Текст книги "Данте"

Автор книги: Рихард Вейфер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

МНИМЫЙ МИРОТВОРЕЦ

Господа из правительства города были счастливы, что теперь им никто не сможет бросить упрека, будто бы они оказались недостаточно предусмотрительными. Нет, они действительно сделали все возможное, чтобы французский принц Карл Валуа неожиданно не злоупотребил взятой на себя миссией миротворца Флоренции и не провозгласил себя властителем свободного города. Из Стаггии Карл прислал во Флоренцию своих посланцев, чтобы договориться относительно его приема. Он собирался прибыть исключительно как миротворец, как друг, который только и думает о том, как примирить с Церковью гвельфов, относящихся к ней с подозрительностью и враждебностью. Посланцы принца потребовали, чтобы их представили Большому Совету, и в этом им нельзя было отказать. Медоточивыми словами они принялись расписывать добрые намерения своего господина и его страстную приверженность миру. Когда они закончили говорить, слово попросили несколько членов Совета. Приоры, питавшие симпатии к белым, не доверяли, однако, Карлу Валуа и не давали выступать сторонникам черных и принца, которые намеревались теперь выставить себя в выгодном свете перед французами. Сразу же по окончании Большого Совета приоры созвали тайное совещание цехов, все из которых, за исключением цеха булочников, не имели, как выяснилось, ничего против прихода Карла.

После этих приготовлений приоры отправили в Стаггию делегацию, чтобы заверить его светлость господина графа, что во Флоренции ему будет оказан достойный прием, если он даст письменные обязательства с приложением собственной печати, что оставит в неприкосновенности юридические основы республики и не присвоит себе незаконных прав, будь то под предлогом наместничества или каким-либо иным способом. На случай отклонения этих условий Карлом делегация имела полномочия перекрыть занятый флорентийскими войсками перевал Поджи-Бонци и отрезать принца от источников поступления продовольствия. Однако эти меры предосторожности оказались излишними: Карл подписал все, что от него требовалось.

В это время Данте Алигьери нанес визит историку Дино Компаньи, который являлся одним из приоров, находившимся при исполнении своих обязанностей. На этот раз в «справедливую синьорию» намеренно не избрали явных сторонников той или иной партии, а просто честных, порядочных, независимых граждан. Компаньи тотчас догадался, какую цель преследовал Данте своим визитом: он собирался побудить приора всеми силами противиться вступлению принца Карла Валуа во Флоренцию.

– Но чего же вы хотите? – удивился Компаньи. – Ведь он вступает в город без оружия!

– И вы верите этому? – возразил Данте, качая головой. – Его оружие у него при себе, оно опаснее любого другого, и он не преминет им воспользоваться в нужное время.

– И что же это, по-вашему, за оружие, хотелось бы знать?

– Это копье предателя Иуды, и этим отравленным оружием Карл Валуа сумеет воспользоваться настолько удачно, что нанесет Флоренции самые тяжкие раны.

Дино Компаньи беспомощно пожал плечами:

– Возможно, вы и правы, но что нам остается делать?

– Прекратить любые сношения с коварным принцем!

– Вам хорошо говорить. Теперь это уже не пройдет. Даже если бы я захотел дать подобный совет, меня просто подняли бы на смех. Мне бы сказали: ты, наверное, сам скрываешь свое коварство, раз подозреваешь в подобном предательстве других! Принц Карл торжественно обязался не только на словах, но и в письменном виде с приложением собственной печати не вмешиваться в дела нашего города, а в качестве внепартийного миротворца заботиться лишь о всеобщем благе. Если объявлять такие клятвенные заверения ложью и обманом, то, получается, слово, данное вельможей, не имеет никакой цены, а понятие о верности вообще исчезло, из нашей жизни!

– А я всегда и считал клятвенные заверения ложью и обманом!

