Текст книги "Порочный Принц (ЛП)"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Рина Кент
Порочный Принц
Серия: Королевская Элита – 5
Перевод группы: https://vk.com/neviofal
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Не использовать русифицированные обложки книг в таких социальных сетях, как: Тик Ток, Инстаграм, Твиттер, Фейсбук. Спасибо.
ПОСВЯЩАЕТСЯ
Тем, у кого улыбка похожа на заряженный пистолет.
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
Привет, дорогой друг!
Обычно мои сюжеты и персонажи снятся мне во сне. Однако «Порочный Принц» это книга, которая заговорила со мной вместо того, чтобы присниться. Ронан и Тил жили во мне еще долгое время после того, как я закончила писать их историю. На пути встречались грубые сцены, но я все равно продолжала работу, потому что я многим обязана этим двоим.
Если тебе раньше не доводилось познакомиться с моими книгами, возможно, ты не знаешь, но я пишу мрачные истории, которые могут тебя расстроить и вызвать беспокойство. Мои книги и главные герои не для слабонервных.
Эта книга имеет дело с домогательствами. Надеюсь, ты знаешь о своих триггерах, прежде чем погрузиться в эту книгу.
«Порочного Принца» можно читать отдельно от других книг серии, но для лучшего понимания мира Королевской Элиты рекомендуется сначала ознакомиться с предыдущими книгами.
ПЛЕЙЛИСТ
Worst In Me – Unlike Pluto
Nightmare – Halsey
Dying In A Hot Tub – Palaye Royale
The Last Of The Real Ones – Fall Out Boy
Alone – I Prevail
What A Man Gotta Do – Jonas Brothers
Bad Liar – Imagine Dragons
To Tell You The Truth – Written by Wolves
Doctor Doctor – YUNGBLUD
Popular Monster – Falling In Reverse
Imaginary Illness – Call Me Karizma
Old Me – 5 Seconds of Summer
I’m Gonna Show You Crazy – Bebe Rexha
Play with Fire – Sam Tinnesz & Yacht Money
Everything Black – Unlike
Pluto & Mike Taylor
Circles – Post Malone
Sick of Me – GARZI & Travis Barker
Leach – Bones UK
Глава 1
Тил
Начало это конец.
Начало это когда вы решаете, каким будет финал.
Для некоторых людей финал загадка и величайшее открытие среди всего.
Не для меня.
Я уже решила, чем все закончится, еще даже не начав. Все это в папках, уложено в аккуратные коробки и в ожидании, когда это выпустят в мир.
Как ящик Пандоры.
Я зашла слишком далеко. Мне это снилось – или, скорее, стало кошмаром. Этот сценарий существовал в каждом ночном кошмаре, в каждом сонном параличе, сидя у меня на груди, как чертов мрачный жнец.
Он украл мое дыхание, мою жизнь, мое проклятое существование.
А теперь я украду его.
Меня зовут Тил Ван Дорен, и я похититель.
Тот вид похитителя, который не заинтересован в ювелирных изделиях или товарах, но вид, стремящийся к жизни.
К его жизни.
– Тил?
При звуке мягкого голоса справа от меня я отрываю голову от телефона, отвлекаясь от статьи о военной тактике Наполеона.
Моя сводная сестра Эльза наблюдает за мной, слегка нахмурив брови. Ее светлые волосы собраны в длинный хвост, который прикрывает ее стройную спину. Взгляд ее ярко-голубых глаз полон беспокойства и... чего-то еще, что я не могу определить.
Единственная причина, по которой я определяю причину ее беспокойства, это изгиб ее губ, нахмуренные брови и то, как она сжимает ремень своего рюкзака. Это своего рода разговор с ней, который помогает понять ее эмоции.
По крайней мере так. Обычно она сохраняет спокойное стервозное лицо, которое трудно расшифровать.
Или, вероятно, потому что я плохо разбираюсь в взаимодействии с людьми.
Некоторые рождены для того, чтобы населять; я была рождена для всего, что не включает в себя это.
Эльза это воплощение ангельской красоты с ее бледной кожей и стройной фигурой. Тем не менее, я ни разу не чувствовала себя несуществующей рядом с ней, даже с моими короткими черными волосами в резком каре и моим в целом мрачным макияжем. Когда в юности люди начали называть меня очаровательной снежной красавицей, я подавляла это.
