Текст книги "Возвышение Королевы"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Бухгалтер, который украл деньги Авроры, заработанные тяжелым трудом, не может жить своей жизнью, будто ничего не произошло.
Быть может, он дал мне возможность пробраться в ее жизнь, но он, как и любой, кто причинит ей боль, не сбежит от моего гнева.
Дверь открывается, и я замираю со стаканом на полпути ко рту. Аврора входит внутрь в светло-голубом летнем платье. Ее волосы распущены и ниспадают на плечи и спину. Судя по пикам ее сосков, на ней нет бюстгальтера.
К такому зрелищу я могу привыкнуть.
В последнее время она стала более свободной, носит как можно меньше одежды и избавляется от нее, когда считает нужным.
Не то чтобы я жаловался.
За последние несколько дней я трахал ее во всех возможных позах. Неважно, пытается ли она читать книгу, готовить или заниматься спортом, когда бы мне ни представился шанс, я им пользуюсь.
Иногда она берет меня за руку, и мы отправляемся на долгие прогулки в сумерках или на рассвете. Она возвращается к своей страсти – походам и открытиям. Я никогда не смогу привыкнуть к тому, как сияют ее глаза, когда она видит живописный пейзаж. Она, словно перестает дышать и погружается в этот момент.
Я никогда не считала вещи красивыми, как таковыми. Первое и единственное, о чем я думаю, касаясь внешнего мира – полезен ли он для моей конечной цели или нет.
Аврора другая. Она останавливается и смотрит. Она ценит мелочи и ничего не принимает как должное. И в каком-то смысле ее сильное стремление жить полной жизнью передалось и мне.
Черты, которые не потускнели от ее прошлого.
Противоречия в ее личности восхитительны. С одной стороны, она настолько уверена в себе, что открыла собственный бизнес. Но с другой стороны, кажется, что она все еще ребенок, когда речь заходит о мире.
Количество вещей, о которых она говорит, что они ее первые, выше, чем я мог бы предположить. Но я использую это в своих интересах и делаю все эти первые вещи такими, чтобы видеть, как ее лицо светится от удивления.
Например, самолет, остров и все, что между ними. Я повезу эту женщину в любой уголок мира, чтобы она могла прожить свою жизнь так, как ей всегда было предназначено.
Но пока что я занимаю ее здесь экзотическими видами и пешими прогулками. Аврора также любит плавать по ночам, но она держится за меня, боясь, что в темноте ее что–нибудь поймает.
Несмотря на свой авантюрный характер, Аврора по-прежнему ворочается во сне. Она все еще вздрагивает, когда я прикасаюсь к ее шраму и татуировке. Она все еще не может выкинуть прошлое из головы, как бы ни старалась.
– В ближайшем будущем этого не произойдёт, – говорю я Харрису и вешаю трубку.
Аврора останавливается передо мной, и я поворачиваю кресло так, чтобы оказаться лицом к ней.
– Чего не произойдет?
– Ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться.
Если сокрытие правды временно обезопасит ее, то я готов выиграть время.
– Скажи мне.
– Я лучше займусь чем-нибудь получше разговоров. – я обхватываю рукой ее задницу и тяну ее так, чтобы она встала между моих ног.
На ее полных губах появляется улыбка, и она обнимает меня за плечи.
– Джонатан, прекрати.
– Ты надела пробку?
Последние несколько дней я заставлял ее носить разные пробки, и хотя она хныкала, она не вынимала ни один из них, пока я не сказал ей об этом.
Она прикусила нижнюю губу.
– А если нет?
– Тогда я тебя накажу.
– Накажешь меня?
Едва уловимое возбуждение в ее голосе при слове – накажу – заставляет мой член упираться в брюки.
– Непослушание грозит тебе неприятностями, так что да, Аврора. Накажу.
– Как?
– Как ты думаешь?
– Отшлепаешь меня?
– Помимо всего прочего. – мой голос падает. – К тому времени, когда я закончу с тобой, ты будешь кричать на весь дом.
Ее дыхание заметно сбивается, а соски становятся твердыми, как камешки под платьем. Я впиваюсь зубами в один из них поверх ткани и дергаю. Ногти Авроры впиваются в мои плечи, она стонет, ее грудь упирается мне в лицо.
