Текст книги "Возвышение Королевы"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Меня заживо похоронят в могиле. Я буду такой же, как те женщины, где никто не услышит моих криков.
– Нет! – кричу я, затем сую руку в сумку и достаю перцовый баллончик, который я начала держать при себе после последнего нападения.
Я кручусь вокруг себя и направляю его на тень. Мне все равно, если он член семьи жертвы. Я не должна быть объектом его гнева.
Мой голос силен и исходит из глубины моего нутра.
– Если ты хочешь напасть на кого-то, иди и зарежь этого ублюдка Максима!
– Вау.
Я не могу удержать перцовый баллончик, когда сталкиваюсь лицом к лицу ни с кем иным, как с Итаном Стилом.
Мое резкое дыхание замедляется, и я оглядываюсь на него, словно ожидая найти тень. Конечно, там есть что-то похожее на тень, но это всего лишь Агнус.
– Прости. – я опускаю баллончик обратно в сумку. – Я думала, что это кто-то другой.
– Все в порядке.
Он улыбается, и это вроде как приветливо.
Отчасти, потому что за ней скрывается что-то еще, что я не могу определить.
– Есть что-то, с чем я могу тебе помочь, Итан?
– Да, и я точно не могу навестить тебя у Джонатана, иначе он прогонит меня с дробовиком. – он показывает на свою машину. – У вас есть минутка?
Я колеблюсь. Дело не только в предупреждениях Джонатана о том, чтобы держаться подальше от Итана и всего мужского населения, по его словам. Я также хочу вернуться домой сегодня. Мне кажется крайне важным быть там.
Похоже, почувствовав мою нерешительность, Итан говорит:
– Это о Джонатане.
Это привлекает мое внимание. Неважно, как сильно Джонатан говорит, что ненавидит Итана, когда-то он был его лучшим другом. Так или иначе, он знал его лучше, чем кто-либо другой.
Я иду к машине Итана, и Агнус садится на переднее сиденье рядом с водителем. Он чем-то похож на Харриса, но без его странных выходок и снобистского чувства юмора. Он мне даже нравится. Даже молчание Марго и Тома тоже мне понравилось.
Все, что меня насторожило в окружении Джонатана, в конце концов, пробралось в мою жизнь. Не успела я оглянуться, как они стали неотъемлемой частью.
Машина едет по улицам. Сквозь тонированное стекло видны яркие огни города и бесконечный поток машин. Не знаю, почему все это вызывает у меня ужасное предчувствие.
– О чем ты хотел поговорить? – спрашиваю я Итана.
Он опирается локтем на подлокотник между нами и прижимает меня к себе, как исследователь в лаборатории прижимает морскую свинку.
– Почему бы тебе не рассказать мне, Аврора? В чем твой секрет?
Мое сердце колотится при этом слове. Секрет. Всякий раз, когда кто-то произносит это слово, я чувствую, что мое прошлое вбежит и разрушит любую стабильность, которую я создавала годами. Не то чтобы Итан знал об этом.
Верно?
Приняв свой бесстрастный тон, я спрашиваю:
– Мой секрет относительно чего?
– Относительно того, как Джонатан относится к тебе. Он никогда не показывал своих истинных чувств к кому-либо, по крайней мере до тех пор, пока не раздавит их. Черт, он даже не вел себя так по отношению к своему отцу и брату, когда они были живы.
– Он был... близок с ними?
– Да, особенно с Джеймсом.
У меня замирает сердце от того, что, должно быть, чувствовал Джонатан, когда потерял своего единственного брата. Я знаю, что он умер в результате аварии, которая также забрала мать Астрид, но это еще не все. До этого он был наркоманом. Я могу представить, как Джонатан хотел помочь ему, но не находил подходящего способа, потому что у него плохо получается оказывать эмоциональную поддержку.
– Сначала я подумал, что ты что-то держишь над его головой, – Итан постучал пальцами по подлокотнику. – Но мы оба знаем, что Джонатан из тех, кто держит людей за голову, а не наоборот.
– Можешь повторить это еще раз.
– Так в чем дело?
– Я не знаю. Ты можешь спросить его сам, если тебе так любопытно.
– Это принесет мою голову на блюдечке, а она вроде как мне нужно. Моя голова, я имею в виду.
