Текст книги "Порочный Принц (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 23
Тил

Позже в тот же день я присоединяюсь к Эльзе и Ким на девичник.

В прошлом я не знала, что это такое. В конце концов, Нокс, Агнус и папа всегда были моим окружением. Теперь, когда Эльза присоединилась к нам, это стало более... ну, интересным.

Моя приемная сестра не совсем девчачий тип, не то, что ее лучшая подруга Ким, у которой убийственно зеленые волосы, соответствующие цвету ее глаз. Всякий раз, когда они собираются вместе, они немного говорят о своей жизни и много об Эйдене, Ксандере и сексе. Обычно эти разговоры меня не беспокоят. Я часто наблюдала за их покрасневшими лицами и задавалась вопросом, чего они так смущаются.

После Ронана я вроде как все поняла. От одной мысли, что он сделал с моим телом, мои щеки заливает жаром. Я все еще чувствую его внутри себя с каждым шагом, который делаю, и ненавижу, что моя единственная мысль это то, как сильно я хочу повторить все это.

Если он, черт возьми, все не испортит.

Как только мы заходим в маленькую кофейню и делаем заказ, я извиняюсь и ухожу в туалет, пока Ким показывает Эльзе фотографии ее младшего брата Кириана, и они обе падают в обморок из-за него. Если бы Эйден был здесь, он бы приревновал к этому ребенку. Без шуток. Черт возьми, если бы Ксандер уже не считал Кириана младшим братом, он тоже мог бы приревновать.

Закончив в туалете, я выхожу, уставившись на телефон. Никаких сообщений.

Я сказала себе, что не буду проверять, но я как наркоманка. Я не могу перестать ждать чего-то от него. Не то чтобы я так легко простила бы его за поступок, но все же. Ронан, который ничего не посылает, чертовски подозрителен.

Мои ноги останавливаются перед туалетом. Сильвер стоит там, уставившись на свой телефон и прикасаясь к изящной подвеске в виде бабочки на ее бледной шее. Мягкая улыбка скользит по ее губам. Она почти невинная – последнее прилагательное, которое я бы использовала для описания Сильвер. Это правда, что она в некотором роде сногсшибательна, но она всегда обладала преимуществом.

У нее самая красивая улыбка, которую она демонстрирует в социальных сетях, обычно со своими влиятельными родителями, мачехой или пиар-командой отца. Даже Ронан публиковал с ней фотографии, наполовину обнимая ее или, когда они оба улыбались в камеру. Обычно он подписывал это так: «Красивые люди». Высокомерный тип.

Когда я следила за его аккаунтом, то заметила, что, когда ему было около пятнадцати, он часто публиковал фотографии с тремя другими всадниками, Леви Кингом – старшим двоюродным братом Эйдена – и Сильвер. Она была единственной девушкой среди них пятерых.

Затем, мало-помалу, она начала исчезать с фотографий. Особенно в этом году.

Заметив меня, Сильвер убирает руку с подвески, и вот так просто выражение ее лица становится жестким. Все улыбки и невинность растворяются в воздухе.

Она пялится на мою футболку, на которой написано: Ботаник? Я предпочитаю термин «умнее тебя».

Ее ледяной взгляд скользит обратно по моему лицу.

– Тил.

– Сильвер.

Она вальсирует ближе, пока не в состоянии посмотреть на меня сверху вниз. Глупые высокие люди и их ноги, которые тянутся на многие километры.

– Я все еще не простила тебя за тот день.

– Я тоже.

– Но я могла бы.

– Неинтересно.

– Просто... – она замолкает, облизывая губы. Это первый нервный жест, который я когда-либо видела от нее. – Расскажи мне, как дела у Ким.

– Почему бы тебе самой не спросить ее?

Из того, что Ким упоминала ранее, она была близкой подругой Сильвер, но они перестали общаться, когда были подростками, и с тех пор Сильвер превратилась из подруги в мучителя. Однако ни Эльза, ни Ким не видели другой грани Сильвер. Кроме того, после того как Ким выписали из больницы, Сильвер появилась, извинилась перед ней и ушла.

