Текст книги "Спасения не будет (СИ)"
Автор книги: Рина Белая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
– А голос чужой… Самое время открыть мне правду…
От этих слов сердце рухнуло в пятки.
– Если я открою ее вам, вы меня убьете.
– Сбежать и зажить прежней жизнью, как ты понимаешь, тоже не выйдет.
Я буквально кожей ощутила его улыбку. Знаю, что не выйдет, но это не значит, что я не стану пытаться… Да и не нашлось мне места в этом мире, может, найдется в другом, и стану я прахом, укрытым теплым покрывалом южной земли… но перед тем как уйти, я обязательно плюну на вашу, мой дорогой супруг, могилу.
– Сколько сладостной энергии, – прикосновение его губ к обнаженному плечу было невероятно нежным; стиснув зубы, я наблюдала, как черные языки его ауры, лаская, скользят по шелку моей кожи, и во мне поднималось чувство отвращения и беспомощности.
– Если еда сладкая, значит, вредная. Может, не стоит переедать на ночь? – сыронизировала я, понимая, что короля будет трудно остановить, и нужно срочно что-то придумать, чтобы избежать нашей близости. 554 гроба, 554 девушки, которые, как и я, не хотели делить ложе с монархом, но ни одной из них не удалось избежать зловещего рока. Чем я лучше?
Обмороки, истерики, попытки соблазнения и суицида, признания в любви и ненависти, разбитый антиквариат, пульсары и проклятия – уверена, за столько лет монарх прошел через все это. И, милостивые духи, насколько должно быть выжжено его сердце!
Так чем я лучше?
Твердой рукой обнимая мою талию, он ослабил шнуровку корсета. Легкий шелк соскользнул с плеча, обнажая нежную кожу груди, которую тут же накрыла ладонь Шампуса. Позвоночник прошибло током. Внутренний протест, ощущение беззащитности и все нарастающего отчаяния действовали на мое самообладание словно яд, впрыснутый в вену. Меня мутило от настойчивых прикосновений, от соединения наших энергий. Нет. Я не чувствовала боли, ощущения были такие, словно все мои энергетические центры бессознательно подключились к черной дыре и, кремировав инстинкт самосохранения, принялись транспортировать ей свою жизненную силу. Шампусу, чтобы «выпивать» живое существо даже не нужен был физический контакт, его аура уже сама по себе была проводником, а все эти прикосновения дыханием, поцелуи, движения пальцев по моей коже имели цель доставить себе удовольствие. Но самое ужасное было в том, что моя грудь, словно билась в экстазе, то опускаясь, то поднимаясь под теплой мужской ладонью.
Мне катастрофически не хватало воздуха, дыхание становилось жадным, поверхностным, сердце колотилось в груди все быстрее, негативные ощущения лишь усиливались.
Прикосновения к груди становились все откровеннее. Надежда вырвать свое тело из его объятий становилась все эфемернее.
«К черту все! Признаюсь и дело с концом», – решила я.
– Я не Ликерия, – вырвалось у меня из груди.
– Хорошо, – спокойно произнес Шампус, словно и так уже это понял.
– И что дальше?.. – и, не дожидаясь ответа: – Вам ее не догнать! Ликерия скрылась от вас…
– Никому не под силу скрыться от дракона, – убирая короткие прядки и целуя мочку моего уха, продолжил он упиваться моей жизненной энергией.
– Сайрос? – заикнулась я и осторожно отстранилась, желая не разозлить при этом монарха.
– Убью на месте, как и твоего защитника.
– А со мной? Что вы сделаете со мной? Меня вы тоже… убьете?
– Это было бы слишком просто.
Я зажмурилась, понимая, что слезами не вымолить пощады. Шампус не сжалился над моими предшественницами. Не сжалится и надо мной. Милостивые духи, это будет самая длинная и самая черная ночь в моей жизни.
Сильные руки стали настойчиво разворачивать меня, нога соскользнула и я, не раздумывая, бросила свое тело навстречу Шампусу, обхватывая его шею руками. Прикосновение его губ к моим губам было жестким, требовательным, подавляющим. Это был тот поцелуй, который, растекаясь во рту безнадежной горечью, выжигал изнутри все живое.
