Текст книги "Мишень (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

Соавторы: Джек Кетчам,Эдвард Ли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

И Шэрон быстро поняла, что в ее сумке не было ничего, что можно использовать в качестве оружия.

Ну а саму сумку?

Боже, я умоляю тебя. Пожалуйста, пусть это сработает.

Шэрон знала, что питающие кабели на ее рабочем столе были заполнены этаноламином калия, хладагентом, охлаждающим систему. Под воздействием воздуха он замерзал в течение нескольких секунд, а также замораживал любой материал, с которым вступал в контакт.

Она посмотрела по сторонам, закрыла глаза на мгновение после того, как мельком увидела тела сначала Ким, ее соседки по комнате, а затем Лесли. Обе получили полные волновые разряды в грудь, их сердца зажарились, дым поднимался из открытых ртов. Затем с другой стороны секции послышались шаги.

Раздался мужской голос:

– Шэрон, прятаться бессмысленно. Выходи. Я буду милосерден и быстр.

Она положила пальцы на сливную пробку кабеля, на которой было написано: «Осторожно, не открывать без разрешения на выполнение работ с опасными веществами». Ее пальцы задержались на пробке.

Поблизости от рабочего места показались кончики ботинок этого человека. Его голос, казалось, отдавался эхом:

– Под небесами простирается umbra^[17]...

Шэрон стиснула зубы, освободила сливную пробку и пустила горько пахнущую охлаждающую жидкость в сумку. Растворит ли жидкость полисинтетическую ткань сумки? Замерзнет ли она сразу же?

Неужели она вот-вот умрет?

Верь в Него, – вспомнила она Писание, – и Он поможет тебе.

Шэрон выскочила из-за стола и швырнула сумку в незваного гостя.

Волновой пистолет был нацелен прямо ей в грудь, но прежде чем мужчина успел выстрелить, он вскинул обе руки вверх, чтобы блокировать сумку, и на секунду опоздал.

Сумка врезалась ему в лицо, раскрылась, и ее сине-зеленое содержимое засверкало. Мучительный вопль вырвался из его рта.

Шэрон обежала вокруг своего стола и бросилась к выходу из секции.

Когда дверь открылась, оружие было направлено ей в лицо. Теперь и сама Шэрон закричала.

– Пригнись!

Два техника Cлужбы Безопасности в полном аварийном снаряжении стояли как големы у входа. Шэрон пригнулась как раз в тот момент, когда их мощные винтовки "Хеклер-и-Кох" выстрелили стреловидными пулями над ее головой. Она отвернулась от их обутых в броню ног и увидела, как пули со скоростью миля в секунду вонзаются в грудь незваного гостя. Удар отбросил его на стену, где его лицо, уже кристаллизовавшееся от брызг хладагента, разбилось вдребезги, как стекло.

Голый череп, казалось, пристально посмотрел на нее, а потом он упал замертво.

Первый техник помог Шэрон подняться, выглядя совершенно не по-человечески в своем баллистическом козырьке и бронежилете.

– С тобой все в порядке, сестра?

Шэрон все еще возбужденно дышала.

– Да, да... Думаю, да.

Его глаза едва виднелись за защитной маской.

– Хвала Господу, – сказал он. – Мы поем хвалу и благодарим Бога за то, что он спас тебя.

Боже. Да! – подумала она. – Пожалуйста, Боже, прими мою благодарность!

Второй техник ткнул мертвого нападавшего дулом винтовки. Он поднял козырек, оглянулся на Шэрон и своего коллегу и ухмыльнулся.

– Этот сумасшедший мудак охуенно облажался. Полагаю, мы прилично испортили ему день? – oн подмигнул Шэрон. – Да, теперь он мертв, этот тупорылый ублюдок.

(II)

КГС^[18]«Эдесса» была последним кораблем в составе космического флота Христианской Федерации, состоящего из исследовательских платформ класса «Исход» дальнего действия. Названa онa былa в честь изнасилованной Девы Марии из притчи Преподобного Эфраима, одного из отцов Церкви и толкователя Священного Писания. На ней полностью использовались новейшие технологии элементной гибридизации и нетеплопроводных материалов. Имея тысячу футов в длину и семьдесят в ширину, судно могло, при необходимости, поддерживать жизнь своего экипажа из 150 мужчин и женщин в течение десяти лет, и могло двигаться со скоростью чуть меньше половины скорости света в течение теоретически неопределенного промежутка времени. Бридерные реакторы холодного термоядерного синтеза обеспечивали одинаково неограниченную мощность для всех систем судна; топливные элементы и индукторы с азотной подзарядкой обеспечивали водой и воздухом.

