Текст книги "Преследующая Призрака (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

◈ Автор: Рина Кент

◈ Книга: «Преследующая Призрака»

◈ Серия: «Нулевая команда – 3»

◈ Содержание: 31 глава + эпилог + 2 бонуса

◈ Переводчик: Александрия

◈ Редактор: Настёна

◈ Обложка: Wolf A.

Переведено для группы « Золочевская Ирина и её друзья »

Мы в ВК: https://vk.com/zolochevskaya_irina

Мы в ТГ: https://t.me/zolochevskaya_irina_and_friends

Внимание!

Текст переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Создатели перевода не несут ответственности за его распространение в сети. Любое коммерческое или иное использование, кроме ознакомительного чтения, запрещено.

Приятного прочтения!

Всем, кого преследуют призраки их снов.

Глава 1

Забудь о том, кто ты есть.

Я снова и снова прокручиваю в голове эти слова, глядя через окно на троих детей, скрючившихся на ступеньках моего дома.

Моего скорого бывшего дома.

Грязная одежда и нечесаные волосы не затмевают их тихий смех и переглядывания.

Наверное, придумывают, как подшутить надо мной, как только я выйду за порог.

Маленькие шутники.

Мое сердце сжимается при мысли о том, что я больше никогда их не увижу. Ни крошечных ручек. Ни невинных глаз. Даже их отвратительных шалостей.

Я дышу открытым ртом и носом. Нельзя плакать. Никогда. Моя мать-проститутка не дала мне многого, но она точно научила меня, что плачут только слабаки.

«Ни одна из моих дочерей не является слабой сукой, поняла, Эммануэль?»

Я ненавижу свое французское имя. Ненавижу, что она не называла меня Эль, как все остальные. Ее настоящее имя было Софи, но по работе ей приходилось пользоваться именем Электра, и она решила, что Эммануэль – подходящее имя для ее дочери.

Больше всего я ненавидела то, что она оставила меня одну в возрасте шести лет на улице.

Восемнадцать лет спустя я по-прежнему серьезно отношусь к правилу «не плакать».

Пора поступиться своим сердцем и сделать это.

Мои пальцы цепляются за браслет. Единственная женская вещь, которую я ношу. Это изящная серебряная цепочка с изображением светлячка. Два желтых драгоценных камня служат ему крыльями.

Мой первый подарок от Зои и знак нашей дружбы.

Я бросаю последний взгляд на пустую адскую дыру с винтажными шкафами, которую мне почти удалось назвать домом.

Почти.

Пока единственный человек, который делал это место домом, не исчез. Оставив меня одну. Не голодная, не юная и не на улице, но все равно такая отчаянно одинокая.

Я не буду скучать по этому месту, по шумной хозяйке, по трущобам восточного Лондона или по заплесневелому потолку. Я буду скучать только по воспоминаниям, смеху, боям, адреналину и детям, замышляющим мое падение на улице.

Хочу дать маленьким очаровашкам возможность посмеяться в последний раз.

– Убийца! – зову я. Черный пушистый клубок бежит ко мне из соседней комнаты – комнаты Зои. Он редко покидал кровать своей хозяйки с тех пор, как она исчезла. Преданность в этом крошечном существе сравнима с преданностью Зои.

Он жалобно тявкает и бегает между моими ногами безумными кругами, его маленькие зубки царапают мои джинсы.

Я поднимаю его на руки и держу на уровне глаз, растягивая губы в грустной улыбке.

– Мне жаль, но я вынуждена покинуть тебя.

Убийца скулит, пыхтит и пытается лизнуть меня в лицо.

Я прижимаю его к груди. Ненавижу объятия, но Зои навязала их мне. Она сказала, что они мне нужны, даже если я этого не знаю и что потом ее поблагодарю.

Никакого потом не существует.

Я позволю ей обнимать меня столько, сколько ей захочется, когда она вернется. А пока я обнимаю ее собаку.

– Я верну ее. Обещаю, Убийца.

Все еще держа его на руках, я застегиваю толстовку и поднимаю темно-синюю сумку. Вместо того чтобы открыть дверь, я даю детям фору и дергаю ручку дольше, чем нужно.

