Текст книги "Одержимый"

Автор книги: Рик Р. Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Так и есть! Проклятье! Она, конечно, заперта. Он сильнее подергал дверь.

И вдруг его как громом поразило. Рядом с ним стояла женщина. Смотрела на него и улыбалась. Из-под ее пальто виднелось пестрое платье. Откуда она взялась?!

– Я землемер, – буркнул он. Лицо его пылало.

– Обычно дверь была открыта.

– Что?

– Дверь, – сказала она. – Обычно она была открыта. До убийства.

Его лицо, кажется, стало походить на полыхающий костер.

– Какое убийство? – спросил он чуть ли не шепотом.

Мэгги Мазурски, наверху. Об этом было во всех газетах, не читали? – Женщина разглядывала его.

– Нет, должно быть, я пропустил. Что, большой шум был?

– Да. Во всяком случае – здесь.

Джо продолжал смотреть на женщину, надеясь, что она наконец уйдет. Когда он убедился, что она и не думает уходить, он повернулся и сказал:

– Я думаю, придется прийти в другой раз. – Он сделал несколько шагов в сторону.

– Эй, мистер! – окликнула его женщина. – Вы хоть записку оставьте, что ли.

– Что? – Джо остановился, почти ненавидя эту проклятую бабу. Что ей от него нужно, в конце концов?

– Ну, записку, которую всегда оставляют на двери, когда хозяев нет дома.

– У меня кончились извещения, – сказал Джо уже на ходу. Он готов был растерзать себя: женщина слишком хорошо рассмотрела его и могла бы узнать, если понадобится.

Из аллеи Джо вышел на Оак-Парк-авеню и направился в противоположную сторону от дома Мазурски.

Пэт не могла понять, что же этот человек затеял. Она видела, как он скрылся в аллее, потом заметила, что он разговаривает с этой сплетницей Маргарет Харрис. Но сейчас он исчез, как видно, так и не побывав в доме.

Что за смысл во всем этом? Что за смысл?

Пэт направилась к шкафу, чтобы надеть пальто.

Джо прошел три квартала и повернул назад. На сей раз он решил действовать быстро и без колебаний. Он не мог позволить себе возбудить чьи-либо подозрения. Было уже два часа пополудни, а ему еще требовался по крайней мере час, чтобы добраться до дома.

Энн, должно быть, будет тревожиться. Возможно, она уже звонила в фирму «Нэйчур снэк».

Джо ускорил шаги.

Он опять стоял у черного хода дома Мазурски. Оглянувшись только раз, он подошел вплотную к двери и, не снимая перчаток, кулаком разбил стекло.

Был момент, когда ему показалось, что все живое затаилось, прислушиваясь. Но, конечно, это была лишь игра воображения. Кругом царила тишина. Очевидно, дети либо слишком устали, либо замерзли и ушли смотреть по телевизору передачи, которые они пропускают, когда бывают в школе.

Никто не высунулся из окна, чтобы поинтересоваться, что там такое разбилось.

Джо просунул руку внутрь и открыл замок. Поднялся по черной лестнице. На двери висело объявление о том, что здесь совершено преступление, но как ни странно, никто не охранял квартиру.

Дверь была не заперта. На дереве, правда, остались следы, – быть может, полиция хотела установить дополнительный замок.

Уж слишком все легко получается, подумал Джо, повернул ручку и вошел в квартиру.

Кухня выглядела нормально, и именно это очень удивило Джо. Он не знал, как она должна была бы выглядеть, но чувствовал, что здесь что-то изменилось.

Он вспомнил Мэгги Мазурски, тепло ее тела, металлический привкус ее густой, горячей крови.

– Что вам угодно, мистер? – Ее лицо, покрасневшее от холодного ветра, казалось маленьким.

– Я из компании «Фуллер Браш», мэм. Прежде чем вы начнете возражать, позвольте уверить вас, что в моем кейсе с образцами наверняка найдется то, что значительно облегчит вашу жизнь.

