Текст книги "Весы змея"

Автор книги: Ричард Аллен Кнаак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Глава тринадцатая

Ульдиссиану казалось, что дышит что-то огромное.

Пещера, в которой стояли они с Ратмой, так сильно простиралась ввысь, что сталактиты, образовавшиеся наверху, достигали нескольких ростов человека. Сталагмиты тоже выросли немалые и возвышались над поверхностью подобно сидящим на корточках великанам.

Ульдиссиану казалось, что он стоит в пасти голодного чудища. «Дыхание» только усиливало это выбивающее из колеи ощущение.

Сталактиты и сталагмиты служили также источником освещения в огромной зале, потому что из глубины каждого из них исходило призрачное алое свечение, об источнике которого оставалось только догадываться. Хотя он был и благодарен им за освещение, они тоже вносили свою лепту в ощущение тревоги, подавляющее Ульдиссиана.

– Только досюда я рискнул вести нас нефизическими средствами, – заметил Ратма со своей обычной отстранённостью. – Думаю, ты можешь ощутить, почему.

Но теперь, когда удалось преодолеть ошеломление от места, где материализовались он и его незваный спутник, Ульдиссиана больше занимало то, что́ Ратма объявил ему как раз до прибытия.

Лилит захватила контроль над эдиремами…

Снова охваченный яростью, он схватил Ратму за воротник плаща.

– Что ты подразумевал под тем, что сказал до этого? – рявкнул Ульдиссиан, тряся сына демонессы. – Как это случилось? Как она это сделала?

– Ты говоришь о моей матери и об её присвоении твоих последователей, – без нужды ответил тот. – Она хитра и поддерживает прочную защиту, но я постепенно пришёл к заключению, что она, должно быть, вселилась в женщину по имени Серентия в миг, когда та была вне поля твоего зрения. Добившись этого, было совсем нетрудно…

В голове у Ульдиссиана застучало, он резко выпустил сына Лилит и стал думать над тем, когда демонесса могла захватить дочь торговца. Один случай тут же пришёл на ум. Серентия пошла за водой и короткое время он не использовал свои способности, чтобы отслеживать её. Прикрытая густой листвой, она нагнулась и… И спустя миг резко вздохнула.

А он, дурак, принял её ответ за чистую монету. Он забыл, на что способна Лилит…

– Серентия… – прошептал он. – Этого не может быть… Она не может быть мертва.

– Она не мертва.

Замешательство, надежда и недоверие боролись друг с другом внутри Ульдиссиана.

– Что ты имеешь в виду? Повторилась история с мастером Этоном и его сыном! Эта грязная ведьма носит кожу Серентии, как треклятое платье! Она убила её, а затем содрала с неё кожу!

Ратма покачал головой.

– Нет… Для игры, которую избрала моя мать, она не может прикрыть себя так. Такая техника, хотя и имеет демоническую природу, даёт доступ только к ограниченному набору возможностей. Их достаточно, чтобы некоторое время держать в дураках нескольких жрецов или домашнюю прислугу, но не хватит на длительное время и расширенные нужды. Для этого Лилит понадобилось использовать более осторожный, тонкий приём. Ей пришлось буквально слиться с этой женщиной. Моя мать выступает как вселившийся дух, который руководит теперь каждым движением тела, и всё же твоя Серентия всё ещё внутри, только в очень, очень глубоком сне.

Сердце Ульдиссиана, за миг до этого словно остановившееся, забилось с новой силой.

– Так с ней всё в порядке? Если мы сможем изгнать Лилит, Серентия снова станет собой?

– Я не могу обещать этого, сын Диомеда. Должно быть, она спит очень крепко, ведь Лилит также понадобился доступ к её воспоминаниям, чтобы дольше поддерживать ложь. Даже если моя мать будет изгнана, я не могу с полной искренностью обещать, что твоя подруга придёт в норму.

