Текст книги "Бабник (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Ван Дайкен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Я оттянул воротник рубашки и выругался.

Он тихо присвистнул, налил виски и толкнул его ко мне.

– За счет заведения, чувак.

– Спасибо. – Я оттолкнул стакан, размял шею и направился в сторону смеха.

На середине шага я замер, увидев, как мама потянулась взять руку Эвери.

Проклятье, я ненавидел воспоминания. Они никогда не расстанутся, так ведь? Наши родители всегда были близки. Черт, мои родители даже пошли на выпускной Эвери, хотя я остался дома и надрался, глядя на ее приглашение и фотографию, как последний неудачник.

– Над чем смеемся? – спросил я, подойдя к ним.

– О, наша Эвери. – Мама же не собиралась заявлять на нее права, верно? Провозгласив право собственности на Эвери, мать дала бы ей неправильную идею насчет ее значимости для меня, а мне бы очень не хотелось объяснять Блэкам, почему я разбил сердце еще одной их дочери… из-за простого недоразумения. И потом, Эвери сама все это начала. Именно она кое-что сказала Эрин. Она причина того, что я оказался в этой ситуации.

– Мистер Торн, сейчас мы вас посадим.

Улыбка хостес была до ушей, когда она окинула меня взглядом и, конечно же, задела пальчиками перед моих брюк, когда стелила на колени салфетку.

Эвери толкнула меня локтем в грудь, сильно.

– О, дорогая. – Мама заметила толчок и прикрыла ладонью рот. – Все в порядке?

Я схватил стакан с водой и сделал большой глоток, чтобы не пришлось отвечать.

– Все отлично! – произнесла Эвери несколько громче, чем надо. – У меня просто такая странная реакция, когда другие женщины пытаются пощупать моего мужчину, – она смерила взглядом хостес. – Особенно перед моими будущими родственниками.

Я выплюнул всю воду на стол.

Эвери одарила меня сладчайшей улыбкой.

– Щупать это грубо, ты не находишь?

Женщина побледнела и покачала головой.

– Ваш, эм… официант скоро подойдет. – Сказав это, она практически убежала.

А я стучал по груди, пытаясь не задохнуться, пока родители сидели, вытаращив глаза.

Дерьмо, мама плакала? Она промокнула белой салфеткой в уголках глаз, но это не помогло, так как появилось еще больше слез.

Вот. Вот мое проклятье.

Спасибо, Эвери.

Возможно, мне стоило взять с нее обещание не врать насчет всего нашего дерьма, нежели быть хорошей девочкой. Видимо, быть слишком милой оказалось очень реальной вещью. Теперь она смотрела на меня взглядом испуганного оленя, а я понятия не имел, как исправить то, что Эвери только что сделала.

Мой отец встал, как только приблизился официант.

– Шампанское на стол!

– Папа. – Я покачал головой. Официант широко улыбался, естественно, потому что я собирался отвалить кучу денег за этот ужин. – Нам не нужно шампанское.

– Конечно, нужно! – прогремел в ответ отец, его седые кустистые брови сошлись вместе, словно две сексуально неудовлетворенные гусеницы. Твою мать, Эвери! Моя собственная сексуальная неудовлетворенность играла шутки с моим разумом. – Мы празднуем.

– О! – Официант просто сиял. – Что мы празднуем?

– Мой сын! – Отец вытер слезу со щеки. – Он женится на этой потрясающей девушке!

Теперь настала очередь Эвери быть шокированной.

Я больше ничего не мог сделать, лишь хлопнуть ее по спине, а затем, когда она посмотрела на меня полными ужаса глазами, скользнуть рукой под стол и с силой сжать ее колено, все это время улыбаясь сквозь зубы.

– Я. Ненавижу. Тебя.

– Взаимно. – Она ухмыльнулась и слегка шлепнула меня по щеке.

– О, Билл, только посмотри на это. – Мама мечтательно вздохнула. – Разве я не говорила тебе всегда, что они идеально подходят друг другу?

Папа красноречиво хрюкнул и отослал официанта, вероятнее всего, выбрав самое дорогое шампанское в меню.

– Да, говорила. – Он потянулся за своей водой. – Верю, что ты неоднократно говорила Лукасу, что он женится не на той сестре Блэков.

Они так добры.

И заботливы.

В своей собственной больной, сумасшедшей манере.

