Текст книги "Спасения не будет (СИ)"
Автор книги: Рина Белая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Глава 22
Я сидела на теплом полу, облокотившись спиной о стену, и безучастно наблюдала за черной, как полоса моей жизни, змеей. Змея, попав в «капкан» амулета, изгибалась и корчилась. Наконец, она свернулась в тугой узел, дернулась в последний раз и затихла черным пятном на молочном ворсе ковра. Всматриваясь в ее застывшие «слезы» глаз, я погладила амулет со смарагдом, испытывая смутную радость от темной силы, заключенной в изумрудном камне. Я поступила правильно, оставив артефакт себе. На пальце «монахини», спешно покидающей королевский дворец, была лишь точная его копия. Я обезопасила свою жизнь, ведь с отъездом Ликерии змеи никуда не делись. Наоборот, их стало гораздо больше. Я встречала ползучих гадов в цветущем саду, в библиотеке, в конюшне, когда хотела покормить лошадей сахарком, а сегодня даже в своих покоях. Я знала, что это будет продолжаться, пока я не сдержу свое обещание, данное командору в храме Змеерогого. Змеерогий… Однажды я уже была свидетелем его ужасной многомерной пытки. Мальчишка, чей позвоночник прошили устрашающе-длинные иглы, выкачивающие из тщедушного тельца последние крохи эфира, снился мне до сих пор. И я отчаянно не желала повторять его судьбу, а потому гнала от себя даже малейшую мысль о побеге. Нет, я не сбегу. Во всяком случае, не раньше, чем мою голову венчает корона.
– Госпожа Ликерия, просыпайтесь…
Схватив мертвую змею за хвост, я выскочила на балкон и перекинула ее через балюстраду, увитую мелкими бутонами роз. Двери моей спальни распахнулись, и приятный бархатный голос за спиной возвестил:
– …сегодня особенный день!
– Да кто ж спорит, – мрачно обронила я. День сегодня и впрямь особенный. Особенно жуткий.
На восьмой день после кончины пресветлой дворец погрузился в густой туман. Я всмотрелась в серое марево, вылавливая очертания островерхой башни, ставшей обителью черного мага и, сжав перила балюстрады, мысленно обратилась к БегГару Шампусу:
«Я не хочу иметь с тобой ничего общего и я не позволю тебе пить меня словно сладкое вино».
– Для обряда все готово, – укрывая мои плечи белым плащом, сказала обладательница бархатного голоса. – Я провожу вас к священному источнику.
Священный источник благоухал ароматом целебных трав. Горная вода, просачиваясь по трещинам отвесной горы, с тихим шумом скатывалась в неглубокий круглый бассейн. С четырех сторон бассейна на идеально гладких шарах были установлены чаши, наполненные пылающей синим светом водой. Неподалеку еще две чаши освещали шатер, расшитый серебряной нитью. С меня сняли одежду, и я ступила в хрустальную живительную воду.
Прислужницы взялись за руки и запели таинственным мелодичным голосом. Дух воды, пробудившись ото сна, всколыхнул воду, и она расцвела необъятным множеством прозрачных бабочек. Я протянула руку, желая убедиться, что это загадочное явление не плод моего воображения, как вдруг бабочки расправили небесной красоты крылышки и окружили меня со всех сторон, обволакивая мое тело искрящей нежностью. Волшебные переливы пламени скользили по радужкам их невесомых крылышек, освещая скучающе-серый туман. Бабочки кружили, согревая меня. Они и были той целебной силой, что сделала мою кожу и мой разум, столь долгое время скованный накипью тревог и волнений, совершенными. Этим крошечным созданием удалось наполнить меня счастьем. Единым порывом вода схлынула, и я почувствовала себя просветленной. Сознание окутанное мифической, как призрачный свет луны, пеленой, и эти голоса, эти песнопения, сопровождающие всю церемонию, не велели мне сомневаться.
Легкая струящаяся ткань укрыла мои плечи, и я прошла в сказочно красивый шатер.
