Текст книги "Возвращение изгнанника"

Автор книги: Рэймонд Элиас Фейст (Фэйст)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Рэймонд Фейст
«Возвращение изгнанника»

Посвящается Джеймсу, со всей отцовской любовью

Смогу ль увидеть я тебя и вновь услышать имя

Столь славное…

Ричард Сэвидж «Характер Фостера».

1. ПЛЕННИК

К нему мчались всадники.

Каспар, до вчерашнего дня носивший титул герцога Оласко, ждал, держа цепь наготове. Он очутился на этой пыльной равнине всего пару минут назад, перенесенный сюда высоким седовласым волшебником, который произнес несколько слов на прощание и исчез, оставив высокородного изгнанника лицом к лицу с надвигающейся бандой кочевников.

Никогда еще Каспар не чувствовал себя таким бодрым и полным сил. Он усмехнулся, сделал глубокий вдох и слегка согнул колени. Всадники рассыпались веером, из чего Каспар сделал вывод, что его опасаются, хотя он стоял один, босой и совершенно без оружия, если не считать тяжелой цепи, к концам которой были привязаны кандалы.

Всадники сбавили ход. Их было шестеро. Каспар уже мог разглядеть незнакомые ему одежды: Просторные темно-синие накидки поверх белых рубах, перевязанные на поясе бечевой, и широкие штаны, заправленные в черные кожаные сапоги. Головы всадников покрывали тюрбаны, намотанные так, что справа свисал кусок ткани, который, как догадывался Каспар, при необходимости одним движением закреплялся с другой стороны головы, закрывая рот и нос, чтобы кочевник мог спрятаться от налетевшей песчаной бури или остаться неузнанным. В целом одеяния не выглядят как военная форма, решил Каспар, но для него не осталось незамеченным, что всадники увешаны грозным на вид оружием.

Один из всадников, которого Каспар счел предводителем, сказал что-то своим спутникам, махнул рукой, затем откинулся в седле и стал наблюдать за происходящим. Двое кочевников спешились и приблизились к Каспару, на ходу вынимая мечи. За ними на землю спрыгнул и третий: в руках он держал кожаный ремень, которым, очевидно, намеревался связать невесть откуда взявшегося чужеземца.

Каспар опустил зажатую в руках цепь, отчего железо звякнуло о камни, и ссутулился, словно признавая невозможность борьбы с обстоятельствами. Из того, как приближались к нему кочевники, он вывел два заключения: во-первых, это были опытные бойцы – крепкие, обожженные солнцем обитатели равнин, вероятно живущие в шатрах; во-вторых, их не обучали воинскому мастерству. Еще один взгляд – и Каспар знал, как действовать: ни один из трех кочевников, оставшихся в седлах, не достал лук.

Каспар подпустил кочевника с ремнем поближе и только в самый последний момент выбросил ногу вперед, ударив противника в грудь. Из трех спешившихся этот был наименее опасным. Затем бывший герцог взмахнул цепью и выпустил один ее конец так, что кочевник с мечом, стоящий справа, казалось, вне зоны досягаемости, получил мощный удар в лицо самодельным оружием. Хрустнула, треснув, кость. Кочевник беззвучно осел.

Его товарищ отреагировал мгновенно: вскинул меч и что-то прокричал – оскорбление, боевой клич, обращение к богу, – Каспар не знал, что именно. Бывший герцог знал только одно: если он ошибется, жить ему останется три-четыре секунды. И вместо того чтобы отскочить от нападающего, Каспар бросился ему навстречу и врезался в него плечом в тот самый миг, когда меч со свистом прорезал пустоту.

Оттого что удар не попал в цель, кочевник, влекомый инерцией, перевалился через плечо Каспара, которому оставалось схватить противника за ноги и мощным толчком швырнуть вверх и себе за спину. Кочевник перевернулся в воздухе и тяжело шмякнулся на землю. Резкий звук, вырвавшийся из его груди, свидетельствовал о том, что у него, скорее всего, сломан позвоночник.

