Текст книги "Девиантный Король (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 32

Мир перестает вращаться.

Я сжимаю карандаш так сильно, что удивляюсь, как он не ломается.

Сильвер обхватывает рукой бицепс Эйдена. Она так радостно болтает, будто они в какой-то банальной подростковой драме. Он одаривает ее своей ослепительной улыбкой, которой одарил меня сорок восемь часов назад.

Что-то внутри меня ломается.

Я слышу звук, громкий и окончательный.

Я чувствую, как рушатся остатки.

Кусочек за кусочком они собираются в темных уголках моей груди.

Металические глаза Эйдена встречаются с моими, сверкая насмешливым снисхождением.

Я почти могу представить, что бы он сказал мне, если бы заговорил.

Я лишил тебя девственности, и теперь я вернулся туда, где мое место.

У Сильвер самодовольное выражение лица. Я стараюсь не смотреть на нее, на блестящие светлые волосы, ниспадающие каскадом на плечи, или на идеально отглаженную форму.

Королю нужна королева, крестьянка.

Давление нарастает в глазах, но я отказываюсь показывать им, какое воздействие они оказывают на меня.

Не позволю ему снова увидеть, как я плачу. Я была достаточно глупа, проявляя слабость раньше. Теперь нет.

На этот раз Ронан лишился дара речи. Он продолжает смотреть то на Эйдена, то на Сильвер, то на меня, словно в каком-то шоу уродов.

Коул смотрит на Сильвер, затем на Эйдена, прежде чем бросить на меня сочувственный взгляд.

– Ты в порядке? – шепчет Ким у меня за спиной.

Я улыбаюсь и почему-то думаю, что это звучит убедительно.

– Могу я одолжить твой блокнот?

Ким на секунду кажется смущенной.

Я умоляю ее глазами.

Давай, помоги мне, Ким.

– Э-э, да, конечно.

Она роется в своем рюкзаке и протягивает мне свой блокнот.

Я открываю его перед собой и сравниваю наши записи с прошлого урока. Моя рука все еще крепко сжимает карандаш, а плечи напряжены, но удается сохранить как можно более невозмутимое выражение лица.

Я не заплачу.

Королева сук останавливается возле моей парты. Поскольку я не поднимаю головы, мой взгляд ограничен ее рукой, сжимающей руку Эйдена. У нее французский маникюр, и от нее пахнет Шанель. Она всегда пахнет и выглядит стильно, и хотя раньше я никогда не испытывала комплекса неполноценности, сейчас это обрушивается на меня как ураган.

Мой взгляд падает на Найки Эйдена. Отглаженные брюки и легкий запах его чистого запаха. Это навевает воспоминания о том, как он прижимал меня к своей груди.

Все это было игрой.

Глупой, маленькой игрой.

– Ой, ты плачешь, Холодное Сердце? – насмешки от Сильвер.

Конечно, она не оставит меня в покое.

Хотя я знаю, что не должна опускаться до уровня Сильвер и потакать ей, я не позволю ей топтать меня.

Средним пальцем я вытираю под глазами, а затем с улыбкой показываю ей.

– Ой, мои слезы застыли.

Ронан фыркает, а губы Коула изгибаются в подобии улыбки.

Щеки Сильвер краснеют, когда она наклоняется ближе, будто хочет запугать меня.

– Помнишь, что я говорила тебе в прошлый раз, крестьянка?

– Ой, прости. Твои слова недостаточно важны, чтобы я могла их запомнить.

– Хэштег пламя, – кашляет Ронан.

Ким фыркает.

– Ты маленькая... – Сильвер открывает рот, чтобы сказать что-то еще, но в класс входит миссис Стоун. – Ты ничто, – шипит она мне на ухо. – Знай свое место.

Эйден уводит ее, не глядя в мою сторону.

Ни слова.

Обычно он садился на мой стол и пытался очаровать меня своими улыбками золотого парня. Он говорил: Доброе утро, милая. Я тебе снился прошлой ночью?

