Текст книги "Черное танго"

Автор книги: Режин Дефорж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Все в порядке. Ты очень хороший мальчик.

Выйдя из темного вестибюля, Леа невольно зажмурилась от еще яркого послеполуденного солнца. Она бежала, расталкивая прохожих, которые осыпали ее проклятиями. Так же бегом она пересекла бульвар Пон-Рояль. Машины сигналили. С трудом переводя дух, она пришла в больницу. Ей указали корпус, где лежала Сара. Монахиня проводила ее до комнаты, где помещалась раненая. У двери дежурил полицейский. Он попросил у Леа документы.

– Не утомляйте ее, не задерживайтесь надолго, – сказала монахиня, открывая дверь.

В комнате царил полумрак. Штора из белого полотна слегка колыхалась от дуновения ветра, проникавшего через приоткрытое решетчатое окно. Сара, казалось, спала на высокой металлической кровати. Плечо ее было перевязано. В волнении Леа склонилась над ней. Открыв свои чудесные зеленые глаза, Сара посмотрела на подругу, и легкая улыбка тронула ее черты, отчего она стала еще красивее. Эта улыбка погасла, когда она увидела следы слез на лице Леа.

– Ты из-за меня расстроилась?.. Я себя чувствую очень хорошо… через пару дней я смогу ходить. Ты успокоилась?.. Но что это с тобой?.. Почему ты плачешь?.. Что-нибудь случилось?..

Глотая слезы, Леа все же смогла рассказать, что с ней только что произошло, и передала слова напавшего на нее человека.

Сара выпрямилась, у нее вырвался стон.

– Зря я сейчас все рассказала, не дождавшись твоего выздоровления.

– Это не страшно. Значит, они перешли в наступление. Я не думала, что они осмелятся на это во Франции. Надо полагать, у них здесь есть сообщники, о которых мы не подозревали, или они почувствовали, что мы вот-вот добьемся своей цели. Самюэль получил подтверждение, что две женщины, которых я ищу, находятся в Париже, они чуть было не уехали в Аргентину вместе с другими преступниками. Ты должна мне помочь…

– Но, Сара, разве ты не поняла: если ты не остановишься, они убьют тебя!

– Они уже меня убили. Я больше не боюсь их. Хочешь ты этого или нет, но ты – одна из нас. У тебя нет выбора: сейчас они знают все о тебе и твоей семье. Если ты хочешь жить так же спокойно, как раньше, ты должна помочь нам их уничтожить.

– Ты с ума сошла! Времена подполья кончились!..

– Вовсе нет. Для них, как и для нас, скрытая война продолжается.

– Это я уже успела понять. Почему бы тебе не сообщить полиции все, что ты знаешь об их деятельности во Франции?

– Потому что меня не захотят выслушать. Сказать французам, всему миру о том, что нацисты все еще находятся среди нас, что гадина не только не умерла, но всегда готова к нападению, что во всех странах у них есть друзья, жаждущие им помочь, что у них есть свои люди в правительственных кругах, в газетах, на заводах и фабриках, в литературной среде… Сказав все это, в лучшем случае удостоишься недоверчивой усмешки, а в худшем – столкнешься с сочувствующими им и их делу. Нет, я не могу говорить об этом с полицией. Там меня, безусловно, выслушают, но попросят молчать об этом.

– Я не понимаю.

– Дело в том, что для них это не откровение. Они помогают некоторым нацистам бежать в обмен на информацию.

– Я не верю тебе.

– У меня нет доказательств относительно Франции, но американцы, в частности, пользуются услугами многих из них. Что же мешает французам последовать их примеру?

– Хотя бы то, что они французы!

Лицо Сары делалось все более жестким по мере того, как она говорила. В ответ на реплику Леа она недобро рассмеялась.

– Не думала я, что, пережив все, что тебе довелось пережить, столкнувшись с предательством, с коллаборационизмом, в том числе и в твоей семье, ты все еще такая наивная!

Сраженная этим доводом, Леа склонила голову. Да, даже французы…

Вошла монахиня.

– Мадам Тавернье, необходимо, чтобы ваша подруга вас оставила. Вам нужен покой.

– Спасибо, сестра, она уже уходит.

