Текст книги "Хорошее укромное местечко (сборник) (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Послушай её, – сказал Майк. – Эта сучка ещё и угрожает нам.

– Ага, почему бы нам просто не вернуться к машине и не оставить её? Кому это вообще нужно?

На самом деле я не хотел так говорить, но она меня разозлила.

– Я бы предпочёл остаться и понаблюдать за весельем, – сказал Майк. – Ты её слышал. Она бы сдала нас. Давай просто свалим. Она ведёт себя, как конченная дура.

– Я с тобой.

Я поднял свой топорик, Майк взял свою монтировку и мы оба отвернулись от клетки.

– Эй, тебе нужна твоя фляжка? – спросила Шанна.

Я оглянулся. Она отошла от прутьев и подняла её.

– Бросай.

– Угу. Ты сможешь забрать её, когда выпустишь меня.

– Я тебе новую куплю, – сказал мне Майк.

– Ну, вот и прекрасно, можешь оставить её себе, Шанна. Ты можешь захотеть пить, пока дожидаешься ночи.

Она швырнула её о землю. Та с глухим стуком ударилась об пол клетки.

– Вернитесь! Вы не можете просто так уйти!

– Правда? – спросил я. – Просто наблюдай, как мы это делаем.

Мы продолжали удаляться.

– Пожалуйста! – воскликнула она. – Вы не можете просто меня бросить здесь! Не можете! Ну, пожалуйста!

Мы продолжали уходить.

– Мы действительно собираемся это сделать? – прошептал Майк.

– Свалить, что ли?

– Ну да.

– Почему бы и нет? Да чёрт бы с ней.

– Вот, сучка.

– Нет! – крикнула она. – Не уходите!

Я оглянулся на неё.

– И почему, чёрт возьми, мы не должны этого делать? Назови нам хоть одну вескую причину.

Её руки пробежались по блузке впереди, переходя от пуговицы к пуговице. В мгновение ока все они были расстёгнуты. Она широко распахнула блузку.

– Боже мой, – пробормотал я.

Мы с Майком уставились на неё. Пока мы смотрели, она позволила блузке упасть на пол клетки.

– Ну, теперь вы вернётесь? – спросила она.

Нам не нужно было это обсуждать. Мы направились обратно, не сводя с неё глаз. Она наблюдала за нами, застыв как вкопанная. Её руки были опущены по бокам, кулаки сжаты. Она снова тяжело дышала.

Выглядел она великолепно.

Её волосы отливали золотом. Кожа, частично находящиеся в тени, но кое-где освещаемая солнечным светом, имела мягкий светло-коричневый оттенок. В отличие от её грудей. Те выглядели бледными, кремовыми. Их тёмные соски были направлены прямо на нас.

Она была стройной и обнажённой по пояс. Шорты сидели не на талии, а гораздо ниже. Ниже джинсов её стройные и загорелые ноги простирались к босым ступням, слегка расставленным на полу клетки.

Я никогда не видел ничего подобного.

Ничего даже близко не может с этим сравнится.

Мне казалось, что я вот-вот упаду в обморок. Или взорвусь. Или проснусь.

– Это то, чего бы вы хотели? – спросила она дрожащем голосом.

– Тебе было необязательно… – пробормотал я.

– Да, конечно. А теперь вытащите меня отсюда.

– Мы подумаем об этом, – сказал Майк.

– Дай-ка это мне, – я потянулся за монтировкой, но он отдёрнул её в сторону и я промахнулся. – Эй. Да ладно тебе. Отдай её мне.

– К чему такая спешка? Давай просто расслабимся и насладимся зрелищем минуточку.

Знаю, знаю. Я мог бы побороться с ним за монтировку. Или я мог бы начать крушить навесной замок своим топориком. Но мне не очень хотелось сделать ни то, ни другое.

Мы оба сосредоточили наше внимание на Шанне.

Она свирепо посмотрела на нас. Её губы были плотно сжаты. Дыхание со свистом вырывалось из ноздрей. Однако я не тратил много времени на изучение её лица.

Через некоторое время она сказала:

– Почему бы вам просто не сделать снимок.

– Жаль, но у нас нет «Полароида», – сказал Майк.

– Ага.

– Блин!

– Вы поддонки!

– Шорты снимай, – сказал ей Майк.

Она выглядит так, словно вот-вот расплачется.

– Ребята, – сказала она. – Эй.

Её глаза обратились ко мне как будто в поисках союзника.

– Ты же ведь не хочешь, чтобы мы ушли, так ведь? – спросил я.

