Текст книги "Хорошее укромное местечко (сборник) (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Ага, – он быстро, нервно кивал.

– Ну, иди.

– Точно, – он ещё несколько раз кивнул, как долбанный дятел колотящий по бетону.

– Сейчас!

Оскар распахнул дверь, выскочил из машины и опрометью помчался по тротуару, словно хотел быстрее покончить с этим, пока мужество не покинуло его. У входа в магазин он ненадолго остановился, чтобы натянуть на голову лыжную маску, а затем ворвался внутрь.

Я не стал подъезжать к двери. Нет. Вместо этого, я вылез из своего верного «бьюика» и направился к двери за своим трофеем. Очень медленно. Снимая очки, чтобы лучше видеть. Расстёгивая молнию на пальто.

Я был в футах тридцати от входа, когда произошли сразу две вещи: девица в жёлтой ветровке вышла из дверного проёма прямо передо мной, и Оскар, пятясь спиной, появился из магазина держа сумку с деньгами в одной руке и пистолет в другой.

– С дороги! – выдохнул я, хватаясь за пушку.

Девчонка отпрыгнула в сторону и присела в дверном проёме.

– Стоять! – крикнул я Оскару.

Он развернулся и сделал несколько выстрелов. Из короткоствольного оружия мало кто может выстрелить прицельно. Оскар не стал исключением. Его пули не поражали ничего, кроме воздуха.

Я нажал на крючок, дуло пистолета дёрнулось. Сквозь грохот выстрела я услышал, как моя пуля попала в Оскара. Прежде чем он упал, я послал вдогонку вторую, а потом побежал к нему.

Барни О'Хара, владелец винного магазина, подоспел к телу одновременно со мной. Наши глаза встретились.

– Клэр?

– Привет, Барни.

– Ух ты, я тебя не узнал. Причёска новая, да? – он покачал собственной лысой головой и ухмыльнулся. – Похоже, я теперь перед тобой в долгу.

– Ты мне ничего не должен, приятель. Отдай свой долг Госпоже Удаче. Я просто заскочил за упаковкой пива.

Я наклонился, стянул лыжную маску с Оскара и пробормотал:

– Боже мой, не могу в это поверить!

– В чём дело? – спросил Барни.

– Этот парень… Это ж Оскар Мортон. Был слух, что он, вроде, в городе, но…

Я покачал головой, пытаясь выглядеть растерянным и потрясённым.

– Это что ещё за Оскар Мортон?

– Да ты что! Это ж парень, который изнасиловал Пегги.

– Пегги? Твою дочь Пегги? Вот этот поворот. Что ты там только что говорил про Госпожу Удачу?

– Да, какая уж тут удача, – ответил я. – Мне нужно будет очень постараться, чтобы объяснить оправданность этого выстрела. Отдел внутренних расследований вцепится в меня мёртвый хваткой.

Барни хлопнул меня по плечу:

– Чёрт побери. Если я когда-нибудь и видел оправданный выстрел, то это был именно он. Да ты…

– А разве не должен кто-нибудь полицию вызвать? – спросила девушка в жёлтой ветровке.

В ответ я показал ей свой значок.

Железная леди

^{© Richard Laymon – «Paying Joe Back», 1975.}

Вот говорят: всё течёт, всё меняется. А на самом деле ничего подобного. Я прожил в Виндвилле всю свою жизнь, а «Бар и гриль Джо» каким был тридцать лет назад, таким и остался.

Тот же массивный стальной гриль, та же стойка, те же вращающиеся табуреты на высоких ножках… Разве что столики у стены в дальнем конце зала стали пообшарпаннее. Да ещё скамейки в кабинках лет семь назад обтянули по-новой, но, поскольку Джо заказал тот же красный винил, что и прежде, никакой разницы не видно.

Изменилось другое – люди. Кое-кто из старых клиентов продолжает регулярно к нам наведываться, но некоторых из них просто не узнать. Например, Лестер Кихо после смерти жены сильно сдал и запил. А Хромой Седж, как получил инвалидность, потерял работу стрелочника и теперь каждый день таскается на станцию – смотреть на поезда, уносящиеся вдаль. Постоит немного на платформе – и стрелой к нам: пропустить по стаканчику на пару с Лестером и поплакаться на судьбу. Совсем плохой стал.