– Не нужно было забирать меня из Хашира! Тогда я должен был немедленно пойти к ней! Отправь меня из этого места или покажи, как мне самому это сделать!

Но Ратма был непреклонен:

– Останься ты в положении, из которого мы забрали тебя, ты бы по-прежнему просто выполнял указания Лилит. Она постоянно изменяет свои планы в зависимости от ситуации, и оттого трудно предугадать её следующий ход. Заняв тело девушки и видя глупую атаку, устроенную тем, кто перенял её роль Примаса, она, по всей видимости, решила, что тебе нельзя доверять бразды правления. Вообще-то, это моя мать виновна в том, что ты так ослаб под конец. Принявшая образ столь дорогого для тебя человека, она проникла сквозь твою защиту. Она профильтровала твои тело и душу, захватила власть над твоими мыслями и действиями. Если бы мы не забрали тебя, Хашир стал бы местом, где Лилит переняла главенство, в том числе и над тобой, Ульдиссиан.

– А так она переняла его над Серентией и остальными, – бросил Ульдиссиан. – Похоже, от вашей помощи мне больше вреда, чем проку…

Ратма встретил это замечание лёгким кивком головы и добавил:

– Я допустил слишком много ошибок. Я согласен. Но один ты бы быстро пал её жертвой. Всё ещё есть возможность исправить это, ты только послушай.

– Серентия…

– Будет потеряна навсегда, если ты попытаешься отделить её от Лилит при теперешних обстоятельствах. Как бы ни было это неприятно и мне, но моей матери придётся на короткое время дать волю. Но только на короткое время.

Такую мерзкую мысль Ульдиссиан никак не хотел воспринимать. Он не представлял, что станется с Серентией и остальными под гибельным руководством демонессы. Однако он вынужден был признать, что противостояние Лилит должно было стать задачей не из лёгких; как можно было сделать это, не нанеся ранений или даже не убив Серентию?

– Что мы можем сделать? – наконец спросил он у бледной фигуры. – Скажи мне хотя бы это!

Ратма указал вперёд, где в самом конце виднелся проход.

– Мы можем пойти туда, куда нам следует.

Это был ответ, которого Ульдиссиан, к несчастью, ожидал. И всё же, насколько это возможно, он решил впредь добиваться того, чтобы всё шло по его плану. С этой мыслью в голове он быстро зашагал поперёд своего спутника.

Ратма, более высокий и с более длинными ногами, быстро нагнал его. Затем сын Лилит решил поддерживать шаг, видимо, стараясь сделать так, чтобы Ульдиссиан чувствовал себя не слишком ведомым.

Они прошли запутанный ряд проходов, который кто-то усердно выдолбил в скале много лет назад. В проходах не было освещения, но Ратма вытащил свой кинжал, произнёс слово на странном языке, который использовал прежде, и клинок вдруг засиял. Уже поэтому Ульдиссиан наконец ступил шаг назад за своего спутника.

Проделывая путь, Ульдиссиан не мог отвязаться от ощущения, что кто-то или что-то наблюдает за ними. Он не стал беспокоить этим Ратму, боясь ответа, который тот может дать. У Ульдиссиана и без того было довольно забот.

После примерно дюжины извилистых проходов Ратма, наконец, оглянулся на него:

– Мы почти на месте. Я попрошу тебя внимательно следить за собой…

Облачённый в чёрное спутник не пояснил, что он имеет в виду. Ульдиссиан решил просто продолжать быть начеку. Что ещё он мог сделать? Когда он вначале услышал дыхание, оно не было таким громким, что давило на уши. Что бы они ни искали, вероятно, оно так же было источником зловещего звука.

Затем, через несколько шагов после предупреждения Ратмы, Ульдиссиана захлестнула сильная волна тепла. Однако тепло прокатывалось через него изнутри, а не снаружи. Он почувствовал, что пульс его учащается, и все заботы – о Серентии, Мендельне, эдиремах и всём остальном – возросли, по меньшей мере, в тысячу раз. Он начал запинаться, и только это позволило ему сдержать стон.