– Наклонись, – приказываю я.
Она отстраняется и делает несколько вдохов.
– Джонатан, подожди...
– Ждать не придется. Наклонись и покажи мне свою задницу. Дай мне посмотреть, была ли ты сегодня хорошей девочкой.
– Джонатан. Пожалуйста. – ее ногти глубже впиваются в мою кожу, и очевидно, что она борется со своим возбуждением.
Отчаяние и тревога в ее темно-синем взгляде останавливают меня. Это выражение, которое я не хочу больше видеть на ее лице.
Потребность опустошить ее медленно рассеивается, сменяясь желанием стереть это выражение.
– В чем дело?
– О чем ты говорил до того, как я вошла?
Хотя она все еще прикасается ко мне, взгляд ее оцепенел как тот, что был у нее на кадрах суда над Максимом одиннадцать лет назад. Я недавно просмотрел их после того, как Харрис прислал их, и не могу стереть это выражение из своего мозга. Она выглядела как человек, настолько поврежденный, что с жизнью покончено.
– Это касается моего отца, не так ли? – спрашивает она тоненьким голоском.
– У него нет доказательств. Это его слово против твоего, и все улики указывают на него.
– То, что я не совершала убийства этих женщин, не означает, что я не являюсь соучастником.
Я поднимаю руки, чтобы они лежали на ее талии.
– О чем ты говоришь?
Огонек, который всегда сиял на ее лице, медленно тускнеет, пока не исчезает.
– Мы охотились вместе, папа и я. Мне это нравилось, и я с нетерпением ждала этого. В тот день я поехала за ним, потому что думала, что он охотится без меня. Правда, мне не нравилось убивать животных, но преследовать, идти по следу и блокировать их выходы? Я любила все это. Возможно, я любила это слишком сильно. И что с того, что я не причинила вреда тем женщинам? У меня садистская натура отца, и я... такой же монстр, как и он. Просто у меня никогда не было возможности полностью раскрыть свой характер. Так что, возможно, я заслужила это – суд, СМИ, нежелательное внимание. Это давно назревало.
– Ерунда.
Аврора сморгнула влагу, собравшуюся на ее веках.
– Ч-что?
– Ты не убийца. Охота разрешена законом. То, что ты думаешь, что ты такая же, как Максим, потому что тебе нравилось охотиться с ним, не делает тебя монстром, это делает тебя дочерью. Он был твоим единственным родителем, и вполне естественно, что ты была привязана к нему и переняла его увлечения. Тот факт, что ты не получала удовольствия от убийства животных и что ты сообщила о нем, означает, что ты сделана из другой ткани, чем он. Не позволяй его медийным играм запудрить тебе мозги. Именно для этого он и затеял весь этот маскарад.
Она снова моргает, и на этот раз свет медленно возвращается. Эти темные голубые глаза, которые не должны были потерять свою искру. Не одиннадцать лет назад, и уж точно не сейчас.
Мои пальцы проводят по ткани там, где, как я знаю, находятся ее шрам и татуировка. Она вздрагивает, ее веки слегка опускаются.
– Почему у тебя тату с закрытым глазом над раной?
– Когда меня ударили ножом, я упала в восьмую могилу – ту самую, из которой ты меня вытащил. Я была в бреду, когда наконец пришла в сознание и вылезла. Когда я впервые посмотрела на рану, мне показалось, что я смотрю на глаза Мари Джейн – на ту, которую я видела, как ее тащили. Рана была похожа на ее глаза, как и глаза всех остальных жертв. В то время я не могла заснуть, потому что их пустые взгляды постоянно посещали меня. Я и сейчас иногда не могу.
Так вот в чем причина ее кошмаров. Я не перестаю гладить ее шрам, и Аврора наклоняется ко мне, ее ногти снова впиваются в мое плечо, как будто она боится, что потеряет равновесие.
– После того, как я зашила рану, я набила татуировку с закрытым глазом. Я подумала, что... после того, как папе вынесут приговор, они смогут покоиться с миром, понимаешь? – ее голос трещит. – Но не сейчас. Они не смогут быть спокойны, если он выйдет.
– Он не выйдет. У него нет улик против тебя.