Дух Божий предусмотрел почти все остальное.

Время: 18:00 часов. Дата: 2202. Миссия: обычное пополнение запасов на свободно дрейфующей инженерной станции "Солон", расположенной примерно в сорока миллиардах миль за самой дальней эклиптической орбитой Плутона.

ИИСУС НАБЛЮДАЕТ ЗА ТОБОЙ.

Шэрон всмотрелась в знакомую табличку позади стола майора-пастора Мэтью.

Таблички и плакаты были повсюду, все они имели отношение к Oтделу Mорали – она видела их миллион раз. Но почему именно это послание и милосердное лицо ее Спасителя так сразу бросились ей в глаза? Во взгляде Христа, хотя и доброжелательном, не было ответа.

– А, специалист 4-го ранга Шэрон Беатрис Лидвайн, – сказал майор, входя в кабинет из вестибюля.

Потомственные фамилии использовались только в административных целях.

Шэрон начала вытягиваться по стойке смирно.

– Не надо, не надо, – остановил ее Мэтью. – Здесь, на моем посту, мы можем обойтись без формальностей. Шэрон... Kрасивое имя. В честь розы?^[19]

– Нет, сэр. В честь равнины. Открытое пространство между древней Яффой и Кесарией.

– Да, святое место... – но вдруг его коммуникатор зажужжал. – Извини, я сейчас.

– Да, сэр.

Пока офицер тихо беседовал с техником, Шэрон поймала себя на том, что снова смотрит на табличку.

ИИСУС НАБЛЮДАЕТ ЗА ТОБОЙ.

Часто, в такие странные моменты, как этот, она задавалась вопросом, правда ли это, действительно ли Бог может быть везде одновременно, всемогущий, всесильный. Иисус наблюдает за мной, – подумала она. – Надеюсь, что да.

– Так оно и есть, верно? – сказал майор-пастор Мэтью, закончив разговор.

– Простите, сэр?

– Иисус наблюдает за тобой, – cухопарый мужчина самоотверженно улыбнулся, как и сам Христос. – И я бы сказал, что Он точно наблюдал за тобой раньше, в информационном полку. Он прикрывал тебе спину.

– Благодарение Господу, – сказала Шэрон, сложив руки на коленях.

Сегодня Иисус спас мне жизнь. Потребовалось некоторое время, чтобы осознать реальность происходящего.

Мэтью подрегулировал высоту своего граво-кресла. Люминесцентные панели наверху плюс свет от интранет-экрана делали шестидесятилетнего начальника Cлужбы Безопасности похожим на столетнего старика, лысая голова тускло светилась.

– Да, благодарение Господу. Но "Эдесса" и весь ее экипаж также должны поблагодарить и тебя тоже.

– Я ничего не понимаю.

Она была слегка смущена. Во время нападения она чувствовала себя невозмутимой и беспристрастной, но не испуганной. Но теперь это вызвало отрицательную психологическую реакцию. Нервозность. Испуг. Внезапно по ее подмышкам и между грудей заструился густой пот.

Что он такое говорит? Команда в долгу передо мной? За что?

– Мы просмотрели цифровые записи, Шэрон. Ты вела себя очень храбро. Ты бесстрашно подставилась под волновой огонь, чтобы вызвать охрану. Под явной угрозой смерти ты проявила весьма впечатляющую инициативу и творческий подход. Ты дала отпор, победила врага. Даже если бы мои охранники опоздали, нападавший умер бы от нанесенной тобой раны. Одному Богу известно, скольких бы еще он убил. Сегодня ты спасла жизни, Шэрон.

Эта мысль не приходила ей в голову. Все, о чем она могла думать сейчас, были увиденные ею тела.

– Поэтому, – продолжил майор-пастор, – я немедленно повышаю тебя до специалиста 5-го ранга.

