Текст книги "Возвышение Королевы"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Он наливает средство для ванны с ароматом яблока, и запах наполняет пространство ванной.

Когда его устраивает температура, он пускает воду. Он поворачивается ко мне лицом, снимает пиджак и галстук, вешает их на вешалку для полотенец и закатывает рукава рубашки выше локтей.

У него почти не видно кожи, но наблюдать, как он обнажает руки, само по себе похоже на порно-шоу. Единственная причина, по которой я не отворачиваюсь, это то, что я отказываюсь сдавать позиции.

По крайней мере, так я себе говорю.

– Сними ночнушку.

Я вздергиваю подбородок и не подчиняюсь. Если я последую его приказу, мне будет казаться, что я соглашаюсь на любое безумие, которое он планирует.

– Если ты хочешь что-то сделать, сделай это сам.

– Что я говорил о таком поведении, Аврора?

Я фыркаю, но звук вскоре исчезает, когда он хватает лямки, его пальцы скользят по моей коже вместе с ними, когда он опускает их вниз по телу.

Уставившись в одну точку в ванной, я притворяюсь, что мою плоть не покалывает, а лицо не горит от одного только его присутствия.

Довольно скоро ночнушка растекается у моих ног. Его взгляд скользит по моей наготе, как будто он видит меня впервые.

Его пальцы гладят мой шрам и татуировку, и что-то в его глазах и то, как его ресницы трепещут на щеке, говорит мне, что он точно знает, как я это получила.

Тяжесть его внимания к этой части меня похожа на переживание того времени, когда я изо всех сил пыталась перейти из одного угла в другой, чтобы добраться до аптеки, купить лекарство и зашить рану.

Это был полный беспорядок, но мне удалось. Однако, когда стало хуже, а не лучше, у меня не было такого человека, как он, который мог бы позаботиться об этом, и тогда я была так невежественна в уходе за собой.

– Ты сама ее зашила. – его большой палец скользит по коже с обманчивой нежностью. – Ты также заработала инфекцию. Должно быть, было больно. У тебя, должно быть, была лихорадка.

– О-откуда ты это знаешь?

– Это тот же самый нападавший, не так ли? – его внимание переключается с моего шрама на мое лицо.

То, как он смотрит на меня, эта сосредоточенность и гнев, который... почему-то кажется направленным не на меня, подавляют меня.

Я отталкиваю его и несусь к ванне. В спешке, чтобы забраться внутрь и спрятать свой шрам и татуировку, я соскальзываю.

Мой крик наполняет ванную, но вместо того, чтобы удариться головой о край, меня удерживает сильная рука.

– Полегче. – в его голосе слышна забота.

Нет, ему должно быть все равно. Он не заботится.

Я плюхаюсь под пузыри, пряча свою наготу от посторонних глаз. Вода прохладная на моей коже, не слишком горячая и не слишком холодная. Это идеальная температура – как обычно.

Джонатан молчит, когда достает шампунь с ароматом яблока и выливает его мне на голову.

Я пытаюсь отвлечься, но то, как его пальцы скользят по моим волосам медленными, размеренными движениями, лишает меня дыхания.

Кажется, его даже не беспокоят упрямые узлы у меня на затылке. Так как у меня длинные волосы, мне всегда трудно их мыть.

И все же он не торопится с узлами, один за другим, пока мои волосы плавно не спадают на спину. Он держит их над водой, когда ополаскивает, затем собирает наверху.

Джонатан не из тех, кто проявляет нежность, так что это определенно не следует воспринимать как должное, когда он это делает.

Но теперь, когда он делает это при таких обстоятельствах, я не знаю, как реагировать. Это уловка? Игра?

Он хватает губку и использует ее, намыливая мое тело. Он не задерживается на моих сосках и едва касается меня между ног. Похоже, его единственное намерение искупать меня. Это все. Я та, кто изо всех сил старается не сомкнуть бедра, когда его пальцы скользят вниз по моему животу.

Принятие ванны заканчивается слишком рано, и он ополаскивает меня, поднимает, затем заворачивает в свежее мягкое полотенце.