Ее внимание переключается на стопку книг позади меня, на окно и даже на стол. Она смотрит куда угодно, только не на меня.
– Аврора, посмотри на меня.
Ее взгляд медленно находит мой, и только когда она полностью сосредотачивается на мне, я говорю:
– Ты не сделала ничего плохого. Ты слышишь меня?
Ее губы дрожат, и она позволяет своим пальцам переплестись на моем затылке.
– Я никогда не думала, что кто-нибудь когд-нибудь скажет мне это.
– Я буду говорить, каждый день, если придется, пока ты не поверишь.
– Боже. – она улыбается, но это не совсем радостная улыбка. Боль все еще держится, как призрак, готовый наброситься. – Ты совсем не такой, каким был в прошлом.
– Каким я был в прошлом?
– Не знаю. Когда я впервые встретила тебя на свадьбе, ты показался мне слишком далеким и неприкасаемым. В каком-то смысле ты и сейчас такой.
– Свадьба не была первой встречей с тобой.
– Что значит, свадьба была не первой нашей встречей? Я даже не жила в Лондон.
Я мог бы рассказать ей о том времени на кладбище, но это только вызовет воспоминания об Алисии, а я не хочу, чтобы она грустила, поэтому я меняю тему.
– Ты не жила. У тебя был йоркширский акцент.
Ностальгия охватывает ее черты.
– Был.
– Ты его искоренила. Почему?
– Я... – она прочистила горло. – Мне пришлось, чтобы меня не опознали. Сначала это было трудно.
Я представляю, как она старалась избавиться от своего акцента. Она всегда была гордой северянкой, но поскольку ей нужно было избавиться от всего, что связано с Максимом, она избавилась и от этой части себя.
Мысли Авроры, похоже, движется в этом направлении, учитывая, как ее взгляд теряется вдали.
Я не позволю этому случиться.
– Наклонись.
Мой приказ, хотя и произнесенный спокойно, привлекает ее внимание.
На ее щеках расцветает жар.
– Зачем?
– Не заставляй меня повторять, Аврора. Я ненавижу это, и за это ты получишь больше шлепков. – моя рука опускается ниже, и я хватаю ее за задницу, заставляя вскрикнуть. – Но ведь тебе это нравится, не так ли?
– Я не знаю, о чем ты говоришь. – ее голос задыхается.
– Ты собираешься делать то, что тебе говорят?
Она поднимает подбородок, и в ее голосе снова появляется вызов.
– Заставь. Меня.
Взяв ее за запястье, я переворачиваю ее так, что ее грудь упирается в стол, а ее задница оказывается в воздухе прямо передо мной, когда я стою.
Я задираю ее платье до талии, и мой член упирается в брюки, когда я вижу, что она голая. Полностью, абсолютно обнаженная и готовая для меня.
Она пришла подготовленной. Аврора редко раздевается, и когда она это делает, то только потому, что хочет, чтобы у меня был легкий доступ. Она сама призналась в этом после нашего купания на пляже.
Ее фарфоровая плоть покраснела от следов моих рук прошлой ночью. Я не шлепаю ее достаточно сильно, чтобы вызвать синяк, но я всегда оставляю свой след.
Моя рука опускается на ее плоть, и Аврора встает на цыпочки, ее стон эхом отдается в воздухе.
– Когда я говорю нагнись, ты нагибаешься, мать твою.
Мои пальцы ласкают ее кожу, любуясь отпечатком моей руки на ней, затем я шлепаю ее еще несколько раз, пока она не начинает хныкать и умолять о большем.
– Дж-Джонатан...
– Не двигайся. – я раздвигаю ее задницу, и она напрягается, когда мой большой палец касается черной пробки в ее попке. – Ты вставила ее.
– Ммм.
– Это было трудно? Ты сопротивлялась, как в первый раз?
Я трахал ее тогда, чтобы она была достаточно возбуждена, чтобы игрушка поместилась внутри нее.
– Н-нет. Но первый раз мне понравился больше.
– Почему, дикарка? – моя рука обхватывает ее затылок. – Потому что твоя киска была заполнена в процессе?
Она издает нуждающийся звук, но ничего не говорит.
– Ответь мне и ты, возможно, получишь повторение.
