Текст книги "Хозяйка Империи"

Автор книги: Рэймонд Элиас Фейст (Фэйст)

Соавторы: Дженни Вурц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 58 страниц)

Она закрыла глаза и отвела со лба влажную прядь, отгоняя воспоминания об огненном дожде, который Миламбер в гневе обрушил на Имперскую арену.

Однако справедливости ради Мара напомнила себе, что Хокану не привык перекладывать на нее свои тревоги, даже если его снедало мучительное беспокойство. Если Мара считает нужным уехать из дому под видом совершения паломничества – так тому и быть, писал он. Действительно, это может обмануть врагов. Анасати скорее всего не один месяц просидят сложа руки, пока их первый советник не вызнает правду. Что же касается членов Ассамблеи – они быстро раскусят задуманный ею маневр, стоит им только догадаться об истинных причинах ее отъезда.

Если Черные Ризы решат ее остановить, все будет кончено. Напрашивался только один выход: им нельзя давать повода для подозрений. Нужно было предусмотреть все до мельчайших подробностей, а это требовало времени.

Мара невольно сжала кулаки. Тут в дверях появился мальчик, недавно назначенный ее посыльным. Ему едва исполнилось десять лет, а он уже побывал и пастухом, и домашним слугой. В новой должности он еще не освоился и мучился от необходимости носить ливрею.

Маре стало его жаль, ей проще было иметь дело с грубыми солдатами, нежели со стеснительным ребенком, – ее собственные сыновья отнюдь не отличались застенчивостью.

– Подойди-ка поближе, Кализо, – сказала Мара.

У мальчугана от ужаса расширились глаза. Боязливо сделав шаг вперед, он споткнулся о край ковра – его подвели жесткие, еще не разношенные сандалии.

Госпожа выудила из вазы сладкую пастилку, сделанную кондитерами чо-джайнов, подбросила ее в воздух – и посыльный, вмиг забыв о церемониях, ловко подпрыгнул и поймал диковинную сладость.

– Не скажешь ли, Кализо, когда в Равнинный Город повезут очередную партию шелка, приготовленную для отправки в Мидкемию?

– На следующей неделе, госпожа. – Мальчишка слегка шепелявил, к тому же рот у него был набит пастилой.

Немного помедлив, Мара дрожащими пальцами взяла перо.

– Мне нужно передать с приказчиком одно письмо, – сказала она. – Сбегай за ним, пусть придет сюда.

– Я мигом, госпожа. – Мальчуган поклонился и испарился с такой скоростью, что любому стало бы ясно: он был просто создан для этой должности.

Мара быстро запечатала свое краткое послание, адресованное в Мидкемию, в Королевство Островов, магу Миламберу. Поставив на свиток печать Акомы, она подумала, что подписала себе смертный приговор.

Вскоре Кализо вернулся с приказчиком. Услышав возложенное на него поручение, тот перепугался и задрожал. Это передалось даже малышке Касуме: она захныкала, и Мара кликнула кормилицу. Джастин побросал мелки. Худенький и гибкий, полная противоположность коренастому Айяки, он вскочил с ковра и потребовал, чтобы Кализо побежал с ним наперегонки до кухни. Мара кивком отпустила обоих; юный посыльный ничуть не смутился, и дети выскочили в коридор. Если бы здесь была Накойя, она бы устроила Маре взбучку за такое безобразие... но это было далеко в прошлом.

Оставшись одна, Мара приказала слуге раскрыть ставни, чтобы впервые за много лет полюбоваться вечерним полетом птиц шетра над владениями Акомы. Следя глазами за их замысловатым танцем на фоне золотистых облаков, Мара снова вернулась мыслями к мужу. Он не завел наложниц и больше не выражал разочарования, что Касума родилась девочкой. Однако Мара полагала, что он молчит лишь до поры, до времени. Как-то раз он обмолвился, что по возвращении Мары они вдвоем – без рабов, без слуг – отправятся в путешествие по теплым речным водам, прихватив с собой лишь поднос с легким ужином и немного вина. Хокану обещал сам сесть на весла. Но сколько же времени должно было пройти, прежде чем его план мог осуществиться?

