Текст книги "Весы змея"

Автор книги: Ричард Аллен Кнаак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава шестнадцатая

Никогда прежде Мендельн не стоял на вершине горы.

Ему ничуть не нравилось стоять здесь.

Ветер выл, и снег покрывал всё вокруг. Тем не менее, ничто, даже морозный воздух, сильно не докучало ему. Он подумал, что благодарить за это стоит Ратму, если только благодарность была тем чувством, которое следовало выражать за вытаскивание в безлюдное место для встречи с личностью, самое имя которой наводило ужас на брата Ульдиссиана.

– И какую помощь я могу оказать при встрече с ангелом? – спросил он уже не в первый раз. Мендельну приходилось повышать голос, чтобы его было слышно при таком ветре.

– Такую, какую сможешь предложить, – последовал ответ Ратмы, который был дан и на предыдущие вопросы.

Мендельн плотно сплёл на груди руки – чисто по привычке, не от холода.

– Где мы?

– Недалеко от места, куда я привёл твоего брата. Неподалёку от Камня Мира.

То немалое, что Мендельн слышал об этом «Камне Мира», наполняло его новым благоговением и ни в коем случае не неуверенностью. Чтобы создать такую вещь, ангелам и демонам, должно быть, понадобилось задействовать невероятно сильные магию и энергию.

Он хотел задать Ратме ещё один вопрос, но древний нефалем поднятием руки остановил его.

– Мой отец на подходе. Будь осторожен.

Предупреждать Мендельна было лишним. Как он ещё мог отреагировать на прибытие рассерженного ангела, кроме как осторожностью?

Но внезапно налетел порыв ветра, такой яростный, что чуть не сдул Мендельна с места, где он стоял. Перспектива упасть с горы не улыбалась ему, что бы ни порассказали ему дракон и его спутник о различных состояниях бытия. В настоящий момент Мендельн всё ещё слишком предпочитал стадию «жизни», чтобы так вдруг от неё отказаться.

Снегопад тоже усилился. Вокруг них бушевала буря. Ратма достал свой кинжал и пробормотал что-то, но буря не стихла.

Затем бьющий по ушам громовой раскат потряс их ещё больше, громовой раскат, за которым немедленно последовала тишина. Если бы Мендельн не слышал своё собственное дыхание, он бы подумал, что оглох.

А потом он заметил, что рядом с ними стоит златовласый юноша.

– Я разочаровался в тебе, сын мой, – сказала фигура в мантии голосом, который был чистой музыкой.

– Ты разочаровался во мне с момента моего рождения, отец, – ответил Ратма, и в его обычно отрешённом голосе прозвучала резкая нотка.

Новоприбывший отвернулся от пары, похоже, более заинтересованный общим пейзажем.

– И видел ли ты в последнее время свою мать?

– Нет. В этом отношении мне повезло. Хотел бы я, чтобы и с тобойу меня вышло так же.

Ратма вернул внимание к себе.

– Твоя дерзость непристойна. Будь благодарен, что я не соизволил наказать тебя за твои прошлые грехи.

Мендельн наблюдал за двумя, всё ещё не уверенный, несмотря на то, что услышал, что перед ним и в самом деле Инарий. Он знал, что ангел возглавляет Собор Света и слышал общие описания Пророка, но воочию видеть его было неловко, и это ещё мягко сказано.

Словно почувствовав это, Инарий обратил свой взор на человека. И вдруг у Мендельна не осталось сомнений. Одного взгляда было достаточно, чтобы он замер на месте. Он даже не мог сказать, какого цвета были глаза, но то, как они глядели на него, чуть не заставило Мендельна упасть на колени в акте поклонения. Это снова заставило его задуматься над тем, какую помощь он вообще мог оказать, зачем он на самом деле понадобился Ратме. Если он выказывает такую слабость при одном только взгляде…

К его удивлению, Ратма издал слабый смешок:

– Не такие уж и незначительные, не так ли?