Сам же Джо отошёл от дел и бывает здесь редко, всё больше пропадает в горах, охотится, так что последние три года заведением заправляю я – с тех самых пор, как мне стукнул двадцать один год. Впрочем, когда Джо в городе, то иногда по утрам заходит на чашечку кофе с пончиками.

Но в то утро, когда сюда заявилась Элси Томпсон, он по своему обыкновению гонялся за оленями. Повезло старине Джо, ничего не скажешь!

В баре никого не было, кроме меня и Лестера, – я протирал стаканы, а он сидел на своём обычном месте за стойкой, собираясь опрокинуть первую стопку за день.

И тут на стоянку напротив входа въехала машина – старый, раздолбанный «форд», выглядевший так, словно пережил по меньшей мере десяток аварий. После того как водитель выключил мотор, он трясся и дребезжал, наверное, ещё целую минуту.

Я позабыл обо всём на свете, просто стоял и смотрел. На пожилую тётку, выпрыгнувшую из «форда», посмотреть стоило: маленького роста, круглая, как колобок, вся в хаки, с короткой стрижкой и в круглых очках в металлической оправе. Она жевала резинку, причём с таким остервенением, словно грызла орех. В руке у неё была потёртая кожаная сумка.

– Нет, ты только глянь! – сказал я Лестеру, но он и ухом не повёл.

Дверь распахнулась, и тётка, по-военному печатая шаг, промаршировала к стойке в пыльных армейских ботинках со шнуровкой и взобралась на табурет прямо передо мной. Её челюсть несколько раз дёрнулась вверх-вниз, и в какой-то момент мне почудилось слово «кофе».

– Сию секунду, мэм, – кивнул я.

– Спасибо, – буркнула тётка, получив дымящуюся чашку. – А теперь скажи-ка мне, молодой человек, не принадлежит ли это заведение некоему Джозефу Джеймсу Лоури?

– Ему и принадлежит, – ответил я, пристально глядя на неё.

Её глаза за линзами очков открывались и закрывались в такт движениям челюсти.

– Ну наконец-то! – с довольной усмешкой прочавкала тётка. – Пока я искала Джо Лоури и его чёртову таверну, пришлось прочесать все мелкие городки к западу от Чикаго, и в каждом мне обязательно попадалась забегаловка какого-нибудь Джо. Но я не сомневалась, что рано или поздно отыщу его берлогу. А знаешь, почему? Потому что у меня железная воля! Вот так-то! Когда он обычно появляется?

– Э… А зачем он вам?

– Он здесь бывает или нет?

– Конечно, бывает.

– Отлично! Странно только, что за стойкой не он сам.

– Стало быть, вы его знаете?

– Ещё бы! – На секунду в её глазах промелькнуло печальное выражение. – Когда он жил в Чикаго, мы знали друг друга оч-чень даже хорошо.

– Так, может, позвонить ему, сказать, что вы здесь?

– Не стоит. – Продолжая чавкать и ухмыляться, тётка открыла лежавшую у неё на коленях сумку и достала оттуда… здоровенный револьвер. Не такой, конечно, из каких палят ковбои в вестернах, но тоже ничего – длинноствольный «смит-вессон» 38-го калибра, очень неприятный на вид. Однако самое неприятное заключалось в том, что тётка, деловито взведя курок, наставила эту пушку на меня. – Я собираюсь его удивить. Мы его вместе удивим.

Хотя язык у меня в тот момент и отнялся, но кивнуть я всё же смог.

– Во сколько появится Джо?

– Да скоро уже. – Я глубоко вздохнул. – Но… ведь вы же не собираетесь его застрелить?

– Так во сколько? – глядя на меня в упор, переспросила она.

– Ну… – Я помедлил, услышав вдали протяжный гудок локомотива. Экспресс 10.05 из Паркервиля. – Думаю, что скоро.

– Вот я его и подожду. А это что за хмырь?

– Где? А, это Лестер.

– Эй, Лестер! – окликнула его тётка, поигрывая пушкой.

Тот посмотрел в нашу сторону и увидел револьвер, но выражение его лица не изменилось. Оно осталось таким же, как всегда, – длинным и вытянутым, как у колли, только куда более унылым.