– Я не Лика, – повторила шепотом я.
– Я знаю…
БегГар накрыл пальцем мои слегка припухшие от поцелуя губы, красноречивее слов давая понять, что время на разговоры вышло. Взгляд его стальных глаз вновь скользнул по зовущему изгибу моей шеи, и словно поддавшись наваждению, ведомый какой-то магической силой, он припал к ней губами. В замершей тишине по нежному шелку кожи кружились его губы, словно в свободном танце. Его черная энергия наполняла меня, прошивала ауру, сковывала сердце, туманила зрение. Его объятия становились все крепче, наши тела все ближе, при этом мертвая петля на моей шее затягивалась все туже. Я чувствовала себя глупой рыбой, которая только и может, что открывать рот в попытке вдохнуть как можно больше воздуха. Не выдержав, я попыталась вырваться, но лишь еще больше разожгла огонь его страсти. Тогда наплевав на здравый смысл, я выкрикнула в темноту:
– Я «иная».
Милостивые духи, как же просто в такие моменты признаваться в своем изъяне! Однако никакой реакции не последовало, и жадно схватив воздух, я с пеленой безумства во взгляде и отчаянием в голосе затараторила:
– Дитя с проклятым даром, бездушная тварь, место которой на костре, зло, которое уничтожит ваш мир и превратит все живое в пепел…
– Была бы ты «иной» и невинной я бы подумал, а так… не зли меня.
Слезы покатились по щекам против моей воли, и я тихо выдавила в темноту:
– Невинна.
Шампус резко вскинул голову. Неожиданно он схватил меня за плечи, прижал спиной к каменной кладке и самым бесцеремонным образом обнажил мои бедра. Застигнутая врасплох я не проронила ни слова, когда он провел ладонью по внутренней стороне моего бедра, и вздрогнула от неожиданности, когда его пальцы проникли туда, куда я сама себя не касалась.
Шампус отступил, прожигая мня странным взглядом.
Охваченная ужасом, я упала на колени и закрыла глаза, пытаясь хоть немного успокоить свое сердце. И вроде ничего страшного не случилось, но я почувствовала себя рыбой, выброшенной после шторма на берег. Опустошение и непроходимая тревога сжимали мне горло, и над всем этим нависла какая-то странная эфемерная тень наслаждения.
Шампус вдруг разразился громким смехом.
– Посвященные Совета уже давно стерли всех «иных» с лица земли. Жестокий геноцид, затянувшийся на века, лишь бы избежать связи темных с подручными верхнего всепроникающего мира, и вот он итог! Жемчужина всепроникающего мира в моих руках!..
Шампус подхватил меня на руки и, ступив в темноту комнаты, бережно опустил в кресло.
– Будь ты «иной», это многое бы объяснило: слетевшие заклятия, скорый отъезд монахини, Змеерогий и его гады, просьба командора отбыть, не дожидаясь ночи и… столь манящий запах твоего тела, – вдруг Шампус замолчал. Он подлетел к столу, резким движением руки скинул на пол все писчие принадлежности и книги с кропотливо выведенными символами так, словно они ничего для него не значили. Закусив губу, я замотала головой, мысленно рисуя жуткие сцены надругательства над моим телом. И так увлеклась, что пропустила его слова мимо ушей.
Теплые ладони сжали мои пылающие щеки, и словно трехлетнему ребенку Шампус пояснил: – Я должен удостовериться в твоем родстве с «иными».
Шампус отступил, указывая мне на стол, который снова был завален, но уже невероятным количеством магических артефактов и уникальных амулетов.
– Выбери амулет, наполненный эфиром.
– Если я сделаю правильный выбор – вы отпустите меня? – спросила дрожащим голосом.
– Ты не в том положении, чтобы ставить мне условия.
Охваченная страхом я поняла, что не возразить, не сдвинуться с места я не могу. Также я поняла, что не могу больше держать образ Ликерии, да и не было в этом смысла, и я скинула иллюзию, показав королю свое истинное лицо.