– Я ценю ваше мнение, дорогой Данте, но на этот раз, мне кажется, вы уж слишком преувеличиваете! И, как я уже сказал, сегодня совершенно исключено, чтобы вам удалось обратить нынешних деятелей флорентийского правительства в свою веру.

Данте печально опустил голову.

– Слепцы! Будучи зрячими, ничего не видят! Вы сами пригреваете змею у себя на груди – зазываете в свое жилище поджигателя и униженно просите его стеречь ваш дом!

Честный человек, Компаньи не нашелся, что ответить. Он жалел, что на этот раз не может последовать совету высоко ценимого им Данте Алигьери, но он и представить себе не мог, что страстный прорицатель окажется прав!

Распростившись с хозяином, грустный Данте отправился домой.

Городским властям оставалось решить для себя всего один вопрос: нужно ли встречать принца с привлечением боевой колесницы города Флоренции, изготовленной по миланскому образцу? Те, кто был «за», доказывали, что в 1278 году Флоренция высылала навстречу кардиналу Латино, епископу Остии, посланному Папой Николаем в качестве миротворца, эту колесницу, так что следует оказать подобную честь и брату французского короля. Противники этой акции утверждали, что высылать боевую колесницу навстречу человеку, прибывающему с миротворческой миссией, неудобно! Но за эту точку зрения высказалось меньшинство, так что власти присоединились к желанию населения!

Первого ноября 1301 года, в праздник Всех Святых, члены правительства, духовенство и жители Флоренции вместе с боевой колесницей вышли из городских ворот южного направления навстречу грядущему поборнику мира.

Окрашенную в красный цвет боевую колесницу тянули четыре вола, и когда дети спрашивали, отчего в нее не запрягли гордых коней, отцы отвечали: потому что в самых отчаянных битвах, когда наше дело обстоит хуже, чем хотелось бы, отступление никогда не превращается в бегство. И колесница не имеет права оказаться в руках неприятеля – это был бы несмываемый позор! Да это никогда и не произойдет, потому что она – наша святыня! Она для нас более священна, чем для евреев – ковчег завета! Поэтому перед выступлением на войну на колеснице служат торжественную мессу, и ее сопровождает капеллан. Видите посередине колесницы ствол дерева, окрашенный в красный цвет? На его вершине блестит золотое яблоко, а под ним, между двумя белыми знаменами, полощется знамя города Флоренции. В средней части древесного ствола вы видите изображение нашего благословенного Спасителя! Его распростертые руки благословляют наше сражающееся войско и обеспечивают ему победу. Это известно храбрым воинам, стоящим в передней части колесницы, и они осознают высокую честь, которая им оказана, защищать священное знамя Флоренции!

Там говорили старые, гордые своей свободой горожане, а их молодые сыновья слушали подобные речи, ловя каждое слово, и у них загорались глаза.

Теперь вокруг боевой колесницы выстроились по старшинству и по достоинству представители властей: приоры и советники, закутанные в черные мантии и с черными беретами на головах, судьи в черных кафтанах с белыми воротниками и развевающимися белыми перьями на беретах – городской герольд и двенадцать нунциев в белых шляпах с нашитыми на них белыми лилиями, духовные лица в красном и фиолетовом облачении, а за ними беспокойный народ в разнообразных пестрых одеждах.

Светлые звуки фанфар известили наконец о прибытии того, кого так ждали. Первым показалось облачко пыли, оно рассеялось и стали различимы всадники, – вот и он, желанный поборник мира, брат могущественного французского короля, вот он, Карл Валуа!

Его приветствовали радостными возгласами. Он сдержал слово – все его пять сотен всадников прибыли безоружными!

Глава приоров выступил с приветственной речью. Он сказал, что граждане Флоренции с огромной надеждой ждут своего спасителя, который положит конец раздорам и борьбе между партиями и принесет счастье бедному, исстрадавшемуся народу!