– И в том может быть их падение, – холодно ответил ангел. – Тебе и подобным тебе нет места здесь. И им тоже нет. Если их нельзя обуздать, их придётся убрать… – он отвернулся, словно они были для него пустым местом. Его ступни в сандалиях не оставляли на снегу следов. – Санктуарий должен быть очищен…

Ратма проявил несвойственную эмоциональность:

– Для кого, Инарий? Для кого? Тогда здесь останешься только ты! Разве не должно всё остальное в этом мире подчиниться твоей воле или быть уничтожено за сопротивление?

– Они существуют по моей воле, так что да… – Пророк снова повернулся к ним. Мендельн тогда заметил, что ангел на мгновение сшагнул с вершины, но при этом не упал. – Мы уже спорили об этом, Линариан…

Ратма плотнее завернулся в свой плащ.

– От этого имени я отказался, как от тебя и от матери.

Пророк пожал плечами. Он мельком взглянул на Мендельна, потом опять посмотрел на сына. Вдруг ни с того ни с сего Инарий спросил:

– Ты знаешь, почему я здесь?

– Конечно.

– Тебе было запрещено.

– Судьба решила иначе, – ответил Ратма.

Ангел развёл руки, и лицо его исказилось. Его волосы поднялись вверх, и он становился всё больше и больше. От него исходил огонь.

–  Яздесь судьба. Я – и «да», и «нет» для всего, что есть в Санктуарии…

– Берегись! – предупредил Мендельна его спутник, да брат Ульдиссиана и не нуждался в предупреждении. Сын Диомеда достал свой кинжал, предмет такой незначительный на фоне внезапного и изумительного перевоплощения Инария.

Я ОДИН МОГУ РЕШАТЬ, ЧТО ЕСТЬ И ЧТО БУДЕТ! —провозгласил ангел, его рот больше не двигался. Слова били по Мендельну подобно словам Траг’Оула, но без заботы дракона о том, какой эффект они окажут на тело и разум смертного. Было трудно сохранять позицию, но Мендельн знал, что не позволит себе свалиться.

Из спины ангела вырвалось то, что Мендельн поначалу принял за великолепные пламенные крылья. Однако когда они широко распахнулись, он увидел, что они даже ещё более поразительные. Крылья, – так отличающиеся от оперённых, с которыми Мендельн большую часть жизни представлял ангелов, – на самом деле являлись полосами света, которые двигались, словно живые. Они извивались и перемещались подобно змеям или щупальцам, что в немалой степени противоречило представлению об ангелах. Тело и лицо Инария исказились. На его туловище образовался нагрудник. Прекрасный образ юноши погрузился в темноту под безупречным капюшоном и сначала проступал в темноте, а затем стал совершенно скрыт тенью. Как будто в нём не было настоящей физической материи. Все следы человечности исчезли, когда небесный воин вдруг воспарил над горным хребтом, и сверкающая, облачённая в перчатку рука его обвинительно указала на восставшее чадо ангела.

Я ГОВОРИЛ С ТОБОЙ ПО СТАРОЙ ПАМЯТИ, НО ТЕПЕРЬ ВРЕМЯ ЭТО НАВСЕГДА УШЛО! ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ ЛИНАРИАН БЫЛ МЁРТВ, ТАК ТОМУ И БЫТЬ! ОТНЫНЕ НАС С ТОБОЙ НЕ СВЯЗЫВАЕТ НИЧТО!

– А что, когда-нибудьсвязывало? – прокричал Ратма в ответ, держа перед собой костяной кинжал, как сильнейший из щитов. Мендельн последовал его примеру, надеясь, что это не бесполезно.

КАМЕНЬ ЖДЁТ МЕНЯ… —Инарий шевельнул рукой. – А С ТОБОЙ Я ЗАКОНЧИЛ!

Вершина горы рванула.

Сила, высвобожденная ангелом, подняла в воздух снег, лёд и огромные куски камня. Мендельн ожидал, что его собьёт ими, но на некоторое время область вокруг него и Ратмы оставалось нетронутой. А вот всё остальное – нет. Грязь и снег летели повсюду, и Мендельна наверняка засыпало бы, если бы его оружие внезапно не стало излучать бледный свет, который окутал его. Он посмотрел на своего спутника и увидел, что Ратма точно так же защищён.

