Текст книги "Чужой"

Автор книги: Рэймонд Джоунс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

16

Сознание пришло к Андервуду, как будто он откликнулся на настойчивый голос какого-то оратора. Это вызвало его из глубин вечного существования в царство конфликта и реальности. Любопытно, что это было похоже на то, когда невидимый  Джандро выходил с ним на связь. Он открыл глаза, увидел белое, напряженное лицо Илии. Увидев, что он очнулся, она к нему наклонилась, ее голубые глаза заблестели:

– Дел! О, Дел!…

Терри, Файф, Мейсон и Эйкерс стояли у кровати с озабоченными лицами. Сумев преодолеть боль, Андервуд улыбнулся окружающим:

– Похоже, мы все сделали правильно, интересно, что я теперь могу делать с этими абасами? Думаешь, они заработают, Илия?

Она, взяв шприц для инъекций на столике рядом с кроватью, ответила оживленная и деловитая:

– Какое-то время ты этого не узнаешь. Я намерена вырубить тебя на хорошие двадцать четыре часа. Дай мне свою руку.

Сначала это было похоже на то, как если бы он спотыкаясь, пытается убежать в темноте от невидимого преследователя. Но внезапно Андервуд понял, что ему вообще не нужно бежать.

Гипофиз блокировал сенсорное оборудование во всех других частях его тела, но гипофиз не смог повлиять на абазические органы, как ни старался. Андервуд перестал бежать и наблюдал, как все его тело засыпает, в то время как он стоит в стороне в полной неприкосновенности. Как будто он смог выйти наружу и посмотреть на себя со стороны. И, внезапно, Андервуд понял, что именно это он и сделал!

Он мог видеть комнату, наблюдающих ученых и Илию, тщательно проверяющую его сердцебиение и дыхание. Он видел себя неподвижно лежащим с закрытыми глазами. Любопытно, что он не мог определить точку с которой он на все это смотрит. На мгновение ему показалось, что он находится где-то под потолком и смотрит вниз, но это тоже было неправильно, потому что он мог видеть потолок так же хорошо, как пол или четыре стены. Сцена была похожа на снимок, сделанный с помощью объектива, имеющего угол съемки в триста шестьдесят градусов. Он задался вопросом, сможет ли он выйти за пределы комнаты, попробовал и обнаружил, что это довольно легко сделать. Была некоторая неуклюжесть из-за неопытности, необходимости преодолеть обычные человеческие условности, ведь человек не может проходить сквозь стены. Он на мгновение испытал клаустрофобический страх оказаться в ловушке между металлическими панелями, но все закончилось в одно мгновение, и он прошел. Он направился в рубку управления и обнаружил, что там находится только Дрейер, который спокойно курит сигару в кресле штурмана.

Андервуд хотел пообщаться с семантиком, но не знал, как это сделать. Это было все равно что пытаться говорить с полным ртом сухарей.

Но Дрейер, внезапно вздрогнув, огляделся по сторонам. Он вынул сигару изо рта и, разинув рот, огляделся в поисках невидимого собеседника.

– Дрейер, ты меня слышишь?

– Андервуд! Тебе это удалось!

– В некотором роде. Пока это все равно что ходить по глубокой грязи, но я постепенно привыкаю к этому.

– Это замечательно – замечательно! – Дрейер вздохнул. – Я не смел надеяться, что когда-нибудь снова услышу твой голос. Где ты?

– Это сложный вопрос. Теоретически, я снова без сознания в лазарете с уколом неоморфа, который продержит меня без сознания двадцать четыре часа. Илия и остальные наблюдают за мной. На абасические чувства наркотик совершенно не влияет. Кажется, я могу бродить по кораблю, где захочу. Самое смешное, что я не могу определить точку зрения. Кажется, меня нигде нет. Тем не менее, мои органы чувств воспринимают отдаленные звуки и предметы, включая мое собственное тело.

– Ты можешь читать мои мысли? Джандро, похоже, не мог этого делать.

Андервуд рассмеялся:

– Я не знаю, могу я или нет. Я пытаюсь, но все, что я получаю, – это нечеткие помехи. Я уверен, что у этих органов есть десятки функций, о которых мы еще даже не мечтали. Я надеюсь, что смогу научиться использовать их все.

– Что ты теперь планируешь? Тебе нужен период упражнений и учебы?

– Небольшой, ведь мне пересадили уже зрелые органы Джандро. И знаешь есть кое-что, о чем я только сейчас подумал.

– Что это такое?

– Мы все еще можем искать оружие Драгборов, за которым пришли сюда. Я могу выйти за пределы корабля с помощью новых органов. Я не знаю, смогу ли я охватить всю планету, но если нет, мы можем передвигать «Лавуазье». Это будет медленно, потому что я единственный, кто сможет вести поиски, даже в присутствии флота.

– А ты знаешь, что он уже прибыл? – Дрейер указал на пустые панели приборов.

– Нет, не знал. И что они там делают?

Андервуд сразу понял абсурдность своего вопроса. Дрейер мог знать об этом не больше, чем он сам, поскольку вся связь с внешним миром была разрушена.

Со всей силой, которую он мог собрать, Андервуд выбросил свою новую сущность за пределы корабля, в жару и холод бесплодной планеты. Это было так, как если бы он взмыл высоко в космос, потому что обозревал широкие просторы мира Драгборы и маневрирующий флот Демарзула. Чувства Андервуда возмутились тем, что он увидел. «Лавуазье» был в кольце огня, все пылало. Великий город Драгборы превращался в расплавленные руины двадцатью кораблями, которые медленно вращались по спирали, их мощные лучи «Потоков Атомов» были направлены на здания внизу. Пока Андервуд наблюдал, они завершили свою работу над этим городом и отправились к другому большому городу, расположенному где-то в ста километрах. Какая цель стояла за этим бессмысленным разрушением, Андервуд не мог понять. Возможно, таким образом пытались наверняка уничтожить супероружие, которое могло бы свергнуть Демарзула. Через несколько часов крупнейшие города планеты превратятся в бесформенные груды застывшей лавы. Он размышлял о том, чтобы попытаться проникнуть на корабли и вывести из строя их экипажи. Разум сразу же сказал ему «нет», потому что, во-первых, он еще не освоил как следует свои новые способности. А во-вторых, кораблей двадцать и пока он будет их атаковать, какой-нибудь корабль пошлет об этих необычных  происшествиях сообщение на Землю, и Демарзул легко догадается, о том, что появилось у его врагов, что весьма нежелательно.

Андервуд знал, как это уничтожение археологических сокровищ повлияет на Файфа и Терри, но более важной была потеря любого шанса найти оружие. Он опять посмотрел на светящийся пузырь силовой оболочки «Лавуазье», – единственную неповрежденную вещь во всем этом огромном городе,  и его поразила мысль, что он – по крайней мере, его чувства – прошел сквозь непроницаемую силовую оболочку, а это теоретически невозможно! Внезапный страх. – Сможет ли он вернуться обратно? Как он вообще преодолел барьер? Было математически невозможно, чтобы материя или энергия могли проникнуть через него. Неужели его чувства не являлись ни материей ни энергией? Он рванулся к пузырю, ожидая удара – и ничего не почувствовал. Затем он прошел, осматривая внутреннюю часть оболочки и корабль внутри нее. Его разум горел от осознания важности своего открытия, когда он ворвался в рубку управления. Кроме Дрейера там было много народа. Мейсон с помощниками пытались заменить некоторые зонды теперь, когда атака на корабль прекратилась.

– Мы нашли это! – крикнул Андервуд. – У нас есть оружие, которым можно победить  Демарзула!

Илия вскрикнула, – для ее измученной адской операцией нервной системы это было слишком. Мейсон в ужасе закричал:

– Андервуд! Где ты?

– Мы можем ударить по нему, где бы он ни попытался спрятаться, – заявил Андервуд, – независимо от того, куда Демарзул попытается сбежать, я найду его. Нет такого места во Вселенной, где он мог бы спрятаться от меня!

17

Физическое тело Андервуда медленно оправлялось от тяжелого шока, вызванного операцией. Однако он был невосприимчив к этой боли, потому что обладание абазическими чувствами было похоже на обладание другим телом. Он мог закрыть все обычные людские каналы восприятия и существовать пользуясь, только абазическими органами.

Пока флот огибал планету, проводя бесполезные разрушения, Андервуд тренировался в использовании своих новых способностей. Постепенно он получал представление об их свойствах и некоторых функциях. Абаса-три была органом чувств, расположенным в основании его мозга, она обеспечивала все обычные человеческие чувства, только радиус действия был очень необычным, и были еще кое-какие отличия которые  он обнаружил, выйдя за пределы корабля. – Он не ощущал ни межзвездный холод, ни жару, ни вакуум. Дор-абаса была органом связи, но она работала только в сочетании с абасой-три для передачи информации и ощущений тепла, холода, света, звука. И эти же два органа были способны нести быструю и бесшумную смерть. Как это происходило, было величайшей загадкой, которую Андервуду предстояло разгадать. Он пытался это сделать, экспериментируя со специально созданной искусственной нервной системой, пытаясь разрушить ее электромагнитные поля, и обнаружил, что это с каждым разом ему удается все лучше. Полного понимания того, как это разрушает нервную ткань не было, но это могло подождать, сначала нужно навести порядок на Земле. Третий орган, сеа-абаса, была самым странным органом из всех. Тесно связанный с двумя другими нервными каналами, он, тем не менее, не имел очевидных функций. Джандро называл его вместилищем жизни. По-видимому, драгборы верили, что все, составляющее личность, может быть втянуто в сеа-абасу, когда приближается смерть. Тысячелетия назад искусство воссоздания новых личностей с использованием сеа-абас, – процесс, представляющий собой буквальное воскрешение, было утрачено, но Драгборы жили в надежде восстановить забытые знания. Это было объяснением сохранения ими сеа-абас, каждая семья обладала обширной коллекцией органов своих предков со времен изгнания их из родительского мира. С каждой смертью сеа-абаса религиозно удалялась и сохранялась.

Андервуд чувствовал себя каким-то древним гладиатором, готовящимся к битве на арене, но никогда еще ни один гладиатор не сражался за такой приз. Никто лучше его самого не знал, что в тот момент, когда он столкнется с Демарзулом и бросит вызов сиренианцу, он может столкнуться с равными и, возможно, превосходящим по силам врагом, поскольку Демарзул был опытнее.

На корабле под руководством Андервуда создали оборудование, на котором пытались моделировать поля воздействующие на искусственную нервную систему также как Андервуд со своими новыми органами. Оборудование потребляло кошмарное количество энергии и было совершенно неэффективным, действовало похоже, но очень слабо. И Андервуд обратил внимание, что этот слабый разряд был поглощен его дор-абасой. Оказывается этот орган обладал способностью поглощать негативные, разрушительные энергии. Древняя драгборанско-сиренианская культура, очевидно, обладала дор-абасой, в качестве защитного органа против таких атак. А драгборы вероятно научились как-то преодолевать эту защиту у сиренианцев. Теперь Андервуду стала понятна фраза из документа, оставленного другом Тошмера:

«Наша защита была малоэффективна. Сначала одного затем другого, а потом смерть стала поражать операторов десятками».

Речь шла именно об этом – дор-абаса драгборов стала работать гораздо эффективнее, чем у сирениан. Так может и у меня она эффективнее чем у Демарзула? – Подумал Андервуд.

 Еще одно беспокоило Андервуда. Хотя ученые «Лавуазье» почти полностью потерпели неудачу в своих попытках  создания искусственного абасического оружия, но ведь кое-что у них получилось. А вдруг на Земле под руководством Демарзула в этом добьются успеха. Хотя вряд ли, ведь Демарзул, несмотря на его обширный запас научных знаний, был всего лишь диктатором, политиком. Он не был ученым.

На третий день после операции Андервуд смог физически подняться со своей постели, хотя с помощью абазических чувств он все это время наблюдал за работой в лаборатории. Его силы росли с каждым часом, это было ошеломляющее ощущение. Он чувствовал слабые намеки на то, что абазические органы обладают и  другими свойствами, но с ними экспериментировать он не решался. – Будет достаточно времени, когда они достигнут Земли.

За боевым флотом тщательно следили. Бессмысленное разрушение древних городов было завершено. Наблюдатель сообщил, что корабли разворачиваются и возвращаются в направлении «Лавуазье».

– Нам лучше отправиться в космос, – сказал Андервуд. – Нет причин оставаться здесь дольше, чтобы они снова сожгли все наши зонды. Они могут попытаться послать требование о капитуляции или что-то в этом роде, но давайте будем в космосе, где мы сможем маневрировать.

«Лавуазье» поднялся с поверхности планеты и направился к Земле, находящейся более чем в девяноста миллионах световых лет. Силовая оболочка вокруг корабля сверкала в космосе, как вспыхнувшая сверхновая. Флот устремился за ними в погоню.

Физическое тело Андервуда осталось сидеть за штурманским столом, но сущность его покинула корабль. Двадцать могучих линкоров уже догоняли «Лавуазье». Андервуд направился к ближайшему из них и вошел через корпус.

Это был гигантский флагман, «Создатель». Ученики, составляющие его экипаж, были не те пресыщенные развлечениями, разочарованные в жизни люди, составляющие большинство населения Земли до прихода Демарзула. Это были ревностные фанатики, вдохновленные новой идеей. Это пугало Андервуда. Это была безумная, отчаянная, нездоровая идея. Он подумал, что даже после смерти Демарзула идея может не исчезнуть. Демарзул может стать мучеником и еще долго жить в умах последователей. Так скоро идею, эту заразу, не выведешь.

Андервуд, двигаясь среди своих врагов, слышал замечания, касающиеся «Лавуазье» и его обитателей. – Богохульник и неверный были самыми ласковыми произносимыми терминами. В рубке управления адмирал совещался с капитаном флагманского корабля.

– У нас есть приказ, капитан Монтроуз, – говорил адмирал. – Уничтожение корабля и всех его обитателей должно быть полным.

– Значит, пленных не брать?

Адмирал кивнул:

– Приказываю, всем кораблям одновременно провести атаку, применив новую систему нейтрализации силового поля, ее сборка наконец-то завершена.

Андервуд замер при этих словах. Неужели у них появилось какое-то ужасное средство делающее силовую оболочку бесполезной? Это же единственная защита «Лавуазье», ведь проекторы «Потоков Атомов» были у каждого из двадцати кораблей эскадры и даже более мощные, чем у него. Судя по словам адмирала, оружие новое, еще не опробованное. Может не сработает? Он все еще не верил, что что-то может разрушить силовую оболочку, ведь это теоретически не возможно. Если это произойдет, то это означает конец цивилизации, которая для своей защиты полагалась только на силовую оболочку.

Раздались приказы. Наэлектризованная боевая обстановка. По всему флагману разлилось нервное напряжение. Каждый член экипажа флагмана жаждет убивать, убивать, убивать! За сложными пультами устанавливалась последовательность подачи энергии, производилась  фокусировка излучателей на удаленной цели, – на беспомощном лабораторном корабле.

Андервуд помчался к далекому «Лавуазье», чтобы посмотреть, какой эффект произвела эта атака. Силовая оболочка вокруг корабля светилась слабой розоватой аурой двадцати лучей, которые сходились на нем. Затем внезапно блестящая оболочка стала красной в одном месте, когда силовое поле ослабло. Андервуд понял, как достигается нужный врагам результат. Силовая оболочка не разрушилась, это невозможно, но она стала вращаться. Что вызвало огромный поток энергии через генераторы на борту «Лавуазье» и вскоре они сгорят, тем самым не станут создавать силовую оболочку. Корабль станет беззащитной добычей «Потоков Атомов» противника.

Андервуд с бестелесной скоростью вернулся к «Создателю». Там, в глубинах корабля, он нашел Главного Оператора, который направлял эти лучи в сторону «Лавуазье». Со всей мощью своих новых органов, он бросил разрушительную волну энергии в нервные каналы этого человека. Мужчина резко выпрямился перед своей панелью, неуверенно пошатнулся и упал на пульт в лабиринт переключателей. У Андервуда не было времени осознать, что он почувствовал, совершив свое первое убийство с помощью абазических органов. Так, скорость вращения силовой оболочки «Лавуазье» уменьшилась. Андервуд перешел в тот отсек корабля, где мощные проекторы «Потоков Атомов» ожидали свою добычу. Он тщательно расширил полномочия Дор-абасы. Это было почти так, как если бы он нащупал путь по нервным каналам разума оператора в глубины его мозга и стал там хозяином, стал отдавать команды:

«Цель – соседний корабль».

Оператор беспрекословно покрутил колесики, которые сдвигали излучатели. Они остановились на ближайшем корабле флота.

«Огонь!».

Пальцы оператора повернули переключатель. Поток атомов хлестнул в космос, разорвал на куски соседний корабль, которые полетели в разные стороны, врезаясь в другие корабли, повреждая их, сбивая с курса. Комнату наполнили истерические крики оператора, который все это натворил.

– Я этого не делал! – кричал он. – Что-то заставило меня! …

Но некоторые корабли все еще атаковали «Лавуазье». Андервуд не знал, как долго «Лавуазье» сможет продержаться. Он поспешил к ближайшему кораблю, отыскал камеру управления огнем, нащупал нужный путь по нервным каналам оператора и тот развернул излучатели. На этот раз целью был могучий флагман. Оператор ахнул от ужаса, когда в поле его зрения появился титанический корпус, но его руки с безошибочной точностью переместили излучатели точно в центр цели. Его пальцы повернули переключатель. Бззвучно цветок пламени возник там, где только что был космический левиафан. Обзорные экраны всего флота отключились, защищаясь от этого ужасного светового потока. Лучи атакующие «Лавуазье» пропали. Остались восемнадцать ошеломленных кораблей. Андервуд распространял свои силы, пока не охватил весь флот. Он заговорил, и его голос был услышан каждым человеком на этих могучих кораблях:

– Люди Земли! – Вы присягнули на верность Демарзулу, сиренианцу, из-за его могущества. Теперь вы поклянетесь в верности силе, которая достаточно могущественна, чтобы стереть Демарзула с лица цивилизации. Я убил ваших товарищей, находясь прямо посреди вас, уничтожил два ваших самых могучих корабля – и никто из вас не видел меня. Вы не знаете, где я сейчас, как я оказался среди вас и как получилось, что вы все одновременно, каждый человек на каждом корабле, слышите мой голос. Вы предали свой род людской инопланетянину, который разрушал миры и Галактики. Вы величайшие изменники в истории человечества. Что вы можете сделать, чтобы загладить свою вину, стереть с лица Земли такую подлость? Вы можете присоединиться к нам, которые уничтожат монстра Демарзула! Или вы подчинитесь нашей воле – или будете уничтожены. Выбирайте!

Грянула ошеломляющая тишина, а затем внутри кораблей воцарился бедлам, который Андервуд слушать и наблюдать не стал, а вернулся в рубку управления «Лавуазье» и вошел в свое физическое «я», все еще сидящее за штурманским столом, обхватив голову руками. В рубке царило отчаяние. – Мейсон правильно оценил оружие, которым флот атаковал корабль. Андервуд быстро объяснил произошедшее, и потребовал у  Мейсона:

– Доложи уровень ущерба?

– Осталось только два очень сомнительных генератора. Еще немного и все было бы кончено. Откуда у них такие машины?

– Я не знаю. Возможно, это разработки Тошмера, которые землянам удалось закончить и довести до опытного образца с помощью подсказок Демарзула. Но сейчас это не важно. Давайте мы с вами обсудим сложившуюся ситуацию. Мы поймали медведя за хвост. Сейчас они в растерянности, но что произойдет, когда они возьмут себя в руки. Если они не примут мой ультиматум, положение может стать затруднительны .

– Да, ты прав, если они не примут твой ультиматум, что мы будем делать с целым флотом фанатиков и простофиль?

– Нам необходимо во чтобы-то ни стало заполучить их в союзники. Несомненно, на Землю была передана весть об этой катастрофе. И теперь Демарзул знает, что мы идем, и осознает, какой силой я обладаю. Он, несомненно, пошлет мощные перехватчики, чтобы уничтожить нас. А с этими восемнадцатью кораблями, мы сможем бороться с врагом и, возможно, нам удастся прорваться к Земле. Не имеет значения, что случится с флотом, с каждым из нас – просто так я смогу подобраться достаточно близко к Демарзулу, чтобы сцепиться с ним.

В этот момент капитан Доусон получил сообщение и озвучил его радостным тоном:

– Они безоговорочно сдаются!

Вышедшие из стоя генераторы и другое оборудование были сняты с одного кораблей, который пришлось бросить, распределив экипаж по другим. Установленные на «Лавуазье», они могли легко довести его скорость до скорости самого быстрого корабля флота. Итак, с лабораторным кораблем «Лавуазье» в качестве флагмана реорганизованный флот направился к Земле. Проходили долгие дни в космосе, они неслись к Земле с невероятной скоростью. За это время физики и инженеры превратили «Лавуазье» в полноценный военный корабль, равный любому из их флота. Были установлены новые и более мощные проекторы «Потоков Атомов».

Пока они неслись по космическому своду, Андервуд, переходя с корабля на корабль, с помощью своих новых способностей, проверял, изучал и отфильтровывал людей из боевых экипажей. Большинство из них были жалкими, тщеславными, поверившими в непобедимость Демарзула и свою исключительность. Они уважали только силу и, общаясь с ними,  Андервуд всегда демонстрировал силу, убеждая их, что люди с таким лидером как он, который смог походя не напрягаясь уничтожить два боевых корабля, смогут и не подчиняясь воли какого-то чужака, инопланетянина, стать великой расой. Андервуд убирал с ключевых мест тех, кто сомневался в его всемогуществе, он ежедневно, на протяжении всего долгого путешествия разговаривал с ними, промывая им мозги, демонстрируя им свои уникальные способности, стараясь стать в их головах новым Демарзулом.  В конце концов он почувствовал, что у него есть команда, заслуживающая доверия настолько, насколько это возможно для землян с их всеобщим пренебрежением честностью и не доверяющих вообще никому. Конечно он понимал, что их преданность ему была ненадежной вещью, но надеялся, что ее хватит на одну битву.

 Он постоянно практиковался в применении абасы, и по мере того, как его способности росли, росло и его уважение к маленькому ответвлению драгборанской культуры, которая процветала на маленькой бесплодной луне. Такие силы, которыми они обладали, означали бы самоубийство для расы землян. Иногда он задавался вопросом, сможет ли он сам выдержать искушения использовать эти способности для достижения власти и богатства.  Нет после победы над Демарзулом он удалит органы, человеческий разум на этой стадии эволюции не способен справиться с такими искушениями, человеческая раса еще не готова к обладанию ими.

Когда флот достиг орбиты Марса, с Земли им навстречу стартовало два десятка быстроходных перехватчиков. Андервуд пожалел, что не уделял раньше достаточного внимания военному искусству. Он не мог доверить командование флотом никому из командиров, которые в данный момент находились под его руководством, ибо нельзя было заронить в их головы даже мысль, что он может оказаться ниже их в каком-то отношении, заронить сомнение в его всемогуществе. Но ни он, ни кто-либо другой из ученых не были способны умело вести такую сложную военную единицу, как их флот, в водоворот битвы. Андервуд сделал все, что мог. Он построил флот конусом, вершиной к врагу, с «Лавуазье» внутри. Не было никакого профессионального маневрирования, только тупая, сокрушающая сила. Скорость кораблей флота Андервуда, которую они не успели полностью погасить, была так велика, что они проскочили мимо Земли. Враги, поливая друг друга из «Потоков Атомов», пронеслись, разминувшись. Скорость флота падала.

Андервуд открыл глаза в рубке управления, вернувшись в свое нормальное физическое состояние.

– Я уверен, что мой полезный радиус действия с этими способностями составляет по меньшей мере восемьдесят тысяч километров. Джандро должен был иметь возможность исследовать планету Драгборан с помощью абасы, но, возможно, он этого не осознавал. Я чувствую, что мои собственные способности постоянно увеличиваются.

– Что ты собираешься делать? – спросил Терри. – Мы должны приземлиться или ты будешь атаковать Демарзула отсюда?

– Я считаю, что нам будет безопаснее оставаться в космосе. Маневрируя на орбите примерно в ста километрах от поверхности Земли, можно сдерживать атаки врага достаточно долго, чтобы я смог найти Демарзула Если приземлимся, то станем легкой добычей.

Все были в целом согласны с оценкой Андервуда, хотя никто на борту корабля не чувствовал особой уверенности в своей способности отразить атаки. Они постоянно напоминали себе, что не важно спасать себя или свои корабли. Важно дать Андервуду достаточно времени использовать силу абасического оружия на Демарзуле.

Сражающиеся, развернувшись, снова понеслись друг на друга, завязалась фантастическая битва между кораблями, которые практически нельзя было повредить, поскольку каждый из них был защищен силовой оболочкой. Правда, трое перехватчиков были уничтожены, не успев ее создать.

Уязвимыми местами являлись лишь отверстия в оболочке через которые велся огонь «Потоков Атомов» и была возможность лишить противника приборов обеспечивающих ориентирование в пространстве – уничтожить мельчайшие сенсорные зонды размещенные в крошечных отверстиях оболочки. Линкоры флота Андервуда применяли в бою особую тактику, – огонь велся в сложной последовательности, таким образом, что ни одно отверстие не существовало достаточно долго, чтобы в него можно было прицелившись попасть. Перехватчики были слишком малы, на них нельзя было установить оборудование для такой обороны. Но они были очень маневренны. Один из огромных линкоров взорвался, когда совершенно случайно, по закону подлости в не успевшее закрыться отверстие попал луч «Потоков Атомов». Сам перехватчик был уничтожен мгновением позже сосредоточенным огнем двух соседних линкоров, но его потеря была несущественна для противника. Поскольку Андервуд увидел, еще два десятка перехватчиков стартовавших с Земли и медленно, тяжело поднимающийся ужасный флот из пятидесяти дредноутов с огромной огневой мощью.

– Каково расстояние до Земли? – резко спросил Андервуд у штурмана.

– Шестьдесят тысяч километров.

– Принимай командование, Мейсон, – сказал Андервуд. – Я пошел.

Наступление этого момента поразило их всех, хотя они и знали, что это должно произойти. Дело было не в возможной смерти  Андервуда, которая вскоре могла случиться у них на глазах, и не в их собственной, почти неизбежной, от огня этой приближающейся армады. Дело было в том, что этот момент определял дальнейший ход истории человечества. Все зависело от одного-единственного странного оружия, полученного из рук маленького народа, единственным божественным предназначением существования которого, возможно, было пронести это оружие сквозь время до настоящего момента. И только один из них мог владеть этим оружием, в то время как остальные стояли в стороне, не в состоянии помочь.

Андервуд сел в глубокое кресло, в котором будет находиться его физическое тело, в то время как его сущность устремится к Земле, чтобы сокрушить чудовище, которого он вернул к жизни на беду всех цивилизаций. Этот бой – его святая обязанность, он должен загладить свою вину, иначе жить незачем.

Из всех, кто находился в рубке управления, только Илия издала едва слышный крик. Одновременно с криком Илии раздался оглушительный сигнал тревоги и страшное сообщение разнеслось по комнате:

– В нас попали! Четыре генератора силовой оболочки вышли из строя!

В это время Андервуд сидел расслабленный, с закрытыми глазами в кресле рубки управления «Лавуазье», но его сущность уже находилась в шестидесяти тысячах километров отсюда, парила над куполом силовой оболочки, скрывавшим «Музей Карлсона».

Андервуд увидел толпу, которая, как по волшебству, собралась вокруг сияющей оболочки. Как будто зная о битве, которая должна была состояться между их кумиром и дерзким безумцем. Тысячи фанатиков собрались, приветствуя выход боевых флотов в космос. Они наблюдали, чего-то ожидая, каким-то образом чувствуя, что решается их судьба. Затем все это пропало из вида – Андервуда нырнул под защитную оболочку музея, как будто ее не существовало. Темноты внутри оболочки не было. Повсюду сияли огни, музей превратился в роскошный дворец. Охранники и слуги собирались в группы, спрашивали друг друга, что означал этот внезапный старт всего земного военно-космического флота. Было немыслимо, чтобы кто-то мог бросить вызов Великому, но сама вероятность этого наполнила их страшным ужасом.

Огромное множество инструментов и машин, заполнявших главный зал, когда Андервуд был в нем последний раз, теперь исчезло, замененное богатыми картинами и сказочными гобеленами, собранными из лучших сокровищниц Земли. А вот и Демарзул. С невольным потрясением Андервуд снова увидел инопланетное существо, которое он вернул к жизни. Оно сидело в похожем на трон кресле в центре самого большого зала, похожее на бронзовую скульптуру древнего бога зла. Только поразительная белизна его глаз свидетельствовала о жизни в этой огромной туше. Двадцать землян сидели вокруг Демарзула. Царило молчание, затем Демарзул медленно пошевелился и его слова прозвучали в голове Андервуда:

– Итак, ты наконец пришел. Ты бросаешь вызов Демарзулу Великому, слабак. Я знаю тебя, Делмар Андервуд. Мне сказали, что это ты нашел и восстановил меня. Я многим тебе обязан, и я бы предложил тебе высокое место в моем царстве, которое охватит всю Вселенную. А ты настроил себя против меня. Но я милосерден. У тебя все еще может быть место возле меня, если ты захочешь. Мне нужен такой, как ты, точно так же, как мне нужны были мозги и руки Тошмера, который был настолько глуп, что думал, что сможет покорить время вместо меня. Я уверен, ты знаешь о его судьбе.

Услышанное Андервуда поразило, поразило то, что инопланетянин обнаружил его присутствие хотя, если подумать, этого следовало ожидать. Через абасу он почувствовал мощь и силу Демарзула, все возможности, заложенные в его трех органах, которые развила древняя раса, возможности, которых он едва коснулся за короткие недели экспериментов. На мгновение его затошнило от страха почти неминуемого поражения. Затем он ударил, яростно и со всей силой, которая была в нем. Никогда прежде он не метал такую молнию опустошения. С удовлетворением он почувствовал, как силы Демарзула колеблются и увядают под его ударом, но Великий поглотил его и восстановился через мгновение.