– Эй. Ну, пожалуйста. Перестаньте.

– В чём дело? – спросил Майк. – Мы даже не просили тебя снимать блузку. Ты сама это придумала.

– Да, – добавил я. – Ты это начала.

Она прикусила нижнюю губу и её взгляд переместился с меня на Майка. Наконец она сказала:

– Если я это сделаю, вы вытащите меня отсюда? Больше никаких… глупостей?

– Конечно, – сказал Майк.

– Конечно, – подтвердил я.

Поморщившись, словно от боли, она расстегнула свои обрезанные шорты. Она не потрудилась расстегнуть молнию, но просунула большие пальцы под края шорт и потянула их вниз. Наклонилась, спуская их. Её груди слегка покачнулись. Когда джинсы были примерно наполовину спущены, она отпустила их и они соскользнули к её лодыжкам. Она выпрямилась. Освободила левую ногу. Правой ногой отбросила обрезанные джинсы в сторону. Затем она крепко сжала ноги вместе.

– О, боже, – выдохнул Майк.

Я ничего не сказал.

Шанна должно быть провела некоторое время под солнцем в трусиках бикини. В чрезвычайно откровенных. На её коже были узкие бледные полоски, спускающиеся наискось от бёдер к центру, где завязки, должно быть, переходили в кусочек ткани размером не намного большим повязки на глазу. Там её кожа была белой, покрытой золотистым пушком.

– Развернись, – сказал ей Майк.

Она прерывисто вздохнула, затем последовала приказу.

Я был рад, что она это сделала. Я бы не выдержал, если бы дольше пялился на её передок. Это дало мне шанс немного успокоиться.

Её спина была загорелой вплоть до бледных полосок бикини. Задняя часть трусиков была не более четырёх дюймов шириной вверху и сужалась к низу, закрывая щель между ягодицами, но не более того. Гладкие, упругие выпуклости ягодиц были в основном загорелыми. Мне нравился красивый загар. Но я обнаружил, что мои глаза в основном прикованы к той области, которой не касалось солнце.

– Ладно, – сказал Майк. – Повернись к нам лицом.

Она так и сделала.

– Теперь ложись на спину и раздвинь ноги.

– Нет!

Если бы она это сделала, я бы точно сорвался. Кроме того, заставлять её делать это казалось действительно низким.

– Хорош, Майк, – сказал я.

– Ты хочешь увидеть её киску? Так?

Я её уже увидел, как и Майк.

– Нам не следует этого делать, – сказал я. – Мы не должны заниматься всем этим.

– Не будь таким размазнёй.

– Она сделала достаточно.

– Вы обещали, – вмешалась она.

– Чего обещали?

– Что выпустите меня, когда я сниму шорты. Вы сказали: «Больше никаких глупостей».

– Мы так сказали? – спросил Майк.

– Да, мы так сказали.

– На чьей ты стороне?

– Мы дали ей слово.

– Ну и что?

– Этого достаточно.

Он насмехался надо мной. Повернувшись к Шанне он сказал:

– Ладно, просто подойди сюда.

Она покачала головой.

– Нет?

– Нет.

Майк посмотрел на меня и приподнял брови.

– Разве я так много прошу?

Несмотря на наши обещания, я хотел, чтобы Шанна подошла ближе.

– Не думаю. Подойди сюда, – сказал я ей.

– Нет!

– Может, уйдём прямо сейчас? – спросил меня Майк.

– Конечно, – сказал я. – Погнали.

– Хорошо! – она переступила через фляжку. Её нога приземлилась на шоколадный батончик, но она, казалось, этого не заметила. Она медленно приближалась. Солнечные блики скользили на её коже. Её груди почти не тряслись и не подпрыгивали. На середине клетки она остановилась.

– Ближе, – сказал Майк.

– Уже достаточно близко. Я не сделаю больше ни шагу, пока вы не взломаете этот замок.

– Если только, мы не развернёмся и не уйдём, правда?

Я был тем, кто это выдал.

– Вы не уйдёте, – сказал она.

– Мы сделаем это, если нам захочется, – заверил я её. – Лучше делай то, что мы тебе говорим.

– Если я подойду ещё ближе, вы сможете достать до меня через прутья решётки.

– Возможно, именно в этом и заключается смысл, – ответил Майк.

– Да.

– Вы, ребята, хотите меня потрогать.

Это не было вопросом.

– Думаю, это приходило мне в голову, – признал Майк.

Я усмехнулся, но смешок прозвучал нелепо.