Леа охватила дрожь. Она недоверчиво посмотрела, как за женщиной в белом закрылась дверь, и опустила глаза, не смея встретиться взглядом с Сарой. В ней еще жила слабая надежда. Придя в больницу, она спросила мадам Мюльштейн…

– Я вижу, Франсуа тебе ничего не сказал. Мы поженились по возвращении, из Монтийяка. Но это всего лишь необходимая формальность. Это ничего не изменит в ваших отношениях. Я не ревнива.

«Но я-то ревнива», – подумала Леа, готовая разрыдаться.

– Надо, чтобы ты как можно скорее увиделась с Франсуа, – продолжала Сара. Она, казалось, не замечала, как побледнела Леа. – Если ты его не застанешь, набери номер: Дантон 26–27. Ты запомнила?.. Главное – ничего не записывай. Когда тебе ответят, скажи, что мадам Гюго ждет месье Сент-Бёва в назначенное время. В девять часов вечера ты должна быть на Сент-Андре-дез-Ар. Ты знаешь, где это?

Леа кивнула.

– Обрати внимание на то, чтобы за тобой не было слежки. Оденься во что-нибудь темное. Ты слишком бросаешься в глаза в этом голубом костюме. С тобой встретится кто-нибудь из наших. Ты мне говорила, что заметила у напавшего на тебя человека акцент… и почувствовала на своей шее прикосновение его усов… Это может облегчить поиски. К тебе должны подойти со словами: «Вы не видели Виктора?» Ты ответишь: «Я собираюсь встретиться с ним сегодня вечером». Ты все поняла? Повтори.

Леа монотонно повторила.

– Хорошо. Приходи ко мне завтра. Я должна быть в курсе.

В коридоре Леа столкнулась с Даниэлем.

– Как она себя чувствует? Почему вы молчите?.. Что с вами? Вы очень бледны.

Поддерживаемая молодым человеком, она села на стул. Ноги были ватными, она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

– Все нормально, ничего страшного: просто я не выношу запаха эфира.

– Вы меня напугали… Как себя чувствует Сара?

– Лучше, гораздо лучше.

– Хотите, я провожу вас?

– Нет, сейчас это пройдет, спасибо.

У Леа было одно желание: бежать из этой больницы и прийти в себя, чтобы все обдумать. Она быстро рассталась с Даниэлем.

На площади Обсерватории она вскочила на подножку автобуса, когда он уже тронулся. Контролер схватил ее за руку и накинул ремень безопасности.

– Очень опасно, мадемуазель, прыгать на ходу.

– Этот автобус идет до площади Сен-Мишель?

– Да, мадемуазель, два билета, пожалуйста.

Леа протянула деньги и оперлась на деревянные перила. Ее волосы развевались на ветру. Автобус шел с большой скоростью.

Придя на улицу Грегуар-де-Тур, она открыла дверь ключом, который ей дала сестра. В квартире никого не было. Она трижды позвонила на Университетскую улицу. Никто не подошел к телефону. Франсуа тоже не появлялся. Зато, когда она набрала номер, данный ей Сарой, ответил мужской голос.

15

– Вы не видели Виктора?

Хотя Леа и была начеку, она вздрогнула. Перед ней стоял незнакомец с великолепными рыжими усами, ожидая ее ответа.

– Я собираюсь встретиться с ним сегодня вечером.

– Хорошо, пойдемте.

Пройдя по переулку, они вышли на бульвар Сен-Жермен и зашли в большое кафе. Он провел ее вглубь, подальше от посетителей.

– Что вы будете пить?

– Не знаю, то же, что и вы.

– Гарсон, два стакана хорошо охлажденной водки.

Пока официант не вернулся, они не проронили ни слова.

– Выпейте, похоже, вам это необходимо.

Прикрыв глаза, она выпила… Ей вспомнились дни и вечера, проведенные с советскими солдатами в Германии в поисках перемещенных лиц и сирот, неизменная водка и песни: такие красивые и грустные… Благодаря этим людям с Востока она узнала, что такое безудержное веселье и черная тоска. Они стояли у нее перед глазами, погруженные в воспоминания о родной стране, о любимых женщинах… Сколько нежности, сколько деликатности было в этих мужланах! Как старались они хоть немного скрасить ей неуютную обстановку: отдавали свои одеяла, угощали чаем, делились черным хлебом… Ей так не хватало сегодня той атмосферы товарищества, заботы, делавшей жизнь среди руин менее трудной. Сожалея о том времени, Леа вздохнула.

