Текст книги "Раскаяние Бабника"

Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Я был не в настроении для подобного дерьма. К тому же, судя по голосу, он уже был пьян.

– Я занят, – сказал я и толкнул дверь. Естественно, отец пошел за мной.

– С этой маленькой шлюшкой? – он гадко усмехнулся. – Думал, ты с ней порвал.

Я стиснул зубы и сжал кулак. Я не ударю его. Снова.

– Так и есть, – выдавил я сквозь зубы, – помню, ты был в курсе всех вещей, потому что жил через коридор и не понимал значение понятия «личная жизнь».

– Она была сексуальной, я говорил тебе это.

Я закрыл глаза и прислонился к столешнице.

– Чего ты хочешь?

Его улыбка была холодной.

– Как и всегда – обнять своего сына!

– Ты опоздал на тридцать два года. Теперь уходи. У меня был длинный день.

Он откинул голову назад и расхохотался.

– Ох, длинный день, да? Что? Трогал бабские сиськи? Бьюсь об заклад, это тяжко. Все еще не могу поверить, что ты выбрал пластическую хирургию, тогда как мог стать настоящим хирургом, как я! Как твой дед, который получил Нобелевскую премию в медицине...

– Да, я знаю. Ты говорил мне это миллион раз. – Во всяком случае, я крупнее него и способен с помощью веса дотащить его до двери. Я положил руки ему на плечи и подтолкнул в сторону коридора. – Уходи. Думаю, ты достаточно вылил на меня своей родительской заботы, на всю жизнь хватит.

– Убери от меня руки! – он отшатнулся и гадко улыбнулся. – Она такая же плохая, как твоя мать! Слышишь? Она шлюха и дрянь, и...

Я ударил его в нос достаточно сильно, чтобы мы оба почувствовали и услышали хруст.

– Проклятие! Ты сломал мне нос!

– И тебе, вероятно, придется поискать другого тупого пластического хирурга, чтобы его исправить. – Я хлопнул дверью перед его окровавленным лицом и прислонился к ней лбом.

Гнев вылился наружу.

Боже, как это возможно, чтобы меня вырастил такой ублюдок?

Хотя ни он, ни мать меня не воспитывали. Большую часть времени я проводил у бабушки и с няней.

Становилось все сложнее сдерживать гнев. Особенно, когда смотрел в глаза Остин и видел, что она действительно хотела помочь.

Часто спрашивала, в порядке ли я и хочу ли поговорить о своем детстве. Она собственноручно показала мне меньше чем за месяц, каково это – делить с кем-то как боль, так и любовь.

А я отверг ее. Все отверг.

Потому что иногда можно достигнуть такой точки, когда понимаешь, что твоя боль слишком отвратительна, чтобы с кем-то делиться ею; она может уничтожить то, что ты любишь больше всего.

Но еще мне больше всего на свете хотелось разделить эту часть себя именно с ней. Но теперь не в моих силах так сделать.

Остин лучше не знать правду. И не только ей.

Меня бросило в дрожь при мысли, что она выяснит сама.

Нет. Отец обещал.

А как бы сильно я не ненавидел его, знал, что, по крайней мере, он мог держать слово.

С другой стороны, он больше не получит денег.

Так как алкоголика-хирурга пенсионного возраста на работу не брали, я был его единственным источником пропитания до тех пор, пока он не получил половину состояния, унаследованного матерью от моих бабушки и дедушки.

У отца не было бы никаких проблем, не живи он как знаменитый миллиардер и не трахай всех подряд, кроме моей мамы.

Выругавшись, я отпрянул от закрытой двери и направился в спальню. Мне нужно переодеться и принять душ.

И огромный глоток пива, если я собираюсь провести вечер с Остин.

Один.

Мне нужен контроль над своим телом, особенно когда сердце грозило разорваться на части, стоило ей посмотреть на меня со слезами на глазах.

Господи, и что ее так расстроило сегодня? Что ж, я собирался это выяснить.

Даже если идея ужасна.

Меньше всего на свете мне нужны ее слезы. Лучше пусть злится на меня.

Со злостью можно справиться. Печаль?

Останется.

Я знаю.

Я очень долго грустил.

– Мне так не думается, – я скрестил руки на груди. – Черт. Нет.

Остин рассмеялась и схватила меня за руку, что оказалось плохой идеей, потому что прикосновение вызвало чувство покалывания в груди, устремившееся вниз.