С тех пор как мы встретились в клубе, Сильвер регулярно спрашивала меня о состоянии Ким.

– Она просто проклянет меня, – бормочет она.

– Это потому, что тебя не была рядом с ней, когда она нуждалась в тебе больше всего.

– Я знаю это. Просто скажи мне, как у нее дела. – она сглатывает, словно прогоняя ужасный образ. – Она справляется?

– Да. Дела у нее идут лучше.

Ее губы растягиваются в улыбке, прежде чем она прочищает горло.

– Хорошо, спасибо.

– Ты не можешь продолжать спрашивать о ней за ее спиной таким образом, Сильвер. Однажды тебе придется встретиться с ней лицом к лицу.

– Однажды. Не сегодня. – она делает паузу. – Не говори ей, что я спрашивала.

– Как скажешь.

Она откидывает волосы.

– И держись подальше от Коула.

– Держись подальше от Ронана.

Мы расходимся в разные стороны у выхода из туалета. Она выходит из маленькой кофейни, даже не взглянув на Эльзу и Ким. Возможно, потому что ее родители политики, но, судя по, увиденному, Сильвер мастер скрывать эмоции.

Когда я снова усаживаюсь за стол, две пары глаз почти выкапывают дыры в моем лице. Я делаю глоток апельсинового сока и встречаюсь с недоверчивыми взглядами Эльзы и Ким.

– Что?

– Что все это было? – шипит Эльза. – Сильвер?

– Да, Тил, – фыркает Ким. – Почему ты разговаривала с Сильвер?

Из-за тебя. Вместо этого я поднимаю плечо.

– Она стерва, Тил. – Эльза крепко сжимает свой горячий шоколад.

– Я тоже могу быть стервой. – я пью сок.

– Нет. – Ким гладит меня по руке. – Ты классная. Просто ты другая.

Я подавляю улыбку. Вот почему Ким и Эльза особенные – они не только видят фасад, но и находят время, чтобы заметить, что за ним.

– Кроме того. – Эльза лукаво улыбается. – Ты с Ронаном, так что это в конце концов передастся тебе.

Мое сердце сжимается всякий раз, когда упоминается его имя. Я притворяюсь, что сок мое единственное внимание.

– Он не имеет значения.

– Думаешь, я не заметила, как ты смотришь на него, когда он не обращает внимания? – Эльза вздыхает. – Как будто ты хочешь выгравировать себя на его коже.

– Я не хочу.

– Да, ты хочешь. – Ким тычет меня в плечо. – Он делает тоже, что и ты. Он смотрит на тебя так, словно ты величайшая и самая увлекательная загадка из всех.

Он смотрит на меня так?

Как получилось, что я никогда этого не замечала?

Эльза подмигивает мне.

– Я говорю, что ты изменила свои взгляды на любовь. Это больше не куча химических реакций, верно?

– Именно. Дофамин и нейротрансмиттеры. Это все бред.

Даже когда я говорю эти слова, я не верю ни одному из них.

Глава 24
Тил

Быть зависимой от чего-то худшее, что может произойти с кем угодно.

Как будто вся твоя жизнь основана на этом кайфе.

Хотя я всегда хотела избавиться от режима транса, я никогда не впадала в зависимость. Я никогда не позволяла ничему становиться центром моей жизни.

Даже моей боли.

Я справлялась с этим, боролась и, в конце концов, подружилась с этим. Это был единственный способ для меня выжить.

О чем я никогда не думала, так это о том, чтобы стать зависимой от кого-то, а не от чего-то.

С тех пор как я покинула The Meet Up в выходные, все, о чем я думаю, это он. Моя нежелательная зависимость.

Чертов Ронан.

Рядом с ним я становлюсь наркоманкой, нуждающейся в еще одной дозе, еще одной улыбке.