Шампус подвел меня к столу. Оперевшись на массивную столешницу, я перестроилась на иное зрение. Я осмотрела коллекцию, которая согреет душу и заставит выплясывать от счастья даже самых суровых коллекционеров, не понимая, что должна найти. Я видела эфир в большей или меньшей степени везде: в каждом металле, в каждом минерале – он, как неотъемлемая составляющая неживой материи, был цветом восхода в солнечных камнях; был откровением, рожденным в глубинах земли, добытым и отлитым в металле; был волшебством, перед которым бессильна даже сама смерть. И как тут сделать выбор?
Шампус терпеливо ждал, стоя за спиной и поглядывая через мое плечо, при этом его руки покоились на моей талии.
Я не спешила.
Уже через несколько минут в глазах зарябило, и я растерялась, однако и признаться, что это задание «мне не по зубам», я не могла, а потому упрямо продолжала водить глазами, пытаясь выцепить хоть что-нибудь?
Я не смогла сдержать облегченного вздоха, когда король убрал свои руки, и тут же вытянулась струной, когда он принялся медленно расшнуровывать оставшуюся все еще стянутой нижнюю часть корсета, все больше приоткрывая мою грудь. Мне без слов дали понять, что мое время не безгранично и прямо пропорционально терпению Шампуса?
– Не спеши, – прозвучало как просьба.
Ох, черт, умеет он мотивировать!
Так, спокойно. Вдох… Выдох…
Эмоции в одну сторону, амулеты в другую.
И как однажды сказала Ликерия: «Не можешь увидеть, почувствуй!»
Я закрыла глаза и, отрешившись от происходящего, наугад взяла амулет. И тут же почувствовала, что выбрала верное направление.
Хрупкий, как старая кость камень, перетянутый четкими линиями, рассказал мне, что за гранью жизни за мной наблюдают миллионы пустых глазниц, миллионы челюстей шипят и скалятся от дерзкого прикосновения. Земля, некромантия, эфир – подытожила я, осторожно вернув камень на стол.
Следующая реликвия напоминала кольцо-медальон, в котором эфир соединил в единое целое пламенную страсть, боль и безумие. Огонь, черная магия и эфир.
В третьем артефакте по пленительному аромату и нежной как волна энергии, я легко распознала магию воды, тонко сплетенную эфиром со своим верным союзником – магией воздуха. А еще я почувствовала, что стала свободно дышать, и щеки залил предательски алый румянец. Под ладонями, что легли на мои груди и легко их массировали, соблазнительно стонала ткань рубашки, рисуя стройные округлые складки, которые мучительно нежно скользили по коже. Этот совместный «танец» пальцев и ткани рождал внизу живота непонятное и доселе неизвестное мне тянущее чувство. Я приоткрыла глаза, три амулета с одной стороны – гора с другой… Такими темпами я не управлюсь и до утра. Я закрыла глаза и продолжила:
Земля, огонь, эфир.
Свет, эфир.
Черная магия, вода и эфир. Эфир, эфир, всюду эфир…
Я хватала амулет, и едва уловив поток чужеродной мне магии, тут же откладывала его в сторону. Я настолько включилась в процесс, мысленно подгоняя, подхлестывая себя, что не заметила, как Шампус совсем лишил меня одежды. Очнулась, когда его пальцы замерли меж моих бедер. Я с шумом втянула воздух и попросила не отвлекать меня, а лучше вообще отойти в сторону и не мешать, на что Шампус лишь усмехнулся. Мне не осталось ничего, как позволить его рукам исследовать мое тело, а губам наслаждаться его свежестью и чувственным напряжением. Его пальцы были стихийным бедствием, поцелуи – признанием в страсти и желании. Мое тело отзывалось дрожью, пуская в мозг тревожные сигналы, на которые я не могла не реагировать, кровь закипала, растворяя в котле сильных эмоций остатки самообладания.
– Может пора закончить испытание и признать себя побежденной?.. – ехидно, но ласково предложил Шампус.
Где-то на границе сознания я поняла, что осталось всего два амулета. Что за странное испытание? И почему так хочется прижаться к королю и, наконец, сполна ощутить его желание? Балансируя на грани реальности и сумрачной яви, я запрокинула голову, чувствуя, как по позвоночнику скатывается волна наслаждения. Милостивые духи… амулет выпал из моих вмиг ослабевших рук.