– Конечно, мы всегда можем уехать, – сказал Майк. – Ты этого хочешь?

Она одарила нас нервной улыбкой.

– Есть только один способ добраться до меня. Открыть клетку.

Мы с Майком переглянулись.

– Думаю, нам лучше открыть её, – сказал он.

– Чего же мы ждём?

Затем он усмехнулся Шанне.

– У тебя случайно нет ключа?

– Ага, конечно.

– Ну, думаю, тогда придётся идти сложным путём.

Он начал с того, что просунул монтировку между дужкой и корпусом. Он упёрся концом стержня в стальную раму двери, в качестве рычага, и навалился всем своим весом. Замок не сдавался, но и он тоже. Он снова и снова нажимал на железный стержень. Затем он сел перед замком, упёршись ногами в прутья, и дёргал стержень снова и снова, пока не запыхался и не вспотел.

Шанна стояла молча наблюдая. Она покусывала нижнюю губу. Она потёрла раскрытые ладони о бёдра. Выглядела она весьма взволнованной. Может быть, она беспокоилась, что нам не удастся взломать замок. Возможно, беспокоилась, что удастся.

Я лишь изредка смотрел на её, потому что мои глаза не могли задержаться на её лице. И то, куда их уводило, слишком возбуждало меня. Так что, большую часть времени, я проводил, наблюдая за Майком.

Наконец он повалился навзничь с монтировкой поперёк живота и лежал там, тяжело дыша.

– Подвинься, – сказал я ему.

Он убрался с моего пути. Я присел и ударил по дверному засову чуть выше дужки навесного замка. Однако я попал по нему только один раз. Потому как он зазвенел и мой топорик отскочил в сторону, я решил, что мне, возможно, повезёт больше с навесным замком. Поэтому я начал колотить по замку тупой стороной своего топорика. Иногда я промахивался, но в основном попадал в его корпус.

При каждом ударе замок дико раскачивался взад-вперёд и мне приходилось ждать каждой новой попытки, пока он не успокаивался. Ударов, наверное, после пятидесяти, я сделал передышку. Я отступил на шаг и вытер пот с глаз. Дужка всё ещё была в своём отверстии, но сам корпус замка выглядел действительно побитым и помятым.

– Думаю, мы почти у цели, – выдохнул я. – Подай-ка мне монтировку.

Майк вручил её мне.

Я расположил её так же, как он, крепко удерживая левой рукой и ударил топориком по верхушке. Один удар. Другой. На третьем корпус немного опустился и повернулся, болтаясь с одной стороны.

– Боже мой! – выпалил Майк. – У тебя получилось!

– Ага.

Я отбросил топорик и монтировку в сторону, снимая замок с дверного засова. Потом посмотрел на Шанну.

Она передвигалась сидя на карточках в другую сторону клетки, спиной к нам, собирая свою одежду.

– Я первый, – прошептал Майк.

Он оттолкнул меня со своего пути, распахнул дверь клетки и ворвался внутрь. Шанна едва успела оглянуться через плечо, прежде чем он обрушился на неё. Он схватил её сзади и приподнял, сходу врезавшись прямо в неё. Её голова ударилась о прутья. Он раскружил её и отпустил. Она тяжело приземлилась на пол, несколько раз перевернулась и наконец осталась лежать, растянувшись на спине и хватая ртом в воздух.

Всё произошло очень быстро. Я наблюдал огорошенный. Теперь же крикнул:

– Майк! Господи!

Мгновение он выглядел изумлённым. Затем подмигнул мне.

– Просто смотри и наслаждайся. Ты следующий.

Он стал между её ног, опустился на колени и устремился вперёд, уткнувшись лицом ей в пах.

– Не надо. Не надо, – запротестовала Шанна. Её голос был очень слабым. – Нет.

Она попыталась дотянуться до него, но рука не выдержала и упала.

– Остановись! – крикнул я, врываясь в клетку.

Он поднял голову и повернул её в мою сторону. Вокруг его рта всё было влажно и блестело.

Я остановился прямо возле него.

– Оставь её в покое. Я на полном серьёзе.

– Она этого хочет, чувак. Быть выебанной. Не будь тряпкой.

Он встал на колени и расстегнул ремень.

– Ты причинишь ей боль. Это не было частью нашей сделки.

– Какой такой сделки?

– Чёрт возьми, Майк!

– Хочешь быть первым? Только и всего? Ладно, милости прошу, – он встал и отступил назад. – Вкушай.