Каспар не столько увидел, сколько почувствовал, что два кочевника, оставшиеся в седлах, срывают со спины луки, поэтому он прыгнул вперед и, перекувырнувшись, вскочил на ноги, успев схватить меч одного из поверженных противников. Кочевник, который намеревался связать Каспара, попытался подняться с земли и уже вынимал свой меч, однако Каспар опередил его и, развернув меч плашмя, обрушил удар ему на голову. Не издав ни звука, кочевник опрокинулся на спину.

Может, Каспар и не так ловко орудовал мечом, как Ког Ястринс, но, проведя большую часть жизни в тренировках, сейчас, в ближнем бою, он чувствовал себя в родной стихии. Он обернулся к трем всадникам, двое из которых вскинули луки, а третий поднял длинное копье и вдавил пятки в бока лошади. Животное, не будучи настоящей боевой лошадью, все же оказалось отменно обучено. Лошадь рванулась вперед, словно стартовала в скачках, и Каспар еле увернулся, чтобы не оказаться растоптанным. Кончик копья чуть было не вонзился ему в грудь, но, отпрыгнув влево, бывший герцог избежал и этого. Будь у лошади хотя бы на пару ярдов больше места для разгона, ее скорость оказалась бы слишком высокой для следующего маневра Каспара, а так он изогнулся и успел дотянуться до всадника левой рукой, схватить его за накидку и выдернуть из седла.

Каспар не стал ждать, пока противник достигнет земли. Он использовал полученный импульс для разворота и очутился перед ближайшим из двух оставшихся всадников, который уже натягивал тетиву. Левой рукой Каспар схватил его за щиколотку, рванул назад и вверх, и вот уже лучник полетел на камни.

Каспар оглянулся, чтобы определить местонахождение последнего противника и проверить, не поднялись ли на ноги выброшенные из седел всадники, – и вынужден был признать безнадежность ситуации. Он медленно выпрямился и выпустил меч из рук.

Оказалось, что последний лучник спокойно отъехал на несколько ярдов в сторону и теперь неподвижно сидел в седле, нацелив на Каспара стрелу. Любые действия бессмысленны. Вряд ли этот кочевник совсем не умеет стрелять, а только в этом случае Каспар мог бы спастись от стрелы, глядящей ему прямо в грудь.

Всадник улыбнулся и кивнул, сказав несколько слов, общий смысл которых, как показалось Каспару, был одобрительным, а потом перевел взгляд на кого-то позади чужеземца.

В тот же миг один из ранее поверженных кочевников с размаху ударил Каспара по затылку. Бывший герцог рухнул на колени. Раздался лязг металла, и он попытался обернуться, понимая, что кто-то приближается к нему сзади с брошенными им же кандалами. Но времени на это не хватило: ему на челюсть обрушилось железо. В глазах полыхнуло белым пламенем, и Каспар провалился во тьму.

* * *

Челюсть горела. Шею сковала боль, тело ныло. Каспар сначала не мог понять, где находится, потом вспомнил схватку с кочевниками. Он поморгал, надеясь, что станет лучше видеть, а когда это не помогло, сообразил, что настал вечер. Попытка шевельнуться отозвалась целой гаммой болевых ощущений во всем теле, из чего Каспар заключил, что кочевники не пожалели времени и хорошенько избили его, пока он валялся без сознания. Очевидно, так они выразили свое недовольство тем, как строптивый чужеземец отреагировал на их требование сдаться.

Хорошо хоть, что в той схватке он никого не убил, иначе для него дело закончилось бы перерезанным горлом. Сейчас Каспар понимал, что у него практически не было шансов уцелеть в стычке с шестью кочевниками. С большим трудом, поскольку руки его были связаны за спиной кожаными ремнями, он сел. И все же по сравнению с обычным батраком или прислугой он, хорошо обученный, тренированный боец, имел больше шансов выжить среди воинственных жителей равнин.

