Текст книги "Возвышение Королевы"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Нет. Но с таким же успехом я мог бы им стать.

– Она должна была восстать против вас.

– Ты в чем-то прав, Харрис?

– Вам нужен мой совет?

– С каких это пор ты стал экспертом?

– Я погуглил кое-что, чтобы быть впереди.

– Погулил?

– Вы удивились бы тому, что вы можете там найти. В любом случае, все, что я говорю, это дайте ей время, сэр.

– Этого не произойдет.

– Как вам будет угодно.

– Что, черт возьми, это должно означать?

– Это значит, что вы можете потерять ее раз и навсегда.

Мое дыхание становится резким и прерывистым, когда я сопротивляюсь желанию ударить Харриса по чванливому лицу.

– Этого тоже не произойдет.

– Так будет, если только...

Я пристально смотрю на него.

– Если только что?

– Если только вы не дадите ей пространство. Если вы хотите, чтобы она добровольно вернулась к вам, тогда вам следует оставить ее на некоторое время в покое.

– Сколько времени это «некоторое время»?

– Столько, сколько потребуется.

– Что, если она никогда не вернется?

Он вздыхает и снова поправляет очки.

– Тогда лучше отпустить ее.

Отпуститьее.

Я знаю, что это значит, и, несмотря на мое мрачное настроение, я признаю, что это, вероятно, лучший вариант для нее.

Но как, черт возьми, я могу отпустить ту частичку себя, которую я наконец нашел?

Глава 26

Аврора

Следующая неделя проходит как в тумане. Это самый долгий период в моей жизни.

Отчасти это связано с предстоящим испытанием и неминуемой гибелью повторной встречи лицом к лицу с моим отцом. Мы с Аланом практиковались в том, что я должна и не должна говорить, как я должна реагировать и даже что я должна носить.

Мой адвокат уверен, что обвинению нечего мне предъявить, но я могу сказать, что он опасается, как бы другой адвокат не вытащил что-нибудь из своих рукавов.

Однако не это беспокоит меня больше всего. Причина, по которой я не в духе, в основном из-за холодного отношения Джонатана ко мне в последнее время.

Он больше не сажает меня к себе на колени, хотя и бросает суровый взгляд, чтобы я ела. Он готовит мне ванны, но не остается, когда я их принимаю. Он приносит мне еду, но не задерживается. Он в курсе всех моих встреч с Аланом, но не говорит со мной о суде.

Джонатан со мной не разговаривает. Полное молчание.

Когда на днях у нас был семейный ужин, он хранил не разговаривал, слушая, как Эйден и Леви бросают друг в друга колкости. Он не остался на их обычную партию в шахматы, и как только трапеза закончилась, направился прямо в свой кабинет.

Эльза и Астрид спросили меня, не случилось ли чего, и Эйден ответил, что возвращается старый Джонатан, которого все узнают.

Он не вернулся весь тот вечер и остался на ночь в своем кабинете. Сейчас он часто так делает, проводя всю ночь в своей компании с Харрисом и обычно уставшим Мозесом.

Вначале я думала, что фаза пройдет, и он в конце концов вернется к тому Джонатану, которого я знаю, – человеку, к которому я привыкла. Увы.

Теперь, всякий раз, когда Итан оказывается в поле зрения, или один из парней говорит что-то обо мне или мне, он, не колеблясь, отчитывает их, но его внимание никогда не направлено на меня.

Я ненавижу то, что я почти не могу больше спать – если вообще могу. Кровать кажется такой холодной и пустой без него. Раньше ночное время было моим любимым, но теперь я боюсь его, как ничего другого. Это значит, что я пойду домой и буду спать без него. Это значит, что я буду продолжать наблюдать за дверью, ждать, когда она откроется, а потом засну со слезами на глазах, когда этого не произойдет.

Джонатан разговаривает со мной только для того, чтобы сказать мне поесть или не выходить из дома без охраны.

Теперь они повсюду следуют за мной, особенно в H&H. Обычно там поджидает много репортеров, которые превращают жизнь каждого в кошмар. Лейла угрожает устроить им ад, но мне удается остановить ее, сказав, что от этого будет только хуже.

