Текст книги "Девиантный Король (ЛП)"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Глава 24

Когда я сказала Эйдену, что я не его, я ожидала гнева.

Черт, я ожидала увидеть его подлую сторону.

Потому что это то, что делают задиры, не так ли? Когда на них давят, они давят в ответ.

Вместо того чтобы отпустить и показать свое истинное «я», его губы изгибаются в насмешливой улыбке.

– Не это ты говорила, когда кончила мне прямо на лицо. Дважды.

Моя челюсть чуть не падает на пол.

Нет.

Он не спроста это сказал.

Ким ахает рядом со мной и бормотание разносится по всему классу. Ни у кого не хватает смелости заговорить в присутствии Эйдена.

Ронан единственный, кто смеется, кивая:

– Поддерживаю. Я слышал стоны.

К черту мою жизнь.

Эйден снова открывает рот, но я заставляю его замолчать, прижимая руку к его губам. Что бы он ни сказал, это погубит меня еще больше, чем он уже это сделал.

Если раньше он казался торжествующим, то сейчас выглядит абсолютно самодовольным. Он поднимает брови в безмолвном вызове, бросая мне вызов отрицать это.

Раздается звонок, и в класс входит миссис Стоун. Я отпускаю Эйдена и плюхаюсь на место перед ним, потому что оно единственное свободное. Мои движения взволнованные, когда я достаю свой блокнот и ручки.

Теплое дыхание щекочет мне ухо, прежде чем ровный голос Эйдена шепчет:

– Попробуй отрицать, что ты снова моя, и я трахну тебя на глазах у многих из них, доказывая это.

Мои глаза расширяются, когда я крепче сжимаю карандаш. Он исчезает у меня за спиной слишком быстро, как только миссис Стоун начинают урок.

Я изо всех сил пытаюсь взять контроль над чертами лица и прогнать ту картину, которую Эйден только что нарисовал в моей голове.

Черт бы побрал его и его грязный рот.

Пространство между моими ногами нагревается, и я растираю их, прогоняя это ощущение.

Не работает.

Напротив, трение становится невыносимым, почти как тогда, когда Эйден прижимался ко мне ртом, его зубы задевали чувствительную кожу, его язык и пальцы входили и выходили из меня, пока...

– Мисс Куинн? – я вздрагиваю от голоса миссис Стоун, и мои щеки горят. – С вами все в порядке?

– Что?

– Вы выглядите покрасневшей. Вам нужна медицинская помощь?

– Со мной все хорошо.

Я крепче сжимаю карандаш, желая, чтобы земля разверзлась и поглотила меня.

Когда она уходит, низкий хриплый голос шепчет:

– Возвращаются некоторые воспоминания?

– Заткнись, – шиплю я.

Мне не нужно оглядываться, чтобы увидеть самодовольную ухмылку Эйдена.

После двух утренних занятий я собираю свои книги, машу Ким и направляюсь в раздевалку, решив пропустить обед.

Тетя велела мне купить специальную еду в продуктовом магазине, но я забыла.

Высокая фигура встает передо мной, прежде чем я заворачиваю за угол в раздевалку. Ненавижу, как трепещет мое сердце, при виде него. Ненавижу то, как идеально он выглядит в пиджаке и как его длинные ноги делают его похожим на модель.

Я ненавижу в нем все, начиная от легкого покачивания его темных волос и заканчивая соблазнительными губами и острым подбородком, которого не должно быть у восемнадцатилетнего парня.

– Я ненавижу тебя, – говорю я ему со всем сдерживаемым разочарованием, которое я ощущала этим утром.

– Думаю, что нет, милая, но ты хотела бы ненавидеть. – он тянется ко мне и щипает за щеку. – Ты чертовски очаровательна, когда краснеешь.

Он заправляет прядь волос мне за ухо. Этот жест такой заботливый и нежный, что почти разрушает мою защиту.

Потом я вспоминаю, что он социопат, и он мог бы сделать это только для того, чтобы я ослабила бдительность перед ним.

– Почему ты никогда не распускаешь волосы?

Его пальцы массируют мою голову, словно он очарован этим.

– Мне просто не нравится.

Он наклоняет голову набок.

– Почему?

Я сама не знаю.

И его заботливый поступок не отвлечет меня от его демонической души.