То, что другие находят прекрасным, ускользает от меня, поэтому, когда я впервые встретила ее, я подумала, что она сука, наследница папиного состояния. Своим поведением – как сейчас, она доказала мне, что я ошибалась.
Словно она брала уроки у моего брата, она всегда следит за тем, чтобы я не слишком копошилась в своих мыслях.
Мы идем на первый урок. Большой зал Королевской Элитной Школы, или КЭШ, почти поглощает нас. Это одна из тех школ, в которые привилегированные имеют прямой доступ, тип школы, в которой учатся величайшие фамилии в Великобритании, включая отца. Чувство, что я продолжаю идти по стопам папы, является одной из причин, по которой я смирилась с идеей уехать из Бирмингема и проделать весь путь до Лондона.
И он.
Тот, кто скоро пойдет ко дну.
Кроме этого, меня здесь ничего не интересует. Ни высокие башни, ни престижное образование, ни студенты с миллионами в своих трастовых фондах.
Они смотрят на меня как на фрика, а я их совсем не замечаю.
Почему?
Потому что я никогда не была заинтересована, чтобы соответствовать.
Вы не можете желать того, чего на самом деле никогда не хотели или даже не думали об этом.
У меня свой мир, и никому в нем не рады.
Иногда, как сейчас, их лица расплываются, пока черты не сливаются друг с другом, оставляя четкие линии позади.
Оторвав от них свое внимание, я сосредотачиваюсь на Эльзе.
– Да?
– Я слышала о твоей сделке с папой.
Она достает плитку темного шоколада.
Я без колебаний беру одну дольку у нее и откусываю, наслаждаясь насыщенным вкусом. Эльза ведет себя как старшая сестра, хотя всего на несколько недель старше меня.
– Ты не должна этого делать, Тил, – ее голос смягчается.
– Не должна делать что? – я украдкой бросаю еще один взгляд на статью о Наполеоне.
– Ты знаешь, о чем я. – она хватает меня за локоть пиджака, что является для меня сигналом обратить внимание.
– Это не ракетостроение, Эльза. Папа нуждается в помощи, поэтому я вмешалась.
Она прикусывает нижнюю губу, и я не уверена, является ли это какой-то тактикой соблазнения или ее способом сдержать что-то. Я видела, как она делала это со своим парнем, и до сих пор не могу этого понять.
Я соглашаюсь с необходимостью сдержать что-то, потому что сомневаюсь, что она жаждет меня соблазнить. Это было бы, э-э, неловко, тем более что я почти уверена, что она вроде как поняла, к кому я неровно дышу.
– Папа никогда бы не заставил тебя делать то, чего ты не хочешь, Тил. Помнишь, как он повел себя, когда я отказалась от брака по договоренности?
Это потому, что ты его биологическая дочь и его гордость.
Не то чтобы папа не любил меня и моего брата близнеца. Он заботился о нас с того дня, как нашел нас, свернувшихся калачиком, истекающих кровью и умирающих от голода.
Но факт остается фактом: мы всего лишь его приемные дети. Эльза его настоящая дочь.
– Я вызвалась добровольцем, – говорю я.
Эльза останавливается посреди зала, привлекая некоторое внимание зрителей.
– Что?
Я приподнимаю плечо.
– Я сказал папе, что сделаю это.
– Но в другой раз ты спросила меня, хочу ли я этого. Думала, ты против браков по расчету.
– Я спрашивала, хочешь ли ты этого, и если бы ты этого не хотела, я бы выдвинула свою кандидатуру. Кто-то же должен помочь папе после того, как ты решила этого не делать.
– Ой. – она морщится.
– Эх, извини, я думаю.
С тех пор как я начала каким-то образом постигать человеческую природу, я поняла, что они обижаются, когда им в лицо бросают правду. Мой брат близнец Нокс говорит, что я слишком прямолинейна и что я звучу, как сука.
– Все в порядке. Я знаю, что твой разум думает только о донесении сути.