– Да. – ее голос едва слышен, но это единственный ответ, в котором я нуждаюсь.
Другой рукой я расстегиваю ремень, не утруждая себя раздеванием. Как только мой член освобождается, я вхожу в нее по самые яйца, заставляя прижаться к столу. Несмотря на то, что я делаю это легко, я знаю, что я слишком большой для нее, учитывая, как она сжимает меня каждый раз.
– Вот черт, – стонет она, ее тело движется синхронно с моим.
Для человека, который так долго был мертв, ее тело мгновенно расслабляется вокруг меня.
Моя рука прижимает ее к столу, пока я вхожу в нее. Мои свободные пальцы дразнят пробку в заднице, слегка вытягивая, а затем вставляя обратно. Движения моего члена совпадают с движениями игрушки, заставляя ее извиваться на столе.
– О, Джонатан... Ааахх!
Она разваливается вокруг меня, ее тугая киска душит мой член и выталкивает меня наружу.
Я опустошаюсь внутри нее со стоном, моя сперма заполняет ее киску и капает между бедер.
Меня охватывает волна собственничества от того, как она продолжает сжиматься вокруг меня, доить меня, пока не останется ничего.
Она моя.
Блядь, моя.
И всегда будет моей.
Я буду владеть ею до тех пор, пока не оплодотворю ее ребёнком.
В прошлом Эйден был единственным потомством, которое мне было нужно, но теперь я приковываю Аврору к себе, и если ребенок это то, что необходимо, то так оно и будет.
Глава 22
Аврора
– Мне совсем не скучно, приятельница. Я могу проводить время с папочкой.
Я смеюсь над тоном Лейлы. Она почти обиделась, что я предположила, что ей может быть скучно в доме Итана. Поскольку прошло уже больше недели, я начинаю чувствовать беспокойство, поэтому я подумала, что она может испытывать то же самое.
– Кроме того, есть еще Агнус, – шепчет она. – И он тоже, совершенный тип папочки. Я собираюсь собрать их всех.
– Тебе нужна помощь, Лэй.
– Заткнись. У тебя есть свой папочка практикант.
– Нет.
Мои щеки пылают, когда я произношу эти слова. Джонатан сидит на диване напротив меня, и хотя его внимание приковано к планшету, я не сомневаюсь, что он также сосредоточен на разговоре.
Я ни за что на свете не смогу спросить Лейлу о положении дел в Англии. Он без колебаний выхватит телефон и прервет разговор.
В этом он тиран – помимо всего прочего.
Я заправляю волосы за уши.
– Ну, а в остальном все хорошо? Тебе комфортно?
– Абсолютно. Это как отпуск, а особняк папочки самый лучший.
– Правда?
– Да. Он хорошо заботится о нас.
– Я очень рада. Поблагодари Итана от моего имени.
– Он снаружи. Хочешь поговорить с ним?
– Да, конечно. – я едва успела закончить фразу, как Джонатан встает и возвышается надо мной, протягивая руку.
Я вздыхаю и смотрю на него.
– Если подумать, я поблагодарю его лично, Лей. Поговорим позже.
Как только я кладу трубку, я сую телефон в руку Джонатана, кипя изнутри.
Он убирает его в карман и садится рядом со мной, все еще сжимая в руках свой планшет.
– Ты не поблагодаришь Итана ни по телефону, ни лично. Когда ты увидишь его в следующий раз, ты уйдёшь в противоположную сторону.
И точно так же он возвращается к своему планшету. Теперь, когда он отдал приказ, его работа закончена.
Ну и черт с ним.
Я жду несколько мгновений, глубоко вдыхая, потому что если я буду говорить в возбужденном состоянии, это только навредит мне. Джонатан с его уровнем интеллекта без колебаний использует эмоции людей против них.
– Если я буду благодарна Итану, я выражу это.
Он не поднимает головы.
– Нет.
– Ну, ты не узнаешь, если я встречусь с ним за твоей спиной.
Я слишком поздно осознаю всю серьезность того, что я только что сказала. Внимание Джонатана сосредоточено на мне, его челюсть сжимается под пятичасовой тенью.
– Что ты только что сказала?
– Я сказала, что могу видеться с кем захочу.
