Текст книги "Чужой"

Автор книги: Рэймонд Джоунс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

В дальнейшем группа Мейсона работала над проблемой, которая ставила в тупик оружейников на протяжении многих поколений, – проблемой стрельбы «Потоком Атомов» через силовую оболочку. Андервуд неоднократно высказывал сомнение в том, что они решат эту проблему, но они на него за это не обижались.

В тот же восьмой день, от дежурного наблюдателя поступило по интерфону сообщение:

– С Земли стартовали двадцать военных кораблей типа «Кориус». Курс 169 46 12 и 48 19 06. Скорость…

Оповещение разнеслось по всему кораблю, и люди на мгновение оторвались от своих дел, а затем продолжили ими заниматься с более мрачными глазами и более твердыми губами.

Андервуд, Файф и Дрейер собрались в штурманской рубке для оценки сложившейся ситуации.

Андервуд, оценив курс «Лавуазье» и курс флота, недоумевающе спросил:

– Интересно, как они нас заметили? Наш эхо-экран не мог сломаться. Должно быть, это чистое совпадение, что они идут в нашу сторону.

Лейтенант Уилсон, штурман, нахмурился, указывая на экран, на котором отслеживались траектории вражеских кораблей:

– Я не верю, что этот флот преследует нас. Если это так, то они идут длинным обходным путем, потому что их курс в настоящее время отклоняется более чем на четырнадцать градусов от нашего.

– Достаточно легко определить, преследуют они нас или нет, – сказал Андервуд. – Мы могли бы просто изменить наш собственный курс на девяносто градусов. Возможно, они рассчитывают просто на удачу, стараясь раскинуть сеть поисков пошире.

– Демарзул не отправил бы простую рыболовную экспедицию, – сказал категорично Дрейер.

– Тогда каков же вывод? – спросил Андервуд, но в голове у него уже появилась дикая идея, интересно, согласится ли с ней Дрейер? – Я думаю он такой. Если бы мы просто слепо летели в космос, чтобы спастись, Демарзулу не было бы до нас никакого дела. И флот он отправил не за нами. Он боится, что мы можем, чисто случайно, попасть в мир Драгборов и, если это произойдет, этот флот уже будет там,  чтобы позаботиться о нас

Глаза Андервуда загорелись. Он прочел на лице Дрейера полное с собой согласие.

– И следовательно, этот флот направляется в мир Драгборов! – Закончил торжествуя Андервуд.

Файф задумался, затем медленно кивнул:

– Ты прав.

– И Демарзул тем самым показал нам путь к оружию Драгборов! – яростно-весело воскликнул Андервуд.

11

Курс был изменен таким образом, чтобы полет «Лавуазье» шел параллельно полету земного флота. Ускорение было увеличено до двадцатипроцентной перегрузки инерционных блоков, что привело к необходимости каждому человеку носить небольшой блок, для корректировки своего увеличенного веса.

Андервуд был уверен, что расстояние между их параллельными курсами было достаточно велико, чтобы предотвратить обнаружение «Лавуазье» любыми средствами, которые флот мог иметь.

На корабле установилась нормальная жизнь, искусственные «день» и «ночь» сменяли друг друга. Теперь, когда у каждого и у всех вместе была в жизни цель, было легче сосредоточиться на своей работе – они не смели сомневаться, что эта цель осуществится.

В последнюю неделю третьего месяца этого совместного полета было замечено  внезапное резкое замедление кораблей земного флота. Андервуд предупредил всю свою команду. Если их выводы были верны, они приближались к миру Драгборов.

«Лавуазье» сбросил свою огромную скорость, по всем расчетам, флот, направлялся к небольшой галактике с группой желтых звезд у ее внешнего края. Андервуд позволил их кораблю несколько сократить огромный разрыв между ними и врагом, но он хотел сохранить разумную дистанцию, поскольку флот, несомненно, начнет прочесывать всеми имеющимися у них приборами небо чужой планеты, когда он туда прибудет и обнаружит, что «Лавуазье» там нет. Наконец было замечено, что флот приблизился к одному из желтых солнц, у которого была система из пяти планет. Флот направился к четвертой планете и Андервуд наблюдал, как корабли приземлились на ней. Значит вот она Драгбора!

