Текст книги "Последний вздох"

Автор книги: Рэйчел Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Клер покачала головой и отправилась на поиски сахарной глазури. Белая глазурь была в необходимом количестве, и еще она нашла какие-то красные засахаренные цветы. Красный цвет в украшениях вызывал некоторые сомнения, однако Клер прихватила несколько этих цветков. – Готово, – сказала она, и обернулась.

Шейн исчез.

– Шейн? – Она прижала покупки к груди, внезапно ощутив озноб, и огляделась по сторонам. Его не было в другом конце прохода. В действительности, его нигде не было видно. Клер поспешила на кассу, надеясь застать его там.

Ничего. Ее сердце учащенно забилось, болезненно быстро. Она быстро прошлась от прохода к проходу. Там были дюжины покупателей, но никаких признаков ее парня.

И потом, где-то в стороне, она увидела промелькнувший голубой шарф. Она попятилась, пригляделась и увидела, что Шейн стоит близко к двери офиса, опустив голову и прислушиваясь. Он взглянул вверх и увидел ее, и ее сердце медленно начало успокаиваться. Ее наполнило сладостное облегчение. Боже. Она подумала… Ну, она подумала, что кто-то похитил его прямо за ее спиной. Что казалось довольно смешным, теперь, когда она подумала об этом – он не какой-то беззащитный ребенок, он здоровенный парень, и он умеет создать шум, по крайней мере.

Нет, конечно же, он ушел по своей воле. Осёл.

Она встала в очередь, чтобы оплатить покупки, и он присоединился к ней в тот момент, когда она добралась до кассы. – Придурок, – сказала она, без обычного легкого намека на юмор. – Ты до смерти меня напугал!

Он помог ей составить ее охапку покупок на прилавок и кивнул скучающей, тучной девушке, прогоняющей покупки через сканер. – Привет, Беттина.

– Привет, Шейн. – Вздохнула Беттина.

– Так что, сплошная трагедия сегодня.

– Доставок не было уже две недели, – сказала она. – Повезет, если мы не закроемся завтра. Сегодня должен был быть день зарплаты. Нет никаких подписанных чеков. Это полный отстой.

– Ты уж держись, – сказал Шейн. Он улыбнулся ей, и она устало улыбнулась в ответ. Неожиданно, Клер пришло на ум, что он знаком с этой девушкой – вероятно, она из его старого района или школы. – Как твой брат?

– Всё такая же бестолочь, что и раньше, только теперь он достаточно взрослый, чтобы пить – всё законно, – сказала она. – Довольно отстойно.

– Расскажи мне об этом.

Взгляд Беттины наконец остановился на горле Шейна и его шарфе. – Эй, это что, синяк? Что случилось?

– Тату, – сказал он с непроницаемым выражением лица. – Очень крутая.

Она выглядела впечатленной. – Думаю, так и должно быть.

Беттина молча упаковала продукты и передала их, Клер поблагодарила ее – искренне, потому что было очевидно, что у Беттины и всех остальных в магазине сегодня будет довольно плохой денек – и вышла с Шейном на холод.

– Ну, так что, супершпион, что ты узнал, шатаясь возле двери офиса? – спросила она его. Шейн шел сгорбившись, засунув руки в карманы, с задумчивым выражением лица.

– Управляющий позвонил в полицию, – сказал он. – Подал заявление о пропавшем без вести. На вампира.

– Серьезно?

– Значит, он совсем отчаялся. – Шейн поднял брови. – Он дал им адрес, если тебя это интересует.

– Это не очень хорошая идея. Мы должны затаиться, помнишь?

– Мы не говорим. Мы просто смотрим.

– Из-за тебя нас убьют, – сказала Клер. – Ну, или тебя, во всяком случае. Что убьёт и меня, Шейн. Пожалуйста, пойдем домой, хотя бы раз! Не копайся, не разведывай, не рискуй. Мне страшно, и я думаю, что чем меньше мы имеем дело с происходящим, тем лучше.

Он бросил взгляд на нее, улыбка играла на его губах. – Кто ты и что ты сделала с Клер?

– Я серьезно.