Ратма продолжал идти впереди, словно не обращая внимания на его состояние. Это только ещё больше расстроило Ульдиссиана. Как глупец мог не замечать, что они тратят время, что они набрели на непреодолимое препятствие? Как мог он…

Предупреждение Ратмы донеслось до него. Трясясь от усилия, Ульдиссиан попытался прогнать усиливающиеся страхи, волнения… И внезапно тепло внутри рассеялось.

– Тебе лучше? – спросил человек в плаще, даже не оглядываясь.

– Мог бы предупредить и понятнее!

Всё ещё глядя вперёд на дорогу, Ратма покачал головой:

– Нет, к сожалению, не мог.

Ульдиссиан, может, с этим и поспорил бы, но в дальнем конце коридора показалось слабое красное свечение. В то же время раздался звук разбиваемого стекла, который пронёсся эхом по проходу. Ульдиссиан поравнялся с Ратмой, который замедлил шаг.

– Стой рядом со мной, когда мы войдём в залу. Наш путь не совсем чист.

– Даже для тебя?

– Это место – дело рук моего отца.

Эти слова подтвердил очередной громкий грохот. Сохраняя осторожность, Ульдиссиан делал, как ему велено. Его пульс снова участился, и хотя он знал, что виной тому лежащее впереди, он не мог успокоиться.

– Что это? – в конце концов был вынужден спросить Ульдиссиан.

– Создание и уничтожение нас. Бремя, уготованное Инарием человечеству. Ты увидишь…

По мере того как они подходили ближе, алое свечение – и медленное, но непрекращающееся дыхание – становились даже более отчётливыми. Что бы ни лежало внутри залы, оно сияло так же ярко, как солнце. Ратма пробормотал что-то, и его кинжал потускнел. Тем не менее, сын Лилит не убрал оружия.

– Будь начеку… – предупредил Ратма, когда они добрались до конца прохода. – Ступай медленно.

Вместе они вошли в новую пещеру. Тем не менее, свет сразу стал таким ярким, что, даже когда Ульдиссиан прикрыл глаза, он не мог видеть ничего дальше собственных ног.

А затем…

– Нас атакуют!

Предупреждение Ратмы пришлось как раз ко времени. Высокий визг чуть не оглушил Ульдиссиана. Действуя инстинктивно, он сразу же создал барьер над собой.

Раздался тяжёлый стук, за ним рассерженный вопль. Ульдиссиан услышал хлопанье крыльев. Вслед за ним быстро последовали скрежетание и новый визг. На него напали сразу несколько нечестивых тварей.

Ульдиссиан развернулся, так что оказался лицом к тоннелю. Это позволило ему хотя бы видеть. Уголком глаза он мельком заметил кожистое крыло.

Голос Ратмы донёсся откуда-то. Ульдиссиан не понял его, и потому предположил, что древний его спутник читает какое-то заклинание. Это напомнило ему, что и он тоже по идее должен обладать удивительными способностями. Бурча сквозь зубы проклятие, Ульдиссиан прислушался в ожидании следующей атаки.

Звук крыльев с левой стороны только и нужен был ему. Он выбросил руку в этом направлении.

То, что на него летело, издало новый вопль. Призван ли он был порвать его барабанные перепонки или сделать что-то ещё, но Ульдиссиан теперь использовал крик против самой твари. Он отразил вопль, и тот ударил в обратном направлении с силой, возросшей в несколько раз.

Со стороны противника раздался новый крик, за которым последовал звук удара тела о, предположил Ульдиссиан, камень. Крик продолжился, но теперь в нём слышалась боль. Крик сопровождался стуками, словно крылатое чудище билось в конвульсиях.

Голос Ратмы каким-то чудом прорвался через множество воплей:

– Ульдиссиан! Отходи на мой голос!