– Вас не слишком затруднит, мадемуазель, вернуться на землю? – прервал ее человек с усами.

– Я думала о русских солдатах. Они были моими друзьями.

Он странно посмотрел на нее и подумал: «Еще одна сумасшедшая».

– Нам нельзя долго оставаться вместе. Если Сара дала вам этот номер телефона, значит, ей надо что-то нам сообщить.

Она не смогла удержаться от шутки:

– Как вы догадались?

Вероятно, он не обладал чувством юмора. Однако ее легкая улыбка не ускользнула от него, и он раздраженно нахмурился. Нимало не смутившись, Леа продолжала, рассказав ему все, что произошло на улице Сен-Жак.

– Вы не могли бы точнее описать его приметы?

– Нет, я ничего не запомнила, кроме усов, акцента и еще того, что он был немного выше меня ростом. Ах да, он был в кожаной куртке, возможно, даже на меху…

– В такую погоду?

– Да, я даже успела об этом подумать, пока он держал меня.

– Как вам показалось: это был молодой человек?

– Трудно сказать… Думаю, да.

– Ладно. Мы с этим разберемся. Вы увидитесь завтра с Сарой?

– Да, – неохотно сказала она.

– Передайте ей, что мы выследили дичь и сможем начать охоту раньше, чем предполагалось. Она поймет.

– О да, я тоже понимаю… Прямо как в игре скаутов. Как будто бы мы герои романа из серии «По следу», вы не читали? Очень жаль, там столько приключений…

– Мадемуазель, речь идет не о приключенческом романе.

– Я прекрасно это знаю, и мне жаль.

Как она его раздражала!.. Что только в ней нашел Тавернье?.. Да, пожалуй, она красива, но по сравнению с Сарой…

– Будьте все же осторожнее: люди, с которыми нам приходится иметь дело, вовсе не герои романа, вы могли вчера в этом убедиться. Выходите первой… До свидания.

Оказавшись на улице, Леа задумалась, куда ей направиться. У нее не было желания идти ни на Университетскую улицу, ни на улицу Грегуар-де-Тур. Она машинально пошла в направлении «Театр франсез». На улице Одеон она остановилась перед освещенной витриной книжного магазина. Внутри несколько человек оживленно беседовали. Красивая брюнетка с зачесанными наверх волосами стояла немного в стороне, слушая взъерошенного человека, который говорил, нервно жестикулируя и не вынимая окурка изо рта. Это был Андре Мальро. Она вспомнила, что Рафаэль Маль давал ей читать «Условия человеческого существования». Мужчина с очень некрасивым лицом, в очках с черепаховой оправой и с трубкой во рту внимательно его слушал. Маленькая толстушка в старом сером платье, с волосами, туго стянутыми в узел, приводила в порядок книги. А этот лысый мужчина в красном шейном платке: это же Андре Жид!.. Вопреки мнению бордоских буржуа, дядя Адриан любил его сочинения. Они встречались в Париже и обменялись несколькими письмами. Это было предметом особой гордости доминиканца. Женщина с короткой стрижкой, одетая по-мальчишески, и еще одна, лица которой не видно… А вот и Виктория Окампо, беседующая с Франсуа Тавернье. Нет, Леа совсем не хотела сейчас его видеть. В этот момент она встретилась взглядом с аргентинкой, и та указала на нее своему собеседнику. Раньше, чем Леа успела отреагировать, он выбежал к ней и схватил за руку.

– Где ты бродишь? Я себе места не находил от беспокойства!..

– Оставь меня!

– Сара мне все рассказала. Будет лучше, если ты вернешься в Монтийяк.

– Я вернусь, если сочту это нужным. Ты не вправе мне приказывать.

– Я тебе не приказываю, а настоятельно советую.

– Прибереги свои советы…

– Мадемуазель Дельмас, мы встретились раньше, чем предполагалось.

– Добрый вечер, мадам.

– Входите, я представлю вас моим друзьям.

Не смея отказаться, Леа вошла в книжный магазин.

– Адриенна, разрешите вам представить мою юную приятельницу Леа Дельмас. Леа, это Адриенна Моннье и Сильвия Бич – владелицы магазина, госпожа Симона де Бовуар и господин Жан-Поль Сартр. Господа Андре Жид и Андре Мальро… Жизель Френд, она была со мной в Аргентине, а сейчас проездом в Париже, – сказала Виктория Окампо.

