Текст книги "Весы змея"

Автор книги: Ричард Аллен Кнаак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава семнадцатая

Хотя у него на это было не более мгновенья, Ульдиссиан ухитрился разработать план, как объяснить своим последователям представшую перед ними сцену. Объяснение в основном состояло из правды и было слегка дополнено её искажениями.

Но Ахилий не дал ему даже начать. Лучник бросился сквозь гущу ошеломлённых эдиремов, которые отреагировали чисто по-человечески и расступились перед мертвецом. Ахилий был рад воспользоваться этим, чтобы выбежать наружу прежде, чем кто-нибудь успел прийти в себя.

– Ахилий! – крикнул Ульдиссиан. – Подожди!

Он ринулся за своим другом детства, не обращая внимания на ропот, который начал подниматься среди собравшихся. Им он приказал:

– Вынесите отсюда эти тела и присмотрите за ней! Не двигайте её больше, чем необходимо, но сделайте так, чтобы ей было удобно! Выполнять!

Снаружи тоже стояли потрясённые эдиремы, большинство их смотрело на запад. Ульдиссиан побежал в этом направлении, пытаясь определить местоположение невероятно стремительного Ахилия как с помощью глаз, так и своих чувств. Однако лучник остался недосягаем для того и другого.

Когда Ульдиссиан приблизился к краю лагеря, то увидел, что часовой повернулся в его направлении. Мужчина, партанец, глядел на него во все глаза. Ульдиссиан схватил стражника и допросил:

– Бледный человек! Он пробегал здесь?

– Нет, никто не проходил здесь… Мастер Ульдиссиан?

Своё чудесное возращение он сможет объяснить стражнику тогда же, когда и остальным. Оттолкнув партанца в сторону, Ульдиссиан вступил в джунгли. Ахилий должен был уйти этим путём, но, как ни пытался, Ульдиссиан никак не мог почувствовать его.

Сдавшись, он наконец вернулся в лагерь. К тому времени огромная толпа успела собраться вокруг часового, который с воодушевлением описывал свою стычку с пропавшим предводителем. Когда Ульдиссиан подошёл, все затихли, но у него ещё не было на них времени.

И всё же что-то нужно было сказать.

– Я всё рассказу позже. Возвращайтесь на отдых.

Сомнительно было, что кто-нибудь из них уснёт, но надеяться Ульдиссиану ничто не мешало. Сейчас ему следовало позаботиться о Серентии.

Те, кто ещё находился рядом с древним строением, разбежался кто куда при его приближении. Не оглядываясь ни на кого из них, Ульдиссиан вошёл внутрь.

Серентия всё ещё лежала на полу, но кому-то хватило ума подложить ей одно одеяло под голову, а другим укрыть. Её дыхание было ровным, за что Ульдиссиан поблагодарил звёзды. Но потом он припомнил одни конкретные звёзды, те, что составляли дракона, и чуть было не забрал назад свою молчаливую благодарность.

Встав на одно колено, Ульдиссиан прикоснулся к лицу Серентии. Оно было приятно тёплым.

Она издала слабый стон. Её глаза распахнулись, и она попыталась приподняться.

– Ахилий! Ахилий! Не… Уходи… – силы оставили её. Серентии пришлось снова опустить голову. Однако, несмотря на это, её глаза остались открытыми, и она продолжала повторять одно и то же. – Ахилий… Не уходи… Не уходи…

В Ульдиссиане облегчение боролось с ревностью. Похоже, разум и тело Серентии были в порядке, чему он был рад, но первые её восклицания были обращены к лучнику…

Молча ругая себя за свой непомерный эгоизм, Ульдиссиан придвинулся ближе:

– Серентия… Серри… Ты слышишь меня? Как ты себя чувствуешь?

– Ульдиссиан? – её глаза наконец сфокусировались на нём. – Я… Думаю, я в порядке, – она напряглась. – Нет! Эта тварь! Я знаю! Она идёт за мной! Это было… – дочь торговца сжала его руку. – Ульдиссиан! Лилит! Лилит шла за мной…

– Я знаю. Я знаю. Ш-ш, Серентия! Лилит снова убралась прочь…

Но вот она стала замечать необычную обстановку.