Я подняла глаза. Вздох полный восхищения сорвался с чуть приоткрытых губ. Видела бы Ликерия себя в зеркале! Рубины, инкрустированные в тиару, выгодно оттеняли черный цвет ее глаз. Черный корсет, расшитый огненной нитью и красными самоцветами, так напоминающими застывшие капли «крови», эффектно облегал талию. Глубокий разрез от бедра притягивал взгляд чарующим совершенством линий. Плащ из роскошной ткани темно-бордового цвета с черным отливом волной спадал по спине и, казалось, не знал конца, настолько длинным он был. «Перед такой красотой дрогнет даже каменное сердце», – думала я, загадочно улыбаясь отражению.
– Как вы прекрасны! – склоняясь в поклоне, молвила одна из прислужниц.
– Восхитительны!
– Изящны.
– Очаровательны.
– Красота, достойная величия!
О, да! Я чувствовала себя сокровищем, воистину достойным великого монарха. От комплиментов и восхищенных взглядов кружилась голова. Все это действовало на меня словно пьянящий нектар. Одна только мысль, сливаясь с биением моего сердца, не давала покоя: несмотря ни на что, я продолжала держать образ Ликерии. И я не находила этому объяснения.
Я растерянно посмотрела в глаза Мелитине. По-своему истолковав мой взгляд, она склонилась в поклоне и подтвердила:
– Да-да, вы очень красивы! Моя госпожа, нам поручено проводить вас в храм к началу церемонии, – мягким спокойным голосом сказала она выпрямляясь.
Забыв о том, что открытые ворота в подземный храм летящего Мориона олицетворяли начало неизбежного конца для избранницы короля, я не смогла сдержать вздох восхищения:
– Подумать только, я в древнем храме!
Храм поражал своим величием. Подсвеченные холодным голубым светом ряды мощных колонн поддерживали его громадный свод. Отполированные стены храма украшали сакральные надписи. Дорога, выложенная мозаикой из лазурита и перламутра, делила храм на две равные части и заканчивалась алтарем в виде огромной статуи дракона, лежащего на свинцовых табличках с заклятиями. Все его тело было усыпано драгоценными каменьями, а мощные крылья, обладающие разрушительной силой, были сложены. Когтистые лапы держали гранитную чашу так изящно, словно она была не тяжелее перышка. Небесные цветы оживляли холодную красоту храма, превращая угрюмые колонны в произведение искусства. Но вот что странно – всё, и колонны, и дракон, и даже мозаика, украсившая пол, были затянуты каким-то уже знакомым мне маревом. Вот только вспомнить, что это за марево я не могла, а потому сосредоточилась на черной фигуре, что ждала меня по ту сторону «небесного моста». В окружении девяти хранителей первичного знания, возглавляющих Совет Судеб, стоял БегГар Шампус – полноправный властелин лариусских земель, чья темная аура, горящая мистическим пламенем, говорила о его небывалой силе. Единственное, что выбивало его из образа монарха – отсутствие короны. В такой значимый день и не надеть корону?! Это казалось странным. Однако скипетр неизменно был при нем.
Волшебным светом играла напольная мозаика. Манящие как рокот прибоя переливы мелодии ласкали слух. И ведомая таинственными голосами, я медленно поплыла к алтарю.
Волнительно покачивался подол черного платья, обнажая жемчужно-белую кожу бедра. Мимо плыли идеальные улыбки, дорогие наряды, драгоценности, магические нити оберегов – роскошь, власть, богатство. И некромант…
Некромант!? Что среди ярких представителей богемной жизни делает некромант?
«Фиц?!» – при одной только мысли о Фиционе меня охватило волнение и какая-то невообразимая детская радость.
Мой Фицион, неужели это он? Я остановилась, нарушив привычный ход церемонии. Осторожно, чтобы не спугнуть спасительное видение, коснулась плеча некроманта и тихо прошептала:
– Друг мой, я так рада…
От неприкрытого призрения во взгляде некроманта сердце бешено забилось в груди. На глазах закипали слезы.
– Друг?! – повторил некромант и ядовито усмехнулся: – Такое и под действием чар не привидится…
Его реакция стала настоящим ударом по идеальному миру, который столь усердно рисовало мое сознание.