Потому что с их стороны стола все выглядело отлично: я наконец-то с правильной девочкой Блэков, которую они все давно любили. Девочкой, футбольным играм которой они радовались.

Эвери, наконец, заговорила.

– Эм… думаю, вы неправильно поняли. – Ее глаза были полны паники. Она выглядела точно так, как я себя чувствовал.

Когда я покинул Мэрисвилл ради работы в городе, ей пришлось иметь дело с последствиями моих действий. Она внезапно перестала быть частью моей семьи и стала… никем. О, моя мама все еще дарила Эвери каждый год подарки на День рождения.

Не то чтобы я знал об этом.

Но сам факт, что мои родители предложили эту маленькую оливковую ветвь примирения, вызывал боль в груди.

Я ущипнул Эвери за бедро и покачал головой.

Родители молчали.

И поскольку моя мама верила, что она немного психолог, то хлопнула ладонью по рту, перед тем как воскликнуть:

– У ТЕБЯ БУДЕТ РЕБЕНОК ОТ ЛУКАСА!

– О, мой боже. – Я поискал быстрый выход из ситуации и даже в какое-то мгновение подумал скользнуть под стол и вытащить из него все болты, чтобы он упал мне на голову и лишил сознания.

– НЕТ! – вскричала Эвери так же громко, как моя мать. Черт, я прямо видел, как колесики крутились в ее голове. Она всегда была примирителем, и, по моему мнению, она без сомнений пыталась сейчас быстро найти способ все исправить, чтобы я продолжал выглядеть золотым мальчиком в их глазах. Эвери наверняка слышала, какими натянутыми были мои отношения с родителями на протяжении нескольких лет, это не было тайной. Зачем? Зачем она делает это для меня? Я попросил ее всего лишь об ужине, а не спасать меня. И все-таки, она именно этим и занимается. Ну, или, по крайней мере, пытается.

– Нет, нет, нет, вы, эм… видите ли…

Ага, удачи с этим. Она посмотрела на меня в мольбе о помощи.

Я пожал плечами и сделал затяжной глоток воды.

В конце концов, этот сценарий возник из-за того, что она открыла свой большой жирный рот перед моей сестрой, и теперь я совершенно ничего не мог сделать, кроме как наблюдать за крушением поезда.

– О, продолжай, дорогая, – я подмигнул.

Бросив на меня взгляд, она вновь обратилась к родителям и театрально прошептала:

– Простите, я не беременна. Но у меня есть вопрос, не слишком личный, но у вас в семье встречалась эректильная дисфункция?

Я подавился кубиком льда, и она хлопнула меня по спине, а потом начала растирать.

– Она шутит! – мой голос был хриплым. – Она шутит, она…

– О, милый. – Мама была серьезна. – Ты думаешь, это из-за… – она понизила голос и опустила голову, как будто собиралась закончить мысль под столом, – … ну, знаешь, того случая? – она указала на мою промежность.

Вероятно, у меня больше никогда не будет эрекции.

Спасибо, Эвери.

Я помахал на прощание всем будущим сексуальным контактам и наступил Эвери на ногу так сильно, как смог.

Она прыснула со смеху и потянулась за кусочком хлеба.

– Было так забавно наверстывать все, я рада, что мы сделали это.

– Надеюсь, ты подавишься этим хлебом, – произнес я сквозь зубы, шепча возле ее шеи, будто я прижимался к ней, а не любовался своими пальцами на ее фарфоровой коже. И немного сжал их.

– Я знаю об этом случае, Пэтти? – Эвери просто обязана была спросить.

А мама была мамой и просто должна была ответить.

– Ох, он был таким маленьким мальчиком.

– Все еще, – пробормотала Эвери под нос.

Я снова сжал ее колено. Она тихонько вскрикнула и стащила хлеб прямо с моей тарелки.

– Воришка, – прошептал я.

– Лжец, – возразила она.

– Что ж, это самая проклятая вещь, – продолжила мама, совершенно не замечая разворачивающуюся перед ней войну. – Он просто любил эту маленькую игру, где ты кидаешь фишки на поле с ячейками, и они проваливаются, ну, знаешь, по одной в дырку. – Мама махнула рукой.

Подошел наш официант.

Слава Богу.

– Вот наше самое лучшее, номинированное за свой чистый вкус и…

Я прервал его и наградил Эвери полным чистого зла взглядом.