– Где… Где мы? Последнее, что я помню, это я была возле реки! Я слишком поздно почувствовала её приближение! А потом это было так, словно… Словно она оказалась внутрименя! Гдемы, Ульдиссиан? Скажи мне правду!

Он никак не мог скрыть от неё правду. Даже если Ульдиссиан попытается, рано или поздно Серентия выведает всё у остальных.

– Послушай меня, Серри, – прошептал он. – Мы поговорит об этом позже…

К ней начал возвращаться огонёк.

– Нет, Ульдиссиан. Мне нужно знать сейчас. Расскажи мне.

Он оглянулся на остальных:

– Оставьте нас.

Они беспрекословно подчинились. Ульдиссиан при помощи своих сил запечатал двери за его спиной, а затем заблокировал и наружные, чтобы не было слышно. Они узнают всё, что нужно, когда время придёт, но он чувствовал, что кое-что должно было остаться между ним и Серентией.

Кто-то благоразумно оставил водяной мех рядом с Серентией, и Ульдиссиан первым делом протянул его ей. Она послушно выпила порядочную долю содержимого, а затем посмотрела на него взглядом, который не допускал дальнейших промедлений.

И вот, сделав глубокий вздох, Ульдиссиан рассказал ей всё, что мог и что хватало духу рассказать, как можно тщательнее сводя повествование к голым фактам. Серентия слушала без прерываний, не считая непроизвольных вздохов. Её лицо, правда, выражало достаточно, чтобы Ульдиссиан не раз чуть не остановился, особенно когда он был вынужден рассказывать дочери торговца об известных ему деяниях Лилит. Серентия исполнилась отвращения, но, надо отдать ей должное, она не потеряла самообладания.

Затем Ульдиссиан добрался до момента, когда в поле зрения вновь очутился Ахилий. Здесь он в конце концов прервался, отнюдь не уверенный в том, как правильно продолжить. Не лучше ли ей будет думать, что он всего лишь пригрезился ей?

Она знала, что он пытается вырвать из рассказа что-то существенное, и потому надавила на него.

Смирившись с неизбежным, Ульдиссиан выбрал другую тактику.

– Серри, – начал он добрейшим тоном. – Серри, ты помнишь свои первые слова, когда ты только очнулась? Ты что-нибудь помнишь?

– Ты обращаешься ко мне «Серри», – парировала она, щурясь. – Это может означать только, что ты хочешь сообщить мне что-то страшное. Что может быть хуже того, что я уже услышала и какое это имеет отношение к тому, что я сказала?

Назад дороги не было.

– Серри. Подумай. Что ты сказала? Это важно.

Она нахмурила брови.

– Дай подумать. У меня был… У меня был сон… Или кошмар, не могу сказать, какой. Я думала, я вижу… Я думала, я вижу Ахилия. Должно быть, я всё ещё спала, когда уже думала, что проснулась, потому что мне кажется, что я продолжала звать его, и… И… – слёзы внезапно покатились по её щекам. – Ох, Ульдиссиан… Я думала, он вернулся ко мне! Я думала, на меня снизошло чудо! Но… Но это была всего лишь игра моего воображения…

Ульдиссиан сглотнул.

– Нет.

– А что… А что это было?

– Серри… Серентия… Он был здесь. Он не привиделся тебе. Ахилий был здесь.

Она хмуро посмотрела на него.

– Не шути со мной так! В этом нет ничего смешного, Ульдиссиан! Как ты можешь?

– Я бы никогда не стал шутить с этим. Это не шутка. Он был…

Отпрянув от Ульдиссиана, Серентия прикрыла уши ладонями.

– Стой! Прекрати это! Не говори такого! Ахилий умер! Умер!

Здание начало трястись. На них полетели мелкие куски камня. Подпитываемые её скорбью, силы Серентии стали влиять на окружающую обстановку.

Ульдиссиан поспешил нейтрализовать это. Дрожание унялось, хотя и неохотно. Серентия была почти так же сильна, как он.

Она даже не заметила, что сделала. Дочь Сайруса водила головой взад и вперёд, и слёзы текли по её щекам. Снова и снова она повторяла имя лучника.