Я прочистила горло.
– Могу я тебя кое о чем спросить?
– Конечно.
– Эльза упомянула, что Джонатан и ты перестали общаться, потому что он винит тебя в смерти Алисии. Так ли это?
– Не совсем. Это стало последней каплей. – он вздыхает, и кажется, что его взгляд застрял где-то в прошлом. – Все началось с нашего отвратительного соперничества и игр. Мы часто играли в них, когда были моложе. Джонатан отказывался проигрывать, и я тоже. Когда мы закончили университет и каждый из нас стал управлять частью семейного бизнеса, мы соперничали друг с другом в размере прибыли и стоимости акций. Потом это распространилось и на другие вещи. Азартные игры. Имущество. Женщины.
– Женщины?
– Да. Мы делили женщин. Иногда одновременно.
– Ох. – мои губы раскрываются.
Мне трудно представить Джонатана и Итана, занимающихся сексом втроем.
– В этом есть проблема?
– Нет, просто Джонатан собственник.
– К тебе и к своей жене, возможно, но в прошлом он не был таким. Он не заботился ни о ком настолько, чтобы быть собственником.
– Значит, у вас, типа, был секс втроем... так? – шепчу я, не уверенная, что Агнус и водитель должны быть посвящены в этот разговор.
– Да. Не пойми меня неправильно, мы не трогали друг друга, но получали удовольствие от одних и тех же вещей. Не говоря уже о том, что нас почему-то всегда привлекал один и тот же тип женщин.
– Внешность?
– Нет. – озорная ухмылка перекосила его губы. – Личность. Мы оба могли чувствовать их демонов, душевные шрамы, и думаю, нас привлекали их сломанные стороны.
– Поэтому он женился на Алисии? Не считая мести, я имею в виду?
– Ты знаешь об этом.
– Он рассказал мне.
Он кивает.
– Это часть причины, да.
– И ты женился на матери Эльзы.
– Верно. Обе женщины были... как бы это сказать? Прекрасно сломлены. По крайней мере, Эбби. Алисия медленно распадалась от Джонатана.
– Что?
– Она отдалилась от него после рождения Эйдена. Он стал ее миром, а Джонатан был вторым.
– Это не то, что сказал Эйден. Он сказал, что это Джонатан отстранился.
– Эйден был еще ребенком. Он понятия не имел, что происходит между его родителями.
– А ты знаешь?
– Несмотря на наше соперничество, мы с Джонатаном оставались друзьями. Мы разговаривали.
– Вы продолжали делиться друг с другом?
Он смеется, звук легкий и веселый.
– Нашими женами? Абсолютно нет.
Фух. Тогда все, что Лейла слышала о романе жены Итана с Джонатаном, должно быть, все это время было глупым слухом.
– Так что произошло? Что заставило вас обоих вцепиться друг другу в глотки?
– Они оба облажались, – говорит Агнус с переднего сиденья, давая понять о своем присутствии.
Итан испускает вздох, который кажется взволнованным, но он кивает.
– Так и есть. Из соображений соперничества за чистую прибыль Джонатан устроил так, чтобы кто-то поджог мой главный угольный завод в Бирмингеме. Из-за ошибки в расчетах, фабрика загорелась, когда люди находились внутри, и многие скончались.
– Великий Бирмингемский пожар, – задыхаюсь я.
В те времена это было во всех новостях. Не могу поверить, что Джонатан стоял за этим.
– Так ты похитил Эйдена в отместку? – спрашиваю я.
– Верно. Правда, из-за очередного просчета он больше недели мучился с моей нездоровой женой и чуть не умер. Алисия решила, что он с нами, и поехала его искать, так она попала в аварию.
Вот почему Джонатан винит тебя. Это теперь имеет смысл. Его агрессия по отношению к Итану подпитывается прошлым, и хотя мужчина передо мной снисходителен к нему, в этом есть что-то еще.
Он не такой замкнутый, как Джонатан, и не держит обиды так долго. Причина, по которой он стал занозой в боку Джонатана, вероятно, в том, что он вызывает воспоминания о том времени, когда они были соперниками или врагами, или какими бы ни были их отношения.
– Ты хочешь снова стать с ним другом.
