Текст книги "Девиантный Король (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава 26

Монстр из моего детства стоит над моей кроватью, как тень.

Бугимен.

Он наконец-то пришёл за мной.

Кровь шумит у меня в ушах, а сердцебиение сбивается с неровного, болезненного ритма.

Тук.

Тук-тук..

Тук...

Я закрываю глаза и уши обеими руками. Это всего лишь сон. Все это у меня в голове. Бугимен не настоящий. Монстр не настоящий.

Независимо от того, сколько я это повторяю, это не мешает голосам проникать в мою высоко построенную крепость.

Бормоча.

Преследуя стонами.

Болезненными всхлипами.

Тяжелые шаги приближаются все ближе и ближе, душат меня, как тиски.

– Тише, малышка, не плачь...

Нет. Я закрываю уши обеими руками, пытаясь заглушить навязчивый звук.

Ненавижу эту песню. Ненавижу то, как она поет это с этим маниакальным напевом и этими монстрами в ее глазах.

– ... все будет хорошо...

НЕТ!

– Мама купит тебе маленькую игрушку... и если эта игрушка не понравится, мама принесет тебе другую..

Нет, нет, нет...

– Ты никогда не убежишь от меня, Эльза.

– Ты мой шедевр, Эльза.

– Эльза.

– Эльза...

– Эльза!

Они не возьмут меня.

Только не снова.

Больше никогда.

Я ударяю его в грудь обоими кулаками. Его руки обнимают меня, вызывая тошноту. Я поклялась, что больше никогда не позволю ему прикасаться ко мне.

Только не снова.

Не в этот раз.

– Мааа! – я визжу.

Она может мне помочь. Она должна мне помочь. Это то, что делают мамы, верно? Они спасают своих детей от монстров.

– Ма, помоги...

Мой голос и дыхание прерываются.

Меня бросают в воду. В тёмную, мутную, бездонную воду.

Я задыхаюсь, но вода наполняет мое горло, легкие.. всю меня.

Извиваясь, я пытаюсь всплыть на поверхность, чтобы найти убежище от этих монстров.

Чья-то рука держит мою голову под водой. Это удушающе. Вода наполняет мои ноздри, рот и безумные глаза.

Я не могу дышать.

Пожалуйста, мама,

Пожалуйста, папа.

П-пожалуйста, помогите мне.

Холод пробирает кожу, конечности немеют.

Я плыву, плыву по течению..

Бороться с этим бесполезно.

Может, тот, кого не называют по имени, тоже боролся с этим. Может, поэтому его имя больше не произносят.

Может, я стану такой же, как он.

Сквозь туманную дымку кто-то зовет меня по имени с резкостью в голосе.

Он зовет меня по имени.

Я не стану похожей на того, кого не называют по имени.

Он знает мое имя.

– Ты видишь меня за этими монстрами? – спрашиваю я про себя.

– Я вижу.

Не думаю, что он знает, но я держусь за этот проблеск голоса.

Это успокаивает.

Так успокаивает.

Возможно, эти монстры для него невидимы.

Он видит меня так, как никто не видел раньше.

Он видит МЕНЯ.

– Эльза!

Словно меня вытаскивают из глубины океана, я задыхаюсь, и мои глаза распахиваются.

Зрение затуманено, и все, что я вижу, это темные тени. Мое сердцебиение не успокаивается, когда я думаю, что снова нахожусь в том месте.

Однако руки, окружающие меня, не пугают. Во всяком случае, они успокаивают. Это похоже на убежище, которое я тогда не могла найти.

Я смаргиваю слезы с затуманенного зрения. Нахмуренные темные черты приветствуют меня. Пряди его темных волос падают на лоб.

Я моргаю один раз.

Два раза.

Он не исчезает.

– Э-Эйден?

Мой голос такой хриплый, что едва удается выдавить слова.

– Все хорошо. – он гладит меня по спине маленькими кругами. – Ты не одна. Я здесь.

Не знаю, из-за его слов или из-за кошмаров, которые мне только что снились.