Мои губы приоткрываются, когда ее рот растягивается в улыбке. Она... знает. Все это время только Нокс и папа понимали, как работает мой мозг. Никогда не думала, что до Эльзы дойдёт это так быстро.
– Спасибо. – мой голос едва слышен, и я откусываю еще дольку шоколада, заполняя тишину.
– Тил. – она обнимает меня за плечи и встречается взглядом. – Дело не в моем нежелании помочь папе. Дело в том, что я не могу выйти замуж за кого-то другого, когда я так влюблена в Эйдена. Не так это все работает.
Влюблена.
Не так это все работает.
Я позволяю своему мозгу остановиться на этих словах и их иностранных значениях. Эльза продолжает говорить эти вещи, и они каждый раз врезаются в меня, как металлическая стена.
Конечно, я знаю словарное определение любви, но только теоретически. Реальный мир это практическая область, и такой вещи, как любовь, не существует.
Существуют гормоны, нейромедиаторы и эндорфины – химические реакции.
Интересно, когда Эльза наконец это поймет? Она умна во всем, кроме этого.
– Конечно, – говорю я вместо этого.
Есть еще кое-что, что я узнала о человеческих взаимодействиях: если вы согласны с ними, они оставляют это, что означает меньше головной боли и больше спокойствия.
– Кроме того, папа объединит силы с отцом Эйдена, так что нет необходимости в дополнительных союзниках.
– Конечно, необходимость есть. Папа вернулся из девятилетней комы, во время которой он был отрезан от мира. Он нуждается во всех союзниках, которых он может заполучить. Отцу Эйдена, этому мужчине Джонатану Кингу, нельзя доверять. Ты действительно думаешь, что он будет вести себя правильно по отношению к папе, после той обиды, которую он держал в течение десяти лет? Он считает отца ответственным за смерть своей жены, и это не исчезнет просто так.
Она убирает от меня руки и снова прикусывает нижнюю губу. На этот раз я почти уверена, что это из-за обдумываний.
– Ты права. – она вздыхает. – Но я верю, что Джонатан и папа со временем решат свои проблемы. Тебе не нужно приносить себя в жертву.
Мои брови хмурятся.
– Приносить себя в жертву?
– Ну, у тебя уже есть... ну, знаешь, любовный интерес. Свадьба на ком-то другом это жертва.
– Приносить в жертву – означает убийство животного или человека в качестве подношения божеству. Другими словами, это означает отказ от чего-то ценного ради других соображений. Я не делаю ни того, ни другого. – я позволяю легкой улыбке изогнуть губы. – Во всяком случае, я получаю что-то ценное.
Она выдыхает, что означает, что она не понимает моей логики. Все в порядке, я думаю. Это правда, Эльза понимает кое-что из моих мыслей, но она не поймет все так быстро.
Кроме того, никто на самом деле не знает меня – или, по крайней мере, не так, как они думают.
Они не видят постоянной тени за моим плечом или слез, застрявших неизвестно где.
Только я вижу.
– Что Нокс думает об этом? – спрашивает она.
– Он... – я замолкаю, когда сильная рука обнимает меня за плечо.
Это так неожиданно, что я напрягаюсь и поднимаю локоть.
Темная фигура хватает меня, его пальцы на мне, его запах, его проклятое...
– Я слышал свое имя?
Ужасно веселый голос прерывает обычный порочный круг мыслей.
Мой брат. Нокс. Это всего лишь Нокс.
Обычно я спокойно отношусь к тому, что кто-то прикасается ко мне, когда я вижу, что это произойдет, как, например, когда Эльза схватила меня за плечи раньше. Я увидела ее, потом почувствовала, и это было прекрасно, но внезапный приступ всегда вызывает это каменное состояние.
– Прости, – шепчет Нокс и ослабляет хватку.
Он из всех людей знает, каково это. Эта тьма, ощущать, без возможности увидеть – все это.
Я поднимаю плечо, притворяясь, что не находилась на грани приступа. Он маскирует свои извинения ухмылкой, вставая между мной и Эльзой, схватив каждую из нас за плечо.