Но Мендельн не знал, как долго они пробудут в безопасности: камень и снег продолжали бушевать вокруг. Над ними Инарий указал другой рукой, и Мендельн почувствовал, что земля под ним начинает обрушаться.

– Запомни то, что увидел! – прокричал Ратма.

Но Мендельн мог думать только о том, что у него больше нет опоры под ногами. Его страх падения наконец-то стал реальностью. Ратма пропал с поля зрения, опора тоже была вырвана у него из-под ног.

Падая, Мендельн уловил взглядом Инария: ангел наблюдал разрушение с полнейшей отрешённостью. Даже судьба его собственного отпрыска ничуть не волновала крылатое создание. В конце концов, Ратма совершил величайший грех – он отрёкся от отца.

Крепко сжимая в руке кинжал, Мендельн искал способ спастись. Затем рука схватила его за воротник, замедляя его падение. Он сразу понял, что это Ратма.

Обвал продолжался, но Ратма усадил его на ещё держащемся маленьком участке скалы. Закутанная фигура села рядом с ним.

– Это ещё не конец! – выкрикнул Ратма.

Совсем не удивлённый, Мендельн приготовился к худшему. Инарий ни за что не оставит это задание незавершённым.

И точно, крылатый воин показался в поле зрения. Инарий с лицом, больше похожим на сверкающую маску из брони, осматривал пару.

Мендельн почувствовал, что ангел сосредоточил взгляд на нём. Он приготовился умереть…

ЧТО ОН СДЕЛАЛ? —вопросил Инарий. – ЧТО ОН СДЕЛАЛ… И КАК?

Только спустя секунду Мендельн сообразил, что Инарий говорит об Ульдиссиане. Он не имел понятия, чем это его брат так встревожил ангела, но вдруг снова испугался за жизнь Ульдиссиана.

ЧТО ОН СДЕЛАЛ? —повторил Инарий. – ЧТО ОН СДЕЛАЛ С КАМНЕМ?

Позади Мендельна Ратма прокричал:

– Он совершил невозможное, Инарий! Он совершил невозможное!

Ангел на некоторое время молча завис в воздухе. Он хотел было указать на пару, но затем опустил руку.

ТОГДА… ОН НАВЕРНОЕ ОБРЁК ВАС ВСЕХ…

И с этими словами крылатое создание воспарило высоко в небеса и превратилось в точку ещё до того, как Мендельн успел сосчитать до одного. Затем, во вспышке света такой яркой, что на мгновение ослепила человека… Инарий исчез.

Разрушение, учинённое отцом Ратмы – с такой лёгкостью, подумал Мендельн с горечью, – начало успокаиваться вокруг них. Вся вершина горы изменилась до неузнаваемости. Теперь гора походила на огромную лапу с тремя пальцами, два из которых оканчивались острыми когтями. Он и Ратма стояли на внешнем крае третьего, в одном шаге от пропасти больше сотни футов высотой.

Один вопрос горел в мозгу Мендельна.

– Почему мы живы? Мы явно ничего не представляли для него, как бы ты ни считал до того, как мы пришли сюда. Почему мы живы?

– Мы не были для него пустым местом, сын Диомеда, – ответил древний человек, смахивая с себя комки грязи и снега. – Если бы это было так, мы были бы мертвы ещё до того, как узнали бы о его прибытии. Мой отец вообще остановился поговорить из-за того, что мы – а в первую очередь, твой брат – из себя представляем. Явно не из-за меня одного: всё, что могли, мы уже сказали друг другу много сотен лет назад. Ещё он пришёл из любопытства к тебе, Мендельн уль-Диомед, и какой это был номер, когда ему не удалось заставить тебя склонить колени перед ним…

– Не удалось… – Мендельна начало подташнивать. Он отвергволю ангела?

– Ты не знал? Я думал, ты в курсе.