Мне все равно.

Мои пальцы вцепляются в его футболку, лоб прижимается к его твердой груди, и я даю волю слезам.

Рыдания разрывают мою грудь, и я выпускаю все это наружу. Я даже не знаю, о чем плачу.

Это всего лишь кошмары. Они не настоящие.

Они не могут быть настоящими.

Я еще сильнее сворачиваюсь калачиком на коленях Эйдена и крепче прижимаюсь к нему. Он настоящий. Его тепло и странное чувство безопасности, которое я ощущаю в его объятиях, реальны.

Кошмары нет.

Эйден кладет руку мне под попу и притягивает меня к себе, так что я окончательно сажусь к нему на колени. Я обхватываю его ногами за талию, душа его.

Он не жалуется.

Он молчит, поглаживая мою спину, волосы и руку сбоку.

Я не могу быть более благодарной ему за его спокойное, похожее на якорь присутствие. Он здесь, но не говорит ни слова. Он позволяет мне разобраться с этим самостоятельно.

В последний раз, когда у меня случился подобный эпизод, как ни странно, два года назад, сразу после моего первого дня в школе, тетя и дядя сошли с ума.

И я имею в виду, что они буквально были вне себя.

Я подумала, что тетя была с монстром, и ударила ее. Я закричала и выругалась на нее. Не останавливалась, пока дядя не выгнал ее из комнаты.

Когда я пришла в себя, тетя не переставала спрашивать меня, что я видела. На ее лице было выражение ужаса и тошноты, словно ее вот-вот вырвет. Утром они отвезли меня к доктору Хану, и я почти полгода проходила сеансы терапии.

С тех пор я избегаю ночных кошмаров, или, по крайней мере, сильных, калечащих, которые кажутся такими... реальными.

В течение двух лет я никогда не беспокоила тетю и дядю своими кошмарами, даже когда я нуждалась в плече, чтобы поплакаться. Даже когда то, что я видела – то, что я чувствовала, – пугало меня до чертиков.

Странно, что Эйден, мой мучитель и задира, исполняет роль, которую никто не исполнял.

Как он может быть тем плечом, на котором я плачу?

Все еще сжимая его футболку, я смотрю на него снизу вверх. Его брови сведены вместе над самым бурным цветом, который я когда-либо видела в его глазах. Черты лица выражают глубокую озабоченность.

У меня перехватывает дыхание.

Кто бы мог подумать, что настанет день, когда Эйден Кинг будет беспокоиться обо мне?

Я должна чувствовать себя неловко из-за безобразного плача или ненавидеть уязвимость, которую я только что показала ему. Черт, мое лицо, должно быть, сейчас в беспорядке.

– Привет, – говорю я, перекрывая икоту.

Его рука не перестает ласкать мою спину, в то время как другая рука приподнимает мой подбородок. Он смотрит мне в глаза, будто что-то ищет.

Или кого-то.

– Тебе легче?

Его голос тверд, но не резок.

Несколько непролитых слез выступают у меня на глазах, когда я киваю.

– Я вызвал этот приступ, войдя через балкон? – осторожно спрашивает он.

– Мне уже снился кошмар, когда ты пришел, так что я вызвала его раньше.

– С помощью чего?

– Я не знаю.

У меня болит голова, и я ничего так не хочу, как заснуть.

Я отбрасываю эту мысль так же быстро, как она пришла. Что, если кошмар вернется?

– Твои кошмары всегда чем-то вызваны?

Эйден все еще держит меня за подбородок, заставляя смотреть в его непреклонные глаза.

По какой-то причине они не вторгаются, как обычно, они просто.. любопытные. Даже заботливые.

Может, именно поэтому я доверяю ему.

– Да. Доктор Хан всегда советует мне держаться подальше от всего, что может послужить спусковым крючком.

– Например? – подсказывает Эйден.

– Свечи. Подвалы. Тусклый красный свет. Глубокие воды, такие как бассейны, пляжи и озера. Заснуть в темноте.