– Ты сказал, что тебя нужно учить!

– На велосипеде! – я отпрянул от нее и добавил: – Не на вот этой чертовой штуковине!

– Даша-путешественница, – она торжествующе кивнула, – с розовыми лентами и крутой корзиной, в которую можно сложить все свои лучшие игрушки!

– Остин, – я сжал зубы.

– Тэтч, – она приподняла брови и изобразила грустное лицо, словно я был плохим игроком или не умел проигрывать. – Ну же, если тебе идет хвост, значит, пойдет и велосипед Даши. Откопай своего внутреннего исследователя, – девушка посигналила.

Ну конечно, какой же детский велосипед без сигнала.

– Или, – Остин пожала плечами, – можешь учиться сам, признаться папе и своему коллеге, что ты соврал.

– Как же сильно я сейчас тебя ненавижу, – проворчал я. – Ладно, как мне на него взобраться?

Остин пристально посмотрела на меня и вытащила велосипед вперед.

– Так, Тэтч, это как надевать штаны, поднимаешь одну ногу и, вуаля, ты сидишь на велосипеде.

– У него учебные колеса!

– Так тебе не будет бо-бо, – она подмигнула. – Давай. Просто перекинь ногу, поставь на педали и вперед!

Это было глупо.

Мой страх ездить на велосипедах.

И конечно, хоть я и сказал Лукасу, что все из-за того, что чуть не попал под колеса грузовика с мороженым, правдой это было лишь наполовину.

Вся правда?

Я только научился кататься на велосипеде без учебных колесиков и ехал домой, чтобы рассказать родителям.

Но увидел отца в машине с женщиной, которая не была моей мамой.

Сигнал фургона с мороженым до сих пор вызывает приступ дурноты.

Как и само мороженое, и велосипеды.

– Не могу, – прошептал я, усевшись на крошечный, неудобный и попросту оскорблявший мое мужское достоинство велосипед. – Мне кажется, что ты собираешься столкнуть меня с лестницы, чтобы я покалечился и не смог ездить. – Я слез с велосипеда и поежился.

Остин прикрыла рот ладонями.

– Я не столкну тебя с лестницы.

– Неделю назад ты бы и не такое сделала.

– Неделю назад я еще злилась.

Ее признание меня шокировало.

– Ты больше не злишься?

– Сложно теперь сердиться, когда я наблюдала, как ты прооперировал пережившую рак и вернул ей женственность, – повержено произнесла она, внезапно уставившись на свои сандалии.

Сделав один неуверенный шаг, я приблизился к ней.

– Поэтому ты убежала?

Она кивнула.

– Знаешь... – со вздохом начал я. Солнце садилось, раскрашивая облака розовыми мазками. Ее дом находился в двадцати минутах от моей квартиры при хорошей погоде. Вид был прекрасным, как и почти везде в Сиэтле. – Меня раздражают предрассудки, связанные с пластической хирургией.

Остин взглянула на меня из-под густых черных ресниц.

– Что ты имеешь в виду?

– Что скучающие домохозяйки, у которых много денег и недостаточно уверенности в себе, платят мне, чтобы я сделал их идеальными. А на самом деле большинство пациентов – это люди, которые хотят почувствовать себя лучше. Жертвы пожаров, рака, мамы, чьи тела сильно пострадали после родов, или пациенты, которые просто хотят немного замедлить процессы старения. Люди этого не предполагают. Это должно бы злить меня, но я знаю, чем занимаюсь. Конечно, есть те, кто зависит от изменений своего тела и идет на операцию за операцией до тех пор, пока их внешний вид не становится просто чудовищным, но такие случаи редкие.

Зачем я все это ей рассказываю?

– Зачем ты мне это рассказал? – она всегда немного умела читать мысли.

– Понятия не имею, – я покачал головой. – Так как насчет несчастного случая? Сломанная нога должна помочь.

Остин хмыкнула.

– Я не собираюсь ломать тебе ногу. Похоже, тебе придется честно признаться им, что боишься велосипедов, даже с ленточками.

– Это не велосипед, – буркнул я себе под нос. Он олицетворял еще одну украденную у меня вещь. Спасибо отцу. – Может, мне просто притвориться больным?

