Текст книги "Возвышение Королевы"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Жалость.

Разочарование.

Он... он собирается избавиться от меня, не так ли?

Как с Алисией.

Глава 13

Аврора

Даже если я иду на работу, я не могу сосредоточиться.

Все, о чем я продолжаю думать, это те голоса, которые действуют мне на нервы и шепчут что-то вроде:

Она сходит с ума, совсем как Алисия.

Что еще хуже, так это то, как Джонатан смотрел на меня. И потом, он не пытался прикоснуться ко мне сегодня во время принятия ванны. Его движения были какими угодно, только не сексуальными, с единственной целью помочь мне принять ванну.

Обычно его руки блуждают по всему моему телу, и он требует, чтобы я умоляла его коснуться меня или довести до оргазма.

Не сегодня. Он не проявлял ко мне никакого интереса, даже когда я стояла перед ним полностью обнаженная. Я притворяюсь, что это не пронзает меня насквозь и не оставляет раны похуже, чем те, что покрывают мое тело.

Быть единственным объектом его прикосновений, чтобы внезапно потерять его, это жестче, чем я когда-либо думала.

После душа он помог мне одеться, а затем исчез.

Именно так. Никаких слов. Никаких распоряжений на потом, как обычно.

Просто... ничего.

Холод, который я ощущала, когда он вышел за дверь, был похож на то, что меня засунули в морозильник и заперли внутри.

Это то же самое, что он сделал с Алисией, когда она начала сходить с ума?

Не то чтобы я сумасшедшая. Нет.

Хотя проделать весь этот путь сюда, чтобы доказать свою теорию, вероятно, слишком далеко.

Я отправилась в свое старое здание во время обеденного перерыва, где Пол настоял на том, что никакой посылки не было, и он не видел меня в тот день. Шелби, моего сварливого соседа, не было рядом, чтобы я могла его засвидетельствовать. Когда я спросила Пола, где он, он сказал, что у него проблемы с законом и он решает их в полицейском участке.

Затем, после моего ухода, меня посетила страшная мысль. Что, если нападения с Сарой никогда не было? Я имею в виду, откуда ей знать, где я живу, даже если она видела меня на том благотворительном мероприятии?

Видела ли она меня? Была ли она там или я ее выдумала?

Все эти мысли сбивали меня с толку. Я чувствую, что существую вне своего тела, и не могу найти способ вернуться.

За исключением этого глупого, иррационального поступка.

Я стою перед домом Эйдена и Эльзы в Оксфорде, сжимая в руке часы. Эльза прислала мне адрес, когда я видела ее в последний раз, в попытке пригласить меня на ужин. Я всегда отказывалась, потому что Эйден, похоже, хочет отрубить мне голову.

Сегодня я проехала весь путь до этого места. И хотя я провела в дороге почти два часа, мне все еще не совсем удалось собраться с мыслями.

Дождь льет так, будто небо восстает против всего мира. Сумерки пришли и ушли, и ранний вечер добавляет мрачности сильному ливню.

Я промокла насквозь за считанные секунды во время небольшого пути от машины до входной двери. Мои волосы прилипают к вискам, а вода ручьями стекает по лицу.

Когда мне пришла в голову эта идея, я думала только о том, что, помимо Джонатана, Эйден знал Алисию лучше всех. Он бы заметил, если бы с его матерью было что-то не так.

Я нажимаю на дверной звонок нерешительными пальцами, когда закрадываются сомнения, наиболее заметным из которых является то, что я не нравлюсь Эйдену. Зачем ему говорить об Алисии при мне, если он думает, что я самозванка?

В конце концов, это плохая идея. Если я сейчас уйду, они, вероятно, спишут звон на детскую шалость.

Прежде чем я успеваю уйти, дверь открывается. Эльза появляется на пороге в шортах и топе без рукавов. Ее длинные волосы собраны в аккуратный конский хвост, а лицо мягкое и красивое, даже без грамма косметики. Увидев меня, ее губы растягиваются в великолепной улыбке.

– Аврора! Какой приятный сюрприз. —она обнимает меня в объятиях, не заботясь о том, что я промокла насквозь.

– Прошу прощения за то, что появилась без предупреждения.