Поджав губы, Ульдиссиан схватил её за запястья и заставил слушать.

– Серентия! Ты виделаАхилия! Это был не сон! – он не мог заставить себя сказать, что это был не кошмар. Даже он ещё не вполне отошёл после увиденного. – Это былАхилий! Её глаза распахнулись шире, слёзы утихли.

– Ты хочешь сказать, что он… Он… Жив?

– Я… Серентия… Я не знаю, как назвать, чем он был… Но во всяком случае он всё ещё был тем Ахилием, которого мы знали и любили. Он ворвался сюда, когда всё было потеряно, и каким-то образом сумел пробудить тебя. Только благодаря ему, не мне, ты смогла заставить Лилит уйти из своего тела.

– Я… Я помню, что слышала его голос. Помню, я была в темноте. Я хотела только спать… Но его голос… Я должна была идти на него! Я так сильно хотела снова увидеть его… – смахнув слезу, темноволосая девушка оглядела комнату. – Но где он тогда? Ахилий? – она начала подниматься. – Ахилий! Не прячься от меня!

Она покачнулась. Ульдиссиан поспешил поддержать её. Серентия обхватила рукой его пояс, ища глазами мужчину, которого она любила.

– Почему он не отвечает? Зачем он прячется?

– Он не прячется. Он убежал, когда другие вошли. Серри, я думаю, он боится, что у тебя вызовет отвращение то, чем он стал.

Серентия посмотрела на него с изумлением.

– Почему? Это же Ахилий.

– И он должен быть мёртв. Мёртв. Мы зарыли его, помнишь? – прежде чем она успела предположить очевидное, Ульдиссиан продолжил. – Ошибки быть не может! Древко стрелы прошло сквозь горло! Он должен быть мёртв!

Он почувствовал, как она задрожала, но сообразил, что это не от страха.

– Как ужасно, – прошептала Серентия, глядя в пустоту. – Как ему должно быть ужасно…

Ульдиссиан не мог не согласиться с этим. Очевидно, Ахилий отслеживал их уже некоторое время, быть может, многие дни со времени его убийства. Если бы он хотел причинить им вред, он уже не раз смог бы напасть. Таким образом, становилось ясно, что Ахилий действовал только как старый Ахилий, всегда защищающий тех, кто ему дорог.

В первую очередь Серентию.

– Я должна найти его, – вдруг заявила она. – Я должна найти Ахилия! Он там один, боится побыть даже со мной!

– Серри, у него могут быть весомые причины…

Её голос сделался резким:

– Это просто смешно! Нет никакихвесомых причин нам быть вдали друг от друга. Меня ничто не удержит. Я пойду и найду его.

Её решимость на фоне таких крутых событий тронула Ульдиссиана до глубины души.

– Тогда я пойду с тобой, Серри. Ты права: Ахилий всегда был готов прийти к нам на помощь… Даже теперь. Через что бы он ни должен пройти, мы так же должны быть готовы поддержать его.

Это заставило её наконец улыбнуться.

– Спасибо…

С его неусыпной поддержкой ей наконец удалось выйти из проклятого здания. Снаружи их немедленно обступили другие, Сарон в их числе. За тораджанцем стояла группа эдиремов, которая, судя по всему, играла роль стражников для другой небольшой, угрюмой группы.

Пленники были последними остатками обращённых Лилит. Их было очень немного – остальные были принесены в жертву безумию демонессы. Ульдиссиан узнал всех, кроме двоих, и решил, что это хашири. Помимо приказа убрать тела Ульдиссиан тайно при помощи своей силы передал тем, в ком был уверен, команду отыскать стражников Лилит, которых она оставила по краям лагеря. Посчитав, он пришёл к выводу, что его сторонники умудрились отловить их всех.

– Что мы с ними сделаем, мастер? – спросил Сарон. Его тёмное выражение не оставляло никаких сомнений в том, как бы он поступил. По мнению большинства присутствующих эдиремов обращённые были гнуснейшими из предателей… Даже если их грехопадение было вызвано обольщениями Лилит.