Между тем все было готово к отъезду. Мару удерживало только последнее совещание с Аракаси.

Позднее, когда уже были зажжены светильники, к Маре явился слуга с известием о том, что какой-то бродячий стихотворец нижайше просит госпожу принять его.

– Что еще за стихотворец? – Мара подняла голову от свитка. – Не сказал ли он, что сочинил для меня стихи в стиле со-му-та?

Слуга наморщил лоб: эта премудрость выходила за пределы его понимания.

– Вот именно, госпожа, такими словами и сказал. Вам, говорит, это не все равно. – Тут слуга не на шутку перепугался, что совершил оплошность. – Надо было его прогнать. Оборванец какой-то.

Лицо Мары потеплело.

– Так-так, грязный, оборванный, да еще не один, а с женщиной?

Слуга вытаращил глаза:

– Ты его знаешь, госпожа?

– Знаю, – подтвердила Мара и отложила свиток. – Веди его сюда.

Через пару минут "поэт" и его спутница предстали перед Марой. Аракаси был облачен в накидку, словно перешитую из траченного молью одеяла и отороченную бахромой, срезанной с вытертого ковра. Женщина куталась в выцветший плащ, некогда расшитый резными пластинками из драгоценных раковин. Теперь от них остались лишь редкие обломки да жалко свисающие нити. Не раз латанные сандалии едва держались на грязных ступнях.

Мара хлопнула в ладоши, призывая слуг:

– Воду для умывания, мыло и полотенца. Да выберите из моих платьев какое-нибудь красивое и чистое. – Заглянув под капюшон наложницы, она разглядела копну блестящих волос густо-медового цвета. – Лучше всего подойдет зеленый цвет. – Отдав эти приказания, она обратилась к Аракаси: – Что желаешь получить на ужин? У тебя, как всегда, голодный вид. – Заметив, что Мастер тайного знания набрал полную грудь воздуха, она погрозила пальцем. – Нет, нет, стихи подождут, сначала вам обоим нужно подкрепиться с дороги.

Аракаси с театральным поклоном откинул капюшон. В мерцании светильника он выглядел вконец изможденным. Мару поразил его вид. Потом наложница сбросила плащ, и, перехватив брошенный на эту девушку взгляд Аракаси, Мара все поняла.

– Как видно, ты и есть Камлио, – проговорила она. – Добро пожаловать.

Девушка хотела согнуться в глубоком поклоне, но Аракаси удержал ее, подхватив под локоть. Она слег-ка отстранилась.

Словно не заметив этого признака отчуждения, Аракаси негромко сказал:

– Госпожа заплатила за твою свободу, но не за услужливость. Договор гласит, что ты сама можешь им распоряжаться: хоть разорвать, хоть перепродать – дело твое.

Его быстрые пальцы разгладили ворот ее платья. Светлые глаза на захватывающе прекрасном лице вспыхнули досадой.

Мара едва не отшатнулась: уж очень эта девушка походила на другую, на куртизанку по имени Теани, которая некогда покушалась на ее жизнь.

– О боги, – только и прошептала она. – О милосердные боги.

Тогда заговорила Камлио, в ее низком, грудном, голосе сквозила скрытая ненависть:

– Мне хотелось бы услышать подтверждение этому от госпожи, на чьи деньги я куплена.

Мара пропустила мимо ушей ее дерзость.

– Можешь доверять Аракаси, как мне самой. Знай, Камлио, я ведь тоже обязана ему жизнью и с радостью приняла от него этот дар. Он тебя отыскал, дитя мое, это верно, только помни: это я выкупила тебя из рабства. Не думай, будто тебя доставили сюда ему в награду. Ты сама себе хозяйка, Камлио. У меня есть сын и дочь, которые благодаря тебе, хочу верить, вырастут и унаследуют мантии властителей. Моя благодарность безмерна. Ты вольна хоть сейчас уйти от Аракаси, покинуть эти владения, выбрать свой путь. Я дам тебе денег, чтобы первое время ты ни в чем не нуждалась. Можешь завести свое дело, заняться торговлей или просто жить в свое удовольствие. Если захочешь – пустишь эти деньги на приданое, подыскав достойного жениха. Но если ты предпочтешь поступить ко мне на службу – буду только рада.