Оно слишком грубое для моей разгоряченной кожи. Возможно, он и не прикасался ко мне сексуально, но мое тело уже получило сигналы. Мои соски твердые и заостренные, а сердцевина продолжает чертовски пульсировать.

Прекрати это, черт бы тебя побрал.

Вытирая меня, Джонатан не торопясь проводит полотенцем по моим ноющим соскам. Я чуть не падаю, проглатывая стоны, пытающиеся вырваться наружу.

Искра в его глазах говорит о том, что он точно знает, что делает со мной, и делает это нарочно.

– Ты заговоришь, Аврора. Если мне придется использовать твое тело против тебя, я это сделаю.

Глава 9

Джонатан

Если вы хотите что-то сделать, вам следует испачкать руки.

Я этого не делаю – обычно. У меня нет проблем с давлением на людей законными методами. Мне даже нравится видеть, как они пытаются обратить закон в свою пользу и терпят неудачу.

Закон на стороне сильнейшего. И в этом мире это я.

Однако, когда законные методы не работают, приходит время перейти на другую сторону.

Харрис не смог установить личность нападавшего на Аврору, даже используя информацию, предоставленную ему нашей первоклассной охранной компанией.

Поскольку законопослушная служба безопасности ничего не взяла с собой, я нахожусь в поместье Родсов.

Герцог дома, Тристан Родс, согласился на мое предложение, как и следовало ожидать, учитывая, что я дал ему скидку, которую не предоставил бы никому другому. Его семья возвращается к бизнесу в ближайшем будущем, и ему нужен любой толчок, который он может получить в правильном направлении.

Я готов вступить с ним в выгодное партнерство за то, что он даст мне взамен.

Пока Мозес едет по длинной извилистой дороге, Харрис смотрит в окно, его расчетливый взгляд задерживается на бесчисленных охранниках, расставленных в каждом углу и покрывающих почти каждую поверхность собственности. Их мрачные лица и металл, поблескивающий с боков, намекают на ущерб, который они могут нанести, если решат атаковать.

– Это похоже на дом криминального авторитета, а не герцога. – Харрис смотрит на меня, его планшет лежит у него на коленях впервые за... ну, когда-либо. – Может, нам стоит подумать о других способах.

– Его сходство с резиденцией криминального авторитета вот что делает его полезным. Я больше не стану тратить время впустую.

Человек, который, блядь, пырнул ножом Аврору, рано или поздно встанет перед ней на колени.

Харрис листает свой планшет.

– Хорошо, давайте еще раз проверим имеющуюся у нас информацию. Тристан и его двоюродный брат Аарон Родс единственные оставшиеся члены некогда могущественной семьи Родс. Они провели большую часть своего детства и подросткового возраста в школе-интернате после пожара, который уничтожил остальных членов их семьи, но ходят слухи.

– Что их предали и был спровоцирован пожар. Эта информация распространяется по аристократическому сообществу. Многие говорят, что Тристан и Аарон вернулись для мести.

– Верно, но я еще немного покопался и... – он поднимает голову и поправляет очки указательным и средним пальцами. – Ходят слухи, что они обучены бою, чего не должно быть, поскольку они никогда не служили в армии.

– Идеально. Это значит, что Тристан знает людей, которые мне нужны, и не будет тратить мое время впустую.

– Это значит, что они опасны, сэр. Иметь с ними дело это одно, но вмешиваться в их тайную жизнь это совершенно другая территория.

– Если это даст мне то, что я хочу, я не возражаю.

– Как насчет вашего принципа не принимать рискованных решений?

– Иногда нужно принимать рискованные решения для получения лучших возможностей. Кроме того, Тристан прежде всего бизнесмен. Он знает, как говорить на языке прибыли.

Машина останавливается, и я выхожу, застегивая пиджак.

Я здесь не в первый раз, но обычно приезжаю в поместье Родос либо с гостями, либо в нежелательном присутствии Итана, чтобы заключить деловые сделки.

Охранник жестом велит мне пройти в северное крыло. В поместье четыре крыла, и Тристан всегда встречает своих гостей в этом крыле.

Другие крылья величественно возвышаются вдалеке – восточное, западное и южное – образуя массивную прямоугольную форму. Несмотря на усилия, которые Тристан и Аарон потратили на то, чтобы превратить это место в нечто похожее на дворец, в поместье Родсов есть определенное притягательное качество.