– Давайте спрячемся за одной из других планет, – инструктировал он Доусона. – Вторая кажется самой подходящей. Там сможем развернуться, зайти за луну четвертой планеты, и сесть на ней, там чем решим, что делать дальше.

Единственным недостатком маневра было то, что они вышли из тени планеты номер два на два часа, и эти два часа были временем, когда их могли заметить с четвертой планеты. Затем они зашли за луну четвертой планеты и после этого с планеты их уже видеть не могли. В течение этих двух часов пока была видна четвертая планета – предположительно Драгбора, фотографы были заняты съемкой ее. Луна Драгборы сначала казалась бесплодной сферой, но когда они приблизились и продвинулись дальше по ее окружности, они обнаружили область пышной растительности, занимающую примерно восьмую часть поверхности. В момент их приближения к луне на ней была ночь. Никаких признаков жилья не было видно, хотя Андервуду на мгновение показалось, что он заметил столб дыма, спиралью поднимающийся в небо, когда они опускались на поверхность, но  он не был уверен, что действительно что-то видел. «Лавуазье» совершил посадку на поляне, заросшей травой, в покрытом растительностью районе в остальном бесплодного мира. В этот момент в командный пункт вошел Мейсон.

– Я не знаю, что мы можем найти на четвертой планете, – сказал он, протянув Андервуду пачку фотографий. – Похоже нам не повезло. На планете нет ни капли атмосферы. Одни безжизненные строения.

– Тогда это определенно делает проблему чисто археологической, – сказал Файф. – Было бы слишком смело надеяться, что такая развитая цивилизация, как драгборанская, могла просуществовать еще полмиллиона лет. Но фотографии – что они показывают?

Он взглянул поверх руки Андервуда:

– Смотри, города! Нет сомнений в том, что планета когда-то была обитаемой. Но они выглядят так, что их покинули только вчера!

– Это можно было бы объяснить отсутствием атмосферы, – сказал Андервуд. – Города не могли быть засыпаны песками в безвоздушном мире. Должно быть, какой-то великий катаклизм одновременно убрал с планеты и атмосферу, и жизнь. Возможно, в этом случае нам скорее повезло, чем нет. Если катастрофа произошла спустя небольшое время, после того, как Драгборы победили сиренианцев, среди руин может быть достаточно их оружия.

В командный пункт  вошла Илия, за ней Дрейер с Терри и состоялся импровизированный военный совет.

– Нам придется подождать, пока флот улетит, – предложил Терри. – Мы не можем надеяться пойти и убрать их с дороги.

– Откуда мы знаем, что они улетят? – спросила Илия. – Они могут организовать пункт постоянной охраны. Им через какое-то время может прилетать смена.

– Мы не знаем, что они будут делать, – сказал Андервуд. – Вариант, о котором говорит Илия вполне возможен, поэтому ждать нельзя. Но даже двадцать кораблей – небольшая сила на планете такого размера. Мой план состоит в том, чтобы совершить ночную посадку около одного из крупных городов, с помощью скутера провести разведку, определить, есть ли в городе корабль противника. Если есть, лететь к другому городу, если нет, – спрятать корабль и начать поиски.

– Это так безнадежно! – Файф яростно замотал головой. – Это работа для тысячи археологов на сто лет, – исследовать и изучить такие руины, нас же сотня и мы должны еще скрываться при этом от смертельного врага! Это совершенно невозможно.

– Я так не думаю, – сказал Андервуд. – Мы ищем только одну вещь. Нам нужно только оружие. Вполне разумно полагать, что в трудах по истории Драгборы о нем может быть много упоминаний, поскольку оно было средством уничтожения соперничающей империи. Единственная реальная трудность связана с флотом, но я думаю, что мы сможем работать у них под носом достаточно долго.

– Ты неисправимый оптимист, – сказал Терри.

– Как и все остальные из вас, иначе вы бы никогда не отправились в эту поездку.

– Я согласна, – сказала Илия. – Есть только одна вещь, которую я хотела бы предложить. Если эта луна окажется пригодной для жизни, то я думаю, нам следует отдохнуть денек-другой и размять ноги на свежем воздухе, на солнышке.

На это не было никаких возражений. Рассвет на луне Драгборанского мира почти совпал с наступлением «утра» на корабле. Был проведен анализ внешних условий. Атмосфера оказалась подходящей, хотя и разреженной. Температура снаружи казалась высокой, как и следовало ожидать, учитывая их близость к солнцу. Затем, когда Андервуд приказал поднять силовую оболочку и открыть люк, он испытал шок удивления, заставивший его громко воскликнуть. Илия, не отставшая далеко, подбежала.

– В чем дело, Дел?

Его палец указывал вниз, на группу фигур у основания корабля. Они были похожи на людей по внешнему виду – так же, как и Демарзул. Более высокие, чем земляне, и меднокожие, они низко поклонились Андервуду и Илие. Четверо туземцев стояли, вокруг пятого, лежащего на носилках.

– Может быть, нам не стоит выходить из корабля, – с сомнением сказал Андервуд. – Нет смысла связываться с суеверными туземцами. У нас на это нет времени.

– Нет, подожди, Дел. Тот, что на носилках, ранен, – сказала Илья. – Я полагаю, что они принесли его сюда, надеясь, что мы ему поможем. Может быть, мы сможем что-нибудь для него сделать.

Андервуд знал, что бесполезно пытаться противится ее желанию помочь. Он сказал:

– Давай позовем Дрейера. Возможно, он сможет поговорить с ними.

Но звать Дрейера не пришлось, поскольку он, его помощник Николс  и Файф уже вышли к шлюзу. Их удивлению, естественно, не было границ.

– Это может быть ответвлением либо драгборанской, либо сиренианской цивилизации, – сказал Файф. – В любом случае они могут оказаться полезными для нас.

– Они принимают нас за богов, хотят, чтобы мы вылечили раненого, – сказал Андервуд. – Но я не думаю, что мы можем найти что-либо полезное для себя в таком примитивном обществе, как это.

Внезапно Дрейер издал звуки, которые напоминали серию хрюканья с меняющимися интонациями. Мужчина-туземец в ответ произнес длинную речь, совершенно бессмысленную для Андервуда. Но Дрейер стоял с напряженным вниманием, как будто с трудом понимая этот чужой язык. Затем Андервуд вспомнил об утверждении Дрейера, что настоящий семантик должен уметь понимать и разговаривать на любом иностранном языке с первого раза, лишь прослушав достаточно длительную речь. Во всех языках есть звуки и интонации, которые имеют фундаментальное и одинаковое смысловое содержание. Они, утверждал Дрейер, могут быть идентифицированы и использованы для реконструкции языка в готовом потоке разговора, достаточно искусным семантиком. Андервуд всегда считал, что это не что иное, как хвастовство, но теперь он видел это в действии.

Трое туземцев, – две женщины и мужчина, – выглядели совершенно потерянными в своем поклонении богам. Но четвертый, тот кто говорил, стоявший немного в стороне, имел бунтарской вид. Он говорил отрывисто, короткими фразами.

– Этот парень – здоровый скептик, – сказал Дрейер. – Он готов принять нас как богов, но он хочет доказательств того, что мы боги. Он готов пойти на хитрости, чтобы выяснить это.

– Мы не можем отвлекаться на них, – сказал Андервуд. – Здесь для нас ничего полезного мы не найдем.

– Может быть и так, – сказал Дрейер. – Но мы должны позволить Илие осмотреть раненого.

Андервуд согласился и Дрейер приказал туземцам принести своего компаньона на корабль. Там, в операционной, Илия осмотрела раны. Раненый выглядел очень старым, но в его лице было такое радостное и умиротворенное выражение, что Андервуд поймал себя на том, что почти ему завидует. Но Илия покачала головой.

– Это безнадежно, – сказала она. – Мы ничего не можем для него сделать.

Она включила флюороскоп, чтобы Андервуд мог рассмотреть внутренние органы туземца. Он пошевелил прибором, а затем воскликнул:

– Илия! Эти странные образования под диафрагмой…

У нее резко перехватило дыхание:

– Такие же, как у Демарзула. Они, должно быть, одной расы!

Дрейер разговаривал с товарищами раненого, объясняя, что спасти жизнь пожилого человека невозможно. Реакцией «бунтаря» было дикое рычание в его горле. Затем он заговорил мягким тоном с раненым, как бы объясняя. Безмятежное выражение лица не изменилось, но глаза спокойно закрылись, и земляне поняли, что он быстро умер, «бунтарь» вытащил из ножен стеклянный нож и небрежно полоснул им по трупу. Он извлек один из чужеродных органов и поместил его в контейнер, который был у него с собой. Отказавшись больше разговаривать туземцы в сопровождении Николса печально и медленно покинули корабль. Андервуд смотрел им вслед.

– Похоже, у нас труп, – сказал он. – Попроси пару человек вынести его и закопать, хорошо, Терри? В любом случае, мне интересно, что все это значит. Это остатки сиренианской культуры?

Его размышления были внезапно прерваны ревом интерфона:

– Доктор Андервуд, дозорный докладывает, что весь земной флот покинул планету Драгборов!

В операционной повисла тишина, все смотрели друг на друга.

– Теперь там нам ловить нечего, – сказал наконец Терри.

– Так и есть. – медленно произнес Андервуд. – Если они нашли и уничтожили то, что мы надеялись найти.

– Но они могут и вернуться, – добавил Дрейер. – Нам лучше подождать пару дней и посмотреть продолжится ли их полет, так что, если кто-то хочет осмотреться на этой Луне, у него есть шанс.

Терри был в восторге от возможности исследовать Луну. Казалось, что этот мир был живым фрагментом древней цивилизации, который каким-то образом пережил ее гибель. Оставив Мейсона техническим директором корабля, Терри, Илия, Файф, Дрейер и Андервуд отправились на скутерах в путь.

За травянистой равниной лежал густо поросший лесом участок. Группа скутеров поднялась над деревьями и скрылись из глаз тех, кто оставался на борту «Лавуазье».

Долгое время они ехали на уровне верхушек деревьев, глядя на бесплодные песчаные пустоши далекого горизонта. Внезапно Терри указал вниз:

– Дорога!

Сверкающий на солнце пояс тянулся через лес почти под прямым углом к линии их полета. Они спустились к дороге, чтобы осмотреть ее. Андервуд остановился и потрогал поверхность:

– Стекло, а? Стеклянное шоссе!

Дрейер посмотрел на его озадаченное лицо и, не прекращая выпускать изо рта  столб сигарного дыма, тоже коснулся рукой покрытия:

– Да, выглядит и ощущается так, очевидно, что на луне не хватает минеральных ресурсов, поскольку она состоит в основном из неметаллических силикатов. Стеклянный нож, который наш друг использовал на трупе, говорит о редкости металлов, это шоссе подтверждает это, и показывает, что у населения есть высокоразвитая технология обработки стекла. Поэтому мы ошибались, считая эту цивилизацию примитивной, и нам лучше быть осторожными, потому что наш друг, похоже, был разочарован нашей неспособностью спасти его раненого товарища.

Они полетели вдоль шоссе в метре над поверхностью. Прошло минут двадцать, затем вдалеке показалась быстро движущаяся им навстречу фигура. Терри прищурился и вдруг воскликнул:

– Мы преодолели расстояние в столько световых лет, чтобы найти суперцивилизацию, а, гляньте, нашли велосипедиста!

Файф сказал:

– Я не вижу в этом ничего странного. Велосипед – очевидный способ передвижения в умеренно механической культуре. Это может означать, а может и не означать отсутствие самодвижущихся механизмов.

– Узнаете этого парня? – спросил Андервуд, когда велосипедист приблизился. Им оказался «бунтарь», приходивший к ним утром.

– Интересно, ни к нам ли он снова направляется? – поинтересовался Терри.

– Как удачно, что мы его встретили – сказал Дрейер. – Я хочу знать, что он сделал с тем органом, который он удалил из трупа. Я никогда не сталкивался ни с чем подобным во всех моих этнологических экспедициях. Я подозреваю, что это может быть какой-то обряд, связанный с верой в этот орган как средоточие жизни, каким у нас когда-то считалось сердце.

Туземец, подъехав, остановился и злобно посмотрел на них. Затем яростная речь сорвалась с его губ:

– Шазер на джурли!

Дрейер нахмурился и медленно пробормотал несколько слогов. Незнакомец повторил это яростное утверждение.

– Говорит, что мы не боги, – сказал Дрейер.

– Мы могли бы и сами сказать ему это, – сухо сказал Андервуд. Разговор на незнакомом языке продолжался до тех пор, пока Дрейер снова не повернулся к своим спутникам:

– Этот парень называет себя Джандро, и тот факт, что у нас есть металлы, все еще не убеждает его в том, что мы боги, а его товарищи считают нас богами. Кто-нибудь находит в этом какой-нибудь смысл?

Файф воскликнул:

– В этом есть замечательный смысл! Планета, лишенная металлов, но населенная высокоразвитой расой. Они обладают хорошего уровня технологией использования материалов, имеющихся в их распоряжении, и они откуда-то знают о существовании и свойствах металлов. Что может быть естественнее для них, чем создать религию о богах, использующих металл?

Дрейер сказал Джандро:

– Мы не боги. Мы пришли к вам не как боги, а как гости. Мы из места, называемого Земля.

Это признание, казалось, сильно потрясло Джандро, потому что выражение его лица заметно изменилось.

– Мне жаль, – сказал он, – если я обвинил вас в том, чего вы не утверждали. Но я не понимаю, о чем вы говорите. Если вы пришли из Небесного Мира, отведите меня туда и помогите мне вернуться назад с секретами, чтобы возвысить мой народ.

– Небесный мир? – Дрейер нахмурился. Джандро указал на горизонт, где планета Драгбора висела подобно серебряному диску.

– Почему ты называешь это Небесным Миром?

Джандро поднял глаза с тоской и горечью, прежде чем спросить:

– Вы не оттуда пришли?

– Нет.

– Но вы можете отправиться туда в своем металле?

– Да.

– Вы возьмете меня?

– Это не мне решать, но, возможно, я смогу повлиять на других. Скажи мне, почему ты хочешь там побывать и почему ты называешь это Небесным Миром.

– Давным-давно, – сказал Джандро, – еще до того, как люди жили на Треаре, они жили с богами в Небесном Мире, но за восстание и недовольство были изгнаны на Треар, который был совершенно бесплодным. После многих декар люди преуспели в распространении крошечных семян жизни, которые они захватили с собой, и вырастили великие леса. Они дали нам дерево, а пустыни дали нам стекло. Итак, люди создали мир на бесплодном Треаре и ждали, когда боги снова заберут их в Небесный Мир. Это история рассказанная отцами, но в нее не верю, – закончил Джандро. – Я не знаю, чему верить, просто я хочу, чтобы наследие нашего родного мира было возвращено нам.

Дрейер рассказал эту историю своим спутникам и добавил:

– Это звучит очень похоже на то, что предки Джандро были какой-то группой беженцев, которые покинули планету до разрушения, поглотившего атмосферу.

– Итак, он хочет пойти с нами, – сказал Андервуд. – Интересно, может ли он быть нам полезен в разгадке тайн планеты.

– Я хотел бы использовать его просьбу, чтобы поторговаться с ним, – сказал Дрейер. – Я очень хочу знать, почему он вырезал этот орган и что он с ним сделал. То хирургическое мастерство, которое он продемонстрировал, не пришло инстинктивно.

– Мы его возьмем, – согласился Андервуд. Дрейер снова обратился к Джандро:

– Ты сможешь отправиться на планету с нами. Есть только одна вещь, которую мы хотели бы получить взамен – информацию о том, почему ты вскрыл труп и удалил орган.

– Для дискары, конечно. О! Вы имеете в виду, что хотите оказать апологетику? – Внезапные выражения понимания и крайнего недоумения смешались на его лице.

Дрейер на мгновение запнулся:

– Апологетика? Да, конечно! Мы хотим оказать апологетику.

– Очень хорошо. Вы гости в моем доме. Мой отец будет доволен.

Джандро развернул свой велосипед и помчался по шоссе. Дрейер передал содержание разговора остальным и они направили свои скутера за незнакомцем. Следуя за всеми, Терри возмущался:

– Что, черт возьми, такое апологетика?  Мы не знаем, с чем ее едят. Мы можем оказаться в затруднительном положении, если будем совать нос в религиозные обряды этих хирургов-любителей!

12

Летя над дорогой, Андервуд размышлял о Дрейере. За спокойной внешностью этого человека скрывался мозг, чья непрерывная активность часто текла по самым извилистым каналам. Какие цели он ставил перед собой, проявляя такой глубокий интерес к особенностям чужой культуры? Андервуд был уверен, что это был не просто праздный интерес, как  казалось на первый взгляд. Общеизвестный факт, – у каждой вещи существует особое слабое место для соответствующего оружия. Может быть Дрейер так тщательно изучал чужие культуры с целью найти их слабые места и подобрать для них оружие, которому они не смогут противостоять?

Лес закончился и они оказались на поляне, которая сияла на солнце, как лужица мыльных пузырей. Впереди начинался город. Его дома, как и покрытие улиц, были из разноцветного стекла, которое сверкало, словно своим собственным светом. Весь город был похож на гигантскую корону из драгоценных камней. На улицах и бульварах было много высоких меднокожих людей. Андервуд был впечатлен их изяществом и простой без вычурности красотой. Безмятежность и довольство жизнью были в их лицах и в изяществе осанки. Земляне, верхом на скутерах, летевшие над поверхностью дороги, привлекли к себе внимание. Крики поднялись в воздух и десятки людей распростерлись ничком.

Джандро слез с велосипеда и жестом показал скутерам остановиться. Затем он обратился к своему народу с речью, которая была слишком быстрой даже для понимания Дрейера. Дрейеру удалось уловить только то, что Джандро говорил, что пришельцы явились, чтобы оказать апологетику его отцу, и что Джандро был избран, чтобы отправиться с ними в Небесный Мир. Некоторые  смотрели на Джандро с удивлением и недоверием, другие же склонялись перед ним, как перед землянами. Джандро закончил говорить и вновь жестом пригласил продолжить движение. Все соплеменники Джандро поднялись на ноги и стояли в тишине и благоговении. Джандро  остановился перед большим одноэтажным кубом оранжевого оттенка, спешился и посторонился, пропуская их внутрь.

– Вы делаете честь моему дому, – сказал он.

Дрейер остановился у входа и с сомнением посмотрел на свою сигару. Невозможно было ее бросить –  безукоризненная чистота вокруг. Он потушил сигару о ботинок и засунул разорванные остатки в карман.

Интерьер дома был обставлен с простой роскошью. Обильный солнечный свет струился из цветных   декоративных полупрозрачных панелей, образующих стены. Из противоположной двери в комнату вошли две женщины. Одна выглядела пожилой, другая была моложе Джандро. Это были те самые женщины, которые были на корабле с Джандро утром. При виде землян они от неожиданности вскрикнули. Вкратце, Джандро объяснил женщинам случившееся, особенно подчеркнув, что чужаки отрицают то, что они боги. Постепенно женщины успокоились и Джандро представил их Дрейеру, который на языке туземцев сказал женщинам, что он и все земляне рады с ними познакомиться.

