Текст книги "Одержимый"
Автор книги: Рик Р. Рид
Жанр:
Маньяки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Из дневника Джо Мак-Эри, 26 февраля 1991 года:
«Мое воображение рисует толстую Филлис: она лежит голая посреди своей шикарной гостиной в Лэйк-Форест, и складки жира свисают на паркетный пол. На ее теле несколько открытых ран, нанесенных ножом мясника. Из них толчками выплескивается кровь. Она при последнем издыхании, но пытается дотянуться до пенсне, валяющегося рядом с ней на полу.
В кадре появляется темный каблук и давит стекла. Звук хрустящего стекла. Деревянный пол поскрипывает, и глаза Филлис расширяются от ужаса, когда она поднимает их и видит склонившееся над ней лицо.
Далее в кадре черные ботинки незнакомца. Одна нога поднимается и наступает на пальцы Филлис.
Хрустят суставы.
Филлис не кричит. Ее глаза плотно закрыты, голова завалилась набок. Булькающие звуки. Ее горло перерезано.
Все вокруг в тумане. Этот прием используют на телевидении в эпизодах про мечту. Туман сгущается, размывая черный каблук незнакомца. Резкое изображение лица Филлис крупным планом. Она в агонии. Слезы льются из покрасневших глаз.
Вновь появляется черный ботинок и сильно бьет Филлис по зубам. Кровь стекает струйкой с ее губ. А потом теплое, красное начинает бить фонтаном высотой в четыре дюйма. Ее зубы сломаны.
Картина заволакивается туманом и исчезает.
Следующая сцена дана в резком фокусе. Дом Хобсонов, элегантное сооружение эпохи Тюдоров, на переднем плане. Открываются двойные дубовые двери, и выбегает Энн, ее лицо искажено от ужаса. Она кричит, но не слышно ни звука.
Энн – в белом вечернем туалете – на секунду останавливается и переводит дыхание. Затем она дико озирается, ища помощи. Внезапно ее лицо смягчается, она улыбается. Белый автомобиль тормозит перед ней, дверца открывается, и выхожу я. Энн падает в мои объятия.
И я утешаю ее».
Джо взглянул на то, что написал, а потом взял ручку и размашисто все перечеркнул.
Он встал, закурил и посмотрел в окно: еще один облачный серый день... Озеро Мичиган было спокойным и мрачным. Он подошел к зеркалу. «Джо похож на Джо. С ним все в порядке!» – сказал он своему отражению. Его теща настраивает Энн против него, и, пока его жена в Лэйк-Форест, у него нет шанса заполучить ее обратно. Мать будет убеждать Энн, что он плохо с ней обращается.
Джо принял решение. Сел за письменный стол, поднял трубку телефона и набрал номер. Энн ответила после второго гудка.
– Привет.
– Джо?
– Да, детка, это я. Я звоню, чтобы кое-что предложить тебе.
Энн вздохнула, и Джо на мгновение подумал, что выбрал неудачную тактику.
– Что предложить? – прошептала она дрожащим голосом, в котором слышались слезы.
– Возвращайся.
Теперь в ее голосе звучало раздражение.
– Пожалуйста, Джо, мы же договорились. Мне нужно время подумать.
– Я знаю это, потому и прошу тебя вернуться...
– Джо, я не пони...
– Тихо, тихо! Позволь мне все объяснить. Я хочу сказать, что тебе не нужно оставаться там, в Лэйк-Форест, вдали от работы и всего, к чему ты привыкла и что тебе дорого. Пока ты там, тебе все представляется в неверном свете. Кроме того, это просто неудобно.
– Я вижу, что ты ничего не понял, Джо.
– Я понял, Энн! Поэтому я перееду, а ты можешь жить в нашей квартире, одна. – Он услышал в трубке ее прерывистое дыхание и почувствовал, что выиграл. – Обдумай все спокойно. Я найду подходящее место, чтобы отсидеться, пока ты думаешь.
– Но почему?