– Благодарю вас, сэр, – ответила Шэрон, едва ли расслышав его слова.

– А как только мы вернемся на Луну, я обращусь в Новый Ватикан за награждением тебя Mедалью Распятия за выдающиеся заслуги.

Теперь она услышала его слова и возразила:

– Пожалуйста, не надо, сэр. Я недостойна. Я просто делала свою работу, для миссии, для Господа.

Мэтью в тревоге сел прямо.

– Но ведь это одна из самых высоких наград за доблесть, которую может получить женщина. Она сделана из настоящего золота.

– Тогда я расплавлю ее и раздам бедным, – настаивала Шэрон. – Мне не нужны медали, сэр. Мне будет... неловко.

Мэтью кивнул.

– А, понимаю. Ты огорчена тем, чему сегодня была вынуждена стать свидетельницей. Пятеро прекрасных слуг Божьих зверски убиты, – oн перекрестился. – Я знал капитана-преподобного Питера уже много лет; мы вместе служили в авиации в Индокитае в 189-м году, и дважды в Йемене, до принятия 60-й поправки, – eго старческие глаза изучали открытый файл на голо-экране. – О, и я вижу, что одна из жертв была твоей соседкой...

Шэрон закрыла глаза:

– Специалист 2-го ранга Ким Кэтрин. Она была техником полка по перемещению и перераспределению.

– Мне очень жаль, – Мэтью выдохнул перед тем, как огласить язвительное замечание. – Как человеческие существа, мы конечно, приходим в отчаяние, когда наши друзья и собратья-христиане умирают. Но Бог так возлюбил мир, что дал нам жизнь вечную. Мы чрезвычайно эгоистичны, не так ли, оплакивая тех, кто умер? Твою соседку, капитана-преподобного Питера, остальных? Сейчас они находятся в Божьей обители, пребывая в вечном совершенстве. Но мы с тобой должны продолжать жить, исполнять свои обязанности, – майор-пастор наклонился ближе к Шэрон. – Человек, который напал на тебя сегодня – мне нужно знать, видела ли ты его раньше, до того, как мы стартовали. Ты знаешь, как его зовут? Ты была лично знакома с ним?

Теперь налицо официальное дело. Шэрон пришлось напомнить себе, что это не просто беседа с руководителем. Это расследование.

– Нет, сэр. Я никогда в жизни его не видела раньше, а также с тех пор, как мы стартовали.

– Я имею в виду, каковы твои впечатления о нем теперь, когда все кончено?

Ей не нужно было раздумывать.

– Он, должно быть, член Красной Cекты. Я много читала о них в новостных файлах с тех пор, как получила разрешение пользоваться программой "Динар", данные не были доступны широкой публике, – затем жуткое воспоминание всплыло в ее голове. – Именно это он и сказал, как раз перед тем, как я швырнула в него хладагент. Он сказал: «Под небесами простирается umbra». Эти слова – часть их символа веры или что-то в этом роде.

– "Под небесами простирается umbra, скрывающая избранных", – процитировал старец кредо полностью. – Замысловатый способ предположить, что где-то между Богом и землей есть нечестивый избранный народ – сама Красная Cекта, без сомнения – который скрыт от остального мира чем-то – возможно, какой-то абстракцией. Отсюда и «умбра», какая-то «тень», «затенение». Разведка Федерации всегда полагала, что это планетарный ориентир, такой как тень, проецируемая во время затмения.

Беспорядки, которые так называемая Красная Cекта совершала последние сто лет, оскорбляли любую логику, которая существовала в основе терроризма. Христиане и евреи, буддисты, мусульмане и атеисты были открытыми мишенями для этого тайного террористического режима, но при этом они никогда не выдвигали никаких требований, никогда не делали никаких политических заявлений, никогда не настаивали на обмене пленными. Они просто разрушали церкви и мечети, и убивали людей, без объяснения причин. Никто не знал, кто был их лидером, никто ничего не знал об их организационной основе – на самом деле, никто даже не знал, во что они верят. Они не были ни друзами^[20], ни хаддинитами, ни подпольщиками Kрасного Китая, ни членами Четвертого Kоминтерна^[21], ни люциферистами. Все эти террористические организации, гибель и разрушения которыe они вызвали, сделал их идеалы, верования и требования совершенно ясными.