– Они приготовят нам еду перед тем, как мы уйдем, – сказал Джандро, – но вы хотели посмотреть дискару моего отца и оказать апологетику. Идите за мой.

Он повел их через весь дом. Даже железное спокойствие Дрейера покидало его, когда он задавался вопросом, что произойдет, если он не сможет мгновенно понять, чего от них ожидают. Джандро, остановившись у двери одной из комнат, широко распахнул ее, впустил их внутрь и сказал:

– Побудьте одни, я вас подожду. – Затем он закрыл дверь и ушел.

Все очень нервничали, что им предстоит увидеть? Но войдя, несколько успокоились, – зрелище, которое предстало их глазам особого беспокойства не вызывало. Большая комната, стены от пола до потолка заставлены полками, как в библиотеке. На полках квадратные стеклянные банки, совершенно одинаковые, и в каждой банке находится красновато-коричневый орган, точно такой же, как тот, который Джандро изъял у трупа на борту их корабля. Органы были залиты прозрачной жидкостью, а банки запечатаны.  Одна такая банка с стояла на столе, а в ней лежал орган. По его виду они поняли, что это тот самый, который они видели вырезанным этим утром. Терри набрал полные легкие воздуха:

– Ну, это уже кое-что. Морг для вымершей печени, а заведует им хирург-любитель, который ездит на работу на велосипеде. Что, черт возьми, вы об этом думаете?

Илия внимательно рассматривала образцы:

– Не все они были изъяты такими хорошими хирургами, как Джандро. Большинство из них выглядят так, как будто работали мясницким топором. Некоторые из них, похоже, находятся здесь с начала времен.

– Что-то вроде поклонения предкам, – сказал Андервуд. – Апологетика должна быть какой-то формой социального ритуала, оказываемого умершим. Сейчас мы должны совершить этот ритуал для его, как я понял, отца.  Все это интересно, но совершенно бесполезно для наших целей в данный момент.

– Все это не так просто, – сказал Дрейер. – Примите во внимание тот факт, что, хотя Джандро понимает, что мы из другого мира, он считает, что мы знакомы со всем этим. Видимо он считает, что эти вещи знакомы всем гуманоидным существам. За этим может быть научно обоснованная причина.

– Какая? – спросил Андервуд.

– Я не знаю, но я собираюсь это выяснить.

Джандро ждал их, когда они вышли. Он показал им на стол, где была приготовлена и ждала еда. Для Андервуда и Илии это была странная трапеза, потому что они не могли общаться с хозяевами. Файф и Терри постепенно вступали в диалог. Гости испытывали неудобства из-за негабаритной мебели, посуды и столовых приборов, но хозяйки старались как могли гостям в этом помочь. Чопорная сдержанность двух женщин к концу трапезы исчезла совершенно и, казалось, они стали воспринимать землян, как старых знакомых, зашедших в гости. После обеда Джандро сказал:

– Я полагаю, вы хотели бы увидеть нашу резу и установку абасы?

Не демонстрируя своего непонимания, Дрейер перевел коллегам этот вопрос.

– Я готов увидеть все, что можно увидеть, – сказал Андервуд, думая, что время у них еще есть, нужно дать земному флоту отлететь подальше.

Они вышли из дома и пешком пересекли город. Джандро привел их к одной из красивейших жемчужин этого сверкающего города, – к большому зданию кроваво-красного цвета, стоящему отдельно от других конструкций.

– Я хочу объяснить, – сказал Джандро. – Это место моей работы. Я установщик. Сегодня я не работаю, но операции проводятся, так что вы сможете оценить наши методы, а также материнскую плоть абасы.