Я не произношу это как вопрос, потому что почти уверена, что так оно и есть.
– Другом? – он усмехается. – Мы говорим об одном и том же Джонатане?
– Он не камень, и ты это знаешь.
– Но у него прекрасно получается имитировать.
– Это потому, что ты постоянно провоцируешь его.
– Только так он даёт реакцию.
– Да, ты прав. – я улыбаюсь. – Но не думаю, что он настолько невосприимчив к эмоциям. Он может не чувствовать их, как все остальные, но они есть, и я уверена, что он также помнит о вашей дружбе.
– Я бы на это не ставил.
– Я бы хотела, и знаешь что? Я собираюсь помочь.
Он приподнял бровь.
– И как ты собираешься это сделать?
Машина останавливается на заправке, чтобы заправиться. Моя ухмылка исчезает, когда я смотрю в окно на очень знакомое лицо на экране телевизора внутри магазина.
Итан говорит, но я не слушаю. Как мотылек, которого тянет к смертельному пламени, я дрожащими пальцами открываю дверь и выхожу.
В ушах гудит, и чем ближе я к магазину, тем больше все остальное стирается из моего окружения. Как будто нет никого и ничего. Ни запахов, ни достопримечательностей.
Просто ничего.
Я плыву по воздуху, не чувствуя ног. Когда я дохожу до прилавка, где кассир и несколько покупателей сосредоточены на новостях, я думаю, что могу упасть.
Но не падаю.
Мои ноги удерживают меня на месте, когда гул в ушах уступает место мужскому голосу ведущего новостей.
– Сегодня в судебной системе произошел переполох, когда судья Хантингтон одобрил слушания по условно-досрочному освобождению Максима Гриффина.
Изображение мелькает от ведущего к архивной записи, когда полиция впервые арестовала отца. Он возвращался домой после того звонка, который сделал мне, когда его схватили полицейские. Когда они вели его к машине, на его губах играла самодовольная ухмылка.
– Самый известный серийный убийца в новейшей истории Великобритании убил семь идентифицированных женщин и еще десять остаются под подозрением. Возраст его жертв варьировался от девятнадцати до тридцати лет, и все они имели одинаковое физическое описание. Гриффина прозвали убийцей с клейкой лентой, потому что он похищал своих жертв и душил их с помощью серебряной клейкой ленты в течение длительного времени – от нескольких часов до суток, после чего закапывал их за своим коттеджом. Его дочь, которой в то время было шестнадцать, была единственной, кто сообщил, что видел, как ее отец тащил труп из их охотничьего домика. Судебный процесс был грязным и привлек большое внимание общественности, как в Великобритании, так и за ее пределами.
На экране снова мелькает изображение отца во время его недавнего интервью.
– Несколько недель назад Гриффин впервые дал интервью и обвинил свою дочь в соучастии. Он утверждает, что полиция поймала его только потому, что его предал партнер по преступлению. Королевская прокурорская служба объявила, что возобновит расследование в отношении Клариссы Гриффин, которая также является единственным предполагаемым свидетелем преступлений Максима Гриффина. Дочери серийного убийцы сейчас должно быть двадцать семь лет. В эксклюзивном заявлении адвокат ее отца, Стефан Уэйн, говорит, что она приняла новую личность и в настоящее время живет в Лондоне. Примечательно, что Кларисса исчезла сразу после вынесения приговора своему отцу, сбежав из программы защиты свидетелей.
На экране появляется моя фотография одиннадцатилетней давности. Несмотря на то, что она старая, если кто-то посмотрит на нее достаточно пристально, то узнает меня. Вопрос остается открытым. Жертва или нападавший?
Мои ноги дрожат, не в силах нести меня, когда экран переключается на заявление адвоката Стефана.
Я пытаюсь сосредоточиться, но мир смыкается вокруг меня, и все, что я слышу это стук в ушах и замирание сердца.
Внимание кассира переключается на меня, и я отшатываюсь назад. Боже. Они узнают меня. Кошмар начнется снова.
– Могу я вам помочь, мисс? – кассир внимательно наблюдает за мной.
Я опускаю голову, когда из телевизора доносится голос отца.