Остался последний.
В плотно сомкнутых крыльях серебряной птицы едва угадывался хрустальный сосуд с золотым песком. На фоне возбуждения я не сразу поняла, что это…
– Чистый эфир! – выкрикнула я, вырываясь из его объятий.
– Я выбираю этот! – возликовала я, победно вскидывая руку, и тут же улыбка сошла с моего лица. В сознании вспыхнула картина моего ночного путешествия в запретное крыло, к разрушенному временем полотнищу, на котором неизвестный мастер изобразил нагую деву в объятиях черного дракона. Вспомнила я и артефакт, что серебряной птицей свернулся на нежной девичьей ладони. Вот только… мастер заключил серебряную птицу в белоснежное облако света, не оставив сомнений в том, что Мулоус обладала магией света.
Я прижала руку к груди и внимательно прислушалась к амулету, пытаясь распознать свет в бесконечном эфире.
– Ничего лишнего, ни тени чужеродной магии, чистый, ничем не замутненный эфир, – прошептала я, полагая, что непостижимую силу эфира мастер изобразил на полотнище на свой лад. Правильно, откуда магу, ни разу в жизни не видящему эфир, знать, как он выглядит?! Вот только… неужели этот артефакт и вправду принадлежал дочери первого короля Дела эль Корсака и возлюбленной Шампуса? Милостивые духи…
– Одно твое слово и я…
– Нет. Мы не будем продолжать, – отрезала я, подбирая мятое платье с пола. – И да, артефакт я оставляю себе, в память о сегодняшней ночи.
– Хранители первичного знания, возглавляющие Совет Судеб, не должны узнать кто ты. Никто не должен, иначе тебя уничтожат…
– Не надо! – вскинулась я. – Не продолжайте, я все поняла.
Облачившись в платье, я сделала глубокий вдох и изменила свою внешность, после чего уже в образе Ликерии покинула покои монарха.
А ночь оказалась не такой уж и черной, и оставила неизгладимый след в моей памяти…
Глава 24
– С чем пожаловала? – не поднимая головы, спросил Валтор.
Сидя за столом в своей каморке, он составлял приговор на смертную казнь. Скосив глаза на ровные ряды перевернутых букв, Мелитина прочитала: «За преступление, совершенное против короля подвергнуть Сайроса Севере древней казни». Валтор обмакнул кончик пера в чернильницу и ниже вывел: «Приговоренного повесить за ребро, выставив тело на всеобщее обозрение». Еще один приговор лежал на краю стола. Не отрывая напряженного взгляда от бумаги, на которой «горело» имя «Орион», Мелитина нервно сжала серебряный поднос.
– Что у тебя? – спросил Валтор, недовольный затянувшейся паузой.
– Б-белый чай с фруктами и травами, – пролепетала Мелитина, мыслями возвращаясь к ленточке, которую ночами расшивала золотисто-зелеными нитями, и которую так и не решилась вплести в гриву серого жеребца. Каждый раз, будучи в конюшне, она, забыв обо всем на свете, неотрывно глядя в огромные глаза коня, подходила все ближе и ближе. Щебет птиц, беззаботно снующих между балками под потолком, спокойный взгляд серого, его красиво изогнутая в терпеливом ожидании шея и густая грива, по которой рассыпался белоснежный волос – все словно говорило ей: «это твой шанс. Не упусти его». И рука во внутреннем кармане форменного платья уже поглаживала голубую ленточку с гладким узором, но стоило взгляду упасть на соломенную стель, поверх которой покоилось примятое копытами разноцветье лент, пальцы замирали, на глаза наворачивались слезы, и она снова спешила покинуть это место. А конь вытягивал шею и качал головой, провожая ее разочарованным взглядом.
Орион… за все время он так и не посмотрел в ее сторону. Его взгляд был направлен в сторону монахини, и от этого сердце бедной прислужницы переполнялось печалью…
– Я не пью чай, и тебе должно быть это известно.