К концу недели я так морально истощена, что хочется свернуться калачиком и исчезнуть.

Но я этого не делаю. Вместо этого я делаю еще один шаг вперед в последней отчаянной попытке вернуть Джонатана. Хотя поговорить с ним, вероятно, было бы лучшим вариантом.

Но вы видели Джонатана? Я не могу подойти к нему, и он меня выслушает. Он такой вспыльчивый, и когда он стирает тебя, трудно даже смотреть ему в глаза, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с ним.

Поэтому я пригласила Итана на послеобеденный чай. Я имею в виду, что я тоже здесь живу, и Лейла наведывалась все это время. Я также считаю Итана своим другом, так что ему следует быть желанным гостем там, где я живу.

Или, по крайней мере, таковы оправдания, которые я говорю себе.

Марго как-то странно наблюдает за нами, когда подает нам чай возле открытого бассейна. Словно она спрашивает меня, не сошла ли я с ума.

Возможно, так оно и есть, но я так устала от молчаливого обращения Джонатана. Если Итан это то, что нужно, чтобы заставить его вновь поговорить со мной, так тому и быть.

Сегодня редкий солнечный день пятницы, и Джонатан все еще в кабинете, так что, быть может, он проработает всю ночь.

Я делаю глоток чая, пока Итан помешивает лед в своем скотче. На его губах играла легкая улыбка с тех пор, как он вошел внутрь.

– Что? – спрашиваю я поверх края своей чашки.

– Я представляю себе реакцию Джонатана. Весело.

– Ты же понимаешь, что враждовать с ним это не способ вернуть его расположение, верно?

Скажи это себе, лицемер.

– Так и есть. Джонатан живет для испытаний, а не для сентиментальных эмоций. В день похорон отца, которые состоялись всего через несколько дней после похорон матери, его старший брат Джеймс был опустошен. Угадай, что сделал Джонатан?

Я наклоняюсь ближе в своем кресле, мысль о том, что он потерял своих родителей так близко друг от друга, вызывает необычную боль в моей груди. Боль, которую я испытываю к нему, ошеломляет, учитывая, что у него нет никаких эмоций под радаром.

– Что?

– Он планировал, как уничтожить человека, который стал причиной смерти его отца. Это была его форма горя.

– Отец Алисии.

Он замирает со стаканом на полпути ко рту.

– Ты знаешь об этом.

– Джонатан сказал мне.

– Это... интересно. В конце концов, ты ей не замена.

– Что ты имеешь в виду?

– Сначала я подумал, что он привел тебя, чтобы облегчить свою вину за потерю Алисии, так как вы двое очень похожи. Теперь я уверен, что это не так.

Мое сердце набирает скорость, и это не замедлится, как бы я ни старалась не клюнуть на слова Итана.

– Откуда ты знаешь?

Он делает глоток своего напитка, черты его лица расслаблены, и он кажется полностью в своей стихии, несмотря на то, что находится в доме другого человека.

Но, учитывая его историю с Джонатаном, он, вероятно, часто бывал в прошлом здесь. Особняк Кингов для него не чужое место.

– Джонатан никогда не открывался Алисии. По его мнению, не было необходимости беспокоить ее, и хотя он думал, что защищает ее, он только изолировал себя. Тот факт, что он свободно демонстрирует тебе свои эмоции, как я уже сказал, это интересно.

– Он тоже открылся тебе в прошлом, не так ли?

– Не по своей воле. Я докучал его этим и обычно заканчивалось тем, что меня проклинали.

Невольная улыбка скользит по моим губам, представляя одну из сцен их передряги.

– Я рада, что ты у него был.

И я говорю серьезно. Итан обладает способностью справляться с эмоциями, в отличие от Джонатана, который целенаправленно хранит их в хранилище.

– Я тот, кто рад, что ты здесь, Аврора.

– Ты будешь менее рад, когда я утоплю тебя в бассейне.

Мы оба замираем от сильного голоса Джонатана. Моя рука, сжимающая чашку, дрожит, и я пытаюсь успокоить ее, но безрезультатно.

Планировать это было одно, но воплотить это в реальность – совершенно другое.

