Текст книги "Спасения не будет (СИ)"
Автор книги: Рина Белая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Глава 32
Не дав мне опомниться, Шампус добавил:
– Твоим выбором всегда будет тьма.
Голос темного, словно льющийся воск, обездвижил и раскалил прохладный воздух, заглушив аромат просыпающегося сада. Я словно очутилась в непроницаемом коконе тумана, где многократным эхом повторялись эти страшные слова, съедая способность мыслить, стирая волю в прах. Вдруг что-то во мне стало меняться, но набежавший свежий ветер унес с собой неясное чувство тревоги. Я пошатнулась. Шампус поддержал меня одной рукой, второй успокаивающе коснулся моих волос и чуть заметно усмехнулся.
– Тебе нужно отдохнуть. Идем, я провожу тебя…
Ранним утром я уже крутила в руках артефакт Мулоус, поворачивая его то одним боком, то другим, любовалась гармоничной игрой зернышек, очерченных высшим светом эфира. Я уже знала, для того чтобы оживить эту силу, мне необходим камень, добытый в самом дальнем уголке нашего мира. Тут же пришла идея навестить Коммела Фонранта. Сердце зашлось от предвкушения запустить свои ручки в коллекцию его камней. К счастью, судьба оказалась ко мне благосклонной, и я застала мага на больничной койке.
Неторопливо макая имбирное печенье в вино, добродушный лекарь как раз уговаривал босого аристократа пройтись по палате, чтобы оценить проделанную работу. Справившись о здоровье больного, я присела в заботливо предложенное лекарем кресло, и призвав на помощь все свое самообладание, завела непринужденную беседу. Комелл слушал молча, периодически бросая на меня напряженный взгляд. Когда же он смекнул, что может отделаться от меня всего одним камнем, тут же протянул бархатный мешочек с разрешением забрать их все.
Радости моей не было предела!
Вернувшись к себе, я вытряхнула содержимое мешочка на кровать, застеленную множеством покрывал. Мне повезло – здесь были редкие экземпляры: янтарь, радужный обсидиан, хрусталь, проросший тончайшими иглами кристаллов, и даже зеленый сапфир с уникальным, не побоюсь этого слова «лукавым» отливом. Камень почему-то напомнил мне взгляд Фициона, и не задумываясь, я выбрала его.
Накинув на плечи белоснежное меховое манто, я вышла на открытый балкон и, сжав на груди артефакт Мулоус, устремила взгляд в бездонное синее небо. На короткий миг я представила себя птицей, готовой распахнуть свои широкие крылья навстречу свободе. Я даже услышала, как в хаотичном шуме воды растворяются последние секунды, отделяющие меня от мечты.
– Молю, только не подведи, – прошептала я, после чего активировала артефакт, вдавив сапфир в «корону» шипов, сформированную на голове серебряной птицы, и к моему невообразимому счастью растаяла в воздухе подобно Мулоус.
Я даже успела почувствовать волнующую радость парения. Как вдруг недоступная моему пониманию сила сдавила грудь, и все вокруг заволокло отвратным черным туманом.
Тьма отступила, впечатав меня в жестокую реальность.
– Следовало ожидать! – нервный смешок сорвался с моих уст, и я уронила голову на грудь темного.
Собственная глупость меня позабавила. Ну правда, неужели Шампус позволил бы столь раритетному артефакту, аналогов которому нет в мире, перейти в мое безграничное пользование, не будучи уверенным, что его действие не распространяется на весь дворец?! Чувствуя, как радость сменяется злостью и разочарованием, я попробовала выскользнуть из объятий темного, но сильные руки Шампуса удержали меня на месте.
– Простите что без предупреждения навестила вас, – начала я учтивым тоном. – Я пока плохо понимаю, как это работает…
Глядя на серебряную птицу, я внимательно всмотрелась в чистейшей воды горных хрусталь, в котором большая часть маковых зерен вернула себе привычный черный цвет.
– Сбежать не получится, – озвучил мои мысли Шампус. – Свобода к которой ты стремишься – всего лишь иллюзия. Ты умная девочка. Не обманывай себя. Не пытайся схватить в воде отражение луны.