В ещё одном прикосновении.

Если бы вы спросили меня, чем я увлекаюсь, когда дело доходит до Ронана, у меня не нашлось бы ответа.

Это мог быть его голос с легким рокотом, его симметричное лицо, которое каким-то образом стало произведением искусства в моем сознании. Возможно, это его улыбки – искренние – или его цепкая натура, которая по какой-то безумной причине кажется скорее очаровательной, чем жуткой.

Или, может, просто может, это забота, которую он незаметно демонстрирует.

Рядом с ним я левитирую, прежде чем осознаю это. Я улыбаюсь, будто это самое естественное, что можно сделать.

Но это не так.

Этого не должно быть.

Я говорю себе, что я в его доме только из-за Шарлотты, но вскоре после того, как я поздоровалась, я сказала ей, что принесу чай, хотя она сказала, что Ларс займётся этим.

Я прохожу мимо комнаты Ронана и задерживаюсь там на секунду слишком долго – или, возможно, на десять секунд; не могу сказать.

Боже. Я начинаю походить на одного из тех идиотских гормональных подростков, над которыми, как мне казалось, я была выше. Оказывается, я не так уж далека ушла.

Черт возьми.

Хорошо, я притворюсь, что меня устраивает, произошедшее в The Meet Up. В конце концов, причина, по которой я ушла, была глупой. Я слишком остро отреагировала и вела себя как дура и... черт, я преследовала его в Инстаграме все выходные, ожидая, что он опубликует фотографию с любой другой девушкой, чтобы я могла наброситься на него.

Он этого не сделал.

Он опубликовал две фотографии. На одной были он и Ксандер, полуголые, в темных очках, отдыхающие у бассейна последнего.

Подпись гласила: «Он ненавидит меня за то, что я его разбудил, но я рад, что mon fréro – мой друг вернулся».

Это вызвало улыбку на моем лице. Ронан, казалось, всегда ладил с Ксандером больше, чем с Коулом и Эйденом. Что-то подсказывает мне, что Ксандер также более терпим к личности Ронана, чем двое других.

На второй фотографии Ронан корчил рожу за спиной ничего не подозревающего Коула, который читал книгу.

Подпись говорила: Ботаник.

И все.

Он не прислал мне ни сообщения, ни позвонил, ничего такого. Ладно, может, то, как я ушла, не было обнадеживающим, но бросьте, это же Ронан. Я ожидала получить сообщение в тот же вечер.

Я продолжала пялиться на свой телефон весь ужин, пока Нокс не высмеял меня.

Потом, он не написал утром. Известно, что Ронан спит, но нет таких вечеринок, из-за которых он потерял бы сон.

Одно привело к другому, и следующее, что я помню, я у него дома.

Очень тактично, Тил.

Ну, раз уж я уже здесь, я могу с тем же успехом пойти с этим.

Я толкаю дверь его спальни, и звук голосов, доносящихся изнутри, останавливает меня на полпути.

– Эдрик недоволен, – говорит пожилой голос с шикарным акцентом.

Он не так шикарен, как у графа поместья, но близко.

Он стоит у окна. Ронан сидит с огромной ухмылкой, приклеенной к лицу.

– Боюсь, удовольствие моего отца не мое дело. – Ронан издает долгий насмешливый вздох.

– Ты всегда вёл себя так, что это не устраивало твоих родителей, – говорит мужчина.

Его голос знаком, я полагаю, потому что он брат Эдрика – тот, кто вернулся из Австралии, чтобы помочь с компанией.

Со своего места я вижу только спину Эдуарда Астора. На нем отвратительный темно-красный костюм и коричневые кожаные ботинки.

– Я знаю, хорошо? – ухмылка Ронана становится шире.

Я почти чувствую силу, стоящую за этим, и то, как он пытается удержать свои мышцы на месте.

– Некоторые могут даже заподозрить, что ты похож на меня, – голос Эдуарда становится зловещим, ровным. – Разве в этом не было бы иронии судьбы?