Он дразнил и исследовал меня, пока учитель не входил в класс. Говорил мне непристойности на ухо и с удовольствием наблюдал, как я извиваюсь и стараюсь не покраснеть.

Сначала это была приводящая в бешенство рутина, но потом я к ней привыкла. Черт, я, возможно, с нетерпением ждала этого, гадая, что он скажет.

Зачем он все это сделал, если планировал забрать его? Это какое-то наказание? Еще один из его мозгоправов?

Я пытаюсь сосредоточиться во время урока, особенно с учетом того, что у нас предстоящий тест, но не могу.

Мое внимание продолжает возвращаться к Эйдену и Сильвер. Они сидят рядом друг с другом сзади, откровенно флиртуя. Он одаривает ее своей золотой улыбкой, и она время от времени подсовывает ему записки.

Интересно, что она ему пишет?

Найди меня после школы.

Трахни меня после школы.

Давай повеселимся над Эльзой.

Будь они оба прокляты в самой темной яме ада.

Я не заплачу.

Я возвращаюсь к монологу миссис Стоун о важности литературы. Я злюсь, и мои ноги продолжают подпрыгивать под столом.

Честно? Я могу винить только себя. Я глупая муха, которая попала в его хорошо сделанную паутину. Я мотылек, который знал, что он сгорит, но все равно полетел в огонь.

В диссертации, написанной норвежским доктором, я не помню его имени, он выделил поведение самцов в погоне. Он упомянул, что мужчины теряют значительную часть своего адреналина, как только сексуальная часть сделки совершается. Общая гипотеза состоит в том, что подсознательно люди все еще обладают природой пещерного человека.

Они живут ради погони, и как только они получают то, что они хотят, они просто теряют интерес.

Я возненавидела этот тезис, когда впервые столкнулась с ним. Это было воплощением сексизма и общей гипотезы. Но разве это не так? Снова и снова доказано, что чувство безопасности может сделать мужчин ленивыми в отношениях. Вот почему некоторые из них изменяют. Они всегда в поисках острых ощущений. Табу на это.

Когда мы узнали, что соседка разводится со своим мужем из-за супружеской измены, тетя Блэр сказала, что большинство изменников, которые позже вступают в официальные отношения, долго не выдерживают. Сильное желание, которое у них есть только потому, что они находились в запретных отношениях.

Все дело в погоне.

Нельзя отрицать, что погоня завела Эйдена. Моя борьба бросила ему вызов, который ему нужно было преодолеть. Игра, в которой он должен был одержать.

Он сделал все, чтобы заставить меня подчиниться его воле, и как только он овладел мной, его пламя обратилось в пепел.

Он искоренил меня из своей системы, и теперь с ним покончено.

Я не заплачу.

Как только раздается звонок, я запихиваю свои вещи в рюкзак и спешу в туалет, игнорируя пронзительный смех Сильвер.

Мне нужно вымыть руки.

Никто со мной не разговаривает и не бросает в мою сторону издевательских комментариев. Похоже, что какая бы короткая связь у меня ни была с Эйденом, школа будет держаться от меня подальше.

И все же я не чувствую себя счастливой.

Я не чувствую... ничего.

В течение двух лет я всегда привлекала внимание Эйдена. Тем или иным извращенным способом. Но теперь я, будто даже не существую.

Я не заплачу.

Что-то невидимое ползет по моим рукам, и они кажутся такими грязными внутри и снаружи.

Я врываюсь в туалет и засовываю руку под кран. Тру их снова и снова. Между пальцами. Под ногтями. Потираю ладони, тыльную сторону ладони и даже запястья. Не останавливаюсь, пока кожа не покраснеет и не начнет жечь.

Я стою в туалете одна, звук воды заполняет пустую тишину.

Когда я смотрю на свои красные руки, первая слеза падает на тыльную сторону ладони.

За ней следует вторая.

Затем третья.

Я шмыгаю носом, пытаясь сдержать слезы, как делала это с субботы.