Слова Шампуса оставили меня совершенно равнодушной. Мне мало дела до «луны и ее отражения», когда нить моей жизни зажата в руках бессменного короля, черная аура которого с жаждой обволакивает мое тело всякий раз, когда я оказываюсь близ него. Сегодня Шампус особо нуждался во мне. Я чувствовала воздействие его темной силы – оно причиняло мне физическую боль.
Понимала я и то, что поцелуя не избежать.
Небесные, как же я хочу сказать «нет».
Ненавижу темного.
Ненавижу его разрушительную ауру.
Ненавижу его губы, его колючую щетину ненавижу тоже, – думала я, внутренне вся сжимаясь. И какого же было мое удивление, когда Шампус, не позволив ни одного лишнего прикосновения, меня просто отпустил. Отступая, я невольно ускорила шаг, резко распахнула дверь, но вдруг обернулась и тихо спросила:
– Мулоус. Вы сказали, что убили ее. Но это не может быть правдой? … Вы могли погубить всех, но только не ее.
– Это было непросто.
– Я не верю.
Шампус вышел на узкий балкон, оставляя мне выбор, сбежать или пойти за ним. Я не любила ничем не сдерживаемую высоту (слишком много негативных воспоминаний), однако окинув взглядом утопающий в темноте лестничный пролет, тихо закрыла дверь.
– Я мог сделать ее счастливой, но Мулоус решила иначе.
Шампус подал мне руку, и я ступила на балкон.
– Она была слишком встревожена здоровьем своей матушки, и тем, что продолжает причинять ей боль. Она любила ее. Любила так сильно, что готова была принести себя в жертву, лишь бы положить конец ее страданиям…
– Мулоус дала свое согласие на брак с имперцем, – догадалась я.
– Это был ее выбор. Вот только я… не смог уступить ее другому. Владея неограниченной силой, движимый ревностью, я ворвался в церемониальный зал, чтобы уничтожить Салт де Фиера. Она встала на пути выпущенного мной смертоносного заклятия… С последним ее вздохом, я впервые потерял контроль, и черная всепожирающая энергия взяла верх над разумом. Многие в тот день взглянули в лицо неизжитой Тьмы и погибли.
В словах Шампуса не было ни сожаления, ни ненависти, ничего. Воспоминания не причиняли ему боли, ведь вместе со своей любимой он похоронил и свою душу.
Моя рука поднялась и коснулась щеки Шампуса, и в этом жесте я не узнала саму себя. Мгновение и привычный мир расцвел чудесным неземным светом, который никому кроме меня не дано было видеть. Сильнее и ярче всего сияли артефакты. Они буквально разлились плотным радужным ореолом, вместившим в себя невероятное количество разнонаправленной магии, сплетенной меж собой энергией эфира. И я коснулась этой энергии. Коснулась осторожно, словно боялась повредить древний узор, проросший на тончайшем крыле бабочки, боялась нарушить его гармоничное звучание.
Чужая, отмеченная эфиром магия, проникла сквозь кончики моих пальцев. И я впустила эту магию в себя. Впустила ее в свои вены.
Огненный ветер обжег мои легкие, черная вода наполнила тело прохладой. Игла мертвого знания царапнула душу, вынуждая набрать полную грудь воздуха, но тут же магия земли, сплетённая с магией духов, очистила, успокоила, и вернула меня в реальность. Всего на миг. И меня вновь накрыло волной могущественной силы.
Во мне сплелись свет и тьма, вода и пламя, жизнь и мертвое знание…
Эта сила принадлежала мне одной, и она мне нравилась. А я ей.
– Останови это, – вдруг крикнул Шампус.
Он не мог видеть эфир, однако прекрасно видел магические потоки, которые сейчас бурлили внутри моего универсума, образуя нечто ослепляющее светом и обжигающее своей мощью.
Контролировать этот процесс мне становилось все сложнее, и я попыталась подчиниться приказу короля. Вот только сил «свернуть» эту энергию мне не хватило, и тогда я направила ее в Шампуса.