Он шагает рядом со мной, такой высокий и сильный в своем строгом черном костюме. Мурашки пробегают по всей моей коже от одного взгляда на него. Настанет ли когда-нибудь день, когда я не буду смущена его присутствием?

– Джонатан. – Итан улыбается. – Всегда приятно слышать твои угрозы.

– Убирайся с моей территории.

– Боюсь, я не могу. Я гость Авроры.

Челюсть Джонатана сжимается, но он не смотрит на меня. Дерьмо. Если даже эта тактика не сработает, я совершенно потеряна.

Я встаю в тщетной попытке рассеять напряжение. В один момент я поднимаюсь, а в следующий Джонатан обхватывает рукой мое горло и прижимается своим ртом к моему.

У меня вырывается вздох, но он проглатывает звук и все, что я хотела сказать. Его губы захватывают мои в собственническом поцелуе, который не оставляет мне ни дыхания, ни мыслей, ни равновесия. Нет смысла пытаться угнаться за мощными движениями его языка. Они слишком быстры и доминируют, чтобы я могла ответить взаимностью.

Слабый всхлип свидетельствует о моей капитуляции, когда я свободно передаю ему бразды правления. Джонатан пожирает меня самым страстным, глубоким поцелуем, который он когда-либо дарил мне.

Я все еще не могу дышать к тому времени, когда его губы покидают мои. Нервные окончания покалывают кожу от желания большего.

Джонатан не отпускает мое горло, держа его крепко, но не причиняя боли. Его резкий голос обращен к Итану, когда он говорит:

– Мы с Авророй не принимаем гостей. Ты знаешь, где дверь.

Я не могу сосредоточиться на выражении лица Итана или на том факте, что Джонатан только что заявил на меня права перед ним. Все мое существо сосредоточено на коже Джонатана на моей, на том факте, что он прикасается ко мне, целует меня. Прошла всего неделя, но мне показалось, что прошло десять лет.

Быть настолько привыкшей к его прикосновениям, только для того, чтобы их внезапно отняли, это худший вид пытки, который он мог бы мне причинить.

Джонатан отпускает мое горло и хватает меня за талию. Он практически тащит меня за собой в гостиную и захлопывает двери французского балкона.

Как только мы оказываемся вне поля зрения Итана, он прижимает меня к стене, его пальцы снова находят мое горло.

Я смотрю на него снизу вверх, в мое зрение вторгается его явное дикое присутствие и буря, назревающая в его металлическом взгляде.

– Ты хочешь, чтобы тебя трахнули на глазах у Итана, Аврора? Да?

– Что? Нет.

– Тогда о чем, черт возьми, было это шоу? Твой гость? Твой чертов гость?

Ушел Джонатан, который игнорировал меня со спокойным выражением лица. Прямо сейчас он, кажется, на грани того, чтобы сжечь все на своем пути и оставить после себя пепел.

Какого черта я так радуюсь этому?

Несмотря на то, что он держит меня в заложниках, я справляюсь:

– Он мой друг.

– К черту это. Он тебе не друг. Он для тебя ничего не значит.

– Почему?

Он прищуривает глаза.

– Ты делаешь это нарочно, дикарка? Потому, что ты знаешь, что Итана и меня привлекает один и тот же типаж женщин?

Я не думала об этом, но с тех пор, как он упомянул об этом, его реакция теперь имеет смысл.

– Это твоё последнее предупреждение. Еще раз спровоцируй меня с Итаном или любым другим мужчиной, и я трахну тебя у них на глазах. После того, как я убью их, конечно, потому что никто, кроме меня, не увидит тебя голой.

Я сглатываю, потому что не сомневаюсь, что он сделал бы это. У Джонатана нет ограничений, как у всех остальных. Его моральный компас испорчен во многих отношениях.

И я знаю, что это мой шанс наконец-то вывести его из себя после такого долгого молчаливого обращения.

– Почему тебя это должно волновать? – я поднимаю подбородок. – Ты притворялся, что меня даже не существовало всю прошлую неделю.

– Разве не этого ты хотела?

– Ч-что? Я хотела?

– Ты хочешь уйти, разве нет? Ты думаешь только о сделке и о том, как скоро сможешь уйти, не забыла?

Я прикусываю нижнюю губу.

– Я просто спросила.

– Только спросила?