– Пошёл. Ты. – Ронан встает так, чтобы быть лицом к лицу со своим дядей, но улыбка не покидает его лица.

– Следи за языком. – я слышу ухмылку в голосе Эдуарда. – Ты наследник графа.

– А ты брат графа. Веди себя как один из них и прекрати валять дурака, или клянусь...

– Что? – настаивает Эдуард. – Закончи то, что начал, племянник. Твоя благородная кровь говорит об этом, верно? Насколько всем известно, конечно.

Ронан продолжает смотреть на него так, словно хочет проткнуть ему грудь и вырвать со спины. Ненависть настолько осязаема, что я почти чувствую, как она ползет по моим рукам и обхватывает мясистыми пальцами горло.

В этот момент мне хочется схватить Эдуарда и разбить его голову о стену – или, еще лучше, выбросить в окно и смотреть, как его тело разлетается на куски.

Ронан не ненавидит; он соперничествует и злится, но ненависть всегда чувствовалась ниже его статуса, его фамилии и всей его ауры. Тот факт, что его кулаки сжимаются и он сдерживается, чтобы не ударить своего дядю, кое-что значит.

– Осторожнее, дядя. – Ронан рычит последнее слово, четко произнося его, будто хочет, чтобы Эдуард почувствовал это.

– Говори что хочешь, а я скажу свое, мой дорогой племянник. Вспомни Шарлотту... – Эдуард сжимает плечо Ронана и разглаживает невидимые складки на его рубашке. – Бедная, нежная Шарлотта. Хрупкая, подавленная Шарлотта.

Я наклоняюсь, чтобы лучше рассмотреть Ронана, затем чья-то рука сжимает мою руку. Я вскрикиваю, но звук приглушается рукой в перчатке, закрывающей мне рот.

Ларс.

Он оттаскивает меня от двери Ронана, открывает другую дверь дальше по коридору и вводит меня в комнату. Он осматривается, прежде чем последовать за мной и закрыть дверь.

Ларс главный дворецкий и персонаж прямо из исторической драмы. Хотя Ронану нравится говорить, что он его сообщник в заговорах с убийствами, я не верю в это. Все, что волнует мужчину, это порядок, чистота, дисциплина и чай.

Много чая.

Он знает вкус каждого чая.

Папа был здесь всего несколько раз, но Ларс уже знает, что он предпочитает черный чай всему остальному.

Ох, и он приносит мне темный шоколад всякий раз, когда я навещаю Шарлотту, так что я всегда благодарна за это.

Хотя выражение его лица никогда не выдает его чувств, у меня почему-то сложилось впечатление, что он меня не одобряет. Он как бы заменяет Шарлотту в роли моей свекрови.

– Что ты делаешь? – я складываю руки на груди, сразу переходя в оборонительный режим, словно он только что не поймал меня на подслушивании его хозяина.

– Это я должен спросить, мисс. Что вы там делали?

– Проходила мимо.

Выражение его лица остается нейтральным.

– Мне не показалось, что вы проходили мимо.

– Не ходи вокруг да около, Ларс. Если тебе есть что сказать, скажи.

Он молчит так долго, что я начинаю замечать, как за моей спиной тикают часы. Если он делает это, чтобы вывести меня из себя, то это начинает работать.

– Не говорите мадам о том, что услышали. – он делает паузу. – Однако, если вы склонны рассказать его светлости, я сделаю вид, что ничего не знаю.

– Но почему?

– Что вы подразумеваете под «почему»?

– Почему говорить Эдрику, но не Шарлотте?

– Для вас это его светлость, юная леди.

– Прекрати нести чушь с именами. Что происходит, Ларс?

Он задирает нос, как будто он аристократ в доме.

– Если вы сами этого не поняли, то почему я должен вам говорить?

– Серьезно?

– Да. Возможно, я был прав – быть может, вы не заслуживаете молодого лорда.