Поприветствовав ее, Сартр и Мальро продолжили беседу, а Андре Жид откланялся.

– Пойдем, – тихо сказал Франсуа.

Они ушли, пообещав Виктории Окампо прийти завтра к ней на чашку чая.

– Ты ужинала?

Леа отрицательно покачала головой.

– Тебе надо поесть, пойдем, – сказал он, взяв ее за руку.

Они молча дошли до Сен-Жермен-де-Пре и вошли в пивную «Лип».

Их встретил сын хозяина Роже Каз.

– Добрый вечер, месье Тавернье. Вы сядете за тот же столик, что и вчера?

Он усадил их рядом с кассой. Метрдотель принес меню.

– Вам подать аперитив?

Не спросив Леа, Франсуа заказал:

– Два бокала шампанского, пожалуйста.

За соседним столиком ужинали Жан Кокто и Мари Белл. Немного поодаль сидели Жорж Бидо и Морис Шуман. Леа узнала их. Они кивнули молодым людям.

– Ну а теперь рассказывай.

Леа выпила немного шампанского.

– Мне нечего тебе рассказать. Твоя жена тебе уже обо всем сообщила.

– Прекрати, пожалуйста, нам не следует разговаривать в таком тоне. Я говорил тебе, что мы собирались пожениться. Теперь это произошло, вот и все.

– Вот и все! – вскричала Леа так громко, что все присутствующие обернулись в ее сторону. – Это уж слишком, – продолжала она, понизив голос. – Я думала, что ты откажешься от этого безумного проекта. Обо мне ты подумал?

– Дорогая моя, я только о тебе и думаю. Позже я разведусь и женюсь на тебе…

– Конечно, ты уверен, что я буду покорно ждать, когда ты решишь развестись! Но ты не единственный мужчина на Земле!

– Да, это так, но я единственный мужчина, которого ты любишь.

Да, дерзости ему не занимать!.. Однако он говорил правду: она действительно любила его, этого негодяя, и мысль о том, что его может интересовать другая женщина, причиняла ей боль…

– Между, мной и Сарой ничего нет, и никогда не будет. Но я должен защитить ее и помочь ей…

– А меня ты сегодня защитил?

С какой болью он на нее при этом посмотрел!

– Я отдал бы все, чтобы к тебе это не имело бы отношения…

– Ты немного опоздал. Поскольку я тебя не застала, мне пришлось встретиться с другом Сары.

– С пышными рыжими усами?

– Да, он мне сказал, что охота может начаться раньше, чем предполагалось…

– А, он так сказал… – произнес он, задумавшись.

– Это значит, что они нашли тех ужасных женщин, о которых мне говорила Сара?

– Я об этом ничего не знаю. Может быть.

– Если они их поймают, что они с ними сделают?

– Нетрудно догадаться.

Все это напоминало плохой роман: эта беседа в парижской пивной, ярко освещенной, где было много политиков, кинозвезд, писателей, красивых женщин… Леа казалось, что она видела какой-то бессмысленный сон: сидевший напротив нее мужчина, которого она любила и который любил ее, женился на другой; та же не думала ни о чем, кроме своей мести, у нее были какие-то сомнительные друзья, в нее стреляли на улице; она сообщила Леа некий секретный код. При этом самой Леа угрожал некто с усами, напавший на нее прямо на улице. Все это было настолько дико, что она расхохоталась.

Определенно эта девчонка не переставала удивлять Франсуа Тавернье. Он нашел ее подавленной, молчаливой, агрессивной, язвительной – и вот теперь она смеялась. Какая все же непредсказуемая девушка! С ней не соскучишься. В то же время за этим смехом он чувствовал ее смятение, страх, печаль и укорял себя за то, что был всему этому причиной. «Я должен был защитить ее, сделать счастливой. Вместо этого я помимо воли вовлекаю ее в опаснейшую игру, и она рискует жизнью. Какой же я мерзавец после этого!» Он чувствовал себя очень старым и безмерно усталым… Его охватило желание бежать с ней в первую попавшуюся страну, оставить Сару с ее гибельными проектами, пост при правительстве, имущество… Уехать с ней подальше от опасностей, которые их окружали, увидеть, как она будет наслаждаться жизнью, любить ее, иметь с ней детей…

– Тавернье, наконец-то я вас нашел! – воскликнул Самюэль Зедерман, подойдя к их столику. – Я обошел все бистро в округе, прежде чем нашел вас. Поторапливайтесь, вы Должны пойти на площадь Вогезов… Не стоит брать с собой мадемуазель.