Вероятно, это из-за пожара и количества людей, которые в нем погибли. От него разит смертью; я чувствую его запах, независимо от того, сколько цветов и духов используется, замаскировывая его.

Статуя рыцаря на черном коне величественно возвышается в центре приемного зала. Другая статуя, черный ягуар с голубыми драгоценными камнями вместо глаз, смотрит на меня сверху вниз.

Это еще одна странная причуда Родсов. Они на самом деле выращивают живых ягуаров в качестве домашних животных.

Я следую за охранником вверх по широкой мраморной лестнице, пока мы не достигаем кабинета Тристана. Он останавливается, выпрямляясь, будто ему нужно быть презентабельным для выполнения этой задачи, прежде чем постучать в дверь.

– Входите, – доносится до нас изнутри ровный голос Тристана.

Мужчина открывает дверь и кивает мне, чтобы я зашёл. Как только я вхожу, дверь закрывается. Я не сомневаюсь, что сотрудник службы безопасности останется перед кабинетом на случай, если я буду представлять угрозу для его работодателя.

Не то чтобы я стал бы. Он мой союзник, а я хорошо забочусь о своих союзниках.

Тристана нет за его большим письменным столом. Он небрежно сидит в гостиной и читает газету. На нем темно-синий костюм в полоску. Итальянский. Интересно. Дворяне обычно предпочитают костюмы английского покроя, но Тристан во многих отношениях является исключением из своего титула.

У него и его двоюродного брата черные волосы и темные глаза, что выделяет их из толпы. Хотя Тристану за тридцать, у него ум человека намного старше. Самое интересное, что он не любит этого показывать – будто он живет тайной жизнью, как предположил Харрис.

По моему приходу он аккуратно складывает газету и кладет ее на стол, демонстрируя кольцо с фамильным гербом, которое покоится на его указательном пальце. Не торопясь, он встает и застегивает пиджак.

– Джонатан, добро пожаловать.

Я беру его за руку в крепком рукопожатии.

– Ваша светлость.

– Мы покончили с ерундой титулов. Тристан будет достаточно. – он указывает на диван напротив себя. – Пожалуйста.

Я расстегиваю пиджак и сажусь, остро замечая, что контакта, который, по его словам, будет меня ждать, здесь нет.

– Ты хочешь что-нибудь выпить?

Мой пристальный взгляд незаметно осматривает окружение, поэтому я запоминаю детали на случай, если понадобится план побега. Я мог бы считать Тристана союзником, но я никогда не позволяю себе чувствовать себя слишком комфортно.

– Коньяк со льдом.

– Отличный выбор.

Он подходит к своему мини-бару и наливает нам обоим по напитку. И хотя я знаю, что он предпочитает скотч, он возвращается с двумя коньяками.

Это хорошая тактика, показывая, насколько он непредубежден, и успокаивая меня в ответ. Только я никогда не оставляю себя без защиты.

Он останавливается возле открытого балкона, который находится прямо напротив меня, прежде чем устроиться напротив меня.

Хорошо, хорошо…

– Я рано? – я делаю глоток своего напитка.

– Нет, вовсе нет. Идеальное время, как обычно, Джонатан. – держа напиток в руке, он опирается локтями на колени. – Я просто подумал, что мы могли бы поговорить о твоих потребностях, прежде чем я свяжу тебя со своим человеком.

– Мне нужно, чтобы кого-то нашли.

Выражение его лица не меняется, но я чувствую, как он все просчитывает. Он немного похож на меня в том, как он определяет, какие эмоции показывать, а какие скрывать.

– Нам понадобится больше, чем это. Предыстория?

– Не так много, за исключением того, что он, должно быть, некоторое время жил в Лидсе или Северном Йоркшире, или он мог часто навещать их.

В конце концов, Мозес потерял все его следы, потому что он знал местность лучше.

– А как насчет твоей причины, по которой ты хочешь его найти? – он показывает на мою шею. – Это как-то связано с этим?

Царапина, которую Аврора оставила у меня на шее. Это было похоже на загнанного в угол котенка, пытающегося найти выход.

– Возможно.