Тишину нарушало лишь слабое потрескивание светильников. Пальцы Камлио сжимали и разжимали ветхую ткань платья. Она по-прежнему стояла без улыбки, вытянувшись, как струна. Мара заставила себя выдержать ее холодный, враждебный взгляд.

– Что тебе больше по душе, Камлио?

Доброта лишь вызвала у девушки еще большую подозрительность, и она с вызовом ответила:

– О великая госпожа, Слуга Империи, мне по душе одиночество. Не надо богатых нарядов – мне милее нищенские лохмотья. Не хочу, чтобы мужчины пожирали меня глазами. Мне нужна простая циновка и отдельная комната.

– Ты это получишь, – пообещала Мара и вызвала свою горничную, Мису, чтобы та отвела девушку в спальню для гостей и помогла ей устроиться.

Дождавшись, пока Аракаси умоется с дороги, Мара жестом предложила ему сесть.

Он тихо произнес:

– Благодарю тебя, госпожа.

Мара посмотрела на него с нескрываемой жалостью:

– Неужели она так много для тебя значит?

Мастер тайного знания оперся подбородком на руки. Это означало, что он затрудняется дать четкий ответ.

– С нею я изменился. Глядя на нее, я вижу свою мать. Слушая ее голос, я вспоминаю свою сестру. Обе они были колючего нрава. – Помолчав, он добавил: – Она считает, что я виновен в смерти ее сестры. К сожалению, в этом есть доля истины.

Дождавшись ухода слуги, который подал ужин, Мара заметила:

– Ты никогда не упоминал своих родных.

Аракаси сухо ответил:

– Здесь мало что заслуживает упоминания. Моя мать была женщиной из Круга Зыбкой Жизни. Она заразилась дурной болезнью, которая и свела ее в могилу. Сестра пошла по ее стопам. Погибла в восемнадцать лет – ее прибил разбушевавшийся клиент.

– Прости, – шепнула Мара, упрекнув себя за недогадливость. – А как вышло, что ты поступил на службу к Тускаи?

Аракаси махнул рукой:

– В бордель к матери захаживал некий воин. Мне было тогда три года; до сих пор помню его зычный голос и меч с рукоятью, усыпанной драгоценными камнями. Иногда он приносил мне сладости и ерошил волосы. Случалось, отправлял меня куда-нибудь с поручениями. Я относился к ним со всей серьезностью и лишь спустя много лет сообразил, что он просто хотел отделаться от мальчишки, который болтается под ногами во время любовных свиданий. Почему-то я считал его своим отцом.

Мара слушала, не перебивая.

– Когда умерла моя мать, этот воин как ни в чем не бывало пришел к нам и улегся в постель с одной из девушек. Дождавшись его ухода, я вылез из окна и побежал за ним в казарму. Он служил сотником в гарнизоне Тускаи, а жена его была кухаркой. Она меня подкармливала втайне от него. Жил я на улице, околачивался возле гильдий и постоялых дворов, а сам глядел во все глаза и рассказывал о своих наблюдениях управляющему властителя Тускаи. Когда я предупредил господина Тускаи о том, что Минванаби готовят на него покушение, он позволил мне принести присягу на верность.

Мара отдала должное Мастеру: он сумел подняться из самых низов. Протянув ему кубок вина, она предложила:

– Подкрепись. Тебе это необходимо.

И впрямь он выглядел слабым и исхудавшим. Однако Аракаси лишь скривил губы. Он не выносил алкоголя, который притуплял чутье.

– Госпожа, – промолвил он, и в этом слове слились решимость и мягкость, – я теперь не тот, что прежде.

– Пей! Я приказываю! – воскликнула Мара. – Ты простой смертный, у тебя есть сердце, которое может истекать кровью, пусть даже раньше ты об этом не подозревал. Да, ты уже не тот, что прежде, но перемена, которая в тебе произошла, – это пере-мена к лучшему.

– Откуда ты знаешь? – с вызовом спросил Аракаси и залпом выпил содержимое кубка.

– Мне ли не знать? – укоризненно отозвалась госпожа. – У меня был Кевин, которого я потеряла. У меня был безупречный муж, который понимал все движения моей души, но одно глупое недоразумение отдалило нас друг от друга. У меня могло быть четверо детей – теперь двое из них мертвы.