Только на этот раз я не могу бороться с приливом.

Поэтому даю этому волю.

Я обещаю себе, что это последний раз, когда я плачу по Эйдену Кингу.

Глава 33

Остаток дня я пытаюсь притвориться, что Эйдена и Сильвер не существует.

Но суть в притворстве? Вся суть в холодной маске снаружи, а в пламенной изнутри.

Каждый раз, видя, как Сильвер обнимает Эйдена за руку, мне хочется ее сломать. Я хочу провести ее лицом об пол, пока она не перестанет дышать.

Это еще одна пугающая мысль.

В последнее время у меня было слишком много страшных мыслей. Я, наверное, сдаю позиции. К чему. Не могу сказать. Я даже не должна думать, что сдаю позиции. Это означало бы, что я признаю, что у меня худшее душевное состояние, и я возвращаюсь к этому.

Мне действительно нужно увидеть доктора Хана.

С тяжелыми ногами я направляюсь на поле. Я действительно не в настроении делить тренировочное пространство с Эйденом.

Я подумывала о том, чтобы уйти со школы, но это означало бы, что я убегаю.

А после эпизода в туалете я пообещала себе больше никогда не плакать и не убегать.

Мой взгляд блуждает по полю, где разминаются некоторые игроки футбольной команды. Эйден стоит у боковой линии и разговаривает с Сильвер. Как будто он мед, а она пчела. Она не переставала висеть у него на руке, как паразит.

Но разве она паразит, если он продолжает так улыбаться ей?

Если он продолжает флиртовать с ней?

Он рушит все на своем пути с улыбкой на лице. Включая мое сердце.

Я хочу играть жестко, думать, что проснусь завтра, а он останется в прошлом. Но я только обманываю себя.

Поэтому я прячусь в углу, как ненормальная, и устраиваю вечеринку жалости к самой себе. У нас еще есть пятнадцать минут до тренировки. Я уже переоделась в спортивную одежду, но боюсь спускаться. Даже Ким нет рядом, чтобы составить мне компанию.

К черту Эйдена и его куклу Барби. Я не убегу.

В тот момент, когда я выпрямляюсь, я замечаю тень, скрывающуюся сзади. Я вздрагиваю с тихим вздохом.

Коул сидит под сливовым деревом и читает книгу Жан Поля Сартра «Тошнота».

Мои щеки краснеют при мысли, что он видел, как я вела себя как трусиха последние пять минут.

Он одет в майку и шорты команды. Его волосы слегка влажные, будто он смочил их.

Если не считать Эйдена, Коул всегда был самым загадочным. Он совсем не разговорчивый. Я могу сосчитать, сколько раз я слышала его голос. Обычно он является слушателем оживленных речей Ронана и самым взрослым из четырех всадников. Наверное, поэтому он капитан Элиты.

Коул никогда не проявлял ко мне злобы или интереса.

Он популярен, но не шлюха, как Ксандер и Ронан. Он просто... безмятежен.

Теперь, когда я внимательно изучаю его, он довольно красив, с длинными каштановыми волосами и темно-зелеными глазами, как лес после дождя. Если бы я не была такой предвзятой, я бы сказала, что он даже красивее, чем Эйден. Его красота спокойна по сравнению с опасной привлекательностью Эйдена.

Он бросает на меня взгляд поверх своей книги. Не могу не улыбнуться этому образу. Он читает Жан-Поля Сартра, одетый в футбольную форму.

– Моя книга смешна? – спрашивает он без злорадства.

– Никогда не думала, что спортсмены интересуются теориями экзистенциализма.

Он поднимает густую бровь.

– Разве ты тоже не спортсменка?

– Туше. Я должна была сказать «футболисты».

– Потому что мы идиоты?

В его тоне по-прежнему нет угрозы. Во всяком случае, он полон легкого любопытства.

– Я не это имела в виду.

Мои щеки краснеют. Не хочу казаться осуждающей.