Я стою на своем, но мои пальцы дрожат. Сказать, что Джонатан сейчас выглядит пугающе, было бы преуменьшением.
– Повтори свои слова, Аврора.
Когда я молчу, он бросает планшет. Я не замечаю этого, пока он не берет меня за горло и не притягивает к себе. Его прикосновения твердые, безжалостные, и хотя обычно это меня заводит, выражение его лица пугает меня до смерти.
– Ты только что сказала, что встретишься с Итаном за моей гребаной спиной? И это все?
– Ну, если ты не позволишь мне...
– Это вопрос с ответом да или нет, – прерывает он меня.
– Я не сделаю этого, – шепчу я.
Хотя мне нравится бросать вызов Джонатану, разбудить его уродливую сторону это совсем другое дело.
Он странно относится ко всему, что касается Итана, и я чертовски не хочу оказаться в центре этого.
– Что ты не сделаешь? – он крепче сжимает мое горло, и на этот раз возбуждение разливается по моей коже.
За те дни, что мы провели на этом острове, я привыкла к его прикосновениям больше, чем когда-либо прежде. Возможно, это связано с различными игрушками, которые он постоянно засовывает мне в задницу. Когда он трахает меня с одной из них внутри, мне кажется, что оргазм настигает меня в дюжине разных мест одновременно.
Но в глубине души я знаю, что это не только из-за игрушек, наказаний или экзотических поз. Это из-за него – Джонатана. То, как он слушает меня, то, как он продолжает говорить мне, что прошлое – не моя вина. Я никогда не знала, что мне нужно услышать от него эти слова, пока он их не произнес.
Когда мы гуляем или отдыхаем на пляже, мы говорим обо всем. О наших жизнях, наших видениях и наших целях. Для Джонатана это стремление к власти. Для меня проявление моей творческой жилки. Способность каким-то образом уловить неуловимое время через дизайн. Он поднял бровь, когда я сказала ему, что это часть причины, по которой я выбрала часы. Возможно, все началось с подарка, который принесла мне Алисия, но именно увлечение понятием времени стало моей движущей силой.
Когда я была маленькой, я воспринимала время как должное. Но после того как моя жизнь перевернулась с ног на голову, я захотела запечатлеть в памяти каждую секунду. Когда я сказала Джонатану, что после потери самообладания из-за алкоголя, он сказал, что гордится мной. И я могла бы залезть на него и потребовать, чтобы он взял меня тогда и там.
Тот факт, что он оказался чем то большим, чем я когда-либо думала, что мне нужно, нажимает на кнопки, о которых я даже не подозревала.
Я не знаю, как это произошло и почему, но Джонатан без особых усилий стал неотъемлемой частью моей жизни. Я не смогла бы избавиться от него, даже если бы захотела.
Это одновременно пугает и восхищает.
Вместо того чтобы ответить на его вопрос, я отклоняюсь:
– Почему ты так ненавидишь Итана?
– Ты знаешь.
Я качаю головой в его руках.
– Это не только из-за смерти Алисии. Если уж на то пошло, он также потерял свою фабрику, жену и девять лет своей жизни. Если сравнивать, то Итан перенес больше потерь, чем ты.
Он проводит по моей челюсти обманчиво нежным большим пальцем.
– Ты принимаешь его сторону, дикарка?
– Я просто констатирую факты. Я... я хочу узнать тебя получше.
– И ты думаешь, что расшифровка моих отношений с Итаном поможет это сделать?
– Хочешь ты это признавать или нет, но он единственный, кого ты считаешь достойным соперником.
– Достойный не то слово, которое я бы использовал. Попробуй раздражающий.
– Давай, расскажи мне, в чем дело.
Его большой палец продолжает скользить вверх и вниз по моей коже, создавая безумное трение.
– Все, что тебе нужно знать, это то, что мне не нравится, когда он находится рядом с тобой.
– Почему?
– Потому что.
– Это не отвечает на мой вопрос.
– И не должно быть ответом.
– Подожди. Это из за вашего влечения к женщинам того же типа?
Не могу поверить, что я не подумала об этом раньше. Вполне логично, что Джонатан хочет, чтобы я была подальше от Итана, потому что он думает, что Итан тоже видит меня так же, как и он.