Оглянувшись, Каспар обнаружил, что находится позади шатра. Его запястья были туго связаны ремнем, который, в свою очередь, при помощи грубой веревки крепился к одной из опор шатра. Веревка позволяла ему перемещаться на пару футов в любую сторону, но на то, чтобы встать во весь рост, ее длины не хватало. Быстрый осмотр опоры показал, что ее можно вытащить из земли, но тогда обвалится весь шатер и все находящиеся внутри узнают о попытке бегства, предпринятой пленником.

Каспар осмотрел и ощупал себя. Вся одежда на месте, никаких серьезных переломов и ушибов вроде нет.

Он задумался. Сделанные им предположения о нравах захвативших его кочевников пока оправдывались. Насколько можно было судить по открывавшейся из-за шатра картине, лагерь невелик: вероятно, его разбили именно те шестеро всадников и их семьи, ну, может, еще несколько человек. В отдалении виднелось что-то вроде коновязи, и по самым приблизительным подсчетам получалось, что на каждого кочевника в этом лагере приходится по две-три лошади.

Изнутри шатра донеслись негромкие голоса. Каспар припал ухом к стенке, напряженно прислушиваясь, но вскоре отодвинулся. Незнакомая речь ускользала, дразня смутно напоминающими что-то словами.

Каспар хорошо схватывал языки. Как наследнику отцовского трона, ему полагалось знать языки соседних государств, поэтому он свободно, без акцента говорил на языке Королевства Островов, а также на всех языках, родственных его родному оласконскому, то есть на тех, что произошли от ролдемского языка. Кроме этого, он безукоризненно владел придворным кешианским и не поленился подучить квегский – вариант кешианского, который развивался самостоятельно почти два века, с тех пор как Квегское королевство добилось независимости и вышло из Империи Великого Кеша.

Каспару довелось много путешествовать, и он сносно изъяснялся еще на полудюжине говоров и наречий разных народов. В речи, которую он сейчас слышал, определенно проскальзывало что-то знакомое. Он закрыл глаза, расслабился и отдался еле слышным звукам.

И это сработало: из сплошного потока незнакомой речи он сумел выделить слово «ак-кава». Это же «аква»! Произношение иное, и ударение стоит не там, но, несомненно, это слово родственно квегскому «вода»! Похоже, кочевники собирались пойти куда-то и пополнить запасы воды. Каспар снова прикрыл глаза и погрузился в чужую речь, уже не стараясь понять ее, а просто привыкая к ритму и интонациям, структуре и звукам.

Целый час он сидел и слушал. Сначала Каспар разбирал одно слово из ста. Затем одно из пятидесяти. Когда он уже понимал одно слово из дюжины, раздались шаги. Пленник повалился на землю, изображая беспамятство.

Судя по шагам, к нему приближались два человека. Один из них заговорил, Каспар услышал слова «хороший» и «сильный». Второй возражал. Насколько Каспар смог понять, тот предлагал убить пленника, поскольку хлопот от него могло оказаться больше, чем пользы, однако первый кочевник убеждал спутника, что пленник представляет для них ценность своей силой и каким-то умением. Вероятно, имелось в виду умение бывшего герцога управляться с мечом, ведь никаких других навыков он не успел продемонстрировать.

Только невероятным напряжением воли Каспар сумел сохранить неподвижность, когда бесцеремонный сапог ткнулся ему под ребра: подошедшие проверяли, действительно ли он без сознания. После этого двое спорщиков удалились.

Каспар лежал не шевелясь. Необходимо было удостовериться, что рядом никого нет. Наконец он рискнул приоткрыть один глаз. Вдали между шатрами промелькнули и исчезли за углом фигуры двух мужчин.

Он сел. Стараясь сосредоточиться на разговоре, доносящемся из шатра, он одновременно занялся ремнями на руках, все время помня, что увлекаться нельзя: занятый подготовкой к побегу, он может не услышать приближения своих захватчиков. Каспар прекрасно понимал, что сбежать будет легче всего именно в эту, первую ночь, когда его считают все еще не пришедшим в себя от побоев. Ведь все преимущества были на стороне его врагов: они наверняка прекрасно знали местность и были опытными следопытами.