– Хм-м, – Остин прислонила велосипед к гаражной двери и скрестила руки, от чего ее полная грудь натянула белую майку. Смогу ли я когда-нибудь нормально реагировать на ее тело? Вообще? Потому что мое тело напряглось от одного взгляда. – Может, устроить пищевое отравление?

– Тогда мне придется брать выходной на целый день.

– Последующее чудесное выздоровление?

– Возможно, – я поковырял носком землю.

Если не буду учиться ездить на велосипеде, значит, мое время с ней закончено. А значит, мне пора.

Но уходить не хотелось.

Попроси меня остаться.

– Ну... – она подняла ладони, – мы же не собираемся решать твои проблемы снаружи, рискуя быть сожранными комарами. Хочешь вина или что-нибудь еще?

Наши взгляды встретились.

Оставаться с ней друзьями невозможно. Я всегда буду хотеть ее.

Нуждаться в ней.

Но вино всего лишь вино, верно?

– Конечно. – Я поймал себя на том, как согласился и глупо пошел за ней в огромный дом и сидел за стойкой, пока Остин разливала нам полные бокалы вина.

Глава 17

ОСТИН

Вино с Тэтчем. Между нами все начинается с вина. Вино, потом пицца, а потом еще один маленький глупый шажок, когда он интересуется, хочу ли я взглянуть на его коллекцию комиксов. Я знала, что в нем полно дерьма, но он притягивал, словно магнит. Я была поймана в его восхитительную чувственную паутину.

Добровольная жертва.

Но парень, с которым я переспала, и парень, с которым сейчас по-взрослому пила бокальчик хорошего вина, – два абсолютно разных человека.

Сногсшибательная улыбка, за которой он предпочитал прятать эмоции, ушла, и теперь он выглядел уязвимым. Будто, наконец, отбросил шутки в сторону и обнажил истинные чувства.

– Так, значит, ты хочешь поговорить об этом? – спросила я, поболтав вино в бокале, прежде чем сделать медленный глоток.

– По поводу? – Тэтч не смотрел в глаза.

– Сисек.

Он выплюнул вино в бокал и уставился на меня.

– Прости, не могу.

– Попытайся?

Он прищурился.

Рассмеявшись, я кивнула головой на дверь.

– Сиськи в сторону...

Он фыркнул.

– Что стряслось с велосипедом? Ты выглядел так, будто испугался до чертиков, а Тэтч, которого я знаю, гораздо круче всего этого. Так в чем дело?

– Я бы не сказал, что крут, – проворчал он.

– Ты дважды плавал с акулами и умудрился найти любящий дом для Чарли.

Он расхохотался. Я скучала по его смеху. Глубокий, заразный, такой же, как его улыбка и морщинки у глаз цвета льда.

– С чего ты взяла, что я просто не убил его?

– Ты спасаешь жизни, а не забираешь их, – я ткнула в него пальцем. – Врач.

– Ха, – Тэтч отставил бокал, из чертовски сексуального хвостика выбилась прядка и упала на щеку. Я завидовала этой прядке, а еще сильнее мне хотелось вырвать ее, спрятать под подушку и хорошенько выплакаться.

Ладно, алкоголя на сегодня достаточно.

Я отодвинула свое вино как можно дальше, чтобы не поддаться искушению.

– Скажем, езда на велосипеде вызывает крайне неприятные воспоминания, и каждый раз, трогая велосипед, абсолютно любой, воспоминания возвращаются. А мне очень хочется держать их под замком, понимаешь?

Что ж, я ожидала меньше информации.

– Тогда понятно, – наконец протянула я.

Он промолчал.

– Итак... – мне просто хотелось нарушить молчание, – что у нас завтра на повестке дня? Имплантаты задницы? Увеличение пениса? Больше сисек?

– Как у тебя получается, выставлять мою работу такой увлекательной? – улыбка тронула уголки его губ. – Прости, если разочарую, но последнюю операцию по увеличению члена я проводил больше месяца назад, мы редко их делаем. Большинство парней до конца не осознают всех побочных эффектов.

– Эректильная дисфункция?

– Как насчет абсолютной импотенции? Инфекции? Полной потери чувствительности и неспособности достичь нормальной эрекции? – мужчина покачал головой. – Да, оно того не стоит.

– Эх, ты только что испортил мне день, – шутливо ответила я.