– Забудь об этом.

– Я не могу забыть об этом. – его пальцы касаются моей нижней губы, и она непроизвольно приоткрывается. – Вот в чем дело, Аврора. Ты не уйдешь.

– Не уйду?

– Я, блядь, ни за что на свете тебя не отпущу.

Моя грудь трепещет.

– Но соглашение...

– К черту соглашение. Чего ты хочешь?

– Я... если я захочу уйти, ты позволишь мне?

Думаю, это то, что я действительно хочу знать. Мне нужно подтверждение того, что Джонатан уважает мою потребность иметь собственный выбор, что он не будет навязывать мне свое мнение из-за своей склонности к контролю.

Хотя я не могу насытиться им, я не являюсь ни его собственностью, ни его игрушкой. Я хочу быть ему равной.

Выражение его лица остается прежним, твердым, как гранит, и непроницаемым. Его тон спокойный, сдержанный.

– А ты как думаешь?

– Я не знаю.

Мы смотрим друг на друга слишком долго, наше дыхание смешивается. Его древесный аромат наполняет мои ноздри и проникает под кожу. Все его присутствие обвивает воображаемые пальцы вокруг сердца.

Только Джонатан обладает способностью проникать в мою грудную клетку и врываться внутрь, будто он всегда должен был быть там.

Он поднимает меня, и я визжу, когда он бросает меня на край дивана. Кожа скрипит подо мной, когда грудь соприкасается с поверхностью, а колени опускаются.

Джонатан встает на колени позади меня, задирает юбку до задницы и стягивает с меня нижнее белье, позволяя ему упасть мне на колени.

Звук пряжки его ремня доносится сзади, когда он погружает в меня два пальца за раз.

Громкий стон срывается с моих губ, и я заглушаю его, прижимаясь к прохладной коже. Волна проносится сквозь меня со сверхзвуковой скоростью. Может, это потому, что прошло много времени без его сводящих с ума прикосновений, но в тот момент, когда он шлепает меня по заднице, я кончаю.

Малейший раздражитель и я на грани.

– Ты не знаешь? Ты должна знать, дикарка. Ответ должен прийти к тебе легко.

Его голос тверд, но под ним скрывается что-то еще, на что я не могу указать пальцем.

Его член скользит между моими ягодицами, и я напрягаюсь. Несмотря на все приготовления и игрушки, Джонатан большой – скорее, огромный. Всякий раз, когда он трахает меня, всегда возникает восхитительный укол боли. Представление о таком размере в моей попке вызывает у меня неконтролируемую дрожь по коже.

– Расслабься.

Все еще двигая пальцами внутри моей киски, он обводит клитор большим пальцем. Небольшие вспышки удовольствия охватывают меня, и я позволяю себе безвольно упасть на кожу.

– Хорошая девочка.

Я стону при звуке этих слов из его уст.

После того, что случилось на прошлой неделе, я думала, что никогда больше их не услышу.

– Ты сможешь принять меня, не так ли?

– Ммм.

– Что, если мой член слишком велик для этой тугой попки?

– Я могу это вынести.

– Ты можешь, да?

– Ммм.

– Хочешь, чтобы я конфисковал твою последнюю девственность для себя?

Мои бедра сжимаются при этой мысли, и я так возбуждена, что не могу смотреть прямо.

– Д-да.

– Что?

– Трахни меня, Джонатан.

– Трахнуть тебя куда?

– В задницу. Трахни меня в задницу.

Низкое ворчание наполняет воздух, когда Джонатан использует мои соки в качестве натуральной смазки. Он не торопится, подготавливая меня к тому, что я прижимаюсь к нему задницей для продолжения.

Затем он проникает своим членом на сантиметр внутрь меня, и хотя он готовил меня с острова, ощущение растяжения настоящее.

– О... Б-Боже... – мой голос прерывается как от удовольствия, так и от боли.

Они всегда идут рука об руку с Джонатаном, и я так привыкла к этому, что одна мысль о том, чтобы иметь одного без другого, угнетает меня.

– Я собираюсь завладеть каждым чертовым сантиметром тебя.

Это могут быть его слова или то, как он стимулирует мое тело, но я расслабляюсь еще больше, мои ногти впиваются в диван, пока он полностью не оказывается внутри.