Ульдиссиан не мог спасти Ромия или любого другого из тех, кто пал внутри, но он всё ещё надеялся очистить эти души. Его и без того тошнило от возросшего числа мертвецов.

Затем он вспомнил о Серентии. Но прежде чем он смог заговорить, она прошептала:

– Действуй. Такое дело не терпит отлагательств, даже из-за меня…

С этими словами она отодвинулась от него, словно давая ему место. Ульдиссиан знаками приказал двум своим сторонникам подвести первого из обращённых к нему. Когда они подошли, он почувствовал, что эдиремам удаётся контролировать силу заключённого. Он был впечатлён этим – такому он их не учил.

Мужчина, тораджанец, оскалился, когда Ульдиссиан навис над ним. Казалось, он был готов плюнуть в лицо бывшего предводителя, но считал благоразумным сдерживаться.

Ульдиссиан знал, что для выполнения задуманного он должен дотронуться до заключённого. Это означало более тесный контакт с порчей Лилит, но, если он надеялся спасти тораджанца, другого выхода не было.

Сделав глубокий вздох, он поднёс ладони к вискам заключённого. Тораджанец попытался вырваться, но потом утих и стал молча смотреть.

Поймав недобрый взор, Ульдиссиан погрузился в него. Он ощутил самую суть тораджанца и то, как к ней была привязана его сила.

Понадобилось совсем немного времени, чтобы найти черноту, которую демонесса расшевелила, чтобы зажечь жизнь гневом. Она была таким злом, что Ульдиссиан чуть было не отступил из-за испытываемого отвращения. Однако это означало бы потерять последнюю надежду возвратить этого человека.

По коротком размышлении Ульдиссиан пришёл к выводу, что лучше всего попробовать сдержать или даже удалитьтемноту. Он представил её как твёрдый объект и попытался заключить его в оболочку своего разума. Если бы можно было заставитьэто выбраться наружу…

Ни с того ни с сего чернота стала свирепой яростью в чистом виде. Ульдиссиан едва успел отдёрнуть свой разум…

…и не имел совсем никакой возможности помешать заключённому вырваться из рук стражников, словно они были для него пустым местом, и сдавить обеими руками горло Ульдиссиана.

Острая боль пронзила Ульдиссиана, когда Тораджанец надавил. Его горло обдало сильным жаром – освободившийся заключённый использовал свои собственные силы эдирема в дополнение к грубой силе. Если бы на сына Диомеда заранее не было наложено защиты, он уже был бы мёртв.

– Я порву твоё горло и выпью твою кровь! – безумно прорычал тораджанец. Лицо его исказилось, глаза словно хотели выскочить из орбит, а рот широко растянулся. Его зубы заострились, а язык – теперь раздвоенный – высовывался наружу и вновь скрывался внутри, как у дикой змеи. – Я…

Он закричал и в то же время выпустил из рук горло Ульдиссиана. Тораджанец сделал шаг назад, тело его пылало. Он попытался погасить странное, но ненасытное пламя… А затем сгорел дотла, от него осталась лишь кучка чёрного пепла.

Ульдиссиан услышал встревоженный голос Серентии за своей спиной:

– Я должна была… Сделать это. Тут уже ничего… Ничего нельзя было спасти, Ульдиссиан.

Он кивнул без слов, после чего, потирая горло, осмотрел остальных заключённых. Они были совсем не напуганы, скорее, исполнены злобы. Ульдиссиан попробовал заглянуть глубже в надежде найти хоть какой-то шанс на очищение, но то, что только что произошло, стояло у него перед глазами. Лилит учла, что кто-нибудь, может быть даже, он сам, попытается спасти тех, кого она обратила. Демонесса сделала это невозможным.

Так что Ульдиссиану, как ни горько было ему, оставалось только одно.

– Отойдите от них, – приказал он стражам.

Сарон сразу запротестовал:

– Мастер, это может быть небезопасно…

– Отойдите от них.

Они подчинились, но всё ещё использовали свои совмещённые силы, чтобы удерживать заключённых на месте. К сожалению, Ульдиссиан не мог разрешить им продолжать и это из страха, что он сможет им навредить.