Мы с Ноксом разнояйцевые близнецы, но мы едва ли похожи на брата и сестру. Там, где мои волосы черные, у него каштановые. Все его черты похожи на черты модели – или жиголо; на самом деле я не могу сказать, в чем разница. Это серьезная проблема – не судите. Не думаю, что это нормально сравнивать брата с жиголо, но в некотором смысле он таковым и является. Он очарователен своей беззаботной личностью, которую он использует только для достижения цели.
И он много говорит, чертовски много. От этого болит голова.
– Так что насчёт меня? – он толкает нас обеих локтем. – Это что, какой-то заговор в стиле Игры Престолов? Потому что я смотрел все сезоны – я могу сказать.
Эльза смеется.
– Я просто спрашивала Тил, что ты думаешь о ее новом решении.
Он достает пачку чипсов и бросает два себе в рот, а остальное предлагает нам. Мы отказываемся – Эльза, потому что ей запрещено есть еду вне кафетерия, и она часто следует правилам, а я, потому что я не ем эту нездоровую пищу. Я выбрала свой яд, и это темный шоколад.
– Мне больше достанется, – усмехается он, проглатывая горсть.
Я толкаю его локтем, чтобы он дал мне немного пространства. Он хрустит чипсами напротив моего уха, звук усиливается от его близости, и это еще один способ просачивания триггеров.
Нокс отпускает меня, теперь держась только за Эльзу.
– Итак, что ты думаешь? – настаивает она.
– Я? – он притворяется невинным. – Мне все равно.
Лжец.
– Ты серьезно? – Эльза хватает его за локоть.
– Я брат Ти, а не ее отец. Она может делать то, что хочет. Знаешь, как я испугался, когда она сказала, что хочет мне что-то сказать? Я думал, она собиралась сообщить мне о беременности и вечеринки, чтобы оплакать мою молодость. – он указывает на меня своей пачкой чипсов. – Я прощаю все, кроме того, что сделает меня дядей в таком юном возрасте.
– Все? – я ухмыляюсь.
Его ухмылка на секунду дрожит.
– Ты заноза в заднице, Ти.
– Утренние комплименты? – я притворно ахаю. – Что я сделала, чтобы заслужить тебя?
– Ты вроде как украла мое яйцо.
– Твое яйцо? – спрашивает Эльза.
– Элли, ты ведь знаешь, как формируются близнецы, верно? Как когда-то давным-давно, я плавал в утробе своей шлюхи-матери и боролся со всеми другими ублюдками, которые хотели попасть в яйцо. Кстати, я выиграл. В итоге, я был счастлив в яйце и дерьме, а потом пробирается Ти и делится моим яйцом.
Эльза разражается смехом, когда я просто смотрю на него своим фирменным пустым взглядом.
– Над чем ты смеешься? – Нокс сжимает плечо Эльзы. – Вот как на самом деле образуются близнецы.
– Одно яйцо, – говорит она.
– Хм?
– Вот как образуются однояйцевые близнецы. Вы с Тил по-братски близки. Она не крала твое яйцо – их уже было два.
– Откуда ты это знаешь? – он прищуривается, глядя на нее. – Ты была там?
– Боже, нет.
– Тогда мы продолжим мою историю.
Он такой глупый, мой брат, и у меня нет слов, чтобы описать, как сильно я ценю его за это.
Я бы не зашла так далеко, если бы он не был у меня.
Когда тьма поглощает меня и мне некуда идти, он рядом, говорит без слов, что мы есть друг у друга.
Мы всегда так делали, начиная с утробы нашей шлюхи-матери.
Мы были друг у друга, даже когда та же самая шлюха хотела сделать нас похожими на нее.
Когда мы думали, что умрем в этом пустом, темном месте, в то время как мы почти истекли кровью.
Я беру свой телефон, готовая вернуться к статье о Наполеоне. В войне есть что-то интересное, не в массовых разрушениях или жертвах, а в том, как они начались.
И в том, как они закончились.
Между ними царит хаос, но хаос не возникает просто так.
Я в начальной фазе, когда малейшее действие может спровоцировать кровавую битву.
Первую из многих.
Когда я вот-вот потеряюсь в словах, в разврате человеческого разума, ещё одно присутствие крадет мой интерес.