– Я это вижу. – Он глубоко вдохнул, словно выигрывал время, и через мгновение сказал, – Клер, Мирнин – это ничто по сравнению с остальным, и у него нет причин преследовать меня. Могу точно сказать, что это была не его идея. Он фактически извинился перед тем, как выбить из меня все дерьмо. Так… кто отдает приказы Мирнину?

– Шейн…

– Давай. Помоги мне.

Клер вздохнула, и ее дыхание, вырвавшееся белым облачком, унес порыв яростного, холодного, обжигающего кожу ветра. – Только один человек.

– Да. Ее. И затем прискакал Оливер, чтобы остановить его. Опять же, кто отдает приказы Оливеру, когда он их слушает?

– Амелия.

– И ты думаешь, что, спрятавшись, мы действительно выпутаемся из этого? Ты и дальше хочешь верить в Санта Клауса и пасхального кролика, пока мы варимся в этом?

Клер перепрыгнула разбитый участок тротуара, который длинные ноги Шейна с легкостью преодолели. – Эй, только ты считаешь пасхального кролика настоящим злом.

– Допустим, но ты уходишь от темы.

– Я думала об этом, – сказала она. – И я зла, Шейн. Я действительно зла. После всего, что мы сделали, всего, чем мы рисковали, чем мы пожертвовали. И это больно. Поверь мне.

Он остановился, и мгновение смотрел на нее, а потом обнял. Улица была пуста, за исключением нескольких проезжающих мимо машин, и было чувство, словно они одни против всего мира. Не совсем правда, но в тот момент, Клер чувствовала себя особенно ранимой.

Шейн поцеловал ее в макушку и сказал, – Добро пожаловать в Морганвилль. Мы выросли, зная это. Ты только сейчас осознаешь это.

Она спрятала лицо в теплой, грубой ткани его куртки. Ее голос звучал приглушенно. – Как ты выносишь это?

– Мы становимся недоброжелательными, – сказал Шейн. – И мы становимся циничными. И мы держимся вместе. Всегда. Потому что с самого начала и всегда мы будем опираться друг на друга.

Они стояли рядом, обнимая друг друга, пока, наконец, ветер не стал таким холодным, что Клер задрожала даже в его объятиях.

Шейн обнял ее и держал ее всю дорогу домой. Она заставила себя забыть все, что они видели и говорили, и броситься на спасение свадебного торта Евы. Это было действительно весело, и после трех упаковок глазури, они создали если не профессиональный, то хотя бы презентабельный вид. Торт был ровным и даже украшен – красные цветы выглядели очень мило и немного вызывающе. Клер решила применить самый дилетантский декораторский прием, которым оказалось забавное кособокое сердце с детской стрелой, пронзившей его, и инициалы МГ и ЕР.

Просто, но весело.

Ева крепко ее обняла. – Это прекрасно, – сказала она. – А что случилось со старой глазурью?

Шейн, сидя за столом, поднял руку. – Ликвидирована одним из команды.

– Господи, ты ее съел? Всю?

– Неа. – Он поднял тарелку, которая стояла перед ним. Оставалось еще около половины. – Не смог всё осилить.

Ева удивленно моргнула и посмотрела на Клер, которая пожала плечами и сказала, – Я всегда считала, что он сладенький.

На следующий день, они все поднялись рано – ужасно рано, по словам Евы, которая выглядела осунувшейся и отчаявшейся, пока не выпила три чашки кофе перед тем, как отправиться на полуторачасовое свидание с ванной. Клер мудро поступила, приняв душ и завершив все свои сборы до того, как Ева проснулась.

Она еще не видела Майкла, но Шейн уже поднялся, зевая и выглядя почти таким же неготовым к этому, как и Ева. – Почему мы снова это делаем? – спросил он. – И где же все те пончики, что я купил?

– Съели, – сказала Клер. – Кроме того, ты съел около фунта глазури прошлой ночью. Никакого тебе сахара.

На этот раз он выстрелил в нее из пальца, что было весьма забавно – он никогда, никогда не стрелял в нее до этого. Она выстрелила в него в ответ, чем заставила его улыбнуться. – Это так несправедливо. Так что погонщик рабов Ева заставила нас делать сегодня?