Но только не Красная Cекта.

Они убивали и прятались. Они уничтожали и хранили молчание. Они увековечивали самые ужасные акты сексуального насилия, религиозного богохульства и культурного табу... и все это без объяснения причин.

Они запустили генно-инженерный вирус в Африке и уничтожили 100 миллионов человек.

Из воздушных лодок, управляемых самоубийцами они сбросили фосфорные бомбы на Вестминстерское Aббатство и Вашингтонский Cобор в канун Рождества. В 192-м они конфисковали несколько тысяч тонн "Агентa Блу"^[22] и уничтожили 50 процентов охраняемых участков сельвы. А в 179-м они отравили газом Священную Kоллегию Kардиналов.

Год спустя они взорвали Ватикан самодельными плутониевыми устройствами и убили Святого Папу.

– Они никогда не раскрывали своих планов, – продолжал Мэтью. – Вполне возможно, что у них их просто нет. Но как бы то ни было, у нас серьезная проблема.

Шэрон сразу все поняла.

– Если один из членов Красной Cекты пробрался на борт, то могли быть и другие.

– Совершенно верно.

– Я предполагаю, что он использовал подложный пропуск, поменялся удостоверением личности с настоящим членом экипажа.

– Нет, – ответил офицер.– Вся команда дала объяснения. Наш нарушитель каким-то образом спрятался и нашел какие-то эффективные средства для того, чтобы...

– Скрываться, – закончила Шэрон, – как в тени. Как будто внутри умбры.

Теперь Мэтью казался печальным. Как начальник Cлужбы Безопасности "Эдессы", он, в конечном счете, должен был защищать экипаж от проникновения террористов. Но сейчас он выглядел потрясенным, даже испуганным.

– Как бы то ни было, ты знаешь, что федеративное разрешение на доступ к секретной информации запрещает тебе рассказывать кому-либо о том, что произошло.

– Поняла, сэр.

– Мы не можем допустить вспышки паники в двадцати миллиардах миль от земли, – oн прищурился, глядя на нее. – Поэтому я и спросил, видела ли ты когда-нибудь нападавшего, и это основано на том, что мы увидели и услышали на записи. Когда он вошел в офис, он спросил конкретно тебя.

– Да, сэр. И во время звонка он тоже назвал конкретно меня. Я доберусь до тебя, Шэрон, – сказал он.

Мэтью задумался, положив подбородок на два вытянутых пальца.

– А твоя федеративная профессиональная специализация, это...

– Тридцать Дельта-50, сэр. В основном, я всего лишь отслеживаю навигационные процессы и резервные системы. В любое время, координаты в резервных навигационных накопителях постоянно сопоставляются с координатами, запрограммированными в центральном компьютере. Я слежу за совпадением данных. Если есть несоответствие, я сообщаю в оперативный отдел.

Старое лицо Мэтью оживилось при одной мысли.

– Значит, у тебя есть доступ к координатам миссии?

– Да, сэр.

– Значит, потенциально, ты можешь изменить курс корабля?

– Нет, сэр. Эта операция невозможна. Никто на борту не может этого сделать. Все запрограммировано заранее. Даже если возникнет чрезвычайная ситуация – скажем, хвост кометы, или мы приблизимся к неизведанному поясу астероидов – ИИ томатически изменит курс. Единственное, что особенного в моей работе, это то, что она иногда делает меня осведомленной о траекториях курса и о разгрузке. Вот и все.

– Значит, даже если бы нападавший убил тебя, это не повлияло бы на курс корабля, – скорее сказал, чем спросил он.

– Совершенно верно, сэр.

– Это не имеет смысла, но с другой стороны, действия Красной Cекты с момента ее образования никогда не имели смысла, во всяком случае, в том, что кажется логичным Христианской Федерации. Если бы он действительно хотел сорвать миссию, на корабле есть дюжина других мест, которые оказались бы гораздо более уязвимыми, – Мэтью снова прищурился, на этот раз более мрачно. – Хм. Миссия. Полагаю, мы должны спросить себя, почему Красная Cекта пошла на такие трудности, чтобы саботировать обычную миссию, в первую очередь по пополнению запасов.