– Чары… – выдохнула я, сжав губы. Сколько яда заключено в таком красивом и емком слове?! Чары как кривое зеркало, подменили несовершенный и непривлекательный мир красивой сказкой. Чары одурачили мое сознание, вселив уверенность, что церемония самое прекрасное, что когда-либо случалось со мной…
Конечно, этот в черном не имел с Фиционом ничего общего. Тень, которая всего на миг вынырнула из прошлого, но этого мига хватило, чтобы я смогла зацепиться за реальность.
– Госпожа Ликерия, что с вами? – забеспокоились прислужницы, что торжественно несли шлейф длинного, как сама жизнь плаща.
Я посмотрела на прислужниц таким взглядом, словно впервые их видела. Забавные! Чего вы боитесь?
Я отступила и устремила растерянный взгляд к алтарю. Видение медленно и неохотно отступало, являя моему взору истинного черного мага, ставшего воплощением моего жутчайшего кошмара. Его непроницаемое лицо и черная оболочка ауры, вокруг которой плавилось пространство, внушали откровенный ужас. Оболочка пылала, словно сотни заключенных в ее плен душ пытались вырваться наружу.
Сбежать, остаться свободной – чудо, о котором даже не мечтала ни одна из невест монарха, потому как в последние минуты своей свободной жизни, была одурманена.
– С вами все в порядке?..
– Да, – резко одернув руки, сказала я. – Все уже хорошо, просто показалось.
Некромант саркастически улыбнулся.
– Вам нужно идти… Госпожа Ликерия, ну же… – задрожали голоса за спиной.
Озираясь по сторонам, я продолжила идти к алтарю. Вот только «дорогие» гости больше не вызывали у меня восхищенных чувств, они, в буквальном смысле, нагружали меня сильными эмоциями и негативно действовали мне не нервы. Я оказалась одна среди незнакомых лиц, одна в огромном храме, и я чувствовала… дикий холод. Голоса покинули меня, а вместе с ними ушла и легкость. Красивая сказка дрогнула и растворилась, являя мне ужасающую реальность. И я, наконец, нашла объяснение мареву, которому поначалу не придала значения.
Морок!
Не было волшебных цветов! Не было сакральных надписей, убаюканных нежным светом – вернее были, но только темные и таинственные рунические символы, вырезанные на базальтовых стенах. Небесный камень, что покрывал полы дворца – тоже был пустой картинкой, призванной скрыть черные плиты пола, рассеченные рубленными венами смолы. А дракон! Его кожа больше не ослепляла блеском драгоценных камней, ее покрывали ороговевшие чешуйки, очень плотно прилегающие друг к другу.
И если отринуть то, что доступно зрению, и обратиться к силе «иной», то выходила отнюдь не красочная картина: в древнем храме, который возвели гораздо раньше, чем появилось Лариусское королевство, плотно сомкнув веки, спал огромных размеров дракон!
«Милостивые духи! Да если эта тварь проснется, от цвета нации, собравшегося на церемонию, останется лишь горстка пепла!» – я едва заметно улыбнулась своим мыслям.
Морок, одурманивание моего сознания – все это статьи, по которым можно посадить Шампуса за решетку или отправить его на латеритный рудник по статье «О ложной жизни» Высшего кодекса Лариусского королевства. Мне импонировали оба варианта. Я обвела взглядом утонченную публику, которая следила за мной с удвоенным вниманием, и хищно улыбнулась. «А вы все пойдете как соучастники». Мысль эта теплом легла мне на сердце. Вот только радовалась я недолго. Понадобится сотня, если не вся тысяча дознавателей, чтобы быстро принять всех этих аристократов. И самое главное, как доказать вину его темнейшства, когда все цветочные гирлянды заканчиваются высоко над головой и до них не достать? Нет, это не реально!
Я и не заметила, как очутилась возле Шампуса. От столь опасной близости с королем все внутри меня похолодело. Прислужницы расстегнули фибулу и отбросили плащ мне за спину.