– Не будь смешной. Тебе здесь всегда рады. – она ведет меня внутрь. – Входи. Дождь натворил делов.

– Спасибо.

Я остаюсь у входа, чтобы с меня не капало на блестящий деревянный пол.

Их дом совсем не похож на особняк Кингов. Он меньше, уютнее, с элегантным, но индивидуальным декором, таким как фигурки маленьких домиков и картина, изображающая Эйдена и Эльзу в день их свадьбы. Должно быть, ее нарисовала Астрид – в этом есть ее особый, нетрадиционный штрих.

Размер и ощущение дома заставляют меня задуматься, не хотел ли Эйден обменять большой, пустой и холодный особняк Кингов на место, которое он считает своим домом. Место, где он сможет начать все заново с Эльзой.

– Почему ты стоишь? – Эльза делает движение за ее спиной. – Заходи.

– Мне здесь хорошо. – я прочищаю горло. – Эйден дома?

– Да, он...

– Милая? – его голос доносится с верхней площадки лестницы. – Что я говорил об открытии двери? Я единственный, кто это делает. Никто не посмотрит на тебя в этой крошечной одежде.

– А вот и он. – Эльза качает головой и шепчет: – Извини за это.

– Тебе не нужно извиняться.

Легкая улыбка скользит по моим губам, вспоминая, как Джонатан вел себя этим утром перед Итаном.

Какой отец, такой и сын.

Моя улыбка исчезает, когда Эйден присоединяется к своей жене и наблюдает за мной, нахмурив брови. Как и она, он одет в хлопчатобумажные штаны и простую белую футболку. Его черные волосы взъерошены, и я не могу не пялиться на маленькую родинку у края его правого глаза – единственную физическую особенность, которую он унаследовал от Алисии.

Он обнимает Эльзу за талию и притягивает к себе, будто хочет защитить ее от меня.

– Что ты здесь делаешь?

Она толкает его локтем.

– Разве так следует обращаться с нашим гостем? Она проделала такой долгий путь из Лондона во время дождя.

– Она не мой гость. – он продолжает изучать меня, вероятно, ожидая ответа на свой вопрос.

– Я... я хочу спросить тебя кое о чем.

– Нам не о чем говорить.

Эльза вырывается из его объятий, пристально глядя на него сверху вниз, хотя он намного выше ее. Затем она берет меня за руку, ведет внутрь и усаживает на диван, несмотря на мою попытку протеста.

К тому времени, как она приносит пушистое полотенце и оборачивает его вокруг моих плеч, Эйден следует за ней, засунув руки в карманы. Его серые глаза прищуриваются на мне, словно я обуза, от которой ему нужно избавиться.

– Пойду принесу тебе чего-нибудь горячего. – она улыбается мне, затем смотрит на Эйдена. – Будь милым.

– Я вовсе не милый, не забыла? – он бросает на нее непонятный взгляд, и хотя я не могу его прочесть, щеки Эльзы краснеют.

Удивительно, как они могут понять друг друга с одного взгляда.

Вот как Джонатан заставлял меня сидеть у него на коленях или лежать на животе. Иногда ему не нужно было говорить ни слова, и даже если он говорил, это потому, что я притворялась, чтобы услышать его командный тон.

Я закрыла дверь от этой мысли и от него. Джонатан это последнее, о чем мне сейчас нужно думать.

Он больше не хочет прикасаться ко мне. Он думает, что я сумасшедшая.

Ненормальная.

Я пытаюсь стереть его, сосредоточившись на сцене передо мной.

Эльза проводит пальцами по груди Эйдена и что-то шепчет ему на ухо. Его левый глаз дергается, но выражение лица остается прежним, когда она исчезает за углом.

Эйден смотрит ей в спину, затем его внимание переключается на меня – темное и непроницаемое. Прямо как у его чертового отца.

Он садится напротив меня, и я крепче сжимаю полотенце.

– Продолжай, – говорит он своим ледяным тоном. – Чем быстрее ты это сделаешь, тем скорее выберешься отсюда.

Какой замечательный хозяин. Но я этого не говорю.

– Когда ты был моложе, ты замечал, что с Алисией что-то не так?

Я почти уверена, что он застигнут врасплох этим вопросом, но черты его лица быстро возвращаются к своей обычной холодности.