Устыдившись, Аракаси сжал пальцами кубок.

– Я надеялся, – с усилием выговорил он, – что ваш с Хокану пример откроет ей глаза на другую жизнь. Ведь сам я многому научился у вас обоих.

– Освободи ее, Аракаси, – вырвалось у Мары. – Пусть она сама учится жизни. Думай же, хитроумнейший из моих приближенных. Ты никогда прежде не любил и не стремился к этому. Камлио умеет ненавидеть, ее душа ожесточилась и при этом стала особенно ранимой. Ей нужно о ком-то заботиться – иначе почему она так яростно себя защищает?

Аракаси опустил глаза:

– Видят боги, хотел бы я, чтобы это оказалось правдой.

– Это и есть правда, – убежденно кивнула Мара.

Аракаси все вертел в пальцах пустой кубок. Мара мягко сказала:

– Твоя малышка никуда отсюда не денется. Она останется и поступит на службу. За это я ручаюсь.

– Иначе она ушла бы сразу? – догадался Аракаси. – Но почему ты так уверена?

– Она бы не стала пользоваться моим гостеприимством, – улыбнулась Мара. – Гордыня жжет ее, как огонь. Жизнь научила меня разбираться в людях. Вы с ней – подходящая пара.

Только теперь Аракаси слегка расслабился. Он поставил кубок на поднос и положил себе на тарелку щедрую порцию хлеба, сыра и фруктов.

– Я понял, что ты хочешь сказать, госпожа. Теперь ясно, зачем ты меня позвала. Но позволь сказать о другом: в Город Магов никому нет хода. Ты только навлечешь на себя гнев Ассамблеи. Мы уже семь раз пытались туда проникнуть: четверо наших людей погибли, трое пропали без вести – наверняка их тоже нет в живых. Мы не знаем, что с ними сталось, но любая новая попытка может стоить нам жизни.

– Я так и думала, – ответила Мара, удовлетворенно наблюдая, как Аракаси с аппетитом принялся за еду. Пока он ужинал, она успела поведать ему о визите к чо-джайнам и о том, что собирается в Конфедерацию Турила.

Аракаси сухо усмехнулся:

– Вот не думал, что ты всерьез помышляешь о паломничестве.

Мара удивленно подняла брови:

– Почему бы и нет? Я весьма набожна. Разве ты не помнишь: одно время я даже собиралась стать жрицей Лашимы.

В глазах Аракаси мелькнул огонек иронии.

– Как же, помню. Это было задолго до того, как на твоем пути встретился рыжий варвар.

Мара вспыхнула:

– Да, верно. – С этими словами она невольно рассмеялась: Аракаси раскрылся перед ней с совершенно новой стороны. – Тебе нужно будет обеспечить мое прикрытие. И еще одно: поройся в имперских архивах и выясни, какие обстоятельства привели к столь необычному договору с чо-джайнами.

Вглядевшись в лицо советника, Мара заметила, что он прекратил жевать и смотрит прямо перед собой. Она мягко спросила:

– Что с тобой? Боишься оставить эту девушку?

– Не в этом дело. – Мастер тайного знания отбросил назад черные волосы. Косичка на виске, принадлежность стихотворца, была стянута на конце выцветшим лиловым шнурком. – Я больше не гожусь для должности советника. В моем сердце поселилась жалость.

– А разве раньше оно было жестоким? – спросила Мара.

Аракаси ответил ей таким взглядом, какой она видела у него только однажды – когда он счел себя виноватым в гибели Накойи.

– Да, госпожа, конечно было. Прежде я бы равнодушно взирал на смерть Камлио от рук тонга. Вернувшись за ней, я подверг опасности тебя. Чтобы она бросила свой промысел, понадобились долгие уговоры и немалые деньги. Да к тому же это было не скрыть от посторонних глаз.

Мара обдумала это признание, глядя на свой нетронутый бокал вина.

– И все же, Аракаси, я не могу без тебя обойтись, – произнесла она после долгой паузы, стараясь не показать Аракаси, чего ей стоило такое признание.

