Текст книги "Чужой"

Автор книги: Рэймонд Джоунс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

7

Смотровой балкон над музейным залом был завершен, и ученики Великого потекли нескончаемым потоком. Для Андервуда это было отвратительное зрелище. Лица тех, кто приходил поклоняться в это «святилище», преображались, как будто они видели какое-то великое зрелище. Они приходили с грузом забот на лицах – всех возрастов, молодые и старые – а уходили с сияющими глазами и просветленными лицами. Были даже больные и калеки, которые на выходе оставляли свои костыли, очки и повязки. Два раза в день, Уильям Б. Хеннесси, стоя на балконе, произносил молитву Великому, – поток фанатичных поклонников останавливался и опускался на колени. Один из биологов Андервуда, Крейвен, был так очарован демонстрацией массовой истерии, что попросил разрешения провести ее исследование. Андервуд заставлял себя не реагировать на это сумасшествие. Он знал, что не сможет работать в музее, если позволит своему разуму зациклиться на упадке человечества.

Масса протоплазмы в питательной ванне все больше и больше превращалась в типичный эмбрион млекопитающего, антропоморфный во многих отношениях, но с отличиями, которые Илия и Андервуд не могли приписать естественному развитию существа или необычным обстоятельствам его возрождения, потому что не было стандарта, с которым его можно было бы сравнить. Затем, однажды, ближе к концу четвертого месяца, Андервуд получил срочный звонок от Файфа.

– Приезжай немедленно! – сказал тот. – Мы нашли ответ в хранилище. Мы знаем, кто такой Великий.

– Кто?

– Я хочу, чтобы ты сам увидел.

Андервуд выругался, когда Файф отключился. Он оставил за себя дежурного оператора и вышел из здания. Секции лексикографии и филографии института располагались в старом квартале на другом конце города, рядом с космопортом, там же размещалась секция семантики. Хранилище было доставлено туда для дальнейшего изучения. В офисе находились Дрейер и Файф. Старый археолог дрожал от возбуждения:

– Я нашел мумию!

– Какую мумию?

– Мумию того, кто был в хранилище, которого убил успешный.

– Кто это был?

– Ты увидишь. Он оставил запись для открывателей хранилища. Пошли.

Они вышли из здания.

Вокруг инопланетного сооружения была сооружена невысокая ограда. Там артефакт выглядел во много раз больше, чем казалось в космосе. Андервуд спустился за Дрейером и Файфом  знакомым путем в главную камеру, в которой ранее хранилась протоплазма Великого. Оказавшись там, Андервуд заметил отверстие, ведущее далее вниз:

– Ты нашел путь в остальную часть хранилища?

–Да, и как нам не повезло, что мы не нашли дорогу в эту часть раньше. Но пойдем.

Файф исчез в узком проеме, и они спустились ниже преодолев еще три уровня, заполненных неизвестными артефактами, и оказались в маленькой камере, образованной изгибом внешнего корпуса.  Помещение  такой высоты, что они не смогли стоять прямо, быстро наполнялось дымом сигары Дрейера.

– Вот он, прямо там, где мы его нашли, – сказал Файф.

Андервуд смотрел, не понимая на что это похоже, – скорее на огромную высохшую летучую мышь валявшуюся в углу комнаты.

– Полностью высох, такой бесформенный, что трудно сказать, как он выглядел – сказал Файф. – Я хотел бы, чтобы биологи нашли какой-нибудь способ восстановить его.

– Но кто он такой?

– Вот здесь запись, которую он оставил. Очевидно, у них был какой-то маленький электрический инструмент, который они носили с собой, чтобы писать на металлических поверхностях. Как они их читают, остается загадкой, потому что для расшифровки нам нужна масса оборудования размером с эту камеру. Вот фотография его послания, после того как мы сделали послание видимым.

Андервуд взял фотографию, на которой была виден, четко выделяющийся белыми буквами длинный текст, написанный древним существом много веков назад.

– Ты можешь это прочесть? – спросил Файф.

Андервуд просмотрел иероглифы и медленно кивнул. Он не был таким же знатоком языка, как Файф, но уже мог читать на нем с достаточной легкостью. Первая часть сообщения была кратким повторением истории о злополучных беженцах, которую он знал, но затем шла новая информация.