– Завтра у меня ринопластика, – весело продолжил он, – а еще наша клиника специализируется на работе с детьми с расщепленным небом. Завтра встреча с потенциальным клиентом.

Сердце снова забилось, вторя ритму имени Тэтч. Я потянулась за вином. Плохая Остин.

– Это так мило с твоей стороны.

– Они не виноваты, понимаешь? – отозвался Тэтч, разговаривая больше сам с собой. Он уже допил свой бокал и поднялся.

Я запаниковала.

Мне хотелось, чтобы он остался.

Но я понятия не имела, как еще задержать его, кроме как снять кофту и показать сиськи в надежде, что он обрадуется шансу вновь их потрогать.

Вздохнув, я тоже встала, схватила бокал и каким-то образом умудрилась запутаться в ногах, упав лицом вниз.

Осколки стекла впились в щеку.

– Остин! – Тэтч бросился ко мне на пол, пока я пыталась не сойти с ума от льющейся с лица крови.

Я потянулась к осколкам.

– Не трогай, – он отвел мою руку от раны и медленно вытащил осколок размером, наверное, с дюйм.

– Больно! – вскрикнула я, прижимая ладони к лицу.

– Дерьмо, – он вскочил на ноги, я краем уха слышала звук бегущей воды, находясь в шоке от того, что в щеке был кусок стекла.

Тэтч вернулся с влажными бумажными полотенцами и промокнул рану. Жгло ужасно.

– Зашивать не придется. – Тэтч было так близко, что я чувствовала его запах. Я кивнула, на глаза навернулись слезы.

Слезы смущения. Отверженности.

Прекрасно, он заботится обо мне, а я чуть не реву.

Он снова мягко провел ладонями по щекам, а затем снова поднялся.

Я же осталась на полу, неуверенная, что смогу встать.

Пару минут спустя он вернулся и сел рядом на колени. Что-то холодное коснулось щеки, а потом он приклеил на порез маленький лейкопластырь.

– Ариэль? – поинтересовалась я.

– Подумал, что Железный человек будет выглядеть круче.

Я улыбнулась, но тут же застонала. Больно даже от улыбки.

Он осмотрел лицо профессиональным взглядом своих ясных голубых глаз и сразу отвернулся, словно боясь смотреть мне прямо в глаза.

– Это просто порез. Выпей на ночь ибупрофен, и если что-то будет беспокоить, звони. Хорошо?

– Беспокоить? – повторила я. Щеку жгло, а пластырь возле рта стягивал кожу.

– Просто позвони, если будет больно, – он поднялся и протянул руку.

Позвонить, если будет больно.

Мне всегда больно. Всегда.

Но что делать, если помощь предлагает тот же мужчина, что и вызвал эту боль изначально? Я отказывалась снова говорить ему, как он разбил мне сердце и разрушил наши отношения. Что я все еще расстроена и вынуждена сражаться со своими чувствами, когда в одиночестве засыпаю в родительском доме.

– Спасибо за это, – слабо пробормотала я, указывая на щеку. – Думаю, мне нужно поработать над своим заданием, да?

– Ага, – он качнулся на каблуках. Между нами повисло молчание. – Во сколько завтра придешь?

Я облизнула губы, он окинул меня взглядом, лицо не выражало никаких эмоций.

– После учебы, – наконец дала ответ я. – Может, как раз успею сделать интересные заметки о ринопластике.

Уголки его губ растянулись в игривой улыбке.

– Звучит захватывающе.

– Не сомневаюсь.

– До завтра, – он наклонился, словно собираясь поцеловать меня, но замер. Я боялась пошевелиться.

В итоге, Тэтч поцеловал меня в лоб и вышел из дома точно так же, как и вошел в мою жизнь – медленно и уверенно, вызывая боль во всем теле.

Особенно в сердце.

Глава 18

ОСТИН

Перед глазами мигал курсор. Мой новый блог издевался надо мной.

Потому что единственные глупости, которые я могла написать, были о том, какие мягкие его руки, когда он обхватывал мою грудь, как его большой палец находился в дюйме от соска во время измерений. Он был таким теплым. Я сглотнула. Большим.

Я печатала и тут же удаляла предложения, потому что, знаете ли, не эротический роман пишу.

Я положила голову на стол и вздохнула. Из-за пореза я решила сразу лечь спать и проснуться пораньше, чтобы перед занятием написать первый пост.

И вот мне остался час до выхода.