– Хочешь поиграть, маленькая девочка? – я положил ладонь на ее щеку и большим пальцем щелкнул по нижней губе. – Я буду играть.

– Принесите бокал. – Она подмигнула.

Официант наполнил мой бокал шампанским, и Эвери вернула все внимание к моей матери.

– Вы говорите про игру «Четыре в ряд»?

– Он любил дырки. – Мама снова прикрыла рот рукой, но это не имело значения, ее услышали, как и всегда. Мне больно признавать, как часто я становился предметом ее неуместных бесед.

– Ты сказала это. – Папа сам налил шампанского и протянул мне.

Господи, мне необходимо прикончить всю эту бутылку, чтобы забыть вечер.

– Он, – она сделала движение указательным пальцем, – любил. – Ну все, приехали. Еще одно движение. – Дырки. – Последнее слово было произнесено полным шепотом.

Эвери ахнула.

Папа усмехнулся и добил меня:

– Никогда не понимал, как он засунул туда свой маленький хот-дог!

На глаза Эвери навернулись слезы, и затем они все вместе грохнули со смеху, пока я наливал себе еще шампанского.

– Дорогой, – Эвери толкнула меня в бок, – почему дырки? Как ты думаешь, может, это потому, что тебе нравится засовывать вещи… туда, где они никуда не могут деться? И, Пэтти, я спрашиваю это на полном серьезе…

Я ругнулся себе под нос.

– Был ли он вообще любитель отверстий? Ну, знаете, если было отверстие, то он непременно хотел бы туда что-нибудь засунуть, – она на миг сжала губы. – Уверена, вы можете припомнить, что он, возможно, любил каждый день менять эти отверстия?

Мама вздохнула.

– Знаешь, если подумать, он пытался это сделать не единожды, в первый раз…

– Мама! – вскричал я. – Прошу, ээ… извинить нас на секунду. Эвери не взяла свои таблетки для пищеварения, думаю, мы оставили их в машине. Сейчас вернемся.

Эвери нахмурилась.

– Таблетки для пищеварения?

Она встала и извинилась. Я схватил ее за локоть и потащил в противоположном направлении от дамской комнаты к винному погребу.

– ЧТО, РАДИ ВСЕХ СВЯТЫХ, ЭТО БЫЛО?! – вскричал я, моя грудь вздымалась, когда я прижал Эвери к ближайшей стене. Не уверен, был ли я зол или, скорее, смущен.

– Любитель отверстий? – она пожала плечами, хихикнула и потянула за воротник рубашки обеими руками. – Так значит, ты всегда был шлюхой?

Я зарычал.

– Еще никогда за всю свою жизнь мне так сильно не хотелось ударить женщину.

Она скорчила рожицу.

– Посмотри вниз. Мое колено двинет тебя в пах до того, как ты хотя бы попытаешься, а мы не хотим расстраивать Среду твоим бессилием.

– Если я ничего не смогу, то просто проведу день, преследуя тебя повсюду и рассказывая всем, что ты не расчесывала волосы до шести лет, и до семнадцати для тебя приходилось нарезать хот-доги!

– ИМИ МОЖНО ПОДАВИТЬСЯ!

Я ухмыльнулся.

– Возможно, стоит сообщить об этом твоему следующему парню, будет честно – предупредить.

– Ты самодовольный ублюдок! – она сильнее потянула за мой воротник, и, когда наши губы соприкоснулись, воздух между нами наэлектризовался.

– Дерьмо.

Я взорвался прямо на месте, потерял рассудок и обрушился на ее губы.

А затем практически испытал инсульт или оргазм, когда ее язык встретился с моим.

Глава 17

ЭВЕРИ

Жизнь не предоставляла особого выбора при поцелуе Лукаса Торна – это всегда было именно так. Почему наши поцелуи никогда не могут быть романтичными? Включая ситуации, когда мы ходим на нормальные свидания? Где никто не зол, не пьян и не на пороге брака?

Его обжигающий рот сливался с моим, пока пальцы вонзались в мою задницу и хватали за бедра. Его большие пальцы так сильно сжимали кожу, что, вероятно, позже я смогу использовать отпечаток, чтобы разблокировать его айфон, ощущения приятные, даже слишком.

Плохая идея.

Плохая идея.