Он идет к нам, обнимая Эйдена за плечи. Последний – парень Эльзы – высокий, смуглый и красивый, и играет роль с тем хмурым видом, который говорит: Подойди ближе, и я уничтожу твое генеалогическое древо. Вот почему наблюдающие за ним студенты восхищаются им издалека, не смея встать у него на пути. Для Эйдена в женском населении существует только один человек – или, на самом деле, во всем населении – и это моя приемная сестра.
Эйден Кинг один из компании, известной как четыре всадника футбольной команды этой школы, и что-то глупое в том, какой ущерб они наносят обороне своих противников. Эйден Завоеватель, и, верный своему прозвищу, он уже покорил Эльзу.
В то время как он игнорирует всех, его внимание падает исключительно на нее, будто он может сократить расстояние и волшебным образом оказаться рядом с ней.
Тот, кто рядом с ним, делает противоположное тому, чтобы игнорировать свое окружение.
Он подмигивает одной девушке, дает пять другой и говорит случайной первокурснице позвонить ему с огромной ухмылкой, которая почти прячет его лицо. Они все поглощают это, чуть не спотыкаясь о свои ноги перед ним.
Ронан Астор.
Сын Графа с комплексом Прекрасного Принца.
Прозвище Смерть за его положение в команде.
Он не знает, что смерть это не титул. Смерть это начало каждой войны, а свою я уже начала.
Я украла его волю, его будущее, и довольно скоро за этим последует его жизнь.
У меня есть секрет, я похититель.
Ронан Астор моя следующая цель.
Так же, как и мой будущий муж.
Глава 2
Тил
Красота субъективна.
Я прочитала это однажды, и с тех пор у меня возникло странное чувство, что это говорило со мной.
Красота странное понятие для меня. Черный цвет красив, и темный шоколад с орехами тоже можно считать красивым.
Но кроме этого, что такое человеческая красота? Жиголо – извините, я имею в виду парней с модельной внешностью, таких как у Нокса, считаются красивыми. Эйден, парень Эльзы, тоже красивый.
Есть другой тип красоты, более темный, немного зловещий, скрывающийся под поверхностью, а не стремящийся к вершине.
Думаю, что это красота для меня. Дело не в физическом аспекте, а скорее в том, что скрывает внешность. Вы можете почувствовать это, когда кто-то не обладает красотой по общественным стандартам, но его харизма так или иначе говорит с вами. Вы этого не видите, но оно есть.
Ронан, однако, совсем не красив.
Он мелкий типаж, вроде жиголо. Если бы он был девушкой, его бы прозвали шлюхой, но в его случае его называют плейбоем.
Снаружи у него пропорциональное лицо, и на самом деле оно симметрично. Оно одинаково по обе стороны его гордого прямого носа, от глаз до щек, от острой челюсти и даже до ушей.
Такой симметрии я никогда не видела за всю свою жизнь. У некоторых людей, таких как актеры, есть то, что напоминает симметрию, но на самом деле никогда не бывает идеальной.
У него все идеально.
Его лицо слишком симметрично, будто его изваял греческий бог. Глаза людей обычно имеют небольшую асимметрию – но не его. Даже когда на них светит солнце, они оба светятся насыщенным одинаковым коричневым оттенком.
Я прихожу к выводу, что это часть его грязной аристократической крови, наследие, на которое он претендует, будучи тем или иным поколением мировой знати.
Его красота не имеет смысла по двум причинам. А, он слишком хорошо это осознает; это пугает. Б, и самое главное, за этим нет никакой глубины.
По крайней мере, в случае Нокса он использует пластичную легкую личность в качестве защитного механизма, получая то, что он хочет. Я слишком хорошо знаю, что он скрывает за всеми этими смехами и ухмылками.
За те несколько недель, что я наблюдала за Ронаном, он ни разу не проявил ни одной грани болезненной, жизнерадостной личности. Он всегда улыбается, смеется, ухмыляется, устраивает вечеринки, трахается, трахается, и еще раз трахается.
Это... скучно.
И да, я наблюдала за ним. В конце концов, он часть моего плана.
Он просто еще не знает об этом.
Впрочем, скоро ему станет ясно. Очень скоро.
– Опусти руку, Ван Дорен.