– Почему? Я ведь немного эгоист. Хочу, чтобы ты находилась там, где все напоминало бы тебе обо мне. Но я обещаю, что ты будешь там одна.
Энн слишком долго молчала, и Джо испугался, что она опять откажется. Ему нужно было вернуть ее сюда, в их дом, – подальше от ее матери, которая невзлюбила его с самого начала их семейной жизни. Но и слишком унижаться, упрашивать ее он не хотел. Надо постараться сделать так, чтобы она убедилась, будто это ее собственное решение. Наконец, прерывая молчание, он сказал:
– Хорошо, Энн, кажется, я понял. У нас хорошая квартира, но Лэйк-Форест, должно быть, более подходящее место для подобных размышлений. – Он постарался скрыть иронию. – Там спокойнее, да и матери хорошо в твоем обществе.
– Сейчас я ничего тебе не отвечу. Мне надо подумать, немного подумать... – Она помолчала, а затем спросила: – Джо, а где же ты будешь жить?
Этого Джо пока что не знал.
– О, не беспокойся, я быстро подыщу себе что-нибудь. Обещаю: я дам тебе время для принятия решения и, главное, место, где ты сможешь спокойно все обдумать.
– Ладно, Джо, ладно. Но пока я не говорю «да». Я дам тебе знать.
Связь прервалась раньше, чем он успел что-либо добавить или поблагодарить. Впрочем, он был даже рад этому: ему не хотелось продолжать ее упрашивать, но было бы трудно остановиться.
В дверную щель опустили свежую газету «Чикаго трибюн». Джо поднял ее и развернул.
На него как будто вылили ушат ледяной воды. Он думал увидеть злополучную заметку где-нибудь на последних полосах. А она была на первой, под крупным заголовком: «В ПАРКЕ ЛИНКОЛЬНА НАЙДЕНА УБИТАЯ ДЕВУШКА. РАССЛЕДОВАНИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ». Джо опустился на пол и закрыл глаза. Газета прыгала в дрожащих руках. Он глубоко вздохнул и постарался унять дрожь. Затем он бегло просмотрел статью. Отдельные слова и фразы разили его как пули: «убийца скрылся»; «сексуальный маньяк»; «жертва была найдена совершенно обнаженной»; «сильный удар по голове»; «на теле несколько глубоких ран, нанесенных очень острым, но неизвестным инструментом, возможно бритвой»; «жертва почти полностью обескровлена»; и в конце – редакционный комментарий: «...за последнее время это одно из самых жестоких преступлений, побуждающее стражей порядка ускорить расследование. Убийцу необходимо остановить. Неподтвержденные данные указывают на то, что это преступление связано с несколькими подобными преступлениями, совершенными за последние месяцы в Чикаго и не раскрытыми до сего времени...»
Джо уронил газету на пол. Если Энн прочитает это, подумал он, вспоминая ее вопрос о скальпеле в ванной, она сложит два и два, и тогда... нет, она никогда не поверит, что он способен на такое...
Энн положила пробные снимки обратно в пакет. Были сумерки. Бледно-голубое небо постепенно становилось густо-синим и под конец окрасилось темным пурпуром. Черные деревья удивительно красиво вырисовывались на его фоне. Энн смотрела на это из окна своей спальни и не могла насмотреться. Ее поражали цветовые контрасты. Она думала о Джо. Их будущее всегда представлялось ей в светлых тонах. А сейчас она поняла, что совсем не знает своего мужа... Мысленно она вернулась к тому времени, когда они только начали встречаться и вели долгие, увлекательные разговоры. Джо всегда избегал ее вопросов о семье, и после нескольких попыток она перестала спрашивать, справедливо полагая, что он расскажет сам, когда захочет. Но время откровенности так и не наступило.
Когда они собрались пожениться, она попросила пригласить на свадьбу кого-нибудь из его родственников, но он сказал, что все они сейчас за границей... он даже не знает, где именно. Он бессовестно лгал, что потерял связь со всей семьей еще в детстве, когда поступил в среднюю школу, и с тех пор никого из родственников не видел. Она ловила боль в его глазах, он походил на загнанного зверя, и Энн не стала настаивать.