Единственное, на чем он может сыграть, – это неожиданность. Каспар достаточно поохотился в свое время, чтобы знать, как действует борющаяся за свою жизнь жертва хищника. Ему нужно опередить кочевников как минимум на час, но сначала он должен освободиться от пут.

Поначалу верх взяло неразумное желание проверить ремни на прочность, и Каспар попробовал развести руки. Боль в суставах однозначно поведала ему, что ремни действительно прочные. Он не мог их видеть, но, похоже, сделаны они из сыромятной кожи. Если её каким-то образом намочить, то кожа станет эластичной и можно будет попытаться стянуть ремни с рук.

После бесплодной борьбы с ремнями Каспар обратил свое внимание на веревку. Снять ее с шеста вряд ли получится без того, чтобы не свалить весь шатер, но других вариантов пока не предусматривалось. Он развернулся одним боком, потом другим, однако скоро понял, что со связанными за спиной руками с этой задачей ему никак не справиться.

Он снова сел и стал ждать. Время шло, лагерь мало-помалу успокаивался. В какой-то момент вновь послышались приближающиеся шаги, и вновь он притворился, что лежит без чувств. Несколько долгих минут Каспар не двигался, пока не убедился, что пришедший проверить его кочевник наконец ушел – очевидно, устраиваться на ночлег. Затем пленник посмотрел на небо, усыпанное россыпями звезд. Подобно большинству мужчин в его стране мореходов, Каспар умел ориентироваться по звездам, но сейчас над ним сияли совершенно незнакомые созвездия. Пожалуй, придется пользоваться лишь самыми элементарными правилами навигации, пока он не привыкнет к этой новой для него небесной картине. По крайней мере, Каспар знал, где село солнце: перед тем, как светило скрылось за горизонтом, он приметил в том направлении камень необычной формы. Следовательно, он мог определить, где север.

Север и восток были самыми вероятными путями к дому. Знаний Каспара хватало на то, чтобы сообразить, где расположен континент Новиндус по отношению к Оласко. В какой бы части Новиндуса он ни находился, чтобы попасть домой, ему прежде всего надо добраться до места под названием Город Змеиной реки. Между этим материком и землями на другой половине мира торговли почти не ведется, но те связи, что имеются, начинаются именно в том прибрежном городе. Из него Каспар сможет попасть на острова Заката, а оттуда – в Крондор. Оказавшись же в Королевстве Островов, он, если понадобится, дойдет до дома пешком.

Каспар знал, что эта задача практически невыполнима, но каким бы ни был его конец, он хотел встретить его в борьбе за возвращение домой.

«Домой», – горько подумал он. Всего лишь днем ранее он был дома, правил своим народом. А потом его захватил в собственной же цитадели бывший слуга, о котором Каспар и забыл вовсе. Ночь он провел в цепях, размышляя о драматическом повороте судьбы, и уже приготовился к тому, что поутру его повесят.

Однако Когвин Ястринс, тот самый бывший слуга, помиловал его и вместо повешения приговорил к ссылке в эту далекую страну. Каспар не совсем понимал, что произошло в последние дни. И даже начал подозревать, что уже несколько лет он и сам вел себя как-то странно.

В ту ночь, сидя в ожидании, как он думал, скорой смерти, герцог услышал, как за стенкой разговаривают караульные. Оказалось, что в битве за цитадель погиб Лесо Варен, его маг-советник. Маг появился несколькими годами ранее и пообещал любую помощь в обмен на покровительство Каспара. С тех пор присутствие Варена было почти незаметным, лишь время от времени он оказывал герцогу полезные услуги.

Каспар глубоко вздохнул и вернулся мыслями к необходимости освободиться. У него еще будет время поразмышлять над прошлым, при условии, конечно, что он проживет достаточно долго для того, чтобы иметь будущее.