Я вырываюсь из его объятий.

– О чем ты думала ранее? – он возвращается к поглаживанию моих волос, как будто не может удержаться от этого.

– Ранее?

– В классе! Когда миссис Стоун застала тебя за фантазиями?

Мои щеки горят, и я отворачиваюсь.

– Этого не было.

– Лгунья. – его голос сочится соблазнительным протяжным звуком. – Ты заново переживала прошлую ночь, не так ли? Ту часть, где я засунул свой язык в твою горячую, влажную киску, пока ты выкрикивала мое имя и...

– Эйден! – я подношу руку к его рту.

От унижения у меня сжимается живот, когда я оглядываюсь вокруг, смотря, не слышал ли кто-нибудь.

Он убирает мою руку, но не отпускает ее, склонив голову набок.

– Почему тебя это смущает?

– Ты серьезно? Конечно, меня это смущало бы.

– Я фантазировал о тебе всю ночь, ты видишь, как я смущаюсь из-за этого?

– Ты принадлежишь к другому виду.

Сомневаюсь, что он даже знает, что такое смущение.

– Не надо.

– Не надо чего?

– Не превращай это в спор «ты против меня».

– Тогда в чем дело? Просвети меня.

– Признайся в своей сексуальности, Эльза. – он собственнически сжимает мою руку. – У тебя, черт возьми, этого в избытке, и я не собираюсь позволять этому пропадать даром.

– Перестань быть таким грубым. Я должна сосредоточиться на занятиях.

– Значит, ты думала об этом, – ухмыляется он. – Ты промокла?

– Нет.

– Ну же, – толкает он. – Признай это.

– И, если это так? – я скрещиваю руки на груди, все сдерживаемое разочарование поднимается на поверхность. – Что ты собираешься с этим делать? Трахнешь меня в школе и рискнёшь, что нас обоих исключат? Ой, подожди. Твой отец владеет школой, так что не имеет значения, если тебя поймают. Тебе ведь даже убийство сойдет с рук, верно? Меня вышвырнут вон после того, как они выкрутят все так, будто я соблазнила его величество Эйдена Кинга. В конце концов, ты король, а я гребаное ничтожество.

Только после вспышки я понимаю, как фантастично это бросать ему в ответ его же слова. Раньше он использовал их, унижая меня и ставя на место, но теперь они кинуты прямо ему в лицо.

Я поднимаю подбородок, заставляя его сказать что-нибудь.

Его левый глаз дергается, но выражение лица остается непроницаемым.

– Следи за своим ртом.

– Или что?

– Или я трахну его.

– Пошел ты, Эйден. Ладно? Ты не можешь нажимать на мои кнопки все время и ожидать только «да», ваше величество. По вашему приказу, ваше величество. Чего вы хотите дальше, ваше величество? Может, мне лечь и раздвинуть для тебя ноги? Ты бы устранил меня из своей системы, если я позволила бы тебе трахнуть меня?

Я тяжело дышу после вспышки.

Даже не знаю, что, черт возьми, со мной не так, но меня так бесят слова Сильвер и его небрежное отношение. Он всегда будет получать, желаемое, и рано или поздно я ему надоем, и он уйдет.

Я хочу, чтобы он ушел сейчас, потому что я чувствую, как рушатся мои стены, и если я впущу его внутрь, он просто уничтожит меня, как сказал при нашей первой встрече.

Он станет бурей, которая оставит после себя только хаос.

Я бы предпочла принять издевательства, чем отдаться ему.

– Нет.

Я таращусь.

– Нет?

– Раздвинув ноги, ты не искоренишься из моей системы. Мне нравится владеть твоим телом, но это не единственное, что меня интересует.

– Тогда чего еще ты хочешь?

Его голос понижается до навязчивого шепота.

– Каждую. Чертову. Частичку.

Мой рот приоткрывается, но я не могу произнести ни слова.

Ронан спасает меня, когда врезается в спину Эйдена. Последний удерживает свою позицию, когда ухмыляющийся Ронан обводит рукой его плечо.

– Эй, Кинг! Пора обедать.

Эйден бросает на него сердитый взгляд, но его голос спокоен.

– У тебя со вчерашнего дня держится желание умереть.

– Упс, неподходящее время?

Его пытливые глаза перескакивают с меня на Эйдена.