– В чем дело?

– Марго говорила, что у Алисии случались эпизоды, когда она бродила по дому ночью и что-то шептала. Она также исписала книги и стены и...

– Заткнись. – челюсть Эйдена сжимается.

– Скажи мне, пожалуйста. Мне нужно знать.

– Зачем? Чтобы ты могла пожалеть ее? Пожалеть, что тебя не было рядом? В чем именно заключается твоя точка зрения?

– Потому что я, возможно, становлюсь похожей на нее, – слова срываются с моих губ затравленным шепотом.

Мои пальцы дрожат так, что полотенце почти спадает. Зубы начинают стучать, но это не из-за холода.

Эйден смотрит на меня слишком долго, не говоря ни слова. Не уверена, взвешивает ли он слова, которые скажет, или просто осмысливает мои.

– Что навело тебя на эту мысль?

– Думаю, что у меня галлюцинации. Вещи, которые, я клянусь, произошли, не реальны, и я начинаю сомневаться в том, что действительно произошло.

– Это действительно похоже на Алисию. – его голос спокойный, низкий. Он кладет локоть на подлокотник и опускает голову на костяшки пальцев. – У нее были ночи, когда она настаивала, что видела призраков. Она писала о них и даже пела им колыбельную. Мы с Леви думали, что это весело, но дядя Джеймс и особенно Джонатан запретили нам видеться с ней, когда она находилась в таком состоянии.

– Это было... ужасно?

– Не тогда, когда я был маленьким, нет. Она читала мне и обводила кружком слова, которые казались ей интересными. Думаю, ей становилось плохо слишком быстро, когда я стал побольше. – его кулак сжимается. – И Джонатан ничего не сделал, чтобы помочь ей.

Тогда я это вижу. Обиду. Боль.

Поначалу это было незаметно, потому что, как и его отец, Эйден запирает свои чувства в хранилище. Это могло быть связано с его ненормальным детством, потерей матери в столь раннем возрасте или воспитанием таким помешанным на контроле, как Джонатан. Все эти факторы имеют место быть.

Факт остается фактом: Эйден винит своего отца в смерти Алисии. Точно так же, как я делала в прошлом. Я думала, что он не защитил ее и что из-за его пренебрежения моя сестра умерла слишком рано.

– Был ли Джонатан слишком небрежен?

– К ее физическим потребностям? Нет. Но с ее эмоциональными чувствами? – он усмехается, будто это все, что мне нужно для ответа.

– Мне так жаль.

Он делает паузу, немного приподнимая голову.

– За что ты извиняешься?

– Что меня не было рядом, когда она увядала. Все было бы по-другому.

– Не льсти себе, – говорит он, но за этим нет никакой резкости. – Этого бы не было.

– Это было бы. Для нас обоих.

быть, если бы я была рядом, я бы каким-то образом заполнила эмоциональный разрыв между ним и его отцом. Может, они могли бы поддержать меня после потери единственных двух людей, которых я считала семьей.

Возможно, они слишком жестоки.

Тот факт, что этого не произошло и никогда не произойдет, причиняет боль сильнее, чем физическая боль.

– Ты не она, – шепчет Эйден.

– Я знаю. Я никогда не хотела быть ею.

– Нет. Ты не она. – в его голосе нет обвинения. Это больше похоже на... грусть? – Ты не упадешь, как она.

– Что заставляет тебя так думать?

Он колеблется. Это первый раз, когда я вижу, как Эйден колеблется.

– Джонатан никогда не смотрел на нее так, как он смотрит на тебя.

Мое дыхание прерывается от его слов, но прежде чем я успеваю что-либо сказать, входит Эльза с кружкой горячего шоколада и ставит ее между моими негнущимися пальцами. Тепло немного рассеивает холод, но не борется с дрожью.

Я не упускаю того, как глаза Эйдена следят за каждым движением Эльзы, будто она магнит для его стали. Как будто он физически не может оторвать от нее свое внимание.

– Тебе нужно переодеться, чтобы не простудиться, – говорит она мне. – У нас разные размеры, но я посмотрю, что смогу найти.

– Нет, я лучше пойду.

Я начинаю вставать, но она мягко усаживает меня обратно.