Его большой палец останавливается, когда он сужает глаза.
– Откуда ты об этом знаешь?
– Итан рассказал мне.
– Итан рассказал тебе, – повторяет он со смертельной угрозой. – Что еще он тебе рассказал?
– Он рассказал, что раньше вы занимались сексом втроем и делили женщин, и что вас привлекает один и тот же тип.
– А потом он сказал, что может быть лучше меня, не так ли? Я убью его к чертям.
– Он этого не говорил.
– Он всегда говорил это женщинам. – его губы искривляются. – На самом деле, ему это было не нужно. Они все равно тяготели к нему.
– Что ты имеешь в виду?
Он делает паузу, и я подозреваю, что он не ответит на мой вопрос, как обычно, когда чувствует, что на него давят, но затем он тихо произносит.
– В прошлом, я всегда был тем, кого женщины хотели трахнуть, но тот, с кем они представляли себе отношения, был Итан.
Ох. Джонатан чувствует, что я была бы такой же, как они. Далеко не так. Это безумие, но я бы никого не выбрала никого кроме него.
– Если ты не заметил, ты пугаешь, Джонатан.
Он снова сужает глаза на меня.
– Точно.
– Я серьезно. Ты обладаешь богоподобным присутствием, к которому никто не осмеливается приблизиться.
– Да.
– Я бы всегда выбирала тебя.
– Всегда?
– Всегда.
Он слегка улыбается, прежде чем сменить выражение лица.
– Итан все еще мертв за то, что вложил эту идею в твою голову.
– Прекрати.
– Не пытайся защитить его. Его жизнь закончилась.
– Я и не пытаюсь. – я неуверенно улыбаюсь. – Он действительно не делал такого предложения.
А если бы он сделал, я бы точно защитила его. Судя по реакции Джонатана, он действительно без колебаний причинил бы ему боль.
– Итан виновен, пока не доказана его невиновность.
– Все должно быть наоборот, Джонатан.
– Не в моей книге. – выражение его лица твердое, как гранит. – О чем еще он трепал? Не упускай ничего.
– Только об этом и о том, что вы предпочитаете разбитых женщин. Как получилось, что вас двоих привлекает один и тот же тип?
Он помолчал немного, прежде чем его спокойный голос распространился вокруг меня, как ореол:
– Это вызов.
– Вызов?
– Мы с Итаном не любим нормальную жизнь. Нормальность скучна. Еще в университете у нас не было проблем с тем, чтобы девушки падали к нашим ногам, но кайф вскоре увядал. С другой стороны, сломанные женщины были интересны. Мы исследовали их и доводили до высот, о которых они даже не подозревали. Это было захватывающе для нас троих.
У меня пересохло в горле при мысли о Джонатане и Итане, поклоняющихся женщине. Мне это не нравится. Это было давно. Мне до сих пор это не нравится, черт возьми.
Тот факт, что Джонатан также считает меня вызовом – вот что неприятно сидит внизу моего живота.
Неужели это все, чем я для него являюсь?
– Тогда тебе не стоит злиться на Итана, – пробормотала я. – Он, наверное, думает, что будет обмен, как в прошлом.
В один момент я сижу, а в другой Джонатан притягивает меня к себе. Я падаю на его колени, задыхаясь. Его пальцы все еще обхватывают мое горло, а его глаза темнеют до пугающего цвета.
Я смотрю на него снизу вверх и попадаю в ловушку этого взгляда, который способен не только препарировать меня, но и проникнуть внутрь меня.
– Этого, блядь, не случится. – в его голосе слышны резкие нотки, которые должны резать.
– Н-нет?
– Никто, кроме меня, не имеет права прикасаться к тебе. Если кто-то попытается это сделать, он исчезнет и никогда не вернется.
Его чисто мужское собственничество может быть пугающим на каком-то уровне, но по какой-то причине оно охлаждает огонь, пылающий в моей груди.
– Ты сделаешь это?
– Я бы сделал больше, чем это, Аврора. Ты думаешь, я шутил, когда сказал, что ты моя? – его пальцы обхватывают меня за шорты, вызывая прилив удовольствия. – Я собираюсь обрюхатить тебя, доказывая это.