Мой план срабатывает, поскольку маленькие демоны разбегаются по бокам лестницы, ведущей в дом. Я подавляю улыбку, глядя на неудачную попытку Синди угомонить свои дикие рыжие волосы, которые топорщатся, как антенны.

Дэвид подавляет хихиканье крошечными ручками.

Хейли, напротив, неподвижна, как доска, и ждет, чтобы бросить в меня любое насекомое, которое поймает.

Ей семнадцать. Понятия не имею, почему ей нравится шутить в таком возрасте. Но лучше шалить, чем водиться с этими подростками-головорезами, которые бродят здесь повсюду.

Я прислоняюсь к обшарпанной стене, делая вид, что не замечаю их.

– Что у меня здесь? – спрашиваю я голосом, который они могут услышать. – О, шоколад. Интересно, кому мог бы достаться целый мешок?

Проходит секунда, две...

– Мне! – Синди выскакивает из своего укрытия первой, тыча в лицо пальцем. – Я скажу тебе, что есть у Хейли, если ты отдашь мне все шоколадки!

– Мне тоже! Мне тоже! – Дэвид выскочил из своего укрытия на очень энергичных крошечных ножках. – Отдай мне все шоколадки!

Хейли выходит последней и стонет. На ней школьная форма: фланелевая юбка и темно-синий пиджак. Она добавила чулки в сеточку и темный макияж, потому что сейчас у нее готическая фаза.

– Вы, ребята, отстой!

– Папа говорит, что это для сучек, – Синди пытается спрятать свою гриву рыжих волос за уши, но у нее ничего не получается.

Мы с Хейли обмениваемся взглядами, прежде чем я говорю:

– Ладно, Синди. Больше не подслушивай папу, когда он разговаривает со взрослыми.

– Но мне это нравится, – Синди скрещивает руки.

– Нет. Я серьезно. В обмен... – я протягиваю ей свой пушистый шар. – Я отдам тебе Убийцу.

У ее отца грубый язык, но он добрый, и я часто вижу, как он дает еду соседским кошкам.

Голубые глаза Синди расширяются, и она дышит так протяжно, что ее голос звучит с трудом.

– Правда?

– Да, правда.

Погладив напоследок Убийцу по голове, я передаю его в руки ей. Он уютно устроился в объятиях Синди. Она всегда нравилась этому пушистому шарику.

Я лезу в сумку и протягиваю Хейли боксерские перчатки, которыми она всегда восхищалась.

Она оставляет свое невозмутимое лицо стервы – или раздраженного подростка. На самом деле я не вижу разницы. Ее глаза расширяются, и она держит перчатки так, будто это Священное Писание. Даже руки у нее дрожат.

– Те самые, в которых ты выиграла чемпионат?

– Это подпольный чемпионат. Не считается, – уточняю я.

– Конечно считается! – она бросает на меня оценивающий взгляд. – Ты отдаешь их мне? Навсегда?

Я киваю и взъерошиваю ее светлые волосы с розовыми и зелеными прядями.

– Только не продавай их на «еБэй».

Хейли кладет руку на сердце, давая что-то вроде клятвы:

– Обещаю, однажды я стану такой же чемпионкой, как ты.

– Это моя девочка, – я еще немного потрепала ее по голове, когда маленькие ручки потянулись к моим джинсам.

Огромные карие глаза Дэвида смотрят на меня с предвкушением.

– Можно мне получить все шоколадки, Эль?

Я разражаюсь смехом. Демон.

– Ты получишь это.

Я протягиваю старую игрушку – поезд, единственную игрушку, которую мама купила мне, и единственную игрушку, которая у меня когда-либо была.

– Обращайся с ней хорошо.

– Буду! – он бережно прижимает поезд к груди и протягивает другую руку. – А теперь можно мне шоколадки?

Я протягиваю ему пакет сникерсов.

– Разделите их между собой.

Боже, я буду скучать по этим маленьким демонам. Они так сильно напоминают мне мое детство. Хотя я никогда не была настолько невинной, как они, и там была злоба – много злобы. Но озорство всегда было нашей с Зои чертой. Потом к нам присоединился Лиам, и мы стали неудержимыми.

У меня никогда не было родных братьев и сестер, но если бы они у меня были, то лучше Зои никого бы не нашлось. Она защищала меня, когда я была слишком мала, чтобы справляться самой. До того, как нас забрали в систему и перекидывали из одной жестокой семьи в другую, она воровала в магазинах и попрошайничала, чтобы мы могли поесть.