Целовать Дьявола.

Так держать, Эвери, стони, это же заставит его остановиться.

Мои руки, сучки-предательницы, обхватили его шею, а затем скользнули по груди, а тело эротично терлось об него, когда я углубляла поцелуй.

Лукас на вкус был словно шампанское, его язык вытворял такие движения, что у меня подкашивались ноги и пробегала дрожь до самых кончиков пальцев по всем неправильным местам. Неправильным, потому что это не должно было случиться, не могло! Не только потому, что он мой босс.

Он просто спит с другими женщинами.

НАМЕРЕННО.

И они знают об этом.

Кроме того, он изменил моей сестре!

Я знаю, на что он способен.

Я не хочу быть такой девушкой.

– Стоп! – Я отпрянула, но затем прильнула к нему и поцеловала. Он целовал меня все крепче и крепче, но я снова отступила. – Нет, то есть мы должны остановиться.

– Ага. – Его руки обхватили мою грудь.

Я издала тихий стон.

– Через десять секунд, ну, может, одиннадцать.

– Одиннадцать секунд, и мы останавливаемся. – Его глаза вспыхнули, когда он вновь приник ко мне губами. Его рука погладила мою правую грудь и снова опустилась к попке, ущипнула, а затем шлепнула ее.

Сильно.

– Ладно, – прошипела я и оттолкнула его. – Я могу это объяснить.

Его грудь поднималась и опускалась, словно он только что был на кардиотренировке.

– Да?

– Давление семьи в сочетании с опьянением и ложью заставляет людей делать реально глупые вещи. Знаешь, клетки мозга умирают из-за… – И тут он облизнул губы, а я запнулась. – А-алкоголя.

– Ммм… – Он снова потянулся ко мне.

Я позволила.

СЛАБАЧКА!

Следующий поцелуй был мягче.

Он был таким, о каком я всегда мечтала. Я всегда хотела, чтобы Лукас Торн целовал меня так, словно я драгоценность, имеющая для него значение, словно он навсегда со мной. Я отпихнула его.

Для своего же блага.

И для его.

Ради дружбы, которая была между нами.

И ради будущей дружбы, которую мы пытались построить. Все и так было слишком запутанным, и поцелуй не упрощал нам жизнь. Совсем.

– Я не собираюсь становиться твоим новым Вторником.

Он усмехнулся.

– Конечно, не собираешься, Вторник занят.

Я уставилась на него.

Он еще больше расплылся в улыбке:

– Но Суббота недавно ушла, так что…

Я так сильно ударила его по правой щеке, что мне повезло, что один из моих пальцев не оторвался и не приземлился в чей-нибудь бокал.

– Дьявол! – он громко, яростно чертыхнулся и чуть не налетел спиной на бутылку дорогого вина.

Это сделало бы мою ночь, разбей он одну, стоящую более трех штук баксов.

– Слушай сюда, ТОРН, – я решительно встала нос к носу к нему. – Я никогда не стану одной из твоих шлюх! Мне плевать, даже если это будет для тебя вопрос жизни и смерти, я все равно не собираюсь заменять твою Субботу. Я НЕ ХОЧУ ЭТОГО ДЕЛАТЬ! – я топнула ногой. – Не хочу, не хочу, не хочу.

– Ты это уже говорила, – он убрал руку и вздохнул. – Суббота всегда держится дольше всех…

Я ударила его по плечу.

– ТЫ СЕБЯ СЛЫШИШЬ?

– А ТЫ? – он поднял ладони. – Можешь кричать еще громче?

Я открыла рот.

Он накрыл его рукой и сурово покачал головой.

– Слушай, я скажу лишь, что это был хороший поцелуй, великолепный, мы знаем друг друга, нравимся друг другу. Подумай об этом.

Он на самом деле серьезен? Неужели думает, что я настолько себя не уважаю, что запрыгну в его постель, зная о его измене моей сестре? Маленький голосок прошептал, что в нашем прошлом случалось не только это.

Голос, который я игнорировала с той ночи, когда Кайла плакала в моих руках.

Голос, который я заглушала каждый раз, приходя домой и ужиная с родителями, и ощущая настолько сильное напряжение в воздухе, что хотелось бить посуду или орать, чтобы только снять это напряжение.

Лукас смотрел на меня, словно его идея заслуживала внимания, словно я на самом деле думала о том, чтобы тупо кивнуть и согласиться.