Они быстро закончили ужин, не проронив при этом ни слова.

Франсуа проводил ее на улицу Грегуар-де-Тур. Лаура так и не возвращалась.

16

Леа никак не удавалось уснуть. Часы на одной из ближайших церквей пробили полночь. Она встала, порылась в гардеробе сестры. Чуть позже она ушла с улицы Грегуар-де-Тур, надев длинную черную юбку и облегающий пуловер того же цвета. Волосы она собрала в конский хвост. По плохо освещенным улицам Леа направилась на улицу Дофин, разыскивая погребок «Ле Табу», о котором говорила Лаура.

На пересечении улиц Кристин и Дофин она увидела компанию молодых людей, которые болтали и курили, облокотившись на странную машину с откидным верхом и черными с желтым шашечками. Подойдя к одному из них, Леа спросила:

– Вы не знаете, где находится «Ле Табу»?

– О, да это, пожалуй, самая миленькая служащая налогового управления из всех, кого я здесь видел. Что ты об этом думаешь, Тутун?

Очень молоденькая девушка с большим носом и длинными темными волосами, в обтягивающих вельветовых брюках и пуловере, связанном крупной резинкой, посмотрела на Леа сверху вниз.

– Угу, ничего. А ты, Анн-Мари, как ты ее находишь?

– Симпатичная, – ответила тоненькая рыжеволосая девушка.

Леа уже начала выходить из себя от того, что ее так бесцеремонно разглядывали.

– Я ищу «Ле Табу».

– Он перед вами, мадемуазель.

Так вот он какой, этот модный погребок, о котором Лаура, будучи в Монтийяке, прожужжала ей все уши!

– Похоже, вы удивлены? – обратился к ней нескладный парень в фуражке, обшитой галуном. – Вас удивляет жалкий вид этого заведения? Что поделаешь, моя дорогая, оно вполне в духе нашей эпохи: грязное и прогнившее, здесь встречаются неприкаянные, богатые и бедные, все вперемешку, приверженцы коммунистических идеалов, экзистенциалисты…

– Кто-кто?

– О Боже! Так вы зайдете или намеренно смеетесь надо мной?.. Ну конечно, вы хотите меня провести, я понял… Вы так одеты… О, извините меня, я не представился: Франсуа де Ларошфуко, швейцар, к вашим услугам. Фредерик, иди сюда… Ты только посмотри на это чудо, что снизошло на нас в поисках «Ле Табу»… Разве не наделена она всем необходимым для того, чтобы быть принятой в этот храм, часто посещаемый лучшими умами нашего времени?..

Красивый парень со светлыми кавалерийскими усами подошел к ней со словами:

– Здравствуйте, мадемуазель, меня зовут Фредерик Шовело, я в некотором роде вдохновитель этого заведения. Разрешите предложить вам вина, и добро пожаловать… Тарзан, ты не припоминаешь это хорошенькое личико?

– Не уверен, – отозвался великан с татуировкой.

– Он может расплющить голову между большим и указательным пальцем, – шепотом сказал Леа Фредерик, толкнув дверь.

Спускаясь по каменной лестнице, Леа почувствовала разгоряченное дыхание. Ей казалось, что она находится внутри адского котла, кипящего и дымящегося: завывания трубы и кларнета, поднимавшиеся к сводчатым потолкам XVII века, лишь усилили это ощущение. Дым стоял столбом: не различить, что происходит в глубине погребка, хотя он был невелик – всего двенадцать на восемь метров. Сменяя друг друга, пары исступленно танцевали би-боп [12]12
  Американский быстрый танец (англ.).


[Закрыть]под аплодисменты теснившихся вокруг посетителей, стоявших или сидевших.

– Что вы будете пить?

– Разведенный мятный сироп, – ответила Леа, оглядевшись вокруг.

Обманутый ее нарядом и манерой держаться, создававшими впечатление, что она здесь не впервые, к ней подошел вспотевший юноша в клетчатой рубашке и спросил:

– Вы танцуете?

– Нет, спасибо.

Молодой человек отошел, пожав плечами.

«Любопытное заведение, – отметила Леа, – и необычная музыка».