Сидя на своей разукрашенной лошади, бледнолицый принц снисходительно и насмешливо поглядывал сверху вниз на толпившуюся вокруг него массу людей. Когда он заметил боевую колесницу, его губы скривила презрительная улыбка. «Вот глупцы, – подумал он, – как они кичатся своей колесницей! Да мне ничего не стоит заткнуть за пояс и их всех, и их святыню, не пожертвовав даже самым последним из своих копейщиков!»

Большинство флорентийцев воспринимали принца как приветливого, расположенного к людям высокородного молодого господина, который в холодных, безликих выражениях благодарил за радушный прием, причем благодарил чисто формально, не проявляя особых эмоций. Но были и такие, кто не дал себя провести. Арнольфо Альберти недоверчиво взирал на тщедушную фигуру принца и не мог избавиться от одолевавших его сомнений. Как он гарцует на своем скакуне, этот французский принц, и по его лицу видно, что он презирает всю эту Флоренцию вместе с ее населением! И этот человек обещает принести им спасение?!

В ближайшие дни многие жители Флоренции пребывали в состоянии томительного ожидания: несмотря на торжественность праздника Всех Святых, складывалось впечатление, что в любой момент может разразиться буря. На Старом рынке случилась потасовка: один из рода Медичи ранил кинжалом Орландуччо Орланди.

Но подлинное удивление ожидало флорентийцев лишь в воскресенье, пятого ноября.

Все колокола многочисленных церквей Флоренции призывали к себе верующих, однако большая часть Божьих храмов осталась пустой, потому что весь народ устремился сегодня только в один храм – Санта Мария Новелла! Здесь, где тысячу лет назад проповедовал благочестивый епископ Амбросий, на богато украшенном портале красовалась надпись: «Добро пожаловать, миротворец!» Здесь сегодня должен был принести торжественную клятву тот, кто прибыл с миротворческой миссией по воле святого отца, Карл Валуа!

По храму пронесся шелест человеческих голосов. Внимание, он появился! Мягко зазвучал орган. Все присутствующие вытянули шеи, чтобы как следует рассмотреть принца и его блестящую свиту. Хорошо поставленными голосами хор мальчиков запел торжественный гимн во славу мира. В это время представился случай разглядеть пестрое общество – господ в одеждах, расшитых золотом и серебром, великолепных дам с веерами из павлиньих перьев.

Викарный епископ в ярко-красном облачении появился перед алтарем и обратился с молитвой за помощью к Небу, чтобы довести до конца начатое славное дело умиротворения.

Потом слово получила светская власть в лице старшины приоров. Чтобы положить конец раздорам, наносящим вред состоянию государства, граждане Флоренции по здравом размышлении приняли решение призвать в качестве миротворца Карла Валуа, графа Фландрского и верного сына Католической Церкви, рекомендованного святым отцом. Нет слов, чтобы воздать должное его светлости за то, что он дал согласие исполнить эту просьбу и сегодня намерен клятвенно подтвердить то, что торжественно провозгласил в устной и письменной форме.

Высоким голосом принц Карл зачитал текст клятвы, и флорентийцы с удовлетворением услышали, что новый господин не собирается вмешиваться в дела города, если они не касаются умиротворения, и не намерен забирать власть. Его единственной целью является устранение вражды между гражданами и забота о счастье доброго и славного города Флоренции.

Затем старшина приоров от имени граждан провозгласил, что этим самым Карлу Валуа вручается верховная власть над городом Флоренцией и все ее граждане охотно и добровольно принимают на себя обязанность безусловного послушания принцу.

– Да здравствует принц Карл Валуа! Виват миротворцу! – зазвучало под сводами церкви.

Первыми задали тон черные. Озираясь по сторонам, они пытались выявить, не отказывается ли кто-нибудь поддерживать их, однако подобный контроль вряд ли был необходим: даже те, кто сначала высказывал недоверие и подозревали француза в диктаторских наклонностях, вынуждены были согласиться, что их подозрения оказались безосновательными. Спутники принца вступили в город без оружия и он только что торжественно поклялся не вмешиваться во внутренние дела флорентийцев – чего же еще остается желать!