Она улыбнулась, ее лицо немного смягчилось.

– Сожалею, но я действительно сейчас ни в чем не нуждаюсь.

Она хотела закрыть дверь.

Он подставил ладонь, мешая ей это сделать.

– Извините, но это же не займет и десяти минут. Позвольте, я только войду, покажу вам образцы и сейчас же уйду.

Она поджала губы.

– Не стоит. Вы только потеряете время. До свидания.

Он изобразил на лице отчаяние.

– Прошу вас, мэм... у меня семья. Мне нужны деньги... только посмотрите. – И умоляюще: – О'кей?

Она колебалась, но повторила:

– У меня действительно всего одна минута...

– Понял.

Улыбаясь, он направился вверх по лестнице следом за ней..

В это время Джо опять почувствовал, что у него кружится голова, и сел прямо на пол. Некоторое время он не мог ни о чем думать, кроме ее тела и вкуса ее горячей крови, которую он высасывал медленно, с наслаждением.

Джо охватило неистовое желание. Он хотел повторения, и как можно скорее.

Однако в следующий раз надо действовать осторожнее. Не входить в квартиру к женщине. Беречь себя. Наилучший вариант – проститутка или удравшая из дома девчонка. Пойди, найди такую... Может быть, даже завтра. Когда Энн будет на работе...

Но теперь ему нужно расслабиться. Он посмотрел вниз, где в мешковатых рабочих штанах напряженная плоть настойчиво требовала облегчения.

С удивлением услышал он звук расстегиваемой молнии, хотя расстегнул ее сам.

Но вдруг Джо насторожился. До его слуха явственно донесся щелчок поворачиваемого в замке ключа. Там – внизу, на лестнице. Он встал и медленно направился в гостиную. Подошел к окну, выходившему на Оак-Парк-авеню, и выглянул на улицу из-за легкой занавески. Сердце зашлось от страха – у дома стоял коричневый «шевет», принадлежавший, насколько он знал, Рэнди Мазурски (Мэгги, несколько смущаясь, тогда сказала, что машина у них только одна – коричневый «шевет»).

На лестнице раздались шаги. Топ-топ – один, другой, третий...

Джо лихорадочно окинул взглядом комнату. Боже милостивый, что же ему делать? Ведь этот человек может остаться дома до утра!

Бросить все, бросить!.. Покончить с этим раз и навсегда... В памяти возникла Энн, почему-то обнаженная... Нет, нельзя...

Джо ринулся в спальню. Куда же спрятаться? Под кровать, больше некуда. Там было довольно пыльно, но зато темно. Темнота – это хорошо, а на пыль плевать. Мэгги, возможно, была хорошей хозяйкой, но в спальне убиралась недостаточно тщательно.

Джо замер. Открылась дверь квартиры. Вошел Рэнди Мазурски. Прислушиваясь к шагам, Джо понял, что тот один. Кажется, он обходил квартиру.

Затем Рэнди появился в той комнате, где находился Джо. Джо видел поношенные кожаные ковбойские ботинки и нижнюю часть джинсов. Открыв ящик шкафа, Рэнди достал чемодан и начал кидать в него свитеры, брюки и белье.

Наступила пауза. Джо слышал лишь собственное дыхание. Затем что-то упало на пол. Джо осторожно повернулся, чтобы увидеть, что это такое. Плюшевый мишка.

Кровать заскрипела – Рэнди бросился на нее, А затем Джо услышал, что он плачет.

Никогда больше, думал Джо. Прошу тебя, Боже, позволь мне сейчас выбраться отсюда, и это никогда больше не повторится...

Вновь подступила тошнота. Какой ужас эти рыдания! Рыдания, которые может позволить себе мужчина, находящийся в полном одиночестве.

Это продолжалось, вероятно, около получаса. Джо подумал, что Рэнди впервые дал волю своим чувствам. Постепенно рыдания стихли и сменились глубокими судорожными всхлипываниями.

Кровать вновь скрипнула, Рэнди встал и открыл еще один ящик. Теперь он что-то складывал в сумку. Потом ботинки направились в ванную комнату. (Джо мылся в этой ванной.) Рэнди вернулся в спальню. Тюбик крема для бритья «Ноксема», бритвенные лезвия, тюбик зубной пасты «Колгейт» и зубная щетка также отправились в сумку.

Наконец Рэнди нагнулся, чтобы застегнуть молнию на сумке. Джо отполз подальше в тень и наблюдал, как руки Рэнди застегнули молнию и закрыли чемодан.

Джо боялся шелохнуться, пока не услышал, что дверь закрылась. Он считал каждый шаг Рэнди, пока тот спускался по лестнице.

Наконец Джо осторожно выполз из-под кровати. Прошел в гостиную и, выглянув из-за шторы, увидел, что Рэнди кинул чемодан в багажник «шевета» и уехал.

– А теперь, черт возьми, быстро! Искать зажигалку!

Джо начал с гостиной. На четвереньках он прополз по всем комнатам, оглядывая и ощупывая каждый сантиметр пола.

Он обшарил всю квартиру дважды, трижды. Наступили сумерки, но он не решался включить свет.

Затем Джо еще раз быстро обошел квартиру. Больше осматривать было нечего. Зажигалки не было. Кто-то обнаружил ее до него. Рэнди? Как долго теперь ждать, пока полицейские постучатся к нему в дверь?

Джо закрыл глаза. «Молю тебя, Господи, – громко прошептал он, – пусть она окажется в другом месте!»

Но Господь не мог этого сделать. Впрочем, Джо и сам знал, что зажигалку он потерял именно здесь. Это было такой же непреложной истиной, как его любовь к Энн.

Переходя от окна к окну, Джо осмотрел улицу. Вокруг никого не было.

Он пошел на черный ход и спустился вниз. Огляделся еще раз. На аллее ни души. Он спокойно закрыл за собой дверь.

Джо быстро двинулся в путь, прикидывая, как бы поспеть домой до обеда, и надеясь, что ни Энн не звонила в его фирму, ни оттуда никто не звонил ему. Должно же ему хоть в чем-то повезти.

Когда Джо вышел на Оак-Парк-авеню, он почувствовал за спиной легкое движение. Ребенок?..

Джо обернулся. Позади него в инвалидном кресле-коляске сидела женщина, похожая на хищную птицу. Что она делает на улице в такую погоду?

– Наконец-то мы встретились, – сказала женщина. – Я Пэт Янг. – Она улыбнулась. – Я понимаю, вы были добрыми друзьями с Мэгги Мазурски.

Глава 5

Джо смотрел на женщину в инвалидной коляске чуть ли не целую минуту. Мысли крутились бешеной каруселью – что ей ответить? Наконец он произнес:

– Мэгги?.. Какая Мэгги?

Женщина нахмурилась и поплотнее запахнула синий шерстяной плед, наброшенный на плечи.

– Мазурски... Ну... ну, давайте не будем друг перед другом притворяться.

– Не представляю, о ком вы говорите. В этом районе я произвожу измерения... Как вы сказали – Мазурски?.. Ну да, эту фамилию я видел на дверной табличке. – Джо слабо улыбнулся, чувствуя себя паршиво. Он заметил, что нижняя губа начала дрожать, и попытался напрячь мышцы лица, чтобы остановить дрожь.

Ее сходство с хищной птицей еще больше увеличилось.

– Представляете, я видела, как вы вошли в квартиру Мэгги Мазурски и вышли из нее в тот день, когда она была убита. Не вешайте мне лапшу на уши. Со мной такие штучки не проходят.

Джо не сводил с женщины взгляда. В голове было пусто. Как оправдаться? Конечно, можно повернуться и уйти. Она не сможет задержать его. Но вдруг ей известно его имя?

Джо произнес:

– Ну и что дальше? Это ничего не доказывает.

– Я живу через дорогу отсюда. – Пэт указала на свой дом. – В тот день в квартиру Мазурски никто больше не входил. Я знаю это, потому что наблюдала из окна. – Пэт хихикнула. – Можете считать, что я сую нос не в свои дела.

– Я полагаю, что уж через стены-то вы ничего не могли разглядеть. Видеть сквозь кирпич или иметь глаза на затылке – такого не бывает.

– Значит, так. Мы оба знаем, что это вы убили ее. Мне, правда, неизвестно, почему и как вы это сделали. – Она снова улыбнулась. В полумраке уходящего дня искривленные губы внушали суеверный ужас, в лице вновь промелькнуло что-то хищное. – Но, поверьте, мне нет дела до всего этого... Однако... Мой милый... я нашла вас и не хочу потерять.

Джо переступил с ноги на ногу.

– Так чего же вы добиваетесь?

Она дрожала от холода.

– Здесь страшно дует. Почему бы вам не повернуть кресло и не покатить его вон к тому дому? Мы могли бы поговорить в моей квартире. Там, уверяю вас, будет куда удобнее.

Полагая, что выбора нет, Джо схватился за ручки кресла.

Когда Джо оказался в квартире Пэт Янг, его охватило ощущение, что он попал в ловушку. Темно-коричневый ковер и темно-бежевые стены усиливали это ощущение.

Помещение больше походило на склад вторсырья, чем на квартиру.

Пэт Янг улыбнулась снова.

– Пожалуйста, позвольте ваше пальто.

В оцепенении Джо снял дубленку и отдал ей. Его опять затошнило. Он испугался, что его может вырвать.

Пэт исчезла в маленьком коридорчике, который был как бы отрезан от комнаты. Ее долго не было, гораздо дольше, чем требовалось, чтобы повесить одежду. Впрочем, для калеки это немалый труд. Джо пожал плечами.

Когда Пэт вернулась, на лице ее блуждала ухмылка.

Джо не мог больше сдерживаться.

– Прошу вас, – его голос звучал на октаву выше обычного, – скажите, что вам от меня надо?

Пэт вздохнула.

– Ничего, я просто хочу справедливого возмездия за ту жизнь, которую вы отняли у бедной девочки...

Справься с этим, Джо...

– Вы собираетесь выдать меня властям? Это ошибка, очень большая ошибка. Но если вам так хочется, валяйте, да и дело с концом.

Джо пересек комнату, взял телефон и протянул ей.

Она махнула рукой.

– Оставьте. Я же сказала, что не собираюсь никому сообщать. Что толку от этого? Идиотская правовая система сработает так, что вскоре вы вновь окажетесь на свободе и, возможно, даже состряпаете бестселлер о своем тюремном опыте. Нет, мне всего лишь нужна гарантия, что такие сладкие девочки, как я, не последуют по стопам Мэгги Мазурски.

– Какая гарантия? – Джо почувствовал, что успокаивается, и. начал обдумывать, как выпутаться из ситуации.

Пэт сделала пальцами движение, всегда и везде означающее одно – давай деньги.

Джо рассмеялся.

Спокойствие Пэт сменилось озабоченностью, а нервное напряжение Джо – весельем.

– Так что? – выпалила Пэт, вдруг испугавшись.

– Глупая сука. – Джо шагнул к креслу и вытряхнул ее из него.

Она упала с глухим стуком, успев вытянуть руки.

Пэт не слышала стука захлопнувшейся двери, но поняла, что он ушел.

С трудом добравшись до кресла, она взгромоздилась на него.

И улыбнулась.

Уже на улице, на бегу, Джо натянул дубленку. Было пять часов вечера, стало совсем темно. Боже, как же он объяснит свое отсутствие? Энн, конечно, уже позвонила в его фирму, в бар «Эверли-клуб», куда он порой заглядывал, а также, вероятно, его старому приятелю Тэду Матиру, с которым они когда-то вместе работали в фирме «Огилви и Мазер».

Дела его были совсем плохи. Сплошные неудачи. Поспешно шагая на север, к Рузвельт-роуд, Джо размышлял, поймают его на сей раз или нет.

Энн выглядела просто потрясающе. На ней было желтовато-зеленое атласное платье с узором из виноградных листьев и оранжевым воротником. Ее черные волосы необыкновенно красиво выделялись на этом фоне.

Она стояла прислонившись к зеркальной декоративной арке, служившей дверью в их столовой.

На венецианской скатерти был сервирован обед: цыплята табака, чья оранжевая корочка потемнела и поблескивала в неярком свете свечей, салат «Королевский», разложенный на охлажденные поначалу, а теперь согревшиеся тарелки, и откупоренная бутылка шампанского «Моэт и Шандон» в серебряном ведерке девятьсот двадцать пятой пробы, наполненном колотым льдом, который теперь превратился в тепловатую воду.

Когда Джо наконец появился в половине девятого вечера, Энн попыталась внутренне собраться и встретить его тяжелым, гневным ледяным молчанием. Но ни молчания, ни вопроса – где он пропадал весь день? – не получилось, она разразилась слезами.

Джо не мог произнести ни слова. Он поспешил в ванную и закрыл за собой дверь. Энн стояла оцепеневшая, слезы потоком текли по лицу, смывая макияж, который она тщательно накладывала в течение часа.

Крайне удрученная, она уселась за роскошно накрытый стол и стала ждать, когда «хорек появится из норы». Словно откуда-то издалека до нее доносился шум льющейся воды. Потом дверь ванной скрипнула, и Джо вошел в столовую.

Энн взглянула на него. Лицо красное, усы слегка влажные – казалось, холод и снег еще не отпустили его. Она прикусила нижнюю губу: с ним творится что-то неладное. Значит, то, чего она боялась все годы замужества, в конце концов сбылось. Ее мать когда-то предупредила ее. Поняв, что дочь собирается замуж, она встревожилась.

– Поищи чего-нибудь еще, моя милая. Уж больно он красив, ты никогда не будешь у него единственной. Я тебе советую, родненькая, выходи замуж за какого-нибудь богача.

Энн тогда долго смеялась, да и мама посмеялась вместе с нею, но Энн слишком хорошо ее знала, чтобы понимать, что та не шутит.

– Ну, так где? – Она опять взглянула на него, глаза ее просили, умоляли: «Ну солги же, солги мне!..»

Джо начал что-то говорить, но Энн оборвала его.

– Только не ври, что ты был в своей фирме. Я уже звонила Эрни Брикману. Он сказал, что ты не приходил и вообще вы не должны были встречаться до пятницы. Так что эту басню можешь забыть.

Энн наблюдала, как Джо пытается шевелить мозговыми извилинами. Внезапно ее пронзила боль, она ощутила подступающую тошноту.

Джо сел за стол рядом с ней и взял ее вспотевшую ладонь в свою. Проникновенно глядя в голубые глаза жены, он начал:

– Радость моя, я не хотел тебе говорить о том, что произошло.

Энн вздохнула. Неприятное ощущение в желудке нарастало. Лучше бы он замолчал. Она знает, что он скажет.

– Но, пожалуй, сейчас я тебе признаюсь, – Джо перевел дыхание, – я потерял зажигалку, которую ты подарила мне на Рождество.

Энн засмеялась. Она не могла остановиться, смеялась и комкала кружевную венецианскую скатерть. Это была истерика. Энн скрючилась на стуле, слезы рекой текли по щекам.

На лице Джо отразилось беспокойство.

– Господи, что с тобой? Разве это смешно?

Ее смех разом оборвался.

– Да нет, Джо, ничего. Прости, пожалуйста.

Энн улыбнулась, но все еще была близка к истерике. А Джо объяснял ей, что все же был в офисе, что говорил только с приемщицей Присциллой, к сожалению, та не видела его зажигалки, он потом обыскал все помещения, но безрезультатно...

Напряжение Энн ослабевало.

– А затем машину тянули на буксире...

Голос Джо звучал монотонно.

Говори мне что угодно, думала Энн, что угодно, что угодно... Не говори только, что ты спал с какой-то другой женщиной. Этого я не вынесу...

Чтобы остановить этот словесный поток, Энн закрыла его рот своим и языком коснулась его языка.

Джо проснулся весь в поту. Воображение услужливо подсунуло маленькие глазки и острый носик: Пэт Янг! А с ней – двое полицейских. Энн плакала. Неужели это явь?!

Джо вскочил с постели. Рядом с ним крепко спала Энн – так бывало всегда после того, как они занимались любовью. Он накинул халат и пошел в кабинет.

За окном начинало светать. Над озером Мичиган поднималась полоса опалово-белого тумана.

Этот сон побудил его принять решение. Надо еще раз вернуться в Бервин. И совершить еще одно убийство. Но это, обещал он себе, будет в последний раз.

Пэт Янг тоже смотрела в окно, ожидая восхода солнца и начала утренних телепередач. В эти часы показывали «мыльные оперы» и игровые шоу. Сколько времени, спрашивала она себя, сколько времени пройдет до тех пор, когда он вернется? Пэт улыбнулась. Она знала, что он должен вернуться.

Это будет чудесный спектакль. Ведь теперь она знает его имя, адрес, номер машины, номер водительских прав, номер страховки, рост, вес и цвет глаз. Впрочем, она и без водительских прав поняла, что таят в себе эти карие глаза: неуемную страсть, ни с чем не сравнимую по силе.

Она взглянула на водительские права, которые украла из бумажника, когда вешала его дубленку. Это было очень легко сделать. Прекрасно – номер его телефона совпадает с тем, что указан в телефонном справочнике Чикаго.

Идея с письмом к подруге, которое должно быть вскрыто в случае ее смерти, была глупой, она это понимала (большого ума не надо, чтобы это понять). Но она знала, что это сработает.

Ставки в игре с Джо Мак-Эри были слишком высоки, чтобы блефовать.

Глава 6

Глаза Мило Шварца устали от черно-зеленых бликов на мониторе компьютера. Он работал в редакции чикагской газеты «Сан таймс» и с тех пор, как его заставили использовать текстовой процессор, возненавидел собственный труд. Экран утомлял глаза, и он ощущал, что машина перестает его понимать. Во всяком случае, он не чувствовал себя настоящим репортером, пока не отстукает заметку на обыкновенной пишущей машинке.

Использование же текстового процессора казалось ему каким-то мошенничеством. Мило был шестьдесят один год, и он занимался газетным бизнесом с тех пор, как закончил высшую школу в Сент-Джордже. Сейчас многое изменилось. Изменился и Чикаго. За долгие годы своей работы он понял, что по уровню преступности и коррупции Чикаго, пожалуй, стоит на первом месте, но этот город был дорог его сердцу. В былые времена ни одно преступление не оставалось нераскрытым. По крайней мере, надолго. Иное дело сейчас. Мило начал набивать текст на компьютере. Эта правка была окончательной.

Рэнди Мазурски ждал у газетного киоска, когда придет машина с последним выпуском «Сан таймс». Он научился существовать бездумно. После гибели Мэгги Рэнди было абсолютно все равно, что происходит в мире. Но поскольку он всегда покупал газету, отработав смену в кафе, он покупал ее и сейчас, хотя его родители выписывали «Сан таймс». Он не хотел менять своих привычек. Это было маленькой хитростью, удерживавшей его от отчаянья, маленькой уловкой, позволявшей хоть как-то скоротать день.

– Эй, Билл, как идет газетный бизнес? – Рэнди улыбнулся старику, торговавшему газетами.

С того дня, как Рэнди стал покупать здесь газету, у Билла всегда была припасена для него какая-нибудь шутка. После смерти Мэгги шутки не прекратились, и это еще больше расположило Рэнди к старику. Его угнетало, что при его появлении люди начинали оглядываться и снижать голос до шепота...

– Все как обычно. Скажи-ка, Рэнди, ты знаешь, с помощью чего проктологи обследуют своих пациентов?

Рэнди закатил глаза.

– Боюсь, что не имею понятия.

– С помощью зеркала заднего вида.

Та невозмутимость, с которой это было произнесено, заставила Рэнди против воли рассмеяться.

Он погрозил Биллу пальцем.

– Когда-нибудь у тебя будут большие неприятности.

– Это уж точно! – Билл повернулся, чтобы передать женщине журнал «Космополитен».

По дороге к машине Рэнди развернул газету. На третьей странице его внимание привлек заголовок посередине полосы. Рэнди открыл дверцу «шевета» и забрался внутрь, чтобы прочитать заметку.

Случай был сенсационный. Пресса широко освещала его, поскольку он был рассчитан на женщин типа матери Рэнди. Такая покачает головой, поцокает языком и скажет: «Он должен гореть в адском пламени за то, что сделал с этим ребенком». Читая статью, Рэнди тоже покачал головой. Адриенна Мэрфи, адвокат чикагского суда, обвиняла любовника в убийстве с отягчающими обстоятельствами ее сына Мэтью. Мальчик был избит, стукнулся головой о раковину, и удар оказался роковым. Случаи жестокого обращения с детьми обычно не привлекали особого внимания, но высокое положение женщины-юриста способствовало тому, что дело получило широкую огласку.

Рэнди уставился на фотографию парочки – Адриенна и Калеб Райс, взявшись за руки и улыбаясь, покидали зал суда. Мистер Райс был оправдан, когда Адриенна Мэрфи изменила свои показания, – мол, она, к сожалению, поначалу неправильно интерпретировала действия Райса... Далее в статье говорилось о том, как одно за другим рухнули все обвинения против ее любовника и в конце концов оказалось, что смерть мальчика была всего-навсего несчастным случаем.

Несчастный случай? Множество синяков и рваных ран – это несчастный случай? Ребенок ударился о раковину с такой силой, что проломил себе голову?

Рэнди закрыл глаза. Как могла их правовая система позволить этому чудовищу уйти от наказания?

И такое происходит постоянно, думал Рэнди. Формальности. Люди всегда отделываются формальностями.

А убийство Мэгги? Насколько ему известно, свидетелей здесь не было, отпечатков пальцев не обнаружили.

Если даже предполагаемый убийца будет пойман и арестован, неужели его тоже отпустят за «недостаточностью улик»? Или, быть может, Рэнди мало осведомлен о своих правах?

Рэнди тронулся с места. Подумал о травмах, нанесенных малышу, – они были хорошо видны на фотографии, – и представил себе, как тот страдал перед смертью. Ужасный случай. Очевидно, некоторые люди не должны иметь детей. А его ребенок навсегда остался во чреве матери. Мертвой матери...

Приближаясь к Бервину, он вспомнил, что сегодня утром звонил в полицейский участок. Ему хотелось поговорить с Томом Граймсом, следователем, который вел это дело.

В трубке прозвучал заспанный мужской голос.

– Да?

Рэнди решил, что неправильно набрал номер и поднял какого-то несчастного с постели. Тем не менее он спросил:

– Это... не полицейский ли участок?

– Да. – В голосе слышалось крайнее раздражение.

Рэнди подождал, не скажет ли мужчина что-нибудь еще. После долгого молчания на том конце провода наконец с явной неохотой спросили:

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

– Да, мне бы хотелось поговорить со следователем Граймсом... если можно.

– Его здесь нет.

Рэнди ждал, что его спросят, не нужно ли что-нибудь передать Граймсу. Но вопроса не последовало. Наконец Рэнди сказал:

– А где он? Быть может, вы знаете?

– Нет.

– Ну тогда свяжите меня, пожалуйста, с кем-нибудь, кто в курсе дела Мазурски.

– Кого?

Рэнди почувствовал, что начинает злиться. Надо бы пристыдить этого парня.

– Мэгги Мазурски, женщины, убитой несколько дней назад. – Он подождал, чтобы дошло. – Это говорит ее муж.

– Не вешайте трубку.

Рэнди подумал, что наконец-то получит удовлетворительный ответ. Минут через пять полицейский вновь взял трубку.

– Алло?

– Да, я слушаю.

– Так чего вы, собственно, хотите?

– Я думал, вы переговорили с кем-нибудь, кто мог бы мне помочь. Моя жена была убита, не понимаете вы, что ли?

Спокойнее, сказал он себе, спокойнее.

– О... – Наступила пауза. – Сейчас здесь нет никого, кто был бы в курсе...

– Ладно, – Рэнди говорил довольно громко, – не могли бы вы передать следователю Граймсу мою просьбу?

– Могу.

– Сообщите ему, что у меня есть кое-что важное по этому делу. – Рэнди взглянул на серебряную зажигалку, которую держал в руке. – Попросите, чтобы он позвонил мне как можно скорее.

– Хорошо.

Разговор закончился.

Рэнди припарковал машину на стоянке перед домом своих родителей. Заметив, что мать выглянула из-за занавески гостиной, он испугался, что она постарается не выпускать его из дома.

В передней мать сняла с него пальто, прежде чем он успел сделать это сам, и повесила в шкаф. Затем поцеловала его в щеку. Рэнди почувствовал из кухни запах капусты. В гостиной, в зеленом кресле, отец читал вечернюю газету.

Миссис Мазурски полезла в карман фартука.

– Прежде чем ты чем-нибудь займешься, позвони следователю Граймсу. Он звонил тебе сегодня. Как ты думаешь, есть что-нибудь новое?

– Нет, мама, просто он ждет моего звонка. – Рэнди взял у нее записку и пошел наверх – там был еще один телефон.

Вдалеке от запаха капусты и пристального взгляда матери Рэнди бросился на кровать и наконец смог расслабиться.

Он посмотрел на записку, которую мать нацарапала карандашом, и засомневался, стоит ли звонить следователю. Отец, должно быть, уже прочитал об этом выродке Райсе, убившем ребенка. И о том, что его освободили. Рэнди вспомнил, как к нему отнеслись в полицейском участке, когда он утром туда позвонил. Открыв ящик ночной тумбочки, Рэнди вынул зажигалку. Окинул ее взглядом, а затем снял телефонную трубку и набрал номер полицейского участка.

Ему тут же ответил женский голос:

– Полиция Бервина.

– Будьте добры, следователя Граймса.

Раздался сигнал переключаемого телефона, и Рэнди услышал гудки откуда-то издалека. Он представил себе обшарпанный стол, разбросанные повсюду бумаги, резкий яркий свет, стеклянную пепельницу, переполненную окурками, бумажные стаканчики со вчерашним недопитым кофе.

– Граймс слушает.

– Мистер Граймс, это Рэнди Мазурски.

– Да, мне сказали, что у вас есть какая-то информация.

– Мне очень неловко. Я звонил только затем, чтобы узнать, не продвинулось ли дело. Боялся, что вы не позвоните мне, ну и выдумал про информацию.

– Мистер Мазурски, не следовало так поступать. Подобные заявления только вносят путаницу, а точнее – просто мешают нашей работе. Мы продолжаем расследование, и вас тут же проинформируют, как только появятся какие-либо достоверные факты.

Рэнди хотел поблагодарить, но в это время телефон отключился.

...Сволочь проклятая! Я еще доберусь до тебя. Пока не знаю как, но обязательно доберусь.

Рэнди положил зажигалку в ящик и засунул ее под коробочку с лекарствами.