– И?

– Необходимо ли знать причину?

– Боюсь, да, Джонатан. Давай просто скажем, что моему человеку не нравятся, – он делает воздушные кавычки. – «Скучные» миссии.

– Это связано с убийствами Максима Гриффина.

Это все, что ему нужно знать.

Тристан приподнимает бровь, выглядя впечатленным.

– Это, конечно, не скучно.

– Полагаю, ты слышал о Максиме.

– А кто не слышал? Давай просто скажем, что он слаб, раз выбирает беспомощных жертв.

– Я в деле.

Голос доносится до меня прежде, чем мужчина неторопливо входит с балкона. Я подумал, что там кто-то есть, но решил, что это может быть один из бесконечных охранников Тристана.

Мужчина, стоящий передо мной, обладает утонченной аурой. На нем дизайнерская рубашка и брюки. Ни пиджака, ни галстука – это значит, что он не бизнесмен, но любит элегантность. Его волосы уложены, а черты лица резкие, но не криминальные, больше похожие на то, как выглядят модели. Он определенно не такой, как я ожидал, судя по тому, что сказал о нем Тристан.

По словам герцога, этот человек был ключевым игроком в русской мафии в Нью-Йорке. Что меня впечатлило в его прошлом, так это тот факт, что он долгое время зарабатывал на жизнь убийством, а его специальность выслеживание и поиск.

Его лицо определенно не то, что я имел в виду. Я думал, что найду крепкого мужчину со скупыми, угловатыми чертами лица.

Он, конечно, не такой. Более того, он выглядит моложе Тристана, ему едва за тридцать. Единственное, что намекает на его истинную натуру, это искорки в его светло-голубых глазах. Упоминание имени Максима для него залог заключения сделки.

Убийцы и их потребность перехитрить друг друга это отражение их эго. Им нравится знать, что они самые умные и сильные из живущих.

Это то, что я буду использовать в своих интересах.

– Джонатан, это Кайл. – Тристан указывает на него. – Мой старый коллега.

– Коллега? – Кайл усмехается.

У него стандартный английский акцент, но в его тоне есть что-то такое, что я не могу точно определить. Словно он научился так говорить, но ему пришлось избавиться от другого акцента.

Может, северянин? Шотландец? Ирландец?

– Прекрати нести чушь и скажи ему, что мы убивали вместе.

– Кайл. – Тристан пристально смотрит на него.

– Что? – Кайл садится рядом с ним и хватает его напиток. – Я не знал, что это секрет.

– Со мной этот секрет в безопасности, – говорю я.

Не то чтобы я этого не подозревал. Семья Родс всегда излучала флюиды, особенно двоюродный брат Тристана, Аарон.

– Лучше пусть и будет. – Кайл не торопится, наслаждаясь своим напитком. – Иначе нам придется…ты знаешь... заткнуть тебя другими методами.

– Тебе не позволено угрожать моим гостям, Кайл.

– Я просто выкладываю это.

Кайл относится к тому типу людей, которые говорят с полной беспечностью, кажутся почти скучающими, но он точно знает, что делает.

Не то чтобы он меня пугал. Никто меня не пугает.

Или, точнее, никто, кроме женщины, которая заперта в своей комнате, потому что пыталась сбежать.

Не могу поверить, что она попыталась спрыгнуть сразу после того, как на нее напали. Моя грудь сжимается всякий раз, когда я думаю о том, что могло бы произойти, если бы мы с Мозесом опоздали хотя бы на несколько секунд.

Или если бы я не был там, чтобы поймать ее.

Тот факт, что она так внезапно изменилась, привел мой разум в бешенство. Я почти не спал прошлой ночью. Каждый раз, когда я закрывал глаза, на ум приходило ее уязвимое обморочное состояние.

Не помогает и то, что моя кровать кажется пустой без нее. Так не должно быть, но, черт, так оно и есть.

Выкидывая эту мысль из головы, я сосредотачиваюсь на Кайле.

– Ты можешь найти того, кого я ищу?

– Я могу найти кого угодно.

– Тристан перешлет тебе всю имеющуюся у нас информацию. – я делаю глоток. – Он мне нужен живым.