Последний продолжает пристально смотреть на него.

– Проваливай.

– Я ранен, приятель. – он массирует грудь. – Подобные слова вызывают у меня проблемы с отказом.

Мои глаза расширяются, когда я сглатываю.

– У тебя есть проблемы с отказом?

Он кивает, глядя на Эйдена из-под ресниц.

– И он все время напоминает мне о них. Connard – Мудак.

– Эй! – я толкаю Эйдена локтем. – Это может оставить ему шрам.

Он просто наблюдает за мной с весельем, как будто ему нравится шоу.

– Я уже прохожу терапию, – продолжает Ронан.

– Заткнись нахуй, или единственное лечение, которое ты примешь, это твой сломанный нос.

– Не нос, Кинг. – Ронан прячет нос. – Это дерьмо аристократично.

– Не тогда, когда я разберусь с этим.

– Подожди. – я смотрю между ними с ошарашенным выражением лица. – Ты пошутил?

– Ты выглядела чертовски очаровательно, – улыбается Эйден.

– Эм... вернись. – Ронан смотрит на Эйдена так, будто у него выросла дополнительная голова. – Ты только что сказал «очаровательно»?

Бесстрастное лицо Эйдена возвращается.

– Нет, нет, нет... Не закрывайся. Давай, Кинг. – он достает свой телефон. – Скажи это еще раз, мне нужно заснять это на камеру.

Эйден смотрит в камеру Ронана и открывает рот.

– Иди. К. Черту.

Ронан отмахивается от него, засовывая телефон в карман. Затем наклоняется, чтобы прошептать.

– Я дам тебе сотню, если ты запишешь на видео, как он говорит такое дерьмо.

– Что?

– Пятьсот.

Я продолжаю смотреть на него, слишком потрясенная, чтобы что-то ответить.

– Хорошо, последнее предложение. Нэш и Найт также заплатят по пятьсот.

Эйден встает, между нами, прерывая односторонние переговоры Ронана.

– Тебе некуда пойти? – спрашивает Эйден.

– Mais non – Однако нет. Мне здесь хорошо. – Ронан улыбается, как чеширский кот. – Пообедай с нами, Элли.

– Элли? – огрызается Эйден.

– Что? Кимми тебя так называет, разве нет?

– Разве ты не называешь меня Холодное Сердце?

Он приподнимает плечо.

– Элли мне нравится больше. Пойдёмте, давайте поедим.

– Я пас. – я поворачиваюсь, чтобы уйти.

Сильная рука обхватывает мою руку, и Эйден почти тащит меня к себе.

– Ты пообедаешь.

Он собственнически обнимает меня за талию, пока мы втроем идем в кафетерий.

Если он думает, что выиграл этот раунд, значит, его ждет другой. В кафетерии нет моей еды, и я не стану есть, как я сказала.

Мой телефон вибрирует. Я лезу в карман пиджака.

Дядя Джей: Не думаю, что мы успеем на игру в эти выходные. Я завален работой. Очень жаль, Тыковка.

У меня сжимается грудь, но мне удается ответить.

Эльза: Все в порядке. Мне все равно нужно учиться. Тебе будет не хватать меня, когда я буду в Кембридже *смайлик салюта*

Дядя Джей: Не заставляй меня сейчас переживать. Ты побьешь наши рекорды. Командная работа.

Эльза: Командная работа!

Я не чувствую слов, когда печатаю их.

Дядя Джей: Запрись на ночь. Мы можем вернуться домой поздно. В холодильнике овощи, и твоя тетя говорит, никакого мороженого.

Дядя Джей: Мы любим тебя, Тыковка.

Еще одна одинокая ночь.

Эльза: Нет проблем! Берегите себя. Я тоже люблю вас, ребята *смайлик с сердцем*

Когда я засовываю телефон обратно в карман, я чувствую на себе взгляды. Поднимая голову, Эйден пристально смотрит на меня, наклонив голову. Он читал сообщения?

Ронан размышляет о составе на следующую игру, но Эйден не обращает на него ни малейшего внимания. Его большой палец касается моей поясницы. Дрожь пробегает по коже от интимности этого жеста.

Почему люди говорят, что физический контакт не имеет значения? Почему предполагают, что эмоции растут в каком-то чужом месте?