– Чепуха. Ты не можешь вернуться так поздно и в разгар дождя. Останься на ночь.

– Со мной все будет в порядке.

– Джонатан не станет возражать, если ты проведешь ночь вне дома. – Эльза бросает взгляд на мужа и неуверенно спрашивает: – Верно?”

– Он стал бы. – Эйден приподнимает плечо. – Но все равно останься.

Мы с Эльзой замираем, не уверенные, правильно ли мы его расслышали. Эйден только что сказал мне остаться на ночь?

Эльза первой приходит в себя и широко улыбается ему, сморщив нос.

– Определенно. Давай я принесу тебе сухую одежду.

Пятнадцать минут спустя я надеваю одно из платьев Эльзы. Оно на один или два размера меньше, а я выше ее, поэтому хлопчатобумажный материал плотно облегает мою грудь, живот и бедра и даже не доходит до колен.

Все равно лучше, чем мокрая одежда. Я также меняю свои пластыри на сухие. Голос Джонатана, чтобы не вскрывать мои раны, все время отдается эхом в ушах.

Потом он посмотрел на меня тем взглядом. Словно он думал, что я сумасшедшая. Словно он разочаровался во мне.

Я не могу выбросить этот взгляд из головы, как бы ни старалась. Я также не могу перестать думать о его платоническом прикосновении этим утром.

Быть может, я веду себя мелочно, но я предпочитаю не говорить ему, где я нахожусь. Он не мой сторож. Ему не нужно знать, где я провожу ночь.

Я присоединяюсь к Эльзе на кухне, и, к моему удивлению, она всего лишь су-шеф Эйдена. Его движения организованны и точны, и он знает свой путь во всем.

– Ты всегда готовишь?

Я пытаюсь, ожидая, что он проигнорирует меня.

Он кивает, но почти не обращает на меня внимания. Что ж, думаю, это только начало.

– Открою тебе секрет, – Эльза наклоняется, чтобы прошептать. – Я вообще не готовлю. Эйден мне не позволяет.

– Ну, я сама не очень хороша в готовке, – бормочу я в ответ. – Никто не должен подпускать меня близко к кухне.

Мы обе смеемся, и Эйден бросает взгляд, который говорит о том, что он не рад, что его оставили в стороне от нашего разговора.

Мы пытаемся помочь ему, но он прогоняет нас, поэтому мы накрываем стол, который находится рядом с зоной отдыха.

Я и Эльза сидим, потягивая вино и смотрим в большое окно, выходящее на обеденный стол. Капли дождя, стекающие по нему, образуют длинные линии, а уличные фонари придают пейзажу уютное ощущение.

Это спокойная ночь, и я должна наслаждаться ею. Я могла бы, если бы мое сердце перестало тонуть, как покинутый корабль.

– Прости, если я помешала вашим планам, – говорю я Эльзе.

Она ставит бокал с вином на стол.

– Больше похоже на планы Эйдена, но это повседневные планы, так что он может подождать.

– Уверена, что он не возненавидит меня еще больше?

– Он не ненавидит тебя. – она прикусывает нижнюю губу. – Я имею в виду, ты та женщина, приручившая Джонатана Кинга. Любой бы уважал тебя за это – включая Эйдена.

– Я не приручала его.

Отнюдь нет. Во всяком случае, все, что мы имели, уничтожилось после моих галлюцинаций.

– Ты видела, как он завладевает твоим временем и вниманием?

– Потому, что он помешан на контроле.

– Ну, так оно и есть, но это нечто большее. Я могу сказать.

– Ты можешь сказать? Как?

– Все дело в мелочах, понимаешь?

– Мелочах?

Она делает глоток вина и подпирает голову ладонью.

– Хорошо, итак, вот один из них. Когда мы сидим за семейными обедами, Джонатан не прикасается к еде, пока не убедится, что ты не только устроилась, но и начала есть.

– Он просто любит, чтобы все сидели.

– Джонатан? – она смеется, звук хриплый. – Ему было наплевать на нас. У него появилась эта привычка только тогда, когда ты присоединилась к нашим обедам и ужинам.

– Ох.

– Еще то, как он смотрит на тебя, чтобы ты ела, или как он огрызается на Эйдена или Леви всякий раз, когда они обращаются к тебе. Будто он не хочет, чтобы твоё внимание отвлекалось от него.

