Он носил имя «пастуха Неба», или «Небесного пастуха», а также «Истинного сына». Спускаясь в обитель мертвых, он становился их господином и тогда принимал имя «пастуха Земли». А когда при воскресении он из этой мрачной обители вновь поднимался к свету, мертвые поднимались вместе с ним. До того, во время его (символического) погребения, его статую омывали, умащали благовониями, облачали в темно-красный саван. Вот почему специалисты по древним религиям Вавилона и Ассирии, прежде всего Эдуард Дорм, могли заключить:

«Смерть, воскресение, вознесение – в мистериях Думузи есть все» ( Dhorme, Edouard.Les Religions de Babylonie et As-syrie. Paris: Presses universitaires de France. 1949).

И А. Море вместе многими другими авторами без колебаний пишет: «Мы считаем подтвержденным, что в адонияхфиникийцы черпали надежду на возрождение существования человека после смерти» ( Moret, Alexandre.Histoire ancienne. Premiere partie, Histoire de l'Orient. Paris: Presses universitaires de France. 1941).

Надо признать, что безымянные писцы, редактировавшие современные Евангелия в IV веке и позже, дали нам на выбор два возможных вывода:

а) либо сам Иисус, пораженный мистериями в честь Адониса, увиденными им во время краткого пребывания в Финикии, решил кончить жизнь подобным же образом, спровоцировав события и дав соответствующие указания тем, кто будет заниматься его телом после его смерти;

б) либо мы не знаем, как все произошло в действительности. И как раз писцы IV века, сочиняя Евангелия, заимствовали детали из религии Адониса и религии Митры, с которой мы тоже скоро встретимся, заполняя пробелы в их документах.

Ведь Иисус тоже сравнивал себя с Небесным пастухом,называл себя единственным Сыном Божьим;спустившись в Шеол, он разрушил царство Князя тьмы и освободил мертвых, ждавших его там; легенда утверждает, что в момент его смерти видели, как они вышли из могил и бродили по Иерусалиму. К тому же его труп умащают благовониями. Он воскресает на третий день и занимает место на небесах, рядом с Богом. Во всем этом он сходен с Таммузом и Адонисом,ничего не пропущено, плагиат очевиден.

А ведь это пребывание в земле в течение трех дней и ночей с последующим воскресением в Евангелиях упоминается только в трех местах. Оно выводится, по аналогии,из пребывания Ионы в желудке большой морской рыбы, причем авторы не сознавали абсолютной невозможноститакого события. В самом деле, очень странно для «Сына Божьего» верить в подобную глупость и распространять ее: якобы человек прожил три дня и три ночи в желудке кашалота и вышел свежим и бодрым.

Итак, вот эти евангельские тексты:

а) «Род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; ибо как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Матф., 12:39–40). [105]105
  Этот отрывок явно вставлен позже, потому что разрывает текст и речь Иисуса. Достаточно перейти от стиха 37 к стиху 42, чтобы констатировать, что речь совершенно последовательна и вставка стихов 38–41 [42?] очевидна. Напротив, в 16:4 рассуждение об Ионе вполне на месте.


[Закрыть]

б) «Род лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка» (Матф., 16:4).

в) «Род сей лукав; он ищет знамения, и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка; ибо, как Иона был знамением для ниневитян, так будет и Сын Человеческий для рода сего» (Лук., 11:29–30).

Хронологически пребывание Иисуса в Финикии приходится на время между высказываниями «а» и «б». Либо «а» – позднейшая вставка (а у Матфея они нередки), либо он, отправляясь в Финикию, уже задумывал осуществить нечто подобное мистериям Таммуза и Адониса.Эту вставку могли сделать для того, чтобы читатель не связал встречу Иисуса с церемониями в честь Адониса и позднейшее утверждение Иисуса относительно своего воскресения.Ведь до тех пор о таковом речи не было.Эта мысль пришла ему в голову и он начал утверждать это только после поездки в Финикию.

С другой стороны, севернее Сидона, на широте острова Кипр, в области Арвада, Хамы, Эмесы, расквартированные в Финикии римские легионы с давних пор внедрили культ Митры. Отсутствуя в Палестине (понятно почему), он вновь появился в Александрии и охватил древний мир.