Торжество подошло к концу, все устремились из украшенного цветами портала.

Рядом с Данте Алигьери остановился Дино Компаньи. Он прошептал:

– Ну, мессер Данте, что вы скажете теперь? Вы еще не забыли о нашем недавнем разговоре?

– Я ничего не забыл, мессер Дино!

– И вы не изменили своего мнения?

– Я могу ответить вам только одно: нужно подождать!

В этот момент вмешался чей-то незнакомый голос. Громко, с вызовом, он спросил:

– Ну, мессер Данте, вы наконец убедились, что извратили благородные намерения принца?

– Буду только рад, если вы окажетесь правы, мессер Карло Фрескобальди!

– Скажите пожалуйста: «если вы окажетесь правы»! Выходит, он не доверяет клятвенным заверениям лица королевской крови!

– Что тут происходит? Кто не доверяет? Кто осмеливается унижать принца?

Было похоже, что назревает изрядная потасовка, потому что у некоторых просто чесались руки дать выход своему воодушевлению, а для этого годился любой, даже самый ничтожный повод.

Какой-то молодой человек ответил:

– Я не собирался унижать принца, я только сказал: жаль, что для сплочения флорентийцев потребовался приход француза!

Дино Компаньи удивленно взглянул на молодого человека. Что нужно этому Арнольфо Альберти, с которым он не обмолвился ни единым словом! Но потом он понял намерение юноши: тот хотел отвлечь от Данте всеобщее внимание, которое могло стать опасным. Дино подхватил поэта под руку и пошел с ним дальше. Оба еще уловили несколько обрывков из оживленного разговора:

– Да здравствуют французы! Этот принц – просто золото! Долой нытиков и маловеров!

Но вскоре энтузиазм населения начал спадать. Было на что посмотреть, чему подивиться, о чем посудачить!

Редко флорентийцы были столь счастливы и довольны, как в тот знаменательный день! Однако праздничное, приподнятое настроение горожан стало быстро улетучиваться.

– Вы слышали, – поделился вечером того счастливого дня один горожанин с другим, – наши приоры просили французского принца поселиться в народном дворце, который мы отстроили всего два года назад, но, увы, он предпочел остановиться у Фрескобальди!

– Как, у друзей Корсо Донати?! Увы, тогда совершенно ясно, что его больше заботят интересы черных, чем благо города!

Члены цеха булочников торжествовали:

– Разве мы с самого начала не говорили, что не доверяем принцу и за его мирными предложениями усматриваем опасные намерения? Но мы остались в изоляции, все остальные подняли нас на смех! Теперь мы посмотрим, к чему клонится дело.

И вскоре булочники имели основание еще выше задрать нос.

Правда, в глубокой тайне. Пятьсот солдат Валуа снова предстали перед своим господином, но на этот раз они все как один были вооружены! Многие горожане немедленно разбрелись по домам – потому что никто не может сказать, что случится дальше. Что-то определенно назревает!

Вскоре все испытали большое разочарование.

Под стенами города расположился в засаде со своими сторонниками презренный Корсо Донати. Он дал приказ взломать городские ворота Сан-Пьетро-Мадджоре. О, как взлетали топоры и молоты, и как колотились сердца тех, кто силой возвращался в родной город, который их отторгнул!

Через обломки полуразрушенных ворот Корсо Донати в сопровождении своих друзей и вооруженной пехоты ворвался в родной город. И тут же на площади Сан-Пьетро-Мадджоре собрались его сторонники из числа горожан – все тяжело вооруженные – и с воодушевлением кричали:

– Барон жив! Да здравствует барон!

Корсо удовлетворенно засмеялся:

– Мы снова здесь, и пусть другие заметят это! Час отмщения пробил!

– Браво! Брависсимо! Мы разобьем им окна, подожжем дома!