Старясь больше не думать об этом, Мендельн спросил:

– Что это он постоянно упоминал? Я правильно расслышал, он сказал «Камень Мира»? Я знаю, что кто-то из вас упоминал его, когда вы с Ульдиссианом возвратились, но я так ничего до конца и не понял! Что такого сделал Ульдиссиан, что так… Так… Шокировало… Его?

Лицо Ратмы потемнело.

– Объяснять долго придётся. Пока хватит и того, что мы близки к ключу, ведущему к завершению борьбы, каким бы ни было это завершение. Камень Мира – это то, что только подобные моему отцу должны иметь возможность изменять, пусть даже немного, – поэтому это и смогла совершить моя мать, – но и твоему брату удалось это сделать! Камень Мира теперь другой, настолько, что даже Инарий не может в это поверить, отсюда и такая реакция.

Поначалу это пробудило надежду в Мендельне, но затем он вспомнил, что ангел сказал напоследок. «Значит, он наверное обрёк вас всех…»

Мендельн посмотрел на то, что даже малая ярость Инария смогла сделать с вершиной горы, и содрогнулся.

– Ратма, а что он имел в виду своими последними словами?

Сын Лилит высоко держал кинжал, словно искал что-то с его помощью. Мендельн нетерпеливо ждал, пока высокий человек поворачивался кругом, а затем убирал своё потустороннее оружие в полы плаща.

– То же, почему мы всё ещё живы, хотя и не смогли простоять так, как я надеялся – да это и не понадобилось, потому что, судя по всему, Инарию не удалось внести в Камень изменения, которые я могу уловить. Зачем ему заботиться о двух незначительных смертях, когда, если он достигнет заключения, к которому, я чувствую, он стремится, он сможет одним махом убрать всёи начать Санктуарий заново?

Только теперь Мендельн по-настоящему понял то, о чём, осознал он, Ратма и Траг’Оул говорили всё это время.

– Вместо того чтобы… Чтобы позволить Лилит… Или людям… Действовать в разрез с его приказами… Ты говоришь, ангел может… Полностью уничтожить наш мир?

– А затем построить новый на утеху его мании величия, да.

Мендельн даже представить не мог такую силу в руках одного существа.

– Он может… Сделатьэто?

– Может, – Ратма начал чертить круг в воздухе, и круг немедленно расширился. Тогда Мендельн увидел, что внутри круга сплошная чернота… Он знал, что это проход в мир Траг’Оула. – У него есть эта сила… – продолжил сын ангела, впервые звуча очень встревоженно. – У него есть сила, в тысячу раз большая… И он будет просто счастлив воспользоваться ею…

* * *

Лилит материализовалась на троне. Лишь короткое время она была самой собой, прежде чем облекла себя в личину Примаса. Демонесса сидела в темноте, не издавая ни звука. Окажись сейчас кто-нибудь здесь и загляни в лицо, которое она в это время носила, он не смог бы прочитать ни единой эмоции, пронизывающей её.

Спустя несколько минут она вдруг поднялась и вышла из личных покоев Примаса. Стражники снаружи аж подскочили. Хотя они и находились на своих постах, они полагали – и полагали правильно, – что их хозяина внутри нет. При этом никто не задался вопросом об этом чудесном появлении… Ведь это, в конце концов, былПримас.

Во всяком случае, так они думали.

С всё тем же непроницаемым выражением Лилит пошла по огромному храму. В её маршруте не прослеживалось ни цели, ни порядка. Жрецы, стражники, новички и другие прислужники выказывали своё почтение, когда она проходила мимо, каждый из них старался поклониться или припасть к земле ниже, чем ближний.

Затем в огромной зале, где стояли статуи Мефиса, Диалона и Балы, она остановилась. Вокруг неё верующие отвлеклись от своих занятий, осторожно гадая, что́ Примас делает здесь.

Она взглянула на каждую статую… На статуе Мефиса её взгляд задержался дольше.

А потом… Поглядев на нечётко высеченное лицо духа, Лилит позволила крохотной улыбке появиться на лице Примаса.

– Да, – прошептала она. – Да, так всё и будет. О, да…

Один из наиболее смелых жрецов подошёл к ней. Плотно сцепив руки и низко опустив голову, он сказал:

– Великий Примас, могу ли я что-нибудь сделать для тебя?