Эйден останавливается перед нами. Он улыбается, но в его улыбке нет теплоты.
Глубина.
Человеческое отчаяние.
Это то, что делает его красивым, не как парня, а как того, кто выделяется из толпы нормальных.
Эйден совсем не такой. Он огромная тьма с небольшим количеством света, который он показывает только Эльзе.
– Ой, Кинг. – мой брат ухмыляется. – Она моя сестра.
– Вы не одной крови. На самом деле... – он делает паузу. – Даже если бы вы были кровными родственниками, я бы все равно сказал тебе убрать руку.
Эльза подавляет смех, прикусывая нижнюю губу, когда Эйден тянет ее к себе за другое запястье. Я наклоняю голову, когда она прижимается к нему, обнимая его за талию, в то время как он держит ее рукой за поясницу.
Словно они не могут стоять достаточно близко или касаться друг к другу достаточно долго.
Зачем им это делать?
Человеческое прикосновение переоценивают. Я пробовала, и это действительно не имело значения. По крайней мере, не так, как я хотела.
Нокс и Эйден вступают в какой-то спор, который на самом деле не регистрируется. Как будто они говорят в открытом космосе – понятия не имею, то ли я блокирую это, то ли это просто больше не существует для меня.
Когда я возвращаю свое внимание к телефону, в моем периферийном зрении появляется резкий яркий свет. Поднимая голову, мои глаза сталкиваются с этим возмутительно симметричным взглядом, меня встречает ухмылка, совершенная, собранная воедино и достойная сына Графа.
Я могла бы поклясться, что кто-то только что посмотрел на меня, но он единственный в поле зрения. Кто-то с его репутацией и поверхностностью даже не знает, как смотреть в упор. Ронан все время смеется и хорошо проводит время до такой степени, что негативность считается ниже его. Я никогда не видела его сердитым или недовольным. Даже когда Эльзу отвезли в отделение неотложной помощи, он появился, полный смеха и шуток, пытаясь подбодрить ее.
– Bonjour, ma belle – Привет, моя красавица, – говорит он мне легким, приветливым тоном, и думаю, что в этом тоже есть какой-то флирт, но я не уверена.
Ma belle.
Моя красавица.
Не знаю, почему он так меня называет, если никогда не считал меня красивой. Я слышала, как он разговаривал с Кимберли – лучшей подругой Эльзы – на днях, и когда она сказала ему, что я симпатичная, он ответил: «Есть симпатичная, а есть жуткая, и она относится к последней категории. Ммммлады?»
Это был первый раз, когда кто-то произнес эти слова. Жуткая? Конечно. Я чувствовала это во время моего ограниченного общения с людьми, но никто не говорил об этом вслух, или, может, никто не говорил об этом вслух, чтобы я это услышала. Они обычно думают, что я сумасшедшая, ненормальная... странная.
Мне любопытно посмотреть, что он почувствует теперь, когда вынужден жениться на жуткой, но у меня нет ни мыслей, ни терпения продолжать это.
Любопытство может быть полезным, но результат обычно катастрофичен, а у меня нет на это времени.
Снова сосредоточившись на своем телефоне, я оборачиваюсь.
Они все так заняты разговорами, что сомневаюсь, что кто-нибудь заметит мое отсутствие.
Нокс подталкивает меня локтем, на его губах играет хитрая усмешка.
Ладно, кто угодно, только не мой брат.
Я игнорирую его и иду по коридору. Мне придется выбрать более длинный маршрут, чтобы добраться до класса.
Я не возражаю, пока это выводит меня из этого круга.
Отсутствие разговорчивости может стать недостатком в окружении людей, которые не затыкаются. Иногда компания друзей Эльзы и Эйдена бросает замечания в мою сторону, и я обычно понимаю это слишком поздно. Ненавижу это.
Не моя вина, что я не такая остроумная, какими кажутся все они.
Я прохожу мимо безликих студентов и пытаюсь сосредоточиться на одном из них, прищурившись, чтобы сформировать образ. Насколько это может быть тяжело? Два глаза, нос и рот. Так просто.
Но нет.