Энн навзничь лежала в кровати, голова раскалывалась от боли. Да, она не знает настоящего Джо и, очевидно, никогда не знала.
– Энн? – Голос Филлис донесся с задней лестницы, из кухни. Энн встала и открыла дверь спальни.
– Да, мама. Что, готов обед?
– Совершенно верно. Спускайся сюда.
– Сейчас буду.
– Какие у тебя планы на выходные? – Филлис передала Энн блюдо с горошком и улыбнулась.
– Я еще не знаю. А что?
– Ну, ты помнишь миссис Карлайл?
– Конечно, мама. Вы же дружите со школы. Я довольно чисто видела ее у тебя. – Энн отправила в рот кусок бараньей котлеты.
Филлис засмеялась.
– Вот и прекрасно! У нее есть билеты на спектакль, идущий в Даунтауне, у Фелдтоуна. Пьеса называется «Неуместный смех». Ты слышала о ней что-нибудь?
– Да, мамочка, я слышала о ней очень хорошие отзывы. Чуть ли не дифирамбы, говорят, спектакль очень интересный. Так ты решила пойти с ней?
– Я думаю, мы обе сможем пойти. Если ты свободна. ,
Энн подумала о том, как много времени она провела в своей комнате, размышляя о Джо.
– Конечно, я с удовольствием пойду.
Филлис улыбнулась дочери, когда та отрезала второй кусок бараньей отбивной.
– Передать тебе мятное желе? Есть еще один маленький вопрос, который надо бы решить.
Энн постаралась изобразить равнодушие, на самом деле стала быстро придумывать предлог, чтобы отказаться от приглашения. Она прекрасно поняла, о чем пойдет речь.
– Миссис Карлайл хотела бы взять с собой сына, Филиппа. Он только что получил степень доктора философии в Маркетте и приехал на несколько недель домой, чтобы отдохнуть перед началом летних сборов в конгрессе – его включили в коллегию тамошних профессоров. Энн, знаешь, он настоящий интеллектуал, с ним очень приятно и интересно поговорить!
Филлис и миссис Карлайл старались свести Энн с Филиппом еще в ту пору, когда оба они еще ходили в среднюю школу в Лейк-Форест. Филипп был умным и очень одаренным молодым человеком. Да и внешность прекрасная: матовая кожа, резко очерченные скулы. темные волосы и светло-голубые глаза. Высокий, тонкий, изящный, он хорошо смотрелся рядом с Энн и мог бы сойти за брата. У него была масса достоинств, о чем неустанно твердила Филлис: он из богатой семьи, воспитан, почтителен, блестящий студент. Однако Филлис не знала того, что было известно Энн еще со школы: Филипп был геем.
Гомосексуальность Филиппа ускользнула от внимания обеих матерей. Он ни разу в жизни не встречался с девушкой, но его родители считали, что это нормально: Филипп еще не нашел ту, которая ему нужна.
– Он настолько занят учебой, – объясняла Етта Карлайл, – что у него просто нет времени на женщин. Когда-нибудь все образуется, все будет в порядке. Его сила воли достойна восхищения.
Энн представила себе трогательное свидание одинокой женщины и гомосека под бдительным присмотром сопровождающих их матерей. У нее появилось сильное искушение рассказать матери правду и разрушить идею этого нелепого сватовства.
– Мамочка, пожалуй, мне все-таки придется отказаться. Я только что вспомнила, что обещала Луизе поехать с ней в воскресенье, пораньше, на пробные съемки около озера. И мне не хотелось бы опаздывать.
– О Боже, мы же вернемся в субботу совсем не поздно! Пообедаем в каком-нибудь подходящем заведении и затем пойдем на спектакль. Он окончится к десяти вечера, и мы сразу поедем домой. Я думаю, Филипп с нетерпением ждет встречи.
– Извини, мама, но я правда не могу. Пожалуйста, иди без меня. Я уверена, что втроем вы прекрасно проведете время.