– Слышь, Лестер, – сказала тётка, – сиди и не рыпайся. Встанешь – схлопочешь пулю.

Лестер молча кивнул и одним махом влил в себя содержимое стакана. Тётка вновь повернулась ко мне.

– А тебя как звать?

– Уэс.

– Уэс, следи за тем, чтобы стакан у Лестера был полный. И не делай ничего такого, отчего мне бы захотелось тебя шлёпнуть. Если придут другие посетители, веди себя так, будто ничего не происходит. В этом револьвере шесть патронов, а стреляю я без промаха. Мне нужен только Джо Лоури, но случись чего, так и знай: завалю эту забегаловку трупами от стены до стены. Усёк?

– Усёк. – Я подлил Лестеру и вернулся к ней. – Можно вопрос?

– Валяй.

– Почему вы хотите убить Джо Лоури?

Тётка прекратила жевать и насупилась.

– Потому что он испортил мне жизнь. Полагаю, это достаточно веская причина, чтобы убить человека. Тебе не кажется?

– Джо убивать не за что.

– Ты так думаешь?

– Да что ж он вам такого сделал?!

– Сбежал от меня с Мартой Дипсуорт.

– С Мартой?! Но это же его жена! Точнее, была.

– Она что, умерла?

– Три года назад.

– М-да? – Тётка хмыкнула и снова зачавкала. – Что ж, пустячок, а приятно. Надо было Джо жениться на мне – я-то живёхонька и ничего ещё. Будь у него мозги, он бы давно это понял. Да только с мозгами у него всегда была напряжёнка. Знаешь, что было пределом его мечтаний? Уехать на Западное побережье и открыть таверну. Ну не идиот ли?! Марта тоже считала, что это отличная мысль. «Что ж, – говорю, – раз такое дело, выходи за него. Если Джо настолько туп, чтобы так бездарно потратить свою жизнь, то на кой чёрт он мне сдался?» Это было тридцать лет назад.

– Если вы сами так сказали… – начал было я и замолчал: с женщинами вообще спорить трудно, а уж с вооружённой и подавно.

– Что?

– Да так…

Сдвинув языком жвачку в угол рта, она отпила кофе.

– Что ты хотел узнать?

– Ну… если вы сами сказали, что они могут пожениться, то, наверное, с вашей стороны не очень-то честно предъявлять ему претензии теперь.

Тётка поставила чашку на стойку и глянула на Лестера – тот по-прежнему сидел на своём обычном месте, но пялился уже не в стакан, а на её револьвер.

– Я думала, что скоро найду себе другого. – Она грустно вздохнула и покачала головой. – Всё ждала… ждала… пока наконец не поняла, что никто другой мне не нужен. Мне был нужен только Джо, а его-то я как раз и упустила. Вот я и решила поквитаться с этим мерзавцем.

– Но это же…

– Что?

– Безумие какое-то!

– Нет, милый мой! Это то, что он заслуживает!

– Может, у вас ещё что-то заладится. С тех пор как Марта умерла, у него никого нет. Может быть…

– Слишком поздно.

Неожиданно Лестер спрыгнул с табурета и рванул к двери. Тётка лихо развернулась, вскинула свою пушку и, почти не целясь, нажала на курок. Стреляла она и вправду без промаха. Пуля начисто срезала Лестеру мочку левого уха, и он, взвизгнув, тут же затрусил обратно.

– Молитесь, чтобы никто ничего не услышал, – проворчала тётка.

Никто и не услышит, подумал я. Бар стоит на окраине, у самого шоссе, а ближайшее здание – это бензоколонка в квартале от нас. Не говоря уже о том, что в наших краях полно охотников, и на одиночный выстрел никто не обратит внимания, если только не пальнули у вас над самым ухом.

Тем не менее я занервничал. Целых пять минут мы ждали, затаив дыхание, пока наконец тётка не захихикала, словно только что выиграла приз в лотерею.

– Нам повезло.

– А Джо – нет, – сказал я. – И Лестеру.

Тот промолчал. Одной рукой он держался за ухо, а другой то и дело подносил ко рту стакан.