Ульдиссиан подчинился. Спустя несколько тревожных секунд, он наскочил на то, что, он надеялся, было бледным телом его спутника.

Костяной кинжал мелькнул перед охваченными болью глазами Ульдиссиана. Прежде, чем он успел отреагировать, Ратма прочитал что-то.

Кинжал вспыхнул, ослепляя Ульдиссиана. Тот уж было подумал, что Ратма привёл его сюда по просьбе Лилит, чтобы она смогла в последний раз поглумиться над ним, прежде чем убить.

Однако спустя момент слепоты зрение вернулось к Ульдиссиану, причём оно стало нормальным… Такого даже он со своими способностями не мог сделать. Теперь он мог видеть достаточно хорошо, чтобы отвернуться от тоннеля.

И то, что он увидел, заставило его замереть на месте.

По сравнению с пещерой, в которой он находился, предыдущая была крохотной. Она уходила глубоко вниз и возносилась к верху. Они с Ратмой стояли на какой-то широкой древней платформе, выточенной из камня. Она была длиной в несколько ярдов и на конце расходилась в разные стороны. Ульдиссиан сообразил, что, заведи его существа чуть дальше вправо, он был бы обречён.

Низкая стена огораживала платформу, и по углам располагались маленькие сооружения, напоминающие ступенчатые пирамиды. Наверху каждой горел маленький и, в этой зале, незначительный свет.

Цвет собственно залы напомнил Ульдиссиану цвет сердца, окроплённого свежей кровью. Правда, этот аспект изучал он недолго, потому что вскоре внимание его оказалось прикованным к тому, что было средоточием этого места.

Оно напоминало кристаллические образования наподобие тех, которые, будучи мальчиком, он находил в маленьких пещерах у себя дома, но ни одно из них не достигало сотни футов в высоту – возможно, даже более двух сотен футов, потому что основание располагалось слишком низко, чтобы можно было увидеть, – состоя из нескольких монолитов, выступающих в дюжине разных направлений. В отличие от образований, которые ему вспоминались, эта громадина обладала резкостью во внешнем виде, обусловленной угловатостью и пугающим алым цветом.

Каждая грань огромного образования состояла из тысяч маленьких граней. Изнутри исходило не только свечение, которое так жгло глаза Ульдиссиана; ещё глубже наблюдались разноцветные вспышки. В целом свет, исходящий от кристалла, не только расширял всю длину и ширину пещеры – и без того достаточно огромную, чтобы вместить Серам и прилегающие земли в пределах, по меньшей мере, двадцати его размеров, – но как будто просачивался через самые каменные стены.

С каждым всполохом света образование пульсировало, и Ульдиссиан наконец определил источник «дыхания».

Донёсся очередной режущий ухо звук крушения. Ульдиссиан посмотрел наверх и только теперь заметил, что меньшие куски кристалла – «меньшие» только в два или три раза от его длины или ширины – парили по всей пещере в как будто бы случайных направлениях. Резкий звук произвели два куска, столкнувшись друг с другом. Расколовшиеся фрагменты разлетелись и начали менять форму.

Всё это Ульдиссиан усвоил в какую-нибудь пару-тройку скудных секунд. После этого более насущное и весьма безобразное зрелище отвлекло Ульдиссиана от поразительного кристалла. Четыре крылатые бестии с головами, напоминающими лишённые кожного покрова головы псов, ринулись вниз на него с разных сторон. У тварей были свирепые зубы и длинные и широкие уши. Рыла их были тучными, с широкими ноздрями. Чего у голов не было, так это глаз. Даже углублений не было там, где должны были быть глаза. Словно то, что создало их, намеренно не дало им глаз.

Быть может, это было недалеко от правды. Какой прок был от глаз в этом месте, где только магия Ратмы давала Ульдиссиану увидеть хоть что-то? Куда полезней оказывались широкие уши и ноздри, которые позволяли учуять любую прибывшую жертву.