– Мы должны отвезти торт и цветы в банкетный зал, – сказала Клер, загибая пальцы. – Украсить столы. Расставить тарелки и вилки. Приготовить пунш и обеспечить едой любителей плазмы…

– Ты ведь не серьезно.

– Расслабься – не мы ответственные за плазму. Этим занимается банк крови.

– Превосходно. Мои две пинты будут угощением на вечеринке.

– Не сбивайся с плана, Шейн. Что это на тебе надето?

– Расслабься, Полиция Моды. Я оденусь. У меня есть футболка смокинг и всё прочее. – Когда она открыла рот, в ужасе, он усмехнулся. – Да шучу я. Я буду выглядеть лучшим образом. О, и я надену свитер с высоким воротником, так что не придется париться из-за того, что синяки не сочетаются с моими ботинками или еще что. – Клер пришлось признать, что сегодня синяки были эффектней, однако его голос звучал нормальней. – Я обещаю, никаких лимонно-зеленых костюмов. – Он зевнул. – Думаю, мне лучше пойти постучать в дверь Майкла. Чуваку грозит опоздание на его собственную вечеринку, и тогда Ева воткнет ему кол прямо в сердце. Бардак.

Он взял свой кофе и не спеша удалился, а Клер осознала, что стоит и улыбается, как идиотка. Она не знала, когда это случилось, но что-то изменилось в Шейне – что-то важное. Не такое большое изменение, но сейчас он кажется… более ответственным. Всё меньше от бунтарского бездельника и больше от кого-то, кому нравилось так думать.

Прогресс.

Она допила свой кофе, быстро, и помыла кружки в раковине. Она была по запястье в теплой, мыльной воде, когда у нее за спиной раздался голос Шейна, зовущий ее по имени. Она оглянулась и увидела его, стоящего в открытых дверях. Он выглядел…

Странно – это было ее первой мыслью, но в следующую секунду, она поняла, что это страх. Она не так часто видела его напуганным.

– Шейн? – Она бросила свое занятие и потянулась за полотенцем, чтобы вытереть руки.

– Тебе лучше выйти сюда, – сказал он. – У нас гости.

– Кто…? – Не было еще и восьми утра, а уже кто-то пришел? Что-то не так.

– Шериф Мосес и Дик Морелл, – сказал Шейн. – С ними Майкл. Он так и не вернулся домой прошлой ночью.

– О Боже, – выдохнула Клер. – С ним все в порядке?

– Как сказать, – произнес он. – Пошли.

Она бросила полотенце на стойку, не беспокоясь, где оно приземлилось, и последовала за ним по коридору, затем в холл, и в гостиную, где ожидали Ханна Мосес и мэр Морганвилля Ричард Морелл. Ханна была одета в ее накрахмаленную голубую полицейскую форму, держа фуражку в руке; она была высокой афро-американской женщиной со шрамом на лице, который она заработала в бою в Афганистане, и она была одной из самых способных и практичных людей из всех, кого знала Клер. Ричард Морелл был в костюме и галстуке, но галстук был ослаблен, и в целом его вид походил на вчерашнюю одежду – по характерным складкам и темным кругам под глазами. Он и Ханна были вроде как молоды – около тридцати, по крайней мере – и хотя Шейн никогда не переставал воспринимать Ричарда как брата Моники, Клер считала его хорошим парнем.

Они оба кивнули Клер, когда она вошла в комнату.

Только не Майкл. Он сидел на одном из стульев, облокотившись на колени и согнувшись. Как и Ричард, он выглядел так, будто так и не переодевал свои джинсы и темно-синюю рубашку, которые он носил вчера. Он поднял голову, чтобы взглянуть на Клер, затем вернулся к изучению ковра.

– Что случилось? – спросила она, затаив дыхание. Она ожидала, что с Майклом что-то произошло, но его, казалось, точно не арестовали. Кроме того, наручники – это больше в стиле Шейна.

Ева зашла прямо следом за ней, все еще в черном шелковом кимоно, с вышитыми журавлями, а волосы собраны под полотенцем. Она подошла к Майклу и коснулась его плеча. Он поднял голову и слабо улыбнулся, положил свою бледную руку поверх ее, и выпрямился в кресле.

Ханна откашлялась. – Мне нужно задать вам всего несколько вопросов, – сказала она. – О пропавших без вести вампирах.