Воздух над мраморной чашей, наполненной какой-то жидкостью, завибрировал, сгущаясь, и перед нами предстал призрак верховного жреца, он же хранитель «летящего Мориона». Его лицо скрывал глубокий капюшон, широкие рукава то сходились, то расходились рваными лентами, являя взору тонкие костлявые руки, а внизу прозрачного плаща зияла пустота, словно у жреца еще при жизни не было ног. Однако его конечности меня мало волновали, мои мысли занимал дракон. Когда сталкиваешься нос к носу с запредельным, трудно устоять. А если знаешь, что терять тебе нечего – устоять тем более невозможно.
Дракон – миф это или реальность, чья-то филигранная работа или живое спящее существо?
«Ну, не могут у настоящего дракона быть когти, облицованные металлом. А значит дракон всего лишь творение несомненного гения», – подумала я. Однако, чем больше я всматривалась, тем больше понимала, каждая его чешуйка уникальна, она словно имела свой неповторимый узор. Под шеей – маленькие плоские чешуйки-щитки, на лапах – длинные пластины с острыми краями-лезвиями, а на спине – серебристый ремень, увенчанный большими роговыми наростами, с красноречивыми следами борьбы не на жизнь, а на смерть. Каким бы гением не был мастер, а ни одной жизни не хватит, чтобы предусмотреть столько деталей.
Приветствовав нас, призрак выставил перед собой руки, и на согнутые локти легла уже открытая древняя рукопись. Я обвела свое ближайшее окружение ищущим взглядом.
«Перышко… Где же ты?»
И тут я увидела командора. Его взгляд, острый как лезвие меча вонзился в меня; рука, привычно лежащая на рукояти, болезненно сжалась. Какие бы душевные терзания он не испытывал при виде любимой дочери, разоблачать себя я не стану. Пусть мучается и дальше, гадая, кто стоит перед алтарем: его сокровище или «иная» с проклятым даром, – решила я, и даже стала отворачиваться, как вдруг… взгляд приковала оплетка на рукояти меча, каждый конец которой украшал шнур с шелковой кисточкой. Вот оно – шелковая нить!
– Отец! – воскликнула я, бросаясь к командору в объятия.
– Доченька!
Фу, как фальшиво! И куда делись до боли сжатые кулаки? Где надорванное горем сердце? Неужто, вы забыли свою роль? Я подняла взгляд. Немедленно уберите эту дурацкую улыбку! Чему вы так радуетесь, папенька? Ваша дочь на этом празднике жизни основное блюдо!
– Отец, мне грустно видеть, как вы страдаете! – воскликнула я, наступая папеньке на ногу. Тяжелый намек прочувствовал и даже проникся, вот только…
– Доченька… – повторил командор не в силах сдержать облегчения и пошатнулся.
Папеньку заботливо придержала. И даже стерла слезы… радости с мужественного лица.
Я тут такой спектакль разыгрываю, а вы?.. Никчемный из вас актер, папенька. Никчемный!
– Мне пора, – обреченно прошептала я и незаметно выдернула нить из шелковой кисточки.
Поравнявшись с ноздрей дракона, я выпустила шелковую нить. И какого же было мое удивление, когда нить затянуло в ноздрю.
Дракон! Настоящий дракон! – мои брови взметнулись к самому своду. Я едва не захлопала в ладоши, словно маленькая девочка, которая увидела чудо всех чудес.
Тяжелый удар скипетра о каменный пол мгновенно вернул меня в реальность. Черная аура бросилась в лицо, и бледная как мел, я встала по левую руку от короля.
Жрец начал читать. Его голос – сильный, жгучий, уносился ввысь, призывая темные мистические силы вновь соединить судьбу бессмертного мага с судьбой смертной девы, сплести мужскую энергию и женскую, дабы стали они одним созвучным аккордом.
Не успела я приготовиться к долгой и утомительной церемонии, как голос жреца неожиданно стих. Я вперила взгляд на переносицу дракона, которая на короткое мгновение пошла волнами. Негромкий ропот за спиной дал понять, что мне это не привиделось. Шампус нахмурился. Хранитель поспешно возложил мне на плечи старческие руки и быстро сказал короткое напутствие уже на знакомом языке:
– Щедро одари супруга нектаром своей жизни.