Физическое прикосновение всегда играет определенную роль.

Я знаю лучше, потому что прикосновения Эйдена сводили меня с ума с того дня, как он нарушил невидимое правило «не прикасаться».

Мы направляемся прямо к столу футбольной команды – конечно. Эйден убирает руку, усаживая меня рядом с собой.

Ксандер улыбается мне, демонстрируя обе ямочки на щеках. Это кажется достаточно искренним, поэтому я неуверенно улыбаюсь в ответ.

Эйден бросает на нас такой резкий взгляд, что я решаю сосредоточиться на своем рюкзаке. Ухмылка Ксандера становится еще шире. Эйден кладет обе руки мне на плечи.

– С сегодняшнего дня Эльза будет есть с нами.

Черт возьми, нет.

Я двигаюсь, чтобы встать, но он наклоняется и шепчет:

– Сиди спокойно, или я расскажу им, сколько раз я брал тебя прошлой ночью.

– Ты не брал меня, – шиплю я так, чтобы только он мог слышать.

Он приподнимает бровь.

– Они этого не знают.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не закричать.

Почему у него такая способность по-королевски выводить меня из себя?

Никто из членов команды ничего не говорит о новой схеме питания. Я и не жду от них этого. В конце концов, он Кинг. Его слово королевский указ.

Ронан шевелит бровями.

– Добро пожаловать на борт, Элли.

– Я ранен, Холодное Сердце. – Ксандер придвигается ближе. – Разве мы не пара?

Эйден крепче сжимает мои плечи, но не нужно оглядываться, чтобы увидеть его разъяренное лицо.

Не знаю, почему Ксандер продолжает провоцировать Эйдена. Он должен знать, насколько сумасшедшим дьяволом он может быть.

– Эй, Найт... – в голосе Эйдена слышится явная угроза. – Если ты еще раз скажешь что-то подобное, я начну говорить то, что тебе не понравится.

Ямочки исчезают с лица Ксандера, и он прищуривается, прежде чем бросить вилку на тарелку с пастой.

– Пошел ты, Кинг.

– Подожди. Какие вещи? – Ронан смотрит между ними. – Серьезно, я устал от того, что меня оставляют в неведении. Почему мне здесь никто ничего не говорит?

– Потому что у тебя длинный язык? – говорит Коул.

– Нет.

– Да, – соглашаются все за столом.

Ронан пускается в долгий спор обо всех секретах, которые он хранил ради них, – раскрыв их.

Забавно наблюдать, как он ведет себя немного как королева драмы, когда Ксандер провоцирует его, а Коул пытается заткнуть ему рот.

В последний раз сжимая мое плечо, Эйден идёт туда, где подают еду.

– Уверена, что хочешь быть с таким извращенцем пятой стадии, как он? – Ксандер скользит ко мне, ухмыляясь и, похоже, не реагируя на угрозу Эйдена. – Я всегда рядом, если ты передумаешь.

Он начинает придвигаться ближе, но Коул садится, между нами. Он бросает на Ксандера понимающий взгляд. Между ними происходит какой-то секретный разговор. Ксандер закатывает глаза и снова сосредотачивается на еде.

– Перестань провоцировать Кинга, Найт.

– говорит один из игроков футбольной команды, вратарь. – Мы провалим чемпионат, если наши нападающие продолжат вцепляться друг другу в глотки.

Несколько его товарищей по команде бросают на меня снисходительные взгляды, как будто я источник всего этого хаоса.

– Почему вы так на меня смотрите? – я расправляю плечи. – Я не просила их ни о каком внимании. Если вы сможете держать своего нападающего подальше от меня, я была бы признательна.

За столом воцаряется тишина, за исключением Ксандера, который ухмыляется, демонстрируя ямочки на щеках.

– Неудивительно, что она лучшая подруга.

– Думаешь, кто-нибудь может что-нибудь сказать Кингу? – Ронан качает головой с лукавой улыбкой. – Я имею в виду, ты та, кого он назвал очаровательной.

– Он... назвал? – спрашивает вратарь.

– Клянусь Богом, я не разыгрываю. У меня до сих пор мурашки по коже, серьезно! – говорит Ронан. – Ну же, Элли. Запиши это для нас в следующий раз.

Я не могу сдержать улыбку.