– Что? – я усмехаюсь. – Я его не заслуживаю?

– Вы ведь еще не доказали, что заслуживаете, не так ли? – я открываю рот, но мне не верится, так что ничего не выходит. – Так я и думал. – он направляется к двери. – Ваш чай будет готов через пятнадцать минут. На самом деле, через тридцать – и никакого шоколада.

Я щелкаю дверью, когда она закрывается за ним. Чертов сноб.

Хотя он сноб, который, очевидно, знает о том, что происходит между Ронаном и Эдуардом, и он хочет, чтобы я рассказала Эдрику.

Я прислоняюсь к гладкой поверхности. Из того, что я поняла, Эдуард, похоже, держит что-то над головой Ронана, и это имеет отношение к Шарлотте. Он также упомянул кое-что о происхождении Ронана.

Это имеет отношение к Шарлотте.

Я ахаю. Нет. Этого не может быть.

Я вылетаю из комнаты, не зная, куда хочу пойти. Нет, на самом деле, я знаю, и это не в комнату Шарлотты, это точно.

Я хочу убедиться, что с Ронаном все в порядке, убедиться, что он не бушует и не сдерживает все внутри. Даже те, у кого есть проблемы с распознаванием эмоций, знают, когда они поражают.

Наверху лестницы чье-то присутствие останавливает мой план – присутствие, которое я никогда не хотела видеть в этом доме.

Хотела бы я, чтобы в нем жили только Ронан и Шарлотта. Даже снобизм Ларса был бы прекрасен.

Кто угодно, только не он.

Холодный пот выступает у меня на лбу, и требуется все силы, чтобы не ерзать, не бежать, не вырыть яму и не исчезнуть в ней.

Требуется вся сила воли, чтобы стоять на месте, когда он шагает ко мне.

Эдрик крупный мужчина, даже больше, чем его сын, и из-за титула его присутствие, кажется, душит все, что находится поблизости.

Он останавливается передо мной, и легкая улыбка растягивает его тонкие губы.

– Тил, приятно тебя видеть.

Я не могу сказать о том же.

Информация, которую я только что узнала – тот факт, что он, вероятно, не биологический отец Ронана, – должна радовать меня, потому что это падение этого человека. Неделю назад, наверное, так бы и было.

Теперь нет.

Теперь все, о чем я думаю, это боль Ронана.

Как и когда, черт возьми, я начала осознавать его боль, когда я делала все, что в моих силах, чтобы игнорировать свою?

Даже сейчас мои ноги призывают меня подойти к нему, обнять его.

Подождите...

Обнять его?

Какого черта, Тил?

– Мистер Астор.

– Зови меня Эдрик, и не позволяй Ларсу говорить тебе: «для вас его светлость». Он часто так делает.

Я улыбаюсь, потому что думаю, что именно этого и следовало ожидать в ответ на его сухой юмор.

– Послушай, Тил. – его улыбка исчезает, и мне не нравится то, что я вижу на его лице.

Мне это совсем не нравится.

На самом деле, я ненавижу это.

Я ненавижу это.

Хотела бы я, чтобы у меня была возможность ответить на его улыбку.

Такой человек, как Эдрик, не должен показывать и тени боли или печали. Он не может быть человеком, когда он украл человечность у других.

– Я хотел сказать, что благодарен тебе за время, которое ты проводишь с Шарлоттой, и даже за сообщения и статьи, которые ты ей посылаешь. Она с нетерпением ждет их каждый день и показывает мне с широкой улыбкой на лице. Твоя забота очень много значит для меня.

Я не нахожу слов, не понимаю, зачем он мне это говорит. Кроме того, я делаю это не для него.

– Еще раз спасибо, – возвращается его жесткое, суровое выражение лица. – Я приношу извинения, если мой сын сделал что-то неуважительное по отношению к тебе. Он вырастет... в конце концов.

– Он вырос, – говорю я, прежде чем успеваю себя остановить.