– Известно, – выдавила Мели, стараясь не смотреть на лишенную всякой растительности голову и стараясь не вдыхать застоявшийся теплый запах, с оттенком горелой плоти, – вот только послушница Айла очень любила этот сорт чая, а сегодня… пресветлая Ликерия велела подавать ей по утрам этот напиток.
Повисла напряженная тишина, лишь свечка в плошке трещала и извивалась, проливая свет на имя приговоренного к смерти Ориана.
– Так не стой истуканом и отнеси чай пресветлой. Тебе был отдан четкий приказ. Исполняй.
– Простите, – подавив желание попятиться, Мели опустила глаза и виновато склонила голову.
Перо угрожающе медленно опустилось на документ, смертельно бледные пальцы, точно змеи, переплелись между собой, и безжизненный голос произнес:
– Зачем ты здесь?
С опаской взглянув на королевского секретаря, Мели переступила с ноги на ногу и осторожно призналась:
– Я… пришла сказать, что госпожа Ликерия в последние дни резко изменилась. И мне в голову закралась совсем уж сумасшедшая мысль, что под маской пресветлой скрывается другой человек.
– Мелитина, – вдруг прорычал Валтор, отчего Мели подпрыгнула на месте; забарабанил по серебряному подносу фарфор, рассыпая сладости, – думаешь, я оставлю эту нелепую шутку безнаказанной? Я жду объяснений и если я сочту их недостаточными, собственноручно высеку тебя розгами. И поднос поставь, в ушах звенит.
Охнув, Мели прытко избавилась от подноса и тут же сложила на груди руки пытаясь скрыть свою нервозность.
– Госпожа Ликерия любила конные прогулки, упражнялась с мечом и часто тренировалась в магии. Пресветлая все время проводит в саду за книгой. Лишь однажды она зашла в конюшню покормить лошадей сахаром…
– Не убедительно.
– П…простите, – нервно выдохнула Мели и тут же попыталась исправить свое положение. – Мы все заметили, что сильная телом госпожа Ликерия, была общительна и добра душой, а пресветлая… нет в ней ни здоровья, ни силы, да и взгляд у нее холодный, как камень. Я не раз ловила этот взгляд у послушницы Айлы, когда уходила она в свои мысли.
– Ты смеешься надо мной?! – Валтор поднялся со своего места.
– Пощадите, – Мели кинулась в ноги секретарю и срывающимся голосом произнесла: – Это еще не все. Не все! Змеи. В какой-то момент дворец заполонило множество змей, которых словно магнитом тянуло к послушнице Айле. Желая уберечь монахиню от несчастья, король даровал ей амулет.
– Мне это известно. Дальше.
– Есть свидетели, которые подтвердят, что видели амулет со смарагдом на указательном пальце монахини, отбывающей из дворца вместе с дознавателем и магом света Орианом, – на последних словах голос Мели дрогнул. Подавив желание опустить руку в карман и сжать дорогую сердцу ленточку, она склонилась еще ниже и дрожащим голосом продолжила: – Амулет со смарагдом, увезенный послушницей Айлой, каким-то невероятным образом оказался в руках у госпожи Ликерии на церемонии сочетания. Более того вчера утром прислужница Олим видела под балконом пресветлой умерщвленную змею. На ней еще теплился след от магии амулета.
– След от магии амулета?! – заинтересованно повторил Валтор.
Зловещая тишина повисла в каморке, казалось, даже пламя свечи вытянулось и застыло в своей совершенной форме. Валтор опустил руку на голову прислужницы и, неожиданно схватив ту за волосы, заставил смотреть себе в глаза:
– Так ты полагаешь, что место Ликерии Ригхест заняла… монахиня?
– Я не могу сказать наверняка. Я не знаю, – всхлипнула Мелитина.
– А кто знает?
– Мы все заметили перемены… и мы полагаем, что ключом ко всему является морок.
– Забавная вещь, этот морок. Мы можем видеть его, но не можем ощущать. Морок способен принимать любую заданную ему форму и органично встраиваться в общую картину, будучи напрочь лишенным физического выражения. Это энергия, которая лежит вне пределов материального мира, а потому не подвержена давлению его сил. Однако у всего есть свои слабые стороны. И единственный враг морока?