У каждого из чудищ размах крыльев достигал по крайней мере шести футов, и, как у летучих мышей, которых они напоминали формой, крылья так же служили им руками. Однако, в отличие от летучих мышей, когти этих отродий были длиннее ладони Ульдиссиана и такими острыми, что даже одиночный порез был залогом сквозной и опасной раны.

Ульдиссиан сложил ладонь лодочкой. Над ладонью образовалась синяя энергия. Он кинул её в ближайшую злобную тварь.

Синяя энергия поглотила свою цель… И с хлопком исчезла. Крылатая бестия потрясла головой, ошеломлённая, но в остальном целая. Она явно не спешила обращаться в золу, как ожидал Ульдиссиан.

Сбитый с толку этой неудачей, он едва успел вовремя прийти в себя, чтобы воссоздать щит. Даже он был не таким сильным, как обычно, и когда на него стали нападать трое, а затем четверо, Ульдиссиан начал покрываться потом.

Ответ, как и следовало ожидать, пришёл от Ратмы. Издалека сын Лилит – его огромный плащ, похоже, обеспечивал ту же защиту, что и барьер Ульдиссиана, – прокричал: «Твои силы снижены здесь! Это воздействие кристалла! Ты должен сосредотачиваться сильнее при любой попытке!».

Проклиная спутника за то, что тот не сказал ему об этом прежде, чем они вошли, Ульдиссиан сильнее сконцентрировался на барьере. К этому времени семь причудливых чудовищ парили над ним, и каждое желало разорвать его плоть. Разглядев их поближе, он убедился, что у них не было настоящих тел. У них были высушенные останки туловищ и ноги, которые можно было назвать рудиментарными. По сути, существа состояли из крыльев и головы. Ульдиссиан задался вопросом, вообще едят ли они… Но потом решил, что на такой вопрос лучше не знать ответа.

Рты щёлкали перед его лицом, иногда приближаясь гораздо сильнее, чем он хотел. Стараясь успокоиться, несмотря на неистовые атаки его противников, Ульдиссиан гадал, как ему лучше защитить себя.

То, что он считал смертоносной атакой, с треском провалилось. Ульдиссиан должен был тщательно выбирать, ведь попытка ударить означала, что его щит ослабнет. Даже со своими восстанавливающими силами он сомневался, что сможет долго продержаться после того, как хотя бы одна тварь умудрится прорваться.

В конце концов, ему в голову пришла только одна стратегия – вариация на тему того, что он делал ранее. Выпрямившись во весь рост, Ульдиссиан набрал побольше воздуху… И свистнул.

Для его собственных ушей – он наделся, что и для Ратмы тоже, – свист прозвучал одним длинным громким тоном. Уверенный в том, что его попытка снова будет ослаблена огромным кристаллом, сын Диомеда сконцентрировал на свисте столько воли, сколько осмелился, – возможно, даже больше. Когда он закончил, то почувствовал, что крылья задевают его плечи…

Но в следующий миг, когда он почувствовал, будто коготь касается его руки, каждыйкрылатый монстр вокруг Ульдиссиана испустил душераздирающий крик. Они отпрянули от него, а потом закружились, словно совершенно обезумевшие. Двое сразу же столкнулись, но вместо того, чтобы тут же расцепиться, стали рвать друг друга, как рвали человека. Другое чудовище налетело на каменную стену пещеры, затем ещё и ещё раз, и так до тех пор, пока наконец не свалилось на землю.

Трое других просто упалина землю, где стали вопить и трясти головами, словно пытались скинуть что-то.

– Не поверил бы, если бы не видел своими глазами, – крикнул Ратма ему на ухо. Фигура в капюшоне стояла рядом с Ульдиссианом. – Уж где-где, а в этом месте тебе такое должно быть не по силам.

– Я просто последовал твоему совету. Просто сконцентрировался сильнее. Это сработало.