Самое древнее из известных его проявлений единодушно относят к XIV веку до нашей эры.Последний же документ, где речь идет о европейском Митре, датируется V веком от Р. X.Значит, этот бог царил в сердцах верующих в него тысячу девятьсот лет. Его исчезновение совпало с мерами, принятыми христианскими императорами по наущению отцов церкви против всего, что не было христианским, притом ортодоксальным. Пифагорейцы, платоники, гностики, сектанты разных независимых ответвлений христианства тогда познакомились с мессианистской и христианской терпимостью.

Митра на самом деле был богом легионов. Эта религия, в 181 году до нашей эры внесенная в самое сердце Рима, получила поддержку императоров. Коммод, Диоклетиан, Галерий, Лициний, Юлиан, Аврелиан были ярыми приверженцами Митры. Может быть, Нерон, родившийся 25 декабря, в тот самый день, когда праздновали рождение Митры, был одним из первых императоров, принявших этот культ.

Так вот, Митра родился в гроте;при его рождении присутствовали пастухи;он – божественный лучник, пронзающий своими стрелами отродья Зла. В ритуале причащения верующих в Митру есть такая удивительная фраза:

«Кто не будет есть мое тело и пить мою кровь так, чтобы он слился со мной, а я с ним, не получит доли в Спасении» (Цит. по: Vermaseren, Martin (Maarten Jozef).Mithra, се dieu mysterieux / trad. du neerlandais. Paris; Bruxelles: Sequoia. 1960).

С другой стороны, считается, что Иисус во время своей Тайной вечери провозгласил:

«Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную…» (Иоан., 6:54).

Таким образом, когда христиане откроют текст митраичеcкой литургии, они придут в ярость. Взбешенный Тертуллиан заявит, что это дьявол тысячу лет назад спародировал причастие, чтобы принизить слова Иисуса.

Как и последнему, Митре на Востокепервоначально поклонялись маги [106]106
  Во французском языке это слово обычно передается как Mages (маги), в русском – как «волхвы» (примеч. пер.).


[Закрыть]. Они это делали в качестве жрецов религии Зороастра, где культ Митры представляет лишь один из аспектов. Когда Митра поднялся на небо, он занял место рядом со своим отцом Ахурамаздой,и тот заявил, что «молиться Митре – то же, что молиться Ахурамазде».

Пусть читатель сравнит это с высказываниями: «Дабы все чтили Сына, как чтут Отца» (Иоан., 5:23) и «Ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну» (Иоан., 5:22). Аналогия очевидна.

Пересечений между культом Митры и христианством не признать невозможно. Но если культ Адониса, stricto sensu [в строгом смысле (лат.)], поразил воображение Иисуса, то митраические черты были (сознательно или нет) привнесены впоследствии, в течение первых веков, безымянными редакторами Евангелий.

Другие эпизоды показывают, и возразить здесь нечего, что Иисус, не имея возможности стать царем при жизни,как из-за присутствия римских легионов, так и из-за враждебности к нему части еврейского народа, а также в силу самого учения его отца Иуды Галилеянина (и учения всех зелотов: «единственный царь – это Бог»), отказавшись от предложения Тиберия стать тетрархом после смещения Филиппа, Иисус, скажем так, вообразил, что станет богом после смерти,и это произошло после того, как он увидел в Финикии церемонии, изображающие смерть и воскресение Адониса.

Это значит, что он прежде всего собрал некоторое количество данных, связанных с ожидаемым Мессией (полностью проигнорировав некоторые другие, осуществить которые было невозможно), и при этом постарался увязать некоторые эпизоды своей публичной жизни с этими предсказаниями пророков. Он также позаимствовал эзотерические обычаи и ритуалы из уже существующих культов. Во-первых, сущностьи формуевхаристии – в культе Митры. Во-вторых, крещение путем погружения в воды (пусть и нечистые)Иордана – в индуизме. На самом деле, еще по меньшей мере двадцать-тридцать веков назад в Индии и Непале воду священных рек, таких как Ганг, «великая мать Ганга», индийцы использовали для очищения от грехов, погружаясь в жизнетворные потоки.

Таким образом, когда в 27 году нашей эры Иисус отправит своему кузену Иоанну, будущему крестителю, свои указания о связи между живой водойи будущей жизнью(Отк., 22:17), он просто спародирует ведическую религию.

В том же своем Апокалипсисе, проводя связь между Злом (Зверем) и числом 666 (Отк., 13:18), он делает заимствование из даосизма. Читателю достаточно лишь обратиться к книге «Китайская мысль» Марселя Гране [107]107
  Granet, Marcel.La Pensee chinoise. Paris; Albin Michel. 1947.