В тот же момент он вздрогнул, его аура уплотнилась, непробиваемой броней закрывая хозяина. Не найдя выхода, энергия осталась во мне, готовая разорвать мои внутренности. Вены на руках и шее вздулись, и я закричала.
Если бы я знала, что будет так больно…
– Избавься от этого, немедленно! – заорал Шампус.
Еще одна попытка оборвать поступающей в мое тело поток энергии, отозвалась во мне испепеляющей сознание болью. В этот момент я поняла, что не справляюсь. Я столько всего хотела сказать, но в итоге лишь захлебнулась собственной кровью.
Шампус знал на что идет, снимая с себя защиту. Другого способа подавить эту дикую магию, растущую в универсуме смертной, не было.
Ухватив за рукав, он бросил меня в свои объятия.
На лицо опустились холодные пальцы, ледяные губы прижались к моим, утягивая меня во тьму.
В этот момент я готова была потерять сознание или даже умереть, но секунды складывались в минуты, а этого не происходило. Я безвольно лежала на коленях Шампуса, чувствуя лишь раздирающую боль в груди, которая постепенно гасилась темной энергией мага.
– Все хорошо. Дыши… – он нежно стер слезу с моей щеки, и больше не произнес ни слова.
Глава 33
– Активированы все разом, – голос Валтора звучал ровно, однако удивление в его глазах было заметно. – Впервые сталкиваюсь с подобным явлением.
Личный секретарь короля рассматривал стеллажи с артефактами, история которых насчитывала не одну сотню лет. Наконец, он обернулся и поглядел на Шампуса. Король сидел на мраморной плите пола, спиной упираясь в стол. Его обожженная кисть лежала на кроваво-красном камне, блокирующем воздействие ауры смерти.
– Изрядно тебя потрепало.
Шампус поднял на Валтора взгляд, углы его губ дрогнули в улыбке.
– Отнеси ребенка к лекарю. Нужно нейтрализовать вред прежде, чем он станет необратимым. И возвращайся. Мне нужна твоя помощь…
Валтор не успел ничего предпринять, так как на пороге появилась камеристка. Она, как и секретарь сразу пришла на зов, которым послужил направленный на нее сгусток темной силы.
– Глазам своим не верю! – не удержалась от восхищенного возгласа Велория. – Это ведь невозможно!? Чтобы все артефакты… и разом…
Обернувшись к королю, она вскрикнула от неожиданности:
– Ваше темнейшество?! Боги! Я помогу…
Велория кинулась к королю, но тут же была остановлена грубым:
– Не подходи. Это опасно.
– Но ведь…
– Не шуми, – Шампус скривился от боли. – Отправляйся с Валтором и проследи, чтобы девчонка, когда придет в сознание, не навредила себе.
– Ваше темнейшество… – негромко произнесла Велория, глядя на окровавленную руку монарха. Она чувствовала, что нужна здесь. Она могла помочь. Она обладала всеми необходимыми для этого знаниями и опытом. И она достаточно долго служила королю, чтобы соизмерять свои силы с возможным риском.
– Я надеюсь на тебя, – улыбнулся Шампус. – Идите.
Валтор подхватил тело, безвольно лежащее на узком балконе башни, и в сопровождении камеристки покинул покои монарха.
Стоило мне разлепить глаза, как Велория тут же принялась хлопотать вокруг меня. Я же лежала точно окаменевшая, распахнутым взглядом уставясь в потолок, и только слезы ручьями стекали в подушку.
– Не реви, – одернула Велория, нависая надо мной. – Это не конец. Да и боли ты чувствовать не должна. В тебе солидная доза обезболивающего.
Я и не чувствовала. Ничего. Кроме привкуса крови на губах и отвратного запаха обожжённой человеческой плоти, смешанного с запахом спирта и еще чего-то, не разобрать.
– Раздражает? – Велория понимающе улыбнулась. – И меня. Вот только это вотчина нашего лекаря, а у него особое отношение к запахам. Запахи его помошники в делах исцеления… – пояснила она и тут же добавила:
– Сказать по совести, наш достопочтимый лекарь знаток по части вин. И если мы «навесим» развеивающие заклинания, то сникнет он, как крапива после первых заморозков. Для него вино без аромата, что напиток без души…
«Какое мне дело до вашего лекаря и его пристрастий?» – подумала я, презрительно скривив губы.