Широкоплечий и сильный, Каспар тем не менее выработал и поддерживал в теле гибкость, обычно несвойственную людям его сложения. Выдохнув из легких весь воздух и наклонив плечи вперед, он подтянул колени к груди и уперся пятками в ремни, стягивавшие запястья. Суставы и связки трещали, выражая протест по поводу такого насилия, но Каспар все дальше вытягивал руки, стремясь просунуть между ними ноги. Наконец это ему удалось, правда, в процессе он чуть не повалил шатер.

Теперь стало возможно устроиться поудобнее и лечь на спину, не натягивая при этом веревку, привязанную к опоре шатра. Ремни при ближайшем рассмотрении оказались из сыромятной кожи, как он и предполагал. Каспар смочил простой узел слюной, впился в него зубами и тянул, грыз и дергал петли до тех пор, пока они не ослабли. Еще несколько минут, показавшихся ему очень долгими, – и вот его руки свободны.

Размяв пальцы и помассировав запястья, Каспар осторожно поднялся на ноги. Медленно, глубоко дыша, он обошел шатер и оглядел территорию лагеря. В другом конце огороженной несколькими шатрами площадки горел костер, одинокий караульный сидел спиной к огню и тихо напевал какой-то незамысловатый мотивчик, очевидно, чтобы не заснуть.

В мозгу Каспара проносились возможные варианты действий. Из своего многолетнего воинского опыта он вынес главный урок: нерешительность приносит больше вреда, чем неверные решения. Можно оглушить караульного и таким образом на несколько часов опередить неминуемую погоню, а можно просто уйти, надеясь, что до рассвета никто не станет проверять пленника. Но, так или иначе, действовать надо немедленно!

Ноги как бы сами собой сделали шаг в направлении одинокой фигуры у огня. Каспар привык доверять своим инстинктам. Больший риск оправдывается большим выигрышем. На цыпочках он приблизился к караульному и встал у того за спиной.

То ли освещение изменилось оттого, что Каспар загородил собой костер, то ли кочевника потревожил какой-то звук, то ли у него просто сработала интуиция, но он вдруг подскочил и обернулся. Каспар встретил его мощнейшим ударом в ухо. У кочевника задрожали колени, глаза разъехались в стороны, а бывший герцог закрепил успех еще одним ударом, теперь уже в челюсть. Кочевник стал заваливаться набок, и Каспар подхватил его, чтобы не устраивать лишнего шума.

Понимая, что его свобода измеряется секундами, он сорвал с бесчувственного тела головную повязку и меч и потянулся к сапогам, но, как ни жаль, размер ноги у караульного был явно меньше, чем нужно.

Он мысленно обругал солдата, который в ночь захвата цитадели отобрал его собственные сапоги. Босиком бежать невозможно. Бывший герцог всегда носил обувь и поэтому не мог похвастать грубой мозолистой кожей на ступнях ног, как у пеших путешественников, а почва в этих краях каменистая – это он успел заметить, как ни мало было у него времени на осмотр местности между своим появлением на равнине и нападением кочевников. На северо-востоке он, кажется, видел небольшое скопление деревьев, но вряд ли в них можно будет надежно спрятаться, а где еще здесь искать укрытие, Каспар не представлял. Итак, вырисовывался единственно возможный план: найти обувь и уйти как можно дальше, поднявшись вверх по нависающей над лагерем скалистой гряде, куда всадникам будет не добраться.

Каспар замер на секунду, прислушиваясь, а потом быстро, но предельно осторожно зашагал к самому большому шатру. С мечом на изготовку он отодвинул шкуру, закрывающую вход. Внутри кто-то храпел, вероятно, мужчина; из того же угла доносилось еще чье-то посапывание. Во мраке Каспар почти ничего не видел, поэтому он подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Через несколько секунд он смог разглядеть по левую сторону от входа третью фигуру, судя по размеру, ребенка.