Под тяжестью его рук, я отступила, встав на багрово-черную ткань плаща.
«Ну, хоть искренность чувств не просили засвидетельствовать», – с облегчением и некоторым удивлением подумала я.
– Прими щедрый дар супруги и испей чашу священного нектара до последней капли, – благословил Шампуса принять энергию, запертую в моем теле.
БегГар встал на плащ справа. Все внутри меня воспротивилось такому простому и на вид безобидному действию. Я понимала, что плащ в этом таинстве имеет особое значение. Все в этом таинстве имеет свое особое значение!
Жрец закатил рукав и серебряной пиалой зачерпнул из огромной мраморной чаши темную воду. Протянул мне и приказал.
– Пей.
Я сделала вид, что пригубила.
– До дна.
Я выпила и заела жутко горькую воду фиником, который подали мне на серебряном подносе.
Настала очередь Шампуса. Стоило ему поднести пиалу к губам, как вдруг дракон снова сморщил переносицу и, неожиданно резко вскинув голову, чихнул с такой мощью, что непомерно тяжелая чаша, подпрыгнув, опрокинулась, обрекая нас на верную смерть. Невидимой силой нас, словно горох, сдуло с плаща, при этом меня, как младенца, завернуло в него несколько раз. Наверное, со стороны это выглядело чертовски символично… Стреноженная по рукам и ногам, я закричала, когда каменный пол буквально вырос перед моим носом, но избежать фатального удара все же удалось. Командор, прекрасно понимая, что случится со мной, если я потеряю сознание и не удержу контроль над иллюзией, призвал на помощь воду. Я видела, как начинает свой стремительный бег черная вода, разъяренным зверем выпрыгивая из гранитной чаши и обрушиваясь на каменный пол. В миг окутав мое тело, она обожгла холодом, но уберегла меня от болезненного удара.
А еще я видела жуткую тень, которая накрывала мое тело словно одеялом. Казалось еще мгновение и гранитная чаша станет моим надгробием, но этого не случилось. Неподъемная гранитная глыба, словно парусное судно на скалу, налетела на заклинание Шампуса и множеством уродливых осколков, обрушилась на зазевавшихся магов. Разрывающие душу вопли сплелись в неразрывную песнь боли. Вода схлынула так же внезапно, и, потеряв опору, я грохнулась. Локоть схватило нервной судорогой. Пытаясь освободиться, я барахталась в мокром и липком плаще, словно в паутине.
Все произошло стремительно. Дракон внезапно расправил огромные крылья, и тут же король бросил на него темную энергетическую сеть. И пока Шампус сдерживал зверя, жрец выстраивал новое заклятие, выкрикивая слова на древнем языке. Нефритовым светом зажглись свинцовые таблички, медленно и неохотно погружая сознание зверя в сон.
Желая меня поскорее высвободить, руки прислужниц неустанно кружили надо мной, после чего дышать, наконец, стало легче. Я попыталась подняться, а они – поскорее увести меня в безопасное место.
Неожиданно под нашими ногами каменные плиты стали проседать, вынуждая нас остаться.
Голова черно-красного змея проломила пол и огромными бездонными глазами, уставилась прямо на меня. Все мое тело напряглось, пальцы непроизвольно вонзились в амулет со смарагдом, упрятанный в корсете.
– Что теперь делать? – простучала зубами я.
Ответа не последовало.
Изогнув гибкое тело, змей мощным движением вырвал себя наружу, обрушив на наши головы осколки холодного камня.
Бежать, когда над тобой нависает такая громадина – полнейшая глупость, а потому меня совсем не удивило, когда прислужницы окружили меня в плотное кольцо и, вскинув руки, очертили в воздухе контуры пентаграмм четырех стихий. Змей напал, и тут же каменные цепи ударили со всего маха, впечатав его голову в одну из опорных колон. Колонна разрушилась, обдав нас облаком ядовитой пыли, небесные цветы остались висеть в воздухе без всякой опоры. Девушки обрушили на змея шквал заклятий, и, как результат, лишь разозлили гада.