Заметила. Замолчала. Склонилась чуть ниже и ласково так спросила:
– Как твое имя, дитя?
Я непонимающе уставилась на Велорию. Она отступила, изящным жестом одернула короткий пиджачок и опустилась в кресло возле моей кровати.
Пытаясь восстановить в памяти все, что произошло, я вспомнила лишь боль, которая не умещалась в сознании. А потом на мою грудь опустилась рука Шампуса, и меня поглотила тьма… И вдруг у меня пазл сложился. Я отключилась и утратила контроль над иллюзией. И теперь Велория видит, кто я. Они все видят!
«Мое имя и все, что с ним связано, тебя не касается!» – хотела сказать я, но из горла вырвался лишь сухой хрип.
Это испугало меня.
Я попыталась приподнять голову, но она не сдвинулась с места. Ни руки, ни ноги не шевелились. Проклятое тело меня не слушалось, оставаясь беспомощно лежать на постели.
Испуг перешел в панический ужас. Открылась незажившая рана. Рот вновь наполнился кровью. Я стала задыхаться.
Побледнев, Велория быстро, но аккуратно перевернула меня на бок, и это помогло мне сделать резкий короткий вдох. Она держала мою голову, пока я заливала кровавой жижей ее брюки и пол. Когда меня отпустило, Велория с поразительной ловкостью и уверенностью стала перебирать стоящие на прикроватном столике ярко синие бутылочки с широкими горлышками. Откупорив нужную, она втерла в мои виски какую-то дрянь, снимающую тревогу и эмоциональное напряжение. Глаза медленно сомкнулись, и я провалилась в сон.
Велория еще долго потом стояла у распахнутого окна в попытке успокоить свои трясущиеся руки.
Какого черта, думала она, пряча руки за спину и сцепляя их в замок.
– Какого черта!
Второе пробуждение оказалось менее тревожным. Велория была молчалива и старалась лишний раз на меня не смотреть.
Я прислушалась к себе. Ничего нового. Мое застывшее тело все так же было недвижимым, а вот запах его насторожил. Он изменился, со всей очевидностью доказывая мне, что что-то действительно идет не так.
Выходит, вред не устранили и беду не отвели, думала я, продолжая слезящимися глазами смотреть в потолок. Хотелось вернуть контроль над свои голосом и над своим телом. Но больше всего хотелось вдохнуть живой и невесомый аромат свежесрезанных роз. Я даже представила, как сжимаю в ладони хрупкие лепестки, наслаждаясь их нежным успокаивающим ароматом…
Дверь скрипнула, и в комнату в сопровождении лекаря вошел некромант.
«Силен», – заметила я, однако стоило нашим взглядам встретиться, как я поняла зачем он здесь.
«Ну, нет! Это запрещено законом! Я не хочу! Не желаю становится частью его мира!» – хотела заорать я, но горло по-прежнему выдавало лишь надсадные хрипы. Пришлось сделать усилие над собой и затихнуть. «Нет, мне нельзя паниковать и снова терять связь с реальностью. Отключусь и проснусь уже в мертвом теле, со сломанным, измененным, изувеченным сознанием, в которое эта мразь, по приказу его темнейшества, внедрит неизвестно какие запреты».
Велория встала у изголовья и сказала мягким и проникновенным голосом:
– Ты нуждаешься в некроманте. Тебе не выжить без него. Мы больше месяца боролись за тебя. И продолжаем бороться. Понимаешь? Ты понимаешь?
Готова спорить, вам бы было куда удобнее «бороться», если бы я не пришла в сознание? Молча сделали бы порученное вам дело и забыли о нем.
Во взгляде Велории мелькнуло подобие сочувствия.
– Пойми, мы не можем проиграть. Прими это. И помоги нам вернуть тебя к жизни…
«Возродив из смерти?!» – закончила я, зло сверкнув глазами.