– За время, проведенное в заключении, я начал верить в справедливость, ее правила и то, как она должна применяться. Я люблю свою дочь, но она должна заплатить за то, что сделала. Справедливость, Кларисса. Я учил тебя этому.
Если кто-то ударил тебя один раз, ударь его десять раз.
Вот чему он меня учил. Именно эти слова отец сказал шестилетней мне, когда я пришла в слезах из-за девочки, которая украла мои ручки в школе. Он повторял их до тех пор, пока они не стали моей мантрой.
Кассир все еще смотрит на меня, но прежде чем он успевает меня узнать, я разворачиваюсь и выбегаю из маленького магазина. Теперь они узнают, кто я, и все начнется сначала.
Обзывательства, суды, плохое обращение полиции, обвиняющие взгляды.
Все.
Меня хватают за руку, и я вскрикиваю, останавливаясь.
Итан.
Его брови нахмурены.
– Ты в порядке?
Нет. Абсолютно нет.
Он держит мой телефон, который я оставила в машине, на нем пять пропущенных звонков.
– Джонатан звонит без остановки. – его взгляд скользит позади меня. – И еще, почему все на тебя пялятся?
Нет, нет...
Агнус выходит на улицу и как бы подталкивает меня к машине.
– Что происходит? – спрашивает Итан, но все равно идет следом.
– Ей нужно уйти из поля зрения общественности. – черты лица Агнуса остаются неподвижными.– Сейчас.
Мы с Итаном уже были внутри, когда на улице послышался звук мотора машины. Затем отец Эльзы спрашивает:
– Ты собираешься рассказать подробнее, Агнус?
– Она участвует в публичном судебном процессе.
Опять. Я снова участвую в публичном суде.
Я едва выжила после первого. Я не могу пройти через этот кошмар снова.
Глава 18
Аврора
Меня трясет, когда машина останавливается. У меня нет ни малейшего представления о месте назначения. Все, что я знаю, это то, что я должна держаться подальше от этого места, от этих людей.
От всего.
Итан не пытался заговорить со мной, и я рада этому. Я бы не смогла поговорить с ним, даже если бы от этого зависела моя жизнь.
Я снова стала той девочкой подростком, которая сидела в темном углу в убежищах, куда меня приводила полиция. Я подтянула колени к груди и дрожала всю ночь, не в силах выбросить из головы лица жертв.
На каждый суд их семьи приносили счастливые фотографии, альбомы малышей, воспоминания об окончании школы – все то, что делало их людьми.
Они бросали их мне в лицо и требовали, чтобы я увидела, как их жизни были украдены и никогда не смогут быть возвращены.
В этом темном углу я молилась за их души. Я даже просила прощения у отца, но со временем все прекратилось.
Думаю, часть меня умерла в те мучительно долгие недели. С каждым испытанием, с каждым побегом от СМИ, с каждым взглядом в опустошенные глаза отца частички моей души медленно откалывались, а затем рассеивались.
Одиннадцать лет я пыталась собрать их воедино, и только я подумала, что наконец-то смогла, кошмар ворвался обратно.
Дверь открывается, и я вздрагиваю, вжимаясь в бок Итана. Что, если они нашли меня так быстро и теперь закончат то, что начали одиннадцать лет назад?
Может, мой нападавший вернулся и снова утащит меня в ту восьмую могилу?
Дыхание покидает меня, когда я оказываюсь в ловушке этих серых глаз. Это странное чувство облегчения, то, что я никогда не думала, что почувствую, увидев Джонатана.
Посередине его лба пролегла складка, будто он не одобряет эту сцену. В доказательство он берет меня за локоть и вытаскивает из машины. Я спотыкаюсь, но он прижимает меня к себе, его рука крепко обхватывает мою талию.
Он откинулся назад в машину и посмотрел на Итана.
– Убирайся с моей территории и больше не показывайся здесь.
– Спасибо было бы неплохо, – отвечает Итан.
– Тебе повезло, что я не поджег тебя и твою машину.
– Если бы не я и моя машина, Аврора не успела бы сюда вовремя.
Я сглотнула, представив, что могло бы случиться, если бы меня поймали там. Конечно, я могла бы сбежать, но они могли бы узнать меня первыми, или, что еще хуже, заснять меня и устроить какую – нибудь шумиху в прессе.