[Закрыть]и к научному исследованию о магическом квадрате, разбитом на девять клеток, «Ло-Шу», хорошо знакомому геомантам, практикующим «И Цзин». Он отметит, что 50 – это число Логоса (ср.: «пятьдесят ворот Разума» в каббале), а 666 – число демона, Зла. И здесь Иисус не изобрел ничего нового. Тем не менее все это означает, что он вполне имел магическую подготовку и, следовательно, получил ее,пусть все благонамеренные люди всегда с возмущением отказывались это признавать, несмотря на утверждения тогдашних противников означенного Иисуса (см. выше, с. 177–178).

Глава XVII. Загадки последнего дня

Суд, который раз в семьдесят лет произнес бы смертный приговор, заслуживал бы название суда-убийцы.

Рабби Элеазар бар-Азария. II век

Даниэль-Ропс в своей книге «Иисус в Его время» соглашается, что краткая хронология последних дней жизни Иисуса была такой:

– четверг, 6 апреля: Тайная вечеря, (вечер), арест в Гефсиманском саду;

– пятница, 7 апреля; (ночь) процесс, распятие, смерть;

– суббота, 8 апреля: пребывание в могиле;

– воскресенье, 9 апреля: воскресение (на заре).

Теперь мы внимательно рассмотрим то, что утверждает христианская традиция, и подвергнем эти утверждения критике.

На самом деле, те, кто в IV и V веках писал синоптические Евангелия, Евангелие от Иоанна и апокрифы, не располагали всеми необходимыми данными, чтобы составить неуязвимое произведение. В отсутствие средств сообщения, библиотек, куда доступ был бы простым, возможности так же легко переписываться, как в наше время, им было очень сложно, если не сказать – невозможно, полностью синхронизировать свои сочинения. В ту эпоху, без таких средств проверки и контроля, как сегодня, каждый мог выдумывать что хочет.

Кроме того, эти люди отнюдь не были евреями. Их ошибки доказывают это более чем достаточно. Еврейских обычаев и ритуалов они совершенно не знали. Воспроизведем здесь очень уместный анализ, проведенный Огюстом Олларом в книге «Происхождение христианских праздников» [108]108
  Hollard, Auguste.Les origines des fetes chretiennes. Paris: Ed. de la Nouvelle revue critique. 1936.


[Закрыть].

«Последняя трапеза Иисуса со своими учениками в четверг, накануне его смерти, неизгладимо врезалась в их память: именно тогда в последний раз их любимый Учитель произнес благословение, преломив хлеб, чтобы сразу же раздать его как символ единения, наполнил чашу и благословил ее, прежде чем передать ученикам.

Там не было ничего, что не полностью соответствовало бы еврейским обычаям, включая формулы благословения, звучавшие так: „Благословен будь, Господи, Бог наш, Царь Вселенной, благодаря Коему на земле произрастает хлеб!“ – „Благословен будь, Господи, Бог наш, Царь Мира, каковой создал лозу!“ Именно в ходе этой трапезы Иисус заявил ученикам: „Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием“ (Марк, 14:25). Предполагалась, что именно это их последняя встреча: больше собираться им не будет ни возможности, ни времени, ибо грядет Царствие. Если у Иисуса было предчувствие, что, прежде чем установить это Царствие, он пройдет через смерть, именно так он и должен был думать. Через несколько мгновений, в Гефсиманском саду, он будет просить Бога избавить его от этого предельно тяжелого испытания.

Вот почему у Иисуса не могло быть намерения в связи с этой трапезой и в память о своей смерти учредить некое „причастие“, которое перспектива близкой встречи на небесах во всяком случае делала излишним. Последняя трапеза Иисуса не имеет никаких черт пасхальной,кроме лишь заключительного гимна (Марк, 14:26; Матф., 25:30), который можно было бы в крайнем случае назвать „галлел“. Но нет ни горьких трав, ни четырех чаш; нет даже агнца, который символизировал бы Христа лучше, чем любой другой элемент трапезы, и опресноков нет, только обычный хлеб(по-гречески arton)».