Футболисты, которые раньше бросали на меня суровые взгляды, теперь смотрят на меня с... благоговением?

Коул прочищает горло.

– Прекрати, Ро.

– Нет, ну же, капитан. Не убивай веселье. – Ронан встает на свой стул. – Я открываю аукцион с пятью сотнями. Кто добавит?

Каждый из них начинает добавлять купюры, как на настоящем аукционе.

Ха.

Богатые дети, конечно, делают это по-другому.

Коул качает головой и открывает книгу. Анатомия Зла.

Хм. Кто знал, что футболист интересуется подобными книгами? Хотя я придерживаюсь стереотипов.

– Ты не собираешься есть? – спрашивает Коул, не обращая на меня особого внимания. – Можешь взять мою порцию.

– Она это не ест, – голос Эйдена звучит у меня за спиной, и я ненавижу мурашки, которые пробегают у меня по спине из-за его присутствия.

Он отталкивает Коула в сторону и садится рядом со мной, протягивая две тарелки. На одной паста. На подносе, который он ставит передо мной, салат и паста без глютена.

– Откуда ты это взял? – я смотрю на него снизу вверх. – В кафетерии не подают такую еду.

– Сейчас подают.

Сейчас подают.

Просто так, он заставляет это случиться.

Не хочу, чтобы меня впечатлило, что он принес мне мою первую специальную еду в школе, но это впечатляет. Это самая продуманная вещь, которую кто-либо, кроме моих тети и дяди, сделал для меня. Он вспомнил и сделал так, чтобы это произошло.

Я смотрю на него из-под ресниц.

Быть на хорошей стороне Эйдена Кинга это рай. На его плохой стороне полный ад.

Пришло время выбрать, на чью сторону пасть.

Глава 25

Тетя и дядя почти не появляются дома на протяжении всей недели.

Обычно они переодеваются, наполняют холодильник едой, а потом снова уходят.

Я ненавижу дом, когда никого из них нет, особенно когда это продолжается в течение нескольких ночей подряд, как эта.

Здесь холодно.

Ким провела несколько ночей со мной – и Киром. Мы занимались, выпивали, смотрели последний сезон Люцифера и бездельничали, слушая Coldplay.

Хотя у нее более избирательный вкус в музыке, чем у меня, мы согласны на Coldplay.

За последнюю неделю мне каким-то образом удалось убедить Ким сесть со мной за стол футбольной команды.

Я была одновременно шокирована и горда за нее, когда она села за один стол с Ксандером и притворилась, что его даже не существует.

– Уверена, что не можешь остаться? Сегодня вечер пятницы. – спрашиваю я с порога, когда она садится на ступеньки, чтобы завязать шнурки.

– Я бы с удовольствием осталась, но я не могу подвести Кира.

– Я знаю.

Ее отец вернулся из своих бесконечных дипломатических поездок, и ее мать наконец-то выбралась из студии. Они обещали Кириану семейный ужин несколько месяцев назад, и это их единственный шанс осуществить его.

– Мой дом обычно мертв, поэтому я понимаю, каково это, когда он живой.

Я вздыхаю.

– Повеселись. Пришли мне фотографии Кира.

– А то. – ее губы кривятся. – Надеюсь, что эти двое однажды станут родителями и не разочаруют его.

– Ким...

– Неважно. У Кира есть я. – она пренебрежительно вскидывает руку, когда встает и смотрит на меня со странным выражением. – Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной обо всей этой истории с Кингом, верно?

Ненавижу, как у меня сжимается грудь при одном упоминании его фамилии.

– Обо всей истории с Кингом?

– Знаешь, о той части, где ты кончила ему прямо на лицо? Дважды?

Мои щеки горят, и я жалею, что не могу спрятаться в норе.

– Я подумала, что ты забыла об этом.

– Черт возьми, нет. – она хихикает, подталкивая меня локтем. – Я ждала, когда ты признаешься.

– Я просто... – я прислоняюсь головой к стене. – Я не знаю. Он такой напряженный, и я чувствую, что если поддамся ему, то никогда не найду выход. Не говоря уже о том, что он меня отвлекает. Кембридж не за горами, и я ни за что на свете не позволю ничему отнять это у меня, особенно какой-нибудь драме с парнем, но...

– Но?