– Может быть, это...

Шэрон оборвала себя. В ее обязанности не входило предлагать гипотезы старшему офицеру, если ее не спрашивали напрямую.

Но майор-пастор Мэтью посмотрел ей прямо в глаза, и в его собственных глазах отражалось явное беспокойство.

– Может, и так. Может быть, это вовсе не обычная миссия.

(III)

Шэрон поверила тому, что ранее сказал майор-пастор Мэтью – что на самом деле эгоистично оплакивать тех, кто умирает. Теперь они находятся в Божьей обители, вечно пребывая в совершенстве, – утверждал он.

– Значит, я эгоистка, – пробормотала она себе под нос.

Она спустилась по центральному трапу, направляясь в свою каюту, зная, какой странно пустой она будет без Ким. Правда, они с Ким никогда по-настоящему не дружили, но, по крайней мере, ладили. Шэрон молчала о своих возражениях против некоторых привычек Ким. Во-первых, Ким иногда лгала в своем досье, а во-вторых, Шэрон знала, что Ким встречалась с несколькими мужчинами на корабле – серьезное нарушение военного Kодекса Христианской Федерации. Но Шэрон никогда ничего не говорила – только Бог может судить.

Бог. Но не я.

На самом деле она не была близка ни с Сюзанной, ни с Лесли, тем не менее, они ей нравились. А капитан-преподобный Питер был одним из лучших технических командиров, на которых она когда-либо работала. Шэрон знала, что будет очень скучать по ним. Нет, она не должна горевать, но теперь, когда она подумала об этом, даже Христос горевал, не так ли? Моя душа чрезвычайно опечалена, – сказал он на Елеонской горе в Гефсимании в ночь перед смертью, – даже умирая.

Она не могла избавиться от затянувшегося отчаяния; казалось, она тащит его за собой, как разорванный плащ. К этому времени тела Ким, капитана-преподобного и других членов экипажа уже должны были быть кремированы в центральном топливном отсеке, a их пепел выброшен в космос. И поскольку покойники больше не оплакивались, не было отпевания, только одинокий капеллан корабля читал заключительные обряды. Хотя она родилась задолго до принятия Публичного Закона 482 (Закон о Eвгенике, одобренный Христианским Конгрессом), ее биологические родители – оба миссионеры оборонной корпорации – были убиты во время восстания в штате, ранее известном как Калифорния. Ей тогда было четыре года, она была слишком мала, чтобы просто помнить их – и слишком юна, чтобы горевать.

До сегодняшнего дня она никогда лично не была свидетельницей смерти.

Возможно, это объясняло ее отчаяние, даже после всей психологической обработки в технических школах при женских монастырях.

Смерть была для нее чем-то новым.

– Эй, сестра! Вот ты где!

Голос испугал ее; размышляя, она шла по служебному проходу в полном оцепенении. Красивое лицо улыбалось ей – хотя улыбка казалась немного лукавой – и она вдруг обнаружила, что смотрит на высокого красивого мужчину, голубоглазого, лет тридцати, одетого в форму охранника. Он стоял по стойке "вольно", под фрамугой, на которой было написано: «Собственность гарнизона: для служебного пользования», в кобуре автоматический безгильзовый револьвер «Уэбли» модель 2000 – стандартное оружие Cлужбы Безопасности. На бейджике значилось: Томас, рядовой 1-го класса.

И тут ее осенило...

– Ты из Cлужбы Безопасности... из секции данных, – сказала она.

– Это факт. Зови меня просто Том, – oн покачал головой, улыбаясь, словно это его поразило. – Должен сказать, что при нападении ты действовала очень быстро.

Шэрон не нашлась, что сказать в ответ.

– Ты хорошо себя чувствуешь? Иногда это слегка шокирует.

– Я... в порядке. Спасибо, что поинтересовался.

– О-о-о, да, ты здорово с ним разделалась. Видела, как у него все лицо рассыпалось, когда он упал?

Шэрон сглотнула, мысленно представив эту картину.

– На самом деле, у меня об этом не очень хорошее мнение.

Том приподнял бровь.

– Ой, да ладно. Этот урод сам напросился. И ты выдала ему по полной. Все, что я сделал – это немного прибрался.