Клер увидела реакцию Шейна, и предположила, что у нее сделалось то же полувиноватое выражение. Должно быть, кто-то видел, что он шпионит, и слышал их разговор… но они не причастны к этому. Они этого не делали! Отлично, теперь нас считают виновными, даже когда мы ничего не делали.

– Нам ничего не известно, – сказала Клер, прежде чем Ханна продолжила. – Мы услышали об этом в магазине, вот и всё. Мы знаем только то, что какой-то вампир пропал две недели назад, и всё это время у них не подписываются чеки.

Ричард Морелл, нахмурившись, посмотрел на нее. Как и Ханна, чуть-чуть. – Что за магазин?

– Продуктовый Король? – Слишком поздно, Клер поняла, что она пошла совершенно неправильным путем. – Ох. Так… не он?

– Другой случай, – сказала Ханна, – но подобные обстоятельства произошедшего. Мы разбираемся с исчезновением мистера Барретта, но сейчас у нас есть более неотложная проблема. Он стал четвертым вампиром, пропавшим за последние три недели, и вот уже пятый случай.

– Это Наоми, – сказал Майкл. – Никто не видел ее с тех пор, как она наведывалась к нам. Мы – последние люди, кто видел ее. – Он не сказал «в живых», но Клер поняла, что он имел в виду. Существовала вероятность, что Наоми, как и четверо других вампиров, были убиты.

Неудивительно, что Ханна была напряжена, а Ричард не мог спать. Мертвые вампиры в Морганвилле были очень, очень серьезной проблемой… для людей.

– Мне необходимо, чтобы каждый из вас рассказал в деталях, где вы были с тех пор, – сказала Ханна, и вынула блокнот и ручку. – Ева. Ты первая.

Ева запахнула свой халат, хотя он был крепко завязан, и ее темные глаза расширились. – Ты думаешь, что я…

– Я ничего не думаю, за исключением того, что тебе необходимо восстановить все свои передвижения, таким образом, я смогу быстро тебя исключить. Ты знаешь, что если что-то происходит, Амелия обрушится на того, кто ответственен. Давай убедимся, что ты не числишься в том списке.

– Но я не…мы бы не…

– Просто скажи ей, где ты была, – сказал Майкл. – Ева. Все будет хорошо. Я обещаю.

Но глядя на него, на напряженное положение его тела и встревоженный взгляд его голубых глаз… Клер не была столь уверена.

Глава 7

Клер

Допрос – потому что это был именно он, неважно, кто что говорил – занял около часа. Один на один, Ева, Клер, и Шейн рассказали Ханне, где они были и что они делали, час за часом, с тех пор, как последний раз видели Наоми, сидящей в этой гостиной.

Ханна сделала пометки, но ее лицо оставалось бесстрастным; она не дала ни одного намека о том, что она думала обо всем этом, никому из них. Она задавала множество вопросов Еве, затем допрашивала Шейна или Клер, и после того как она ушла, Ева рухнула на софу, закрыла лицо руками и произнесла: – Они думают, что я это сделала.

– Нет, не думают, – возразил Майкл. Он сел рядом с ней и обвил ее своей рукой, – Это потому что ты… ты была довольно зла на нее.

– Они подозревают всех нас, – сказал Шейн. Его голос был плоским, а выражение столь напряженным, что его челюсть казалась заостренной. – Нас в частности, я имею в виду. А после нас, всех у кого есть пульс. Может быть, поэтому… – Он закрыл рот, глаза широко раскрыты, и Клер закусила губу. Он чуть было не выпалил всё.

Так и вышло, поскольку Майкл сказал, – Поэтому что?

– Поэтому они нервничают, – вставила Клер быстро. Возможно слишком быстро. – На счет свадьбы, я имею в виду.

Майкл уставился на нее, и она вдруг поняла, что он догадался о ее лжи. В первую очередь, ее пульс был слишком быстр. Как-то раз он сказал ей, что может сказать, когда она лжет, и даже если бы он разыгрывал ее, у него были инстинкты на эти вещи. Инстинкты убийцы. – С вами двумя что-то происходит, и не говорите мне, что я это придумал, – сказал он. – Сначала Шейн объявляется, задушенный до полусмерти…

– Чувак, это не плохо!