Странно, как можно потерять столько уважения к кому-то буквально за мгновение. Розовые очки, через которые я столь часто смотрела на него, и которые тут же хотела надеть обратно, как только начинала снимать – разбиты.

Лукас Торн не тот парень, которым был раньше.

Он никогда снова не станет таким. Неважно, сколько раз я об этом мечтала. Парень с фото из старшей школы давно ушел. Тот, кем я была одержима.

Кто все разрушил, совершив одну фатальную ошибку.

В которой я до сих пор обвиняла и себя.

Я прогнала чувство вины.

Я ведь тоже не та девушка, которой была – та, ради которой он был бы готов отказаться от своих беспорядочных связей. Я такая же, как остальные девушки, с которыми он проводит время на протяжении недели – полностью и абсолютно заменима другой.

И это больно.

Больнее, чем можно вынести.

Потому что я всегда была недостаточно хороша, когда дело касалось Лукаса, как и всегда не дотягивала до уровня сестер, которые никогда не позволяли мне забыть об этом. Я была Эвери. Пацанка, глуповатая, у которой среди друзей мальчишек было больше, чем девочек. Девушка, которая впервые поцеловалась в семнадцать лет и даже тогда не смогла удержать того парня.

Мои сестры желали мне добра. По крайней мере, я лгала себе и говорила, что это так. Но ущерб наносился ими давно, а потому трудно всю свою неуверенность заменить смелостью, когда парень, которого ты всегда хотела, предлагает перепихнуться, потому что он придерживается свободных отношений.

Я позволила ему причинить мне боли больше, чем следовало бы, наверное, потому что где-то в глубине души я надеялась, что он просто был опасным засранцем, которого в прошлом ранили, и теперь он боролся с этим всеми возможными способами.

– Слушай, – произнесла я, хриплый голос полностью отражал мои чувства – Просто ты возбужден и расстроен, потому что ни с кем не спал двенадцать часов, или сколько там это продолжается. Уверена, для тебя совершенно новая реальность – встречаться с девушкой без гарантии успешного завершения вечера после десерта, но если ты когда-либо, а я имею в виду вообще, снова попытаешься поцеловать меня без моего разрешения, пока будешь продолжать трахать других девушек… Я убью тебя средь бела дня, признаю вину и буду весело сидеть в тюремной камере весь остаток жизни. Понял?

Его лицо помрачнело.

– Эвери, я пошутил. Ты же знаешь, что я никогда не поставлю тебя в такое положение. Прости, я слишком далеко зашел.

– Значит, ты говоришь, если я захочу быть твоей Субботой, ты скажешь «нет»? – я кричала. Почему это так расстраивает?

Лукас сделал шаг назад.

– Погоди, что?

Он покачал головой и сделал небольшой круг по комнате, прежде чем ткнуть пальцем мне в грудь.

– Ты только что угрожала убить меня с улыбкой на лице, если я когда-либо попробую тебя поцеловать. Я ответил, что пошутил и сожалею, а теперь ты бесишься, потому что думаешь, что я тебя не хочу?

– ДА! – я подняла руки в воздух. – Слушай, я НИКОГДА не стану твоей Субботой, но это не значит, что мне хочется быть для тебя недостаточно хорошей, чтобы попасть в СПИСОК! Хватит меня оскорблять!

– ТЫ НЕВОЗМОЖНА!

– Я ЖЕНЩИНА! – я еще больше повысила голос.

Мы снова оказались рядом.

И снова.

Целовались.

Думаю, я вела в следующем поцелуе, не то чтобы это имело значение, учитывая, что виноваты мы оба и, о мой шоколадный мишка, его язык!

Я была готова поклоняться его рту.

Или… Что я только что говорила про язык?

Нет, про руки, большие руки, движущиеся вниз по моему телу, скользя к бедрам, когда его эрекция…

НЕЕЕЕЕЕТ!

– СТОП! – я снова отвесила ему пощечину и откинулась назад.

На этот раз удар пришелся на левую щеку, так что… теперь на ней было такое же красное пятно, как и на правой.

Он прошипел ругательство и уставился на меня.

– Ты сейчас серьезно?

– Прости. – Я прикрыла лицо руками и засмеялась. – Увлеклась.

Его лицо было ярко-красным.

А губы опухшими.

И, черт побери, Лукас Торн все еще выглядел как модель, демонстрирующая нижнее белье «Армани».

Как это возможно?

– Дети? – голос Пэтти раздался в помещении.

– Быстро! – я толкнула его в грудь. – Как мои волосы? Помада смазалась?

Он усмехнулся. Это была плохая усмешка, злая усмешка, которая предвещала возмездие.

Без всякого предупреждения, он пробежался руками по моим волосам, приведя их в полный беспорядок, а затем разорвал мое платье.

Когда его мама зашла в винный погреб, я знаю, что она, вероятнее всего, увидела.

Девушку, которая только что соблазнила ее идеального сына и пыталась сорвать с себя платье.

– Ох! – Пэтти прикрыла рот руками. – О, дорогая. – Она сделала полный круг и снова посмотрела на нас. – Я… ах… не хотела вторгаться, но нам нужно было делать заказ.

– Прекрасно, – я выдавила улыбку.

Лукас приобнял меня одной рукой и усмехнулся.

– О, мам, прости. Мы просто так увлеклись всеми этими разговорами про детей, что, ну, я подумал, Эвери не терпелось попробовать, и прежде чем я осознал, что происходит, мои штаны уже…

– Ладно, тыковка! – Я хлопнула ладонью по его лицу. – Давай оставим детали этому вину… и нам… и этому столику. Не нужно подробностей!

Улыбка Пэтти явно не могла быть еще шире.

– Ох, внуки!

– Мне нужно, эм… – я указала на дамскую комнату, – привести волосы в порядок.

Пэтти кивнула.

Когда я не сдвинулась с места, Лукас схватил меня за плечи и повернул в нужном направлении.

Закончив прихорашиваться, я направилась в обеденный зал, но обнаружила Лукаса, ожидающего меня с самодовольной ухмылкой на лице.

– Я думал, ты пошла просто поправить волосы?

Я тихонько застонала и промаршировала к столику, а Лукас Торн весь этот долбаный путь шлепал меня по заднице, словно гнал на ярмарку корову.

Я собиралась убить его до конца этой ночи.

И сделаю это с улыбкой на лице.

Глава 18

ЛУКАС

Ужин оказался настоящей катастрофой, наподобие таких, какие показывают по телевизору, и вы думаете, что в реальной жизни такого не бывает, но оно происходит.

С другой стороны, я в этом вырос. Безумная мать, слишком громко разговаривающая в продуктовом магазине и путающая растительное масло с лубрикантом. Отец, покупающий пиво и никогда не пьющий его, но забивающий холодильник, чтобы произвести впечатление на компанию, типа может себе позволить хороший индийский пейл-эль.

Когда я учился в старшей школе, моих родителей называли Торны, но это не произносилось открыто и восторженно. Это шептали за спиной, когда безрассудная парочка делала, что ей вздумается, и устраивала вечеринки в костюмах «Гарри Поттера» во дворе и бинго голышом по пятничным вечерам, а в качестве главного приза была индейская ловушка снов.

Я не уверен, были ли они странными.

Или просто находили забавным шокировать людей.

– Итак… – Папа наколол последний кусочек брокколи и засунул его в широко разинутый рот. – Когда свадьба?

Эвери ущипнула меня за бедро и слегка прокрутила.

Мама, к несчастью, видела окончание нашего последнего поцелуя и ошибочно решила, что мы настолько влюблены, что не можем держать руки подальше друг от друга.

Что ж, одну часть она поняла правильно. Пока мы сидели, мы были не способны друг друга не трогать – в доказательство у меня есть синяки.

Большую часть ужина я провел, следя за тем, чтобы все ножи находились подальше от Эвери. Зная ее, могу с уверенностью сказать: она воткнет его на глазах у родителей, а потом придумает какое-нибудь дерьмо, что кровь меня заводит.

Я бы не удивился. Кровожадная сучка.

Она наконец отпустила мою кожу на достаточное время, чтобы я мог вдохнуть свободно и подумать о логическом объяснении того затруднительного положения, в котором мы оказались. До сих пор ужин только и делал, что воодушевлял моих родителей. Похоже, другого выбора у меня не было – правда снова их страшно расстроит.

А насчет признания того, что ложные отношения с Эвери не помогли нашим семьям восстановить разрушенную и потерянную дружбу… Даже представить такую возможность не в силах. Не после того, как увидел их реакцию на нас в качестве пары.