Когда его пальцы глубоко проникают в мою киску, я чувствую себя такой наполненной, как никогда раньше. Его член не идет ни в какое сравнение с пробками. Это намного реальнее, и кажется, что искры удовольствия исходят отовсюду сразу.

Простое прикосновение моих твердых сосков к одежде и коже посылает дополнительный заряд возбуждения в сердцевину и задницу. Все во мне настроено на ощущение его внутри меня, за моей спиной и вокруг.

Но дело не только в физической связи. Быть с Джонатаном – это как свободное падение без приземления. Это обретение себя после многих лет потерянности. Это мир после войны. И все это из-за него.

Однажды он назвал меня своей королевой, но чего он не знает, так это того, что в моем королевстве нет короля, кроме него.

Это может быть маленькое королевство по сравнению с его империей, но мое более интимное, и он единственный человек, которого я когда-либо впустила бы в свой пузырь.

Он единственный, с которым я чувствую себя в безопасности, хотя весь мир его боится.

Мой расчетливый тиран и умелый любовник.

– Черт, ты такая узкая.

Джонатан медленно двигается, как в моей киске, так и в заднице, позволяя мне привыкнуть к нему.

В воздухе раздается всхлип, и я понимаю, что он мой, когда он ускоряется. Искры удовольствия, каких я никогда не испытывала, с сокрушительной силой пронзают мои нервные окончания.

– Д-Джонатан... Я-я...

Он обхватывает сильными мужскими пальцами мой затылок, давая мне якорь, в котором я нуждаюсь.

– Вот так. Нырни в меня, дикарка.

Я поворачиваю голову к нему, и он удерживает мои глаза в заложниках, когда оргазм пронзает меня с такой силой, как никогда раньше. Это потрясающе. Погружение без малейшего шанса достичь дна.

Джонатан продолжает свой натиск, врываясь в меня, и, как он и обещал, он владеет каждым гребаным сантиметром меня. Его член встречается с его пальцами через тонкий барьер, и мои веки опускаются, впитывая это ощущение. Я не могу перестать смотреть, как он наполняет меня, даже под неудобным углом.

Его плечи напрягаются под пиджаком, когда он останавливается. Затем стон срывается с его чувственных губ, когда его сперма согревает мои внутренности и стекает по бедрам.

Я хнычу от потери его, когда он выходит из меня, его член и пальцы оставляют влажные следы на внутренней стороне моего бедра и задницы.

Но прежде чем я успеваю задуматься о потере, Джонатан разворачивает меня, прижимает спиной к дивану и захватывает мои губы в медленном, голодном поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание сильнее, чем от предыдущего.

Как будто он укрепляет связь, которая у нас только что была, и скрепляет ее поцелуем. Я прижимаюсь к нему, мои пальцы впиваются в его твердую грудь для равновесия.

– В случае, если ты не поняла ответ, слушай внимательно, Аврора, – шепчет он мрачными словами мне в рот. – Я не отпущу тебя.

Глава 27

Джонатан

Я несу спящую Аврору на руках из ванной в спальню.

Я продолжаю говорить ей, что засыпать в ванне опасно, но она бормочет, что я рядом.

Это правда. Я рядом. Я не принимаю тот факт, что она доверяет мне настолько, чтобы заснуть в моих объятиях, как должное.

С тех пор как я забрал ее несколько дней назад, я стараюсь проводить с ней как можно больше времени, насколько это физически возможно.

Не позволять ей спать рядом со мной каждый день было пыткой. Излишне говорить, что у меня образовались синие яйца все те разы, когда я не трахал ее и не шлепал, пока она не умоляла меня кончить.

Но вот что самое странное. Дело не только в физической связи – даже если все началось именно так. Хотя мне нравится, как она расслабляется под моими прикосновениями, мне больше нравится, как она сворачивается в моих объятиях. Как она обхватывает меня руками и ногами, пока спит. Как она держится за меня, когда ей снятся кошмары. Как мое имя – первое, что она шепчет, когда просыпается. Как она хватает меня за руку и приглашает в ванну, и я бегу за ней.