– Прекрасно проведем время? Такой изумительный мужчина, как Филипп, прекрасно проведет время с двумя старыми кошелками? Я уверена, он хотел бы провести его с очаровательной молодой леди вроде тебя.
Энн рассмеялась.
– Две старые кошелки? Продолжай в том же духе, мама! Но я все-таки считаю, что мне не надо ходить на свидания. Во всяком случае, пока не надо. Так что я останусь дома.
Энн уставилась в тарелку, делая вид, что полностью поглощена процессом ликвидации баранины.
Если бы Энн подняла глаза, она увидела бы, что лицо Филлис полно решимости, граничащей с гневом.
– Я уже сказала миссис Карлайл, что приеду с тобой. Мы заказали обед и заранее купили билеты. – В голосе Филлис чувствовалось раздражение, но она старалась сдерживаться.
Энн положила вилку.
– Значит, тебе придется изменить планы, связанные со мной. Никогда не нужно забегать вперед и делать такие вещи, не посоветовавшись со мной:
– Ты всегда отвечала неблагодарностью на мое добро.
Энн задохнулась.
– Это не так, мама. Я действительно не хочу ид...
– Пять минут назад ты сказала, что пошла бы с удовольствием. Что случилось?
– Я не хочу ничего объяснять. – Энн почувствовала, что ее голос начинает звенеть, несмотря на старание вести разговор спокойно. – Мне неприятно, что ты действовала за моей спиной.
– За твоей спиной? Но тебя же здесь не было! Я решила, что тебе не помешает рассеяться, отвлечься от всяких проблем. Извини меня за желание сделать для тебя что-нибудь приятное.
Энн не хотела, чтобы мать чувствовала себя несчастной.
– Мама, я все это ценю, честное слово, но давай прекратим этот спор.
– Кто спорит? Скажи только, ты идешь или нет? И что подумает Филипп?
– Мне нет дела до того, что подумает Филипп! Разваливается моя семейная жизнь, я не знаю, как поступить со своим собственным мужем, так неужели я должна беспокоиться, обидится кто-то из знакомых или нет?
– Энн, у тебя всегда было жестокое сердце, но никогда ты не была невнимательной к другим! Не знаю, что сотворила с тобой жизнь с этим человеком, но ты ушла от него – и слава Богу! Не то было бы поздно!
Ее слова причинили Энн острую боль. Филлис никогда не любила Джо, но так открыто никогда его не осуждала.
– Джо не имеет к этому никакого отношения.
– Давай прекратим этот разговор.
– Прекратим.
– Ну и прекрасно! Тогда я тоже проведу субботний вечер дома. Посмотрю «Золотых девочек». Я каждую субботу смотрю этот сериал.
– Успехов тебе.
Энн взяла посуду и отнесла ее в кухню. Машинально пустила воду, вымыла тарелки, стаканы и столовые приборы. Из столовой не доносилось ни звука. По прежним столкновениям с матерью Энн знала, что, вернись она в столовую, ее взору открылась бы знакомая картина: Филлис смотрит куда-то в пространство и тихо льет слезы. Эта тактика использовалась много раз, с разной степенью успеха. Энн пришлось бы обнять мать, сказать ей несколько ласковых слов, выслушать, с каким трудом она поставила дочь на ноги и как ей сейчас одиноко. Еще больше утешили бы мать слова: «Я пойду с тобой в субботу, пожалуйста, не расстраивайся». Филлис повернулась бы к ней и спросила – не она ли вынудила ее принять такое решение. И Энн промолчала бы, потому что разговор мог увести их еще дальше от правды, и мать советовала бы ей перестать хандрить и поскорее выйти из этого состояния...
Нет, Энн не сделает этого. И вообще, останься она с матерью, они бы каждый выходной ссорились. Мать наверняка продолжала бы попытки свести ее с Филиппом, пока он оставался дома.