– А недолжно было… Тем более не в такой мере. Посмотри вокруг, Ульдиссиан уль-Диомед. Посмотри вокруг и убедись в истине этих слов.

Ульдиссиан сделал, как ему было сказано… И глаза его округлились при виде результатов его отчаянной попытки.

Более трёх десятков существ летали или лежали, охваченные хаосом. Двое столкнулись с парящими фрагментами. Некоторые сражались друг с другом, в то время как иные дико извивались на земле. По меньшей мере двое искусали себя так свирепо, что смерть их была неизбежной.

Затем двое, участвовавшие в воздушном сражении, упали. Миг спустя некоторые из тех, что были на полу, затихли. Пока Ульдиссиан смотрел вокруг, жители пещеры один за другим просто падали на землю… И умирали.

– Я не… Я не понимаю…

Ратма пожал плечами, как будто это должно было быть совершенно очевидно для всех. На его подбородке имелся порез, и одежда была порвана над тем местом, где по предположению Ульдиссиана должно было быть его сердце. Твари были более близки к убийству древнего создания, чем сына Диомеда.

– Ты, конечно же, заметил их сходство с летучими мышами. Ты представил, что если ты громко свистнешь и используешь свои силы, чтобы усилить свист, то по крайней мере ранишь или оглушишь нескольких… Ведь так?

– Да… Но… Я подумал, что, может быть, удастся избавиться от тех, что передо мной, но…

– И это должно было стать для тебя удачей, даже с моим предупреждением, – Ратма покачал головой. – Ульдиссиан уль-Диомед, ты не тот, кем должен быть. – Он посмотрел поверх его плеча. – И причина этого должнакрыться в тебе…

Сын Лилит обращался не к кому иному, как к огромному зловещему кристаллу. Даже когда вокруг них сновали подобные летучим мышам твари, Ульдиссиан не мог не взирать на него с восхищением. Никогда бы он не подумал, что существует нечто подобное.

– Что это такое? – спросил он наконец. – Почему оно здесь?

Ратма указал на парящего гиганта:

– Это причина, почему нефалемы и все сродные им принизились за эти столетия, мой друг. Это причина, почему тебя и твоих последователей недолжно существовать! Ты стоишь перед проклятием всех потомков тех ангелов и демонов, которые выковали Санктуарий. Ты стоишь перед Камнем Мира…

От одного только названия Ульдиссиан непроизвольно задрожал, словно какая-то часть его должна была уже знать об этом невероятном артефакте… Знать о нём и справедливо бояться его существования.

Даже с помощью заклинания Ратмы на Камень Мира было трудно прямо смотреть. Ульдиссиан обнаружил, что лучше всего наблюдать его, глядя слегка в сторону. Даже тогда он искрился, словно отражая сотню красных солнц.

– Инарий счёл нефалемов болезнью, надругательством над тем, чем он был. По его мнению, нас никогда не должно было быть. Он согласился обсудить нашу судьбу вместо того, чтобы немедленно убить, только из-за протестов остальных. Чувствую, он бы ещё поступил в соответствии со своим первоначальным намерением, если бы моя мать не убила остальных беженцев. Это действие изменило всё. Уничтожь Инарий нас после этого, он остался бы совершенно один, чего не мог снести даже он. Однако идея нефалемов вызывала у него отвращение, и поэтому он взял Камень Мира, – который был создан во многом как способ скрыть Санктуарий от глаз Высшего Неба и Пылающего Ада, – и видоизменил его резонанс.

Ульдиссиан изо всех сил старался уследить за повествованием Ратмы, но последнее вообще не понял.

– Что это значит? Что он сделал?

– Вот что: в дополнение к сокрытию этого мира Камень Мира начал также постепенный и незаметный процесс ослабления. Каждое последующее поколение нефалемов становилось гораздо менее могущественным, чем предыдущее, пока, очень скоро, следующие родившиеся не стали лишены всяких способностей. Вскоре только несколько нефалемов из первого поколения – я и Бул-Катос, самые очевидные, – остались в живых. Дар – или проклятье – наших предков был позабыт. Инарий начал изменять Санктуарий по своему усмотрению… И подчинять его своей железной воле.