Раскаленное облако каменной пыли жгло глаза, огнем горела поврежденная осколками кожа, тогда как тело бил озноб. Увидев, как меня и прислужниц накрывает черным энергетическим щитом, я испытала безграничное облегчение и счастье. Наконец-то, я в безопасности! Тут же мощный удар крыльев, заставил пыльное облако пойти волнами и расступиться, явив мне глаз змея, в который вонзились когти дракона. Всем своим весом вдавив голову гада в плиту, кожей ощущая каждую судорогу его тела, дракон выдавливал из него жизнь. Поглощенная зрелищем пылающих темнотой глаз дракона, я испуганно вздрогнула, когда у самого моего уха раздалось:
– Нас ждет разговор, – и Шампус развернул мою ладонь, на которой лежал амулет со смарагдом…
Глава 23
Ребенком, засыпая под мамины сказки о волшебных мирах и сильных духом героинях, я примеряла их судьбу на себя. Сон открывал невидимую дверь в мир желаний – здесь я могла все: маленькой феей пить нектар из душистого цветка, или парить над скалами на ручном огнедышащем драконе, в глазах которого отражался необъятный таинственный мир, или с хвостом из жемчужной чешуи исследовать тайны морского дна. К моим речам прислушивались, а красотой восхищались. Я могла выбраться из любой клетки, обмануть самого проницательного мага, подкупить самого честного и неподкупного. Здесь я была королевой своей жизни и я совершала такие поступки, которые меняли сказочный мир навсегда.
Но когда пелена сна рассеивалась и красивая сказка исчезала, тогда уже реальный мир продолжал неотступно менять меня. Каждое неосторожно сказанное слово, действие или бездействие, непременно приводили к печальным последствиям. Жизнь сводила меня с сильными и волевыми магами. Одни меня использовали, другие – пытались убить, а единственный маг, на которого я возложила свои надежды, сбежал, посчитав, что дни мои сочтены. Злой рок не победить, не стоит даже пытаться…
Какая несправедливая штука – жизнь! Ну почему одних она щедро одаривает властью, богатством и фейерверками наслаждения, тогда как над головой других заносит меч?!
«Не нравится? Можешь оборвать свою жизнь, и клинок у тебя имеется. С таким артефактом в груди и целая дюжина королевских некромантов не сможет тебя «поднять». Твоя душа уйдет в пустоту, а разум обретет покой, – не без доли ехидства сказал мой внутренний голос. – Разве не этого ты так хотела?!»
А как же надежда?
«Надежда пуста и бессмысленна. Чуда не произойдет. Ориан не ровня королю, тебе бы признать это, смириться и отпустить воина на все четыре. Он тебе не поможет, никто не поможет. Только ты можешь себя спасти…»
Но, что я могу? Я ведь ничего не умею?!
«Ты можешь солгать», – заметил внутренний голос.
Король не допустит лжи!..
«Просто будь собой», – задумчиво произнес голос минуту спустя.
Милостивые духи, как же мне страшно!
– Пресветлая Ликерия, зачем вы так с собой?! – встревожено воскликнула одна из прислужниц.
– Все уже позади, – успокоила вторая, нежно касаясь моей ладони, на которой отпечатались полумесяцы от ногтей.
– Позвольте помочь вам, – сказала третья, помогая мне выйти из мраморного бассейна, наполненного душистой розовой водой.
Девушки продолжили кружить над моим обнаженным телом, обтирая его и смазывая каждую ранку молочного цвета зельем, которое, высохнув, отлетало аккуратными перьями, оставляя под собой идеально ровную кожу.
Меня же телесная красота не волновала совсем. Очень скоро это тело ляжет в узкое пространство сколоченных досок, а может быть, оно сгниет в одной из темниц на слежавшейся подстилке, пропахшей мочой и плесенью. Вариантов множество, однако, это не тот случай, когда стоит выуживать на поверхность их все…
Лгать было опасно, но я не видела иного выхода.
Легкая как воздух рубашка и платье из белого шелка, просвечивающего на свету силуэт моего тела, завораживали своей красотой. Изящная вышивка и жемчуг богато украшали корсет. Высокий статус подчеркивала тиара с голубой алмазной каплей, окруженной россыпью бриллиантов, и жемчужные серьги, которые лучились восхитительным перламутровым светом. Всё в образе Ликерии было прекрасным, за исключением глаз. Взгляд черных глаз казался столь же пустым, потухшим и потемневшим, как сгустившийся дым. Взгляд жертвы.