– Он огрызается на всех.

– Обычно нет. Джонатан относится к тому типу людей, которые отдают приказы самым спокойным, пугающим образом. И он на самом деле не огрызается на Эйдена и Леви – по крайней мере, не тогда, когда мы с Астрид рядом. – она усмехается. – Ты привнесла краски в его ранее унылый мир. Я чувствую это.

Ее слова должны поднять мне настроение, но оно выравнивается при напоминании о том, что недавно произошло.

Прежде чем Эльза успевает продолжить, Эйден снова присоединяется к нам с тарелками пасты и фрикадельками.

Щеки Эльзы покраснели, и мои, должно быть, тоже, учитывая, что это наш второй бокал вина.

Она встает на цыпочки и целует Эйдена в губы, улыбаясь. Он углубляет поцелуй, не заботясь о том, что я являюсь аудиторией. Его руки обнимают ее за талию, и он хватает ее за поясницу, лаская ее языком с сильной страстью.

Я вздыхаю в свой бокал вина, наблюдая за ними – наверное, как дура. По крайней мере, Эйден свободно проявляет свои эмоции перед Эльзой. Его отец холоден как лед и требует наказания за каждый поцелуй и ночь в его постели.

Он действительно поцеловал тебя и спал с тобой прошлой ночью без наказания.

Это было до того, как он так на меня посмотрел, так что это не считается.

Эльза отстраняется, ее щеки становятся пунцовыми. Глаза Эйдена сверкают, будто он толкнет ее на стол и завладеет ее прямо здесь и сейчас. Вероятно, таков был их план на ночь перед тем, как я прервала их.

Словно прочитав его намерения, Эльза плюхается на свое место, заставляя Эйдена сделать то же самое. Сначала трапеза проходит в неловком молчании, но Эльза вспоминает университет и дискуссионный клуб, который посещают Эйден и его лучший друг по имени Коул.

Она жалуется, что они существуют только для того, чтобы превратить жизнь каждого в ад.

Эйден возражает, что не все такие скучные, как ее политкорректные коллеги.

Это заставляет их обоих говорить и спорить в очаровательной манере. Или, скорее, Эльза спорит. Эйден, кажется, специально выводит ее из себя, просто действуя ей на нервы.

– Ты можешь в это поверить? – спрашивает меня Эльза. – У тебя в универе были такие люди?

– Моя лучшая подруга, Лейла. Ты познакомилась с ней на той благотворительной акции. Она обожает поспорить и не любит, когда ее игнорируют. Она крошечная, носит религиозный платок и выглядит невежественной и мягкой, поэтому, когда она подняла шум в дебатах, все смотрели на нее с благоговением.

– Она кажется такой классной, – говорит Эльза.

– Так и есть.

Я так горжусь этой маленькой проказницей.

Эйден откусывает кусочек от своей еды.

– Пригласи ее как-нибудь на ужин к Джонатану.

– Она и Джонатан не ладят. – я ковыряюсь в своей пасте. – Она всегда угрожает попрактиковать на нем свой черный пояс по карате.

Он ухмыляется.

– Даже лучше.

– Она что? – Эльза говорит слегка испуганным голосом.

– Да, клянусь, она не боится за свою жизнь.

Эльза собирается что-то сказать, но раздается звонок. Она начинает вставать, но Эйден встает первым, кладет две руки ей на плечи и усаживает обратно.

– Ни за что на свете, черт возьми, кто-то увидит тебя пьяной.

– Я не пьяна, – возражает она.

Он щипает ее за покрасневшую щеку.

– Угу.

Эйден исчезает за углом, прежде чем она успевает что-либо сказать.

Она наклоняется ко мне.

– Расскажи мне больше о своей подруге, которую Джонатан еще не убил.

– Она называет его Джонни. – я хихикаю, затем прикрываю рот рукой.

Очевидно, я тоже пьяна.

Я стараюсь никогда не напиваться, потому что это портит мои чувства, и я не могу защитить себя, если мне это будет необходимо, но думаю, что здесь я чувствую себя в безопасности.

Это... одновременно странно и утешительно.

– Ни за что! И он позволяет этому случиться? – ее пристальный взгляд скользит за мной. – Джонатан.