Ульдиссиан чувствовал излучение Камня Мира и не сомневался, что он способен совершенно гасить его силы. Так почему же он не делал этого сейчас?

– Это работа Лилит, – тихо объявил Ратма.

– Ты что, читаешь мысли?

Сын демонессы покачал головой:

– Я читаю… Ощущения. Это почти как чтение мыслей, только более точное, ведь мысли легко наполнить ложью.

Снова сбитый с толку, Ульдиссиан вернулся к обсуждаемому предмету:

– Что она сделала?

– Очевидно, моя мать снова изменила резонанс Камня Мира, так что его эффект теперь минимален и ограничен примерно горой Арреат, да и то, может, не всей. Даже стоя перед ним, ты сумел превозмочь его. Теперь, когда Камень Мира больше не препятствие, естественный процесс наращивания нефалемских сил может расцвести. Ты – результат этого… Первый, во всяком случае.

Чем больше находился рядом с ним, тем сильнее Ульдиссиан ощущал излучение Камня Мира. Он представил, каково было бы, если бы оно было в тысячу раз мощнее… Нет, в тысячу тысяч раз. То, что сказал Ратма, стало яснее. С такими мощными силами, заполонившими Санктуарий, подобные ему ни за что не появились бы. Только вмешательство Лилит изменило это.

Внезапно он проклял артефакт, ненавидя его как за то, что он сдержал потенциал всех людей, так и за то, что не сумел до конца выполнить это назначение, что привело к нынешнему отчаянному положению его последователей.

Затем что-то снизошло на него.

– Ратма… А его можно снова изменить?

– Вопрос, которым я задавался, и истинная причина нашего появления здесь, сын Диомеда, – облачённая в чёрное фигура указала на Камень Мира. – Ты бы как поступил? Вернул бы то, что когда-то было твоим? Сделал бы себя как-то ещё более могущественным? Скажи мне, Ульдиссиан уль-Диомед…

Ульдиссиан с великой радостью перечеркнул бы всё, что случилось с ним, чтобы как-нибудь вернуться в день до того, как Лилит вмешалась в его жизнь и начались его испытания. Однако он сомневался, что даже Камень Мира позволит это сделать. Максимум, он отнимет дар у него и у других. К несчастью, это не уничтожит угрозы Триединого, теперь, конечно же, твёрдо настроенного разобраться с теми, кто отвергает его волю и существование. Более того, он сомневался также, что ангел Инарий оставит всё, как есть.

Оставался только один вариант…

– Можно ли действительно изменить Камень Мира так, чтобы мы стали более могущественными?

– Напрямую – нет, но его можно изменить так, чтобы дар внутри вас рос быстрее. По существу, это приведёт к тому же, чего ты желаешь.

Ульдиссиану больше ничего и не нужно было.

– Скажи мне, что делать.

– Вот Камень Мира. Чтобы достигнуть того, чего ты желаешь, ты должен думать это. Кристалл либо примет твою волю, либо отвергнет её.

– Так просто?

Ратма поморщился.

– Нет… Отнюдь не просто.

Уставший от туманных и зачастую противоположных утверждений напарника, Ульдиссиан полностью сосредоточился на огромном кристалле. Пульсация Камня Мира завораживала почти гипнотически.

«Ты должен думать это…»– сказал Ратма. Ульдиссиан попытался очистить мысли, а затем сосредоточился на своём желании.

«Нам нужно стать сильнее, – сказал он Камню Мира. – Нам нужно, чтобы наша сила росла быстрее…»

Камень Мира не выказал никаких внешних изменений, но Ульдиссиан почувствовал, что что-то внутри движется в ответ на его прощупывание. Он повторил своё желание, подчёркивая нужду в скорой и более мощной силе.