У Марка (14:22–23) и у Матфея (26:26–27) мы читаем: «И, когда они ели, Иисус, взяв хлеб, благословил, преломил, дал им и сказал: приимите, ядите; сие есть Тело Мое. И. взяв чашу, благодарив, подал им…». Чтобы увидеть в этой трапезе пасхальную – как бы мало она ни Напоминала последнюю, – надо признать, что эта чаша благословения, поданная после раздачи хлеба, была третьей чашей ритуальной иудейской трапезы.Лука был более проницателен: у него трапеза началась (22:17) с благословения чаши. Он уже не ввел его, «когда они ели», что на самом деле нарушает порядок трапезы, и закончил трапезу тем, что по столу была пущена чаша, которая в конце концов могла быть четвертой (ср.: Guignebert, Charles.Jesus. Paris: Albin Michel. 1947).

Но нас ждут другие противоречия. Как объяснить, что очевидцы Иоанн и Матфей пишут такие нелепости, а благочестивые иудеи Лука и Марк не знают традиционных иудейских ритуалов, где придается такое значение деталям?

У синоптиков, то есть у Матфея, Марка и Луки, Иисус отпраздновал Пасху того года до своей казни, передав им хлеб и вино, мистически претворенные в плоть и кровь.

У Иоанна, напротив, в тот самый момент, когда готовились к Пасхе,принося в Храме в жертву ритуальных агнцев, кровь которых пропитает жертвенник (каждый отец семейства забирал животное, чтобы съесть его дома, в кругу семьи, согласно строгому обычаю), – как раз в этот миг, в чем заключалась явная эзотерическая символика, Иоанн принял последнее дыхание Иисуса.

Так вот, здесь очевидное противоречие: согласно синоптикам, в вечер перед казнью на Голгофе Иисус в кругу учеников учредил причастие. Значит, это происходило в четверг вечером, а поскольку по иудейскому Закону сутки начинаются с захода солнца, это было начало 15-го дня месяца нисана. Именно этот день в Храме приносили в жертву пасхальных агнцев. Ближайшей ночью Иисуса арестовали в Гефсиманском саду, а осудили и казнили, таким образом, на следующий день, то есть в пятницу.Значит, его положили в могилу в субботу, а воскрес он в воскресенье утром.

Напротив, в рассказе Иоанна присутствует легкий ужин, трапеза, чему доказательство – эпизод с хлебом, который Иисус, обмакнув в вино, подает Иуде, но нет речи ни об учреждении причастия, ни о пасхальной трапезе в ритуальном и иудейском смысле этого слова.Арест Иисуса происходит уже не на 15-й день месяца нисана, а ночью 14-го. Следующим утром иудеи не входят в римскую преторию из страха оскверниться и потерять право вечером есть пасхального агнца (Иоан., 18:28).

Таким образом, в тот самый момент, когда этих агнцев тысячами приносят в жертву в Храме, Иисус умирает на кресте. Это вторая половина дня 14 нисана. Таким образом, расхождение с синоптиками в два дня.И тем не менее – о, чудо! – эти события выпадают на одни и те же дни недели: в пятницу – казнь, в воскресенье – воскресение. Смысл этих махинаций ясен. Ведь пятница [ фр.vendredi] – это день Венеры, то есть Люцифера, и Иисус умирает в день своего Врага. Поэтому веками существовал запрет причащаться с помощью чаш и блюд, содержащих медь– металл Венеры и Люцифера. Суббота, день шаббата, отдыха, – это день, проведенный в безмолвии Гроба. А в воскресенье, день Солнца, света, на заре произошло воскресение.

Кто слишком хочет доказать – ничего не докажет, гласит мудрость многих народов.

Цепь событий, описываемая синоптиками Матфеем, Марком и Лукой, приводит к анахронизмам, которых невозможно принять, и демонстрирует, что анонимы, писавшие наши Евангелия в IV и V веках, не знали элементарнейшей логики.

В самом деле, как допустить, чтобы в первый день Пасхи, который обязательно следовало посвящать отдыху, и этот обычай соблюдался столь же строго, как и в шаббат(Исх., 12:16), кому-то пришло в голову арестовывать Иисуса, обвинителям – совещаться меж собой, а потом с Понтием Пилатом, Иосифу Аримафейскому – покупать плащаницу и хоронить Иисуса?