– … а теперь это. Вы что-то знаете. Вы что-то скрываете.

Теперь даже Ева смотрела на Клер, не вполне готовая поверить, но явно недоумевая. – Она бы этого не сделала, – сказала она Майклу. – Так ведь, Медвежонок Клер?

– Ей нечего скрывать, – ответил Шейн. Это было облегчением, потому что Шейн был более лучшим лгуном. – Она просто беспокоится. Вампы ведут себя странно. Поверь мне, беспокоится – это инстинкт выживания в данный момент. Давай, скажи мне что я неправ, Майки.

Майкл помолчал немного, потом покачал головой. – Я не могу, – признался он. – Но там всё-таки что-то происходит. Что именно, я не знаю – они не ввели меня в курс дела. Но что бы это ни было, они смыкают ряды. – Он теребил конец атласного пояса Евы. – Я беспокоюсь, ребята. Я беспокоюсь о вас. Я беспокоюсь о нас.

Шейн сел в освобожденное Майклом кресло, но он зеркально повторил позу его лучшего друга – локти на коленях, наклонившись вперед. Напряженный. – Хорошо, мне нужно кое-что узнать. Серьезно.

Майкл вскинул брови и кивнул.

– Мне нужно знать, ты будешь с нами, если дело дойдет до драки. Со мной, Клер и Евой. Мне необходимо сказать тебе это прямо сейчас, потому что у меня такое чувство, что всё будет очень плохо, и очень быстро. Я могу не волноваться еще и о том, прикроешь ли ты наши спины.

Майкл встал. Это было вампирское движение, неожиданное и шокирующее, и в мгновение ока, он уже нависал над Шейном. Он сжал кулаком футболку Шейна, наполовину поднимая его из кресла. – Ты издеваешься надо мной, Шейн! Я когда-нибудь не прикрывал тебе спину? Я прикрывал тебя, когда ты пытался меня убить. Я прикрывал тебя, когда ты был заперт в клетке. Я прикрывал тебя каждый проклятый раз. Что я должен сделать, чтобы заставить тебя поверить, что я на твоей стороне? Быть таким же ослом, как твой отец? Ну, я могу это сделать. Возможно, если я врежу тебе несколько раз, ты убедишься.

Он отпустил Шейна обратно в кресло, и вышел, спина напряжена. В ярости.

Шейн сидел, ошеломленный, руками вцепившись в подлокотники. Он обменялся взглядом с Евой, и они оба встали сразу. – Нет, – сказал Шейн. – Я сделал это. Позволь мне исправить.

Он пошел следом за Майклом. Ева закусила губу и сказала, – Ну, нас ждет либо наполовину разрушенный дом, либо укрепление их братских отношений. – Она издала слабый смешок, опасно близкий к истерике. – Боже. Что происходит? Клер…

Клер крепко ее обняла. Это было инстинктивно, но так было правильно. Напряжение Евы медленно спало, и она яростно обняла ее в ответ. – Все будет хорошо, – сказала Клер, очень тихо. – Я не знаю как, но будет. Просто… доверься мне. Пожалуйста. Потому что Майкл прав – есть вещи, о которых я не могу рассказать, но, даже если бы ты знала – это не помогло бы. Ты должна мне доверять.

Ева отстранилась, посмотрела на нее, и произнесла, – Я всегда доверяла.

Так странно, подумала Клер, насколько парни драматизировали из-за этой ситуации, в то время как Ева, признанная императрица драмы Морганвилля, оставалась очень спокойной.

Дом не развалился на части, хотя до них со второго этажа донеслись громкие голоса и несколько глухих ударов. Наконец, Шейн появился в дверях гостиной и сказал, – Все нормально.

Ева подняла подбородок и холодно произнесла, – Ну, естественно, все нормально. Ты единственный, кто в этом сомневался. Как всегда.

Ой! Однако, подумала Клер, Шейн действительно в этом сомневался.

И он подтвердил это кивком. – Разве ты не должна собираться? – спросил он. Ева посмотрела на часы в углу, панически вскрикнула, и ринулась мимо него с развевающимся халатом.

– А разве тебе не надо собираться? – спросила Клер.

– Я принял душ, – сказал он. – Собрал вещи, в которые потом переоденусь. Я не какая-нибудь там наряженная хрень в модной одежде. И я, между прочим, вообще не признаю никаких украшений.

Она рассмеялась. – Да, – сказала она. – Я, вроде как, в курсе.

Шейну даровали ключи от катафалка Евы на весь день, чтобы доставить все необходимое, так что остаток утра прошел за погрузкой, разгрузкой, проверкой охранниками на Площади Основателя, установкой столов в большом, пустом банкетном зале (в котором до сих пор, на взгляд Клер, присутствовала элегантность похоронного бюро, но это в основном по причине ее печального опыта), расстиланием скатертей, установкой растяжек, цветов…

Было много работы, и Шейн оказался прав: обычные джинсы и рубашка пошли только на пользу, потому что, одевшись в официальную одежду, проделать всё это было бы в два раза тяжелее.

К тому времени, как прибыл сотрудник банка крови (человек) с их чашей для пунша, охладителями и бокалами (хрустальными, потому что вампиры не пьют из пластика, если они могут этого избежать), столы были украшены черной тканью и серебряными лентами, а Шейн, с большим личным риском, повесил требуемый Евой диско-шар вместо грандиозной хрустальной люстры, нависающей над залом. Ди-джей – одна из подруг Евы, по-видимому, хотя Клер никогда ее не встречала – прибыла со своим столом, компьютером и мощной звуковой системой, которую она разместила рядом с открытым пространством, выбранным в качестве танцплощадки.

Клер расставила вазы на столах и проверила время.

Практически не осталось.

Она схватила Шейна и оттащила его прочь от игры с пультом, включающим и выключающим диско-шар. – Одевайся, – сказала она и вручила ему вешалку с его одеждой. – Мы должны быть готовы встречать людей!

– Да, это будет очень весело! – сказал он, с совершенно фальшивым энтузиазмом.

– Просто иди уже!

Он быстро ее поцеловал и исчез в мужском туалете. Клер отнесла свое собственное платье и туфли в женскую комнату, которая была очень симпатичной, но – опять-таки – в какой-то степени уют похоронного бюро, со всем этим приглушенным бархатом и позолотой. Одевшись, она критически оглядела себя в зеркале. Это было красивое, прекрасно сидящее платье белого цвета с красной отделкой, и потрясающие туфли (Ева нашла их). Клер пальцами поправила волосы, отросшие уже до плеч – больше рыжие, чем каштановые, еще раз спасибо Еве – и направилась в банкетный зал. Шейн, конечно, был уже там, неуклюже сидя на стуле с прямой спинкой. Когда она вошла, он встал.

– Ты прекрасна, – сказал он, очень спонтанно, от чего по всему телу разлилось приятное тепло.

– Ты тоже просто великолепен, – сказала она, именно это и подразумевая. Он надел темные брюки и темную водолазку, которая почти скрывала все синяки, и очень симпатичный пиджак. Он выглядел… повзрослевшим.

Ди-джей поставила песню, тестируя уровни громкости, тем самым полностью разрушив момент. Фактически, он почти разрушил люстру, учитывая громкость. Ди-джей убавила звук, но не раньше, чем у Клер зазвенело в ушах, словно она побывала в клубе. – Ух ты, – сказала она. – Это всколыхнет всё мероприятие. Вероятно, не в самом хорошем смысле.

И этот прогноз был верным, слишком точным.

Первыми прибывшими были друзья по школе – никого, кого бы знала Клер, но Шейн поприветствовал их в легкой дружеской манере. Их было около десяти, и они приехали группой, вероятно, для собственной безопасности: девушки показались слишком скучно-нормальными для друзей Евы, так что Клер предположила, что они были из окружения Майкла. Некоторые привезли подарки, и Клер указала им на стол, предназначенный для этого.

Миранда, тощий подросток экстрасенс, приехала в разительном одиночестве, одетая в своеобразные, несочетающиеся юбку и топ, которые были слишком велики для нее. Она была (технически) другом Евы, хотя была моложе и все еще училась в школе. Как всегда, она, казалось, шла в полусонном состоянии, не замечая, где она была или кто был вокруг нее. Еве нравилось считать себя странной, в то время как Миранда была такой на самом деле. Ничего так не охлаждает веселье, как жуткие предсказания будущего.