Но лёгкое смещение… Резонанса?… Дальше не пошло. Стараясь изо всех сил, Ульдиссиан не мог добиться большего. Хотя он каждую частичку своей воли направил на Камень Мира, в конце концов именно он попятился, задыхающийся и побеждённый.

Ладонь Ратмы в перчатке взяла его руку. Истекающий потом и взбешённый Ульдиссиан взглянул на своего спутника.

Лицо сына Лилит выражало крайнее ошеломление.

Ульдиссиан, в свою очередь, тоже стал смотреть на него во все глаза. Никогда Ратма перед ним не показывал так свои неприкрытые эмоции.

– В чём дело? – сумел он наконец выдавить из себя. – Есть опасность?

– Камень Мира… – прошептала бледная фигура почти благоговейно. Его взгляд метался между Ульдиссианом и сияющим артефактом. – Я хотел посмотреть… Но я никак не ожидал… Это была теория… Не более того… Не более…

Ульдиссиан снова ничего не понял, тем более что, оглянувшись на кристалл, он убедился, что ничего не изменилось.

– О чём ты говоришь? Я облажался.

– Смотри не глазами… Смотри разумом и душой.

Хмуря брови, Ульдиссиан снова взглянул на Камень мира, на этот раз прибегая к использованию других чувств. Он по-прежнему не обнаруживал изменений; Камень Мира реверберировал, как и прежде, ничуть не…

Нет… Имелся намёк на изменение, такой замысловатый, что неудивительно было, что он пропустил его раньше. Но такое изменение вряд ли могло вызвать сколь-нибудь существенный эффект… Разве не так?

– Так я добился чего-то. Немногого. Это означает что-нибудь?

Ратма издал неразборчивый звук, затем пробормотал:

– Осмотри структуру артефакта, Ульдиссиан. Осмотри её в самой глубине. Ты можешь это сделать…

Ульдиссиан сосредоточился сильнее… И обнаружил, что он заглянул глубоко в Камень Мира. Он увидел отчётливый кристаллический узор, из которого состояло удивительно образование, и восхитился мельчайшими деталями. Крошечные пятисторонние сегменты повторялись бесконечно и формировали саму базовую структуру камня. Ульдиссиан не мог не любоваться их совершенством. То, что артефакт был создан, а не являлся творением природы, ошеломляло так сильно, что Ульдиссиан на короткое время забыл, сколько бед он ему принёс.

Но всё это не имело никакого отношения к предмету его поисков. Он чуть не сдался, когда одна маленькая область возле сердцевины привлекла его внимание. Что-то в ней было не так. Ульдиссиан сразу понял, что это был источник изменения в резонансе Камня Мира. Он погрузил свой разум глубже, чтобы разглядеть больше деталей…

И увидел, что, тогда как остальная часть Камня Мира была составлена из пятистороннего узора, эта часть имела шестьграней.

То, что некогда было совершенным, стало с изъянами… Каким невозможным это ни казалось.

Он тут же ретировался.

– Работа Лилит…

– Нет, сын Диомеда… Твоя работа, – Ратма вперился в него взглядом. – Моя мать изменила резонанс при помощи заклинания, которое сказалось на выходе, но не на структуре. Я ожидал, что ты либо сделаешь то же самое, либо, вероятней, потерпишь неудачу. Попытка была отчаянной, но я считал, что попробовать стоит. Я подумал, не зря же тебя забросило так близко к Камню Мира…

– Я попал сюда случайно.

– Ты, видимо, ещё не понял, что случайно ничего не происходит, – ответил закутанный спутник. – Я не знал, чего ожидать, но уж точно не этого. Ульдиссиан уль-Диомед, ты изменил самую сущностьКамня Мира, что по идее должно было быть невозможно, – Ратма нахмурился. – Укрепит это или разрушит наши надежды, боюсь, узнать сразу мы не можем, а можем только ждать… И молиться…