– Время.
Валтор медленно кивнул.
– Но… мы обыскали все: королевские покои, сад, конюшни. Мы даже в кузнице искали. Амулета, который смог бы столь долгое время поддерживать образ пресветлой, нет. А без доказательств мои слова…
– …словно пустые семена.
– П-пощадите… – большие глаза Мели заволокло слезами. – Я столько времени прислуживала послушнице Айле и готова сказать наверняка, это она… она украла жизнь пресветлой! Но я не знала, как мне быть, и подумала, что должна рассказать.
– Успокойся, – сказал Валтор, отпуская, – ты поступила правильно. Невозможно найти то, чего нет!
Заплаканные глаза Мели непонимающе воззрились на Валтора, тот одобрительно похлопал ее по голове, словно поблагодарил пса за хорошую службу.
– Мелитина, тебе повезло. Однако… я должен знать все, и мне интересны любые, даже незначительные детали. Будь умницей, и тебе это зачтется…
Утро началось с приказов. Прислужниц я отправила к пострадавшим, изувеченные тела которых прогнули койки королевской лечебницы – и девушки не мельтешат перед глазами, и все думают, будто бы мне не все равно, а Мелитину отправила готовить чай. Стоило ей уйти, как я тут же про нее забыла. За последние несколько дней на меня столько всего навалилось, что было о чем подумать.
Я подошла к окну и приподняла гардину, как вдруг черная туча, словно ждавшая моего появления, разорвалась яркой молнией и заплакала дождем. Крупные капли ударились в окно, пытаясь дотянуться до меня. Темной птицей пронеслось перед глазами воспоминание: стертые временем ступени, и тревожно скользящая по ним тень – моя тень. Этой ночью, покидая обитель Шампуса, я хотела сбежать из королевства навсегда. Моя душа рвалась на свободу, но тело, щедро напитав своей энергией Шампуса, странно немело, и скованная страхом не справиться даже с винтовой лестницей, я опустилась на ступени, и тихонько застонав, уронила отяжелевшую голову в колени. Так и сидела, вперив взгляд в замершую на ступенях тень, пока в мое сознание, наполненное иссушающей пустотой, не ворвались схваченные беспокойством голоса прислужниц.
Грянул гром, развеивая воспоминание.
«Может и к лучшему, что не сбежала», – подумала я, прислушиваясь к стуку дождя по окну.
«Стояла бы сейчас под ледяным дождем, посреди укрытого туманом хребта, проклятая небом и неоднократно людьми», – утешила себя я, но судя по нервозным невыразительным глазам Ликерии, ее застланным белизной щекам и плотно сжатым губам, отраженным в окне, получилось не очень. Я заставила себя улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и неживой. В черных глазах застыл немой вопрос: «что дальше?»
Непослушные пальцы коснулись холодного стекла.
«Может, обойдется? – наивно предположила я. – Океан-то большой, и отыскать в нем крошечное судно с тремя беглецами та еще задача»…
Перед взором возник ректорский кабинет академии «Плавучая гора» с «живой» картой города Табел и прилегающей к нему территорией, настолько детальной, что можно было разглядеть маломерные суда, пришвартованные в порту и плавающие вблизи берегов. Если такая карта использовалась в старинной академии, которая даже не в состоянии обеспечить своих адептов одинаковыми мантиями, что уж говорить про королевскую обитель?! «Живая» карта, ничтожно малое, из-за сложных отношений с Себрийской империей, количество судов, предназначенных для дальних океанских походов, а также дракон, способный преодолевать огромное водное пространство, дают Шампусу все возможности для успеха.
– Вот, черт… Мне, что, снова придется их спасать? А кто позаботится обо мне? Меня даже мое тело не слушается, какие могут быть подвиги?..
– …в такую-то погоду, – ворчала я, плотнее кутаясь в плащ без рукавов. Живот жалобно заурчал, робко напоминая о себе.
– …еще и на голодный желудок, – захныкала я, совсем падая духом…
Преодолев последние ступени, я поняла, что отступать поздно. Да уж, из этой авантюры выйдет целая история, надеюсь все же со счастливым концом…
Я стерла со своего лица раздражение и усталость, словно неправильный набросок и, заменив их на маску кроткого смирения, тихо позвала:
– Ваше темнейшество, можно?