– Отпустите их, – приказал он. Прежде чем Сарон успел снова заговорить, Ульдиссиан добавил. – Я справлюсь. Делайте, как говорю.

Он почувствовал момент, когда они подчинились, а затем другой, когда заключённые осознали, что их силы снова с ними. Однако прежде чем любой из них успел нанести удар, Ульдиссиан сконцентрировался.

Обращённые эдиремы застыли. Но даже после этого он мог чувствовать, как сражается их зло.

– Изыди, – мрачно произнёс Ульдиссиан.

Вокруг обращённых поднялся ветер – яростный ветер, который касался только их.

Словно песчаных, исчадий Лилит буквально сдуло. Ветер отрывал частицы и поднимал их высоко в ночной воздух. Ульдиссиан не давай своей концентрации поколебаться, чтобы отнести то, что когда-то было людьми, подальше от своих последователей. Оставшийся след демонессы не должен был повлиять ни на кого больше.

Наконец, почувствовав, что прошло достаточно времени и преодолено достаточное расстояние, он распустил ветер. Где-то на западе, куда ни одному эдирему не было смысла добираться, он наконец позволил пыли осесть.

«Было бы это так же легко и с Лилит». Но его вероломная любовница была хорошо защищена от него, и, хотя он ни за что бы не признался остальным, это заклинание, подобное тому, которое он наложил на Люциона, отняло у него порядочно сил.

Вообще-то, так много, что онначал пошатываться.

– Ловите его! – крикнул кто-то. Не одна пара рук подхватила его, в том числе руки Серентии.

– Я… Я в норме, – сумел он выговорить, снова выпрямляясь. Не обращая внимания на благоговейные взгляды остальных, он повернулся к Серентии. – Мы можем… Мы можем теперь пойти поискать Ахилия.

– Нет. Ни у одного из нас нет на это сил, как бы сильно я этого ни хотела. Ульдиссиан, он шёл за нами до сих пор; конечно, он останется поблизости.

Это было не лишено смысла. Ахилий явно не был намерен махнуть рукой на своих друзей.

– Сейчас, – продолжила Серентия, – нам нужно отдохнуть, – она посмотрела вниз и прибавила таким мягким голосом, что только он мог услышать. – А ещё мне нужно… Мне нужно поспать рядом с тобой. Простопоспать. Я… Я должна это сделать.

– Я понимаю, – ей будут сниться кошмары, понял Ульдиссиан, кошмарные видения того, что Лилит сделала с ней и посредством её. Серентия надеялась, что рядом с ним ей будет легче перенести эти кошмары.

Ульдиссиан сам был рад дать ей это успокоение, причём ни по какой другой причине, кроме той, что она была его другом и прошла через ужасное испытание. Короче говоря, увидев Ахилия, он вспомнил, кого Серентия по-настоящему любила. То, что, как он думал, росло между ними, снова оказалось всего лишь обольщениями демонессы. Не удивительно, что Ульдиссиан так легко угодил в ловушку.

Но однажды… Однажды он заставит Лилит заплатить…

* * *

Наконец Ахилий прекратил бег. Между ним и лагерем теперь была добрая миля, если не две. Не имея нужды в дыхании, лучник сумел преодолеть расстояние в поразительно короткий срок, несмотря на густую растительность.

Когда он остановился, мысли, зажегшиеся в его мозгу, когда он начал бежать, вспыхнули с новой силой.

Она видела его.

Серентия видела его.

Он никак не мог избежать встречи. Демонесса сделала это невозможным. Ахилий почувствовал, чего она добивалась, и понял, что Ульдиссиана предал тот, кому он доверял. Ахилий испытывал некоторое сочувствие к Ромию, но не сильное. В отличие от Ульдиссиана, который изначально видел хорошее во всех людях, Ахилий предпочитал также присматривать, не выкинут ли они что-нибудь плохое. Верно, судя по тому, что он усмотрел через вентиляционную щель, Партанец попытался реабилитироваться, но было возможно, что он всего-навсего пытался отомстить за собственную смерть. Ахилий не знал наверняка, да и, по правде говоря, не хотел знать.