– Но я ощущаю болезненное облегчение всякий раз, когда он приходит, чтобы найти меня, загоняет в угол и отнимает решение. Разве это не безумие?

– Обычно все самое лучшее. – она усмехается.

Я игриво толкаю ее в плечи.

– Ты не помогаешь.

– Элли, ты моя лучшая подруга, и я люблю тебя, но ты слишком... в безопасности. – голос Ким меняется на взрослый тон, которым она разговаривает со своим младшим братом. – Ты так долго жила по правилам, будто ты тридцатилетняя женщина, в восемнадцатилетнем теле.

Мне следовало бы обидеться, но я не обижаюсь.

– Это неправда, – говорю я ей.

– Неправда? – она бросает на меня «ты издеваешься надо мной» взгляд. – Ты не притронулась к мороженому, хотя твоей тети здесь нет. Уверена, что один-два укуса тебя не убьют, но ты даже не хочешь думать о том, чтобы пойти против воли своей тети.

– Такие виды пищи разлагают организм.

– Ты себя слышишь? Ты говоришь совсем как твоя тетя – и это не комплимент.

– Ким!

– Я имею в виду, посмотри на свои интересы.

– А что с ними?

– Ты занимаешься йогой из-за своей тети. Любишь футбол из-за своего дяди. Черт, ты поступаешь в Кембридж, потому что они выпускники.

Я скрещиваю руки на груди.

– Тетя и дядя спасли меня от альтернативы приемным семьям. Они дали мне безопасное, здоровое воспитание. Если бы не операция на сердце, за которую они заплатили, я бы умерла. Нет ничего плохого в том, чтобы желать им счастья.

– Конечно. Ты права. – Ким прислоняется к стене. – Но ты не думала, что, может, ты живешь жизнью своих тети и дяди, а не своей? Может, именно поэтому тебя так необъяснимо тянет к Кингу.

– Что? Как?

– Ты всегда жила по правилам. Но не он. Он свободен в том смысле, в каком ты нет. Возможно, поэтому он тебя и привлекает. – слова Ким так глубоко задевают, что я заметно вздрагиваю. – Знаешь, в летнем лагере буддийский священник рассказал нам интересную вещь, – продолжает она.

– Что?

– Души притягиваются друг к другу.

Попрощавшись, я стою как вкопанная у входа, ее последние слова эхом отдаются в моей голове.

Души притягиваются друг к другу.

Душа Эйдена черная, так что это делает с моей?

Я уже собираюсь войти внутрь, когда замечаю движение. Черная машина стоит напротив дома прямо под уличным фонарем.

Окна тонированы, так что я не могу заглянуть внутрь.

Машина стоит весь день до того, как я отправляюсь в школу, и после того, как я возвращаюсь.

Зловещее чувство пробегает у меня по спине. Как будто я уже видела эту машину раньше.

Где?

Я запираю дверь на замок и включаю сигнализацию.

В доме так спокойно, жутко и... холодно.

Я сажусь ужинать, но на самом деле не голодна. Я все равно ем, так чтобы тетя не расстроилась, если найдет коробки в том виде, в каком их оставила.

Но ты не думала, может, ты живешь жизнью своих тети и дяди, а не своей?

Слова Ким возвращаются, и я прогоняю их прочь.

Мне нужно поесть, потому что мое сердце снова начинает устраивать взбучку. Я знаю, что скоро мне следует навестить доктора Альберта, но сначала я должна принять участие в соревнованиях по легкой атлетике.

В другой раз доктор Альберт упомянет о другой операции. Я не только попрощаюсь с бегом, но и могу потерять драгоценные месяцы, которые мне следует использовать для подготовки к поступлению в колледж.

Я намерена прожить этот год на полную катушку, а потом, когда придет время для операции, мне ее сделают.

Пока я ем, я играю в шахматы против самой себя, несколько раз сбивая черного короля.

Видите, я люблю играть в шахматы. Ким ошибалась, не все мои интересы связаны с тетей и дядей. Даже если дядя Джексон научил меня шахматам.

После нескольких раундов я отодвигаю доску и достаю свой телефон, чтобы проверить сайт школы.

Потом я вспоминаю, что сегодня выходные.

Мой палец зависает над Инстаграмом. Я даже не притворяюсь, что не просматриваю ленту, а иду прямо в профиль Эйдена.