– А не надо бегать! – Тётка постучала дулом револьвера по стойке. – В том-то вся с вами, мужиками, и беда – всё время норовите куда-нибудь слинять. Надеюсь, ты никуда бежать не собираешься?

– Нет, мэм, что вы!

– Смотри у меня! Шлёпну, и дело с концом. Уж кого-нибудь я сегодня точно шлёпну. Сегодня мой день, Уэс. День, когда Элси Томпсон поквитается с Джо!

– Нет, мэм, я никуда не побегу. Но и Джо вам застрелить не позволю. Так или иначе, но я вам помешаю. – Я подошёл к Лестеру и подлил ему ещё виски.

– А вот и не помешаешь! Ни ты, и никто другой. Потому что у меня железная воля. – Элси криво усмехнулась. – Сегодня я собираюсь умереть. А раз так, то меня ничто не остановит. Заруби это себе на носу. Как только я шлёпну Джо, сяду в машину и уеду. Разгоню свой «форд» до семидесяти… или даже восьмидесяти миль… присмотрю дерево потолще и…

Я засмеялся.

– Думаешь, я спятила? – окрысилась на меня Элси.

– Нет, мэм. Просто стало смешно, что вы решили выбрать дерево. Понимаете?

– Нет.

– Это потому, что вы не в курсе, что случилось с Джо. Он тоже врезался в дерево – старый дуб неподалёку от города. С ним была Марта. Она погибла. Джо тоже досталось изрядно, и док Миллз даже думал, что ему крышка, но ничего, вытянул. Правда, лицо у него уже не то, что прежде, да ещё левый глаз потерял. Теперь носит повязку, на пирата похож.

– Можешь не продолжать.

– Ему ещё и ногу отняли!

– Говорят тебе, я не желаю этого слышать!

– Да-да, мэм, простите… Просто я подумал, что дерево – это не самый надёжный способ.

– У меня получится.

– Почём вам знать? Можете кончить так же, как Джо: будете ковылять на протезе, без глаза, да ещё с таким личиком, что и лучшая подруга не признает.

– Заткнись! – зарычала тётка и сунула мне пушку прямо под подбородок.

– А вот чтобы наверняка… – тоном заговорщика тихо продолжал я. – Примерно в миле от города есть отличная бетонная эстакада с толстенными опорами.

– Налей-ка мне ещё кофе и помалкивай.

Я потянулся за кофейником… и вдруг услышал шаги – кто-то, громко топая башмаками, шёл по деревянному тротуару, тянувшемуся вдоль фасада бара, явно направляясь к нам. Я покосился на Элси, которая, зловеще усмехнувшись, зачавкала жвачкой с удвоенной силой.

Сквозь оконное стекло я увидел знакомую седую шевелюру и покрытое шрамами лицо с повязкой на левом глазу. Заметив меня, человек улыбнулся и помахал рукой.

Я быстро глянул на Лестера – тот, не обращая на нас внимания и прижимая к уху бумажную салфетку, допивал очередной стакан.

– Ни звука! – прошептала Элси, ткнув меня в грудь револьвером.

Дверь бара медленно отворилась.

– Джо, падай! – закричал я.

От неожиданности вошедший замешкался и застыл на месте, ошалело озираясь по сторонам. А Элси, издав громкий, торжествующий вопль, спрыгнула с табурета и открыла по человеку беглый огонь. Первые две пули попали ему в грудь, следующая – в горло, ещё одна – в плечо, отчего его развернуло на сто восемьдесят градусов, а последняя – в копчик.

Я метнулся к Элси, однако она была начеку и, проворно обернувшись, так врезала мне дулом револьвера, что я упал. А пока я ворочался на полу, пытаясь подняться, перепрыгнула через труп и выбежала на улицу. Я подскочил к двери как раз в тот момент, когда её рыдван задним ходом выруливал на дорогу. Завизжали покрышки, запахло палёной резиной, и «форд» скрылся из виду.

Я вернулся в бар. Лестер сидел за стойкой, развернув табурет к двери и с ужасом глядя на труп. Устало плюхнувшись на скамью в ближайшей кабинке, я закурил сигарету.