Важно было только то, что Серентия освободилась от своей одержимости… Это, да ещё то, что она видела его.

Он понятия не имел, что с этим делать.

С нечеловеческим стоном Ахилий прислонился к дереву. Маленькая ящерка возле его головы попыталась быстро убежать, но охотник схватил её, даже не глядя. Рептилия пыталась вывернуться, пока он ворочал её, чтобы рассмотреть. Ахилий чувствовал, как её сердце бешено колотится, пока она тщетно пытается убежать. Она была уверена, что её съедят.

Он наслаждался проявлениями жизни маленького создания, осознавая, что завидует даже им. Какая-то часть Ахилия даже вдруг захотела раздавитьящерку, чтобы от неё осталось лишь мокрое место… Но вместо этого он вернул её на дерево и дал снова обрести свободу, которую она была уверена, что потеряла.

Она видела его…

Ахилий не мог прогнать эту мысль из головы. Она преследовала его.

Лучник хрипло усмехнулся. У него, ходячего мертвеца, была навязчиваямысль.

– Это… Не имеет значения… – тихо прохрипел Ахилий. – Не имеет значения…

Но это имело значение. Раньше он находил некоторое утешение в том, что мог хотя бы быть неподалёку от Серентии и иногда, от случая к случаю, тайно помогать ей и Ульдиссиану. Теперь это станет почти невозможно.

А раз он не мог помогать самым близким и дорогим людям, какой прок был в его воскрешении? Возможно, разумней будет звать Ратму или дракона снова и снова, пока один из них не придёт и не отправит его на вечный покой…

Несмотря на такое чувство… Ахилий не издал ни звука. Даже это жалкое подобие жизни было чем-то, раз Серентия всё ещё была жива.

«Ты должен сделать выбор! – корил лучник самого себя. – Либо оставайся навсегда в стороне, либо покажись ей и молись, чтобы она не закричала от ужаса…».

Ахилий хмыкнул. Скорее всего, Серентия посчитает его отродьем, коим он и является, и использует свои новые силы, чтобы сделать с ним то, о чём он думал попросить существ, придавших ему это состояние.

И это всё решило для него. Он отправится к ней, к ним всем, и откроет правду. Если она, и только она, потребует, чтобы он возвратился в могилу, тогда Ахилий подчинится.

Он развернулся… И перед ним вдруг засиял яркий голубой свет.

Ахилий подался назад, стрела уже была наготове. В его разлагающемся мозгу промелькнуло воспоминание, которое некоторое время было ему недоступно, воспоминание о том, что было с ним перед падением возле Хашира.

Там тоже был свет. Теперь он вспомнил.

Но он сразу понял, что это не тот свет. Тем не менее, каков бы ни был его источник, Ахилий был уверен, что его близкое присутствие не сулит ничего хорошего.

Он пустил стрелу, и, как только она вылетела из лука, потянулся за второй.

Стрела попала в самый центр неестественного свечения, пронзила его… И вылетела с другой стороны. С громким стуком она угодила в дерево, стоящее позади.

Не утративший смелости лучник приготовил вторую стрелу. Но на этот раз он подождал.

Спустя миг он был за это вознаграждён. Неясные очертания человека показались в дымке голубого света.

С мрачным удовлетворением Ахилий натянул тетиву. Его показалось, он увидел что-то похожее на броню – серебристо-голубой нагрудник – и в соответствии с этим поправил прицел.

ТЫ МНЕ НУЖЕН…

Голос отдался эхом во всём его разлагающемся теле так и одновременно не так, как отдавался в нём голос Траг’Оула. В то же время Ахилий стал сжимать лук уже не так уверенно. Вообще-то, никакая часть его тела, похоже, уже не хотела его слушаться.

Лучник свалился, как тряпичная кукла.

Он упал лицом вперёд, так что не мог видеть, что происходило дальше. Ахилий прислушался в надежде услышать шаги, но не услышал. Несмотря на это, когда голос заговорил снова, ему казалось, что говорящий навис прямо над телом.

ТЫ МНЕ НУЖЕН… —повторил голос.

И, теперь вспомнив также, что произошло в прошлый раз… Ахилий потерял сознание.