И Тристан, и Кайл улыбаются этому. Но садизм, который светится в глазах Кайла, совсем не похож на то, что я видел раньше. Словно он находит в этом нездоровое удовольствие.

– Мне нравится, когда они в первую очередь... живые.

– Каковы временные рамки? – я спрашиваю.

– Столько, сколько потребуется. Я свяжусь с тобой, когда найду парня или девушку, никогда не знаешь.

– Назови свою цену, и я заплачу.

– Мне не нужны деньги. – он встает. – Как только миссия будет завершена, я приму оплату в виде одолжения.

Мне не нравится эта идея. Деньги это больше для того, чтобы срезать концы с концами, но одолжение может быть чем угодно. Однако, поскольку мой выбор ограничен, я киваю.

– Идеально. С нетерпением жду этого.

Он направляется на балкон.

– А я-то думал, что Англия скучная.

– Там дверь, – говорит Тристан полу-раздраженным, полу-смиренным тоном.

– Двери скучны. – и с этими словами Кайл прыгает с балкона.

Тристан качает головой, затем улыбается мне.

– Ты можешь доверить это Кайлу. Он один из лучших.

– Я рассчитываю на это.

– Могу я спросить, что ты намерен делать с этим человеком, когда найдёшь его?

– Заставлю его пожалеть, что он когда-то был живым.

Потому что никто, и я имею в виду, никто, блядь, не прикасается к тому, что принадлежит мне и остаётся живым.

***

Я добираюсь домой где-то после семи. Харрис остается в компании, присылая мне новости о предстоящем слиянии.

Обычно я оставался бы с ним, но мое внимание постоянно отвлекает дикое присутствие, которое я оставил дома. Хотя там охрана и Марго должна приносить Авроре еду, я не верю, что она не сделает какую-нибудь глупость.

Аврора похожа не только на раненое животное. Она также в ловушке, и они склонны кусаться при любом удобном случае.

Крошечная женщина в мешковатой одежде кричит на охранника у главных ворот. Лейла. Конечно. Я знал, что она появится здесь и поднимет шум из-за исчезновения своей подруги.

Я жестом приказываю Мозесу остановиться, и он повинуется. Охранник у главных ворот кивает мне в знак признательности.

Она указывает пальцем на себя.

– Я с тобой разговариваю. Обрати внимание, а еще лучше, впусти меня.

– Этого не случится, мисс Хуссейни, – говорю я ей через свое окно.

Она резко оборачивается и прищуривает на меня свои свирепые глаза.

– Джонни! Где Аврора? Что ты с ней сделал?

– Сделал с ней? С чего ты взяла, что я с ней что-то сделал?

– Она никогда бы не пропустила рабочий день, не предупредив меня об этом, и она не отвечала на мои звонки и сообщения более сорока часов.

– Это странно точно.

– Потому, что она никогда этого не делала.

– Ей немного нездоровится и она нуждается в отдыхе.

– Как нездоровится?

– Больна, устала или и то, и другое.

– Тогда скажи своему парню здесь, чтобы он впустил меня, чтобы я могла проведать ее.

– Боюсь, в данный момент это невозможно.

– Почему нет? Если только ты с ней что-нибудь не сделал! – она ахает. – Клянусь, если ты не позволишь мне увидеть ее, я позвоню в полицию.

– Вы ничего не сможете мне сделать, мисс Хуссейни, но если вы будете настолько глупы, чтобы звонить в полицию, я предам вашу семью земле.

Она вздергивает подбородок. Лейла подруга Авроры, все в порядке.

– Я не боюсь тебя.

– Ты должна бояться.

Я позволяю окну подняться, медленно приглушая ее крики. Она кричит о том, как она перенесет это в социальные сети, и извергает все угрозы под солнцем.

Ворота открываются, и Мозес въезжает внутрь. Охранник удерживает Лейлу, когда она пытается броситься за мной.

В этой женщине есть преданность. Мне это нравится. Но я также имел в виду, что сокрушу ее, если она пойдет против меня.

Я вхожу в дом, готовый найти Аврору и заставить ее заговорить. Это давно назрело. Конечно, она также не любит держаться подальше от своей фирмы и своей странной подруги.

– Сэр? – нерешительный голос Марго останавливает меня у подножия лестницы.