Энн повернулась и поспешила наверх по лестнице черного хода. Ей было тошно от мучивших ее сомнений. Правильно ли она поступает, решив уехать от матери? Джо, конечно, будет вне себя от радости, даже если они пока и не станут жить вместе. Остаться здесь? Но мать будет так ликовать, воспринимая это как окончательный разрыв дочери с мужем, что Энн не вынесет. Были и другие причины для возвращения домой. Рано утром позвонил ее агент с предложением выгодного контракта. Если Энн начнет работу на следующей неделе, она будет очень занята и просто не сможет жить в Лэйк-Форест.
Энн быстро включила свет в спальне и подошла к телефону.
...Марго взгромоздилась ему на спину. Ее острые как гвозди колени давят на его детские плечи. Она изо всех сил прижимает руками его голову к зеленому ковровому покрытию, отточенные красные коготки впиваются в нежную кожу за ухом. Все, что он может, – это вдыхать пыль ковра. «Папа идет, – шепчет она. – Сейчас ты испытаешь то, что испытывала я все эти годы. Теперь твоя очередь, выродок».
Звук шагов становится громче.
Джо проснулся весь в поту. Звонил телефон, и поначалу Джо не мог понять, где он находится, сколько ему лет, и это его испугало еще больше. Ощущение ужаса не отпускало даже тогда, когда он на дрожащих ногах подошел к телефону и взял трубку.
– Да. – Он тяжело дышал, жадно набирая воздух в легкие и изо всех сил пытаясь совладать с собой.
– Джо, у тебя все в порядке?
Голос Энн в трубке успокоил его.
– Да, я только что проснулся. Должно быть, незаметно задремал.
– О, Джо, извини, что я тебя разбудила. Клади трубку и спи дальше.
– Нет, нет, я же говорю, что прекрасно себя чувствую. Еще слишком рано ложиться спать. Сколько сейчас времени? Восемь?
– Немного больше. У тебя действительно все в порядке?
– Да, все хорошо. А что у тебя?
– Ну... я принимаю твое предложение. Я бы хотела вернуться.
– Великолепно! Я не могу поверить в это...
– Только, Джо, – она почувствовала себя виноватой, – я имею в виду – вернуться в нашу квартиру. Мне еще нужно некоторое время побыть одной, подумать... А насчет квартиры... Надеюсь, ты говорил серьезно, предлагая мне это?
– Конечно. – Джо теребил телефонный шнур, наматывая его на указательный палец и вновь разматывая. Он надеялся, что Энн вернется к нему. Он должен повлиять на нее. Ему это необходимо..
– Спасибо. Значит, я приеду и пока поживу одна. Не знаю, сколько времени потребуется, но мне это действительно очень нужно.
– Я понимаю.
– Я рада... Ты уже решил, где будешь жить?
– Хм... возможно, поселюсь в каком-нибудь недорогом мотеле, принадлежащем Ассоциации молодых христиан.
– Мы можем себе это позволить?
– Конечно. Подумаешь, какой-то паршивый отель АМХ!
Энн засмеялась.
– Тогда все в порядке.
– А ты когда приедешь?
– Понимаешь, мама будет огорчена... Дай мне пару дней. У меня в городе нет работы до понедельника. Может быть, в субботу?
– Как скажешь. Я приготовлю для нас обед.
– Джо, я действительно не хочу, чтобы ты... о черт! Ладно, увидимся в субботу.
– Энн, я люблю тебя! – Последние слова он прошептал в трубку перед отбоем. И не был уверен, что она услышала.
Глава 11Показ на самом деле был очень трудным, но Энн надеялась, что попытка стоила того. До сего дня Энн никогда не работала с такими фотографами.
Чинг был мастером высочайшего класса. Он неоднократно участвовал в выставках, его вошедшие в моду фотографии появлялись на разворотах популярных журналов.
Энн приехала в его студию в восемь утра, как и договорились. И только сейчас, в полночь, она повернула ключ в замке своей квартиры. Энн прижалась лбом к двери и, не чувствуя под собой ног, шагнула в переднюю.