Думаешь я настолько глупа, и не понимаю, зачем вы притащили ко мне некроманта? Вы решили меня умертвить! Чтобы после, пока еще душа не покинула мое тело, воскресить! Это ты называешь – «вернуть к жизни»?! А если что-то пойдет не так? Я не хочу становиться безвольным, разлагающимся зомби!
Велория отошла от кровати, предоставляя некроманту делать свою работу.
– Больно не будет, – ехидно заметила эта тварь, закатывая рукав черной рубашки.
«Черта с два! Лучше сдохнуть, – подумала я, но тут же себя одернула. – Тогда из меня точно соберут лазара».
Обнажив клинок, некромант попытался меня успокоить.
– Незачем бояться, – сказал он, видимо считая меня глупее овцы.
Полоснув клинком по ладони, он положил мне руку на лоб. Я невольно закрыла глаза, чувствуя, как на веки вдоль носа стекает струйка его горячей крови. С высокой точностью он творил сложнейшее заклинание, структура которого росла и уплотнялась, медленно связывая мое сознание. Это был первый шаг, основа, подготавливающая жертву к тому, чтобы свободно и без помех провести ее по ритуалу.
Вдруг стало очень холодно. Медлить было нельзя. Требовалось сделать хоть что-то чтобы нарушить, оборвать эту связь, но я не знала, как. Невозможно одолеть некроманта, когда ты даже пальцем пошевелить не в силах.
– Идеальная пациентка. Ваши опасения были напрасны, – сказал некромант обращаясь к лекарю, и в его голосе я уловила восторженные нотки.
Его паталогическая наглость и чувство безнаказанности шокировали меня. Не отдавая отчета в своих действиях, я «пинком открыла двери» в иную реальность. Ни Велория, ни лекарь, ни тем более приглашенный монархом некромант не были вхожи в нее, а потому не могли вступить с ней в контакт. Со мной все было по-другому. Эфир был частью меня, и я решила потратить остаток сил на борьбу. Я потянула на себя тончайшие нити эфира, наполняя им свое тело и выжигая структуру, которую вновь и вновь выстраивал некромант. И мне стало плевать на последствия. Уж лучше рискнуть и погибнуть, чем стать королевским лазаром.
– Скажите мне ее имя? – неожиданно потребовал некромант, продолжая с каким-то яростным упрямством давить на меня силой своего мертвого знания.
– Не могу знать, – растерянно сказал лекарь.
– Мы не знаем имени, данного ей от рождения. И мы не можем так рисковать, – вмешалась Велория.
– Уверены?
– Меня беспокоит ваше злоупотребление мертвым знанием… – осторожно начал старый лекарь, как был перебит Велорией. Вскинув руки, которые тут же объяло рыжее пламя, она в упор глядя на некроманта, потребовала:
– Отойди от девчонки.
Глава 34
Эфир, который получило мое тело принес неоспоримую пользу. Увидев, как исчезает в свете моего эфира черная энергия Шампуса, лекарь изменил свое решение.
– Я дам тебе еще один шанс, – с надеждой в голосе сказал он, и целиком погрузился в мое лечение.
Потянулись мучительные дни ожидания. Я старалась не думать о своем немощном теле. Старик-лекарь был лучшим в своем деле – казалось, он знал все о человеческих органах, болезнях и способах их лечения, – и он из кожи вон лез в попытках возродить мое тело. Сутки напролет он просиживал в полутемном хранилище, пытаясь повысить эффект своих настоев, экстрактов и соков, которые я принимала с благодарностью, и не важно сколь горькими и пахучими они были. Сказать по правде, я была готова пить даже болотную воду с плавающими в ней жабами, лишь бы вновь не встречаться с некромантом.
Однажды утром ко мне вернулась способность говорить, и я сразу потребовала принести мне серебряную птицу, которую я получила в дар от короля. И только получив артефакт и заметно успокоившись, я решила поговорить о своем здоровье. Прибывающий в благодушном настроении старик-лекарь заметил, что специализируется лишь на болезнях тела. Меня же принесли к нему не только с ужасными ранами, покрывающими мое тело, но и с еще более глубокой травмой энергетической оболочки.