Больше всего мне нравится, как она рассказывает мне о своих днях и своей работе. Как она пересказывает одно из своих и Лейлы приключений с широкой улыбкой на лице. Как она продолжает убеждать меня связаться с Эйденом и Леви, потому что они моя семья.

Аврора ворвалась в мою жизнь, разрушила мой порядок и разрушила мою шахматную доску. Поначалу шаги, которые она делала, были незначительными, но со временем они продолжали усиливаться. К тому времени, когда я заметил изменения, было уже слишком поздно выгонять ее.

Не то чтобы я стал бы что-то менять.

Во всяком случае, я оставлю ее у себя.

Всюее.

От нее пахнет ее яблочным лосьоном, к которому я пристрастился. Дело даже не в аромате яблок – дело в естественном тепле ее тела, смешанном с ним. Это торговая марка, которую ни один другой человек не смог бы воспроизвести.

Я не могу насытиться им, независимо от того, как долго я наполняю им свои ноздри.

Она тихо стонет, когда я кладу ее на кровать. Я накрываю ее простыней поверх халата и провожу несколько минут, наблюдая за ней.

Не имеет значения, как часто я вижу ее нежное лицо с тонкими чертами, полными губами и длинными ресницами. Не имеет значения, спит она или бодрствует.

Я не могу насытиться наблюдением за ней, желанием подойти так близко, чтобы она не смогла уйти.

Я веду себя слишком властно? Возможно.

Но я, честно говоря, не могу представить свою жизнь без нее. Во всяком случае, я забыл, как жил до того, как она появилась.

Я касаюсь губами ее лба, прежде чем неохотно отхожу от нее и вхожу в свой гардероб.

Надев смокинг, я встаю перед зеркалом, завязывая бабочку. Хотя мне очень не хочется покидать Аврору, мне нужно присутствовать на банкете.

Она отключилась на ночь после тщательного секса и массажа в ванне.

Кроме того, если я даже попытаюсь пропустить сегодняшний вечер, Харрис появится здесь и будет целый час жаловаться на встречи, как трудоголик, которым он и является.

Странно, что раньше я был точно таким же, как он, – если не более требовательным, – но теперь мысль об отъезде отнимает у меня все самообладание.

Крошечные ручки обхватывают мою грудь сзади, когда ее тепло прилипает к моей спине.

Голова Авроры выглядывает сбоку, и она встречается со мной взглядом в зеркале.

– Куда-то едешь?

– На работу.

– Что произошло с «мы останемся в постели на весь день?» – она пытается скрыть свое разочарование от своих чрезмерно выразительных глаз и терпит неудачу.

Иногда она может быть такой очаровательной.

– А разве мы этим не занимались, дикарка?

– Ну, не совсем.

– Думаю, что твоя задница и киска свидетельствовали бы об обратном.

Она прячет лицо в моем пиджаку, скрывая пылающие щеки. У меня возникает желание схватить ее и расцеловать до чертиков.

Так что я делаю именно это.

Развернувшись, я обхватываю ее рукой за горло. Ее темно-синие глаза встречаются с моими, широко раскрытыми, выжидающими, и я оправдываю эти ожидания, когда прижимаюсь губами к ее губам.

Я потерял счет тому, сколько раз целовал ее, но каждый раз, когда она прижимается ко мне, ее крошечные пальчики обхватывают мой бицепс или затылок, это кажется первым.

И, как и каждый первый, я наслаждаюсь ее сочными губами, хватаю ее за задницу и притягиваю к своим брюкам.

Я снова тверд как скала. Блядь.

Отстраняясь, я дышу ей в рот, не отпуская ни ее задницу, ни горло.

– Иди обратно спать.

– Ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой?

– Что, черт возьми, это за чушь?

– Ну... – она смотрит на свои ноги. – Ты не берешь меня с собой на мероприятия и даже не приглашаешь.

Я кладу два пальца ей под подбородок, заставляя ее посмотреть на меня.

– Разве ты не говорила, что не хочешь принимать участие ни в чем, что связано с «моим миром»?

– Это было раньше. Я думала...

– Что ты думала?

– Я думала, тебе будет неловко держать меня под руку.

– С чего мне будет неловко?

– Ты не из тех, кто испытывает неловкость, но, знаешь ли.