– Вот почему я разрешаю тебе уехать нетронутым.
Джонатан захлопывает дверь.
Итан опускает окно.
– Береги себя, Аврора.
И вот так машина мчится по дороге.
– Вот ублюдок.
Джонатан смотрит вслед удаляющемуся автомобилю.
Меня все еще трясет, и как бы я ни хотела, я не могу остановиться. Нет ничего, чего бы я хотела больше, чем взять себя в руки, а потом... что? Убежать? Исчезнуть? Разве это вообще возможно?
Джонатан обнимает меня за плечи на расстоянии вытянутой руки и наклоняется, чтобы заглянуть мне в глаза. Он слегка нахмурил брови, только это не обычное неодобрение, а что-то похожее на беспокойство.
– Ты в порядке?
Слезы собираются в моих глазах, когда я судорожно качаю головой. Я не пытаюсь говорить, потому что понятия не имею, что сказать, и что-то подсказывает мне, что я разражусь рыданиями.
Я не хочу, чтобы Джонатан или кто/либо другой видел меня в таком состоянии.
– Ты будешь в порядке. – его большой палец скользит под моими глазами, собирая непролитые слезы и вытирая их. – Ты доверяешь мне?
Я смотрю на него, ошеломленная его неожиданным вопросом.
Если бы он спросил меня об этом в прошлом, мой ответ был бы однозначным нет, особенно после того, как я услышала сообщение Алисии. Однако с тех пор, как оно оказалось ложным, во мне растет что-то болезненное к этому человеку. Может, доверие это часть этого?
Когда я не отвечаю, он берет меня за руку, где рана почти зажила.
– Тебе придется довериться мне в этом деле.
Прежде чем я успеваю понять, что он имеет в виду, Джонатан тащит меня к своей машине. Как только мы забираемся внутрь, Мозес выезжает на полной скорости. Я физически отталкиваюсь от подушек сиденья.
Джонатан пристегивает ремень безопасности у меня на груди, затем спрашивает Мозеса:
– Все готово?.
– Да, сэр.
– Харрис подтвердил?
– Да, рейс запланирован по вашему прибытию.
– Воу. Полегче. – я смотрю между лысой головой Мозеса и Джонатана. – Какой рейс? Куда мы летим?
– Подальше отсюда, – просто говорит Джонатан.
– Куда?
Он проводит костяшками пальцев по моей щеке, и я сопротивляюсь желанию закрыть глаза и прислониться к его прикосновению. Он всегда задевает меня, когда так делает.
– Туда, где они не смогут тебя найти.
– О– они?
– Мои источники говорят, что прокурор выдаст ордер на твой допрос, и, возможно, будет запрет на выезд.
– Они смогут меня найти?
– Если адвокат Максима может, то и они смогут. Кроме того, это он раскрыл твою новую личность.
– А меня не сочтут беглецом, если я покину страну?
– На данный момент запрета на выезд нет. Это абсолютно законно, но даже если и нет, какая на хрен разница? Я не позволю им взять тебя под стражу до суда, об этом не может быть и речи. Кроме того, тебе нужно проветрить голову. – его рука хватает обе мои, прежде чем он поднимает их и целует мои костяшки. – Ты не перестала дрожать.
У меня перехватывает дыхание, я впадаю в транс от того, как его губы скользят по тыльной стороне моих рук. Он не только целует их, но и по-своему утешает меня.
Кто бы мог подумать, что настанет день, когда Джонатан Кинг утешит меня?
– Вот так. Так гораздо лучше. – он кладет мои руки, которые перестали дрожать, себе на колени.
Мне требуется все силы, чтобы не обнять его. Он предлагает мне внимательность, которую я никогда не думала, что кто-то, не говоря уже о нем самом, может проявить ко мне.
– И что дальше? – бормочу я, находясь в более спокойном состоянии.
Его большой палец проводит по тыльной стороне моей руки, вызывая небольшие всплески утешения.
– Я все придумаю, но пока нам нужно держаться подальше от шума в прессе. Когда они узнают, что тебя здесь нет, адвокат Максима сыграет в медиа–игру и полностью раскроет твою новую личность. Речь идет не только о том, где ты живешь и о твоей фирме, но все, что он уже знает, будет обсуждать вся страна.