В своей «Пасхальной хронике» (во вступлении) древний автор Аполлинарий совершенно справедливо отмечает, что смертная казнь в Иерусалиме в столь священный день, как 15 нисана, осквернила бы праздник Пасхи и даже могла бы вызвать восстание еврейских масс. Рим, осторожный в отношении всех этих деликатных моментов, соглашавшийся убирать и прятать значки своих легионов во время их пребывания в Иерусалиме, забравший золотые щиты, предназначенные для Храма, потому что они были преподнесены людьми необрезанными, и столько раз выказывавший уважение к иудейскому культу, на подобную судебную провокацию не пошел бы.

С другой стороны, евреи едва ли могли бы уклониться от присутствия на казни, коль скоро они (согласно Евангелиям) умоляли Пилата арестовать Иисуса. Так вот, Закон относительно Пасхи однозначно гласит: «Никакой работы (в этот день) не работайте» (Числ., 28:18).

В эти священные дни Иерусалим наполняли тысячи паломников. В такой день ни римской претории, ни иудейскому синедриону было не до суда над Иисусом. Когда через несколько лет Симон Петр был арестован также на пасхальной неделе (за новый мятеж), Ирод Агриппа позаботился перенести суд над ним на время «после Пасхи» (Деян., 12:4).

Кстати, сами синоптики подтверждают, что этот арест и последующий суд не могли произойти подобным образом: «(Первосвященники и книжники) говорили: только не в праздник, чтобы не произошло возмущение в народе» (Марк, 14:2; Матф., 26:5).

К тому же допрос Иисуса в пасхальную ночь был невозможен с юридической точки зрения, а как фарисеи и законоучители были связаны теми тонкостями и теми табу, которые накладывал Закон, известно.

На самом деле в городе без ночного освещения, где, как во всех античных городах, действовал драконовский комендантский час (во избежание пожаров), было физически невозможно сразу после ареста Иисуса и к часу ночисобрать синедрион, состоящий из семидесяти двух членов – сплошь стариков, глав «коганим», писцов, старейшин народа и многочисленных свидетелей.

Помимо того, синедрион для суда по уголовным делам мог по Закону собираться только днем и ни в коем случае ночью,«ибо сумерки искажают суждение человека». С другой стороны, по уголовным делам, когда обвиняемого признавали виновным, приговор можно было выносить только на следующий день.

Вот почему по Закону «уголовный процесс никогда нельзя начинать накануне любой субботы или накануне религиозного праздника» (Мишна, Санхедрин IV // Вавилонский Талмуд.С. 32).

С другой стороны, 15 нисана, в день, когда отдых был столь же обязателен, как в шаббат, Симон Киринеянин не мог «идти с поля» (Марк, 15:21), где он, стало быть, работал (Числ., 28:18), равно как нельзя было его заставить помогать Иисусу нести перекладину креста, потому что это работа.

Наконец, выход Иисуса, за которым следовали ученики, после пасхальной (или претендующей на это название) трапезы, описанный у Марка (14:26), не соответствовал формальному предписанию Книги Исход (12:22), категорически запрещавшему покидать жилище, где проходила священная трапеза, до следующего утра:

«А вы никто не выходите за двери дома своего до утра» (Исх., 12:22).

На улицах Иерусалима могли находиться и передвигаться по ним только римские патрули, следившие, чтобы праздник не был испорчен новым мятежом. И любой еврей (которого по характерному костюму было легко узнать) был бы немедленно задержан как подозрительный.

Ряд несуразностей и очевидных противоречий продолжается и далее.

Главная претензия, оправдывавшая арест Иисуса, заключалась в том, что он называет себя царем.Именно это будет гласить надпись, которую Пилат напишет лично и велит, по обычаю, прибить над крестом. Именно в этом прокуратор обвинит его во время допроса, и Иисус не станет этого отрицать (Марк, 15:2).

Это типичный мятеж. И чтобы захватить Иисуса, окруженного своими людьми, причем все они были вооружены мечами, которые он советовал им купить, продав при необходимости плащ (Лук., 22:36), Пилат отправил целый вооруженный отряд, состоявший из когорты [109]109
  В русском синодальном переводе – «отряд» (примеч. пер.).


[Закрыть], то есть шестисот ветеранов, отборныхсолдат под командованием трибуна [110]110
  В русском синодальном переводе – «тысяченачальник» (примеч. пер.).


[Закрыть], военного магистрата в ранге консула(Иоан., 18:3 и 12). Контингент вооруженных левитов, который синедрион добавил к этой маленькой римской армии, присутствовал там лишь для демонстрации лояльности официального иудаизма.