Столь нужная ему пара сапог стояла у небольшого сундука, где, по всей видимости, хранились ценные вещи, принадлежащие вождю. С кошачьей грацией, неожиданной для такого крупного мужчины, Каспар скользнул к сундуку и присмотрелся: размер, кажется, подходящий. С сапогами в руке он вернулся к входу, но из шатра не вышел. Его раздирали противоречивые чувства. Он почти не сомневался, что его догонят и вновь возьмут в плен, а скорее всего – и убьют, если только он не придумает какой-нибудь уловки. Но какой? А пока он тут раздумывает, драгоценные секунды утекают, превращаясь из союзников во врагов.

Нерешительность никогда не была присуща герцогу Оласко. Он вгляделся: под рукой у спящего вождя – как он и ожидал – горкой лежало оружие, приготовленное на случай внезапной тревоги. Подкравшись к спящему, Каспар дотянулся до кинжала. Широкое, длинное лезвие было изготовлено специально для того, чтобы вспарывать врагам животы; кинжал не отличался ни изяществом линий, ни богатством украшений. Взяв его в руку, Каспар невольно вспомнил о кинжалах, которыми пользуются кочевники пустыни Джал-Пур в Кеше. И тут же мелькнула непрошеная мысль: а нет ли у его захватчиков и кочевников Джал-Пура общих корней? Язык джалпурцев имеет отличное от кешианского происхождение, но зато квегский язык является диалектом кешианского, а именно на квегский чем-то похож язык захвативших Каспара кочевников.

Вернувшись на исходную позицию, Каспар задержал взгляд на спящем ребенке. В темноте он не мог разобрать, мальчик это или девочка, тем более что волосы у ребенка доходили до плеч и спал он лицом к стене. Резким, коротким движением кисти Каспар вонзил кинжал в земляной пол. Скрежет лезвия о почву потревожил малыша: он заворочался, но, к счастью, не проснулся.

Каспар выскользнул из шатра. Несколько быстрых взглядов по сторонам подтвердили его ожидания: неподалеку нашелся бурдюк, наполненный водой. Очень неохотно Каспар отвернулся от коновязи. Верхом на лошади он имел бы больше шансов выжить, но, пока он будет седлать ее, кто-нибудь обязательно проснется. А если даже и не проснется, то для этих людей украденная лошадь перевесит любые другие соображения и сведет на нет то немногое, чего Каспар, быть может, добился, оставив возле ребенка вождя воткнутый в землю кинжал.

Он решил бежать к рощице, а оттуда пробираться вверх по склону гряды. Насколько Каспар успел разглядеть ландшафт, прежде чем его захватили в плен, всадникам вряд ли захочется карабкаться по острым камням, рискуя лошадьми. А может, им надо спешить на заранее назначенную встречу с другими кочевниками. Или же «послание» Каспара в виде кинжала заставит их отказаться от преследования.

Потому что если вождь не совсем глуп, то он догадается, что имел в виду пленник, вонзая кинжал в пол его шатра: «Я мог убить тебя и твою семью, пока вы спали, но не сделал этого. Так не трогай же и ты меня».

По крайней мере, Каспар надеялся, что вождь поймет.

* * *

Первые лучи солнца Каспар встретил уже высоко на склоне, среди камней и скалистых уступов. С тех пор как он миновал деревья у подножия гряды, ему не попадалось ни одного места, где можно спрятаться.

Внизу все еще виден был лагерь, хотя теперь он превратился в скопление точек в широкой долине. Сверху Каспар увидел, что долина представляет собой сужение, «бутылочное горлышко» огромной равнины, обрамленное с одной стороны неровной скалистой грядой, а с другой – плоскогорьем. На противоположном конце долины высился мощный горный хребет. Судя по заснеженным вершинам, преодолеть его будет непросто. Как человек военный, Каспар не мог не отметить, что даже небольшая крепость, поставленная на месте лагеря кочевников, стала бы непреодолимой преградой для нападающих. Однако оборонять здесь нечего.