Я покачал головой.

– Ты посмотри на неё. Посмотри же на неё!

Я так и сделал. Её глаза были крепко зажмурены. Лицо исказилось от боли. Она хватала ртом воздух. Её груди вздымались и опадали. Они блестели от пота. Она вся блестела, залитая солнечным светом. Её ноги были широко раздвинуты.

– Возьми её, – сказал Майк.

– Я так не могу.

– Трахни её, чувак! Давай, действуй!

– Да сам себя трахни, – сказал я.

– Те её жалко? Чёрт, чувак, она называла тебя дятлом. Помнишь? Недоразвитым и дятлом.

– Да знаю я. Но…

– Так отдери её! Устрой ей взбучку!

– Я не могу.

– Тогда забудь об этом. И я буду первым.

Он сделал шаг к ней, но я преградил ему путь.

– Уйди.

– Ни за что.

– Я серьёзно.

– Мы не будем этого делать.

– Чёрта с два.

Он вытащил нож и приблизил лезвие к моему лицу.

– Ну вперёд, воспользуйся им. Убей меня. Только так ты до неё доберёшься.

– Ты сам на это напрашиваешься.

– Если собираешься убить меня, то действуй.

Долгое время мы смотрели друг на друга. Я действительно полагал, что он может пойти дальше и перерезать мне глотку. Чёрт, я знал, что он чувствовал. Я тоже хотел её. Или я хотел её до тех пор, пока Майк не ударил её головой о решётку? Это как-то всё поменяло. Тогда я посмотрел на неё, распростёртую на полу, полностью обнажённую, корчащуюся от боли, уязвимую, едва пребывающую в сознании. Она перестала быть предметом, который мне до боли хотелось пощупать. Оттрахать. Перестала быть набором потных грудей, торчащих сосков и киски. Вместо этого, она являлась человеком, девушкой по имени Шанна, которая не заслуживала всего этого.

Банально, да?

Подайте на меня в суд.

– Это безумие, – наконец сказал Майк.

– Да, я знаю.

Поморщившись, он сунул свой нож обратно в ножны и пробормотал:

– Вот жешь, блядь.

Я протянул руку.

Он сердито посмотрел на неё. Затем сжал мою ладонь и потряс её.

– Ты просто никудышная тряпка.

Внезапно я почувствовал себя по-настоящему хорошо. Бодро, на самом деле, бодро. Вы когда-нибудь попадали в сильное землетрясение? Так вот, это было то же самое, что ты чувствуешь после того, как всё закончилось, и ты понимаешь, что дом не обрушился тебе на голову. Ты дрожишь и чувствуешь себя очень слабым, и чертовски рад, что всё закончилось. Ощущение очень похожее на опьянение.

– Не понимаю, чё ты лыбишься, – сказал Майк. – Мы только что упустили шанс, который выпадает раз в жизни.

– Более чем вероятно, – ответил я.

Он покачал головой.

Мы встали рядом с Шанной. Она моргала, глядя на нас снизу вверх.

– Мы ничего тебе не сделаем, – сказал я.

– Это правда, – пробормотал Майк.

– Мы оставим дверь открытой и вернёмся к нашей машине. Ты свободна.

Шанна начала плакать.

Мы оставили фляжку и шоколадный батончик в клетке, взяли топорик и монтировку, и пошли через лес к машине.

Примерно полчаса спустя, сразу после того, как Майк сказал: «Она не придёт», Шанна вышла из-за деревьев.

Она была в своей одежде. На боку покачивалась фляжка. Она отправила в рот последний кусочек шоколадного батончика и всё ещё жевала, когда добралась до машины.

– Ребята, вы меня подбросите? – спросила она.

– Куда? – спросил я.

– Куда бы вы не направлялись.

– Спроси у Майка, – сказал я. – Это его машина.

– Ты поведёшь, – сказал он мне.

Мы поменялись местами. Шанна, стоя у открытой пассажирской двери, секунду смотрела на Майка. Затем треснула его по макушке. Довольно сильно.

– А ты всё ещё говнюк.

– Так ты хочешь, чтобы тебя подвезли или как?

Шанна забралась внутрь и села к нему на колени. Она захлопнула дверцу.

– Давайте убираться отсюда.

Так мы и поступили.

Мы так и не узнали, кто заключил Шанну в клетку и почему.

Возможно, там, в ту ночь, появилась кучка парней только для того, чтобы обнаружить, что их лишили веселья. А возможно, и нет.

Может быть, она была заперта по какой-то другой причине.