Я даже не знаю, как доктор Хан получил список, возможно, это из обрывков кошмаров, которые я ему рассказала.

Мои губы приоткрываются, и я, спотыкаясь, поднимаюсь на ноги.

– Черная машина!

Эйден следует за мной, уставившись на меня так, словно у меня вот-вот снова начнется эпизод.

– Черная машина, – срывается мой голос. – Через дорогу все еще припаркована черная машина?

– Нет.

– Откуда ты это знаешь?

– Я припарковался на другой стороне улицы, и там не было никакой черной машины.

Черепашьими движениями я медленно отдергиваю занавески на балконе. И действительно, Феррари Эйдена припаркован на другой стороне улицы, лампа горит красным светом.

Никаких признаков черной машины.

Я вздыхаю и снова принимаю сидячее положение на кровати, заправляя непослушные пряди волос за уши. Мои глаза опухли.

У меня заложен нос, и я чувствую себя ужасно. Не хочу, чтобы Эйден видел меня в таком виде.

– В любом случае, что ты здесь делаешь?

Я забираюсь под одеяло, пытаясь скрыть свой растерянный вид.

Хитрая усмешка приподнимает его губы, когда он садится рядом.

– Что ты подумала, когда я сказал тебе не засыпать?

По какой-то причине это заставляет меня улыбнуться в ответ.

– Ты часто залезаешь на чужие балконы?

– Только на твой. Обычно я предпочитаю двери.

Я прикусываю губу.

– Подожди. У меня включена сигнализация.

– Но ты оставила дверь на балкон открытой.

– Верно.

Я была слишком поглощена дождем, что потом забыла закрыть дверь.

Какая-то часть моего мозга думает, что я должна злиться на Эйдена за то, что он прокрался в мою комнату, но я не злюсь. Отнюдь нет. Не знаю, что бы случилось, если бы в момент сильного приступа я была одна.

– Спасибо.

Свежие слезы щиплют глаза, и я глотаю их.

Эйден скидывает обувь и садится рядом со мной. Его широкая фигура и высокие ноги затмевают мою кровать.

Я натягиваю одеяло до подбородка.

– Что ты делаешь?

– Ложусь спать, – говорит он так небрежно.

– Ты.. ты не можешь здесь спать.

– Конечно, могу.

– Но..

Слова застревают у меня в горле, когда Эйден прижимается своими губами к моим в мягком, быстром поцелуе.

Он притягивает меня к своей груди, так что моя голова ложится на его бицепс. Мои ноздри наполняются его чистым ароматом, и я не могу не вдохнуть его глубже, как наркоманка.

Сильные руки обнимают меня, когда он шепчет:

– Просто засыпай, милая.

Я никогда не сплю, после кошмара, потому что боюсь, что это продолжится.

Но в объятиях Эйдена я не чувствую страха или паранойи. Я даже не думаю о двойных кошмарах, которые мне снились.

Я ощущаю... безопасность.

Вцепившись пальцами в его футболку, я прикладываю ухо к его успокаивающему сердцебиению – нормальному сердцебиению.

Закрываю глаза и отдаюсь во власть сна.

Безопасность.

Глава 27

Никаких кошмаров.

Это первая мысль, которая приходит в мое сонное сознание, как только я открываю глаза.

Затем я вдыхаю тепло.

Так, так много тепла.

Эйден провел здесь ночь.

В моей постели.

Я смотрю на его спящее лицо. Его подбородок касается моего лба, а легкая щетина щекочет мою кожу.

Одна из его рук обнимает меня за талию, покоясь посередине моей спины. Другая лежит безвольно, потому что я использую его бицепс в качестве подушки.

Его нога обхватывает меня обеими ногами, как будто он дает мне сбежать.

Мне приходится задрать голову, чтобы полностью разглядеть его лицо. Его ресницы кажутся гуще и длиннее, когда его глаза закрыты.

Его черты безмятежны, словно он не ощущает тяжести моей головы на своей руке.

Кто знал, что кто-то вроде Эйдена будет выглядеть таким умиротворенным во сне?