Не знаю, сколько мы так просидели. Наверное, долго. Из оцепенения меня вырвал лишь приближающийся вой сирены. Через несколько секунд мимо бара в направлении эстакады промчалась машина шерифа, а за ней – «скорая».

– Надо думать, за Элси, – сказал я.

Лестер только пожал плечами.

А ещё минут через пять дверь открылась вновь, и в бар вошёл крепкий высокий мужчина, которого я очень хорошо знал.

– Господи! – Изумлённо посмотрев на нас с Лестером, он опустился на колени возле трупа. – Хромой Седж! Вот бедняга! К сожалению, ему уже не поможешь. – Он похлопал старого стрелочника по плечу, встал и принялся отряхивать брюки. – Кто это его так?

– Какая-то сумасшедшая, – пробормотал я. – Явилась сюда и сказала, что не уйдёт, пока не поквитается с тобой… папа.

Перевод: Дмитрий Павленко

На лесной поляне

^{© Richard Laymon – «Out of the Woods», 1975}

Звук, похожий на шум шагов рядом с палаткой, вывел меня из полусна. Турист? Не похоже. Мы были далеко от главных троп, и никого не видели уже дня три.

Может, там никого не было. Может, просто с дерева поблизости упала ветка или шишка. Или запах съестного привлёк к нам в лагерь какое-то животное. Крупное животное.

Я снова услышал его – глухой тяжёлый звук.

Я боялся пошевелиться, но заставил себя повернуться и посмотреть, не спит ли Сэйди.

Она ушла.

Я глянул вниз на спальный мешок. Расстёгнутую москитную сетку задувало внутрь. Холодный, пахнущий сыростью, ветерок коснулся моего лица, и я вспомнил, что Сэйди вышла из палатки. Как давно? Этого я сказать не мог. В любом случае, ей уже давно пора было возвращаться, чтобы мы могли закрыть палатку.

– Эй, Сэйди, ты чего не заходишь?

Я слышал только журчание ручья в нескольких ярдах от нашего лагеря. Он шумел так, словно, в лесу бушевал шторм.

– Сэйди! – позвал я.

Тишина.

– Сэээ-йдиии!

Она, должно быть, ушла далеко и не слышала. Ладно. Ночь была прекрасной: прохладной, но безоблачной, с такой круглой и белой луной, любоваться которой можно было часами. Чем мы, собственно, и занимались, перед тем, как пойти на боковую. Я не мог винить её за то, что она решила выйти прогуляться на свежем воздухе.

– Отдыхай, – пробормотал я и закрыл глаза.

Мои ноги немного замёрзли. Я поёрзал ими, свернулся калачиком и поправил подложенный под голову свёрток из джинсов. Я только начал устраиваться поудобнее, как кто-то возле палатки кашлянул.

Это была не Сэйди.

Моё сердце замерло.

– Кто там? – спросил я.

– Всего лишь я, – сказал низкий мужской голос, и палатка ужасно закачалась. – Выходи оттуда!

– Что ты хочешь?

– Быстро!

– Хватит раскачивать палатку! – Я достал нож из чехла на поясе джинсов.

Палатка остановилась.

– У меня дробовик, – сказал мужчина. – Выходи, пока я не досчитаю до пяти, или я разнесу эту палатку вместе с тобой. Один…

Я выскочил из спального мешка.

– Два…

– Эй, ты не можешь подождать, пока я оденусь?

– Три… Выходи с пустыми руками, четыре…

Я сунул нож в носок, рукояткой вниз, чтобы он не выпал, и выполз наружу.

– Пять, ты успел.

Я встал, чувствуя шишки и ветки под ногами, и посмотрел в ухмыляющееся бородатое лицо мужчины, имеющего какое-то неприятное сходство с Распутиным. Дробовика у него не было. Только мой ручной топорик. Я бегло осмотрел побережье ручья за ним. Никаких признаков Сэйди.

– Где твой дробовик? – спросил я. И закрыл рот на замок.

Мужчина сухо рассмеялся.

– Доставай нож из носка.

Я посмотрел вниз. На мне были только шорты и носки, и в лунном свете нож сверкал, как серебряный, на фоне моей ноги.

– Доставай его медленно, – предупредил он.

– Нет.