Кем-то, кто попросту хотел от неё избавиться.

Кем-то с добрыми намерениями, кто надеялся спасти мир от её злодеяний.

Может быть, она была дьяволом, или вампиром, или оборотнем.

Если так, то она хорошо вела себя рядом с Майком и со мной. Я не зайду так далеко, чтобы утверждать, что она была ангелом. Иногда она могла быть настоящей занозой в заднице.

Что, впрочем, не так уж необычно для девушки.

Но она оставалась с нами восемь дней и ночей. Ни разу она не отрастила рога и хвост, не высосала нашу кровь. У неё не вытягивалась волосатая пасть, при помощи которой, она могла бы перегрызть нам глотки. Даже во время полнолуния.

Мы накупили ей много вещей в первом же попавшемся городишке. Включая одежду, рюкзак и спальный мешок. Она забрала всё это с собой, когда мы наконец высадили её в Халф-Мун-Бей. Но она ни разу не воспользовалась своим спальным мешком, пока была с нами.

Она спала в наших. Всегда по-очереди.

Кто-то однажды сказал, что ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Кто бы это не сказал, он был дятлом.

Перевод: Дмитрий Епифанов

Джойс

^{© Richard Laymon – «Joyce», 1993}

Барбара стрелой вылетела из спальни прямо в объятия Даррена. Он поймал её и прижал к себе.

– Что случилось? – спросил он. – Что такое?

– Там кто…кто-то под кроватью!

– Ой. Прости. Она тебя напугала? Это же Джойс!

– Джойс? – Барбара выбилась из рук Даррена и изумлённо посмотрела на него. – Но ты же говорил, что она умерла!

– Ну да, так и есть. Или ты думаешь, я бы женился на тебе, если бы у меня всё ещё была жена? Как я и говорил, аневризма сосудов головного мозга, три года назад…

– Но она у тебя под кроватью!

– Конечно. Пошли я тебя представлю.

Даррен взял Барбару за руку и повёл в спальню. Она нетвёрдой походкой пошла рядом. На полу возле кровати лежал её чемодан – единственный, что она брала с собой в медовый месяц, и распаковала вещи этим вечером после душа с Дарреном. Даррен решил унести чемодан с глаз долой.

– Нельзя хранить багаж под кроватью, – пояснил он. – Вынесу его в гараж.

Барбара стояла, дрожа и задыхаясь в новом шёлковом кимоно, пытаясь удержаться на ногах, пока Даррен переносил её чемодан к двери. Он вернулся, присел на корточки и вытянул Джойс из-под кровати.

– Дорогая, знакомься, это – Джойс.

Джойс лежала неподвижной на ковре, уставившись широко раскрытыми глазами в потолок. Её губы растянулись в улыбке, выставляющей напоказ края её ровных белых зубов. Пучки каштановых волос спадали ей на лоб. Густые косы свисали с её головы, как яркое шёлковое знамя, что протянулось до её правого плеча. Ноги были прямыми, лишь немного расставленными в разные стороны. На ногах ничего не было.

Из одежды на ней было лишь неглиже, весьма откровенное, с узкими бретельками и глубоким вырезом. Оно было таким же коротким, как то, что Барбара надела для Даррена в первую брачную ночь, и таким же прозрачным. Из-за того, что Даррен вытянул её из кровати, неглиже выкрутилось и обнажило правую грудь.

Улыбаясь Барбаре из-за плеча, Даррен спросил:

– Разве она не красавица?

Барбара лишилась чувств.

Очнулась она, лёжа в кровати. Даррен сидел рядом, на краю, его лицо выглядело обеспокоенным, а рука под кимоно нежно поглаживала её бедро.

– Ты в порядке? – спросил он.

Она повернула голову.

Джойс стояла возле кровати, в шести футах от неё, всё так же улыбаясь. Её ночнушка слегка колыхалась от ветерка из окна. Пусть её тонкая ткань ничего не скрывала, по крайней мере, теперь её подправили, и грудь больше не выглядывала наружу.

Фигура у неё получше чем у меня, подумала Барбара.

Она красивее, чем…

Барбара хмуро посмотрела на Даррена. Она старалась сдержаться, но голос её прозвучал высоко и по-детски, когда она спросила:

– Что происходит?

Даррен пожал плечами. И провёл руками по её бедру.

– Нет причин расстраиваться. Правда.

– Нет причин расстраиваться? У тебя под кроватью чучело твоей мёртвой жены…ещё и в такой одежде!

Он нежно улыбнулся.