Моя улыбка падает от его слов.
Теперь все это имеет смысл, тот факт, что он никогда не пользовался презервативами и что в какой-то момент он начал кончать внутрь меня и часто трахает меня своим семенем. Или тот факт, что он одобрительно кивнул, когда я сказала ему, что не использую никаких противозачаточных средств.
Тиран пытался оплодотворить меня все это время.
Это должно меня злить, но я не могу преодолеть горький привкус, задерживающийся в горле.
– Ты не можешь, – бормочу я.
– Что не могу?
– Ты не можешь сделать меня беременны. Я бесплодна, Джонатан. – мой голос захлебывается от его имени, и я сажусь, нуждаясь в расстоянии.
Он отпускает меня, и я благодарна ему за то, что он позволяет мне вдыхать что-то еще, кроме его лесного запаха. Может, он возненавидит меня теперь, когда я не могу подарить ему ребенка, которого он хочет. В начале, я клянусь, он был против, что имело смысл, учитывая, что у него есть Эйден и Леви, и в какой-то степени это меня устраивало.
Тот факт, что он передумал не хотеть детей, не дает мне покоя. Я ненавижу это чувство, тот факт, что я неполноценна во многих отношениях. Тот факт, что я ничего не могу сделать, чтобы исправить это.
– Как это случилось? – его голос все тот же, с той гранью контроля и твердости, и в каком-то смысле я благодарна ему за это.
– Я родилась такой. Я обнаружила это в подростковом возрасте, когда пошла к терапевту за противозачаточными средствами. Она провела несколько тестов и сказала, что я родилась с генетически поврежденными яичниками, поэтому никогда не смогу иметь собственных детей.
Молчание.
Между нами на секунду возникает напряжение, прежде чем я успеваю взглянуть на Джонатана. Он наблюдает за мной с той же интенсивностью, что и обычно.
Прежде чем он успевает что-то сказать, я произношу:
– Так что этого не будет – детей, я имею в виду. Если ты хочешь их, тогда тебе стоит поискать кого-нибудь другого...
Меня прерывают, когда он снова хватает меня за горло и целует с такой силой, что у меня перехватывает дыхание, мысли и слова. Я падаю на Джонатана, мои пальцы хватают его футболку, а глаза закрываются от необработанной силы и чувственности его поцелуя.
Он словно доносит до меня какую-то мысль своим ртом, и хотя я не могу точно определить ее, я чувствую ее. Я погружаюсь в него. Становлюсь единым целым с ним.
Его губы отрываются от моих, и мы оба задыхаемся, втягивая воздух друг друга.
– К черту это. Нахуй всех, кто не ты, дикарка.
Непреодолимое чувство взрывается в моей груди с такой силой, что это почти больно. Но в то же время, это облегчение, в котором я никогда не думала, что нуждаюсь.
– Но ты же сказал, что хочешь ребенка.
– Этим я только хотел приклеить тебя к себе. Теперь я просто найду другой способ.
– Правда?
– Я когда-нибудь лгал тебе?
– Нет, но...
– У меня уже есть Эйден, и я практически вырастил Леви, так что он, по сути, тоже мой сын. Поверь, иметь этих двух сопляков все равно, что иметь дюжину детей.
На моих губах появляется небольшая улыбка. Я могу это понять.
– Но если ты хочешь детей, я сделаю это. – его выражение лица становится решительным. – Мне все равно, какому врачу мне придется угрожать.
– Прекрати. – я улыбаюсь. – Я не хочу их.
– Почему?
– Потому что психопатия передается генетически, и я никогда не пойду на риск того, что ребенок унаследует качества отца.
– Ты не такая.
– То, что я избежала этой участи с трудом, не означает, что мои потомки не унаследуют или следующее поколение, или следующее. Рождение без способности к деторождению это благословение в данном случае, а не проклятие.
– Это то, чем ты его делаешь, Аврора. – он гладит мои волосы. – Мир находится на кончике твоих пальцев.
– Это не так.
– Теперь да. Я поставлю мир на колени перед тобой. Все, что тебе нужно сделать, это попросить.
– Почему? – шепчу я.
– Что почему?
– Почему ты сделаешь это для меня?