И кто знал, что настанет день, когда я буду спать, обнимая его на протяжении всей ночи?

Когда он притянул меня к себе, я испытала чувство... принадлежности.

Нет, я не должна испытывать никакой принадлежности к Эйдену, когда все еще не поняла его.

Он тот же самый человек, который придушил меня в первый учебный день и сказал, что уничтожит меня. Я не могу начать доверять ему, потому что он забрался на мой балкон и успокоил мои кошмары.

...верно?

Чувствуя себя сбитой с толку, я медленно убираю его тяжелую руку со своей талии и подползаю к краю кровати, по пути прихватив свой телефон.

Встав, я бросаю последний взгляд на массивное тело, распростертое на моей кровати. Мурашки пробегают по пальцам ног и позвоночнику.

Нет.

Я тащусь в ванную и тихо закрываю дверь.

Вздох срывается с моих губ, когда я смотрю на свое лицо в зеркале. Беспорядок – это преуменьшение долбаного века.

Мои глаза налиты кровью и опухли, просто чудо, что они все еще открыты. Пряди светлых волос торчат во все стороны, как антенны, а слезы оставляют полосы на щеках.

Как Эйден вообще смотрел на меня, не говоря уже о том, что обнимал меня, пока я спала? Это мое собственное лицо, и оно мне противно.

Я открываю кран и брызгаю водой себе на лицо. Странно. У меня нет такого сильного желания вымыть руки дочиста. Обычно это первое, что я делаю после кошмара.

Почистив зубы и собрав волосы в беспорядочный пучок, я поворачиваюсь, чтобы выйти из ванной.

Мой телефон жужжит на стойке.

Так как сейчас почти семь утра, не нужно гадать, кто бы мог написать мне в такую рань.

Тетя Блэр: Доброе утро, дорогая. Сегодня выходные, так что поспи, ладно? Мы все еще наверстываем упущенное, так что, возможно, вернемся чуть позже вечером. Я проверю коробки с едой, так что не пропусти прием пищи.

Я смотрю на ее сообщение и обдумываю, что ответить.

За исключением того, что я не хочу отвечать прямо сейчас. Сегодня суббота, так что я притворюсь, что сплю, как она мне велела.

Но ты не думала, что, может, ты живешь жизнью своих тети и дяди, а не своей?

Я бы хотела, чтобы Ким никогда не произносила этих слов, потому что теперь я не могу перестать их воспроизводить.

Вчерашний кошмар напомнил мне о том, что я всегда откладывала на потом.

Реакцию тети и дяди на мои кошмары.

Зачем тете Блэр задавать вопросы? Почему дядя Джексон выгнал ее?

Как будто они знают больше, чем показывают.

Кошмары ненормальны, и они всегда следуют одной и той же схеме. В подвале. В воде. В темноте.

Они стали такими с тех пор, как мне исполнилось семь.

После смерти родителей.

Я хватаюсь за стойку, когда щупальца страха пробегают по позвоночнику.

В течение десяти лет я всегда думала, что прошлое должно оставаться там, где ему и место.

Тетя и дядя предложили мне новую жизнь, и единственный способ принять ее это стереть всю прежнюю жизнь, которая у меня была до этого.

Но опять же, игнорирование не означает, что оно исчезнет.

Дрожащими пальцами я открываю гугл и печатаю.

Пожар в Бирмингеме десять лет назад.

Первые статьи, которые выходят, посвящены грандиозному пожару, произошедшему на медном заводе.

Пятьдесят человек умерли на месте, двадцать оказались в больнице, а еще дюжина последовала за ними через несколько недель.

Это был мощный пожар, потрясший страну и правительство. Причина: неосторожность с сигаретой. И дело закрыли слишком рано.

Я проваливаюсь в кроличью нору и изучаю все статьи, комментарии и даже интервью. Несколько рабочих говорили, что Реджи, обвиняемый в том, что курил внутри объекта, никогда не курил внутри. Не то чтобы Реджи мог защищаться, учитывая, что он умер на месте.