– О, это не чучело. Она лиофелизирована. Я нашёл место, где сушат мёртвых домашних животных, и… Она прекрасно выглядит, правда?

– О Боже! – прошептала Барбара.

– А это – её любимая ночная рубашка. Я не вижу причин отнимать её, но если ты считаешь, что ей лучше носить что-нибудь поскромнее…

– Даррен. Она мертва.

– Ну конечно.

– Мертвецов хоронят. Или кремируют. Их…не держат дома.

– А почему бы и нет?

– Так просто не делается!

– Ну, если бы я не мог сохранить её такой красивой, думаю, были бы причины от неё избавиться. Но ты взгляни на неё.

Барбара решила не делать этого.

– Она такая же, как в день смерти. От неё не пахнет. В чём проблема?

– В чём проблема? Проблема?

– Не вижу никакой проблемы.

– Она была здесь…в твоём доме…всё это время?

– Естественно.

– Под кроватью?

– Ну только когда я ожидал, что ты придёшь. Я боялся, что тебе это не очень понравится, поэтому решил её спрятать.

– Под кроватью? Когда я была здесь? Все те ночи, что я провела здесь, она была…О Боже! Этот труп был здесь под кроватью, когда мы…

– Не просто труп. Моя жена.

– И поэтому ты считаешь это нормальным?

– Она была моей женой, дорогая. Что я должен был сделать, выкинуть её как старые туфли? Я любил её. Она любила меня. Почему мы должны были расставаться только из-за того, что её жизнь оборвалась? Без неё я был… был таким…таким одиноким. И взгляни на это с её точки зрения. Думаешь, ей бы понравилось, если б её закопали в землю? Или сожгли? Господи Боже, да кто бы пожелал себе такую судьбу? Вместо этого она здесь, в своём собственном доме, со своим мужем. Разве это не то, чего хотелось бы тебе самой? Правда? Я бы хотел этого. Я бы поступил так и с тобой, если бы, Господи прости, ты умерла раньше, чем я. Так мы всегда были бы вместе.

– Думаю, – пробормотала она, – так было бы лучше, чем… чем это всё.

– Несомненно.

– Но ты должен был сказать мне об этом.

– Я ждал подходящего момента. Прости, что тебе пришлось узнать об этом именно так. Она, наверное, повергла тебя в настоящий шок.

– Да, скажу я тебе.

– Но ты хорошо с этим справилась. Ты – умница, – с этими словами он распахнул её кимоно.

– Даррен! – она быстро прикрылась. И посмотрела на Джойс. По виду которой нельзя было сказать, что она подглядывает. Взгляд бывшей жены был устремлён не на Барбару, а на открытое окно над кроватью, вид которого, казалось, развлекал её.

– Ну же, – сказал Даррен. – Расслабься.

– Но Джойс…

– Она не может видеть, что мы делаем, она же мёртвая!

– Какая мне разница? Не перед ней. Ни за что.

– Ты ведёшь себя глупо.

– Глупо? Чёрт возьми!

– Тссс, тссс. Успокойся. Всё хорошо. Я о ней позабочусь. – Даррен низко наклонился, приподнял краешек кимоно, обнажив низ живота, нежно поцеловал её туда, и перелез через кровать. Встав перед Джойс, он снял свою велюровую пижаму.

– Ты же простишь меня? – спросил он, и накрыл её пижамой.

Отошёл. Посмотрел на Барбару. Улыбнулся.

– Так лучше?

– А не мог бы ты вынести её в коридор или ещё куда-нибудь?

Даррен, казалось, расстроился.

– Это некрасиво. Это и её спальня тоже, ты же знаешь. Я не могу просто так вынести её отсюда.

Барбара вздохнула. Эта ночь должна была стать первой, которую они провели бы как муж и жена. Она не хотела поднимать шум. Кроме того, это действительно было не так плохо, ведь лица Джойс не было видно.

– Ладно, – сказала она.

– Я могу снова положить её под кровать, если ты…

– Нет, всё в порядке.

Под кроватью она была бы гораздо ближе. Прямо под ними, как тогда, когда они занимались любовью. Ужасно.

Даррен повернулся к выключателю.

– Нет, не выключай свет.

– Ты уверена?

– Я не…хочу быть с ней в темноте.

– Как скажешь, дорогая.

Когда он вернулся в кровать Барбара, приподнялась и сняла кимоно. Потом она взглянула на Джойс, улеглась и закрыла глаза.

Даррен залез на Барбару и поцеловал её в губы.