«Неужели это конец?» – думала я, рассматривая отражение в зеркале. Куда делся огонь души, который в трудные моменты моей жизни заставлял меня бороться и побеждать? Что стало с желанием что-то делать, искать, ошибаться и снова пробовать. Нет, так не пойдет! Я просто обязана выиграть, назло всем проклятиям, которые однажды сорвались с чужих уст и, коснувшись моей души, пропитали ее страхом и сомнениями! Я вытравлю из себя этот яд, скину уродливую маску. С моим талантом менять лица, разве могу я столь легко согласиться с ролью жертвы? Роль на гране безумия – бесценный опыт, который сделает меня сильнее, позволит отомстить каждому, кто заставил меня страдать. Месть – единственное средство, способное успокоить мое бедное сердце, дать ему искру, которая вернет желание жить.
О да, я непременно отомщу! Шампус, Валтор (если ему каким-то невероятным образом удалось выжить), и даже командор – они заплатят мне за все. Заплатят своей кровью!
Сверкнули опасным блеском слегка прищуренные глаза и, любуясь отражением в зеркале, я вскинула подбородок.
Уловив смену моего настроения, одна из прислужниц склонилась в поклоне и бархатистым голосом произнесла:
– Моя королева, вы словно дикая роза, такая прекрасная и такая…
Неожиданно для всех, я схватила фаянсовый караф с охлажденным вином и со всего маху запустила им в зеркало. Взорвавшись кровавыми осколками, чужое отражение осыпалось к моим ногам. Девушки тут же склонили головы, боясь и дальше восторгаться неземной красотой своей королевы.
Пора бы уже понять, я больше не под действием чар, и ваша лесть мне безразлична…
Небо налилось свинцовой тяжестью. Уставшее солнце катилось к линии горизонта. Медленно тонули в тумане очертания горного хребта, растворялись, исчезая в непроглядном тягучем мареве, суровые воды реки. Незримо наползала тьма, голодным зверем слизывая с уснувшей земли последние лучики света. Укутавшись в безразличие, словно в невидимую шаль, я поднялась на самый верх башни и застыла, перешагнув порог темной комнаты.
– Подойди, – голос холодный, резкий.
Бросив взгляд на скипетр, лежащий на одной из полок с бесценной коллекцией артефактов, я глубоко вздохнула, и послушно пересекла темную комнату.
«Ненавижу ничем не ограниченную высоту!» – думала я, выходя на смотровую площадку без каких-либо ограждений, где сложив на груди руки, стоял БегГар Шампус. Огненный свет выхватывал из темноты его лицо, мужественное и благородное. Морщины, которые пролегли между его бровей, говорили о проблеме, которая всерьез занимала короля. Шампус, как и я, был не на шутку озадачен случившимся. Вот только я не обладала таким жизненным опытом, как Шампус, да и совсем не знала Змеерогого, однако я совершенно ясно понимала, что столь неожиданное появление его рептилии не случайность…
Стремясь разобраться с проблемой, которая стала для него настоящим вызовом, Шампус следил за тушей черно-красного змея, захватившей едва ли не все пространство внутреннего двора. Превозмогая страх, я приблизилась к краю и посмотрела вниз. Магические пульсары освещали усталые измотанные напряжением лица мужчин, которые не первый час бились над тушей. С трудом отделив голову от тела, они объединили свои усилия, чтобы перевернуть гада кверху брюхом, где шкура лучше поддается стальному лезвию. Решено было вспороть брюхо, потому как целиком снять кожу с такой громадины не представлялось возможным.
Кровь, сверкающая огненными бликами сталь, крики мужчин и голодное урчание пульсаров не располагали к беседе, однако мне было необходимо дать понять, что я не имею никакого отношения к рептилии, и знать не знаю, из какой бездны выполз этот полосатый гад:
– Его размеры поражают, – и предусмотрительно добавила: – никогда таких огромных не видела.