«Демарзул убил меня!» – Прочитав эти слова, он почувствовал словно ледяные шарики, внезапно ударили ему в лицо со скоростью пули. Посмотрев в бесстрастные лица Дрейера и Файфа,  Андервуд прочел там принятое ими решение. Затем, медленно, его глаза снова опустились на лист, и он продолжил чтение. «Я пытался добраться до главного зала и уничтожить оборудование для трансформации, но не смог. Демарзул разгадал мой план и научился управлять оборудованием. Хотя в нем нет ничего творческого, и все его цели – завоевание и разрушение, он все же владеет обширными запасами сиренианской науки. Я не воин и не дока в способах борьбы. Демарзулу не составило труда одолеть меня. Я скоро умру, но надеюсь вы сможете прочитать это в грядущие века. Это мое послание вам, мое предупреждение: уничтожьте содержимое камеры протоплазмы без пощады. Демарзул там, и он будет бичом любой цивилизации, в которой он возникнет. Он мечтает о завоеваниях и не успокоится, пока не станет хозяином Вселенной. Он уничтожал галактики и будет уничтожать другие, если будет жить снова. Убейте его! Сотрите все знания об ужасной Сиренианской империи из своей памяти!

Если у вас возникнет соблазн восстановить Хетрарра решив, что сможете его контролировать, поскольку подумаете, что ваша наука находится на одном уровне с нашей, помните, что знания, необходимые для входа в это хранилище, преподаются нашим детям в самом начале их обучения. Это самый низкий уровень. Следовательно, убей…»

Запись прерывалась. Это нацарапанное предостережение древнего ученого Тошмера ставило проблему ребром. В течение долгих мгновений в помещении царила тишина. Файф увидел, как напряглась челюсть физика, а глаза пристально уставились в пространство, как будто он хотел проникнуть сквозь века своим невооруженным взглядом, пытался представить умирающего ученого, выцарапывающего свое послание на стенах камеры смерти.

Затем Файф прервал молчание:

– Мы не можем рисковать возрождать Демарзула, Дел. Подумай, к чему это это может привести – выпустить на свободу такой менталитет, владеющий наукой на столько превосходящей нашу.

– Мы не планируем отпускать его, – сказал Андервуд, защищаясь. – У нас все еще будет контроль, когда он оживет. Его можно держать в подходящем заключении – и, наконец, избавиться, если это необходимо. Кажется, оно того стоит, если мы сможем воспользоваться наукой, которую он знает.

– Ты забываешь, что у нас нет контроля над ним в определенном смысле этого слова, а у Учеников есть. Наш Институт может быть уничтожен в одно мгновение Научным Комитетом Конгресса, члены которого, является всего лишь марионетками Учеников, обладающих правом голоса. Когда Демарзул оживет, у него будут готовые последователи, которые будут считать его не только императором, но и богом. Я говорю тебе, что у нас нет альтернативы.

Челюсти Андервуда сжались еще сильнее. Была возможность ускорить нормальное развитие науки Солнечной системы, ускорить на тысячи лет. Как трудно отказаться от такого дара, какой предлагала сиренианская культура. Со слабой надеждой Андервуд посмотрел в глаза Дрейера, который спокойно, молча сидел на корточках и курил, но в них он прочел то же окончательное решение.

– Хорошо, – сказал он. – Вы победили, вы и старина Тошмер. Давайте пройдем к телефону, и я дам команду отключить излучение.

Они быстро карабкались по лестнице, словно убегая от чего-то грязного, нечистого. Из офиса Файфа Андервуд позвонил Илие. Она ответила мгновенно, как будто ждала его сообщения.

– Это Демарзул, завоеватель, – сказал он. – Выключите излучение и слейте воду из бака. Нам дорого это будет стоить, но продолжать реставрацию будет преступно.

Илия прикусила губу и кивнула. – Это мог бы быть великий шанс Земли, – сказала она, и в ее голосе было что-то похожее на рыдание. – А я лишу ее этого шанса своими руками.

Файф сказал:

– Знаешь что, Андервуд? Из-за этого будут проблемы. Я думаю, что попрошу о переводе обратно в экспедицию. Не хочешь ли пойти со мной?

– Я полагаю, что так, но я боюсь, что Научный Комитет не позволит нам так легко уйти. С нами все кончено. Ты не подумал об этом, Файф? Нам повезет, если нам не придется провести остаток жизни в тюрьме. Но тебе, Дрейер, не обязательно быть с нами за компанию. Убирайся, пока они не поздно отсюда.