– Я так горжусь тобой, – шепнул он.

– Я знаю. Я – умница.

– Так и есть. На самом деле.

Барбара ничего не могла поделать – каждый раз, как Даррен целовал её, ласкал её или входил в неё, она поглядывала на Джойс. Его вторую жену. Его мёртвую жену. Лежащую здесь, накрытую пижамой. Которая была натянута не настолько низко, чтобы скрыть, как её прозрачная ночнушка, колыхаясь на ветру, касалась тёмного пучка волос у неё между ног.

Он занимался с ней любовью, подумала Барбара. Здесь, на этой самой кровати.

Знает ли она? Знает ли она, что он занимается сейчас этим со мной, прямо перед ней? Ревнует?

Не выдумывай.

Барбара попыталась стряхнуть эту мысль с себя. Но не смогла.

Выбрав подходящий момент, она изобразила оргазм.

Даррен некоторое время приходил в себя. Скоро после того, как он снова задышал ровно, Даррен прошептал:

– Видишь, всё было хорошо.

– Ага.

– Она же тебя не беспокоила, да? Джойс, я имею в виду.

– Нет, на самом деле.

Ложь. А почему бы и нет?

– Готов поспорить, что с ней тебе было лучше. Мне было.

«О Боже», – подумала Барбара, но вслух сказала:

– Не знаю. Может быть.

Через некоторое время Даррен сказал:

– Может, теперь я могу выключить свет?

– Нет, не выключай.

– Ты же уже не боишься?

– Немножко.

– Ну хорошо. Я уверен, что ты уже немножко к ней привыкла.

Я никогда к ней не привыкну, сказала Барбара про себя. Никогда.

* * *

Даррен скоро уснул. Барбара тоже старалась, но не могла уснуть из-за мыслей, что переполняли её голову. Она только что вышла замуж за человека, который держал свою мёртвую жену у себя в спальне. И ему это нравилось. И явно заводился, занимаясь любовью, от того, что она рядом.

Ужасно. Отвратительно.

Но мысли о том, как всё изменится, когда она избавится от Джойс, успокоили Барбару. Успокоили настолько настолько, что она почти смогла уснуть.

Но каждый раз, погружаясь в сон, она просыпалась в тошнотворном ужасе и должна была посмотреть. Чтобы убедиться, что Джойс не двигалась, не стянула пижаму с головы, не подползла ближе к кровати.

Эта сучка, казалось, лежала там же.

Естественно.

Всё, что, казалось, было в движении – её ночнушка, что колыхалась от лёгкого ветерка, и касалась её живота, кудрей на лобке и бёдер.

Когда Барбара проснулась, комната была залита солнечным светом. Она уснула, в конце концов. Всё-таки. Несмотря на Джойс.

Джойс.

Она не хотела её видеть, и уставилась в потолок, сопротивляясь искушению взглянуть, и пыталась наслаждаться тёплым ветерком, ласкающим её тело.

Я не могу провести ещё одну ночь в комнате с ней, подумала Барбара. Просто не могу. Я должна заставить Даррена прислушаться ко мне.

Она повернула голову к другой половине кровати.

Даррена не было.

Нет! Что, если он забрал свою пижаму? Что, если она не накрыта?

Барбара поспешно повернулась в обратную сторону.

Джойс тоже не было.

Где она?

Барбара вздрогнула. С глухо стучащим сердцем она осмотрела комнату. Никаких следов тела. Она слабо выдохнула и наполнила лёгкие сладким утренним воздухом.

Она не здесь. Может, Даррен опомнился и…

Она похолодела внутри, и по коже побежали бумажки.

Он положил её под кровать!

Стоная, она бросилась прочь с матраса в середину комнаты. Там, на безопасном расстоянии, она встала на четвереньки, и заглянула в пустоту под кроватью.

Джойс нет.

Слава Богу.

Но где же она? Что Даррен с ней сделал?

По крайней мере, она не здесь. Это главное.

Потихоньку успокаиваясь, Барбара поднялась на ноги.

Она всё ещё дрожала, покрывшись гусиной кожей.

Я не могу так жить, подумала она, возвращаясь в кровать. Она надела своё шёлковое кимоно, закуталась в него поуютней и завязала пояс. Потом повернулась к шкафу – хотела взять домашние тапочки.

А что, если Джойс там?

Она посмотрела на запертую дверь. И решила, что лучше ей оставаться запертой. Она может обойтись без тапочек.