А я все так же смотрела на пустой экран без единого слова и гадала, как можно грамотно излагать мысли, когда от каждого прикосновения я готова накинуться на этого замечательного доктора.

Самое трудное – я знала вкус его губ. Помнила прикосновения.

Поэтому мое тело не справлялось, оно жаждало Тэтча.

– Будь профессионалом, – повторила я себе и принялась сухо описывать консультацию и свои эмоции по этому поводу.

Я заменила слово «эротичный» на «деликатный».

Добавила, что было неуютно, но благодаря присутствию медсестры все прошло не так неловко.

Статья оказалась не очень пикантной, но в ней говорилось о сиськах, о Тэтче как о хорошем докторе, и я знала, что желающие найдут в моем блоге правдивую информацию из личного опыта.

Я нажала «опубликовать» и схватила свои вещи. А потом застыла на минуту, огорошенная одним из тех воспоминаний, когда мозг выдает «подожди, мы же еще не анализировали вчера этот момент, а ну быстро, давай сейчас».

Я застонала.

И закрыла глаза.

Я все еще чувствовала касание его губ на лбу. Что это, дьявол побери, означало?

И зачем!

Зачем он это сделал?

Поцелуй в лоб, наверно, хуже, чем в губы, потому что в нем присутствует еще и нежность.

И грусть. Любовь.

Он просто взял и испортил хороший сон и продуктивный день, поцеловав меня в чертов лоб.

Ладно. У Тэтча был шанс, но он отверг меня, у него даже был шанс объясниться, но он решил этого не делать.

Так что, целуй, не целуй – я не его девушка.

Мне лишь хотелось, чтобы тело и разум легче мирились с этим простым фактом.

К тому же, как только я закончу этот тупой курс, у меня не останется ни одной причины проводить с ним время.

Мысль немного расстраивала. Поэтому я сосредоточилась на более радостной.

Например, что сегодня я с ним увижусь. Да-а, дела отстой.

– Ну, как ты? – с беспокойством спросила Эвери и подмигнула, протянув «Мун Пай». – Помимо странного пластыря на лице и мечтательного выражения глаз.

Она прислала мне сообщение капсом, что если я не расскажу о ситуации с Тэтчем, нашей дружбе придет конец, и мне придется неделю кормить ее в «Старбакс», пока она не смилостивится. Кроме того, может, она что-то знает о Тэтче. Одному Богу известно, как мне нужно быть во всеоружии, когда я вхожу в кабинет этого мужчины.

Особенно после этого дня.

Он держал ребенка за руку и говорил, что собирается исправить его расщепленное небо. Мне пришлось выйти из кабинета, чтобы он не увидел мои слезы. Пост в блоге будет убийственным. Я не могла дождаться, чтобы начать статью и включить в нее исследование о расщелине неба, а так же информацию о частных клиниках, работающих с детьми. Перед уходом Тэтч дал мне кучу прекрасного материала, черт бы его побрал.

– Шоколад? – поклянчила я. – Пожалуйста.

Эвери закатила глаза.

Я впилась в «Мун Пай». Да. Это то, что мне нужно. Сахар.

Подруга хмыкнула и вытащила баночку «Маунтин Дью». У меня все поплыло перед глазами.

– Ты меня любишь.

– Эти штуки, в конце концов, тебя убьют, осознаешь, да?

Я выхватила банку из ее рук, пальцы тут же замерзли от холода, и, открыв ее, отпила как минимум половину, прежде чем поставить на стол.

– Как ты узнала?

Вздохнув, Эвери положила руки на столешницу и наклонилась вперед.

– Когда тебе грустно, ты начинаешь слать мне всякие смайлики, заметила? Тостер. Дай пять. Курицу. А сегодня ты отправила мне десять креветок. – Я поморщилась. – Подряд.

– Прости. Это мой крик о помощи.

– Ага. Твой вариант Бэт-сигнала, – она улыбнулась. – Поэтому я здесь, в четверг вечером, в твоем как всегда пустом особняке, и поддерживаю тебя.

– Ты хорошая подруга.

– Лукас сказал, что переедет тебя на машине и спрячет тело, если задержишь меня дольше, чем на час.

– Боже, такой собственник?

– А еще сказал, что если я не покажусь, он сам сюда заявится.

Я застонала.

– Неужели так тяжело делиться?

– Забавно. Можно подумать, что пока был бабником, то со всеми делился, а теперь в отношениях забыл все правила детского сада.

Я откусила еще кусочек шоколадного счастья и вздохнула.

– Честно, я в порядке.

– Ну вот, опять это твое «честно».

– А?

– Правда. Честно. – Ее брови поползли вверх. – Ты так говоришь, когда на самом деле не в порядке, и ставлю десять долларов, что найду у тебя под кроватью недоеденный «Сникерс».

У меня вспыхнули щеки.

– Ха, – она забарабанила ноготками по столу. – Ну, будем смотреть фильм и игнорировать Тэтча или обсудим, как тяжело каждый день видеть его и не трахнуть?

Я нахмурилась.

– Не могу трахнуть его на работе!

Она помолчала.

– То есть... – я пожала плечами и откусила кусочек печенья, – у него очень крепкий стол, который, уверена, может выдержать нас обоих, и я, наверное, совру, если скажу, что не думала об этом хотя бы раз.

Она кашлянула.

– Или дюжину раз.

– Приплыли.

– Но... – я постучала головой об стол и снова подняла взгляд. – Такое чувство, что он ни к чему не восприимчив! Когда осматривал грудь, он был так возбужден, я видела, а прошлым вечером так мило себя вел, но с тех пор соблюдает дистанцию.

– Три дня.

– Именно! – Я подняла ладони. – Три дня он держался настолько профессионально, что мне хотелось ему врезать!

– Да уж, наверное, не лучшее решение, – Эвери наморщила нос. – Ты надевала сексуальную одежду? Парфюм? Макияж?

У меня отвисла челюсть.

– Ты меня вообще знаешь?

Она помолчала, а потом указала на мой вид.

– Ты днем такая ходила?

– Нет, я пришла домой и переоделась перед нашим свиданием!

– Эй! – Эвери примирительно подняла ладони. – Я просто пытаюсь помочь.

– Что не так с моей одеждой?

– На тебе черные джинсы, топ и черные туфли. Ты выглядишь… грустной.

Я нахмурилась.

– Я подумала, что черный выглядит по-деловому.

– Так и есть, но у тебя траурный вид.

Глаза наполнились слезами.

– Ох, милая, – Эвери встала и быстро притянула меня в свои объятия, – ты все еще грустишь, да? Из-за Тэтча?

– Я просто его не понимаю, – всхлипнула я. – И меня бесит, что я так на нем зациклена, ведь никогда такой не была!

– Может, это потому, что он – твоя первая любовь.

Я кивнула.

– Ладно, ты знаешь, как так получилось, что план мести обернулся против нас и люди до сих пор считают Тэтча героем?

Я рассмеялась сквозь слезы.

– Ага.

– То оказалось не лучшей идеей, но вот эта может улучшить тебе настроение.

Я моргнула и вытерла очередную слезу со щеки.

– Давай, посвяти.

– Платья.

– Прости?

– Короткие платья.

– Короткие платья, – тупо повторила я. – Это твой план?

– Нет, – она улыбнулась. – Ну же! – Она заставила меня подняться. – Твой!

Глава 19

ТЭТЧ

– Я в гребаном аду.

– Выше нос, – Лукас похлопал меня по спине, – не может быть все так плохо.

– Все. Плохо, – прорычал я. – Ты не слышал, что я только что сказал? Как, черт подери, у тебя получается? Работать с Эвери и не пользоваться положением ее босса, чтобы...

Лукас ухмыльнулся.

– Нет, ты продолжай. Я просто набью тебе морду вместо того, чтобы предложить мудрое решение, как хотел изначально.

Застонав, я доел свой бургер и вытер руки.

– Я проработал с ней четыре дня. Сегодня четверг, а я уже готов сойти с ума.

– Не забывай, что все еще можешь сымитировать болезнь или недомогание и не ехать завтра на гонки с ее отцом.

– Очень помогло, – выдавил я сквозь зубы. – Я не сплю, у меня постоянный стояк рядом с ней. Вчера женщина преклонных лет пришла за ботоксом, а Остин смотрела и посасывала нижнюю губу. Мне пришлось извиниться и вылететь из кабинета, дабы позаботиться о проблеме. Словно я был готов наложить в штаны.

Лукас заржал, но осекся, встретив мой взгляд.

– Прости, это не смешно.