– Хочешь увидеть свою жёнушку снова? Если я дам знак, мой друг убьёт её. Разрежет на кусочки.

– Сэйди у вас?

– Там, за деревьями. Нож отдай.

– Ни за что. – Я сжал коленки, чтобы унять дрожь. – Вы всё равно нас убьёте.

– Не-а. Всё, что нам нужно – ваша еда и снаряжение. Мы просто хотим немного пожить на природе. Понимаешь, мужик? – Он ухмыльнулся, словно вид его кривых зубов помог бы мне понять его лучше. И он помог.

– Что вы сделали, – спросил я, оттягивая время. – Банк ограбили?

– Ну, и банк ограбили тоже. Давай, избавляйся от ножа, или мне крикнуть Джейку пусть режет?

– Лучше кричи Джейку, – сказал я и выхватил нож.

– Ты уверен?

– Уверен. Хотя, сделай мне одолжение. Ты не будешь против, если я попрощаюсь с женой?

Он снова ухмыльнулся.

– Давай.

– Спасибо, – сказал я, и закричал – Прощай, Сэйди! Сэйди! Прощай, Сэйди!

– Хватит. – Он подошёл, высоко подняв топорик, словно взвешивая его в руке. И всё это время ухмылялся.

Мой нож полетел в него, отражая лунный свет, и ударил его прямо в грудь. Рукояткой вперёд.

Он подходил всё ближе и ближе. В конце концов, я упёрся спиной в дерево. Его холодная, влажная кора впилась мне в кожу.

– Нет никакого Джейка, – сказал я, стараясь отвлечь его.

– И что? – ответил он.

Я поднял руки, чтобы закрыться от удара, и подумал, долго ли будет болеть.

Тут раздался леденящий душу горловой вой. Через ручей, шлёпая по воде, нёсся мастиф. Огромный зверь, чёрный, как смерть. Обернуться Распутин не успел. Он успел только вскрикнуть перед тем, как Сэйди, рыча, сбила его с ног и вцепилась в глотку.

Перевод: Амет Кемалидинов

А сигара – это сигара

^{© Richard Laymon – «A Good Cigar Is a Smoke», 1976}

Вонь пришла как раз около десяти вечера. Бет закрыла глаза и глубоко задышала ртом, но запах не уходил. Тут всегда спасал бурбон. Так что, она встала, выключила телевизор и пошла на кухню.

На холодильнике стояла полупустая бутылка. Стакан, покоившийся на горлышке бутылки, тихо позвякивал всю дорогу назад в гостиную. Она с ногами села на диван.

Держа бутылку под носом, Бет открутила крышку. Аромат бурбона смешался с отвратительным смрадом, заглушив его.

– Чёртовы сигары, – пробормотала она в тишине.

До свадьбы Рэнди никогда не курил. Началось это семь месяцев назад одним тихим июньским вечером. В их квартире на Иден-стрит было ветрено от вентиляторов. Рэнди пришёл, бросил галстук на спинку стула и поцеловал её. Верхняя губа была влажная от пота.

– Как дела на работе? – спросила она.

– Эй, мы получили заказ от Харрисона!

– Отлично.

– Сорвали куш.

– Прекрасно.

– А ещё, у Джима Блэйка родилась двойня. Мальчик и девочка, – улыбаясь, он с плутоватым видом заиграл бровями и достал из нагрудного кармана пару сигар. Сигары были длинные, тонкие как палец, коричневые, под целлофановой обёрткой.

– Близнецы, говоришь? – Бет села к нему на колени и обняла за плечи. – Придётся постараться, чтобы догнать.

– Пора бы уже начать.

– Сначала ужин, пока не остыл.

Они ели салат «Краб Луи» при свечах. После ужина, попивая кофе, Бет услышала шуршание целлофана и подняла голову. Рэнди снимал плёнку с сигары.

– Не смей, – сказал она.

– Присоединишься?

– Шутишь? Да я даже не притронусь к этим… к этим… – она умолкла и её улыбка погасла, когда тёмное перекошенное лицо Рэнди показалось над одной из свечей. Пламя колыхнулось к кончику сигары.

– Рэнди, ну пожалуйста. Я не переношу их запах.

Лицо над свечами, всё словно в синяках от пляшущих теней, усмехнулось. Губы выпустили дым в её сторону.