Он провел их по извилистым коридорам великолепного сооружения из стекла. Андервуд заметил, что каким-то образом блестящие полы обладали высоким коэффициентом трения, не теряя при этом своего блеска. Они вошли в помещение, которое образовывало небольшой амфитеатр, в некоторых отношениях похожий на операционные амфитеатры земных больниц. С некоторым шоком они обнаружили, что это было именно операционной. Они заняли места у защитных перил. Под ними, на столе, где работала пара хирургов, лежал младенец с большим разрезом на животе. Один из хирургов достал маленький мясистый орган из ближайшей ванны и умело вставил его в разрез. Они с завороженным изумлением наблюдали, как орган был пришит на место, крошечные кровеносные сосуды срастили, а соседние органы присоединили к новому органу. Илия, схватив Андервуда за руку, прошептала:

– Они прививают те странные органы, которые мы не идентифицировали. Они вообще не рождаются с ними!

– Но где они их берут? – пробормотал Терри. – Может быть, поэтому они вынимают их после смерти – чтобы использовать их снова. Но это не может быть потому, что они их маринуют. Я сдаюсь. Это слишком сложно для меня.

Глаза Илии были устремлены только на умелые руки внизу, которые творили такие чудеса с живой тканью. Лишь однажды она глянула в сторону – лицо Джандро было спокойным. Илия вспомнила слова Джандро «Я установщик». Если он проводит такие же операции, то значит он может дать фору величайшим хирургам Земли! Операция была долгой. Когда два хирурга закрыли разрез, они начали аналогичную операцию у основания мозга, пересадив и туда фрагмент бесформенной плоти. Земляне не могли понять, как младенец мог выдержать шок от такой радикальной операции, но, если верить своим глазам и словам Джандро, это делалось каждому ребенку, рожденному на луне. Джандро сказал:

– Вы видели нашу технику. Как она соотносится с вашей?

Дрейер уклончиво кивнул:

– Очень похоже, за исключением того, что мы сочли более целесообразным не проводить операцию на мозге.

– Ты имеешь в виду абасу-три? Так вот в чем дело. Я буду откровенен. Я пытался обнаружить вашу эпталию сразу как только вы прибыли и не мог. Я задавался вопросом о причинах такого явления и думал, что вы каким-то образом мешали мне ее обнаружить. Хотя все считают, что это не возможно.

– Да, – глубокомысленно ответил Дрейер. Он перевел разговор своим товарищам и заявил:

– Мы не сможем долго морочить ему голову, но я не думаю, что было бы хорошей идеей раскрывать отсутствие у нас этих органов. Джандро уверен, что они должны быть у всех гуманоидов, и он сочтет нас недочеловеками, если узнает об этом.

Андервуд пришел к выводу, что визит к этим людям является пустой тратой времени,  однако за те несколько часов, что они провели вместе, у него возникла довольно сильная симпатия к Джандро. Он почувствовал в Джандро родственную душу, его бунт против условностей своего мира, был сродни чувству которое Андервуд испытывал к обществу Земли. И ему хотелось за время их совместного нахождения на планете Драгборов познакомиться с Джандро  поближе.

После того, как ребенка закончили оперировать, Джандро заявил:

– Вы должен увидеть мать-плоть. Это займет всего несколько минут. Она бессмертна и в наших исторических записях ничего не говорится о том, как и когда она у нас оказалась.

Он по извилистым коридорам привел землян к двери, которая открылась только после сложной кодовой процедуры. Заходя внутрь, они заметили, что стены были толщиной почти полтора метра из цельного стекла свинцово-серого оттенка. Джандро пояснил:

– Такая защита необходима, чтобы уберечь мать-плоть от стихийных бедствий и от тех безумцев среди нас, чья страсть – разрушать. Никакая сила, о которой мы знаем, не сможет преодолеть эту защиту.

Андервуд догадывался о значении этого названия, но о природе вещества догадаться было невозможно. Бункер, в который они вошли, был большим, оборудованным как лаборатория, с деревянными и стеклянными приборами повсюду. В центре находился большой прозрачный куполообразный контейнер около шести метров в диаметре, наполовину заполненный странной формы массой, по большей части сероватой, пронизанной багровыми прожилками красного цвета. Масса пульсировала, как живой спящий организм, плавая в густой, похожей на суп жидкости.