Я возвращаюсь к основному поиску. Требуется несколько страниц, чтобы найти статью о пожаре в доме .

В моём доме.

Нет. Как-то странно называть это домом.

Пожар произошел через неделю после грандиозного пожара в Бирмингеме.

Моя спина прислоняется к стойке, пока я читаю всю информацию, которую уже знаю.

Неисправность плиты уносит жизнь семьи. Единственная выжившая – дочь, которая была снаружи у озера.

Озеро.

Пожар поглотил дом дотла, до самого подвала. Детективам было трудно собрать улики.

Подвал.

Останки мистера и миссис Стил были извлечены и идентифицированы.

Останки.

Не знаю, почему я продолжаю видеть только технические детали.

Говорят, что сгореть заживо самая мучительная смерть.

Я должна что-то чувствовать по поводу напоминания о том, что мои родители умерли в такой сильной боли.

Однако эмоций... нет. Наверное, потому что я их толком не помню. Но разве это оправдание?

Единственный свидетель – мисс Стил, семилетняя девочка. Она находилась под внимательным наблюдением врачей, как физически, так и психологически. Доктор сказал, что мисс Стил потеряла всякую память о произошедшем. После дальнейшего расследования полиция закрыла дело, как неисправность газа.

Я выхожу из статьи, не желая читать дальше. Не помню, чтобы рядом с нашим домом было озеро или даже подвал. Но тетя и дядя ясно дали понять, что они никогда не отвезут меня обратно в Бирмингем.

Не то чтобы я этого хотела. По крайней мере, в прошлом. Теперь не могу сказать.

Готова ли я похоронить свою мысли за счет новых кошмаров?

Я выдыхаю через нос. Мне, наверное, нужно снова увидеться с доктором Ханом.

Как только я выхожу из ванной, я заворожена фигурой Эйдена на кровати. Он все еще в том же положении, в котором я его оставила. Его рука с татуировкой лежит на подушке, будто я все еще сплю на ней, а другая рука на кровати, как я ее оставила.

Похоже, он крепко спит.

В это время по субботам я обычно занимаюсь йогой.

Не сегодня.

Я подхожу на цыпочках, поднимаю руку Эйдена и прижимаюсь к изгибу его теплого тела. Моя голова покоится на его бицепсе. Я слишком быстро становлюсь зависимой от того, каково это находиться в его объятиях.

Я обхватываю рукой его твердый, четко очерченный живот и толкаю его.

Безошибочно узнаваемая выпуклость пронзает низ моего живота.

Я замираю.

Это, должно быть, то, что называется утренним стояком.

Интересно, может ли он стать тверже, пока Эйден спит? Я провожу рукой перед его лицом, но ответа нет.

Неуверенными движениями я касаюсь его.

Черт возьми.

Его член становится твердым, как камень, упираясь в его темные джинсы.

Тепло растекается между моими бедрами, а кожа нагревается. Соски напрягаются под пижамой.

Я должна остановиться, но не могу.

Когда дело доходит до Эйдена, возникает постоянная тяга к большему.

К большему контакту.

К большим прикосновениям.

Просто... к большему.

Если я не могу убежать от зверя или приручить его, я могу, по крайней мере, исследовать его.

Мои движения становятся смелее по мере того, как я увеличиваю скорость. С каждым движением вверх и вниз влага покрывает внутреннюю сторону моих бедер. Я подавляю стон тыльной стороной ладони.

– Тебе лучше быть в сознании и хорошо осознавать, что ты делаешь, милая.

Я замираю, уши нагреваются.

Дерьмо. Разве он не должен крепко спать?

– Я говорил тебе остановиться?

Его хриплый, сонный голос посылает пульсацию прямо в сердце.

Эйден медленно открывает глаза. Я всегда ненавидела его глаза. Этот серый цвет напоминает мне об облаках, бурях и металле.

И разрушении моей жизни.

Но говорить себе, что я их ненавижу, было всего лишь методом уклонения, не так ли? Потому что его глаза? Они чертовски великолепны.

Душераздирающие.