Люди, думающие, что у фотомоделей очень легкая жизнь, просто ненормальные. Превосходно выглядеть в течение восемнадцати часов – далеко не легкая задача, и Энн надеялась, что фотопленка не зафиксирует той усталости, которую она испытывала под конец съемочного дня, когда Чинг беспрестанно командовал: «Подними подбородок... Выше! Посмотри на меня!»
Энн закрыла глаза. Фотографии появятся этим летом в журнале «Чикаго». Она надеялась, что они найдут место в одном из показов Чинга, а еще лучше – в одной из его книг.
В квартире было холодно. Она отключила отопление прошлой ночью и забыла включить его сегодня утром перед уходом из дома. Энн дрожала, единственным желанием было встать под горячий душ, а затем – отоспаться.
Энн уже целую неделю жила одна в их квартире. У нее просто не было времени думать о своих отношениях с Джо. Два раза они разговаривали по телефону, как бы играя в своеобразную игру: он – стараясь найти повод вернуться домой, а она – пытаясь выяснить, где он живет. Она не могла понять, почему он делает из этого тайну.
У какой-то женщины? Но у Энн не было доказательств, что таковая существует. Почему же тогда он утаивает свой адрес? И почему так страстно желает вернуться к Энн? Она пожала плечами и направилась в душ. А может быть, он любит их обеих?
Стянув с себя одежду и открыв кран на полную мощность, Энн почувствовала, что слишком устала, чтобы думать о чем-то, кроме этой горячей, возвращающей силы воды.
После душа простыня показалась прохладной. Энн легла и уставилась в потолок, обрамленный изящными завитками кремовой лепнины. Она вспомнила их первую квартиру. Роджерс-парк. Маленькая студия, которую хозяин переделал в спальню. Джо покрасил потолок в темно-синий цвети усыпал его блестками, имитировавшими звезды. Энн повернулась, устраиваясь поудобней. Едва кончив возиться с потолком, Джо заключил Энн в объятия. «Это будет, как будто бы мы на природе», – сказал он. Для того, чтобы увидеть звезды, требовалось хоть немного света, и Энн никогда по-настоящему не могла вообразить себе, что они под открытым небом. Но ласки Джо были тогда такими романтичными! Теперь остается только удивляться, куда ушла вся эта романтика.
Быстро выключив свет, Энн закрыла глаза и постаралась уснуть. Но несмотря на усталость, сна не было. Ее мысли были заняты недавним фотопоказом и... Джо. Есть ли у него другая женщина?..
Где сейчас Джо... что он делает, кто с ним рядом?..
Не отдала ли она его сама другой женщине? Быть может, они сейчас занимаются любовью, она шепчет ему нежные слова и внушает, что жена его разлюбила – иначе не выгнала бы...
За окном дул сильный ветер, стекла дрожали.
Энн, охваченная тревогой, рывком поднялась, села в постели. Завтра – съемки для Карсона, Пири, Скотта. Работа будет не очень сложной – демонстрация весенних шляп, но многие снимки дадут крупным планом. Энн знала, что, если она появится невыспавшаяся, с мешками под глазами, ее больше не пригласят к Карсону. В ее работе был один весьма неприятный момент: конкуренция.
Ей нужно принять что-нибудь успокоительное. У Джо в аптечке было немного секонала. Энн не нравилось это лекарство. Однако, взглянув на будильник на ночном столике и увидев, что уже второй час, она подумала, что без лекарства не уснешь, а уснуть необходимо. В студии она должна быть ровно в восемь утра.
Энн встала с постели и накинула халат. В ванной комнате она обнаружила, что Джо забрал секонал с собой. Она села на край ванны, чувствуя разочарование и усталость.
Через несколько минут Энн поднялась и пошла в кабинет Джо. Она знала, что там есть остатки марихуаны, которую, помнится, он купил в канун Нового года. Марихуана, конечно, не совсем свежая, но должна подействовать. Джо хранил ее под папками с бумагами в правом нижнем ящике стола. Наклонившись, Энн выдвинула ящик и внизу под бумагами нашла пакетик с травой.