Ответом мне была тишина. Несколько осмелев, я приоткрыла незапертую дверь и просунула в образовавшийся проем голову:
– Ваше темнейшество, где вы?
Ступив в холодный полумрак убранной комнаты, я вышла на открытую площадку, где перед глазами, накрытый вуалью дождя, дремал целый мир.
– Ну и что прикажешь мне делать? Что делать? – одними губами прошептала я, сжимая мокрый плащ. Я отказывалась верить в то, что верный своему слову король уже оседлал чешуйчатого монстра и, направив его в узкий просвет между свинцовых туч, умчался на поиски виновных, дабы по мирским законам ответили они за грехи свои. «Лика, Сайрос, Ориан – никому из них уже не скрыться от правосудия. И я ничем не могу им помочь, и как бы сильно мне этого не хотелось, я не могу изменить их внешность, не имея с ними зрительного контакта.
За спиной послышался тихий звон серебряной посуды. Я обернулась. Припадая на одну ногу, Валтор дэ Глии подошел ко мне. Живой и целехонький, чтоб его…
– Скверная погода.
«Скверная погода, скверное утро в еще более скверной компании», – согласилась я, холодным вниманием встречая нежеланного гостя.
– Вы следили за мной? – спросила я, смахивая с лица мокрые волосы.
Валтор протянул мне серебряный кубок в форме распускающегося тюльпана, с каким-то белесым напитком.
– Вино из белой ловелы. Не стоит удивляться. За его внешней простотой кроется многоликий… – секретарь намеренно подчеркнул последнее слово, – вкус экзотических цветов, имбиря и белого перца. Попробуй.
– Отец разрешал мне пить вино только на празднествах, – холодно отказалась я, всем своим существом ощущая, что не стоит ввязываться в словесную перепалку с королевским секретарем. Однако я не только осталась, а пошла наперекор здравому смыслу и попыталась извлечь пользу из нашего разговора: – Я ищу монарха? Где он?
– В ближайшее время он не сможет уделить тебе свое время, – сообщил Валтор, чем только подтвердил мои опасения.
– У меня к нему важный разговор, – сказала я, всматриваясь в линию горизонта, которую осветила полыхнувшая молния и тут же размыл усиливающийся дождь. Раскатистый удар грома прокатился по мутным, придавленным к земле облакам.
– Пришел мой черед задавать вопросы, – резко сказал Валтор и, схватив меня за локоть, заставил смотреть в свои лишенные человеческого блеска глаза.
– Убери руки и сбавь тон, ты разговариваешь с королевой! – властно потребовала я.
– Твой особый статус подразумевает лишь телесную связь с монархом. Он не наделяет тебя неприкосновенностью. Не заблуждайся.
Вдруг яркая молния осветила уголки его искривленного в змеиной улыбке рта. Он подался вперед, и касаясь меня своим дыханием, сказал:
– Ваша легенда безупречна и ты отменно сыграла свою роль. Вот только, я за версту чую ложь, а ты насквозь пропитана ею. Я разгадал тебя и недолог тот миг, когда я сотру эту обаятельную улыбку с твоего лица. И как представитель верховной власти Совета Судеб, я позабочусь о том, чтобы всякое преступление, совершенное против короля, было передано в ведение Совета, – сказал Валтор жутким голосом.
Сохранять лицо после его леденящего душу признания, оказалось крайне сложным, если не сказать невозможным, и я приняла единственно верное решение.
– Мне нет интереса слушать весь этот бред. Пусти, – сказала я. И отчаянно желая скинуть его мертвые пальцы, и, наконец, стереть это мерзкое ощущение холода со своей кожи, я не сдержалась и дернула рукой. Неловко накинув капюшон на голову, я обогнула фигуру секретаря и не прощаясь направилась к выходу, как вдруг:
– Ты очень находчивая девушка, но очень самонадеянная. Думаешь, можешь рассчитывать на покровительство монарха? Тебе не протиснуться в его сердце. Эта дверь наглухо замурована, – полетело мне в спину.