Представляю последствия: мама будет плакать и спрашивать, что она сделала не так. Будет останавливаться возле каждого столика в ресторане и умолять ответить, почему ей снова наносят удар, и почему ее сын считает необходимым показывать свой пенис каждый день разным женщинам. Она будет кричать слово «пенис!», потому что она никогда не произносит слова с сексуальной подоплекой тихо. А потом она расскажет всю чудовищную историю о том, как я начал свое падение – о ночи моего плохого выбора, разрушившего их жизнь навсегда.

Папа будет креститься и смотреть в тарелку до тех пор, пока она не оживет, или мама не выведет его из ресторана.

Ну нет. Правда обернется катастрофой.

– Эм… – я, наконец, подал голос. – Знаете, пока что мы просто наслаждаемся этим… временем. – Я закивал. – Так хорошо просто, – я махнул руками в воздухе, – быть вместе.

Мама прищурилась.

– Лукас, не хотела бы этого говорить, но тебе тридцать два. – Она наклонилась ко мне, хотя и не понизила голос. Во всяком случае, она поглубже вдохнула, готовая вложить всю свою энергию в любой совет, который она собиралась выдать. – СПЕРМА НАЧИНАЕТ УМИРАТЬ В ТВОЕМ ВОЗРАСТЕ!

– Благодарю, мам, – пробормотал я. Эвери затрясло от смеха.

– ЧТО Ж! – Мама воздела руки, словно я был безнадежен. – ТЫ ХОЧЕШЬ, чтобы твоя СПЕРМА погибла?

Вопрос с подвохом? Если скажу «да», она меня ударит? Скажу «нет» – поощрит большое количество секса?

Выбор жизненных приоритетов.

Временами это отстойно.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, – произнесла Эвери. – Последнее, что нужно этому миру, это такой сильный мужчина, как Лукас Торн, который не сможет воспроизвести потомство.

Ладно, несколько преувеличиваешь, Эвери. Я отказывался на нее смотреть, потому что когда я ее видел, то вспоминал вкус поцелуя, а это могло побудить меня нагнуть девчонку над столом и бесчувственно поиметь прямо напротив родителей. Дьявол, мама, вероятно, подбодрит нас и проследит, чтобы я забыл про презерватив. Она бы сделала плакаты с надписью «Внуки в процессе создания» и разрисовала бы лицо, как на моих футбольных играх в школе.

Родители были большими фанатами всех моих спортивных мероприятий.

Мама потянулась через столик и на полпути встретила руку Эвери. Они сжали ладони, словно разделяли интимный момент. Когда Эвери попыталась отстраниться, мама сжала ее сильнее.

Ха.

Попалась.

Я откинулся на стуле и скрестил руки. Должен ли я ее спасти?

Не-а.

Эвери посмотрела на меня краем глаза.

Я не пошевелился.

– Эвери, дорогая, – мама прокашлялась, – не хотела бы поднимать эту тему, но стоит ли тебе пить алкоголь, если ты пытаешься забеременеть?

– Да, Эвери? – Я схватил ее вино и залпом выпил, а затем поставил перед ней пустой бокал. Ее ноздри раздувались.

Алкоголь был единственным бонусом этого ужина.

Кроме последнего поцелуя.

Но я отказывался думать о поцелуе.

Или о том, где были наши руки, пока мы целовались.

К черту это.

Эвери открыла рот.

Мама на нее шикнула.

– Просто послушайся, Эвери, это женская мудрость семьи Торнов, которую теперь я передам тебе.

– Нужно ли ей записывать? – вставил я.

– Ох! – мама улыбнулась. – Я скину их ей по почте на случай, если ты забудешь. А теперь слушай внимательно. – Я ухмыльнулся. – Полчаса ноги должны быть подняты, для того чтобы сперма оставалась в твоей матке!

Папа начал отчаянно что-то печатать.

Лицо Эвери вспыхнуло.

– И потом! – мама все еще не отпускала ее руку. – Помни, какое-то время не надо пользоваться дамской комнатой. Мы хотим, чтобы сперматозоиды достигли своей цели! Ведь правда, Билл?

– А-ага. – Даю десять баксов, что папа не знал, о чем мама его только что спросила.