– Прошу прощения?

– Ваш сын уже взрослый. На самом деле, он, возможно, уже давно вырос, а вы просто этого не заметили.

Он делает паузу, теребя свой галстук, прежде чем опустить руку.

– Что заставляет тебя так говорить?

Теперь моя очередь сделать паузу. Может, Эдрик знает?

Нет. Он не может. Он такой гордый, такой уверенный в себе, аристократичный и прагматичный.

– Ничего. Я пойду к Ронану.

Я поворачиваюсь и ухожу, прежде чем он сможет задать еще один вопрос. Если я проведу еще одну минуту рядом с ним, то могу потерять контроль над своим языком. Как говорит Нокс, у меня проблема с тем, чтобы держать свои мысли при себе.

Я стучу в дверь Ронана, но никто не отвечает.

– Я вхожу.

Мои щеки пылают, когда я открываю дверь.

Я ожидаю найти Ронана и Эдуарда и думаю о возможности ударить последнего. Но в комнате никого нет.

– Ронан? – я зову.

Ответа не следует.

Я на цыпочках захожу в ванную, снова зову его по имени, но ничего.

Может, он в шкафу? Я распахиваю двери и удивленно вздыхаю.

О чем я только думала? В шкафу, серьезно?

Я уже собираюсь закрыть его, когда вдыхаю его пряный аромат. Теперь это кое-что делает со мной. Я начинаю замечать это у других людей, когда нахожусь в супермаркете или в школе, и это еще не все. Я даже останавливаюсь и думаю – нет, это не совсем аромат Ронана, не такой сексуальный, грубый или теплый.

В этом проблема с ним. Он может быть грубым, может дать мне то, что я хочу, но он также может быть теплым, например, как он прижимал меня к себе после того кошмара.

Я позволяю своим пальцам пробежаться по его аккуратным рубашкам и футболкам. Они развешаны по цвету, на которых повсюду отпечатки пальцев Ларса. Меня так и подмывает испортить все, просто чтобы подействовать ему на нервы.

Я все еще обдумываю эту идею, когда вижу какое-то розовое кружево, торчащее из ящика. Я вытаскиваю, и моя челюсть чуть не падает на пол.

Это костюм крольчихи. Зачеркните, это один из тех костюмов крольчихи с ушами и нижним бельем, похожим на веревочку.

Эльза и Ким всегда упоминают фантазию Ронана о девушках в костюмах крольчих. Черт, он вспоминает об этом при каждом удобном случае, но я думала, что это просто фантазия.

Я никогда не думала, что он поднял это на новый уровень, сохранив костюм в своем гардеробе.

Из-за двери доносится шум, и я запихиваю вещь обратно, а затем выхожу, прежде чем он сможет найти меня.

– Привет, – говорю я неубедительно, а затем морщусь.

Он в черных джинсах и белой футболке, его мышцы перекатываются на бицепсах. Он улыбается, но напряжение, которое я почувствовала, когда он разговаривал с Эдуардом, все еще накатывает на него волнами.

– Ларс упомянул, что ты была здесь. Он забыл ту часть, где ты рылась в моем гардеробе, как сталкерша на начальном этапе.

– Заткнись. – я притворяюсь обиженной. – Ларс упоминал что-нибудь еще?

– Помимо того факта, что ты можешь сама приготовить свой чай, потому что он сегодня пьет и не обслуживает тебя, нет. – он делает паузу. – Хорошая футболка.

Я краснею.

Я, блядь, краснею.

И проблема в том, что я также покраснела, когда заказала эту футболку в выходные, и когда выхватила посылку из пальцев Нокса, и когда надела ее сегодня утром.

Я не краснею. Никогда.

Точно так же, как мне не хочется обнимать людей, и все же в последнее время я делаю и то, и другое.

– Дело не в тебе, – пытаюсь я уклониться.

– Belle – Красавица, на ней написано «Говори Со Мной по-Французски». Если дело не во мне, то не знаю, в чем.