– Ну, мы можем ими быть, – он указывает на свою книгу. – Итак, что думаешь об экзистенциализме?

Я ошеломлена. Он спросил не о том, что я знаю, а о том, что я думаю. Так что он уверен, что я читала об этом. Но опять же, я бы не ассоциировала Тошноту и Сартра с экзистенциализмом, если бы хотя бы что-то об этом не знала.

– Хм. – я прислоняюсь спиной к каменной стене. – Я считаю, что это негативная и нигилистическая философия.

Его поза изгибается, словно он ребенок, которому дали его любимую игрушку.

– Значит, ты не веришь, что существование предшествует сущности?

– Не само по себе. В какой-то степени это может быть правдой, но вся теория гипер индивидуалистична. Человек это не сущность, к которой нельзя прикоснуться или которой нельзя манипулировать. – я вздергиваю подбородок.

Брось вызов этому, мистер. Твой нападающий манипулятор первого класса.

Коул кажется умным. Вероятно, на ровне высокого интеллекта Эйдена, но, как и Эйден, он этого не показывает.

Могу поспорить на деньги, что он знает об истинном характере Эйдена. Подозреваю, что Ксандер тоже.

Они не могли знать Эйдена все эти годы и не заметить, что что-то не так.

Его брови изгибаются, когда он закрывает книгу и позволяет ей упасть на колени.

– Что, если отсутствие у человека экзистенциализма делает его объектом манипуляций?

Я подхожу к нему и сажусь рядом на траву.

– Тогда ты веришь, что у тех, кто манипулирует, есть чувство сущности?

Он легко улыбается.

– Возможно, они тоже страдают от экзистенциального кризиса.

– В таком случае, и согласно теории, людьми, которые манипулируют, можно манипулировать. Это замкнутый круг.

– Так и есть. – он трясет книгой передо мной. – Ты читала это, да?

Я киваю, но не упоминаю, что главный герой, Антуан, наскучил мне своим экзистенциальным кризисом. Он казался очень психологически нездоровым и нуждался в некоторой психотерапии. Не помогает и то, что я никогда не была поклонницей теории Жан-Поля Сартра.

– Ты когда-нибудь задумывалась, почему Антуан Рокентен продолжал сомневаться в его существовании? – спрашивает Коул.

– Потому что он помешан на экзистенциализме и самовнушении от Сартра.

Он усмехается, и это звучит легко.

– Это один из способов взглянуть на это, но, возможно, тебе следует прочитать книгу еще раз и поискать какие-то скрытые подсказки. – прежде чем я успеваю что-либо сказать, он кладёт книгу мне на колени. – Эйден дал ее мне, так что сохрани книгу в хорошей виде.

Эйден дал ему книгу? Никогда не думала, что он будет интересоваться философией, не говоря уже об экзистенциалистских теориях.

Следующие пятнадцать минут мы с Коулом обсуждаем работы Сартра и некоторых современников философов. Это горячий разговор, так как мы с Коулом расходимся почти во всем, но мне удается не думать о, происходящем на поле.

Мы переключаемся на музыку, и я смеюсь, когда Коул говорит, что ему нравится Coldplay.

– По крайней мере, в этом мы схожи.

– По крайней мере, твой вкус в музыке лучше, чем твой вкус в философии.

– Эй! – я ударяюсь плечом о его плечо.

Улыбаясь, он вскакивает на ноги и протягивает мне руку.

– Давай. Мне пора тренироваться, как спортсмену идиоту.

– Ты затаил обиду, не так ли? – я беру его за руку.

– Я? Никогда.

– Попробуй еще раз, капитан.

Он усмехается, и я тоже. Звук разносится в уединенном месте вокруг нас. Если бы я знала, что Коул будет таким хорошим, я бы подружилась с ним раньше.

Или нет.

Коул принадлежит к узкому кругу Эйдена, и я никогда раньше не смотрела на них дважды.

– Я чему-то помешал?

Эйден стоит у кирпичной стены, к которой я прислонилась ранее, скрестив руки на груди.

Мое сердце замирает, как бы сильно я это ненавидела.

Но в этом-то и дело, что касается сердец, не так ли? Они не могут не биться, несмотря на боль.

Я оглядываюсь вокруг, ожидая увидеть Сильвер, свисающую с его руки, как какая-нибудь марионетка.

Ее здесь нет.

Глаза Эйдена сужаются, когда я сжимаю руку Коула. Если бы взгляды могли убивать, мы бы сейчас горели в огне.

Я должна отпустить Коула и игнорировать Эйдена, но к черту его. Он заставил королеву сук весь день висеть у него на руке. Какое он имеет право смотреть на меня так, словно я поступаю неправильно?

– Да, на самом деле помешал, – говорю я легким тоном. – Мы с Коулом хорошо проводили время, пока не появился ты.

Коул поднимает бровь, но ничего не говорит. На самом деле, его губы кривятся в усмешке.

– Отпусти ее, Нэш, – выдавливает Эйден, его дыхание становится более резким.

Я крепче сжимаю руку Коула.

В любом случае он не пытается вырваться.

– Эльза... – в голосе Эйдена слышится явная угроза. – Отпусти эту руку или..

– Или что? Что ты теперь будешь делать? Заставишь меня смотреть, как трахаешь Сильвер?

Заткнись, черт бы тебя побрал. Я даю ему идеи.

Прежде чем он успевает ответить, я поднимаю подбородок в фальшивой браваде.

– Я могу сделать то же самое, если ты увлекаешься вуайеризмом.

Эйден оказывается перед моим лицом за долю секунды. Я вздрагиваю, когда мое сердцебиение ускоряется. Эйден нависает надо мной, как смерть, и смотрит на меня сверху вниз с раздувающимися ноздрями, которые с таким же успехом могли бы дышать огнем.

В своем оцепенении я даже не осознаю, что Коул выскользнул из моей руки.

– Не опаздывай на тренировку, Кинг. Ты должен наверстать упущенное за прошлую игру.

Коул одаривает меня теплой улыбкой и исчезает за углом.

Эйден приближается ко мне. Я пытаюсь стоять на своем, но невозможно со всеми демонами, кружащимися в его глазах.

Я сглатываю комок в горле. С каждым шагом, который он делает вперед, я отступаю назад.

Мои лопатки ударяются о дерево, и я вздрагиваю.

Эйден опирается предплечьем на дерево над моей головой, заключая в клетку.

– Ты закончила играть, милая?

Глава 34

Закончила играть?

Это все, что для него имеет значение?

Мое сердце и мое тело это кровавая игра?

Прежняя ярость захлестывает меня. Моя поза напрягается, но я сохраняю ровный тон, когда говорю.

– На самом деле нет, Эйден. Я еще не закончила играть. Думаю, что приму предложение Ксандера и стану его девушкой – на этот раз по-настоящему. Потом, есть еще Коул. Я и не подозревала, что он такой интересный и умный. Даже Ронан довольно очаровательный. Выбор, выбор.

– Ты закончила?

Челюсть Эйдена сжата, но ему удается контролировать свой гнев, который пытается вырваться наружу.

– Я еще не закончила. Ты мне не веришь, не так ли? Думаешь, я блефую? Я докажу тебе.

Он хватает меня за руку с грубой силой.

– Ты никуда не пойдешь.

– Наблюдай за мной.

Я толкаю его в глупые широкие плечи. Следовало бы знать, что лучше не применять против него физическую силу, но в этот момент я так взвинчена, что не могу мыслить здраво. Он прижимает меня к дереву, легко обнимая за руку.

– Отпусти меня, твою мать, – задыхаюсь я от разочарования.

– Никогда.

Он произносит это слово с такой убежденностью. С такой.. властью.

Я останавливаюсь и смотрю на него с выражением, которое должно быть похоже на «ты издеваешься надо мной».

– Ты уже ушёл, так что позволь мне сделать то же самое. – голос срывается, и я прочищаю горло. – Какого черта тебе еще от меня нужно?

Я сопротивляюсь давлению, нарастающему в глубине глаз.

Я не заплачу.

– Ты действительно веришь, что от тебя вообще можно уйти, милая?

Странная смесь нежности и гнева заставляет мое сердце подпрыгнуть.

– Все в школе видели, как ты прекрасно двинулся дальше с Сильвер.

– Мне плевать на всех в школе. Шоу было предназначено только для тебя.

– Для меня? – укус гнева снова возвращается. – Я пропустила какую-то памятку о том, что ты должен выходить в свет с другой девушкой после того, как мы впервые занялись сексом? Не говоря уже о том, что ты бросил меня после сказанного секса.

Губы Эйдена изгибаются в победоносной улыбке.

– Вот так. Это та реакция, на которую я надеялся.

– Что? – я срываюсь.

– Ты хотела этого.

– Я хотела этого? Твоя игра в манипуляции сильна, но недостаточно сильна, чтобы заставить меня поверить, что я хотела, чтобы ты был в объятиях другой девушки!

– Ты хотела, чтобы у тебя был выбор. Настоящий выбор. – серый цвет его глаз становится металлическим. – Поэтому я дал тебе шанс выбрать меня. Твой ответ запаздывает на три дня, но я приму его.

Мои губы шевелятся, чтобы что-то сказать, но ничего не выходит. Я теряю дар речи.

После нескольких секунд – или минут – разглядывания его неправомерно красивого лица я говорю:

– Твой способ предоставить мне выбор это сунуть Сильвер мне в лицо?

– Это поощрение.

Я невесело смеюсь. Как обычно, он всегда делает выбор в свою пользу.

– Почему Сильвер? Почему не любая другая девушка?

– Она угрожает тебе.

– Что?

– Это подсознательно, но я заметил, что ты смотришь только на нее. Даже когда она не встанет у тебя на пути.

– Вау. Я действительно лишена дара речи. Ты никогда не играешь честно, не так ли?

– Ох, но я играл честно. Я дал тебе выбор, которого ты так жаждала. Если бы это зависело от меня, я бы не оставил тебя.

Тяжесть, которая давила мне на грудь с субботы, спадает, как тихая волна.

Я все еще чертовски зла на него, но он дал мне то, что я хотела, – даже если его метод ужасен.

– Если бы ты отправила мне сообщение или позвонила в выходные, я бы не прибегал к этому методу, – продолжает Эйден, ничуть не извиняясь. Во всяком случае, его левый глаз дергается, будто он разозлился. – Ты же знаешь, терпение никогда не было моим коньком.

– Что бы ты сделал дальше с Сильвер? Встречался бы с ней? Поцеловал бы ее? Трахнул? Возможно, в обратном порядке.

– Сильвер для меня значит секс, и она это знает. – он отпускает мою руку, гладя меня по обеим щекам. – Это ты не даешь мне спать ночью.

– Пошел ты, Эйден.

Мои слова звучат приглушенно, когда его губы касаются моих.

Комок застревает у меня в горле, и стон пытается вырваться наружу. Я сдерживаю слезы, но на этот раз по совершенно другой причине.

Как будто мое сердце воскресло после того, как меня зарезали.

Пугает, как Эйден контролирует мое настроение. Я потеряла свое тело и здравый смысл из-за него, и теперь мое счастье, кажется, тоже находится под его контролем.

– Если ты снова приблизишься к Сильвер, все кончено, Эйден, – шепчу я ему в губы.

Это вызывает у него свирепый взгляд. Эйдену не нравится, когда ему угрожают, но мне нужно подвести черту. На самом деле дело не в ревности или собственничестве – хотя отчасти это правда. Но в основном это касается моей самооценки. Как бы мне ни было неприятно это признавать, Сильвер угрожает мне, и я никогда не позволю ему заставить меня почувствовать себя так, как я чувствовала сегодня утром.