Лекарь не знал, что случилось тогда в покоях монарха, однако это не помешало ему озвучить свои догадки, благодаря которым я смогла нарисовать полную картину. Там на башне мне удалось впустить в себя и даже создать некий симбиоз из мощных, разнонаправленных энергий. Эта нестабильная, растущая в моем теле сила готова была меня прикончить, и если бы не своевременное вмешательство Шампуса, я бы проиграла. Меня не интересовали жертвы, на которые пошел Шампус, главное, что я осталась жива. Однако, как оказалось, впустила в себя большое количество черной энергии, против которой лекарь был абсолютно бессилен. Лекарь боролся за мою жизнь, но лучше мне не становилось. И тогда Шампус обратился к услугам некроманта, но тут мое тело напиталось живительным эфиром, растворив черную энергию Шампуса, и ничего более не мешало лекарю делать его работу.
– Что с королем?
– Наш король здравствует, а в гости не жалует лишь потому, что боится нарушить хрупкий энергетический баланс твоего организма.
Другими словами, Шампус ждет, когда я окончательно поправлюсь.
Я и поправлялась. Мое тело крепло, а вместе с ним крепло и желание сбежать. Сбежать от Шампуса. И не важно куда, лишь бы только сбежать…
– Валтор?
Валтор пошарил в нагрудных карманах, к которым так и не смог привыкнуть, перешел комнату и протянул королю сверток.
– Здесь все указания.
– Указания? – ухмыльнулся Шампус. – Были времена, когда они боялись слово лишнее сказать. А сейчас – указывают.
Сорвав восковую печать Совета, представляющую собой круг с девятью клинками, Шампус расправил лист и углубился в чтение.
Валтор отвернулся к артефактам, малая часть которых оставалась все еще активирована, и голосом, лишенным эмоций, сказал:
– Если ты откажешься передать им «иную», они вынуждены будут забрать ее силой.
– Надо полагать, они прибудут в полном составе? – спросил король, не отрываясь от чтения.
Несколько минут прошли в полной тишине.
– На этот раз они превзошли себя, – наконец сказал Шампус. – Раззвонили на все королевство, что во дворце проживает «иная». Потребовали подчиниться закону и передать им девчонку. Даже дату назначили.
– Что будешь делать?
Шампус улыбнулся своим мыслям. Медленно разорвал лист и бросил клочки на пол.
– На их стороне закон, – Валтор развел руками.
– Закон давно требует изменений.
– Народ встал на сторону Совета.
– Все к лучшему. Я давно планировал послать вооруженную армию магов на помощь императору. Империя переживает тяжелые времена. Наш долг поддержать большого брата, несмотря на все наши разногласия в прошлом.
– Выходит, ты не намерен отступать.
– Они ее не получат.
И дело не только в «иной».
Власть развращает. Абсолютная власть доводит до маразма. Девять хранителей первичного знания возглавляющих Совет Судеб, только и ждут дня, когда смогут сместить его. Ненасытные ублюдки в выбеленных тогах искренне верят в то, что им по силам изгнать повелительницу Мрака и ее демонов обратно в низшую сферу. Что ж, он не позволит глупцам объединить энергию своих универсумов, не позволит воссоздать мистическое оружие, не позволит вновь открыть портал между мирами. Хотят создать новый мир и встать во главе его? Пусть катятся в бездну. Он их проводит.
– Совет не раз отступал передо мной, подавляя свою ненависть. Отступит и сейчас, – рассудил Шампус.
– Меня пугает твое спокойствие, – помертвевшим голосом произнес Валтор.
Я положила ладонь на стекло, которое служило границей, разделяющей мир сумрачных гор, залитый яркими красками свободы, и серый безрадостный мир реальности, сковывающий мою жизнь дворцовыми стенами.
«Как мало времени осталось» … – думала я, ощущая, как проникает в меня холод оконного стекла.