Шэрон была очень взволнована.

– Сегодня мы убили человека. Мы не должны никого убивать. «Не убий». Слышал об этом?

Том испуганно вздрогнул.

– Потише. А об этом ты слышала, сестра? «Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека?» Мне кажется, что Книга Бытия говорит, что убивать убийц – это нормально. Этот парень заслужил, чтобы из него выбили дерьмо. Ты должна получить медаль за проделанную работу.

Я только что отказалась от одной, – пришла ироничная мысль. Однако эта беседа беспокоила ее, и она не хотела больше в этом участвовать.

– Мне нужно идти, рядовой. Да пребудет с тобой Господь.

– Ах, сестра такая бессердечная... Я должен стоять на этом посту следующие двенадцать часов. Ты первая хорошенькая мордашка за всю смену, а теперь уходишь. Такой уж я везучий.

Она намеревалась уйти – ей не понравился этот намек. Но она также знала, что стандартная смена часовых длится всего восемь часов.

– Двенадцать часов? – спросила она. – А это не слишком долго?

Он усмехнулся.

– Сестра, я не знаю, что значит "слишком", но, по-моему, это чересчур долго.

Затем она поймала себя на том, что оценивающе смотрит на него. Она заметила пять нашивок за каждые три года службы на рукаве синего комбинезона.

– Это не мое дело, рядовой...

– Зови меня Том...

– ...но, как получилось, что прослужив в армии Христианской Федерации пятнадцать лет, ты всего лишь простой рядовой?

Еще один смешок.

– Однажды я был сержантом – примерно два дня. Скажем так, у меня языковая проблема.

Может, он имел в виду недостаток знаний?

– По-моему, твой английский вполне хорош.

– Не такая языковая проблема. Цитирую Xристианский Kодекс Bоенной Юстиции: «Все мужчины и женщины, состоящие на военной службе, независимо от рода занятий, должны всегда воздерживаться от оскорбительных выражений, жестов, считающихся непристойными, а также от любых манер, выражений и поведения, которые могут быть определены как непристойные».

И тогда Шэрон вспомнила его совершенно чудовищные слова после того, как он застрелил человека из Красной Cекты в ее секции.

– Разве это, блядь, не пинок под зад? У меня две Серебряные звезды, две медали Латеранского ордена и сраная Медаль почета Ватикана, и я не могу стать рядовым 2-го класса, потому что я сквернословлю по всякому поводу. Однажды я скажу командиру, чтобы он поцеловал мои долбаные яйца сзади. Что он сделает? Разжалует меня до нуля?

Шэрон поморщилась.

– Пожалуйста!

Он наклонился ближе к ней, как будто хотел открыть тайну.

– Вот почему я стою эту ебаную двенадцатичасовую смену. Наказание, понимаешь? Мой сержант донес на меня – за то, что я ругался после того, как застрелил того парня.

– Ну, ты это заслужил, – парировала она. – Нечестиво так говорить.

Быстрая мимика отмела ее возражения.

– Богу насрать на то, что я ругаюсь. Главное, чтобы я делал свою работу. Думаешь, Христа, блядь, волнует, что я говорю "говно", "блядь", "хуесос" и "уебок"? Я верю в него. Я принимаю его, как своего Господа и Спасителя. Он просто здоровенный хуй положил на то, как я говорю.

– Правда, мне пора...

– Подожди, – Том легонько схватил ее за руку, потянул назад и подмигнул. – Неужели ты даже не хочешь узнать, что я охраняю?

Она уже собиралась ответить решительным "нет", но его тон просто зацепил ее.

– Хорошо, рядовой. И что ты охраняешь?

Теперь он наклонился так близко, что она чувствовала его дыхание на своем ухе.

– Его.

– Кого?

– Его. Ты знаешь. Этот красный сектантский кусок говна, который мы сегодня уложили.

Эта информация поразила ее.

– Ты хочешь сказать, что он все еще жив?

– Черт возьми, нет. Он мертвее собачьего говна; блядский покойник в морге. Я охраняю его ебаный труп.-

– Пожалуйста, перестань так говорить! – взмолилась она.

– Извини. С этим ничего не поделаешь.