– Вот дерьмо, – выдыхаю я с тихим шепотом.
Сценарии, которые он рисует в моей голове, формируются как гибель.
– Я знаю, что сейчас трудное время, Аврора, но мы должны быть готовы ко всем вариантам.
– О Боже! А как же H&H и Лейла?
– Этим занимается Харрис. Сейчас я владею H&H, так что с Лейлой все должно быть в порядке, но я не могу гарантировать, что они не станут преследовать ее или ее семью. Им стоит остановиться где-нибудь в другом месте. Я поручил Харрису организовать для них безопасный отель. Ты можешь попросить ее поехать с ним?
– Э... да.
Я достаю свой телефон и вздрагиваю, обнаружив около десяти пропущенных звонков от Джонатана и пять от нее.
Внимание Джонатана, как у ястреба, не упускает того, что отображается на моем экране, и его тон становится жестче.
– И в следующий раз отвечай на мои гребаные звонки, Аврора.
– Мне жаль. Я... не подумала. Я все еще не соображаю.
– Ты была с Итаном.
– Я благодарна, что он оказался рядом.
Джонатан крепче сжимает мое запястье, но ничего не говорит. Он также понимает, что я не должна была оставаться одна среди людей, которые, скорее всего, насадили бы мою голову на палку.
Я набираю номер Лейлы, и она отвечает после первого звонка.
– Какого черта, приятельница! Не пугай меня. У меня от этой фигни теперь посттравматический синдром.
– Извини, Лей. Кое-что произошло.
– Без шуток. Харрис у нас дома, говорит, что нам нужно ехать, или что-то в этом роде.
– Да, Лей, пожалуйста, поезжай с ним. Мне... мне так жаль, что я втянула в это тебя, Кензу и Хамзу. Мне так жаль.
– О чем ты говоришь?
Это дело теперь публичное, и она увидит его в конце концов. Однако я не хочу, чтобы она узнала об этом от незнакомцев.
– Максим Гриффин, тот, о котором сейчас все новости?
– Что насчет этого психопата?
– Он мой отец, Лей.
Ответа с той стороны нет. Впервые Лейла потеряла дар речи, и это не самый лучший случай.
– Ты собираешься что-то сказать?
– Подожди. Так ты, типа, та дочь, которая сообщила о нем?
– Да.
– О.
– Мне очень жаль, Лэй. Я знаю, что должна была сказать тебе раньше, и мне жаль, что вы, ребята, будете замешаны в этом, когда раскроется моя новая личность, так что просто скажи им, что ты не знала. Скажи, что я играла с тобой, лгала тебе.
– Чушь. Где ты?
– Я уезжаю ненадолго. Пожалуйста, следуй за Харрисом. Это для твоей же безопасности. Пожалуйста.
– Мы поедем к нашим родственникам в Бирмингем. Не беспокойся о нас. Позаботься о себе, хорошо? – ее голос становится ломким в конце, и она делает паузу, прежде чем сказать: – Помни, ты моя любовь навеки, приятельница. Я с тобой.
– Лей... – я захлебываюсь слезами, крепко сжимая телефон.
К тому времени, когда я заканчиваю звонок, я слишком эмоциональна, чтобы говорить. Тот факт, что Лейла на моей стороне, даже не выслушав всю историю, сжимает мое сердце. До этого момента я не знала, что мне нужна ее поддержка.
Джонатан забирает телефон из моих пальцев и выключает его.
– Почему ты его забираешь?
– Журналисты начнут тебя доставать.
Остаток пути Джонатан проводит в тишине, держа мою руку у себя на коленях и продолжая поглаживать мою кожу.
Если бы не мои громкие мысли, которые, похоже, не собираются утихать в ближайшее время, я бы заснула у него на коленях, как я обычно делаю, когда мы долго едем в машине.
Мы приезжаем на уединенную посадочную площадку аэропорта, и самолет ждет нас. Когда мы выходим, Джонатан кладет руку мне на поясницу и ведет меня к нему. Мозес несет из машины сумки, которые, как я не знала, были уже упакованы и загружены.
Стюардесса, рыжая девушка с ослепительной улыбкой, приветствует нас. Джонатан не отпускает меня, пока мы не оказываемся внутри, и то только потому, что в проходе не помещаются два человека одновременно.