Ведь ей предстояло поднимать Джастина и Касуму. Если с ней до сих пор не разделалась Ассамблея магов, то лишь потому, что она носила титул Слуги Империи. На время ее отсутствия детям следовало обеспечить надежную защиту.

– Аракаси, хочу поделиться с тобой тем, что пришло мне в голову после встречи с королевой чо-джайнов, – решилась Мара. – Не может ли быть такого, что наша Империя незыблемо стоит тысячи лет отнюдь не благодаря традициям? Не может ли быть такого, что люди хотели перемен, но столкнулись с каким-то запретом? Не может ли быть такого, что великая Игра Совета, наше жестокое и кровавое наследие, отнюдь не ниспослана нам богами, а выдумана кем-то здесь, среди нас?

У Аракаси дрогнула левая бровь.

– Ты только что сказала, что весьма набожна, светлейшая госпожа. Но в твоих словах мне слышится ересь.

– Так вот что пришло мне в голову, – продолжала Мара. – Наши Всемогущие не столько поддерживают в Империи мир, сколько занимаются совсем другим. Если я правильно поняла королеву. Ассамблея заинтересована в нашем угасании. Не боги противятся переменам, не традиции, не кодекс чести, а черноризцы. Недаром они встали между Акомой и Анасати. Это все потому, что я ввела слишком много перемен, потому, что ко мне прислушивается император, потому, что я, став Слугой Империи, сделалась неким талисманом для множества людей. Если мои предположения верны, то маги ждут не дождутся, чтобы я нарушила их запрет на войну с Джиро. Под этим предлогом они меня уничтожат.

Пламя светильника дрогнуло от дуновения ветра, проникшего сквозь приоткрытые перегородки. Аракаси застыл в неподвижности.

– Хокану никогда не поступится честью и не откажется от планов мщения за отца.

– Вот именно, – шепнула Мара. – Этого и нельзя от него требовать. Я считаю – и Хокану того же мнения, – что Ассамблея знала о связях Джиро с убийцами из гонга, однако предпочла не вмешиваться. Маги жаждут моей смерти и искоренения моего рода. Рано или поздно они найдут подходящий предлог, чтобы с нами расправиться.

Бездонные глаза Аракаси, черные, как обсидиан, были устремлены на пустой кубок.

– Стало быть, ты хочешь, чтобы я порылся в имперских архивах и обеспечил тебе прикрытие, пока ты будешь искать ответы на свои вопросы за пределами Империи. – Он забарабанил по полу костяшками пальцев, продолжая размышлять вслух. – Ты идешь на риск не во имя Акомы или Шинздаваи, а во имя народов, о благе которых ты радеешь, как о своем собственном.

– Значит, ты все понял. – Мара взялась за графин и наполнила кубки. – Я иду на это не столько ради имени своих предков. Я лелею надежду, что рабам когда-нибудь будет дарована свобода, что о людях, чье детство прошло так, как у тебя или у Камлио, начнут судить по их заслугам.

– Нелегкая задача. Хвала тебе, госпожа. – Аракаси восхищенно смотрел на Мару. – Когда-то я сказал, что хотел бы подняться к вершинам в твоей тени. Во мне говорила гордыня, холодная расчетливость и самоуверенность. Теперь я хотел бы только одного: чтобы у меня был теплый дом, а в нем – женщина, которую я с улыбкой стану учить таинствам радости. Но это неподходящее занятие для Мастера тайного знания.

– Что ж, – улыбнулась Мара, – когда мы одолеем Всемогущих, придется подыскать для тебя другую должность.

Аракаси подавил сдержанный смешок:

– Какую же? Разве я прошел еще не все ступени? Не знаю, что и выбрать: дороже всех почестей стало мне потрепанное платье с чужого плеча.

– Настанет срок – узнаешь, – заверила его Мара, не имея в виду ничего определенного.

Сейчас Аракаси напоминал лодку, плывущую по воле волн. Его судьба, как и судьба девушки, спящей в комнате для гостей, внушала Маре тревогу.

Предчувствуя, что настало время расставания, Аракаси сказал:

– Какая должность будет мне предложена, на ту и соглашусь. Но на этот раз попрошу тебя об ответной услуге.