Он запускает пальцы в мои волосы и стягивает резинку, прежде чем поднести прядь волос к лицу и вдохнуть.

– Хм, от тебя пахнет искушением.

Я неловко улыбаюсь.

– Доброе утро.

– К черту утро.

Я смеюсь.

– Ты не утренний человек?

Он пристально наблюдает за мной с таким любопытством, прежде чем прищуривается, когда его рука скользит вниз с моей талии, хватаясь за бедро.

– Не смейся при других. Даже не улыбайся при них.

– Почему нет?

– Твои улыбки и смех принадлежат мне. Мне не нравится, когда другие смотрят на то, что мое.

– Серьезно? – я закатываю глаза. – Что дальше? Запрешь меня в своей пещере и поместишь в меня дюжину младенцев?

Его губы кривятся в усмешке.

– Сможешь с этим справиться?

– Справиться с чем?

– С тем, что я помещу в тебя дюжину младенцев.

– Ты серьезно?

– Мы должны начать прямо сейчас.

Мой рот отвисает, когда я ищу любые признаки того, что он шутит, но его лицо впечатляющее бесстрастное.

Не помогает и то, что его эрекция давит на меня, и он даже ни капельки не извиняется за это.

Но опять же, Эйден никогда ни за что не извиняется.

Я пытаюсь высвободиться.

– Не шути так.

– Хм, любопытно, что я никогда не шучу с тобой, но ты все равно думаешь, что я шучу. – он переворачивает меня так, что я лежу на спине, а он нависает надо мной. – Для протокола, я действительно хочу спрятать тебя там, где тебя никто не увидит.

– Зачем?

Это такой глупый вопрос.

Он только что признался, что хотел похитить меня, и все, что меня волнует, это знать причину.

Я начинаю думать, как ученые из отдела поведения. Их не волнуют поступки, пока они знают, что за этими поступками стоит.

– Мысль о том, что какой-то другой парень прикасается к тебе, сводит меня с ума, черт возьми. Тем более, что я еще не заявил о своих правах. – рука Эйдена обхватывает мое горло, и он ласкает точку пульса. – Пришло время это изменить.

Глава 28

Пришло время это изменить.

Мои мышцы напрягаются от его слов.

Эйден нависает надо мной, как надвигающаяся опасность, сила, с которой нельзя считаться.

Парень с металлическими глазами, суровым взглядом и неуравновешенным характером задел меня за живое. И с тех пор, как он это сделал, он владеет силой сломить меня.

Я уничтожу тебя.

Его первые слова, обращенные ко мне, являются определяющим моментом наших отношений. Он не может просто стереть это несколькими продуманными вещами, которые он делал в последние недели, или держал меня, чтобы я заснула после кошмара.

Все это может быть еще одной из его мысленных игр, так что я ослаблю бдительность.

Как только он получит мою девственность, он бросит меня, как дурную привычку.

Раздавит меня и пройдётся по останкам.

Назовите это старомодным или наивным, но я всегда хотела сохранить свой первый опыт для кого-то, кто мне глубоко дорог.

Эйден не тот человек.

Я кладу руку в центр его широкой груди.

– Я еще не готова.

Он наклоняет голову набок, опираясь на напряженные руки по обе стороны от моей головы.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что не готова?

– Я.. Мне нужно больше времени.

– Больше времени для чего?

Мне нужно больше времени, чтобы понять себя и убедиться, что я поступаю правильно.

Ты слишком в безопасности.

Слова Ким пронзают мой мозг, как острые как бритва когти.

– Я был терпелив с тобой, Холодное Сердце.

Ненавижу, когда он меня так называет.

Я пристально смотрю на него.

– Так этого ты хотел все это время? Ты был терпелив, чтобы намочить свой член?

– Если бы я хотел намочить свой член, я бы давно трахнул тебя и выбросил из головы.

Слезы застилают глаза, и я ненавижу себя за то, что когда-либо ощущала себя комфортно в его присутствии или думала, что под удушливым дымом имеется еще один слой.