Она стоит с молчаливым Томом.

– Да?

Ее кожа бледна, и она несколько раз сглатывает, но ничего не говорит.

Мои внутренние сигналы тревоги срабатывают в одно и то же время.

– Что происходит, Марго? Что-то случилось с Авророй?

Я проверил несколько часов назад, чтобы убедиться, что она пообедала, и Марго ничего не упомянула.

– Что происходит? – говорю я строгим голосом, когда ни один из них не произносит ни слова.

Наконец-то это делает Марго.

– После того, как я принесла ей обед, мисс Аврора... она...

– Что?

– Кричала. Крушила все. Грохот был слышен снизу. Сейчас она немного успокоилась, но это было так похоже на...

Том качает головой, глядя на нее, и она плотно сжимает губы.

Но я знаю, с кем она собиралась ее сравнить, даже если не произнесла этих слов.

Схожа с Алисией.

Блядь.

Я ослабляю галстук, поднимаясь по лестнице, затем поворачиваю ключ в замке. Сцена, которую я вижу перед собой, это полный гребаный хаос.

Журнальный столик перевернут вверх дном, одежда брошена на пол, часть порвана, а лампа разбита вдребезги сбоку от кровати.

Я вхожу внутрь и закрываю дверь, кладя ключ в карман.

Поскольку Аврору нигде не видно, я ожидаю, что она в ванной. Я делаю несколько шагов, когда она бросается за мной к двери.

Я хватаю ее за запястье, осторожно, чтобы не повредить ее раненые ладони. Пластыри уже окровавлены, а это значит, что она снова вскрыла свои раны.

Опять.

Не то чтобы это должно удивлять, учитывая тот ущерб, который она причинила. Эта гребаная женщина совершенно не заботится о своей собственной безопасности.

Она бьется об меня, ее лицо красное, а распущенные черные волосы разлетаются во все стороны.

Я хватаю ее за горло и прижимаю к матрасу. Мое тело подавляет ее, когда я нависаю над ней.

– Остановись.

Она извивается, одной рукой ударяя меня по груди, но другая остается неподвижной рядом с ней. Ее лицо бледное – за вычетом раскрасневшихся щек. Ее губы потрескались и потеряли свой естественный розовый оттенок, а порез сбоку тоже окровавлен. Ее темно-голубые глаза безумны, зрачки расширены это может быть из-за недосыпа, или из-за приступа гнева, или из-за того и другого.

– Ты вскрываешь свои гребаные раны, Аврора. Что с тобой не так?

– Ты. – она тяжело дышит – так сильно, что ее слова заглушаются дыханием. – Если ты не отпустишь меня, то пожалеешь об этом.

– Да?

– Не стоит недооценивать меня, Джонатан. Я слишком долго жила вне дома. Я могу причинить тебе вред.

– Тогда почему ты этого не делаешь?

Она поднимает руку, которая всего несколько мгновений назад безвольно лежала рядом с ней. Я думал, что у нее идет кровь только потому, что она снова вскрыла рану, но оказалось, что она сжимала осколок стекла. Она направляет его мне на шею, ее дыхание все еще прерывистое и неровное, но глаза горят уверенной решимостью.

Эта гребаная женщина совершенно не думает о своей безопасности, если бы она прижимала осколок стекла к своей уже раненой ладони. Или, может, пара травм не имеет для нее значения, пока она может бегать.

Она в этом эксперт.

Убегать к чертовой матери.

– Что ты собираешься с этим делать, Аврора? Перережешь мне горло?

– Я сделаю это, если ты меня не отпустишь.

– Единственный способ, которым я тебя выпущу, это если ты, блядь, заговоришь, так что ты можешь пойти на это.

– Я не могу здесь оставаться.

– Почему не можешь?

– Я просто не могу. – ее голос срывается.

– Попробуй еще раз.

– Отпусти меня, Джонатан, пожалуйста.

– Нет.

– Я сделаю тебе больно.

– Давай.

– Я действительно причиню тебе вред.

– Тогда, блядь, сделай это.

Она прижимает осколок к моему горлу, и я вижу, как расширяются ее глаза, прежде чем чувствую боль от пореза.