– Я не рассматривал это с такой точки зрения, – сказал Файф, – но, полагаю, ты прав. Ученики вряд ли позволят нам так легко уйти.

Дрейер не успел закончить фразу, как раздался звонок по офисному интерфону. Файф включил, и появилось безумное лицо Эсмонда, одного из младших археологов:

– Файф!  Я не понимаю, что все это значит, но полиция уже на пути в ваш офис. У них есть ордера на арест вас и доктора Андервуда!

 Файф кивнул:

– Спасибо, Эсмонд. Я позабочусь, чтобы у тебя из-за этого не было никаких проблем. Я ценю это.

Файф, отключившись, обратился к Андервуду:

– Они не теряли времени даром, не так ли? Но Демарзул уничтожен, мы сделали то, что должны были сделать.

– Постой! – сказал Андервуд. – Ты уверен, что Демарзул был уничтожен? Видимо, что-то пошло не так – полиция приехала слишком быстро.

– Смотрите! – Лишенный своего обычного спокойствия, Дрейер показывал в окно на другой конец города. Там, на месте «Карлсона» и вместо него, был виден огромный сияющий пузырь света.

– Силовая оболочка! – воскликнул Андервуд. – Как?…

– Они, очевидно, подготовились к этому моменту давно, – сказал Дрейер, – видимо телефон прослушивали.

Андервуд снова попробовал позвонить и позвать Илию, но ведь это была силовая энергетическая оболочка и ответа естественно не последовало. Чувство страха за Илию охватило Андервуда, как она там? Ее арестовали?

– Все понятно, – воскликнул Файф, десять к одному, что Демарзул не уничтожен. В таком случае нам лучше не попадаться!

– Куда мы сможем скрыться? Здание будет окружено. У нас ни малейшего шанса выбраться отсюда.

– Это очень старое здание. Есть комнаты и подвалы, о которых мало кто знает, а весь персонал – ученые. Они будут лояльны. Идем!

– Нет, постой, – сказал Андервуд. – Мы ничего не добьемся, если будем прятаться как крысы. Есть только один шанс уничтожить Демарзула, я вернусь в музей и сделать это лично.

– Ты сумасшедший! Ученики никогда не позволят тебе вернуться туда. Давай, парень, мы теряем время!

– Вы двое идите и спрячьтесь. Я попытаюсь возложить вину на вас и группу ученых и поклянусь в своей невиновности. Это единственный способ получить доступ к Демарзулу. Отправляйтесь. Подожди – у тебя есть ствол?

– Вон в том ящике.

Андервуд рывком открыл ящик, нашел оружие, поднес дуло к плечу и выстрелил. Его лицо непроизвольно исказилось от боли. Дрейер и Файф ошеломленно уставились на него, комната наполнилась зловонием обожженной плоти.

– Зачем? – спросил Файф.

 Андервуд бросил ему оружие:

– Ты выстрелил в меня, когда я отказался приказать отключить излучение и пригрозил убить, если я этого не сделаю, так что мне пришлось. Если они не не поверят в эту историю, мне конец. Но нужно рисковать, иначе Демарзул станет следующим правителем Земли.

Дрейер кивнул:

– Это шанс. Может сработать. Удачи.

Шум в коридоре за дверью предупредил о приближении полиции. Файф бросил последний отчаянный взгляд на Андервуда, который зажимал рукой рану. Затем они с Дрейером исчезли за дверью в задней части офиса. Почти тут же главная дверь широко распахнулась, и в комнату ворвались два вооруженных до зубов офицера. Но они слегка растерялись, увидев стонущего физика.

– Мне нужна помощь, – в отчаянии сказал Андервуд. – И скорее в музей. Возможно, еще не слишком поздно отменить приказ Доктору Моровой выключить луч. Файф заставил меня приказать. Ученые не хотят, чтобы Великий возродился. Он стрелял в меня, когда я отказался. И убил, если бы…

Андервуд не договорил фразу и потерял сознание.

8

В переполненном зале слушаний председатель Научного Комитета Конгресса, этот разжиревший боров, выносил вердикт Андервуду, изображая праведный гнев как бы от лица примерно миллиона избирателей:

– В помиловании, о котором вы просили, вам отказано, потому что ваше преступление считается слишком тяжким, ведь ваш поступок угрожал свержению правительства, которое потенциально может изменить всю жизнь на Земле к лучшему, такое преступление карается смертной казнью. Однако вы единственный человек, способный руководить проектом и завершить его. Поэтому приведение в исполнения приговора откладывается и приговор будет смягчен и пересмотрен, если вы успешно завершите проект восстановления Великого. Только так вы сможете доказать свою невиновность. Если, по-несчастью, вас постигнет неудача, три отдельных комитета компетентных ученых вынесут вердикт, который решит, останетесь ли вы в живых.

– А как насчет Доктора Илии Моровой?

– Ее приговором является пожизненное заключение за попытку уничтожить Великого.

– Она собиралась выполнить мои приказы, отданные под давлением, как я уже объяснял. Ее знания абсолютно необходимы для успеха работы. Если мне будет отказано в ее компетентной помощи, я не могу гарантировать успешное восстановление.

Председатель нахмурился:

– Гражданские суды вынесли решение. Возможно, она действовала по вашему приказу, но ее приговор не может быть смягчен, кроме как путем специальной апелляции и повторного рассмотрения. Мы посмотрим, что можно сделать в этом вопросе.

Андервуд надеялся только на то, что Илие будет оказано снисхождение, что каким-то образом они смогут придумать способ уничтожить инопланетянина. Теперь он осознал какие беды может принести землянам разум, подобный Демарзулу, с его инстинктом завоевателя, вооруженный сверхнаукой Сирены. И теперь Андервудом двигало желание уничтожить, столь же сильное, как и его прежнее желание спасти и восстановить. Земля и без Демарзула была в достаточно плохом состоянии. Он надеялся, что они с Илией смогут спастись от гнева Учеников – возможно удастся перебраться в Венерианские колонии.

Председатель многозначительно добавил:

– Просто чтобы исключить всякий риск для Великого, вас будет постоянно сопровождать вооруженная охрана. Вы будете тщательно объяснять каждое свое движение, прежде чем его сделать, иначе вас может не быть в живых, чтобы сделать это движение.

Андервуда повели под усиленной охраной между рядами присутствующих, большинство из которых были Учениками. Он чувствовал сомнение и ненависть, исходящие от них. Когда он вернулся в музей, повсюду стояли охранники. Ученые работали с пустыми, ничего не выражающими лицами – за спиной каждого вооруженный охранник.

Крейвен, биолог, который подробно изучал массовую истерию Учеников, назначенный ответственным, на время отсутствия Илии и Андервуда, поднял глаза от своего стола и взглянул Андервуда:

– Я сожалею… обо всем, Дел. Особенно о докторе Моровой. Когда я увидел, как она выключает излучение, я понял, что что-то не так, и когда она сказала, что это сделать приказал ты, я понял, что пришло время движению Учеников взять происходящее под контроль. Я рад, что установлено, что вы не сочувствовали ученым, которые хотели уничтожить Великого.

Эти слова не укладывались в голове Андервуда, – ученый и на стороне Учеников? Но через мгновение это нашло подтверждение – к каждому ученому был прикреплен личный охранник, но никого не было за спиной Крейвена. Итак, Крейвен был одним из них, Учеником. А если он, то возможно и другие ученые. Биолог изучал природу Учеников слишком тщательно,  может из-за этого ему стала близка их идеология? Это была проблема, недоступная пониманию Андервуда и он решил, что сейчас не время искать ответ на этот вопрос:

– Как дела? Ускоряется ли деление клеток? Интенсивность излучения и питательного раствора повышается в соответствии с графиками?

Крейвен кивнул:

– Насколько я могу судить, Великий развивается должным образом. Вы, конечно, захотите провести полную проверку. Ежедневные отчеты готовы.

Андервуд хмыкнул и вышел, сопровождаемый молчаливым охранником. У пульта за происходящими процессами постоянно наблюдали трое техников. Все функционировало в соответствии с инструкциями, подготовленными Тошмером. Повсюду стояли стражники, а по балкону текли непрерывно потоки Учеников Великого. Для Андервуда это было похоже на ночной кошмар. Как они потеряли контроль над проектом? Это произошло так быстро и коварно, что он даже не заметил. Но дело было не в этом, правда заключалась в том, что у него никогда и не было контроля. С того момента, как ученые доставили протоплазму Демарзула на Землю и рассказали историю своей находки, лишение ученых принципиального контроля  над процессом было неизбежным. То, что они об этом не подумали  было их роковой ошибкой. Было бы хорошо, если бы это был Тошмер, а не Демарзул. В течение столетия в мире не было лидеров, кроме неумелых политиков, покупающих голоса избирателей. Тошмер мог бы вернуть людям подобие силы и инициативы, но что сделает завоеватель и разрушитель Демарзул?