Он ничего не опубликовал после той фотографии, на которой мы целуемся. Это так на него не похоже, учитывая, что он публикует снимки по крайней мере раз в день.

Когда я впервые увидела эту фотографию, я была слишком подавлена, чтобы как следует ее изучить.

Теперь я успокоилась.

Почти.

Я увеличиваю изображение и вижу, насколько мы на самом деле запутаны. Выражение полного собственничества и разбойнического требования на его лице. Выражение заброшенности на моем.

Открываю комментарии. На этой фотографии ни одна девушка не облизывает его со всех сторон. Большинство из них дружеские поддразнивания от футбольной команды.

Ронан написал: Тебе лучше извиниться за то, что ты украл мое шоу в ту ночь, Кинг.

Я краснею, вспоминая, как он нас застал.

Мой пульс учащается, когда я читаю последний комментарии. Он был оставлен всего несколько минут назад, и он от Сильвер.

Гарнир до тех пор, пока не появится настоящее меню.

Я тыкаю вилкой в пустую тарелку. В чем, черт возьми, ее проблема? Сначала, я крестьянка, а потом гарнир?

И этот ублюдок даже не удалил ее комментарий.

Я выхожу из приложения и бросаю телефон на стол. Сделав несколько успокаивающих вдохов, я беру тарелки и мою посуду так спокойно, как только могу, не беспокоясь о посудомоечной машине.

Я чуть не разбиваю посуду.

Пока вода все еще бежит, я хватаюсь за край раковины обеими руками и тяжело дышу. Я всегда думала, что ревность удел слабых, неуверенных в себе людей, но, видимо, я тоже превращаюсь в одного из них.

Это ослепляет и прямо-таки пугает, как сильно я хочу причинить ей боль за то, что она испортила то, что принадлежит мне.

Но опять же, Эйден не мой.

Не до конца.

Так что я злюсь по пустякам.

И это бесит меня еще больше.

Я заканчиваю мыть посуду и удаляюсь в свою комнату, чтобы заняться учебой. Это единственная логичная вещь в моей жизни на данный момент.

Примерно через час я забираюсь в постель, стараясь не думать о том, как Эйден каждый день приносил мне особую еду. Как он заботился о том, чтобы нас видели в коридорах вместе, чтобы никто больше не издевался надо мной. Как он приносил мне воду после тренировки. Как смотрел на меня с таким беспокойством, когда я бегу, будто знал, что у меня не все в порядке с сердцем.

Я не должна ценить эти продуманные жесты, но ценю их, и они разрушают мою защиту хуже, чем что-либо другое.

Не в силах удержаться, я снова проверяю Инстаграм. Прокручиваю вниз до комментария Сильвер, но его уже нет. Не уверена, удалила ли она его или это сделал Эйден.

Мой телефон вибрирует от сообщения.

Эйден.

Я сажусь в постели, мое сердце кувыркается.

Эйден: Не могу уснуть. Думаю о тебе.

Я должна притвориться спящей, но просто не могу. Я чувствую себя так плохо сегодня, и боюсь, что если закрою глаза, кошмары ворвутся ко мне.

Я печатаю в ответ.

Эльза: Я тоже не могу заснуть.

Эйден: Почему?

Эльза: Иногда я боюсь засыпать.

Я сожалею об этом, как только нажимаю «Отправить». Ему не нужно этого знать.

Три точки появляются и исчезают, словно он думает о том, что написать.

Эйден: Я тоже не люблю спать.

Я сажусь прямее.

Эльза: Почему?

Эйден: Это скучно.

Эльза: *смайлик закатывающий глаза* Серьезно?

Эйден: Помнишь того призрака, о котором я тебе рассказывал? Он часто посещает меня, когда я сплю.

Является ли призрак его матерью?

Прежде чем я успеваю ответить, он посылает еще одно сообщение.

Эйден: Как насчет того, чтобы отвлечь друг друга?

Эльза: Мне не нравится, как это звучит.

Эйден: Поверь мне. Тебе это понравится. В конце концов.

Эйден: Что на тебе надето?

Эльза: Серьезно? *фейспалм смайлик* мы играем в эту игру?

Эйден: Скажи.

Эльза: Хорошо. Пижама с маленькими кроликами. Совсем не сексуально.