Толпа черни становилась все больше.

– Где теперь эти господа приоры? – спросил Корсо. – Я хотел бы поприветствовать их!

– Они забились в мышиные норы, трусливые горлопаны!

– Но нам нужно еще больше единомышленников! Вперед, нападем на тюрьмы и освободим бедных парней, которые пострадали от этих негодяев белых!

– Вперед, на штурм тюрем! Долой белых!

Разгоряченная толпа устремилась к государственным тюрьмам. Заключенные были приятно поражены, когда двери распахнулись и к ним в камеры с громкими криками ворвались неожиданные освободители, а никто из таких грозных прежде тюремщиков не осмелился раскрыть рта.

– Выходите! Барон Корсо Донати, который неравнодушен к мелкому люду, угнетенным и порабощенным, дарует вам свободу!

– Да здравствует барон!

– А теперь все присоединяйтесь к нам, все до единого, мы отправимся к тюрьмам подеста и выпустим оттуда остальных братьев!

– А потом прогоним приоров из их дворца!

– Прогоним? Да половине из них нужно отрубить голову!

Приоры знали, что нужно делать, когда в городе вспыхивает мятеж и творится насилие. У Флоренции достаточно сил, чтобы обуздать мятежников! И если они полагают, что могут найти поддержку у французского принца, то их придется в этом переубедить! Принц Карл Валуа выслушал посланцев синьории с холодной, бесстрастной улыбкой.

– Как, я должен вмешаться? Власти города не могут рассчитывать на это всерьез! Я прибыл сюда как нейтральный миротворец. Я не вправе вмешиваться во внутренние дела города, только сегодня я торжественно поклялся в этом!

– Но не может же ваша светлость одобрять и бесстрастно взирать, как презренный изгнанник унижает городские власти и освобождает преступников!

– Мне очень жаль, но в подобных делах я бессилен что-либо сделать! Других не суди – на себя погляди! Пусть само правительство позаботится о порядке, нацельте на это ваших коллег!

Теперь приоры поняли, что их провели, что этот миротворец – мнимый поборник мира! Но еще не все потеряно! Флорентийцы, как обычно, выполнят свой долг, когда колокола приоров бьют в набат, призывая членов всех цехов в полном вооружении объединиться вокруг своих вождей и ликвидировать угрозу, нависшую над государством.

И звуки набата разносятся над Флоренцией.

Приоры собрались в зале заседаний своего дворца, уверенные в подходе вооруженных защитников.

Но что это? Никого нет.

– Никого! Нет даже Черки! А обычно гражданская самооборона всегда так надежна!

– Слава Богу и всем святым! Зря мы плохо подумали о славных цеховых корпорациях! Теперь они приближаются! Шум становится все ближе и ближе! Теперь эти толпы выстроятся в боевые порядки и задушат мятеж в самом зародыше!

Однако с порядком дело сегодня обстоит, вероятно, не лучшим образом. Или этот невообразимый шум лишь признак необычной взволнованности?

В этот момент двери распахиваются настежь. Раскатистый хохот, непривычная брань пугают власть города. Шум перекрывает громкий голос Корсо:

– Вы еще здесь, тени прошлого! Убирайтесь отсюда, подонки! Ваше время кончилось!

И почетные отцы города в неприличной спешке спешат укрыться от урагана, который разразился над Флоренцией.