Лилит посмотрела на него и обратила внимание на его молодость и хорошее телосложение, не говоря уже о том факте, что у него одного хватило духу подойти к ней.

– Скажи мне… Как там тебя зовут, сын мой?

– Дюррам, Великий Примас, – он носил мантию, посвящённую Диалону, и, несмотря на показную его скромность, она уже ощущала, что тьма Владыки Ужаса коснулась Дюррама. Он был амбициозен.

– Я позову тебя в свои покои позднее, чтобы поговорить с тобой, – сказала она ему, удерживаясь от того, чтобы одарить его соблазнительной улыбкой. Лилит было необходимо избавиться от некоторых раздражителей, и Дюррам идеально подходил для задания, хотя ещё и не знал об этом, а потом будет слишком поздно.

Жрец поклонился ниже, чем кто-либо другой. Демонесса чувствовала, что он внутренне поздравляет себя со своим дерзновением. Интересно, подумала она, что он почувствует после их «разговора».

Но маленькие радости сейчас следовало отодвинуть в сторону. Придя к решению, Лилит жаждала осуществить задуманное. Вот уж точно, не было бы счастья, да несчастье помогло.

– Я должен идти, – сообщила она Дюрраму.

– Я буду ждать вызова, Великий Примас.

Лилит не смогла удержаться от короткого женского смешка, но Дюррам его не услышал. Минуя склонённого жреца, она весело заметила:

– Дюррам. Иди отсюда. Сейчас случится несчастье.

Надо отдать ему должное, Дюррам быстро подчинился. Пока он выкрикивал предупреждение, Лилит отошла. Она дошла до коридора, ведущего назад в покои Примаса, а затем оглянулась.

Раздался разносимый эхом треск, и статуя Мефиса вдруг полетела со своего высокого постамента.

Упади она моментом раньше, по меньшей мере два десятка людей оказались бы раздавлены или тяжело ранены. И без того от столкновения статуи с мраморным полом огромные куски камня полетели во всех направлениях. Дюрраму многих удалось выпроводить, но некоторые всё ещё находились в пределах досягаемости смертоносных снарядов.

Демонесса сделала жест, – удостоверившись, что кто-то из стражников и других людей поблизости видит её, – и те, кого должно было ударить, оказались спасены. Куски обрались в мелкую пыль, а затем исчезли, не оставив и следа на предполагаемых жертвах.

Пыль начала оседать. Лилит скомандовала одному из стражников:

– Всё хорошо. Остаётся только убрать мусор. Жрец Дюррам приглядит за этим.

Исполненный благоговения, стражник кивнул.

– Да, Великий Примас!

– Я должен идти и обдумать это событие… И решить, какую форму должен принять новый образ Мефиса.

Ни у кого не нашлось к ней вопросов. Вообще-то, она знала, что уже распространяется слух – не без помощи Дюррама – о святом предупреждении Примаса, которое спасло столь многих. Они оказались свидетелями очередного чуда.

Но Лилит предупредила их не для их же блага. В конце концов, она и вызвала падение статуи. Она просто укрепляла статус величия Примаса в храме, поскольку то, что она планировала осуществить вскоре, должно было задействовать этих людей на пределе их воли… И, вероятно, отнять многие из их жизней. Конечно же, раз они будут готовы отдать свои жизни за Примаса, а Примасом теперь является она, то это незначительный момент.

Демонесса в последний раз взглянула на статую. Отвернувшись от своих подопечных, она позволила себе лёгкую усмешку и прошептала: «Мне так жаль, отец…»

Первичное Зло – особенно Мефисто – будут не в силах предпринять что-нибудь против неё. Они так боятся, что Высшее Небо обнаружит Санктуарий, что дадут ему попасть в её когти. Без сомнения, они понадеются отнять его впоследствии, но Лилит достаточно хорошо понимает устройство Камня Мира, чтобы не допустить этого. Когда у неё окажется мир с внезапно обретшими силу нефалемами у неё в подчинении, владыки демонов вскоре поймут, что им лучше позаботиться о сохранении своего собственногомира.