– Тебе никогда и ни в чем не было отказа. Так будет и впредь.

Мастер поднял глаза на госпожу, и та впервые прочла в них волнение.

– Увези Камлио с собою в Турил. Если хоть одно слово о ее красоте слетит с уст любого торговца, тонг пустится на розыски. А к тому времени, как ты вернешься, тонг скорее всего утратит былую силу.

Лицо Мары озарилось улыбкой.

– Как раз это я и собиралась тебе предложить.

Нерушимые цуранские законы лишали куртизанок надежды на изменение их участи. Таким, как Камлио, было предначертано услаждать мужчин – иной судьбы они для себя не видели. Но знакомство с другими странами и другими обычаями могло изменить ее взгляды на жизнь.

Аракаси склонил голову в знак глубочайшей благодарности:

– Да благословят тебя боги, госпожа. – Казалось, все уже было сказано, но тут у Мастера помимо его воли вырвалось: – Береги ее. Моя жизнь принадлежит Акоме, но сердце мое принадлежит этой девушке.

Госпожа проводила его взглядом. Ночной мотылек, который танцевал вокруг пламени светильника, совершил последний круг и, ярко вспыхнув, превратился в пепел.

– О небо, сжалься над ними, – прошептала Мара в пустоту.

ЧАСТЬ 2

Глава 1
ОТВЕТНЫЕ ХОДЫ

Партия закончилась.

Чимака со стуком опустил фигуру на доску и удовлетворенно вздохнул:

– Шах, хозяин.

"Слуги не зря болтают, – с неудовольствием подумал Джиро, – что ум первого советника все так же остер, даже в столь ранний час, задолго до завтрака". Правитель Анасати окинул взглядом кучку фигур у края доски.

– Ты сегодня как-то особенно оживлен, – отметил он. – Я бы даже сказал, оживлен, как никогда.

Чимака потер руки:

– Шпионская сеть Мары зашевелилась. Я так и знал: надо было просто потянуть время! Уж не знаю, кто на нее работает, только на сей раз этот умник совершил промашку. Он вообразил, что переиграл меня в умении выжидать, и после многолетней спячки его агенты снова принялись за дело.

Поглаживая подбородок, Джиро пытался скрыть улыбку:

– Да уж, другого такого слугу, как ты, днем с огнем не найдешь. Мало кто способен годами трудиться, руководствуясь при этом одним лишь предположением.

Взгляд первого советника потеплел от этой похвалы. Разгладив на чахлой груди шелковый утренний халат, он произнес:

– Ты удостоил меня приглашения позавтракать в твоих покоях; но, может быть, тебе будет угодно еще разок сразиться натощак в шех, мой господин?

Джиро рассмеялся.

– Ах ты, старый ловкач! Готов даже остаться без завтрака – лишь бы у меня выиграть?

– Возможно, – загадочно улыбнулся советник.

Джиро кивнул, подавая знак к началу новой партии:

– А ведь это ты неспроста! Говори, что задумал.

Расставив фигуры, Чимака жестом предложил хозяину сделать первый ход.

– Лучше спроси, что задумала Мара.

Зная, что советника лучше не торопить, Джиро двинул вперед пешку. Ответный ход Чимаки последовал незамедлительно, и Джиро даже позавидовал умению собеседника размышлять одновременно о нескольких предметах, когда тот пояснил:

– В конце нынешней недели твой главный оружейник отправится в Онтосет: ему предстоит нанять плотников и других ремесленников для строительства военных машин по тем образцам, которые ты воссоздал на основе древних текстов.

Джиро отвел взгляд от доски, явно не желая поддерживать этот разговор. Осадные орудия были его военной тайной, в которую он не собирался посвящать даже своих союзников. Зачем же было попусту трепать языком? Со скрытым раздражением он бросил:

– Мара не могла прознать о тех образцах, что спрятаны у нас в угольных сараях...

– ...в лесах к северу от Онтосета,– закончил за него Чимака. – А вот поди ж ты, как-то прознала. – Чимака махнул рукой в сторону доски. – Твой ход, хозяин.

Джиро щелчком двинул вперед "жреца". Его скулы вспыхнули багровым румянцем, глаза сузились.