В долине не было воды. Те немногие деревья, что тут встречались, не принадлежали ни к одному из известных Каспару видов. С искривленными стволами и ветвями, покрытые толстой черной корой и шипами, они, очевидно, способны выживать в самую жестокую засуху. Куда ни глянь – всюду лишь камни и пыль. Долина и служащий ее продолжением проход в скалах говорили о том, что раньше здесь текла река, но подвижки в земной коре или перемена климата иссушили ее. Теперь бывшее русло реки служило удобной дорогой всадникам, направляющимся из одного места в другое, однако и пункт отправки, и пункт назначения Каспару были неизвестны.

Приглушенные расстоянием звуки поведали Каспару о том, что его исчезновение обнаружено, и он вновь пустился в путь, борясь с головокружением и слабостью. Он не ел двое суток или даже больше, в зависимости от того, как считать время. Его проволокли в цепях перед Когвином Ястринсом и другими мятежниками вечером, а здесь он очутился на рассвете. Да, это точно обратная сторона мира.

Ему нужно было отдохнуть и поесть. В подсумке, привязанном к бурдюку, Каспар нашел что-то вроде сушеного мяса и сухарь. Он собирался вкусить этих лакомств в первый же удобный момент, но сейчас главное – уйти как можно дальше.

Когда он достиг гребня, то увидел среди обломков скальной породы узкую дорожку. Вскарабкавшись на плоский камень, Каспар посмотрел вниз. Там, где раньше стоял лагерь, копошились крохотные букашки. Шатры уже были убраны, а люди и лошади неспешно трогались в путь. Никаких признаков погони не наблюдалось. Каспар решил посидеть минутку, чтобы отдышаться и разглядеть обнаруженную тропку.

Для охотничьей тропы она была слишком широка. Он опустился на колени и изучил следы. Раньше здесь ходили довольно часто, почва хорошо утоптана. Каспар двинулся по тропе прочь от места стоянки кочевников, и вскоре справа от себя увидел каменную стену явно не естественного происхождения – на ней виднелись следы орудий. Стенка частично загораживала палящее солнце, поэтому он присел в тени и съел сухарь и немного мяса, запил все это водой, опустошив бурдюк примерно на треть, а потом позволил себе передохнуть.

Кажется, его побег удался, а вождь понял, что означал воткнутый в пол шатра кинжал. Не было видно ни всадников, разъезжающихся в разные стороны, ни пеших разведчиков, карабкающихся в скалах. Его не преследовали.

Воздух был сухим, как песок. Каспар сориентировался по солнцу. Дорожка, по которой он шел, судя по всему, когда-то была военной тропой, теперь же по тем или иным причинам ее забросили. Окружающая местность была столь сурова и непривлекательна, что, наверное, никто не предъявлял на нее прав. Возможно, раньше тропой пользовался какой-то народ, покинувший этот район ради более гостеприимного края.

Каспар догадывался, что в полуденный зной идти будет нелегко, и поэтому высматривал подходящее укрытие. Увы, на глаза ничего не попадалось. Тогда он решил еще некоторое время двигаться по военной тропе, которая, по крайней мере, давала ему возможность следить за обстановкой с высоты. Каспар сделал последний, большой глоток воды и тщательно закупорил бурдюк. Неизвестно, когда удастся пополнить запасы.

Из обрывков разговора, которые он сумел разобрать прошлым вечером, следовало, что главной заботой его бывших захватчиков была вода. Он предполагал, что они двигались к ближайшему источнику, и поэтому намеревался придерживаться параллельного курса.

Примерно через час Каспар заметил, что расстояние между ним и кочевниками растет. Они не ехали верхом, а вели лошадей в поводу, но их путь пролегал по плоской долине, а ему приходилось пробираться среди скал и камней. Тропа шла ровно несколько ярдов, а потом обрывалась, перемежалась трещинами, завалами, терялась в обломках породы, скорее всего, из-за сдвигов в нижних слоях. Однажды Каспару даже пришлось спуститься на дюжину ярдов, чтобы обойти обрушившийся участок.