– Нет, я не знаю. Ты не мой маленький грязный секрет, Аврора. Я буду кричать на весь мир, что ты моя, если это потребуется.

Ее нежное горло двигается вверх и вниз с каждым глотком.

– Но люди будут говорить о моем сходстве с Алисией.

– К черту людей, а Алисия мертва уже одиннадцать лет. Не думаю, что она возражает.

– Так ты не держишь это в секрете?

– Какого хрена мне объявлять перед всем миром, что ты моя невеста, если бы я держал это в секрете? Перестань думать об этом, хорошо?

– Хорошо. – улыбка скользит по ее губам, когда она встает на цыпочки и целует меня в щеки. – Повеселись.

Я хватаю ее за руку, прежде чем она успевает уйти.

– Как думаешь, куда ты направляешься?

– Возвращайся, чтобы лечь спать.

– Забудь об этом. Ты едешь со мной.

– Еду с тобой?

– Если ты хочешь. Я был бы счастлив, если бы ты отправилась со мной и сделала этот вечер менее скучным.

Я перефразирую, чтобы это не прозвучало так, будто я ей приказываю.

Аврора сильная, независимая женщина, и ей нужен свой выбор. Думаю, что одна из причин, по которой она так поступила в тот раз, заключалась в том, что я полностью забрал это завещание.

Трудно давать выбор, когда я привык к тому, что мои приказы выполняются, но ради нее я буду учиться. В конце концов.

– С удовольствием.

Она обнимает меня за шею и прижимается своими губами к моим.

Когда я целую ее, я знаю, я просто знаю, что есть только один выбор, который я бы никогда ей не предоставил.

Выбор оставить меня.

Глава 28

Аврора

Что-то кажется неправильным в тот момент, когда я прихожу в свой кабинет и получаю телефонный звонок с неизвестного номера.

С тех пор как началось внимание средств массовой информации, Джонатан сменил мой номер телефона, чтобы он был только у него, его семьи и Лейлы.

Он даже удалил номер Итана, когда я его добавила. Без шуток.

Джонатан стал более сурово относиться к своему собственничеству с тех пор, как неделю назад прижал меня к дивану. Он тоже был более нежен, независимо от того, были ли мы одни или с людьми. Я все еще не спросила его, что он имел в виду насчет всей этой истории с невестой, но я бы предпочла не портить.

По крайней мере, не сейчас.

Я нуждаюсь в его близости больше всего на свете, пока разбираюсь со всей этой хреновой ситуацией. Мне нужно спать в его объятиях и чувствовать себя так, словно я в замке, и никто никогда не сможет причинить мне боль.

Странно, как я справилась со всем этим одиннадцать лет назад, но сейчас я не хочу думать об этом варианте. Присутствие Джонатана, Лейлы и даже Эйдена, Леви и их жен приносит мне давно утраченное чувство покоя, за которое я готова бороться изо всех сил.

Сначала я не отвечаю на звонки, думая, что это репортер. Они не останавливаются. Вообще. Они продолжают доставать меня, Лейлу и даже наших сотрудников из-за историй обо мне.

Однако Джонатан не шутил, когда говорил, что раздавит их. Помимо безопасности, которая ежедневно окружает H&H, Харрис заставляет адвокатов King Enterprises быть занятыми, заставляя их подавать бесчисленные судебные иски и запретительные приказы.

На моем экране загорается сообщение.

Неизвестный номер: Здравствуйте, Мисс Харпер. Это Стефан Уэйн, адвокат мистера Гриффина. Мне нужно передать одно последнее сообщение от моего клиента. Вашей жизни угрожает опасность, и мистер Гриффин может защитить вас от нее. Ваш отец готов взять свои обвинения обратно, если вы навестите его.

Я сажусь на диван, уставившись на смс. Он готов оставить меня в покое?

Нет. Я внутренне качаю головой. Это одна из папиных игр. Он любил эти... игры, то есть. Есть причина, по которой я никогда не навещала его. Помимо боли и травмы, которые я чувствую всякий раз, когда думаю о нем.

Папа мастер манипуляций, и хотя я могу видеть его насквозь, я не совсем невосприимчива к нему. Если я все-таки навещу его, то понятия не имею, каким человеком я стану, когда выйду оттуда.