ЧЕРНЫЙ УЖАС

Когда ясное небо дарит людям солнечный свет и радость, они самозабвенно радуются наступившему погожему дню и не обращают ни малейшего внимания на возникшее далеко на горизонте облачко, которое между тем сулит приближающееся ненастье. Большинство флорентийцев, принадлежащих к партии белых, легкомысленно пренебрегли тем признаком надвигающейся грозы, который предвещал скорый перелом в погоде. Да и что им было волноваться! За ними было большинство населения, у них была власть, они верили в справедливость своего дела – стоило ли придавать значение мрачным пророчествам, которые исходили от нытиков и маловеров! И в этот момент на головы гордых, уверенных в себе людей внезапно обрушился смерч, ураган, хотя эти люди и не могли себе представить, что их время прошло. Разве совсем еще недавно Корсо Донати не считался презренным врагом государства, приговоренным к смерти, от которого открещивался каждый, кто хоть немного дорожил своей честью? И разве всякий добропорядочный обыватель не морщился брезгливо при упоминании имени Камбио да Сесто, который вел тайные переговоры с посланцами Папы, полагая, что путем предательства может лишить город свободы в интересах святого престола! Подобные безумные планы просто поднимались на смех!

Теперь эти невероятные планы превратились в реальность, и Камбио да Сесто, который перестал считаться государственным преступником, потешался над многими флорентийцами, которые неожиданно обнаружили, что они, собственно говоря, всегда придерживались того же мнения, что и он, да просто не решались при прежнем режиме открыть рот, чтобы высказать эти разумные взгляды. В великолепном дворце Фрескобальди на том берегу Арно, где устроил свою резиденцию французский принц – наместник Флоренции, дневал и ночевал бывший государственный преступник Корсо Донати, гроза всех белых, уже успевший устать от лести тех, кто прежде предавал его имя проклятию. Короче говоря, сомнений больше не было – мир опять перевернулся с ног на голову!

Правда, за стенами дворца Фрескобальди многое выглядело далеко не так, как представляли себе те, кто не был туда вхож.

Утреннее солнце еще только посылало свои первые лучи в раскрашенные оконные стекла дворца, а оба главы нового движения уже были заняты серьезным разговором.

– Мне кажется, сейчас как раз самое время, – внушал Корсо Донати принцу, с трудом сдерживая владевшее им нетерпение, – чтобы вы немедленно отстранили приоров, подеста и всех чиновников и передали всю полноту власти нам.

Принц Карл рассеянно крутил серебряный браслет, украшавший запястье его левой руки, и невозмутимо заметил:

– Время еще не пришло. Нельзя осуществить все в первый же день. Зачем сразу выкладывать все карты? Пусть ваши земляки сперва помучаются от страха и любопытства.

– Эти доводы, конечно, убеждают, – ответил Корсо, – однако я боюсь, что вы просто убаюкиваете нас своими ничего не значащими словами и в конечном счете мы окажемся в проигрыше.

Француз простодушно расхохотался:

– Но, послушайте, Корсо, вы же достаточно меня знаете! Разве я хоть раз давал вам повод для сомнений, Фома вы неверующий?

Но барон не принял тон, предложенный принцем.

– Не забывайте, принц Валуа, что мы вручили вам семьдесят тысяч гульденов, без которых вам бы не нанять такого количества войск. Мы ждем, что за это вы, верные данному слову, поможете нам прийти к власти!

– А вам, мессер Корсо, не следует забывать, что вы, приговоренный к смерти изгнанник, смогли вернуться в свой родной город только под моей защитой и что именно я, и никто иной, дал вам возможность удовлетворить свою месть! Вчера вы со своими людьми уже занимались разбоем, можете развлекаться этим сегодня и всю оставшуюся неделю – все остальное придет со временем само собой!

Корсо резко возразил:

– Сегодня время благоприятствует, поэтому мы должны воспользоваться моментом. Одними грабежами ничего не добьешься, нужно навсегда захватить политическую власть. Ковать железо нужно, пока горячо!

На лице француза заиграла насмешливая улыбка.

– «Мы» – сказали вы, имея в виду только себя. Так что выкладывайте, Корсо, начистоту, что вы хотите?

Корсо попытался смягчить свой гнев и добиться желанной цели с помощью учтивости:

– Ваша светлость вполне поняли меня. Сейчас, пока вы находитесь с вашими войсками во Флоренции, вы властитель города. А перед своим возвращением во Францию вы должны сделать меня своим преемником.