– Тогда почему ты этого не сделал? Если бы ты это сделал, мы бы разошлись в разные стороны.

Зачем тебе понадобилось обманывать меня, заставлять думать, что этого может быть больше?

– Я же говорил тебе. – его тон теряет беззаботность. – Секс это не моя конечная цель. И я был терпелив, сообщая об этом. Ты уже должна знать, что я не терпеливый человек, так что не подталкивай меня.

Меня так и подмывает выкрикнуть непристойности и оттолкнуть его, но это наверняка вызовет его хищническую сторону.

Мне придется быть умной, чтобы справиться с этой ситуацией.

Серьезно, я не должна сжигать нейроны, заставляя его вести себя, как порядочного человека, но это то, что я получаю за связь с кем-то, кто пренебрегает нормальным.

Я заставляю свое тело расслабиться и делаю несколько успокаивающих вдохов.

– Зачем ты был так терпелив?

Он приподнимает бровь, явно озадаченный моим поведением. Мне нравится срывать его планы. С этим лучше управляться, когда его застают врасплох.

– Для того, чтобы ты захотела меня, – говорит он с видом жертвы.

– Почему это так важно?

– Просто так.

– Тебя не волнуют моральные последствия, и ты чертовски уверен, что не боишься криминальных последствий, так почему бы тебе просто не взять это? Почему ты не изнасиловал меня в тот день?

Как только я произношу слово «изнасиловал», я сожалею об этом. Не хочу вкладывать идеи в его испорченную голову. Но опять же, он гребаный псих, так что у него, вероятно, были идеи и похуже.

Он выгибает бровь.

– Ты хочешь, чтобы я тебя изнасиловал?

– Что? Нет! Серьёзно? Это твой единственный вывод из моих слов?

– И какой же вывод я должен сделать? – он опускается на локти, так что его грудь касается моей. – Ты только что сказала, что хочешь, чтобы я взял это у тебя.

– Я спросила, почему ты не взял это у меня, а не то, что я этого хотела.

– Семантика.

– Ты бредишь.

Его пальцы находят мои волосы, нежно поглаживая их. Слишком мягко.

– Знаешь, чем больше ты говоришь, что я брежу, тем больше я уверен, что это ты бредишь. Хочешь отказать себе в этом? Хорошо. Хочешь думать, что ты политкорректный человек? Тоже хорошо. Можешь лгать себе сколько угодно, но ты, блядь, не солжешь мне. Не ты трешься всем телом о мой член, а потом притворяешься, что не хочешь меня.

Мои губы дрожат, и я сжимаю их.

– Я пытаюсь добраться до тебя. – его нос опускается к моей шее, и я прерывисто втягиваю воздух. – Я действительно пытаюсь быть чертовски милым, но если ты продолжишь прятаться в этом ледяном замке, у меня не будет другого выбора, кроме как взять вверх.

Мои пальцы впиваются в его футболку, желая причинить боль.

– У меня вообще есть выбор в этом?

– У тебя всегда есть выбор со мной. Королева или пешка.

Конечно. С ним нет ничего промежуточного.

– Либо я становлюсь самой важной частью, либо самой незначительной. Как... поэтично.

Он приподнимает бровь.

– Ты играешь в шахматы.

– Откуда ты знаешь?

– Те, кто не играют, думают, что король самая важная фигура, потому что игра заканчивается, когда он умирает. Они не знают, что король бесполезен без своей королевы.

Так вот, это... поэтично. Кто знал, что кто-то вроде Эйдена заботится о королеве?

– Мы можем сыграть? – неуверенно спрашиваю я.

Я бы воспользовалась любым вариантом, чтобы снять напряжение и избавиться от него.

– Сначала мы должны позаботиться о тебе.

Конечно, он на это не купился. Мудак.

– Позаботиться о чем?

– Ты слышала о фантазиях об изнасиловании?

У меня перехватывает дыхание. Блядь, блядь.

Откуда, черт возьми, он об этом знает? Я имею в виду, я читала об этом, я даже бесстыдно искала это в поисковике порносайта. Всю последующую неделю я чувствовала тошноту в животе.