На следующий день вернулась Илия. Внешний ее вид говорил о переносимых нравственных страданиях. Ведь она мечтала о новом и более разумном мире, который принесет пришелец  из космоса, а пришелец оказался чудовищем и Илия считала себя ответственной за все то зло, которое он причинит людям. Андервуд хорошо ее понимал, – он испытывал точно таки же чувства и его  мечты о громадном объеме новых знаний тоже канули в Лету. Плохо было то, что они не могли откровенно поговорить друг с другом. В этом мире кошмара под силовой оболочкой рядом с каждым из них постоянно находился охранник и приходилось притворяться перед ними невиновными.

– Это были Файф и Дрейер, – сказал Андервуд Илие. – Я рад, что тебе не удалось уничтожить Демарзула.

Она на мгновение заколебалась, затем понимающе кивнула:

– Я по твоему тону поняла, что с тобой не все ладно, не мог ты такое сказать, и не очень спешила выполнять приказ, ждала команды отставить. Я и не подозревала об этом ужасном заговоре, у меня в голове такое не укладывалось.

И это было все. Больше они ничего не могли сказать. Он не мог даже выразить свое отчаяние по поводу ее бледного, тусклого вида.

Масса росла и обретала форму. Конечности, голова и туловище были отчетливо сформированы и потеряли свой устрашающий, эмбриональный облик. Андервуд видел, что существо сразу будет взрослым, минуя стадию младенчества. Демарзул уже достиг высоты полметра и был гуманоидным до такой степени, что имел четыре конечности, голову и туловище, но рентгеновские снимки показали радикальные отличия в структуре костей и суставов от человеческих. Два органа в брюшной полости и один в основании черепа были совершенно незнакомы и не могли быть идентифицированы ни одним из биологов, участвовавших в проекте. Какое-то время Андервуд лелеял надежду, что эти структурные различия могут сделать невозможным выживание Демарзула на Земле. Но чем дальше шло развитие, тем очевиднее становилось, что этого не случится. Легкие Сиренианца приспособились к земной атмосфере и не было никаких сомнений в том, что и с питанием у него проблем не будет. К шестому месяцу уже стало безнадежно предполагать, что что-то пойдет не так с процессом восстановления. Тошмер слишком хорошо все спланировал.

Было не известно, что стало с Файфом и Дрейером, были ли они схвачены и убиты или все еще жили в глубинах древних зданий под городом, – вокруг никто не говорил об этом, разговоров об этом не было слышно, а сам Андервуд разговаривал только с охранниками и своими коллегами-техниками, и то только по делу. Он не знал никого, кому мог бы доверять, так как был уверен, что среди ученых, работающих рядом с ним, были те, чьей обязанностью было шпионить за ним. Крейвен с каждым днем становился все более угрюмым и теперь он почти постоянно избегал Андервуда, как будто стыдился того, во что верил и что делал, но и отречься от этого, и тем самым обрести душевное равновесие, не мог. – Симптомы истерии становились все более и более очевидными. Андервуд искал их в других ученых, но он был недостаточно опытен, чтобы квалифицировать это однозначно. Единственным способом было перестраховаться и никому не доверять.

Естественный ход времени не ощущался в этом мире ночных кошмаров. Ночных – потому что солнечный свет не проникал через силовую оболочку. Глядя в окно на эту черноту, – даже звезд не было видно, – Андервуд подумал, что столетия назад, когда человечество стояло на грани самоуничтожения в смутном начале атомного века, силовая оболочка служила во благо, она спасла мир. Только благодаря открытию силовой оболочки, – по́ля, непроницаемого для любого вещества или излучения, люди были спасены от полного уничтожения. Но теперь силовая оболочка играет негативную роль, – защищает монстра, который возможно погубит человечество. Сейчас Человека может погубить другая мощная разрушительная сила – его собственное желание подчиниться лидеру, который принесет освобождение от необходимости самостоятельно принимать решения и нести ответственность за свои действия. Инопланетянин, безусловно, сможет дать это людям, чего не смог бы ни один человек, но не обернется ли это кровавой диктатурой?