– Лаура!

Она вдруг заметила свою сестру, одетую в тот самый голубой костюм, в котором вчера была она сама. Леа с трудом пробралась к столику, где сидела Лаура в компании пяти или шести молодых людей. Среди них был Франк. Он-то и увидел ее первым.

– Леа, ты молодец, что пришла сюда.

– Я не могла уснуть и беспокоилась за Лауру.

– Она рассказала мне о том, что случилось вчера… Как чувствует себя твоя подруга?

– Хорошо, это оказалось не так серьезно, как мы думали.

– Что ж, тем лучше. Лаура, посмотри, кто пришел.

– Мне плевать, я не хочу ее видеть, – отозвалась Лаура, еле ворочая языком.

– Она почти так же пьяна, как ты в прошлый раз.

«Да, но по другой причине», – подумала Леа.

– А, так вы подруга Франка? – спросил Фредерик Шовело. – Тогда я удаляюсь, вы в хороших руках.

Некоторое время Леа удивленно наблюдала за акробатическими движениями танцующих, ненадолго забыв о «предательстве» Франсуа и о попытке убить Сару. Ее ноги машинально двигались в такт музыке.

– Грязный еврей. Вечно из-за евреев случаются неприятности.

Несмотря на шум, Леа услышала то, что пьяным голосом сказала Лаура, и застыла на месте, не поверив своим ушам. Франк, мать которого была еврейкой, смотрел на свою подругу, не веря тому, что все это происходит наяву.

– Грязный…

Леа влепила ей пощечину, и только после этого та замолчала. Затем Лаура начала хныкать, как ребенок:

– Ты видел, она меня ударила!

– Помоги мне отвести ее домой.

– Что случилось? Почему она плачет? – спросила рыжеволосая девушка, стоявшая у входа.

– Отстань от нее, ты же видишь: она пьяная, – вмешалась Тутун.

Вдвоем они с трудом вытащили ее на улицу.

– Корбасьер, ты не мог бы отвезти малышку домой? – спросил Фредерик.

– Конечно, – ответил молодой человек, сидевший за рулем странной машины с шашечками.

– Не стоит. – сказала Леа. – Мы живем здесь поблизости. Франк мне поможет.

– Как хотите.

На плохо освещенной улице Франк и Леа поддерживали под руки Лауру, еле державшуюся на ногах. За ними следовали трое друзей молодого человека, распевая во весь голос.

– Заткнетесь вы, наконец?!.. Мы хотим спать!

Вслед за этим криком из окна на них вылили кувшин воды.

– Ни одного вечера не проходит, чтобы нас не облили, – сказал Франк. – В этом квартале, похоже, только о том и думают, как бы выспаться.

Холодный душ не успокоил гуляк, и они принялись петь еще громче. На перекрестке улиц Сент-Андре-дез-Ар и де Бюсси было совершенно темно. Тащить Лауру становилось все тяжелее. У Леа начиналась мигрень, и от этого испортилось настроение. В начале улицы Грегуар-де-Тур было так темно, что хоть глаз выколи. Один из юношей включил карманный фонарик, и слабый луч осветил край тротуара. Машина с потушенными фарами двинулась им навстречу. Единственным светлым пятном был голубой костюм Лауры. Внезапно водитель включил фары. Леа прикрыла глаза рукой.

– Вот здорово! По крайней мере, видно, куда наступать.

Леа выронила ключи и нагнулась, чтобы их поднять…

В этот момент прогремела пулеметная очередь, пули рикошетом отскочили от мостовой… Тело Лауры содрогнулось… Она вдруг стала еще тяжелее… настолько тяжелой… она сползла на землю, несмотря на усилия Леа ее удержать… Звук переключения скоростей… шорох шин… Дверца машины захлопнулась. Фары осветили на мгновение фасады старых домов и потухли… Машина направилась в сторону бульвара Сен-Жермен. В окнах загорался свет, люди выглядывали на улицу.

– Что это было?..

– Вы слышали?..

– Говорю тебе, что это стреляли из пулемета! Уж я-то в этом разбираюсь!

– Иди ложись, это опять эти бандиты из «Табу»!..

– На помощь! Позовите полицию!..

Сидя на корточках над водосточным желобом, Леа поддерживала голову Лауры. Та стонала.

– Все в порядке, сестричка, ничего страшного не случилось.