Она вынула пакетик и инструкцию по применению, лежавшую рядом. Смеясь про себя, прошептала: «Посмотрим, помню ли я, как ее употреблять». Энн попыталась свернуть самокрутку, сначала не получалось, но на четвертый раз ей это удалось. Теперь дело за спичками... Она пошла в спальню и порылась в сумочке. Спичек там не было. Энн вернулась в кабинет Джо и пошарила в верхнем ящике стола. Там – среди ручек и скрепок для бумаги – нашлась упаковка спичек, почти полная.
Энн вертела ее в руках. Судя по этикетке, спички были куплены в Центральной гостинице Чикаго. Интересно – когда? До ее переезда к матери или позже? И что он делал в гостинице? Энн попыталась объяснить этот факт с точки зрения логики, но он не поддавался объяснению.
Энн положила сигарету на край стола. Быстро массируя виски, постаралась понять, что происходит. Гостиница... Значит, все-таки свидание с женщиной... Как все ревнивые и подозрительные жены, к которым Энн, кстати, никогда себя не причисляла, она принялась рыться в ящиках письменного стола.
Прошло немного времени, и ее усилия были вознаграждены. На дне одного из ящиков, под адресной книгой рекламных агентов, лежала стопка журналов. Не торопясь Энн вытащила их.
То, что она увидела, вызвало у нее приступ тошноты. Во всех журналах была откровенная порнография. И на каждом рисунке – акт насилия. Избиваемые женщины, женщины в цепях, женщины с рубцами на сосках и половых органах, женщины, пытаемые кем-то не попавшим в кадр, женщины в крови, женщины с синяками на теле...
Энн стало по-настоящему плохо, когда на одном из разворотов она увидела фотографию обнаженной изуродованной женщины. У нее были глубокие раны на животе и груди, все тело залито кровью, лицо в багровых рубцах. Казалось, она в агонии. Что это? Неужели подлинный снимок?
Энн положила журналы перед собой на стол. Пытаясь сдержать нараставший гнев, закрыла глаза. Слишком ошеломленная увиденным, она не могла привести свои мысли в порядок. У нее перехватило дыхание – какая мерзость! Кем был этот человек, за которого она вышла замуж и с которым прожила несколько лет? В памяти всплывало красивое лицо Джо в различные моменты их жизни: радостное, совсем мальчишеское, когда он наклонялся над механической игрушкой, напряженное и сосредоточенное, когда был чем-то занят, например, катался на водных лыжах; озабоченное, когда беспокоился за нее; озаренное страстным желанием, с полуприкрытыми веками, когда...
Энн захлопнула журнал, собрала остальные и бросила их в мусорную корзину. Что же еще, подумала она, что еще?
Энн начала лихорадочно рыться в ящиках, выбрасывая бумагу и всякие мелочи через плечо, в диком порыве стремясь найти еще какие-нибудь доказательства.
В результате комната стала походить на корабль, разграбленный пиратами. Энн сидела на полу тяжело дыша. Ничего больше она не нашла.
Энн, стараясь успокоить дыхание, встала и пошла в спальню. Там она начала методично выдвигать каждый ящик шкафа и выбрасывать содержимое на пол. Она наблюдала, как растет гора вещей: дорогие шерстяные свитера, которые она купила ему за эти годы, ремни, запонки, носки, булавки для галстуков, футболки, бумажные спортивные свитера, тренировочные брюки, шорты, шотландские фланелевые рубашки. Энн остановилась. Ей казалось, что она упустила что-то необычное, что-то странное, но не могла понять что. Ее взгляд остановился на голубой фланелевой рубашке. Она никогда не видела ее на. Джо. Ну и что?.. У Джо, возможно, есть вещи, которые он не носит. И Энн о них забыла. Но рубашка была слишком маленького размера. Она подняла ее, уже зная, что она принадлежит не Джо. И это было очевидно не только из-за размера. Рубашка принадлежала женщине. Доказательством служили пуговицы, пришитые не на мужскую сторону. Энн съежилась в комок на полу спальни. Ее худшие опасения подтвердились. Она начала плакать.