Эйден: Позволь мне самому судить об этом *подмигивающий смайлик*

Эйден: Кроме того, на тебе все смотрится сексуально.

Я стараюсь не краснеть, но, черт, краснею.

Эйден: Дай мне больше. Что под пижамой?

Я прикусываю нижнюю губу, печатая.

Эльза: Ничего.

Эйден: Черт. Теперь я хочу быть пижамой.

Эльза: И что ты будешь делать?

Эйден: Кроме того, чтобы тереться о тебя, пока ты не кончишь? Я должен подумать о других вариантах, которые есть у пижамы.

Между моих бедер разливается жар, и пальцы дрожат, когда я печатаю.

Эльза: А что, если бы ты был здесь со мной? Что бы ты сделал с пижамой?

Эйден: Это вопрос с подвохом?

Эльза: Я хочу знать...

Эйден: Прежде всего, я сорву с тебя ее, потом укушу твой сосок и буду сосать его, пока ты не станешь умолять меня остановиться. Буду трахать тебя пальцами, пока ты не кончишь мне на руку, но я не остановлюсь.

Моя рука скользит под пояс шорт и погружается в скользкие складки.

Эльза: Нет?

Эйден: Нет. Пока ты будешь спускаться с волны, я буду поедать твою киску, пока ты вновь не закричишь. Потом я распущу твои волосы и буду держаться за них, пока буду трахать тебя, до тех пор, пока мы оба не потеряем сознание.

Я двигаю рукой все сильнее с каждым словом в его сообщениях. Это не моя рука, это рот Эйдена сводит меня с ума. Его пальцы внутри меня, его член у меня в горле..

Я кончаю с криком и приглушаю звук в подушку.

Мои щеки так горят, что я думаю, они взорвутся.

Не могу поверить, что только что довела себя до оргазма, думая, что это Эйден.

Мой телефон вибрирует еще раз.

Эйден: Не засыпай.

Стыдясь того, что я только что сделала – или того, что он заставил меня сделать, – я стону и встаю, бросив телефон на тумбочку.

Открыв балконное окно, я позволяю холодному воздуху наполнить чувства. Первые капли дождя попадают мне в нос, и я закрываю глаза, откидывая голову назад, позволяя им ополоснуть меня.

Очистить меня.

Мои ноздри наполняются ароматом земли после дождя, и я вдыхаю его.

Когда я открываю глаза, черная машина все еще там.

Мои губы дрожат, когда ухожу и заползаю обратно в свою постель.

Из подвала доносятся всхлипы.

Мои маленькие ножки следуют за звуком.

Я сама хнычу, но эти всхлипы из подвала звучат громче и больнее.

Ммммм.

Мммм...

Мммм..

Я бросаю взгляд назад, ожидая, что бугимен последует за мной сюда. Ма говорит, что мне никогда не следует здесь находиться, потому что эти монстры прячутся в подобных местах.

Ма иногда выглядит монстром, когда говорит о нем. Того, кого не следует называть.

Ее глаза кажутся черными, как у папиных друзей.

Иногда она обнимает и сжимает меня, пока я не начинаю думать, что присоединяюсь к той, чье имя не будет названо.

– Эльза?

О, нет.

Если ма найдет меня, она снова сожмет меня до смерти. Мне не нравятся эти монстры в ее глазах, потому что папа не перестанет бить ее, когда с ней эти монстры.

Тогда его монстры и ее монстры становятся одним и тем же.

Эти всхлипы превращаются в стоны. Я останавливаюсь у двери подвала и заглядываю в замочную скважину.

Эти монстры забрали другого человека, похожего на того, чье имя не будет названо.

На этот раз я должна им помочь. Я должна остановить этих монстров в глазах мамы и папы.

– Эльза!!

Удар приходится мне по спине.

Моя голова ударяется о дверь, и что-то теплое и красное стекает по моему виску.

Я оглядываюсь назад и вижу этих монстров.

Они черные.

Они мрачные.

У них глаза-дыры.

Мои губы дрожат, когда меня снова поражают.

Удар.

Удар.

Удар.

– Ты заплатишь за это, Эльза.

Я просыпаюсь от вздрагивания. Пот стекает по моему позвоночнику, прилипая к пижаме на спине. Я бросаю взгляд в сторону и вскрикиваю.

Тень нависает над моей кроватью.