Ночью кто-то принес старику-лекарю травяной настой. Мужчины тут же ввели его в вино и разлили напиток по глиняным кубкам. Притворяясь спящей, я слушала тихие голоса, которые доносились из-за приоткрытой двери хранилища. Лекарь пил не спеша, он рассказывал состав новой мази, которая хорошо справлялась с гнойными ранами, а когда вино немного развязало ему язык, поделился своим горем, как он до седьмого пота трудился, чтобы вернуть меня к жизни, когда шансов на успех практически не было. А когда ему удалось одержать победу над смертью, он узнал, что во дворец прибывают девять хранителей первичного знания… Нет, предать смерти «иную», чтобы не выпустить на свободу все зло низшего мира, дело, конечно, хорошее, но он потратил столько сил, чтобы удержать в моем теле искру жизни! Лекарь хмелел и говорил снова и снова, но я уже не слушала его…
С первыми лучами, я, утомленная долгой и напряженной ночью, проведенной в раздумьях, потребовала вернуть меня во дворец. Лекарь попытался меня удержать. Он говорил, что еще не время, что мое тело слишком слабо – ведь я даже ходить не могу без помощи, – но я стояла на своем. И старик уступил.
Поддерживая под руку, Велория сопроводила меня в королевские покои. Я оглядела комнату. В ней ничего не изменилось: угловой диван и кресло, обитые изумрудным аскамитом, ширма, резной столик и корзинка с охапкой свежесрезанных роз, наполняющих комнату теплым нежным ароматом. Все было таким же, за исключением существа, которое холодно-безучастным взглядом смотрело на меня из зеркал: худые щеки, заостренные скулы и белая кожа, которую закрытое серо-жемчужное платье из дамаска сделало просто прозрачной. И это призрачное существо было мной.
«Нужны шпильки», – думала я, приглаживая безжизненно-тонкой рукой небрежные прядки.
– Тебе нужно поесть, – сказала Велория.
– Спасибо, не голодна.
Вскоре подали мой любимый чай с ароматными медовыми шариками, сдобные булочки с яблочным соусом, фрукты, и сыр с медом. Не поднимая головы, одна из прислужниц поинтересовалась, желает ли госпожа что-нибудь еще.
«Госпожа?» – мысленно повторила я, скрывая свое удивление.
Болезнь заставила меня сбросить личину Ликерии. Я больше не ваша королева, но вы, словно театральные куклы в руках короля, встречаете меня низкими поклонами и продолжаете называть своей госпожой.
Должно быть непросто прислуживать «иной»?! Впрочем, долго это не продлится.
Завтрак уже ждал меня на диванном столике, а я недвижимо стояла у окна, вглядываясь в пейзаж. Всегда одинаковый не зависимо от времен года, наполовину темный и наполовину светлый, он под дождями и солнцем каждый раз был непредсказуемо прекрасным: обнаженную без единого островка зелени каменную плоть, застывшую в траурном облачении, венчала светлая корона вечного неба. Но тут я вдруг вспомнила несчетное количество тел, упокоенных в мрачной и жутко холодной пещере, и картина вмиг утратила свое великолепие.
Тонкие пальцы сжались в кулак.
– Что тебя беспокоит? – спросила Велория.
Камеристка сидела на моей постели, расслабленно покачивая ногой. Она не могла знать о подслушанном мной разговоре. Не догадывалась она и о мыслях, которые роились в моей голове.
Пришлось сделать над собой усилие, и с рисованной улыбкой, бросить на нее растерянный взгляд:
– Какой сегодня день? Я потеряла счет времени…
– Второй день первого весеннего месяца.
Я кивнула, больше ничего не сказав.
В этот момент я поняла, что очень устала. Устала от бесконечных угнетающих мыслей, от бессильного, обезображенного болезнью тела, от пустого и разрушительного чувства надежды. Я столько сил потратила на борьбу со смертью, а что имею в итоге? … Мама часто говорила мне, что я обладаю уникальным и неповторимым даром. Что я не такая как все. Но что в этом хорошего? Какую бы я не выбрала дорогу, каким бы путем не пошла, все сводится к одному: помост с немногочисленными зрителями, облаченными в белые тоги, костер, с играющим до небес пламенем и сожженное до неузнаваемости тело. Мое тело.
«Чертов Совет! Чертовы ублюдки в белых одеждах. Да пропади они все пропадом! – в сердцах воскликнула я. Взгляд упал на серо-аметистовый эфес меча, и я со странной отчужденностью подумала: – Ну нет, я не доставлю им такой радости. Они не получат меня».