– Она будет наблюдать за моей работой еще две недели, – я застонал в ладони. – Это кошмар, самый настоящий кошмар.

– А что если ей наблюдать за другим врачом?

– Я отправил ее в кабинет Тернера, но этот осел так долго с ней знакомился, что ему повезло сохранить все зубы. Ни единого шанса, что я оставлю ее наедине с этим придурком.

– Хм-м, – Лукас принялся вертеть в руках свои солнцезащитные очки. – Так, давай проясним. Ты сходишь с ума от желания к ней, но не хочешь ее, а еще не хочешь, чтобы ее хотел кто-то еще. Я правильно понял?

Я открыл рот, но тут же закрыл.

– Все еще считаешь нужным молчать о причине разрыва отношений после того, как она собиралась простить тебя за ласки с другой женщиной?

Молчание сожрет меня заживо. Вместе с чувством вины.

И стыд за причину моего поступка.

Но я предпочту все это ради ее защиты, чем оставить такой же уязвимой, как и ее семья.

Даже мысль об этом заставляла сжиматься сердце.

– Ты побледнел, – прошептал Лукас.

– Мне нужно идти, – я бросил салфетку на тарелку. – Думаю, я просто буду отсчитывать дни, когда она исчезнет.

– Можно попробовать делать бумажную цепочку, как на Рождество, – услужливо предложил Лукас. – Или...

Я замер, очки застыли на полпути к лицу.

– Или?

– Ты всегда можешь поцеловать ее.

От этой мысли по телу пробежала дрожь, а сердце забилось так сильно, что, казалось, сейчас выпрыгнет из груди и поскачет по улице.

– Ага, – я рассмеялся, – и начнется сущий ад.

Раздался рваный вдох.

Прямо рядом со мной стояли Остин и Эвери. Что ж, черт.

Не уверен, сколько они услышали, но, судя по навернувшимся на глаза Остин слезам, как минимум последние фразы.

– Остин, – я сглотнул ком в горле.

– Ох, привет, – она помахала, хотя и стояла всего в шаге от меня. На ней было короткое черное платье-рубашка, свободные сапожки и неизменная гигантская сумка.

– Милая, – Лукас поднялся и поцеловал Эвери в губы, – вы пришли раньше на двадцать минут.

– Мы ходили по магазинам, и я хотела, чтобы ты оценил новый гардероб Остин. Нам нужно мужское мнение от того, кто не будет раздевать ее взглядом, – в голосе Эвери сквозило напряжение.

Я такой идиот.

Приди она на пару минут раньше, и знала бы, что я имел в виду совсем другое. Пару минут раньше, и она бы узнала, как сильно притягивает меня и как, черт подери, тяжело держать ее на расстоянии.

Вместо этого я обидел ее.

Обычно жизнерадостное лицо побледнело, а нижняя губа дрожала, когда она обошла меня и встала перед Лукасом.

– Ну, ты нам поможешь? – она проигнорировала меня, что тяжело ударило по самолюбию.

А еще вызвало раздражение. Какого черта?

– Я – мужчина, – я чувствовал необходимость это подчеркнуть, когда вся компания оглянулась на меня. Да, я полный идиот.

– Который опаздывает на прием в половину второго. – Черт бы ее побрал за знание моего расписания.

– Ты не пойдешь? – высокомерно поинтересовался я, не узнавая своего голоса. – Ты же понимаешь, что я делаю тебе одолжение? Если не будешь наблюдать за моей практикой, у тебя не будет информации для блога, и ты провалишь курс.

Боже, замолчи!

– Ты серьезно, мужик? – ляпнул Лукас. А Эвери смотрела скептически.

Остин уставилась на меня.

– Что ж, не хотелось бы потерпеть неудачу и расстраивать тебя, пользуясь твоей... – она склонила голову, – добротой.

Меня так заводил вид ее длинных ног в этом платье, что мне было крайне тяжело смотреть прямо.

Да уж, я был добрым.

Или просто потерявшим контроль идиотом, у которого нет выбора, кроме как держать своего дружка в штанах, пока она навсегда не уйдет из моей жизни.

– Пойдем, – рявкнул я.

– После тебя, босс, – пробормотала себе под нос Остин. Я знал, она произнесла это как ругательство, издеваясь надо мной. Но все равно было больно. Мне определенно нужно сходить на свидание или что-то подобное, чтобы изгнать ее из тела и разума другой женщиной, но тело отвергало эту идею.