– Не говори слово «кончено», когда мы даже не начали.

– Тогда не подходи близко к Сильвер. Я серьезно, Эйден. Я никогда не прощу измены.

– Мне нравится твоя собственническая натура, милая. – он дразняще целует меня в уголок рта. – Но сможешь ли ты покончить со мной?

– Я лучше разобью свое сердце на куски и наступлю на останки, чем буду с тобой.

Он отстраняется, изучая мое лицо с непонятным выражением.

– Принято к сведению.

– Я хочу доверять тебе. Я действительно хочу. Но до тех пор я не могу находиться в отношениях с тобой.

Он прищуривает глаза, но быстро отпускает это.

– Я докажу, что ты можешь мне доверять.

– Ты тоже можешь мне доверять. Я никогда не изменю тебе.

Выражение его лица темнеет, словно одно это слово оскорбляет его.

– Я знаю, что ты не изменишь мне.

– Что ты сделаешь, если я каким-то образом изменю?

Я вступаю на опасную территорию, но любопытство берет надо мной верх.

– Убью ублюдка. – без колебаний слышится ответ.

– Что насчет меня?

Он обхватывает мою челюсть с фальшивой нежностью.

– В этом разница между тобой и мной, милая. Ты бы бросила меня в мгновение ока, если бы я изменил, но я никогда не оставлю тебя, даже если ты это сделаешь.

Это гипотетическая ситуация, но она задевает во мне струну. Я ощущаю непреодолимую потребность поцеловать его. Поглотить его. Просто забрать его и спрятать от мира, где я единственная, кто сможет смотреть на него, прикасаться к нему и разговаривать с ним.

Я не буду делиться его улыбками ни с Сильвер, ни с кем-либо еще.

Он прижимается своими губами к моим, кусает мою нижнюю губу своим ртом и отстраняется слишком быстро.

– А теперь скажи это.

– Сказать что? – я тяжело дышу.

– Скажи, что выбираешь меня.

– Разве это не очевидно?

– Скажи эти слова, Эльза.

Мои руки обвиваются вокруг его шеи, и я задеваю волосы у него на затылке.

– Это безумие, но я выбираю тебя, Эйден.

Его рот притягивает мой, когда его пальцы хватают пригоршню моих волос, освобождая их от резинки. Его рука скользит под моей задницей, и я приподнимаюсь, обхватывая ногами его гибкую талию. Я теряюсь в этом моменте. В нем. Кажется, все движется слишком быстро и в незнакомом мне направлении.

Но я устала притворяться, что он ничего не значит. Устала бороться с собой и с тем притяжением, которое он оказывает на меня.

Мои пальцы вплетаются в его волосы, когда я открываюсь ему. Другой рукой он сжимает мое бедро, притягивая меня к своим твердым мышцам. Моя грудь прижимается к его груди, и внезапно я ненавижу нашу одежду. Ненавижу свой спортивный костюм и его майку. Ненавижу, что моя кожа не может быть приклеена к его.

Потребность запечатлеть себя в нем вновь поражает меня.

Это странное, спорадическое желание переполняет меня и отказывается отпускать.

Я трусь о его растущую эрекцию. Ощущение времени и пространства ускользает от меня в одно мгновение. Через мгновение я представляю нас в комнате. В этой комнате нет никого, кроме нас двоих. Здесь тихо, если не считать нашего резкого дыхания.

За дверью раздаются шаги. Я продолжаю целовать Эйдена, не желая разрушать чары.

Что-то гложет меня в глубине души. Мои конечности начинают дрожать, а лопатки напрягаются от черного, глубокого страха.

– Он идет, – шепчу я Эйдену в губы.

Задний двор школы снова становится в фокусе, и светлые волосы Ксандера выглядывают из-за угла.

– Тренер охотится за твоей задницей, Кинг.

Мрачное внимание Эйдена приковано ко мне.

Как будто он знает, что я не имела в виду Ксандера или кого-то еще здесь, когда сказала: «он идет».