На голубой ткани костюма проступали темные пятна, они становились все больше и больше. Совершенно обалдевший, со следами крови на лбу, Франк уставился на неподвижное тело своей подруги, держа в дрожащей руке карманный фонарик.

– Посвети мне, – крикнула ему Леа.

Она бережно положила голову Лауры себе на колени, как это сделала бы мать. Лаура попыталась что-то сказать.

– Молчи.

Наконец послышалась полицейская сирена. Еще минуту назад улица была пустынна. Сейчас она наполнилась людьми в накинутых поверх пижам и ночных рубашек куртках и шалях. Появились стражи порядка с носилками.

– Посторонитесь… дайте пройти…

Люди расступились.

– Возвращайтесь домой… нечего глазеть…

Никто не сдвинулся с места.

Полицейский в штатском склонился над сестрами.

– Что произошло? – спросил он. – Посветите мне. Бог мой, бедная малышка! Но я же вас знаю, я брал у вас свидетельские показания по делу «Шехерезады». А вот и ваша сестра, она так боялась… Бедная малышка…

– Скорее, месье, отвезите нас в больницу.

Полицейские бережно перенесли Лауру на носилки.

Она потеряла сознание. Леа и Франк сопровождали ее.

Леа ходила взад-вперед по коридору больницы «Отель-Дье», куря сигарету за сигаретой. Вскоре пачка была пуста.

– Уже, по меньшей мере, два часа прошло, как они качали операцию… а ты сидишь тут и спокойно ждешь!

– Что ты хочешь, чтобы я делал? – огрызнулся Франк.

– Не знаю. Но делай что-нибудь… поговори со мной.

– Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал?.. Ты думаешь, это как-то связано с Сарой?

– Я ничего не знаю. Надеюсь, что нет. А не может это быть связано с вашими делами на черном рынке?

– Этого не может быть. Лаура участвовала лишь в незначительных махинациях, и, кроме того, мы никогда не имели дела с важными персонами. Может быть, это несчастный случай?

– Несчастный случай?! Пулеметная очередь в центре Парижа! Несчастный случай!.. Лучше не скажешь!.. Доктор, как она себя чувствует?

– Вы ее родственница?

– Да, я ее сестра.

– Это какое-то чудо, что она не умерла сразу же. Мы извлекли семь пуль, она потеряла много крови. Не исключено внутреннее кровотечение. Главное – она осталась жива. Сейчас она спит.

– Могу я ее видеть?

– Нет, возвращайтесь домой.

– Об этом не может быть и речи. Я хочу побыть с ней. Нужно, чтобы я была рядом, когда она проснется. Иначе она испугается.

Несмотря на усталость, врач улыбнулся.

– Я распоряжусь, чтобы вам принесли чашку теплого кофе. Правда, это лишь одно название.

– Спасибо, доктор.

– Он прав, тебе лучше пойти поспать. Нет смысла оставаться здесь вдвоем.

– Уходи, если хочешь, я остаюсь.

– Пожалуйста. Но я тоже останусь.

Выпив нечто вроде кофе, принесенного монахиней, они заснули, прислонившись друг к другу, и проспали до прихода инспектора, дежурившего ночью.

– Вы имеете представление о том, что все-таки произошло? Вчера стреляли в вашу сестру, позавчера – в вашу подругу. Это не похоже на простое совпадение.

– Действительно. Но я не знаю, в чем дело.

– Вы уверены?

Только бы не покраснеть!

– Абсолютно.

Полицейский обескураженно вздохнул.

– Когда я смогу ее видеть?

– Это от меня не зависит. Я бы тоже хотел ее видеть, чтобы задать ей несколько вопросов. Где вы были вчера?

– Я вам уже говорила: в «Ле Табу».

– Вы ничего подозрительного не заметили?

– Нет, было слишком темно. Я увидела машину в последний момент.

– Это была та же машина, что накануне?

– Не могу сказать точно. Кажется, это была черная машина с передним приводом.

– Черные машины с передним приводом можно найти только на рынке. Это машины преступников и политиков.

– А это не одно и то же? – простодушно поинтересовался Франк.

Инспектор передернул плечами.

Ближе к вечеру Леа разрешили повидать Лауру.

– Дорогая моя…

– Она вас не слышит, она в коме.

– Это долго продлится?

– Возможно – час, а быть может, и долгие месяцы. Точно сказать нельзя.