Роскошь очевидна в обстановке, от темного потолка и пола до светло-карамельных плюшевых сидений, которые кажутся сделанными на заказ.
Единственные рейсы, которые я когда-либо совершала, были из Лидса в Глазго, а затем из Глазго в Лондон. И это были самые низкие классы. Я понятия не имею, как выглядит первый класс, но что-то подсказывает мне, что это на шаг впереди.
Только когда мы уже полностью внутри, я замечаю, что никого, кроме нас, здесь нет.
– Ты забронировал весь рейс? – спрашиваю я Джонатана.
– Не нужно. Это мой личный самолет.
Верно. Не то чтобы это было сюрпризом, что у Джонатана есть свой самолет. Он много путешествует по миру. Или так он делал до моего появления, как Харрис любит напоминать мне своим снобистским тоном.
Он позволяет мне сесть у окна, словно помнит, как я сказала ему, что никогда не покидала Великобританию. У меня никогда не было возможности посмотреть на мир из окна, и мне всегда было интересно, каково это.
Джонатан пристегивает мой ремень безопасности, затем свой, и тут пространство заполняет обходительный мужской голос.
– Добро пожаловать на борт, мистер Кинг и мисс Харпер. Мы взлетим через несколько минут, поэтому, пожалуйста, пристегните ремни. Мы достигнем пункта назначения примерно через тринадцать часов. Желаю вам комфортного полета.
Голос исчезает, и я собираюсь спросить Джонатана, куда мы летим, учитывая время, которое нам придется провести в самолете. Прежде чем я успеваю открыть рот, стюардесса появляется снова и кивает, когда убеждается, что ремни безопасности на месте.
– Могу я принести вам воды? Напиток? – она обращает внимание на Джонатана, и ее улыбка расширяется, когда она понижает голос. – Что-нибудь?
Я сужаю глаза, наблюдая, как она откровенно заигрывает с Джонатаном. Она одна из его бывших приятелей? Другого объяснения тому, как она открыто флиртует, быть не может.
Мысль о том, что Джонатан прикасается к ней так же, как ко мне, целует ее или даже разговаривает с ней так же, как со мной, делает мою кровь то горячей, то холодной.
– Мы в порядке, – говорю я, радуясь, что не сорвалась.
Она все еще сосредоточена на Джонатане, как будто мои слова не имеют значения, и мне хочется выцарапать ей глаза.
Только когда Джонатан отпускает ее, она уходит, но делает это с нарочитым покачиванием бедер.
– Не знала, что рыжие в твоем вкусе, – говорю я, прежде чем успеваю оценить свои слова.
– Они не в моем вкусе.
– Ну, очевидно, у тебя с ней что-то было.
– С ней? – повторяет он, в его глазах светится легкое веселье.
– Стюардесса.
– Ничего не было.
– Хочешь сказать, что женщины просто флиртуют с тобой?
– Да. Но это не значит, что я уделяю им внимание.
Я смотрю на него сквозь ресницы.
– Никогда?
– Нет. Я не смешиваю бизнес с удовольствием.
– Но со мной ты это делал.
– Верно, хотя я никогда не считал тебя бизнесом.
Мои зубы впиваются в нижнюю губу от его невысказанных слов в том факте, что он считает меня удовольствием.
Самолет начинает движение, затем набирает высоту. Мои ногти впиваются в плюшевый подлокотник кресла. Джонатан снова берет мою руку в свою, и мои нервы постепенно успокаиваются.
Я теряюсь в предвечернем небе и огнях города, которые становятся все более далекими, чем выше мы поднимаемся. Вид завораживает. Не могу поверить, как много я упустила в жизни. Мне двадцать семь, скоро будет двадцать восемь, а я чувствую себя в этом мире ребенком.
– Здесь так красиво, – бормочу я.
– Да.
Мое внимание снова переключается на Джонатана, и, как и в тот раз в парке, он смотрит не на вид, а на меня.
– Точно, – шучу я. – Ты, наверное, видел этот пейзаж тысячу раз.
– С тобой это как будто впервые.
Мои губы открываются, но слова не выходят. Боже. Иногда он говорит такое, что я теряю дар речи и так тронута. Как, черт возьми, он это делает?
– Тебе удобно? – спрашивает он.
– Ммм.
– Возможно, ты захочешь отдохнуть. Вот.
Он возится с чем-то сбоку, и оба кресла откидываются в удобное положение. Джонатан отстегивает ремни безопасности и поднимает подлокотник, чтобы между нами ничего не было.
Я без колебаний кладу голову ему на грудь, и половина моего тела накрывает его, как мы делаем, когда спим. Его пальцы ласкают мои волосы, и я еще больше склоняюсь к его прикосновениям.
Может, это его успокаивающее сердцебиение, или мирная атмосфера, или то, что я делаю паузу в хаосе дома, но сон приходит почти сразу.
– Куда мы вообще летим? – спрашиваю я полусонным тоном.
– На мой остров.
Глава 19
Аврора
У Джонатана есть остров.
Ни хрена себе. Ему принадлежит гребаный остров.
Я в оцепенении всю дорогу от места посадки самолета до места, куда он меня везет.
Раннее утреннее солнце светит сквозь ветви и листья, почти как на церемонии приветствия.
Дороги узкие, и тропические деревья украшают обочину, насколько хватает зрения. Мозес ведет машину с легкостью, точно зная, куда мы едем.
– Как тебе достался этот остров? – я придвигаюсь ближе к Джонатану.
По какой–то причине его близость всегда помогает мне чувствовать себя в безопасности в незнакомых местах. Вообще-то, так происходит во всех местах.
Он прислонился спиной к кожаному сиденью автомобиля, широко расставив ноги, и весь его облик расслаблен. Моя рука лежит на его твердом бедре. Он не отпускал меня, ни во время полета, ни после того, как мы сели в машину.
– Я выиграл его десять лет назад у саудовского принца в покер.
– Покер? – я чуть не вскрикнула.
– Да.
– Он, должно быть, опустошен проигрыше.
– Не совсем. Он владеет еще несколькими островами, разбросанными по всему миру.
– На что ты поставил?
– Почему ты хочешь знать?
– Если он поставил остров, то ты, должно быть, поставили что-то очень ценное.
Он приподнял бровь.
– И ты хочешь знать, что я считаю самым ценным?
– Вроде того. Что это было?
– Мой сын.
– Ч-что? Ты поставил на Эйдена?
Его выражение лица не изменилось.
– Да.
– Как... как ты вообще можешь ставить на человека?
– Это более распространено, чем ты думаешь.
– Я... я не могу поверить, что ты поставил на кон собственного сына, своего единственного отпрыска. Не думаю, что хочу говорить с тобой сейчас или когда-либо. И я все расскажу Эйдену, чтобы он знал, что ты сделал. А что, если бы ты проиграл, а? – я тыкаю его в плечо. – А?
На красивых губах Джонатана расплывается улыбка.
– Я не думал, что тебя так легко обмануть.
– Ты... ты пошутил?
Это такая же редкость, как увидеть мифическое существо.
– Думаешь, я когда-нибудь поспорю на Эйдена? Он мой единственный сын.
Фух. В глубине души я не думала, что он сделает это, но он также не шутит. Это та часть, которая выбила меня из колеи.
– Так на что ты поставил?
– На одну из моих дочерних компаний.
– Я не знала, что ты играешь в покер.
– Не играю.
– Ты только что сказал, что выиграл в покер.
– Я играю только тогда, когда знаю, что могу выиграть. Мне не нравятся неуверенные азартные игры.
Учитывая, что Джонатан – помешанный на контроле человек, это вполне логично.
Мое внимание возвращается к дороге и к тому, как меняются деревья, когда мы проезжаем.
– Как называется остров?
– Он находится в ведении King Enterprises.
– У него должно быть собственное название.
– Принц назвал его сложным арабским именем. Оно есть в бумагах. Если ты так настаиваешь на том, чтобы узнать, я могу позвонить Харрису.
– Ты должен дать ему какое-то особенное название. В конце концов, не каждый может владеть островом.
– Ха.
Я не уверена, что он имеет в виду, но кажется, что он никогда не думал о такой возможности. Джонатан из тех, кто не привязывается к вещам, как обычные люди, и я думаю, что это делает все это предложение бессмысленным для него.