– Он действительно не может остановить ее. – я снова хихикаю и не пытаюсь подавить смех. – Она бесстрашна.

– Нет, – шепчет Эльза. – Джонатан здесь.

Я оборачиваюсь, и, конечно же, мой тиран приехал в поисках меня.

Глава 14

Аврора

На мгновение мне кажется, что это игра моего воображения.

Однако образ четко вырисовывается передо мной. Мое затуманенное зрение медленно осматривает его снизу доверху. Изысканная обувь, отглаженный костюм, большие мужские часы, от которых исходит та же жесткая атмосфера, что и от него.

А потом его лицо. Эти резкие черты лица и четко очерченная линия подбородка, которые предназначены для того, чтобы резать. Его волосы кажутся слегка влажными, а это значит, что он попал под моросящий дождь на улице.

Только когда я оказываюсь в ловушке его стальных глаз, я, наконец, дышу. Или, может, я вообще перестаю дышать.

Я прекращаю зрительный контакт, прежде чем увижу этот взгляд. Тот, которым он одарил меня прошлой ночью и сегодня утром. Взгляд, вскрывающий мне внутренности без того, чтобы ему пришлось сказать хоть слово.

Джонатан садится на стул рядом со мной с полной уверенностью, будто обеденный стол Эйдена и Эльзы является продолжением особняка Кинга. Мне требуется все мужество, чтобы не пялиться на него еще немного, не раствориться в нем еще немного. Просто... больше.

Эйден присоединяется к своей жене, но прежде чем он успевает сесть, властный тон Джонатана заставляет его остановиться.

– Где моя тарелка?

– Тебя не приглашали. Еда закончилась.

Эльза начинает толкать свою пасту в сторону своего свекра.

– Можете взять мою.

Эйден накрывает ее ладонь своей, мягко останавливая ее.

– Чепуха. Я принесу ему тарелку.

Джонатан приподнимает идеальную бровь.

– Я думал, больше нет еды.

Его сын на мгновение прищуривается, глядя на него, прежде чем исчезнуть на кухне.

– Как ты нашел меня? – я шепчу то, о чем думаю.

Это еще одна причина, по которой я не пью. Мои запреты как бы исчезают, и иногда я не знаю, когда я думаю вслух.

– Я всегда знаю, где ты. – он снимает пиджак, кладет его на стул рядом с собой и ослабляет галстук. – Ты же не думаешь, что сможешь сбежать от меня, не так ли?

Я должна сосредоточиться на его словах, но все мое внимание поглощено тем, как его худые, мужские пальцы скользят по галстуку, обхватывая его. Дёргают за него.

Почему я не этот галстук?

Словно отвечая на мои мысли, костяшки пальцев Джонатана скользят по моей щеке, усиливая жар на ступеньку.

– Ты теплая. Ты пила?

Я указываю на свой полупустой третий бокал.

– Немного?

Его пристальный взгляд удерживает мой, и в этот момент я словно в клетке. Как будто он берет меня в заложники, и я ни при каких обстоятельствах не могу найти выход.

Не то чтобы я хотела.

Эйден снова присоединяется к нам и ставит тарелку перед своим отцом – не так нежно, могу добавить. Джонатану требуется мгновение, прежде чем он убирает руку с моей щеки.

– Что это должно быть? – спрашивает Джонатан, уставившись на пасту с фрикадельками.

– Еда. Ешь. – Эйден делает паузу. – Или не ешь.

– Ты приготовил?

– Ну и что с того, что я?

– Это съедобно?

– Да, – одновременно говорим мы с Эльзой, а затем разражаемся хихиканьем.

Джонатан бросает на меня непонятный взгляд, прежде чем попробовать. Хотя Эйден притворяется, что сосредоточен на своей тарелке, его взгляд продолжает возвращаться к отцу.

Последний ничего не говорит, но продолжает есть, а это значит, что ему нравится. Джонатан – тиран и придирчивый во всем, включая еду. Он бы не продолжал, если бы ему это не понравилось.

Эльза просит Эйдена передать ей соль, и он говорит «нет», потому что это вредно для ее здоровья. Эльза отвечает, что он ведет себя чересчур.