– Я могу побыть с ней?

– Да, если хотите. Вам поставят раскладушку.

– Спасибо, сестра.

Лежа на узкой постели, Леа не могла уснуть, как и накануне. Она встала и вышла в коридор выкурить сигарету. На стуле дремал полицейский. Увидев его, Леа вспомнила полицейского, дежурившего у палаты Сары. Она же должна была увидеться с ней сегодня… Да и Франсуа, должно быть, с ума сходит от беспокойства…

– Я же вам объяснила, месье, время посещений давно прошло. Больные спят… Я прошу вас, месье…

Маленькая монахиня семенила за Тавернье по коридору.

– Леа!

Она еле сдержалась, чтобы не броситься ему навстречу. Разбуженный полицейский схватился за пистолет.

– Месье, что вы здесь делаете?

– Мадемуазель Лаура Дельмас – моя знакомая, я хочу справиться о ее состоянии.

– Приходите завтра.

– Нет, я должен поговорить с мадемуазель, – сказал он, кивнув в сторону Леа.

– Вы знаете этого человека?

– Да.

– Идите, побеседуйте с ним в холле.

Леа хотела было отказаться, но тогда между ее возлюбленным и представителем закона неизбежно произошла бы стычка, и это соображение ее остановило.

Франсуа взял ее под руку и спросил:

– Как себя чувствует Лаура?

– Она пока не пришла в сознание, но они надеются ее спасти.

– Ты должна немедленно уехать.

– Об этом не может быть и речи, я не могу ее оставить.

– Разве ты не понимаешь, что они хотели убить тебя? Они стреляли в Лауру из-за того, что она была в этом костюме.

– В каком костюме?

– В голубом, том самом, в котором ты была накануне.

– Боже мой!..

– Теперь ты поняла?

– Но почему они хотели меня убить?

– Потому что ты близкая подруга Сары.

– Да, я ее близкая подруга, но я не имею никакого отношения к тому, что она собирается предпринять.

– Ну, этого они, положим, не знают. Мы напали на след машины и вот-вот задержим одного из убийц. Я надеюсь, что он выведет нас на главаря. Но пока ты должна исчезнуть. Они скоро поймут, что ошиблись.

– Если все так, как ты говоришь, я не могу чувствовать себя в безопасности нигде.

– Совсем не обязательно. Завтра утром Сара выйдет из больницы, и мы переправим ее в надежное место. Я говорил с министром внутренних дел, он предоставит нам телохранителей. Что ты сказала полицейским?

– Что я не поняла, что произошло.

– Правильно. Они тебе поверили?

– Думаю, что да.

– Министр ввел начальника полиции в курс дела, тот отдал приказы по инстанциям. Теперь этим занимаются спецслужбы. Если тебя снова будут допрашивать, ты должна по-прежнему утверждать, что ничего не знаешь.

– Что ты сам собираешься делать?

– На данный момент ничего особенного. Немного приду в себя. У тебя усталый вид… Не волнуйся за Лауру. Она выкарабкается.

– Надеюсь. Но мне все равно страшно. Я вспоминаю время, когда Камилла была в опасности. У меня те же ощущения. Франсуа, скажи мне, что она не умрет…

Вместо ответа Тавернье прикоснулся к ее бледной щеке. Обхватив его руками, она крепко прижалась к нему.

– Бедная моя девочка! Я так хотел оградить тебя от всего этого…

– Похоже, это тебе не слишком удалось.

– Любовь моя, прости, я люблю тебя, я так хотел бы сделать тебя счастливой…

– И это тоже тебе не слишком удалось.

– Я обещаю тебе, что когда-нибудь это будет возможно.

– Когда-нибудь!.. Это очень не скоро.

Они долго стояли, не разнимая рук. Уткнувшись в ее волосы, он прошептал:

– Ты простила меня?

Он почувствовал, как тело ее напряглось.

– Никогда в жизни, – ответила она тоже шепотом, прижимаясь к нему еще крепче.

– Я понимаю, но… не забывай, что я люблю тебя.

– Мадемуазель, мадемуазель, ваша сестра пришла в сознание! С ней сейчас дежурный врач, – выкрикнул полицейский, еле переводя дыхание.

– Спасибо, я иду к ней.

Она побежала к палате. Франсуа Тавернье последовал за ней.

Мужчина в белом халате склонился над Лаурой.