– Будут другие и будут новые жертвы. Нападение таких тварей всегда заканчивается жертвами.
Шампус повернул голову, и я всем телом почувствовала невыносимую тяжесть его взгляда.
– Амулет… Откуда он у тебя?
– Айла, прощаясь, оставила его мне, – постаралась сказать спокойно.
– Она все же дала клятву… Но что тебя связывает с ее клятвой?
– Я не понимаю, о чем вы. Я не знаю, зачем змей приполз в храм, не знаю, зачем сорвал церемонию, не знаю, зачем хотел меня убить…
– Если бы он хотел тебя убить, то сделал бы это. Нет, Змеерогий хочет единолично владеть богатством. Вот только… будь метка на монахине, его змей последовал бы за ней… – Шампус посмотрел на меня так, как смотрят на редкий минерал, которому в умелых руках суждено стать реликтовым артефактом.
– Ты!? На тебе его метка! Избавиться от нее можно лишь одним способом – исполнив клятву. Значит условие еще не выполнено… Или выполнено, но приз слишком ценен, чтобы его отпускать…
Я посмотрела на обезглавленную рептилию и поняла – мне конец!
– Спрошу только один раз, что за клятва?
– Я не давала…
Закончить я не успела. Не успела я и понять, как Шампус рывком привлек меня к своей груди, и лишь его крепкие объятия удерживали меня от ужасного падения с высоты.
Когда стоишь у самого края пропасти, спиной вжимаясь в стальное тело короля, все чувства обостряются, ветер холодит лицо, тогда как кровь закипает в венах. Мысли как пустой лист, все, на что они способны – воспринимать пейзаж, залитый черными тонами, под пульс, который набатом бьет в голову одно единственное слово: «доигралась…»
Доигралась.
Смотреть вниз на мертвое змеиное тело и гуляющие по нему огненные тени не было сил, и я запрокинула голову, положив ее на плечо Шампуса так, словно мы влюбленные. Уж лучше смотреть на небо, где соединились в неразличимое целое тяжелые облака, являя взору свинцовое кружево, напоминающее застывшее буйство волн. Нечто абсолютное, цельное, притягивающее взгляд своей бесконечной глубиной.
– От смерти тебя отделяют мои руки. Солжешь мне снова, и я отпущу.
Казалось, улететь во тьму и дело с концом, но нет, я отчетливо понимала, что этого не случится. Шампус не даст мне упасть, не позволит, и тому была своя причина, которую я не преминула озвучить, глядя в бесконечную красоту ночного неба:
– Если бы вы обнимали свою женщину, я бы поверила вашим словам. Но вы держите в руках вещь, дарующую вам долголетие. Ее вы не отпустите. Никогда.
– Никогда! – вдруг повторил он, и горячим дыханием обожгло мою шею. Дернулись серьги, и я остро ощутила тяжесть жемчужных нитей, сплетенных между собой в изящный узор. Шампус перехватил мою талию одной рукой, второй провел по щеке и, едва коснувшись уголка моих губ, скользнул по чувственной линии шеи, облитой огненным светом пульсаров. Казалось, монарх сам наслаждается прикосновениями, которые заставляют мое тело слабеть, отдавая ему свою жизненную силу. И не будь Шампус столь опасен для меня, я бы не стала терпеть эту пытку, но страх был такой силы, что вглядываясь в небесную даль, я могла лишь посылать тысячу проклятий всевидящим и думать, какого демона…
– Не боишься высоты?
– Змей я боюсь больше, – выдохнула, спиной вжимаясь в каменное тело Шампуса. Наверное, это признание было лишним, но когда захлебываешься от обостренных чувств, подпитанных отвратительной слабостью и мужской нежностью, так легко оступиться и сделать какую-нибудь глупость. Шампус провел рукой по воздуху, накрывая наши фигуры куполом, который полностью отрезал нас от внешнего мира – он не только избавил от ужасающего зрелища под ногами, но и стер волшебную красоту неба, к которой был прикован мой взгляд, а также погрузил нас в тишину. И в этой таинственной тишине, я слышала, как сливаются между собой два дыхания.