Поцелуи с кем-то другим привлекали меня так же сильно, как покупка лягушки в качестве домашнего питомца. Мой офис был в двух кварталах от места, где мы с Лукасом встретились для ланча.

Должно быть, в нескольких милях.

Между нами повисло напряженное молчание, которое словно отдалило меня от нее. Мне хотелось кричать.

Я хотел было начать извиняться хоть миллион раз, но закрыл рот и промолчал. Возможно, в этом моя проблема: я слишком хорош в молчании, потому что иногда именно молчание, а не слова, спасает людей. Я знал это лучше многих.

Раздался сигнал лифта.

Мы шли вместе по коридору.

– Доктор Холлоуэй, – Миа кивнула мне и подмигнула Остин. – Пациент на половину второго в четвертой смотровой.

– Благодарю, – я схватил протянутый мне планшет и жестом велел Остин следовать за мной.

– Джастин, – я открыл дверь, – привет, я доктор Холлоуэй, со мной... – я взглянул на Остин, – студентка, изучающая пластическую хирургию. Она просто посидит с нами во время консультации, ты не против? Она подписывала соглашение о неразглашении, поэтому все останется между нами.

– Все в порядке, – он посмотрел на Остин и улыбнулся. – Значит, студентка, ты учишься на врача?

– Нет, я учусь в магистратуре, – ответила Остин веселым голосом, и мне почему-то стало ненавистно, что она разговаривает с ним. – Я просто провожу исследования для выпускного проекта.

Он был моложе меня. Привлекательный.

Какого черта он тут делает в таком случае?

Я взглянул вниз на простыню и чуть не застонал вслух.

– Ну что, начнем разговор об икроножных имплантатах?

Джастин кивнул.

– Слушай, я работал над икрами годами. – Невозможно, он был ребенком. – Но что бы я ни делал, они не становятся больше, поэтому я подумал: «Черт, почему нет, у меня есть деньги». Женщины делают пластику груди, почему бы мне не сделать пластику икр? – он подмигнул Остин.

Какая заманчивая идея – выщипать ему все ресницы по одной.

Прокашлявшись, я начал задавать стандартные вопросы, быстро заполняя анкету.

– Что ж, вы идеальный кандидат, перейдем к осмотру?

На нем были шорты, а потому сложностей не возникнет.

– У тебя сухие икроножные мышцы, – я надавил на икру. – Давай покажу несколько фотографий имплантатов, которые я делал для мужчин твоей комплекции, и будем уже отталкиваться от этого?

Не услышав ответа, я поднял взгляд.

Конечно, он не ответил, потому что разглядывал Остин, словно она была свободна, а бедная Остин просто продолжала делать заметки, как обычно.

– Эй, – я щелкнул пальцами. – Если ты серьезно решился на операцию, то мне нужно все твое внимание. Пластическая хирургия все-таки хирургия.

– Прости, – его щеки порозовели, парень понизил голос, – но она так сексуальна, как ты работаешь рядом и не отвлекаешься? – Действительно. – Я бы ее трахнул.

– Убирайся, – я встал, прошел к двери и рывком распахнул ее.

– Что? – он растерянно моргнул. – Что значит «убирайся»?

– Убирайся к чертовой матери из моего кабинета, – громко ответил я и навис над ним. – И не возвращайся.

Раз уж мы заговорили об икроножных мышцах, то мои сейчас сжимались от желания дать ему под зад. А руки дрожали от настойчивой потребности выбить парню зубы.

– Ты серьезно? – Джастин закатил глаза. – Я – платный пациент!

– Больше нет. Если сейчас же не уйдешь, я буду вынужден вызвать охрану.

– Осел, – он прошагал мимо меня и Остин, захлопнув за собой дверь.

Остин присвистнула.

– Врачебная этика? Пожалуй, уберу галочку с этого пункта.

– Он вел себя неуважительно, – раздраженно ответил я.

Остин округлила глаза, а потом рассмеялась.

– Оу, круто, он проявил неуважение? Интересно, потому что ты единственный, кто может так со мной обращаться. Но если это делает кто-то другой, ты готов надрать ему задницу?

– Да, – произнес я сквозь зубы. – Нет. – Дьявол. – Остин... – я облизнул губы. – Мы можем сейчас этого не делать?