Затем моя кровь приливает к ее лицу.

Глава 10

Аврора

Горячая жидкость попадает мне на щеку, нос, рот, и я чувствую привкус металла.

Кровавый металл.

О боже мой. О боже мой.

Моя рука неудержимо дрожит, и я отпускаю осколок стекла, позволяя ему упасть на матрас. Кровь пачкает белые простыни, окрашивая их в красный.

Нет, нет…

Воспоминания о том дне нахлынули на меня. Налитые кровью глаза, отсутствующий взгляд, кровь, которая стекала по ее рукам.

Это происходит снова. Это возвращается.

Джонатан отталкивается от меня, садится на кровать и стонет. Это наконец выводит меня из оцепенения.

О боже мой. Я сделала это с Джонатаном. Я... я перерезала ему горло.

– О Боже мой... – я громко выдыхаю, когда сажусь ему на колени и прижимаю дрожащую руку к ране на его шее. – Мне так жаль, так т-так жаль, я... я н-не это имела в виду, я только хотела… Мне т-так жаль...

– Я выживу, – он говорит это с достаточной легкостью, чтобы это успокоило меня.

Но это не успокаивает. Все, на чем я могу сосредоточиться, это кровь, просачивающаяся сквозь мои пальцы, покрывающая их. Я сделала это. Как папа.

Я такая же, как отец.

О, Боже.

Меня сейчас вырвет.

– Эй... – успокаивающий голос Джонатана эхом разносится в воздухе. – Посмотри на меня.

Я не могу. Все мое внимание приковано к следу крови, которая просачивается через его порез и проскальзывает между моими пальцами. Кровь, которую я заставила течь. О чем я только думала? Это Джонатан. Как я могла порезать его?

– Аврора.

Его пальцы гладят мои волосы, затем медленно скользят к подбородку, приподнимая его и мягко направляя меня, чтобы я посмотрела на него.

Я поймана в ловушку этих глаз, в которых я терялась неделями и месяцами. Глаза, которые я собиралась превратить в пустоту, точно так же, как мой отец делал с теми женщинами.

– Это просто царапина.

– Нет! – мой голос срывается, слезы текут по щекам. – Я такая же, как он, не так ли?

– Нет, это не так. – он хватает салфетку с бокового столика, убирает мою руку и вытирает шею.

– Видишь, это выглядит хуже, чем есть.

Теперь, когда оно не покрыто кровью, порез не длинный, но он есть, и все еще кровоточит. Чем больше крови вытекает, тем сильнее слезы текут из моих глаз.

– Я исправлю это, – говорю я сквозь всхлипы. – Я знаю как.

Я ползу к аптечке первой помощи на прикроватном столике, затем возвращаюсь к коленям Джонатана. Хотя я ожидаю, что он оттолкнет меня, и у него есть на это полное право, он этого не делает.

Джонатан опирается на одну руку, а другой возвращается к поглаживанию моих волос.

Я достаю дезинфицирующее средство и промываю рану едва уверенными руками. Я не могу перестать плакать, даже когда высыхает кровь. К тому времени, как я прикладываю марлю к его коже, я превращаюсь в рыдающее месиво.

Джонатан толкает меня назад, так что я сижу на корточках у него на бедрах, и меняю повязки. Он пристально смотрит на порез на моей ладони, оставшийся от того, что я схватила осколок стекла ранее. Тот факт, что он не одобряет то, как я вновь вскрыла свои раны, а затем усугубила их, ясно и четко читается в его темном взгляде.

– Еще раз поранишься, и я свяжу тебя к чертовой матери, Аврора.

Мой ответ – шмыганье носом. Я не смогла бы говорить, даже если бы захотела. Мое внимание продолжает возвращаться к марле на его шее, к крови, которая пропитывает воротник его рубашки.

– Откуда ты знаешь, как это сделать? – спрашивает он тихим тоном.

– Ч-что? – справляюсь я сквозь слезы.

– Ты сказала, что знаешь, как это исправить.

Он льет дезинфицирующее средство мне на ладонь, но я даже не морщусь. Он уделяет особое внимание тому, чтобы вытереть свою кровь между моими пальцами и из-под ногтей.