– Не плохо пахнут, а?

– Ужасно!

Часы с кукушкой забили десять и Бет отвлеклась от воспоминаний. Она смотрела как пластмассовая птица отбивает поклоны за каждый час. И ждала, что, в след за птицей, счастливые балканские крестьяне под циферблатом закружатся в танце. Они не пошевелились. И тогда она вспомнила. Те не танцевали с тех пор, как они съехали со старой квартиры в Иден-стрит.

Как жаль! Они с Рэнди купили эти часы в Солванге[4]4
  Солванг (англ. Solvang) – городок в Калифорнии, построенный датскими переселенцами. Благодаря своей европейской атмосфере, является известной туристической достопримечательностью.


[Закрыть]. Купили на медовый месяц часы с кукушкой и керосиновую лампу, теперь всегда стоявшую на комоде в спальне на случай, если им хотелось романтики.

Мерзкий запах становился всё сильнее, и она сжимала стакан всё сильнее. Прокатилась волна тошноты. Она одним глотком осушила стакан и налила снова.

Каким-то образом, ей удалось выдержать запах его первой сигары.

– Слава Богу, что ты закончил!

– Эй, да они на самом деле шикарные. Ну и ну, если бы я знал, как они хороши, да я бы…

– Ты что, сейчас серьёзно?

– Ну и ну, теперь я знаю, о чём говорил Киплинг. Женщина – это лишь женщина, а сигара – это сигара. Этот парень знал, о чём говорил.

– Спасибо огромное.

Улыбаясь, он снял целлофан со второй сигары.

– Рэнди, нет.

– Да всё нормально, – он закурил.

– Пожалуйста, убери.

– Почему?

– Пожалуйста, потому что я тебя прошу. Меня тошнит от этого запаха.

– Да привыкнешь.

– Привыкну, а? Думаешь? – она вскочила. Стул отлетел назад и грохнулся на пол.

– Элизабет!

Она хлопнула дверью.

На балконе, сквозь слёзы в глазах, она посмотрела на бассейн во дворике этажом ниже.

Рэнди вышел вслед и положил тёплую руку ей на шею.

– Ну же, дорогая. Ну, что случилось?

– Что случилось? – она повернулась к нему лицом. Сигара всё так же торчала изо рта. Она выхватила её и швырнула с балкона.

– Осторожно! – завопил голос снизу. – Вы что там делаете?

Клео, соседка снизу, улыбалась, стоя на краю бассейна. В руках она держала пакет с покупками.

– Ужин мой сжечь хотите?

До них донёсся её сиплый смех.

– Прости, – отозвался Рэнди. После чего схватил Бет за шиворот, затащил в квартиру и пнул за собой дверь.

– Что это ты за спектакль устроила?

Раскрытой ладонью он ударил её по щеке.

– Больше никогда, – шлёп. – Так, – шлёп. – Не делай!

Ночью, лёжа в постели, он нежно обнял её и сказал:

– Прости, дорогая. Нельзя было тебя бить. Ну и тебе нельзя было забирать мою сигару. Ты не имеешь права.

Она расплакалась. И тогда он прижал её голову к себе, как младенца, и прошептал:

– Да всё хорошо, дорогая. Всё хорошо.

– Думаешь?

– Конечно. Ну что? Как насчёт задать Блэйкам жару?

– Ну, давай, – сказала Бет.

Для неё это был траурный ритуал по всему, что теперь было потеряно.

Отвратительный запах становился сильнее. Бет подняла стакан. Посмотрела на стёганое одеяло, накрывшее её округлый живот, и отложила его.

Бедный ребёнок. Жизнь без того заготовила ему мало приятного. Не хватало только бурбона в крови, когда он не успел даже появиться на белый свет.

– Где ужин? – потребовал Рэнди три недели и три дюжины сигар спустя.

– В холодильнике, наверное.

– Чего? – он положил чемодан и уставился на неё.

– Я приготовила тебе баранью отбивную.

– Ну, было бы неплохо.

– Ну, так и вперёд.

– Эй, ты о чём?

– В этом доме ужинают в семь, а сейчас девять.

– И что?