Мне нужно много внимания, чтобы сфокусировать лица, своего рода знакомство, но у меня все еще нет этого со студентами КЭШ. У того, на ком я концентрируюсь, едва есть глаза; они размыты, и человек быстро проходит мимо меня, разрушая все, над чем я работала.
Я качаю головой и снова обращаю внимание на телефон.
Возможно, однажды, после окончания войны, я буду стоять в общественном месте и узнаю каждое лицо и каждого человека. Я буду нормальной.
Хотя, что такое быть нормальной? Я никогда не жила этим, никогда не испытывала этого, так почему я так сильно этого хочу?
В конце концов, я человек, как говорит мой психотерапевт. Я могу отрицать это сколько угодно, но продолжаю возвращаться к тому, что считается нормальным, даже без моего разрешения.
Дурацкая анатомия.
– На пару слов, ma belle – моя красавица, – шепчет мне на ухо сзади низкий голос.
Я вздрагиваю, мои руки дрожат, чуть не роняя телефон на пол.
Что-то дергается у меня в груди, будто невидимые руки роются в моих органах.
Мне требуется слишком много времени, чтобы восстановить контроль над дыханием.
Отказываясь показывать реакцию Ронана, я продолжаю идти, словно он только что не запустил мой второй триггер за день. Сначала Нокс, теперь он.
Обычно я лучше осведомлена о своем окружении именно по этой причине, но я провела всю ночь в поисках и просмотре видео своего противника, убеждаясь, что я знаю его лучше, чем он сам себя.
Думаю, что недостаток сна может вызвать недостаток внимания.
– Ты меня слышала? – он говорит с этой улыбкой, приклеенной к его лицу, идя в ногу со мной.
– Да, и мое молчание было ответом, точно так же, как я ушла, чтобы перестать находиться в непосредственной близости от тебя.
– Ты все неправильно понимаешь, но я великодушен, поэтому исправлю твое заблуждение. Молчание это знак подтверждения.
– Для меня это знак отрицания.
Я иду быстрее, чем обычно, но все бесполезно. Он намного выше меня, и его ноги сокращают расстояние, не отставая от меня без каких-либо дополнительных усилий.
– Это прекрасно.
Он улыбается, но я не думаю, что он верит в сказанное – я имею в виду ту часть, где он думает, что это прекрасно.
Нет.
Он настолько понятен, насколько это возможно. Даже с моими странными отношениями с чувствами, я могу понять его. Я наблюдала за ним неделями подряд, прежде чем решилась на этот шаг. Он не может ничего прятать в рукаве.
– Ты не против?
Я останавливаюсь, жестом показывая ему, чтобы он шел вперед. Мы с Ронаном часто бросаемся колкостями друг в друга. Что? У меня аллергия на его чрезмерную позитивность, и я не могу молчать об этом. Он всегда мстит, и вскоре мы сталкиваемся лбами.
Но это только тогда, когда кто-то рядом.
Я никогда не провожу время наедине с Ронаном, и на то есть причина. Он всегда окружен людьми; просто наблюдать издалека кажется удушающим.
– Вообще-то, против. – он снова улыбается, добавляя подмигивание, но это не мне – это девушке, проходящей мимо. – Вечеринка у меня дома, Ники!
Она несколько раз кивает, как нетерпеливый ребенок рождественским утром, а затем краснеет, когда он вновь подмигивает ей.
Я обхожу его и продолжаю свой путь. В конце концов, я не хочу мешать его мужским похотям.
Я направляюсь прямиком в библиотеку, чтобы вернуть книгу «Военная История и Атлас Наполеоновских Войн». Я прочитала ее вчера вечером, так что я могу взять еще что-то.
Я встаю перед полкой, когда сильная рука хватает меня сзади за руку.
Третий и последний триггер.
Мое сердце почти перестает биться, когда я кричу. Звук такой громкий, что закладывает уши.
Только оттуда не доносится ни звука.
Рука крепко сжимает мой рот, убивая любой протест, который я могла бы выразить.
Я смотрю в симметричные глаза Ронана. В них нет ни смеха, ни подмигиваний, ничего знакомого. Они немного пустые, немного слишком... пустые.
Как будто я смотрю на другого человека.
Перемена исчезает через секунду, когда на его лице появляется ухмылка, и вот так просто возвращается поверхностная версия.