Но она была странной малышкой, и Клер было ее жаль. Она, казалось, всегда была сама по себе.

– Привет, Мир, – поздоровалась она с ней, и протянула ей белую гвоздику.

Миранда посмотрела на цветок, словно никак не могла понять, для чего же он нужен. – Это еда? – спросила она.

Поверх головы Миранды Шейн беззвучно произнес «Пожалуйста, скажи да», но Клер хмуро посмотрела на него и сказала, – Нет, это просто красиво. – Миранда глубокомысленно кивнула и засунула гвоздику за ухо, с длинным стеблем, торчащим с обратной стороны под опасным углом для тех, кто шел за ней следом. – Хм… еда вон там, и пунш. Только не разрезай торт. Это для Евы и Майкла.

– Ладно, – сказала Миранда. Она сделала пару шагов вглубь комнаты, потом повернулась и посмотрела на Клер. – Так жаль, что ты одела белое. Но, возможно, это смоется.

Вот дерьмо. Если бы только у Миранды было чувство юмора, Клер была бы уверена, что она просто испачкается, но, зная, что эта девушка никогда не шутила, она подумала о нескольких других интерпретациях, ни одна из которых не была хорошей. Лучшее, о чем могла подумать Клер, так это о том, что она прольет на себя пунш.

К сожалению, лучший вариант развития событий никогда не настанет.

– Спокойно, – сказал Шейн. – Иногда она ошибается. – Он знал, о чем задумалась Клер, потому что (она полагала) он думал о том же.

– Не часто. – И никогда по поводу важных вещей, хотя Клер в действительности не могла судить о том, что в уме Мирнады было важным. Трудно сказать. У нее было представление о жизни, похожее на теорию хаоса, поэтому то, что было важно для нормальных людей, не обязательно являлось тем же самым для нее. А иногда самые незначительные вещи были наиболее насущными.

У Клер не было времени поразмыслить над этим, потому что именно тогда прибыли первые вампиры, холодные и пронизывающе вежливые. Клер протянула гвоздики дамам, которые приняли их с высокомерным изяществом, прошествовав внутрь и направляясь прямиком к прохладительной плазме. Следующей прибыла группа настороженно выглядящих горожан, одетых в немодные платья и костюмы, с бросающимися в глаза браслетами Защиты. Это были не подпольные мятежники, а люди с узаконенным использованием колов, которые имели некоторые хорошо знакомые взгляды на них, заставившие сердце Клер болезненно забиться. Она пыталась использовать свое влияние на Амелию – насколько это было возможно – чтобы сделать для них жизнь лучше, но она не могла компенсировать целую жизнь угнетений всего за пару лет.

– Клер, – произнес тихонько Шейн. Когда она обернулась, прямо перед собой увидела вампира, одетого в замысловатое черное атласное пальто с огромными фалдами, доходящими до пят, красный парчовый жилет, белую кружевную рубашку…

Мирнин.

Он выглядел глубоко обеспокоенным и очень смущенным. – Моя дорогая, я чувствую, что мне действительно нужно…

– Уходите, – сказала она. Не громко, но совершенно серьезно. – Не надо мне ничего говорить. Никогда больше.

– Но…

Она с силой оттолкнула его. – Никогда! – Она не прокричала это, хоть и было чувство, будто это крик: ярость, бурлившая внутри нее, сотрясла ее, застилая глаза красной пеленой. – Никогда больше не приближайтесь ко мне и Шейну!

Казалось бы, он не мог выглядеть убитым горем сильнее, чем это было сейчас, но ее это не волновало. Ей было всё равно. Ее глаза наполнились слезами, но она убедила себя, что это слезы гнева, а не грусти. Не разочарования.

Мирнин поклонился в пояс, старомодно и весьма соответствующе, и сказал, – Как пожелаешь, Клер. – Затем он повернулся к Шейну и еще раз поклонился, не так низко. – Я сожалею о необходимости своих поступков. – Он не стал дожидаться, пока Шейн что-нибудь скажет, однако Шейн и не планировал ему отвечать – он наблюдал за Клер, как она поспешно вытирала слезы с глаз.