В тот день, когда суд приговорил его к пожизненному заключению, наши глаза встретились, и я не могла перестать плакать. Вся боль и разочарование, которые я испытала тогда, вылились в слезы, которые я не могла сдержать.

Когда офицеры уводили его, папа остановился передо мной и прошептал слова, которые я никогда не могу забыть:

– В следующий раз, когда мы увидимся, либо я убью тебя, либо ты меня.

На телефоне загорается еще одно сообщение от Стефана, и я открываю его дрожащими пальцами.

Неизвестный номер: Вы должны принять подарок от своего отца.

Раздается стук в дверь, и я смотрю, как моя помощница Джессика входит внутрь, неся что-то в руке.

– Это пришло для вас, мисс Харпер.

Мои глаза расширяются, когда я разглядываю деревянную коробку. Эти коробки так похоже на те, в которых я получала сообщения Алисии.

О Боже, нет.

Все это время я приходила к выводу, что весь этот разгром с сообщениями был галлюцинацией. Я стала параноиком, и мне пришлось дважды все проверять и даже фотографировать, чтобы подобные инциденты больше никогда не повторились.

Если есть еще одна коробка, тогда... это реально. В конце концов, это не было моим воображением.

Была ли это игра моего отца с самого начала?

– Ты видела меня с коробкой, Джессика, хорошо?

Я забираю ее, и она кивает с насмешливым выражением лица, прежде чем уйти.

Мои пальцы дрожат, когда я открываю коробку, и, конечно же, там флешка. Однако на этот раз все по-другому, так это записка, аккуратно сложенная под ней.

Я открываю ее и читаю надпись, которую узнала бы даже через сто лет. Аккуратный почерк и его манера загибать буквы «С» все те же, что и тогда, когда он помогал мне с домашним заданием.

Дорогая Клэр,

Ты, должно быть, получала похожие посылки в прошлом с голосом Алисии на них. Я тоже. Вероятно, в то же время, что и ты.

Вот почему я нарушаю свое молчание. Мне не нравится, когда меня загоняют в угол, как, я уверен, и тебе. Кто-то охотится за нами, моя маленькая муза. Если тебе нужны доказательства, послушай мою собственную запись того дня.

Тогда мы поговорим.

Если у меня и были какие-то сомнения, то они исчезли после прочтения папиного письма. Он тоже получал сообщения Алисии? Но зачем он? Они были направлены на меня.

Мне требуется минута, которой у меня нет, чтобы подключить флешку к ноутбуку. Вскоре после того, как я нажимаю кнопку «Воспроизвести», раздаётся шелест звуков, будто ожила машина или что-то в этом роде. Затем раздается звук удара, громкий, от которого у меня закладывает уши.

– Черт.

Папа. Это голос отца. Звук открывающейся, а затем захлопывающейся двери машины эхом разносится в воздухе.

Я предполагаю, что это его грузовик. Шорох бега и резкое скольжение по поверхности это единственное, что можно услышать. Как будто он скользит по грязи или по жесткой поверхности.

Раздается еще больше шорохов, прежде чем громкий голос папы наполняет воздух:

– Алисия! Дай мне свою руку!

Алисия? Моясестра?

– Алисия!

– Н-нет... – не голос ломкий, и она звучит далеко и с болью. – Ты причина всего этого.

– Я, блядь, не причина этого. Я бы никогда не причинил вреда тебе или Клариссе.

Тихий смешок исходит от нее, прежде чем она кашляет, и ее далекое дыхание прерывается, словно она булькает кровью.

– Почему? Потому что мы дочери мамы? Твои оригинальные музы? Я знаю, она оставила это мне в своем завещании. Она сказала разорвать все связи с Клариссой из-за тебя. Моя собственная мать хотела разлучить своих дочерей только из-за тебя! Она сказала, что что-то открылось внутри тебя после того, как ты встретил ее, и что она создала монстра. Ты говорил ей, что тебе нравится убивать людей, похожих на нее, потому что ты не можешь причинить ей боль. Ты также не можешь причинить вред мне и Клэр, потому что мы похожи на нее, но мы вдохновляем тебя убивать, не так ли?