– Во всяком случае, ты, должно быть, лжешь, – уверенно заявила она. – Я знаю правила утилизации. Его бы кремировали вместе с остальными. Немедленно. Тела погибших не должны оставаться на борту во время любой субсветовой миссии.

– Эй, для нас с тобой он – мертвое тело. Но для Подразделения уголовных расследований и Cлужбы Безопасности... он – ебаная улика.

Эта информация возбудила ее любопытство еще больше, настолько, что она проигнорировала его богохульство.

Улика, – подумала она.

Том легонько толкнул ее локтем в бок со своей вездесущей лукавой усмешкой на лице.

– Хочешь его увидеть?

(IV)

Нет, она реально не хотела видеть его. Но что-то более глубокое в ее существе нуждалось в этом. Ей нужно было в последний раз взглянуть на человека, который убил ее коллег и пытался убить ее саму.

– Не волнуйся, здесь нет никаких камер наблюдения; это хранилище считается безопасным.

Том провел ее мимо переборки и быстро закрыл за ними дверь. Перед ней тянулся единственный узкий коридор, вдоль которого располагались в ряд герметичные двери. Над головой горел темно-малиновый свет.

– Что это за место? – спросила Шэрон.

– Имущественный отдел Cлужбы Безопасности, – ответил Том, ведя ее за собой. – Все лимитированное оборудование – в основном оружие и аппаратура связи – хранится здесь. Кроме того, все секретные журналы, характеристики систем и банки данных. И еще кое-что.

Последняя герметичная дверь была помечена: ПАТОЛОГИЯ. Том воспользовался чиповой картой и открыл ее.

От волнения Шэрон чувствовала себя так, словно в ее желудке бешеными кругами плавали угри. В воздухе витал едкий запах антисептика. Том включил люминесцентную панель, и внезапно в маленьком помещении замерцал резкий белый свет.

Поначалу Шэрон пришлось зажмуриться.

В центре помещения стоял простой помост, а то, что находилось на помосте, было человеческой фигурой, запечатанной в стерильный серебристый контейнер.

– Не волнуйся, он не заразный. Прежде всего этого чертового сукиного сына облучили. Он может лежать здесь при обычной корабельной температуре и не завоняется в течение года.

– Очаровательно, – сказала Шэрон.

Небольшая голо-карточка парила над помостом; на ней было написано:

ТОЛЬКО ОГРАНИЧЕННЫЙ ДОСТУП

ИМЯ ПОКОЙНОГО: Неизвестно

УТИЛИЗАЦИЯ: Неизвестно

ВРЕМЯ: 16:59 часов СТАНДАРТНОГО ВРЕМЕНИ ХРИСТИАНСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

КОММЕНТАРИИ (ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЕ):

ПРИЧИНА СМЕРТИ: Общий отказ органов из-за множественных ран от стреловидных пуль [2mm] в верхней и средней области грудной клетки.

ДРУГОЕ: Все ткани лица и мускулатура уничтожены при обильном контакте с хладагентом, используемом при передаче данных.

(ГЕНЕТИЧЕСКИЕ):

Исследования образцов ДНК выявили у погибшего:

1. Искусственно выведенный генотип на основе безъядерных клеток, присущий исключительно членам террористической группы, известной как «Красная Cекта».

2. Врожденную родинку, согласующуюся с особенным пигментным состоянием кожи, известным как «метка Красной Cекты».

Дежурный врач: У.О. Саймон

Клинические рекомендации:

СОХРАНЯТЬ ДЛЯ ОТДЕЛА ПО СБОРУ ИНФОРМАЦИИ И ДОКАЗАТЕЛЬСТВ;

КЛАССИФИЦИРОВАТЬ НЕМЕДЛЕННО

– О, нет! – возразила Шэрон. – Я могу оказаться в местах не столь отдаленных, увидев это!

– Расслабься, – успокоил ее Том. – Я никому не скажу, и я уже сказал тебе, что это особое помещение. Никаких видеокамер и никакой прослушки. Такие вещи не допускаются ни в одном хранилище с ограниченным доступом. Вот почему существуют тупоголовые пехотинцы вроде меня, чтобы охранять такие места.