Как я могла интересоваться чем-то, что разрушало жизни женщин?

Как я могла быть настолько обделена, что фантазировала об этом?

Может, Эйден это моя карма. Может, меня наказывают за то, что я когда-либо думала об этом.

В его глазах вспыхивает искра.

– Ты слышала об этом.

– Нет, – бормочу я, поворачивая голову в сторону. – Тебя единственного интересуют эти извращенные вещи.

Боже. Я такая лицемерка.

– Ты должна посмотреть это. – он хватает меня за подбородок и поворачивает лицом к себе. – Думаю, ты найдешь это полезным.

– Полезным?

Волчья усмешка кривит его губы. Он знает, что заинтересовал меня. Ублюдок.

– Есть люди, которым нравится прилив адреналина, приходящий с грубым, неконтролируемым сексом. Значит, им нравится, когда их принуждают к этому.

– Людям нравится, когда их насилуют?

Я думала, что это просто фантазия, а не практика.. верно?

– Нет. Им нравится, когда их заставляют заниматься сексом. Они обычно планируют это со своими партнерами, так что технически это не изнасилование.

– Это оправдание, которое ты себе твердишь?

– Я не оправдываюсь перед собой. Я полностью уверен в том, кто и что я есть. Я знаю, что я другой, и мне все равно. – его палец проводит по моей щеке. – Это оправдание для тебя, поскольку ты, кажется, так отчаянно в нем нуждаешься.

– Нет.

– Блядь, Эльза. Перестань быть такой чертовски упрямой.

– Почему бы тебе не оставить меня в покое? – ненавижу дрожь в своем голосе. – Почему бы тебе не отпустить меня?

Странная тяжесть сжимает грудь при этой мысли.

Что, если он действительно отпустит меня? Что, если он..

– Я не могу, – его голос падает.

– Почему нет?

– У меня нет выбора.

Что-то острое и тяжелое пронзает мою грудь. У Эйдена всегда есть выбор. Дерьмо, он даже дает понять, что все решения направлены в его пользу.

Не имеет смысла, что у него нет выбора.

– Ты играешь в очередную игру разума?

– А ты, Эльза? Потому что я никогда не предполагал, что ты мне так сильно понравишься. Ад. Я не должен был думать о тебе больше, чем думаю о себе.

Я никогда не предполагал, что ты мне так сильно понравишься.

Я правильно все расслышала? Эйден только что признался, что я ему нравлюсь?

Думаю, что я правильно расслышала. Я думаю.. я нравлюсь Эйдену.

И я ему верю.

В отличие от меня, Эйден самоуверен до предела. Он не боится признаться в том, чего хочет.

Он свободен в том смысле, в каком ты нет. Возможно, поэтому он тебя и привлекает.

Слова Ким поражают меня, как неожиданный удар.

Для того, чтобы ты захотела меня. Я никогда не предполагал, что ты мне так сильно понравишься.

Эти слова пробивают черные дыры в моей обороне.

Я позволяю своей руке подняться от его груди к пульсирующим сухожилиям ключицы. Эйден хватает мою руку своей более сильной. Он один раз качает головой.

– Не так быстро.

– Ч-что? Но почему?

Стыд за то, что меня отвергли, опускается на дно моего желудка.

Разве не этого он хотел?

– Поцелуй меня, – говорит он.

– Поцеловать тебя, – повторяю я, все еще не в себе.

– На этот раз я хочу, чтобы ты обняла меня за шею и поцеловала первой, Эльза.

Он так несправедлив. Я должна была знать, что он не только возьмет. Я должна была знать, что в конце концов он захочет, чтобы я отдалась.

Его не интересует одна битва, он хочет победить в кровавой войне.

Тихий голос шепчет, что завтра я пожалею об этом, но сейчас мне плевать на завтрашний день.

Я высвобождаю свою руку из его и обнимаю его обеими руками за шею.

Затем прижимаюсь своими губами к его губам.