– И то, что я не знаю где ты был, и знать не хочу. Но ты был не там, где положено. То есть, здесь и со мной. Это часть нашей сделки. Не можешь сдержать свою часть, значит, чёрт побери, иди готовь себе ужин сам.

– Хватит. А теперь, пожалуйста, приготовь мне пару отбивных и… – его перебил хлопок двери.

Бет спустилась в квартиру Клео. Дверь была открытой.

– Не стесняйся, дорогая.

Клео, в ярком шелковистом кимоно, растянулась на диване. Её морковного цвета волосы были в полном беспорядке. Потому как ткань обтянуло тело, Бет не сомневалась, что под кимоно ничего не было.

– Если тебе сейчас неудобно…

– Мне всегда удобно, когда заходят друзья.

Клео вкрутила сигарету в длинный мундштук.

– Ты выглядишь так, будто у тебя синдром Рэнди.

– Так и есть, – Бет не смогла сдержать улыбку.

– Ну так и располагайся, дорогая. Слушаю тебя очень внимательно.

Клео слушала, часто согласно кивая, иногда сочувственно покачивая головой и дважды закурив новую сигарету.

– Может быть, мне нужно попросить его о разводе, – начала Бет.

– Ошибаешься, дорогая. Сначала подай документы, а потом поставь его перед фактом. Послушай, я же тут все ходы-выходы знаю. Сделай так, если тебе нужен именно развод.

– Нет! Мне нужен Рэнди, каким он был раньше. Вот чего я хочу. Но, похоже, больше не будет как раньше, – она замялась, вспоминая как всё было хорошо.

– Тогда, можешь просто уйти, дорогая. Что там говорят о тонущих кораблях? Крысы бегут первыми? А я тебе вот что скажу. Не только крысы, но и выжившие тоже.

– Но я… – Бет расплакалась.

– Ну же, не надо.

Зазвенел телефон.

– Чёрт, – сказала Клео и встала.

Бет пошла за бумажной салфеткой.

– С возвращением, здоровяк, – сказала Клео по телефону.

По пути в ванную Бет заглянула в спальню. На прикроватном столике стояла пачка салфеток Клинекс. Взяв одну, она вытерла слёзы и высморкалась.

И тогда учуяла запах.

Лёгкий, едва заметный, но горький и отвратительный.

Шёл он из мусорного ведра. Под смятой салфеткой она нашла окурок мёртвой сигары.

Там, где касались его губы, окурок был сырой и холодный.

– Прости, дорогая, – Клео стояла в дверях, грустно покачивая головой. – Я могла бы сказать, что это не Рэнди, но…

Бет протолкнулась через Клео, выбежала из квартиры и бросилась к себе. Из спальни слышался тихий торопливый голос Рэнди. Увидев её, он повесил трубку.

– Итак, ты всё знаешь, – сказала он, выпуская серый дым изо рта. Он лежал на кровати, положив телефон на живот и сжимая в зубах свежую сигару.

Бет швырнула в него влажным окурком. Окурок шлёпнулся в спинку кровати.

– Ну, всё, – сказал он. – Прекращай.

На комоде стояла лампа. Та самая лампа с медового месяца, купленная в Солванге. Красное стекло покрылось пылью. Она давно стояла здесь без дела. Бет схватила её и бросила. Стекло разбилось об голову Рэнди, расплёскивая керосин ему на волосы, в глаза и в его раскрытый рот. На плечи, на грудь. И на сигару.

Тихо вспыхнуло пламя.

Бет трясущейся рукой поднесла стакан к губам. Ей хотелось выпить, отогнать прочь этот гадкий мерзкий запах. Это было бы несправедливо по отношению к маленькому Рэнди. Бедный ребёнок. Его и так ждёт мало приятного. Отец умер, а мать – убийца. Непредумышленное убийство, так это называется.

Запах бурбона помог, но недостаточно.

Наклонившись, она взяла сигару с прикроватного столика. Сняла плёнку и скатала её в шарик. Целлофан трещал как огонь.

Она чиркнула спичкой. Вскоре сигара затлела. Бет с наслаждением затянулась.

И в самом деле, запах не так уж плох. Куда лучше того, другого – запаха горящей плоти.

Перевод: Амет Кемалидинов