Никто не понимал уличного ежа так, как другой уличный еж. Мы с Зои были друг для друга домом.

А потом она исчезла. Пуф. Бесследно.

Мир разрывал и бросал нас из одной приемной семьи в другую, но мы так и не преклонили колени. Не делали этого в юности. Не будем и сейчас.

Я боролась и буду бороться с этими проклятыми улицами. Ни за что на свете я не позволю им проглотить ее.

Из всех детей только Хейли поднимает голову, в ее маленьких глазах мелькает подозрение, словно она только что что-то поняла.

– Ты куда-то идешь, Эль?

Когда я не отвечаю, Синди дрожащей рукой гладит Убийцу по голове.

– Ты собираешься исчезнуть, как Зои?

– Ты? – повторяет Дэвид, его верхняя губа дрожит, как будто он собирается заплакать.

Не плачь при детях, Эль.

– Я не исчезну, как Зои, – говорю я, решимость бурлит в моих венах. – Я верну ее.

– Давай еще раз все повторим, – Лиам барабанит пальцами по рулю своего старенького «БМВ», а я сижу рядом с ним на пассажирском сиденье.

Мы встречаемся в этом районе в последний раз. Перед старым захудалым ресторанчиком Халеда, который существует уже несколько десятилетий.

Моя сумка с вещами Зои и моими личными документами лежит между моих ног. Она останется у Лиама. Я вожусь с розовым чемоданом, который он мне подарил. Он полон платьев, туфель и косметики, которые я активно использовала в последние недели после исчезновения Зои.

– Обязательно ли он должен быть таким... розовым?

– Послушай, черт возьми, – Лиам проводит рукой по своим темно-русым волосам. – Я даже не должен был отправлять тебя на это задание. Мы говорим о преступниках. Наркоторговцы и чертовы убийцы. Это их версия мафии в Великобритании, а знаешь, что происходит в мафии? Люди исчезают и не возвращаются. Давай переосмыслим это. Это не место для тебя.

– Для Зои это тоже не место! – я перестаю возиться с чемоданом и поворачиваюсь к нему лицом. – Она наша семья, Лиам. Как ты вообще мог отправить ее на это задание? Ты знал, что она отправится в самое настоящее логово чудовищ.

Я не знаю, на кого злиться больше. На Зои за то, что она все скрыла, или на Лиама за то, что он стал соучастником. Или на обоих – за то, что держали меня в неведении.

Я думала, Зои занята из-за выпускных экзаменов в полицейской академии. Я не стала беспокоить ее, когда она сказала, что ей нужно остаться в закрытом лагере на проверку. Оказалось, она работала под прикрытием в печально известной фирме, связанной со всеми видами мафиозной деятельности. Она даже не закончила академию. Она уволилась, чтобы сделать это, и только наш названный брат, Лиам, знал об этом.

Горечь предательства наполняет мой рот. Да, мы близки с Лиамом, он лейтенант городской полиции, но я думала, что мы с Зои – одна команда. Как она могла так поступить, не сказав об этом ни слова?

Я вытяну из нее ответ, как только найду ее.

После того как позволю ей обнять меня.

– Она и меня не слушала, черт возьми, – Лиам продолжает маниакально постукивать по рулю. Его темно-зеленые глаза, как цвет леса после грозы, впиваются в мои. Его поза меняется. – Не делай этого, Грозный Мячик.

Мое сердце теплеет при упоминании прозвища. В те времена я била все подряд, что попадалось на пути. И вроде как до сих пор продолжаю. Только Лиам и Зои больше не называют меня так.

– Я должна, – я смягчаю голос и прикусываю губу, чтобы она не дрожала. – Если бы я не была так поглощен своим собственным дерьмом и этим ерундовым чемпионатом, возможно, что-то заметила бы. Может быть, когда она позвонила мне ночью и зашептала, я не должна был верить, что это из-за запрета на телефонные разговоры. Может быть, тогда я смогла бы вытащить ее оттуда, пока не стало слишком поздно.