Он подходит ко мне, все еще улыбаясь, но на этот раз это не вынужденная или маскирующая боль.

Мне интересно, как он это делает, как он так много скрывает и может быть так счастлив видеть меня.

– Ты не ответила на мои сообщения,trésor – милая.

– Это потому, что ты их не присылал.

– Конечно, я присылал. – он достает телефон, затем его брови хмурятся. – Ах, черт. Я отправил их в групповой чат. Эти ублюдки не позволят мне пережить это.

Я усмехаюсь; не могу не представить себе их ответы на последовательные сообщения Ронана. В глубине души я позволяю себе мгновение облегчения. На самом деле он не игнорировал меня в выходные.

– Над чем ты смеешься? Тебе нравится мое страдание?

– Нет. – я фыркаю от смеха.

– Ладно, меня назвали киской пятью сотнями способов. – он засовывает телефон обратно в карман. – Это все твоя вина, ma belle – моя красавица. Как ты собираешься загладить свою вину передо мной?

– Зачем мне это? – я складываю руки на груди, больше не смеясь. – Это я на тебя злюсь, не забыл?

– Я не буду извиняться за это. Коулу нужно было знать, что ты принадлежишь мне, чтобы он держал свои когти при себе. Моих извинений ты не дождёшься.

– Дело не в этом. – мой голос такой тихий, жалкий.

Его брови хмурятся.

– Тогда какого черта ты бросила меня?

– Ничего такого.

– Тил, – предупреждает он, крепко сжимая мою руку. – Не заставляй меня применять силу.

– А разве ты уже это не делаешь?

– Это всего лишь предварительный просмотр. Моя настоящая сила включает в себя то, что я не даю тебе оргазм. – я прищуриваюсь, глядя на него. – Расскажи. Мне, – настаивает он. – Или Ларс больше не даст тебе темного шоколада. Ты же знаешь, я тот, кто их покупает.

– Ты...?

– Конечно. Откуда Ларсу знать, гений? – он приближается. – А теперь скажи мне, почему ты ушла.

– Это глупо, хорошо?

– Позволь мне самому сделать вывод.

– Я... – я замолкаю, уставившись в невидимую точку рядом со мной. – Я не хотела заниматься сексом в такой позе. Я хотела смотреть на тебя, а ты не слушал.

Тишина заявляет о себе в комнате, и я бросаю на него быстрый взгляд. Ронан смотрит с таким пристальным вниманием, что я почти съеживаюсь.

– Ронан...?

– Ты хотела смотреть на меня, – повторяет он, словно не веря словам.

Это не вопрос, но я все равно киваю.

Он притягивает меня к себе за руку, которую держит, и заключает в крепкие объятия. То же самое объятие, которое я хотела дать ему после того, как послушала его разговор с его ублюдком дядей.

– Ты сводишь меня с ума, Тил, – шепчет он мне в голову, его горячее дыхание щекочет мои волосы.

– Не так сильно, как ты меня.

В моем голосе так много уязвимости, так много капитуляции, и по какой-то причине я не ненавижу это.

– Я рад, что ты здесь, моя сумасшедшая, но прекрасная belle – красавица.

Впервые в своей жизни я обнимаю кого-то. Я чувствую его сердцебиение у своей груди, его дыхание в моих волосах и его руки, сжимающие меня слишком крепко.

Я делаю то же самое.

Мои ногти впиваются в его рубашку и погружаются туда, впитывая тепло.

Принадлежность.

Забота.

Я никогда раньше не позволяла себе пристрастий, потому что пристрастия портят тебя и путают логику и голову.

Но, обнимая Ронана, я знаю, что у меня нет выбора в этой зависимости. Это тот тип, которому ты просто сдаешься. Ты падаешь в него и позволяешь себе плыть.

Поэтому так я и делаю, признавшись тихим голосом:

– Я тоже рада, что ты здесь, Ронан.