– Потому что мир должен преклонить колено перед моей королевой.
Моя королева.
Мой рот раскрывается, а глаза чуть не вылезают из орбит.
Святое дерьмо. Кажется, Джонатан только что назвал меня своей королевой. Я не ослышалась, верно? Это не садистская игра моего воображения.
Верно?
– Сейчас. – его пальцы пробираются под мои шорты, и мои ноги охотно раздвигаются. – Ты была хорошей девочкой?
– Ч-что?
– Ты носишь пробку?
Нет.
Дерьмо.
Я была так взволнована телефонным звонком с Лейлой, что спустилась вниз, не вставив эту дурацкую игрушку.
– Что ты будешь делать, если я скажу «нет»? – бормочу я.
– Если я тебя отшлепаю, тебе это понравится, так что я двинусь еще дальше. – его пальцы погружаются в мои складки, и я выгибаю спину, прижимаясь к нему.
– Двинешься дальше? – я стону.
Его губы находят мочку моего уха, и он шепчет:
– Оргазма не будет.
– Джонатан! – я протестую.
– Только хорошие девочки получают оргазм.
– Я больше не буду этого делать. – я обхватываю его лицо пальцами и касаюсь губами его подбородка, зная, как сильно ему нравится, когда я его целую. – Пожалуйста?
– Старайся усерднее.
Я покрываю поцелуями всю его щеку, губы, точеную челюсть и даже нос и веки. Это первый раз, когда я так откровенно говорю о поцелуе с ним, но Джонатан меня не останавливает. Во всяком случае, он немного ослабляет хватку, давая мне возможность поклоняться ему.
Насытиться им так, как никогда раньше. Пока я продолжаю свои манипуляции, он медленно касается меня пальцами, пока я не начинаю извиваться в его руках, умоляя о большем.
– Джонатан...
– Что?
– Больше...
– Больше чего?
Он переплетает свои пальцы внутри меня, и я выгибаю спину, прижимаясь к нему.
– Э-этого... этого... пожалуйста...
Он вытаскивает пальцы, и я стону ему в лицо, но мне не нужно долго ждать, когда он расстегивает ремень и скользит своим огромным, пульсирующим членом в меня. Мы стонем одновременно, когда он заполняет меня целиком. Его пальцы скользят по моей влажности к задней дырочке, используя их вместо пробки, когда он делает медленные и размеренные толчки. Его металлический взгляд не отрывается от моего, пока он трахает мою киску и задницу.
Но это не единственные вещи, которыми он владеет. Он претендует на мое тело, сердце и душу, и это полностью выходит из-под моего контроля. Я не могу остановить это, даже если бы захотела.
Джонатана может бояться весь мир, но когда я смотрю в его мрачные глаза, я нахожу безопасность, принадлежность – чувства, которые я никогда не думала, что найду снова. И поскольку это выходит из-под контроля, это пугает меня до чертиков. В то же время я не хочу убегать от этого.
– Д-Джонатан... – я стону, хватаясь за его шею, как за спасательный круг.
– Что, дикарка?
– Сильнее.
Он подчиняется, его рука сжимает мое горло, когда он подводит меня к краю. Однако он не останавливается. Не тогда, когда я выкрикиваю его имя.
Не тогда, когда я извиваюсь на его теле.
Не тогда, когда я умоляю – не знаю, нужно ли это для большего или для того, чтобы он остановился.
Он берет меня в бесчисленных позах, будто не может насытиться мной. Как будто мы потеряем связь в тот момент, когда он выйдет из меня, и я не удивлюсь, если это так и будет.
Когда он наконец входит в меня, я так восхитительно истощена и измучена.
Безвольно лёжа в его объятиях, удовлетворенный стон срывается с моих губ, и перед сном я бормочу:
– Я хочу домой.
Он убирает мои волосы с лица, его голос тихий, когда он повторяет:
– Ты хочешь домой?
– Мне надоело убегать. – дрожь пробегает по мне. – Пришло время мне наконец предстать перед монстром моего прошлого.
Глава 23
Аврора
Решение вернуться домой и на самом деле сделать это две совершенно разные вещи. Все, что я хочу сделать, это вырыть яму и спрятаться в ней.