– Каким же образом? И почему я только сейчас об этом слышу?

– Терпение, господин – Чимака вывел вперед свою "императрицу". – Я приношу тебе новости только тогда, когда для них настает свой срок.

Джиро с трудом сдержался, чтобы не поддаться гневу. Чимака иногда бывал не в меру умен; к тому же его страсть к игре заходила слишком далеко. И все же в деле ему не было равных. Властитель Анасати усилием воли сосредоточился на игре и, напустив на себя ледяное равнодушие, ждал, что будет дальше.

– Отрадно видеть, господин, что ты в совершенстве овладел искусством терпения, – улыбнулся Чимака. – Мы не препятствовали Маре строить козни против нас и ждали, пока ее замыслы станут вполне ясными, чтобы не оставить от них камня на камне, когда придет пора действовать. Она придумала хитроумный план: подослать к нам своих людей под видом ремесленников. Оказавшись в наших тайных арсеналах, они должны были подпортить что-нибудь в устройстве машин. Госпожа Акома тешила себя надеждой, что в бою машины откажут да еще поубивают наших же воинов.

Джиро был поражен:

– Неужели Мара сама до этого додумалась?

– Ничуть не бывало; ее надоумил мастер-игрушечник.

Чимака двинул следующую фигуру, и "жрец" противника оказался под угрозой.

Властитель Анасати поджал губы. Скрытность советника граничила с непочтительностью, но Джиро не стал ему выговаривать. Он и сам знал за собой недостаток, который мешал ему даже в игре, – склонность к поспешным выводам. Хитроумие и обстоятельность Чимаки, способного годами плести паутину и расставлять ловушки, были на руку правителю. Джиро решил вывести "жреца" из-под удара и тем самым продемонстрировать свою осторожность.

– Ну и какой же ход ты теперь готовишь, первый советник?

Чимака злорадно ухмыльнулся:

– Надо перехватить инициативу у Мары и разыграть ее же гамбит. У меня имеется список всех ее лазутчиков. Можно принять их на службу и доставить во владения Анасати, а уж тут мы сумеем сделать так, чтобы они навсегда исчезли в каком-нибудь глухом уголке.

– То есть убить их? – поморщился Джиро. Накативший приступ брезгливости на какую-то минуту отвлек его внимание от игровой доски.

Тем временем Чимака двинул вперед другую пешку, создав опасность сразу для двух фигур вельможного партнера.

– Я бы хотел захватить лазутчиков без шума. – Его голос выдавал неподдельное удовольствие; в такие мгновения первый советник дома Анасати напоминал мурлыкающего кота. – Зачем же убивать? Они, несомненно, располагают полезными для нас сведениями. Прежде всего я хотел бы выведать, каким именно способом игрушечник Мары собирается вывести из строя наши осадные орудия. Он наверняка до тонкости продумал, как переиначить устройство машин: ведь все переделки должны ускользнуть от внимания тех, кто наблюдает за сооружением орудий. Впрочем, это можно считать просто праздным любопытством с моей стороны.

Все более воодушевляясь, Чимака продолжал:

– Гораздо важнее другое. Если удастся развязать язык хотя бы одному из них и узнать, как у них налажена связь с Акомой, то мы сумеем передавать через их шпионскую сеть ложные сообщения. Властительница не догадается, что ее замысел сорван, до того самого дня, когда мы выступим против Императора. Когда наши орудия начнут крушить стены императорской цитадели, она понадеется, что их мощь обратится против нас, и прикажет своим отрядам занять наиболее выгодные позиции, чтобы воспользоваться хаосом в твоем войске, – ведь она-то будет убеждена, что этот хаос неминуемо возникнет!

Заранее ликуя при мысли о предстоящем посрамлении Мары, Чимака закончил:

– На самом же деле наши новые орудия будут работать безупречно, и Акома окажется на поле с наружной стороны цитадели, тогда как мы уже успеем закрепить свои позиции внутри, под защитой крепостных стен.

Джиро пришлось пожертвовать сильной фигурой – "крепостью", после чего легким наклоном головы он выразил согласие с доводами советника:

– Поручаю тебе заняться этим делом.