Мирнин ушел. Он казался… маленьким, каким-то образом. И побежденным, хотя и старался держать голову выше. И хотя она злилась, все равно было больно видеть его таким. И в глубине души, она чувствовала себя потерянной от мысли, что никогда не увидит его снова. Никогда не закатит глаза из-за его безумных скачков в разговоре. Никогда больше не увидит эти глупые заячьи тапочки.

Он это сделал. Не я.

Тогда почему это настолько ужасно?

Она не могла на этом остановиться, потому что прибывало все больше людей, намного больше, и всё, что ей оставалось – это натянуто улыбаться, говорить приятные вещи и раздавать гвоздики дамам. Наплыв посетителей представлял собой смесь горожан и нескольких настороженных, напряженных людей, которые, она была уверена, жили в Морганвилле, но были не его уроженцами – сопротивление, быть может, пришли разведать обстановку. Шейн узнал нескольких, и она заметила, как он перекинулся парой фраз кое с кем.

Наступило небольшое затишье в потоке гостей, и у Клер появилась минутка перевести дыхание и проверить запас гвоздик, который заметно снижался. Опять же, зал теперь был битком набит людьми – более сотни, наверно. Практически толпа для этого города.

На этот раз прибыла группа вампиров, по крайней мере, из двадцати человек. Одна из женщин приняла цветок с очаровательной, изящной улыбкой, а другая приподняла подбородок и прошествовала мимо, отказываясь признавать существование Клер.

Так забавно.

– Полагаю, это для меня, – произнес тихий, спокойный голос, и Клер резко переключила внимание как раз в тот момент, когда Амелия выхватила гвоздику из ее рук. – Прости Матильду. Она не была такой со времен Французской Революции.

– Вы пришли, – выпалила Клер.

Амелия резко изогнула бровь. – А почему я не должна? Я была приглашена. Присутствую только из вежливости.

– Я думала, вы не одобряли… этого.

– Было бы лицемерием с моей стороны, сказать, что меня это радует. Но мое здесь присутствие подходит моим целям. – Амелия кивнула в знак прощания и начала двигаться. Клер вдохнула и спросила, – Вы приказали Мирнину убить Шейна?

Амелия стояла, вращая белую гвоздику в холодных, длинных пальцах, не произнося ни слова, потом повернулась и взяла предложенный Оливером локоть, когда тот вошел в комнату. Он был совершенно сам на себя не похож в костюме, который был почти так же красив, как и тот, что был одет на Майкле. – Ах. Вот ты где. Пойдем внутрь?

– Я полагаю, мы должны, – сказал он. Казалось, он был не рад этому.

Клер сказала, – Подождите! Вы не ответили…

Амелия повернулась к Клер всего не мгновение и произнесла, – То, что я делаю для этого города, я делаю не взирая на свои собственные чувства, не говоря уже про твои. Это понятно? – Ее голос был холодным, низким и очень отчетливым, и затем она ушла – королева шла поприветствовать своих подданных.

На самом деле, это не был выбор Мирнина. Неудивительно, что он был так уязвлен. Ему приказали и он повиновался, а Клер обвинила его (хорошо, он был виноват – он ведь мог отказаться!), но несомненно Амелия кукловод, дёргающий его за нитки. Ужасное предательство Мирнина не столь пугало её тогда, нежели сейчас.

Амелия давно говорила ей, что она будет делать всё, жертвовать чем угодно ради сохранения Морганвилля, но всё же это предательство.

Ева заглянула в дверь и жестом подозвала Клер, которая подошла ближе. – Здесь что все? – она выглядела испуганной и взволнованной. – Всё готово?

– Готово, – сказала Клер. – Все ждут тебя.

Ева сделала вдох, закрыла глаза, и что-то прошептала, потом снова скрылась за дверью. Через тридцать секунд она была у Майкла на руках.

Клер подумала, что она никогда не видела, чтоб они выглядели лучше, особенно вместе: длинное, красное платье Евы подчёркивало её фигуру и делало её выше, в то время как Майкл надел действительно чудесный костюм. Его светлые волосы пылали в свете и превосходно контрастировали с чёрными волосами Евы.