Была ли она вообще? Возможно, это изменение было игрой моего воображения из-за триггера, который я только что испытала.
У меня до сих пор звенит в ушах от этого эффекта.
Тем не менее, моя грудь поднимается и опускается так тяжело, будто в моем сердце уже началась война, и теперь она вот-вот захватит меня.
Ронан опускает руку, словно он не просто заглушил мой крик и не спровоцировал мой чертов эпизод.
– Какого черта, по-твоему, ты делаешь? – огрызаюсь я.
– Тише. – он подносит указательный палец ко рту, указывая на миссис Эббот, библиотекаря. – Мы в библиотеке.
– И что ты здесь забыл? – шепчу я.
– Я же говорил. – он возвращает мне мое личное пространство, будто он не конфисковал его секунду назад. – Я хочу поговорить с тобой.
– А я сказала тебе, что не горю желанием.
Я поворачиваюсь, тяжело дыша и пытаясь подавить тень на моем плече, пытаясь не дать ей наброситься на меня.
Мне нужно убраться отсюда к чертовой матери и принять таблетку, чтобы успокоиться. Иначе я буду нервничать весь чертов день.
Мои эпизоды оказывают на меня такое влияние.
Рука взлетает перед моим лицом, и я отталкиваюсь, вздрагивая, когда она хватается за полку, блокируя выход.
Черт бы его побрал.
Я уже чувствую обычную одышку и дрожь в пальцах ног. Если он продолжит это делать, у меня действительно не будет возможности остановить то, что назревает на расстоянии.
С таким же успехом можно покончить с этим.
– Хорошо. – я выдыхаю, встречаясь с ним взглядом. – Чего ты хочешь?
– Рад, что ты передумала. – он с улыбкой наклоняет голову.
Передумала? Скорее, он вынудил к этому.
Мудак.
Я до сих пор не могу точно определить, сделал ли он это нарочно или это был удачный удар. Пожалуйста, пусть это будет последнее, потому что, если это первое, я в беде.
Самое лучшее в составлении планов это следовать им до конца. Все это домино; как только одно падает, другие вскоре следуют за ним.
Я единственная, кто может толкнуть первое домино. Никто не сделает за меня.
Я постукиваю ногой по полу и шепчу из-за строгой политики библиотеки.
– Я жду на случай, если ты не заметил.
– Ох, я действительно заметил. Это не значит, что меня это волнует. Это касается меня, а не тебя, ma belle – моя красавица, не забыла?
Высокомерный придурок.
– Если есть какой-то смысл, ты уже должен был его достичь.
Я притворяюсь, что смотрю на часы. Цифры видны, но по какой-то причине я, кажется, не могу определить время. Дерьмо. Этот эпизод хуже любого из моих недавних.
– Вот в чем дело, ma belle – моя красавица. Мой отец сказал мне, что у меня появится невеста. Сначала я был с этим в порядке, так как это была Эльза, но, по-видимому, произошел внутренний обмен сестрами, будто мы находимся в средневековье. Я знаю, что принадлежу к аристократии старой школы, но такое поведение наглое – представь это в тоне королевы. В любом случае, суть в том, что я не нуждаюсь в невесте. Мне только что исполнилось восемнадцать, и у меня есть блестящий план, который начинается с того, что я останусь холостяком в течение следующих пятнадцати лет и буду трахаться с экзотическими девушками по всему миру. Дело не во мне, а в тебе. А теперь сделай мне одолжение и исчезни, черт возьми, мммлады? – он ухмыляется.
– Зачем мне это делать? – я не медлю.
– Что?
– С чего мне делать тебе какие-то одолжения? В последний раз, когда я проверяла, я тебе ничего не должна.
Он усмехается, звук низкий и сдержанный в тишине библиотеки.
– Этого ты хочешь? Быть мне чем-то обязанной?
– Это не относится к сути. Я имела в виду, что я не обязана что-то для тебя делать. Ни сейчас, ни когда-либо.
– Ma belle, ma belle – Моя красавица, моя красавица... – он все еще улыбается, размышляя. – Я называю тебя ma belle – моей красавицей, но ты постоянно упускаешь суть.