– С отъезда Ликерии ты ни разу не обнажила его, – проследив за моим взглядом, сказала Велория. – Я унесу его.
«Конечно. Мне он ни к чему», – подумала я, но тут мне в голову пришла догадка. Неужто Велория боится, что я окроплю лезвие «Лунного цветка» своей кровью? … Но это же глупо! Меч может забрать мою жизнь, но не душу, и ничего не помешает монарху вновь пригласить некроманта. Для меня этот меч – бесполезный кусок железа.
«Но за идею спасибо!» – подумала я, озвучивая твердое «нет».
– Нет? – не сдержала удивления Велория.
– Это не просто меч. Это уникальное оружие отличное от остальных железных братьев, которое преподнес Ликерии ваш кузнец.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Считаю правильным вернуть меч хозяину.
– Ты выбрала не самое удачное место для оздоровительного променада, – заметила камеристка, слегка нахмурив брови.
– Ты права. На это мне не хватит сил, даже с твоей любезной помощью, – поникшим голосом сказала я, вспоминая длинную местами круто изгибающуюся лестницу со стертыми ступенями, ведущими к самому берегу реки, – поэтому я вынуждена просить тебя исполнить мою просьбу.
Ощутив на себе задумчивый взгляд Велории, я ласково прошлась пальцами по утяжеленным серебром ножнам.
– Он должен хранится у своего создателя, и ни у кого другого. Отнеси меч кузнецу, а я тем временем с удовольствием съем свой завтрак.
Стоило Велории удалиться, как я сразу про нее позабыла. Набрав полную салфетку медовых шариков, я в компании Мели спустилась в конюшню, где меня дожидались гордые представители салтедской верховой. Лошади изящно выгибали шеи, слизывая с моих ладоней лакомство. Я рисовала улыбку и протягивала им медовые шарики, пока они не закончились. Пришлось просить Мели сбегать за сахаром.
– Мели, – ласково обратилась я, – я давно не получала такого удовольствия. Пожалуйста, не заставляй меня тащиться на кухню самой. Это будет настоящим испытанием для моего тела.
Как бы быстро Мели не бегала, а этого времени хватит, чтобы забрать из пустующего стойла клинок и закончить свою жизнь.
– Спасибо тебе, Мели. Ты милая и добрая девушка.
Мели широко улыбнулась, отчего на ее щеках появились соблазнительные ямочки, и убежала. Я убрала с лица улыбку и толкнула металлическую решетку пустующего стойла.
Клинок, целиком выполненный из стали, был направлен острием в грудь. Вот только я никак не могла заставить себя нанести последний удар. И тогда я попыталась воскресить в памяти подробности казни, которую устроил Совет Судеб в день моего совершеннолетия. Я вспомнила, как выгибалось в агонии скованное цепями тело заключенной, которую моими стараниями приняли за «иную», вспомнила ее нечеловеческие, раздирающие душу крики, и смрад, который источала ее обугленная плоть.
«Нет. Я не выдержу пытки огнем».
И все же я медлила.
«Сейчас, пока у меня еще есть эта возможность».
Так уж вышло, что со здоровьем я безнадежно утратила и веру в свои силы, и я понимала, что мне не сбежать. Болезнь сильно ослабила меня, я потеряла в весе и плохо владела своим телом.
«Ну же!» – мысленно закричала я, чувствуя, как от напряжения начинают дрожать руки.
«Ты наконец-то решила сделать что-то полезное для этого мира? – малодушно протянул внутренний голос. – Ну тогда без меня. Я не могу позволить клинку забрать вместе с твоей душой еще и частицу себя».
Я застыла, на мгновение прислушиваясь к себе. Разве эти мысли могли быть моими?
«Кто ты?»
«Тот, кто тебе был нужен, пока ты не решила помочь Совету уничтожь еще один «ключ», открывающий врата глубин ночного мрака».
«Какой еще ключ? Не понимаю, о чем ты?»
«Опусти клинок, – приказал непонятно кто поселившийся в моей голове. – Тогда и поговорим».
Я разжала пальцы, выпуская лезвие…