К полудню силы почти иссякли. Рубашку он снял и повязал на голову, чтобы хоть как-то спрятаться от палящего солнца. Сейчас уже было не вспомнить, сам ли он еще мальчишкой прочитал в одной из книг, или кто-то сказал ему, что человек может находиться на солнце сколь угодно долго при условии, что голова покрыта. Каспар сделал еще один глоток из бурдюка и принялся за сушеное мясо. Оно было жесткое, почти без жира и очень соленое. Каспару пришлось подавить желание немедленно запить его водой; он решил, что второй глоток позволит себе, только когда доест все мясо.

На это потребовалось некоторое время, но в конце концов он дожевал последний кусок и с наслаждением отпил воды. Потом откинулся на скалу и осмотрелся.

Каспар был хорошим охотником. Да, с Когвином Ястринсом ему, конечно, не сравниться, но все же и он достаточно побродил по диким местам, чтобы понять, что сейчас оказался в крайне тяжелой ситуации. Если в этой местности и шли дожди, то случалось это очень редко, так как нигде не видно ни следа растительности, за исключением корявых деревьев, разбросанных по долине. В трещинах камней, на которых сидел Каспар, не пробивалось ни травинки, а когда он перевернул один из обломков поменьше, то не нашел на нижней стороне ни мха, ни плесени. Эта земля почти всегда была сухой.

Проследив глазами за направлением гряды, по которой шел, Каспар увидел, что она ведет на юг. К востоку простиралось каменистое плоскогорье, а на западе лежала безводная долина. Он решил, что имеет смысл и дальше оставаться на тропе, отыскивая по пути все, что поможет ему выжить. Кочевники тоже двигались на юг, а единственное, что он знал наверняка, так это то, что рано или поздно они выйдут к воде. Ему же, для того чтобы выжить, в первую очередь нужна была именно вода.

Да, сейчас главной задачей стало выживание, хотя у Каспара было множество других планов на ближайшее будущее: добраться до дома, вернуть себе оласконский трон и отомстить предателям, капитану Квентину Хавревулену и бывшему слуге Когвину Ястринсу. Довольно неожиданно Каспару в голову пришла мысль: ведь они не были предателями в буквальном смысле этого слова, поскольку он осудил их и сослал на остров, известный под названием Крепость Отчаяния. Неважно. Каспару плевать на все эти юридические тонкости, он добьется, чтобы их обоих казнили.

Наверное, ему придется искать и собирать под свои знамена верные ему войска и отвоевывать цитадель. Когвин, конечно же, заставил сестру Каспара Наталью выйти за него замуж, чтобы получить право взойти на трон, ну а Хавревулен взял на себя командование армией. Но ничего, Каспар найдет людей, которые помнят, кто является законным правителем Оласко, а затем, вернувшись к власти, щедро наградит их.

Мысли кипели в его мозгу; шагая по тропе, Каспар обдумывал и взвешивал один план за другим. Но на каком бы плане он ни остановился, прежде всего ему придется преодолеть несколько существенных препятствий, первое из которых – это то, что в данный момент он находится на другом конце света. Из этого следует, что ему понадобятся корабль и команда, другими словами – золото. А чтобы раздобыть золото, нужно будет найти способ заработать его или у кого-нибудь отобрать. Что, в свою очередь, означает необходимость найти цивилизацию или то, что на этом континенте считалось таковой. А чтобы найти людей, ему надо выжить.

Когда солнце достигло зенита, Каспар огляделся и пришел к выводу, что как раз сейчас возможность выжить кажется совсем уж маловероятной. Куда ни глянь, ничто не шелохнется, за исключением маленького облачка пыли, поднимаемого кочевниками, от которых он сбежал.

И все-таки, рассуждал Каспар, если просто стоять, то смерть неминуема, а значит, надо идти, пока хватит сил.

И он шел дальше.