– Теперь! – мамино поведение сменилось с веселого на серьезное. – Вы сейчас же должны поклясться, что никогда не будете использовать презервативы. Предполагаю, вы оба сдали анализы.

Эвери снова попробовала отнять руку. Брошенный на меня взгляд широко открытых глаз был на грани истерики. Очевидно, мама упустила то, что Эвери, возможно, сначала хочет реализовать себя в работе, прежде чем начнет рожать детей.

– Ну? – мама не собиралась отступаться.

– Э, да. – Эвери не смогла бы стать краснее, даже если бы попыталась. – Я, э… прошло какое-то время с тех пор, как я была у врача, но, в смысле, я полностью в порядке.

– Ох, дорогая, о нет, ох, так не пойдет. – Ее лицо погрустнело. – Я тебя отведу!

– НЕТ!

Мне бы стоило вмешаться, но было поздно. Если мама загорится идеей, заставить ее передумать уже невозможно. Мама была как политик, баллотирующийся на пост президента – не важно, насколько глупыми были ее идеи, она продвигала их, пока те не разваливались на части, как по большей части всегда и делали политики.

Она была Ральфом Нейдером.

Благослови Господь ее сердце.

– ДА! – Мама наконец-то отпустила руку Эвери и положила ладони на ее щеки. – Завтра я не работаю! Приеду в центр и заберу тебя! Можем устроить девичник! Сходим на ленч! Ох, ох, ох! – Она заерзала на стуле, и ее глаза наполнились слезами. – Я ждала этого момента всю свою жизнь. Момента, когда смогу проводить время с девушкой, которая остепенит моего Лукаса.

– Эй, ты проводила время с Кайлой, – вмешался папа. Видимо, он все же слушал. Мог ли ужин стать еще хуже? Вообще?

– О, – мама отмахнулась от него, – Кайла никогда не принималась в расчет. В конце концов, мать знает о таких вещах. Наш Лукас давно положил глаз на Эвери. С тех пор, как у нее появилась грудь!

Приехали.

Эвери подавилась водой.

А я молился об апокалипсисе.

Мы все хранили молчание, пока мама промакивала несколько слезинок под глазами.

– Простите меня, знаю, это звучит безумно, но вы в курсе, что я могу предчувствовать.

Папа кивнул.

– Но просто… – Она хлопнула отца по груди, и он поднял взгляд. – Так много времени прошло с тех пор, как мы были вместе с твоими родителями, и мы всегда считали… Что ж, мы всегда считали, что будем одной семьей, понимаешь? Но после, – она понизила голос, – инцидента, – все взгляды остановились на мне, – это было так тяжело и… – мама окончательно расплакалась. – Твоя мама была моей лучшей подругой.

Меня охватила злость.

Одно дело обвинять меня и заставлять чувствовать себя виноватым. В конце концов, я совершил ошибку.

Но втягивать Эвери и заставлять ее чувствовать себя, словно у нее не было выбора…

Я должен что-то ответить.

Даже зная, что это будет последний гвоздь в гробу моих отношений с родителями.

Я выругался.

– Послушайте, народ, мне нужно вам кое-что сказать…

– Подарок! – Эвери ткнула меня локтем. – Мы оставили подарок для вас в машине.

– Вы все оставляете в машине? – Это был папа.

– О, дорогой, это любовь. Ты забывчив. Вспомни, когда мы были помолвлены и…

Эвери оттащила меня от стола, идя с головокружительной скоростью, пока мы вновь не оказались в винном погребе. Ох, воспоминания.

– Что, черт побери, ты творишь? – рявкнула она.

– Слушай, – я провел пальцами по волосам, – это конец, я больше не могу… Как бы ни было увлекательно заставлять тебя страдать, я не собираюсь позволять тебе затонуть вместе с Титаником.

– В данном случае Титаник – ты? – мягко поинтересовалась она.

– Залезай в спасательную шлюпку, – кивнул я. – Может быть, в твоей версии ты могла бы спасти Джека и жить с ним долго и счастливо. – Мой взгляд поймал ее.

Эвери вздохнула и сникла, а затем пнула деревянный столик.

– Возьми бутылку вина, и можем добавить его в счет в качестве подарка родителям, они не узнают.

– Хорошо. – По какой-то причине я был разочарован. Хотя и не был уверен в причине. Может, я ожидал, что она хоть что-то сделает.