«А ты думаешь, что тот единственный, кто способен сломить железную волю Совета, все еще стоит по другую от меня сторону? Этой ночью король назвал меня жемчужиной всепроникающего мира? Звучало дико даже для меня. Однако Шампус, выпустив на волю свои эмоции, вложил глубокий смысл в эти слова! Он, сам того не ведая, приоткрыл мне свое слабое место, он напоил мою душу надеждой, подарил мне крылья, а уж я позабочусь о том, чтобы они принесли меня к свободе.
Уголки моих губ дрогнули. Я обернулась, делая шаг навстречу.
– Можешь сколь угодно пугать меня, Валтор дэ Глии! Но я не боюсь тебя. И знаешь почему? Я не говорила ничего дурного против короля и не совершала предосудительных поступков против суверена. Я невиновна! – выдохнула я со спокойной душой, нерушимой уверенностью во взгляде и подкупающей свободой в голосе.
– Так докажи мне это, – взгляд мертвых глаз впился в мою душу, давил и угнетал, провоцируя меня на неверный шаг.
Нет, я не поддамся на эту уловку. Я буду держать свои эмоции при себе и не стану оправдываться – ты ведь именно этого ждешь?!
– Хочешь, чтобы я доказывала тебе свою невиновность?.. – задумчиво протянула я. – Значит, у тебя нет доказательств моей вины. Значит, тебе только кажется, что я говорю неправду!? Ты одержим призраком! И к моему несчастью, считаешь, что этот призрак как-то связан со мной. Ни словом, ни делом я не дала тебе повода подозревать меня, но ты уверился в мысли, что должен избавиться от меня, отдав на суд Совета. Но что ты скажешь хранителям первичного знания? Что пресек угрозу жизни суверена? Но все что мне нужно – лишь три минуты его вечного времени!»
– Разговор с монархом так важен для тебя?
– Важен.
– Я дам тебе то, чего ты так хочешь.
– Ничего не попросив взамен? – недоверчиво прищурилась я.
– Амулет со смарагдом, который тебе якобы передала монахиня. Я знаю, ты не расстаешься с ним, но я не вижу его излучения. И хочу знать, как тебе удается скрывать его магический фон? Нет. Я хочу видеть, как ты это делаешь!
Я не спешила давать свое согласие, молча обдумывая его предложение. Опасно заключать договор с посвященным Совета Судеб. Опасно. Но что мне остается?.. Отступить? Но тогда беглецам не избежать смертного приговора. И не важно, заслуживают ли Сайрос, Лика и Ориан смерти, важно то, что я стала для них «случайностью», которая изменила их жизнь. Моя сила «иной» восхитила Ориана; Ликерия открылась мне и рассказала о проклятии, не одно поколение преследующем ее род; а Сайрос, прощаясь, молча склонил передо мной свою голову. Они знали, что я «иная», однако никто и из них не считал меня великим злом, а таких людей в моей жизни по пальцам пересчитать.
Понимая, что не могу предать их доверия, но вполне могу обмануть ожидания Валтора, я подняла голову и, глядя ему в глаза, хладнокровно солгала:
– Я открою тебе правду… но не ранее, чем ты исполнишь свою часть уговора. Мне нужен незамедлительный разговор с королем! – и даже ножкой притопнула, для убедительности.
– Хорошо, – подозрительно спокойно согласился Валтор.
– Наедине!
– Разумеется.
– Хотя бы несколько минут.
– Я дам тебе это время… в избытке, – мертвым голосом сообщил Валтор, закрывая своей мощной фигурой путь к отступлению.
Оцепенев, я стояла на краю площадки. В душу закралось нехорошее предчувствие, тогда как тело пробрал озноб. Секунды вдруг стали очень длинными, и я увидела, как поднялась рука Валтора и со всей решимостью толкнула меня в грудь, вынуждая сделать страшный шаг назад. Взмахнув руками, с гримасой отвращения, которое испытала к Валтору в последние мгновения своей жизни, я, сверкнув пастельно-зеленого цвета туфельками где-то на уровне его мертвых глаз, провалилась в пустоту.