Это фантастика, думал Андервуд, что он не может найти способа ускользнуть от своих охранников и убить растущего монстра. Изменения в силе излучения могли бы это сделать, но не было никакой возможности изменить излучение. Охранники были технически обучены, имели доступ к документам ученых, в которых не только содержались подробности предыдущей работы, но и описывался каждый шаг, который должен быть сделан в процессе восстановления, пока эта процедура не будет полностью завершена. Андервуд не осмеливался отступать от этих рекомендаций, изложенных письменно. Сама ванна была окружена прозрачной защитой, непроницаемой для любого вида оружия – защита отключалась только при необходимости, яды тоже не могли быть помещены в питательный раствор, да и где он мог достать оружие или яд. Ничего нельзя было сделать, пока Демарзул находится в питательной ванне. Но в день его пробуждения? В голове Андервуда возник отчаянный, дерзкий план. Он объяснил своему охраннику:

– Когда Великий восстанет, было бы хорошо, если бы кто-нибудь приветствовал его на его родном языке. Лишь немногие из нас, ученых, способны на это, и из тех, кто может, я здесь единственный. С вашего разрешения, я буду рядом с ним и поприветствую его, когда он восстанет.

Охранник задумался:

– Я передам вашу просьбу Первому Верховному Пророку Хеннесси. Если это будет сочтено уместным, вы будете назначены приветствовать Великого.

Андервуд пожалел, что не оказал Хеннесси более теплый прием в тот первый день, когда фанатичный пророк пришел в его офис, но Хеннесси немедленно дал разрешение. Была какая-та злая  ирония в том, что Андервуд первым будет приветствовать Великого и Андервуд представил себе какое немалое удовольствие получает от этого Пророк.

Рядом с узким мостиком между смотровой площадкой и ванной были установлены приборы управления, которые должны были, наконец, уменьшить излучение и слить питательный раствор, когда процесс восстановления подойдет к концу. Здесь также были водяные клапаны, используемые для промывки ванны, когда она только была построена. В этом узком пространстве Андервуд мог на мгновение скрыться от пристального взгляда своей охраны. Он надеялся, что сможет снизить уровень излучения и преждевременно осушить ванну. Если это не удастся сделать, можно было наполнить ванну водой и утопить Демарзула до того, как охранники смогут вмешаться или добраться до запорного клапана. Андервуду удалось спрятать в кармане гаечный ключ, с помощью которого он надеялся сломать клапан после того, как он будет открыт.

Массивная фигура Демарзула уже несколько дней шевелилась, как эмбрион, и Андервуд внимательно наблюдал за первой попыткой подняться. Это был тот самый момент, когда можно было предпринять попытку уничтожить сиренианца. Он боялся, что Илия может предпринять свою собственную отчаянную попытку.

Цвет кожи сиренианина приобрел глубокий оттенок, похожий на темно-красное дерево, и это, казалось, был его естественный тон. Волосы на голове были медного цвета, темнее кожи. Весь облик Демарзула был воплощением мощи и силы, даже сейчас, когда он лежал неподвижно. У него были смелые черты лица, широко посаженные глаза и острый нос. Рот был твердым, суровым.

Истерия среди Учеников нарастала с каждым часом. Их поток по балкону прекратился, людей там становилось все больше и больше, каждый надеялся увидеть пробуждение Великого. Некоторых столкнули вниз, были погибшие. Затем Ученики хлынули в главный зал и столпились среди массы оборудования. Это приветствовалось Андервудом, который надеялся, что толпа повредит оборудование и таким образом положит конец Демарзулу.

Истерия оказывала свое воздействие и на охранников, это было как болезнь, бдительность их падала.  Андервуд уже два дня не спал, боясь упустить свой единственный шанс. Было раннее утро, сотни фанатиков заполнили зал, тысячи других ждали снаружи, стояли в ожидании чуда. Андервуд уловил первое слабое движение, указывающее на то, что Демарзул вот-вот встанет. Андервуд ткнул пальцем в сторону ванны и вопросительно посмотрел на охранника. Мужчина кивнул, и Андервуд помчался по узкому мостику. Не было и речи о преждевременном сливе раствора и уменьшении излучения, это время ушло. – Демарзул уже поднимался, его легкие вдыхали первые порции земной атмосферы.

Андервуд крутанул колесо клапана. Вода хлынула в камеру мощным потоком. Гаечным ключом он оторвал колесо от вала. Демарзул с трудом принял сидячее положение и уставился на него, словно в оцепенении. Лицо Демарзула выразительно исказилось. Ученики увидели его. Вопль экстаза прогремел по залу и другим пустым комнатам музея. А потом раздался голос, перекрывший этот вопль:

– Бей его! Убей захватчика!