Да, сначала Пылающий Ад, затем Высшее Небо.

Это навело её на мысли об Инарии, которых она обычно избегала. Она хорошо знает и его слабости. Ей нечего бояться его…

Всё ещё в образе Примаса она вернулась в тёмные покои. Оказавшись там, она остановилась. Несмотря на отсутствие света, демонесса могла ощутить следы паутины в комнате. Кто-то был здесь во время её отсутствия, кто-то, кому следовало бы хорошенько подумать, прежде чем делать так. На самом деле, она ещё раньше обнаружила некоторые следы, но её голова была слишком занята более насущными делами. А вот теперь…

– Астрога! – позвала Лилит мощным голосом Люциона. – Иди сюда, ты, треклятый паук!

– Этот здесь, – ответил арахнид вздох спустя из теней наверху. – Чего великий Люцион желает?

В интонации демона улавливались изменения, которые не нравились Лилит, – нотки вызова.

– Ты ведёшь себя непозволительно. Ты устраиваешь маскарад.

– Говорящий с тобой перенимает пост, о котором Люцион слишком много забывает в последнее время… Так много, на самом деле, что другиенастаивают на том, чтобы Астрога заполнил пустоту.

Она в точности знала, чего добивается паук. Лилит беспокоила только одна вещь, и это беспокойство только возросло от перемены в настроении демона. Астрога представлял собой единственное препятствие, которое всё ещё оставалось в Триедином. Демонесса надеялась, что Ульдиссиан уберёт его тогда же, когда он разделался с глупым Гулагом, но Астрога оказался хитрее.

– Это всё равно, что кролику притвориться львом. Были планы, о которых Астроге знать не следовало, но его вмешательство совершенно их расстроило! Как думаешь, Трём этопонравится?

Из теней донеслось шарканье. Стали проступать черты другого демона.

– Это, быть может, справедливый вопрос, великий Люцион… Вопрос, который говорящий с тобой не преминул первым задать им…

Что означало, что Астрога уже пережил переговоры с одним из Первичных зол – без сомнения, со своим владыкой и хозяином, Диабло.

– Может быть только один Примас, один хозяин Культа Триединого, паук…

– Да… Говорящий с тобой согласен… И ждал только твоего возвращения, чтобы разрешить это… Лилит.

Настоящие пауки не плюются паутиной, попавшей им в рот, но ведь тело Астроги было всего лишь прикрытием. На самом деле он был не больше восьминогим существом, чем Лилит была Лилией.

Нечистая субстанция брызнула через тёмную комнату, Астрога старался позаботиться о том, чтобы промахнуться мимо жертвы было невозможно. Когда он выяснил, что Лилит заняла место брата, демонесса не знала, да её это и не интересовало. Она даже рассматривала это как возможный сценарий… И потому, прежде чем паутина смогла оплести её, создала зелёное пламя, которое сожгло залп противника-демона. Уничтожение паутины сопровождалось острым шипением…

Но Астрога тоже, по-видимому, допустил, что уничтожение её потребует больших усилий, потому что внезапно пауки оказались повсюду. Даже Лилит не могла избежать их всех. Они кусали её во все места, вводя в неё мерзкий яд Астроги. Арахнид научился необходимости спешить благодаря своему опыту со смертным, с Ульдиссианом, но он всё равно забыл, что имеет дело не с простым демоном. Это была дочь Мефисто…

Силой одной своей мысли Лилит направила поток яда обратно в каждого из пауков, а затем добавила свой собственный для смеси. Злобные существа стали отпадать от её тела в большом количестве.

Астрога гневно шикнул, и новая волна паутины устремилась вперёд, на этот раз она задела правый бок Лилит. Тем не менее, внезапно представ в истинном обличье, она рассмеялась и отрезала клейкую субстанцию при помощи когтей своей левой руки.

– Думаю, лучший способ очистить место от паразитов – это поджечь его, – усмехнулась она. – Ты не согласен?