Это не принесло особого облегчения; формально она все еще нарушала военное законодательство Федерации. Теперь я мало что могу с этим поделать, – подумала она. – Я уже здесь. Искусственный генотип на основе безъядерных клеток. Я прослушала много учебных курсов по генетике, но об этом никогда не слышала.

– Потому что это засекречено. Новый Ватикан хочет, чтобы широкая общественность знала как можно меньше о Красной Cекте... во всяком случае, мы знаем не так уж много. Обычные Джо и Джейн с улицы запаниковали бы и поспешили с выводами; они подумали бы, что члены Красной Cекты – мутанты, но это не так.

– Так что же это за генотип?

– Все, что мы знаем о Красной Cекте, это то, что они – тайная организация, созданная, по крайней мере, пару сотен лет назад. Они хотели быть исключительными, поэтому, когда технологии генной инженерии стали достаточно развитыми, они культивировали собственный генный маркер – и с его помощью произвели первое поколение. Подобно закону Христианской Федерации о публичном воспроизводстве, который гласит, что все беременности должны быть из пробирки, чтобы отсеять все гены болезней. Однако Красная Cекта сделала еще один шаг вперед.

Шэрон не была уверена, что поняла его.

– Тогда как же этот генотип делает их исключительными?

– Они могут размножаться только между собой.

– Значит, это репродуктивный маркер, – догадалась Шэрон.

– Правильно. Расщепленные нуклеотиды, интроны, синтез белка и прочая сраная заумь.

Шэрон нахмурилась, но теперь она все поняла.

– Нет никакой восприимчивости к болезням – точно так же, как у христианского населения – и никакой опасности заражения, нет опасности биологических дефектов от межродственного скрещивания, потому что такие гены отсеяны.

– И поскольку они не могут размножаться вне секты, им больше не нужно оплодотворять свои яйцеклетки в пробирке, – Том снова подмигнул ей. – Они делают это старым добрым способом. Вливают при помощи своей "сардельки".

Шэрон в ужасе отшатнулась от этих слов, наученная годами тренировок по уменьшению сексуальной чувствительности.

– Ты отвратителен, – сказала она.

– Эй, это то, что задумала природа, так что не смеши меня всей этой монашеской хренью. И если ты мне скажешь, что сама об этом не думаешь, значит, ты врунья.

Шэрон отвергла это замечание. Да, она действительно думала об этом в очень редких случаях – просто из-за неразвитого любопытства – и сразу же шла на исповедь. Поступая так, она получала отпущение грехов, и даже священники говорили ей, что это нормально, поскольку все мужчины и женщины рождаются в первородном грехе. Она была счастлива, что так усердно работала, чтобы подавить эти греховные мысли. Она знала, что многие этого не делают. И те несколько раз, когда ей снились сексуальные сны, она не беспокоилась об этом. На последнем Вселенском Cоборе Папа объявил, что сны не приравниваются к греху.

– Блин, держу пари, ты еще девственница, так ведь? – спросил Том грубо, как всегда.

– Конечно, – так же грубо ответила она. – И вообще, это не твое дело, так что перестань говорить о таких вещах. Я пришла сюда только для того, чтобы посмотреть...

– Чтобы увидеть покойника, это верно. Сейчас найду подходящий чип и открою контейнер.

У Шэрон снова все сжалось внутри. Просто то, как он сказал – я открою контейнер – прозвучало совершенно гротескно. Но, с другой стороны, она знала, что не должна быть здесь, и она могла легко уйти прямо сейчас.

Но она этого не сделала.

Пока Том разглядывал кольцо с чипами, Шэрон снова взглянула на голо-карточку и заметила имя врача, который подписал результаты вскрытия.

У.О. Саймон.

– А кто такой этот Саймон? Я думала, что судовой врач – командир-дьяконесса Эстер.

– Она и есть доктор «холодные руки», как мы ее называем. У нее нет надлежащего допуска, поэтому она не могла прочитать объявление, даже не знает, что произошло.

Тебя ведь допрашивали, верно? Ты же знаешь, что никому нельзя рассказывать о том, что случилось.

– Я полностью в курсе, рядовой, – не удержалась она. Она напряженно работала для получения звания и не любила, когда с ней разговаривали свысока. – Майор-пастор Мэтью уже приглашал меня.