На балконе, на месте, которое недавно занимал Пророк Хеннесси, Андервуд увидел Терри Бернарда. Пистолет в руке Терри вспыхнул красным. Охранник Андервуда, который один видел внезапный подъем воды в ванне и понял его значение, упал мертвым. Крики, проклятия, вопли и молитвы, заполнили зал, лучи смертоносного огня проносились в воздухе. Для Андервуда все это было так неожиданно и непонятно. Он увидел, что у некоторых техников и ученых появилось в руках оружие, они избавились от своих охранников и теперь прицельно стреляли в толпу из-за оборудования, убирая вооруженных вожаков. Внутри непроницаемого ограждения гигантский сиренианский олень неуверенно, словно ошеломленный, замер. Вода быстро поднималась и уже достигла его бедер. Воздух, уходя по трубе системы дыхания, позволял воде подниматься в герметично закрытой камере. Еще несколько минут, и Демарзул дышать не сможет. Сколько времени потребуется, чтобы утопить его, Андервуд не знал. Это будет во многом зависеть от его нынешнего уровня метаболизма, это было большой неопределенностью. Но можно ли так долго сдерживать толпу? Это нужно сделать непременно! Он наклонился и схватил пистолет, который выронил его бывший охранник. Что означало это внезапное нападение? Насколько основательно оно было организовано и кто стоял за ним? Терри подал сигнал к атаке, и многие ученые, участвовавшие в проекте, были готовы к этому, но Андервуду не было дано ни малейшего намека на то, что такая атака состоится. Он удивлялся, почему его оставили в стороне.

Крики истеричных Учеников были оглушающими. Те, кто был впереди, пытались пробиться назад с линии огня, а те, кто был сзади, пытались протиснуться вперед, чтобы хотя бы мельком увидеть Демарзула. Было не ясно, кто берет верх в этом конфликте.  Он решил охранять водяной клапан, чтобы быть уверенным, что его никто не перекрыл. К нему подскочили две фигуры, и одна схватила его за руку:

– Дел! Давай, давай выбираться отсюда!

Окровавленное лицо Терри было почти неузнаваемо, другой рукой он держал за руку Илию.

Андервуд крикнул:

– Вы двое, убирайтесь, если сможете. Я должен остаться – чтобы убедиться, что он утонет.

– В ванну вода больше не поступает! Разве ты не видишь?

Андервуд в ужасе обернулся. – Уровень воды падал, а не поднимался. Кто-то перекрыл воду другим клапаном, расположенным перед этим, и открыл слив. Демарзул стоял неподвижно, глядя на кипящую массу людей, как будто размышляя об их судьбе. Животный страх за свою жизнь исчез с его лица, и он смотрел на сражающуюся толпу с насмешливым презрением.

– Мы потерпели неудачу! – воскликнул Андервуд. – Должно быть, это Крейвен отключил воду.

– Сейчас у нас нет ни единого шанса и не будет если мы останемся здесь. Ну же. Мы можем затеряться в этой толпе и выбраться наружу. Там нас ждет корабль, Файф и Дрейер уже там. «Лавуазье» укомплектован и готов к полету.

– «Лавуазье»! К полету куда?

– Кто знает? Пошли.

В отчаянии Андервуд позволил Терри втолкнуть себя в самую гущу толпы. Признаки вооруженного конфликта исчезли. Андервуд предположил  что ученые были подавлены, ибо теперь зал был полностью заполнен Учениками. Невозможно, – подумал он, – что нам удастся выбраться отсюда, наверняка нас задержат. Нет, нужно сделать все, чтобы выбраться, он должен выжить, чтобы еще раз противостоять сиренианцу. Он оглянулся:

Демарзул стоял прямо. Его огромные руки медленно  поднялись, и простерлись, как бы в благословении и приветствии. Стоны восторженных Учеников превратились в дикий вопль. Затем из этих инопланетных губ, усиленный в тысячу раз аудиосистемой, установленной в камере, чтобы улавливать любые звуки, раздался инопланетный голос, который мог понять только Андервуд. И когда эти странные слова полились наружу, он содрогнулся от их значения.

– Мой народ, – произнес Демарзул. – Мой великий и могучий народ!