Властитель не снизошел до обсуждения столь незначительной темы, как необходимость силой вырывать у пленников "полезные сведения". Он отнюдь не принадлежал к породе слабонервных чистоплюев; пытки просто не интересовали господина Анасати. Он имел обыкновение прочитывать записи допросов, и этого было вполне достаточно. А сейчас его мысли устремились в более высокие сферы.

– Что же касается Ичиндара... Мы, кажется, уже согласились: лучше подстрекнуть к цареубийству какого-нибудь оголтелого фанатика-традиционалиста. Вовсе не обязательно бросать в бой армию, чтобы убрать с пути венценосца. – Почти язвительно Джиро закончил: – Кажется, Черные Ризы не одобряют гражданских войн.

– Конечно. Нет ничего более разрушительного для любого народа. – Чимака сделал очередной ход и обернулся, чтобы принять от своего помощника суму с только что прибывшими донесениями. – Но, как мы уже говорили раньше, даже у мертвого Императора останутся союзники. Они будут бесноваться за стенами, пытаясь протолкнуть к престолу своего ставленника. Если ты вознамеришься спасти Империю и положить конец хаосу, снова учредив должность Имперского Стратега, тебе потребуется захватить Джехилью: только это может послужить порукой твоего могущества. Даже если не принимать во внимание сопротивление Мары и Хокану, ты будешь вынужден сломить оборону цитадели, чтобы заполучить старшую дочь Императора... прежде чем это сделает кто-то другой.

Могло показаться, что все эти рассуждения Джиро пропустил мимо ушей, целиком сосредоточившись на игре. Чимака отвернулся от доски и стал просматривать полученные свитки. Выбрав один из них, он удостоверился, что бумажная оболочка не помята и не повреждена, после чего сломал печать и быстро пробежал взглядом по строчкам тайнописи. Ему не требовалось дополнительное время на расшифровку.

– Интересно...– пробормотал советник себе под нос.

Почему-то он вдруг подумал о том, в какое раздражение пришел бы его хозяин, узнав о бывших воинах Минванаби, которых Чимака прятал в далекой северной провинции.

Даже если они окажутся полезными в деле низвержения Мары, решил Чимака, хозяин устроит ему разнос. Губы престарелого интригана искривились. Насколько легче была бы служба там, где хозяин не столь ревностно оберегает свое уязвленное самолюбие! И не возводит каждый свой каприз в ранг высокой политики...

Когда Джиро наконец сделал следующий ход, Чимака легким толчком пальца передвинул свою "императрицу" на новую клетку. Он задумался над другим вопросом: отличается ли правление женщины от мужского правления? Как живется тому Мастеру тайного знания из Акомы, с которым Чимаке приходится мериться силами в ежедневном состязании умов? Позволено ли этому незримому противнику выполнять свою работу так, как он сам считает нужным, или у него руки связаны так же, как у самого Чимаки? Только исключительная одаренность главного разведчика могла удержать такую сеть в целости и сохранности после падения дома Тускаи. Поставив себе на службу воинов и слуг погибшей династии, Мара сумела убедительно доказать ошибочность общепринятого взгляда на таких людей как на безвозвратно утративших честь. И уж наверняка те молодчики, которые служили шпионами у Тускаи, еще более рьяно принялись за работу в интересах Акомы.

Но возможно, разведкой Акомы и по сей день руководит человек, некогда входивший в число советников правителя Седзу? Нет, едва ли, ибо отец Мары и в Совете, и на поле сражения действовал всегда открыто и не прибегал к окольным путям.

Первый советник Анасати погладил подбородок и краешком глаза заметил, как помрачнел хозяин, только сейчас сообразивший, что его план атаки трещит по всем швам. Чимака отложил послание и взял следующее, содержание которого заставило его вскочить и разразиться проклятиями, что случалось с ним крайне редко.

Джиро лениво поинтересовался:

– В чем дело?

– Дьявол!.. – Чимака потряс в воздухе пергаментным свитком. – Наверняка я просчитался... недооценил его...

– Это ты о ком? – Удивленный Джиро поспешил отодвинуть доску с пути своего советника, который принялся возбужденно шагать по комнате. – У нас какие-нибудь затруднения? Неожиданные препятствия?