Направляясь к двери спальни, она заметила, что её чемодана не было на месте. Даррен, наверное, вынес его в гараж.

Может, он и Джойс вынес в гараж.

Если бы.

Держи карман пошире.

Она остановилась в дверях, вытянулась вперёд и посмотрела по сторонам. Коридор чист. Устремилась в ванную. Её дверь была открытой. Никаких следов Джойс. Пережила несколько неприятных секунд, подходя к ванне. Но ванна была пустой. Барбара вздохнула, немого расслабившись.

Воспользовалась туалетом, умылась, почистила зубы, присела на край ванны и попыталась набраться смелости покинуть своё убежище в ванной.

Это сумасшествие, сказала она себе. Почему я должна бояться Джойс? Она ничего не может мне сделать. Ничего не может сделать, но сводит меня с ума. Из-за неё я думаю, что вышла замуж за психа.

Он не псих. Он заботится о ней, это всё. Не может с ней расстаться.

Чёрт бы побрал это всё!

Он ещё как с ней расстанется, чёрт возьми! Или я, или она.

Правильно. Что я буду делать? Куда пойду? Я оставила свою квартиру. Я уже ушла с работы, ради Бога! Будто я всегда смогу найти…

Почему я должна уходить? Она мертва.

Нужно просто поговорить с Дарреном. Если он ко мне прислушается и уберёт её куда-нибудь, всё будет в порядке.

Барбара заставила себя выйти из ванной. Когда она шла по коридору, кто-то вышел из спальни. Она вздрогнула перед тем, как поняла, что это Даррен.

Он уже оделся. Н нем была одна из тех ярко-красных гавайских рубашек, которые они купил на Мауи. Рубашка свободно болталась над шортами. Под шортами виднелись загорелые ноги, а под ними – белые носки «Рибок».

– Доброе утро! – сказал он, и поспешил к ней. – Ты что там, спала?

Она очутилась в его руках, крепко обняла и поцеловала. «Мой Даррен», – подумала она.

Он был таким крепким, таким тёплым, таким уютным.

Когда они выпустили друг друга из объятий, Даррен сказал:

– У меня для тебя сюрприз.

– Ты убрал Джойс в кладовку?

Его улыбка погасла.

– Не глупи. Я съездил за пончиками. Кленовые пончики!

Он знал, как Барбара любит кленовые пончики. Но она лишь смогла выдавить без особого энтузиазма:

– О, здорово!

Взяв за руку, Даррен повёл её на кухню. На столе уже стоял кофе, и дала тарелка с пончиками, четыре из которых были с кленовой глазурью. В углу, улыбаясь, и уставившись на Барбару, как только она вошла, стояла Джойс.

Её волосы были собраны конским хвостиком. На ней была чистая белая блузка, через тонкую ткань которой едва выглядывал чёрный бюстгальтер. Блузка была аккуратно заправлена под эластичный пояс её блестящих голубых шорт. Ещё на ней были белые носки и голубые кроссовки «Эл Эй Гир».

– Ты переодел её, – пробормотала Барбара.

Даррен усмехнулся.

– Ну не сама же она переоделась.

– Почему?

– Разве это не очевидно? – он тихо засмеялся и поднял кофейник.

– Я имею в виду, зачем ты её одеваешь?

– Ну, было бы некрасиво, если бы она весь день ходила в ночной рубашке. – Он наполнил чашки кофе и поставил их на стол. Пододвинул стул Барбаре.

– Я присяду здесь, – сказала она. И заняла место на противоположной стороне стола. Чтобы не поворачиваться спиной к Джойс. И приглядывать за ней.

Даррен присел на стул, предназначавшийся Барбаре и отхлебнул кофе.

– Вообще-то, некоторое время я держал Джойс в купальном халате, в самом начале. Я думал, зачем мне лишние хлопоты с её переодеванием? Но это расстраивало меня. Дни и ночи она проводила в этом халате. Из-за этого она выглядела… ну, не знаю… как инвалид.

Вместо того, чтобы поддаться искушению высказать замечание, Барбара вцепилась зубами в пончик.

– И я решил начать переодевать её. Снять этот надоевший старый халат, и надевать на неё… ну. то, чего требовали обстоятельства. Ночную одежду – ночью, повседневную – днём, одно из её стильных бикини – когда мы выходим к бассейну… ей всегда нравилось отдыхать со мной у бассейна, хотя она и не очень любит плавать. Для более торжественных случаев – дней рождения, Дня благодарения, и всякого такого – красивое вечернее платье. То. что казалось подходящим.