Граф Фландрский притворился, будто глубоко задумался над этим предложением. Потом он с сожалением сказал:

– Я охотно назначил бы вас на должность подеста, но вам известно, что эту должность положено занимать чужеземцу, – здесь губы принца сложились в насмешливую улыбку, – чтобы справедливость не была ущемлена за счет оглядки на друзей и родственников.

Гордый аристократ ответил, с трудом владея собой:

– Я бы все равно отказался от этой должности, ибо через полгода мне, так или иначе, пришлось бы уходить в отставку!

Принц снова улыбнулся:

– Чего же вы хотите? Прочие должности в составе флорентийского правительства тоже предусматривают ограниченный срок полномочий. В качестве приора вы могли бы исполнять свои обязанности всего восемь недель.

На загорелом лице Корсо вздулись жилы, и его мрачный взгляд излучал коварство. Неужели этот миротворец, избранный Папой, настолько глуп или же просто прикидывается недалеким?

– Ваша светлость могли бы назначить меня наместником вас и Папы, тогда бы вы раз и навсегда приобрели уверенность, что во Флоренции ничего не будет предприниматься вопреки вашей воле.

Безвольное лицо высокородного молодого человека снова украсилось непроницаемой, ничего не говорящей улыбкой, которая так возмутила душу Корсо. «Если бы я был уверен, – подумал принц, – что ты станешь подчиняться нам и в том случае, когда придешь к власти! Но мы не станем рисковать. Ты нужен мне для достижения моих целей, после чего я выброшу тебя прочь, как выжатый лимон!» И самым учтивым тоном миротворец продолжал:

– Поверьте мне, мессер Корсо, ваше производство в наместники при моем участии только повредило бы вам в глазах ваших сограждан! Они сочли бы вас послушным орудием в руках французов! И я сам показал бы себя далеко не с лучшей стороны, потому что как миротворец я должен быть вне всяких партий. Нет, уж лучше вам дождаться подходящего момента и взять власть собственными силами, как это уже проделали многие деловые люди в Италии. Мне нет особой необходимости заверять вас, что я уверен в вашем полном и окончательном успехе в этом деле.

Хотя в душе Корсо Донати пожелал принцу всяких напастей, вслух он не произнес ни слова и погрузился в мрачное молчание. Его день еще придет, и тогда он не будет зависеть от этого напудренного молокососа. Он с достоинством поклонился и вышел в вестибюль, где его уже ожидал оруженосец Пьетро Бордини.

– Сегодня ты сам поведешь наших людей на погромы: душу отвести они могут и без меня. У тебя есть список заправил белых?

Пьетро ответил утвердительно и извлек из кожаного кошеля, висевшего на поясе, измятый листок бумаги.

– Предоставляю тебе полную свободу рук. Но когда станете поджигать дома наших врагов, будьте осторожны, чтобы пламя не перекинулось на владения черных!

– Мы все предусмотрим, барон! Вот что я еще хотел выяснить… Что будем делать с Данте Алигьери? Его имущество тоже предать огню?

На мгновение Корсо задумался. Он был сердит на Данте, поскольку тот не выразил должной благодарности за спасение из Латеранского дворца, где ему грозило заключение. Но – странное дело… Корсо Донати не раз плохо отзывался о своем нежеланном родственнике, но, в сущности, испытывал к Данте невольное уважение – именно то противоречивое чувство, граничащее с ненавистью и ревностью, какое так часто испытывает человек действия к своему рассудительному собрату, который превосходит его умом и образованностью!

– Сжигать дотла… нет, этого не нужно, – ответил Корсо своему оруженосцу и тихо добавил, словно оправдываясь перед самим собой: – Ради Джеммы, его жены, не нужно! – Но, словно устыдившись внезапного порыва великодушия, строго приказал: – А пограбить можете от души! Его нужно сделать ручным, словно птичку, которая клюет с ладони, этого образованного философа и поэта! А теперь ступай, наши люди уже дрожат от нетерпения и желания порезвиться! Делайте свое дело как положено!