Пока они заняты спором, я наклоняюсь к Джонатану, пока его древесный аромат не окутывает меня, и бормочу:

– Скажи ему, что тебе нравится.

Он поворачивает голову так, что его губы оказываются всего в нескольких сантиметрах от моих. Его внимание остается прикованным к моим губам, когда он шепчет в ответ:

– Что это?

Я сглатываю от горячего взгляда в его глазах. Этот так отличается от утреннего. Может, этот человек больше никогда не появится? Или это принятие желаемого за действительное, потому что я пьяна.

– Паста. Скажи Эйдену, что тебе она нравится. Это так много значило бы для него.

– Откуда ты это знаешь?

– Я просто знаю.

Хотя он и не показывает этого – и никогда бы не показал, – Эйден в некотором смысле заботится об одобрении своего отца. Между отцом и сыном просто глубокая пропасть, которую почти невозможно залатать, и после разговора с Эйденом я уверена, что это началось после смерти Алисии. Вместо того чтобы удовлетворять эмоциональные потребности ребенка Эйдена, Джонатан воспитал его таким же, как он сам. Непроницаемым, жестким, контролирующим. По его мнению, он, вероятно, хотел, чтобы его сын был лучшим, как и все в его собственной жизни. Однако не думаю, что Эйден это знает. Я чувствую, что он думает, что его отец не заботится о нем ни в каком другом смысле, кроме того факта, что он его наследник.

Но Джонатан заботится. Я слышу, как он через день спрашивает Харриса о новостях об Эйдене и Леви. Со стороны это может показаться продолжением его помешанной на контроле натуры, и в какой-то степени так оно и есть, но он также заботится о том, чтобы они были в порядке и защищены. Джонатан из тех, кто разрушает мир, если кто-то хоть немного беспокоит его семью. Он просто не выражает этого. В свою очередь, Эйден этого не знает. Между отцом и сыном существует огромная пропасть, и потребуется много времени, чтобы устранить нагромождение недоразумений, накопившихся в их отношениях.

Но детскими шагами, верно?

Я отстраняюсь, прежде чем Джонатан касается своими губами моих. Судя по тому, как он смотрит на меня, не сомневаюсь, что он действительно может это сделать.

Это не только из-за КПК, но я также немного беспокоюсь о своей реакции в пьяном состоянии. Кто знает, не начну ли я царапать его одежду прямо на глазах у его сына и невестки?

– Это отличается от того, что готовит Марго. – Джонатан прекращает есть, наливая себе бокал вина. – Это хорошо.

И Эльза, и Эйден прекращают свои подшучивания над солью и смотрят на Джонатана так, будто у него выросло несколько голов.

Я бы не удивилась, если бы это был первый раз, когда тиран сделал комплимент Эйдену. Иногда он может быть таким бессердечным.

Ладно, большую часть времени.

Эйден прочищает горло, но продолжает молчать.

Эльза улыбается, как гордая мама.

– Он готовит лучшую еду на свете.

– Может, он сможет приготовить что-нибудь для семейного ужина в следующий раз. – Джонатан разговаривает с Эйденом, но он смотрит на меня поверх края своего бокала, и я притворяюсь, что не являюсь объектом его внимания.

– Только если Леви это сделает, – говорит Эйден.

– Тогда пусть это будет соревнование. – Джонатан делает глоток вина. – Мы с Авророй будем судьями.

Эльза указывает своим бокалом вина на себя.

– Как насчет меня?

– Ваши с Астрид голоса не являются субъективными. Вам запрещено голосовать.

Она выглядит разочарованной, но прикасается к бицепсу мужа.

– Уверена, что Эйден победит.

– Посмотрим.

Я собираюсь сделать выговор Джонатану за его обычную отчужденность, но садистская искра в глазах Эйдена останавливает меня. Ему нравится вызов, который его отец бросает ему и Леви.

Мужчины Кинги, несомненно, думают иначе. Как будто они связаны битвами и войнами.

В подтверждение моей теории, после ужина Эйден моет посуду, а затем садится с Джонатаном за кофейный столик, на котором стоит стеклянная шахматная доска. Это похоже на то, что было дома, где Джонатан научил меня играть.

Или пытался, во всяком случае. Обычно я заканчиваю тем, что сажусь ему на колени или растягиваюсь по всей шахматной доске, когда он трахает меня.

Я борюсь с румянцем, покрывающим мою кожу, но терплю неудачу. Слава Богу за вино, иначе мое возбуждение было бы очевидным.

Позы Джонатана и Эйдена похожи, их серые глаза заостряются, когда они думают, как унизить друг друга.

Когда мы с Эльзой допиваем неизвестно сколько бокалов вина, мое внимание привлекает чисто мужская красота Джонатана. Он опирается обоими локтями на колени и образует пальцами шпиль на подбородке. Эти длинные пальцы, на которые я не могу перестать пялиться – или на него.

Им обоим требуется много времени, чтобы сделать шаг, потому что, я полагаю, они чертовски хорошо рассчитывают, прежде чем предпринять. Когда Джонатан выдвигает фигурку вперед, он так уверен в себе. Нет никаких сомнений в том, что он победит. Эйден может представлять угрозу, но ему еще слишком рано побеждать своего отца.

Однако это не останавливает молодого Кинга от попыток. Он вырос и стал силой, с которой шутки плохи.

Гордись, Алисия. Твой мальчик теперь мужчина.

– Они так похожи, – шепчет Эльза рядом со мной.

Мы уютно устроились на диване напротив них, разделяя мягкое одеяло.

– Я знаю, – бормочу я в ответ. – Джонатан всегда приходит поиграть с Эйденом?

– Мы живем здесь уже пятнадцать месяцев, и это первый раз, когда Джонатан переступил порог нашего дома. Я думала, он никогда не придет, так что спасибо, что привела его. Знаю, что это много значит для Эйдена.

– Я его не приводила.

– Да, ты привела. – она улыбается, и это выглядит по-детски, учитывая ее нетрезвое состояние. – Я же говорила тебе. Ты цвет его жизни.

Но так ли это на самом деле?

В конце концов, он разочаровался во мне со вчерашнего вечера. Даже алкоголь не может заставить меня забыть об этой части.

Мы еще немного наблюдаем за ними, разговаривая об университете и различиях между моим и ее опытом.

Когда мои глаза опускаются, Эльза ведет меня наверх, в комнату для гостей, в которой я переоделась раньше. Там есть кровать, полупустой антикварный шкаф и высокая боковая лампа. Комната простая, красивая и уютная.

– Извини, комната скромна. – Эльза достает одеяла из шкафа. – У меня не было возможности должным образом украсить ее. Эйден сказал, что у нас никогда не будет гостей, потому что он их выгонит.

– Похоже на Эйдена.

– Расскажи мне об этом. – она закатывает глаза и указывает на свежие полотенца и шелковую ночнушку на кровати. – Дай мне знать, если тебе понадобится что-нибудь еще.

– Спасибо.

– Я та, кто должна поблагодарить тебя за то, что ты вошла в нашу жизнь. – она обнимает меня, ее кокосовый аромат смешивается с вином. – Большое тебе спасибо за то, что дала Эйдену шанс не только двигаться дальше после Алисии, но и найти золотую середину со своим отцом.

– Я ничего не делала.

Она отстраняется, на ее раскрасневшемся лице появляется улыбка.

– Да, ты сделала. У Эйдена были странные отношения с Джонатаном, и в глубине души это из-за смерти Алисии. Тот факт, что ты пытаешься все исправить, очень много значит для него. Он не знает, как быть благодарным, так что я сделаю это от его имени.

Преданность и привязанность, которые она питает к своему мужу, согревают мое сердце. Возраст действительно не имеет значения. Возможно, им едва исполнилось двадцать, но они разделяют связь пожилой пары в полной гармонии.

– Эйдену так повезло, что ты есть в его жизни, Эльза.

– И Джонатану повезло, что ты у него есть.

Я бы не была так уверена в этом.

После того, как Эльза уходит, я снимаю платье и нижнее белье, чтобы надеть ночнушку. Это занимает у меня несколько минут из-за моего пьяного состояния. Я спотыкаюсь и ловлю себя на том, чтобы снова споткнусь. “

– Дурацкая одежда, – бормочу я.

Знаете что? Кому нужна ночнушка? Моя кожа все равно горит.

Я снимаю одежду, забираюсь под одеяло и закрываю глаза.