Таким образом, все заставляет полагать, что Пилат, отправив этот карательный отряд, сделал это затем, чтобы Иисуса наконец взяли в плен и привели к нему.Ничего подобного! Согласно безымянным составителям Евангелий, Иисуса повели к представителям иудейских религиозных властей, и весь процесс по сути строился на обвинении в богохульстве.

В крайнем случае можно было бы допустить, что его для начала поведут к Ироду Антипе, поскольку последний был тетрархом Галилеи и Переи и представлял светскую власть, которую Рим признавал законной. Ирод Антипа как раз в те времена находился в Иерусалиме, у себя во дворце, и Иисус как галилеянин был подвластен ему.

Так вот, наши Евангелия утверждают, что поначалу Иисуса повели:

а) «к Каиафе первосвященнику» (Матф., 26:57);

б) «к первосвященнику» (Марк, 14:53);

в) «в дом первосвященника» (Лук., 22:54);

г) «к Анне; ибо он был тесть Каиафе, который был на тот год первосвященником» (Иоан., 18:13).

Так к Анне или к Каиафе в конце концов повели сначала Иисуса?

И Даниэль-Ропс в смущении замечает: «Неприятность состоит в том, что текст четвертого Евангелия в этом месте довольно невнятен. Сказано, что Иисуса поначалу повели к Анне, тестю Каиафы, „который был на тот год первосвященником“ (Иоан., 18:13). Далее следует сцена допроса и отречение святого Петра, похоже, тот же эпизод, который у синоптиков происходит в доме Каиафы; далее стих 24 гласит: „Анна послал Его связанного к первосвященнику Каиафе“. Чтобы одновременно соблюсти логическую последовательность и добиться согласования с синоптиками, стих 24 надо поместить после стихов 13–14, где, кстати, он и находится в древнем сирийском манускрипте и у святого Кирилла Александрийского. Но в таком случае неизвестно, что сказал Иисусу Анна!» ( Daniel-Rops, Henri.Jesus en Son temps. Paris. 1945. P. 496).

Фактически Даниэль-Ропс, не желая этого, через несколько страниц (с. 501) показал, что в ходе этого допроса израильский первосвященник не смог найти никакого повода для обвинения Иисуса в богохульстве. Таким образом, в эпизоде, когда Иисус предстает перед синедрионом, мы видим вымысел безымянных писцов IV века, которые, будучи греками и антисемитами, пытались избавить Рим от ответственности за смерть Иисуса. В ту эпоху христианство было государственной религией Римской империи, и императорскую власть надо было обелять во что бы то ни стало.

Напротив, вполне возможно, что Иисуса для начала и в первую очередь привели к тетрарху, потому что Ирод Антипа представлял светскую еврейскую власть,тогда как Пилат – светскую римскую власть, оккупационную и покровительствующую первой,а значит, более высокую инстанцию.

И опять-таки обвиняли Иисуса в притязаниях на царскийтитул. Доказательство этому мы находим в таком отрывке, относящемся к прежней деятельности Иисуса:

«В тот день пришли некоторые из фарисеев и говорили Ему: выйди и удались отсюда, ибо Ирод хочет убить Тебя.И сказал им: пойдите, скажите этой лисице…» (Лук., 13:31).

Почему Ирод Антипа, тетрарх Галилеи и Переи, уже в то время хотел убить Иисуса? Да потому, что тот имел законное право на престол как потомок царского и Давидова рода, после своего отца Иуды из Гамалы, и декларировал это право, называя себя царем. Ведь иначе откуда такая ненависть со стороны тетрарха? Потому что тот не прочел ему наставлений в морали и благочестии, какие читал народу? И не принес ему тем самым мнимую благую весть?

Так вот, Иисус действительно предстал перед ним после своего ареста, и рассказ об этом противоречит предыдущему:

«Пилат, услышав о Галилее, спросил: разве он галилеянин? И, узнав, что он из области Иродовой, послал Его к Ироду, который в эти дни был также в Иерусалиме.

Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался, ибо давно желал видеть Его, потому что много слышал о Нем и надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо, и предлагал ему многие вопросы; но Он ничего не отвечал ему. Первосвященники же и книжники стояли и усиленно обвиняли Его. Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одеждуи отослал обратно к Пилату. И сделались в тот день Пилат и Ирод друзьями между собою, ибо прежде были во вражде друг с другом» (Лук., 23:6-12).