– Чушь собачья! – Лиам продолжает постукивать по рулю. – Она сама это выбрала. Управление полиции не одобрило ее миссию. Она пошла сама – несмотря на мои возражения; вот почему ее дисквалифицировали. Не повторяй ее ошибку, Грозный Мячик. Иначе исчезнешь, подобно ей.

– Не исчезну, – я улыбаюсь, чтобы снять напряжение. – Мы ведь вместе, верно?

– Конечно, конечно. Ты добьешься моего увольнения из-за этих секретных миссий, – он вскидывает руки вверх. – Итак, что касается плана. Первое и самое важное: никогда не подвергай себя гребаной опасности. Любая угроза – и ты уходишь. Понятно?

Я киваю, и мои пальцы сжимают браслет. То, чего Лиам не знает, не причинит ему вреда. Я не покину это место, пока Зои не будет привязана к моей руке.

– Второе, – продолжает он. – Расскажи мне, что ты знаешь о «Фирме».

– Серьезно? – я закатываю глаза. – Мы проходили это тысячу раз.

– Нам нужен миллионный раз, потому что ты склонна к физическим поступкам и действуешь прежде, чем думаешь. Этого не должно быть, если собираешься стать шпионом.

– Эй! Это неправда.

Он вздергивает бровь.

– Хочешь, я перечислю тебе случаи, когда ты сначала била, а потом задавала вопросы?

Я пожимаю плечами.

– Люди уважают тех, у кого есть сила.

Сила – это все на улице. Любой признак слабости – и меня съедят заживо. Прямо как мою маму.

Лиам поднимает бровь, пристально наблюдая за мной.

– Отлично, – вздыхаю я. – «Фирма» – это подставная фирма, занимающаяся торговлей электроникой, которую возглавляет Оуэн Грин. Под землей они барыги, торгующие наркотиками. Они также занимаются отмыванием денег и направляют их в свой самый престижный клуб «Ле Салун» (на фр. ориг. название).

– Но? – настаивает Лиам.

– Но полиция и финансовый департамент пресекли незаконные налоговые платежи Оуэна и посадили его в тюрьму. Однако «Фирма» не остановилась. На самом деле, торговля наркотиками стала еще более отвратительной, чем когда-либо, после того как кто-то другой возглавил «Ле Салун».

– Призрак, – Лиам сжал челюсти. – Это все, что у нас есть на него. Просто гребаное уличное имя. Некоторые считают, что он русский шпион. Другие говорят, что он даже не существует. Никаких следов.

Мои пальцы крепко сжимают браслет. Ярость бурлит под поверхностью.

Призрак – последнее имя, которое Зои назвала Лиаму в день своего исчезновения более шести недель назад.

Я убью его голыми руками, как только найду. Никто не может стать причиной исчезновения моей единственной семьи и остаться в живых.

– И что мы имеем в качестве перспективы? – спрашивает Лиам, как будто спрашивает маленького ребенка.

– Да ладно, Лиам, – я складываю руки. – Я провела бесчисленные часы в этой вашей пещере со всеми этими досками и именами, написанными красным.

– Ты имеешь в виду, что провела бесчисленное количество часов, избивая мешок, свисающий с потолка той пещеры.

– Я... занималась и тем, и другим.

– Итак, на ком ты собираешься сосредоточиться?

– Туман!

Я точно помню, она – единственный путь к Призраку, потому что она – мадам из «Ле Салун». Но у Лиама вроде как был пятистраничный отчет, с которым я не ознакомилась. Или прочитала и забыла. В основном потому, что там только рассуждения о ней, как и предположения о том, что Призрак – русский шпион. Ничего конкретного.

Я предпочитаю факты.

И получу их сама.

– Запомни, твоя первоочередная задача – найти любую запись с камер наблюдения о том дне, когда исчезла Зои, – он снова что-то увлеченно выстукивает. – Старайся звонить мне почаще, но не подвергай себя риску.

– Понятно.

Мы провели много бессонных ночей, готовясь к этому. Он даже попросил свою коллегу-женщину обучить меня ходить на каблуках и сводить в клубы. Так я подошла к одной из девушек «Ле Салун», Лили, и добилась встречи с Туман. Мы с Лиамом посвятили этому много времени и сил – даже если Лиам пытался меня отговорить. Но теперь я чувствую, как вокруг нас зарождаются сомнения. У меня всегда были Лиам и Зои.

Теперь я останусь в полном одиночестве. Как в тот день, когда я нашла маму неподвижно лежащей рядом с мусорным баком в темноте.

Я сжимаю пальцы, чтобы они не дрожали.

Зеленые глаза Лиама изучают меня с ног до головы.

– С тобой все будет в порядке?

– Должно быть.

Потому что это единственный способ вернуть мою семью.

После того как Лиам уезжает, я стою в туалете старого ресторана Халеда, держа в руках туфли на невероятно высоких каблуках. Они убьют мои ноги. Неважно, сколько я тренировалась, это чертова пытка.

Не представляю, как женщины ходят в них целый день. Я уже оплакиваю свои удобные кроссовки, которые не смогу носить в ближайшее время.

Но я должна выглядеть соответствующе, чтобы убедить Туман принять меня в свой клуб.

Из окна общественного туалета доносится возбужденный ропот. Я бы не обратила на него внимания, но девушка говорит «нет» тихим тоном, и голос у нее ужасно знакомый.

Я должна была уже одеться и отправиться в «Ле Салун», но не могу просто проигнорировать это. Зои сказала бы мне, что я всегда бросаюсь очертя голову в неприятности, и остановила бы меня при любой возможности.

Но Зои здесь нет.

Я запихиваю платье и туфли в чемодан и прячу его под стойку. Затем выхожу на улицу, откуда доносится шум. Как только я оказываюсь на заднем дворе, меня начинает тошнить от запаха мочи и рвоты. Возле мусорного бака ресторана худощавый мужчина прижимает к стене девушку пониже ростом. Хотя его фигура закрывает мне обзор, я могу различить дрожащую фигуру и руку, сжимающую подол фланелевой юбки.

Это школьная форма?

– Не бойся, – говорит мужчина мерзким хрипловатым голосом с намеком на акцент кокни (прим. перев. – жители беднейшего района Лондона, для них характерно особое произношение, а также рифмованный сленг). – Я буду снисходителен к тебе, детка.

– Н-нет, пожалуйста, – бормочет она, и тут я различаю розовые и зеленые пряди.

Хейли. Черт.

– Давай, – уговаривает он.

– Разве ты не понимаешь, что значит «нет»? – мой голос громкий и ровный.

Мужчина быстро оборачивается, и на его лице появляется гримаса злобы. От середины лба к левому глазу тянется потускневший шрам. Даже без оскала он кажется чудовищным.

– Пошевеливайся, сука.

Он высокий. Наверное, выше меня более чем на десять дюймов. Нанести удар по жизненно важным частям будет непросто, если только он не оставит брешь. Я встаю на цыпочки, чтобы получше разглядеть Хейли и убедиться, что с ней все в порядке. Она должна быть в школе. Я знала, что из-за этих головорезов, с которыми она тусуется, у нее будут неприятности.

Ее губы подрагивают, когда она встречает мой взгляд. Ее бешеные глаза бегают между мной и мужчиной, а потом она опускает голову. Сначала я должна позаботиться о нем, а потом мы поговорим.

Мужчина набрасывается на меня, и я бью его по щеке. Мой голый кулак горит.

Он воет, хватаясь за лицо.

– Ты, сука ебаная!

Я врезаю ему в бок, но прежде чем успеваю продолжить натиск, парень лезет в задний карман и достает нож. Ухмыляясь, он тычет им мне в лицо.

– Думаешь, ты крутая шлюха, да?

Мои мышцы напрягаются, а позвоночник становится жестким. Драка – это одно, а ножи – совсем другое. Но я не из тех, кто отказывается от драки. Поэтому, когда он движется ко мне, я остаюсь на месте. Лучший способ защиты – это терпеливо ждать, пока противник не предоставит шанс.

Это была моя слабость, когда я только начала драться. Я всегда стремилась напасть первой. Лиам вытравил эту привычку из меня. Или попытался, во всяком случае.

Этот бандит прост. Он направляет свой нож прямо мне в лицо. Я уклоняюсь в сторону и, используя разницу в росте, бью его в промежность. Но вместо того, чтобы попасть в плоть, он ловит мою атакующую ногу и с грубой силой тянет на себя. Я теряю равновесие и падаю на спину. Удар отзывается в моих костях.

Как же больно!

Я замечаю слезы Хейли, когда она прижимается к стене. Что она до сих пор здесь делает? Ей нужно бежать.

Мужчина нависает надо мной, на его лице появляется злая ухмылка, когда он направляет на меня лезвие.

– Тебе следовало бы не лезть не в свое дело, детка. Разве ты не знаешь, кто я такой? Ты смеешь связываться с Великим Джонни? – он приближает нож к моему лицу. – Может, испортить твое милое личико, чтобы преподать урок?

Тяжелый выдох вырывается из моих легких, когда я смотрю на острие ножа. Если я собираюсь жить в мире монстров, мне нужно привыкнуть к этому. Отныне это станет обыденностью.

Я сгибаю колени, приготовившись наброситься на него, когда татуированная рука сжимает запястье мужчины. Внимательные карие глаза новичка встречаются с моими. Я на мгновение замираю от золотого кольца вокруг них. Это такой редкий цвет. А еще реже – смешанные чувства, которые они вызывают. Спокойствие и опасность. Мудрость и безрассудство.

– Сейчас, – говорит татуированный новичок низким, глубоким голосом, а затем выкручивает запястье Джонни. Нож со звоном падает на землю. – Не стоит бездумно размахивать этими игрушками.

Лицо Джонни искажается от боли, а татуированный мужчина продолжает крепко держать его за запястье. Воспользовавшись случаем, я бью Джонни в промежность. Он шатается и падает назад, корчась от боли.

Новоприбывший отпускает Джонни и протягивает мне руку. Он одет в отглаженный черный костюм и белую рубашку. Без галстука. Теперь, когда я рассматриваю его поближе, он привлекает внимание гораздо больше, чем его пронзительные глаза или татуировки, проглядывающие из-под манжет рубашки. Его темные волосы коротко подстрижены по бокам, но достаточно длинные посередине, чтобы быть зачесанными назад. Прямая линия челюсти и мужественные, четкие черты лица придают ему особую выразительность. Редко встретишь ухоженного мужчину с такими замысловатыми татуировками. Они окружают его запястья и переходят на тыльную сторону кистей.

Меня охватывает чувство тревоги.

Красивые мужчины всегда заставляют меня нервничать. Я еще не научилась с ними справляться, поэтому отношусь к ним, как ребенок в детском саду относится к своей влюбленности.

Я игнорирую его руку и вскакиваю на ноги. Надеясь, что мое смущение не будет заметно, я опускаю голову и стряхиваю грязь с джинсов и толстовки.

Незнакомец опускает руку и подходит к Хейли. Хотя ее все еще трясет, она берет его ладонь и встает на нетвердые ноги.

Я подбегаю к ней и прижимаю к себе – сильнее, чем следовало. Я бросаю на незнакомца взгляд «отвали» и шепчу Хейли:

– Пойдем.

Она все еще дрожит, и я неловко поглаживаю ее по руке. Если бы только я умела утешать. Зои намного лучше меня. Мне придется отвезти Хейли к ее родителям, прежде чем отправиться на встречу с Туман.

Я поспешно выхожу из переулка и возвращаюсь в ресторан. Какая-то часть меня зудит от желания оглянуться назад. Еще один взгляд на незнакомца с татуировками. На загадочный блеск в его глазах. Но я отгоняю эту мысль.

У меня нет времени на то, чтобы зацикливаться на поразительно красивых незнакомцах.

– Эй, Светлячок, – раздается глубокий раскат его голоса позади меня. – Ты ничего не забыла?

– Я не буду благодарить тебя, – говорю я, все еще удаляясь от него. – Я бы и сама справилась с этим придурком.

– Подожди.

Но я не останавливаюсь.

Тем не менее, я вижу его наклоненную голову периферийным зрением. Как будто он решает головоломку. Затем его губы дрогнули в улыбке. Или то, что напоминает улыбку. Это настолько поразительно, что мои губы приоткрываются.

Я судорожно сглотнула и практически втолкнула Хейли в заднюю дверь ресторана.

Когда мы оказываемся внутри, мои плечи опускаются с облегчением. Пальцы тянутся к браслету и нащупывают голую кожу.

Что за...?

Я судорожно проверяю свое запястье. Браслет, последняя память о Зои, исчез.