Это заставляет меня заплакать сильнее, чувства стыда и сожаления преследуют мои слова, когда я пытаюсь говорить:

– Меня п-порезали, когда я была молодой, и я-я сама зашила свою рану.

Не знаю, зачем я ему это говорю. Может, как и он, я пытаюсь отвлечься от настоящего.

– Почему ты не обратилась в полицию?

Я отчаянно качаю головой.

– Я им не доверяла. Я все еще не доверяю. Они ненавидели меня и, вероятно, обвинили бы меня в том, что я сделала это с собой. Я... вот почему я такж не отправилась в больницу, потому что они бы сообщили обо мне. Кроме того, если преступником была семья жертвы, я не хотела причинять им боль. Они испытали достаточно боли на всю жизнь.

– Вот так.

Он опускает мои забинтованные ладони на колени, и я погружаюсь в приятное ощущение, когда раны перестают пульсировать. Затем он вытирает то, что, я уверена, является беспорядком на моем лице, влажным куском ваты.

Мой лоб хмурится.

– Что?

– Вот причина, по которой ты не Максим. Ему было бы наплевать, если бы люди страдали, пока он получал свое удовлетворение. Тебя ранили ножом, и ты молчала, защищая других.

– Но я п-порезала тебя.

Слова горят у меня в горле.

– Тебя загнали в угол, и я уверен, что ты больше этого не сделаешь.

– Как ты можешь быть так уверен?

– Я просто могу.

Мой подбородок дрожит.

– Я... мне так жаль, Джонатан.

– Перестань извиняться.

– Но...

– Если ты не прекратишь, я тебя отшлепаю.

Мои внутренности сжимаются от этого обещания. Это чувство полной капитуляции перед вожделением, которое я испытываю к Джонатану, и есть причина, по которой я все разрушила. Я пыталась привлечь чье-нибудь внимание, чтобы они открыли дверь, и я могла убежать.

Тот факт, что он мог использовать мое тело против меня, напугал меня. Это все еще пугает, но теперь я чувствую, что нахожусь в измененной реальности. Теперь я не имею права думать ни о чем, кроме того факта, что причинила ему боль.

Я могла убить его.

Я могла потерять его раз и навсегда.

– Джонатан, я...

– Замолчи, Аврора.

– Но я...

Его рука обхватывает мое горло, а губы захватывают мои. Мои слова и слезы замолкают, и мысли рассеиваются в воздухе. Что-то подсказывает мне, что я не должна этого делать, но эта причина может быть проклята.

Я стону ему в рот, когда он овладевает мной полностью. У него вкус коньяка и кофе. Мне так нравится его вкус. Тот факт, что он смешивается с его древесным, пряным ароматом, кажется, будто я погружаюсь глубоко в него.

Мой язык встречается с его языком, не отставая от его темпа – или, во всяком случае, пытаясь. Он слишком напряжен для меня, чтобы поддерживать тот же ритм. Его пальцы на моей шее усиливают смертельное ощущение его присутствия, окружающего меня, как тиски.

Все еще целуя меня, он переворачивает меня так, что я лежу на спине на матрасе посреди хаоса брошенной одежды, полотенец и простыней. Его рот покидает мой, и я тяжело дышу, мои губы распухли и воспалены, но я хочу большего. Мне нужно подтверждение того, что он прощает меня, что он видит, что я не хотела причинить ему боль.

Пальцы Джонатана сжимаются на моем горле, и я хватаю его за руку, не для того, чтобы убрать ее, а чтобы удержать как рычаг давления. Мне нужно за что-то держаться, и странно, что он единственное, к кому я могу обратиться.

– Не плачь больше. – его голос тверд и в то же время нежен. – Эти глаза не созданы для слез.

Прежде чем я успеваю до конца осмыслить его слова, он сползает вниз по моему телу и стягивает ночнушку до талии.

Я не стала заморачиваться с нижним бельем после утреннего принятия ванны, и рада, что не сделала этого.

Благодарный стон срывается с губ Джонатана, когда он скользит пальцами по моим складкам. Я уже забыла, каково это быть мертвой там, внизу. Джонатан заставлял меня хоронить эту часть себя с каждым оргазмом, который он вырывал из меня.