Демонесса поймала один из отпавших кончиков паутины. Кончик вспыхнул зелёным пламенем, которое устремилось к скрытому тенью Астроге, наконец-то показывая ей его мерзкое тело.

Астрога зашипел и выплюнул паутину, пытаясь погасить ей неестественное пламя. Но его сети только пуще разжигали огонь Лилит, и в считанные секунды он оказался окружён им.

– Говорящий с тобой пожрёт твою плоть и выпьет твою душу, – огрызнулся он. Многочисленные глаза арахнида засверкали алым.

Лилит остановилась. В комнате присутствовал кто-то ещё, кого она знала слишком хорошо. Она уже хотела было обернуться… Но не стала.

– Когда в следующий раз захочешь напомнить мне о моём отце, – проворковала она, – убедись сначала, что привёл настоящего, а не какую-то жалкую иллюзию, слуга Диабло…

Лилит усилила пламя в разы. Астрога завопил, когда оно стало лизать его волосатое тело.

– Ты дура, дочь Мефисто! – заявил он, пытаясь отступить как можно дальше. – Так что добро пожаловать в это логово дураков, отстроенное Люционом! Наслаждайся им… Не много времени осталось у тебя на это…

Новая, сплошная чернота окутала паука. Лилит направила пламя вперёд… Но когда оно достигло угла, Астроги в нём больше не было.

Своим разумом она осмотрела весь храм, но не нашла ни следа демона. Астрога не просто сбежал в безопасное место; он сбежал из Триединого. Лилит была не очень-то этим обеспокоена; ей следовало убить слугу Диабло, но от него явно больше проблем не будет. Теперь Культ Трёх целиком и полностью принадлежит ей.

«Нет, – подумала Лилит с улыбкой, убирая следы сражения и снова, подобно Примасу, усаживаясь на трон. – Больше нет Культа Трёх. Есть только Одна. Есть только я».

Вполне довольная собой, она внезапно захотела, чтобы Дюррам составил ей компанию. Есть немного времени на развлечения, прежде чем она разделается с дорогим Ульдиссианом. Он подтолкнул её к решению, которое, оглядываясь назад, ускорит исполнение её мечтаний. Всё, что ей нужно, – это несколько морлу.

Лилит усмехнулась своей собственной мысли. Возможно, больше, чем несколько…

Астрога не испытывал сожалений по поводу бегства из храма. Он и не ожидал, что сумеет одолеть дочь Первичного Зла, хотя предпринятая попытка и позволила ему оценить её силы для возможной конфронтации в дальнейшем. Она послужит Триединому, и потом они вместе со смертным, с Ульдиссианом, послужат ему. Астрога не пережил бы других демонов, не знай он, когда лучше позволить другим разбираться с его проблемами. Пусть они воюют, быть может, даже ангел, Инарий, присоединится к веселью. Выжившие – если таковые будут – окажутся ослаблены, уж в этом он был уверен. Тогда… Тогда паук соберёт остатки. Идея такого культа, как Триединое, всё ещё будет не лишена смысла, только, быть может, стоит сделать его более направленным. Скажем, направленным на него.

Да, Астроге понравиласьэта мысль. Да, из развалин этого разгрома он вытащит людей и подчинит их себе. Всегда найдутся такие, чья жажда силы граничит с демонической. Только, в отличие от Люциона, Астрога будет держать своих миньонов в железных рукавицах. Вот в чём была ошибка: Люцион потерял хватку, слишком позволил себе опираться на других. Затем, когда он наконец обрёл личный контроль, что-то, по-видимому, пошло не так. Сын Мефисто отчего-то погиб.

Нет, Астрога не повторит ошибок ни Люциона, ни Лилит. Он уже представлял, как его рабы распространяются по обеим частям света, как стяг с его символом – изображением паука – поднимается над одним городом за другим. Настанет день, и никто не будет помнить о Триедином или Соборе Света. Это Культ Астроги наконец захватит Санктуарий и сделает людей его рабами… Конечно, всё это будет делаться ради Первичных Зол, и в первую очередь ради его хозяина.

Всё ради них… В конечном счёте…