– Вы останетесь довольны нами, барон!

Корсо вернулся в большой зал, где со времени размещения французского принца вожди черных встречались со старейшинами рода Фрескобальди. Приходилось внимательно следить, чтобы его сомнительные друзья не приобрели чрезмерного влияния на французского принца. Нужно было высматривать надежных товарищей, на которых, в случае чего, можно было положиться.

Между тем участники погромов, уже начинавшие терять терпение, шумно приветствовали вышедшего к ним Пьетро Бордини. Вчерашняя вылазка пробудила в них алчность: они чувствовали себя будто молодые тигры, впервые познавшие вкус крови.

– Почему же нет барона?

– Он занят другими делами – сегодня поведу вас я.

– Пусть так, но только быстрей!

Сейчас, в отсутствие Корсо, стало еще яснее, что его соратники не представляли собой команды, мало-мальски уважающей воинскую дисциплину, а являли просто-напросто толпу черни, одержимой изощренной жестокостью и страстью к разрушению. Но над этими низменными чувствами все-таки явно преобладала жадность. Как и накануне, карманы грабителей будут набиты золотыми гульденами, украденными у тех, чьи дома подвергнутся погрому. Несколько подонков раздобыли ручные тележки, чтобы удобнее было доставлять в безопасное место крупную добычу.

– Сегодня день возврата долгов! – кричали наиболее громогласные из бандитов. – С кого начнем?

– Пошли к судье Лапо Сальтерелли! – воскликнул долговязый парень. – Он оштрафовал меня за пару оплеух, которые я отвесил одному плуту, причем по заслугам.

– Нет, – возразил разорившийся виноградарь, – лучше пошли к нотариусу Дино д’Угуччоне – он лишил меня моего состояния.

Громче всех выделялся голос изгнанного из своего цеха медника:

– Сначала в монастырь Санта Мария Новелла! Один из тамошних братьев-доминиканцев однажды отчитал меня самым непотребным образом: за это я надаю ему по его плешивой голове!

В этот момент Пьетро Бордини поднял руку:

– А теперь послушайте меня!

Шум тотчас же стих, ибо в этой шайке Пьетро пользовался немалым авторитетом.

– Бросьте дурить, парни! Что вы, словно малые дети, гоняетесь за какими-то мыльными пузырями! Если один задумает сводить счеты здесь, а другой – там, нам придется разбиться на мелкие группы. А если горожане, у которых пока еще полные штаны, это смекнут, они перебьют нас всех по одиночке!

– Пьетро верно говорит! – согласились самые отъявленные бандиты.

– Поэтому я предлагаю разделиться на две группы. Одну поведет мой приятель Нино. – При этом Пьетро указал на нахального парня, товарищи которого уверяли, что и черту найдется чему у него поучиться. – Нино начнет, – продолжал отдавать распоряжения Пьетро, – с квартала да Борго. Вторую группу поведу я сам и для начала займемся кварталом Пьетро-Мадджори. Пойдем туда, где есть, чем поживиться, к богатым купцам из белых, и вытряхнем из них все до последнего гульдена. А если ничего не обнаружим, разнесем все в пух и прах!

– Браво, так и сделаем! Молодец, Пьетро!

С шумом и криками, сверкая глазами, две толпы направились в противоположные стороны по словно вымершим улицам Флоренции…

Как в большинстве домов города, в доме Данте тоже царила атмосфера гнетущего страха. Трое старших детей, только что наевшиеся пшенной каши, не могли понять, почему их не выпускают сегодня на улицы и даже во двор. Мать тоже ничего им не говорит, опасаясь, что дети могут разболтать в неподходящем месте то, что услышали дома, а это навлечет беду на всю семью. Донна Джемма и так давно знает, что ее мужу грозит величайшая опасность, и, кормя маленькую Беатриче, рассказывает Данте: