Текст книги "Искусство бегать на каблуках (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– У меня одно из тех лиц…

Единственная игра, в которую любил играть Шон, – та, что на льду.

– Да, наверное, дело в этом. – Лекси выдала еще одну рассеянную улыбку, и Шон получил ответ на свой вопрос. Лекси играла с ним, и ему это не нравилось. – Увидимся, парни, – сказала она, разворачиваясь на каблуках и направляясь к двери.

И пока другие смотрели, как она уходит, Шон засунул руку в нагрудный карман и вытащил оттуда сложенный листочек бумаги. Он взглянул на адрес и код частного лифта, написанные синим. Слово «сегодня» было подчеркнуто. Судя по холоду в глазах Лекси, сомнительно, что она хотела покричать в экстазе и снова назвать его цементировочной головкой.

– Она такая милашка, – сказал Камешек, когда Лекси исчезла за дверью.

Шон бы описал Лекси не таким словом. Он скомкал записку в кулаке и засунул ее в карман блейзера.

– Я, пожалуй, попробую этот картофель с сыром во фритюре в другой раз.

***

Пятнадцать минут спустя Шон зашел в лифт элитных апартаментов в Белльтауне. С подъемом на этаж возрастал и его гнев. Шон не удерживал и не принуждал Лекси. Он никогда никого не удерживал и не принуждал. Никогда. Он никогда даже не думал об этом. Если бы она сказала «нет», это бы значило «нет». У Шона имелась куча других «да». Женщины бросались на него или, как в случае с Лекси, падали к его ногам.

Она хотела встретиться, а он хотел узнать ее планы. Никаких игр. Никаких манипуляций. Никакой презумпции невиновности по отношению к Лекси, осуждающей его своим молчанием и надутыми губами.

Двери лифта открылись, и Шон вышел в открытое пространство, заполненное деревом полов, стеклом, камнем и громоздкой пурпурной мебелью с большими пушистыми подушками. Дальнюю стену занимало окно, такое большое и чистое, что казалось, будто от белого ковра до огней Сиэтла один шаг.

– Привет, Шон. – Лекси стояла в центре комнаты, за ее спиной целый город, освещавший ее со спины, как если бы она только что сошла с рекламного плаката. Она сняла командный свитер и держала в руках какое-то существо. Возможно, это была собака, но не точно. Единственное, что Шон мог сказать наверняка, – существо было розовым и толстеньким. – Твое имя ведь Шон, да?

– Точно. – Она все еще была в тех самых узких серых джинсах, которые Шон заметил раньше, ноги босые. В отличие от последней встречи, ногти на ногах Лекси были накрашены красным вместо серого. – Похититель и насильник.

– Не драматизируй.

– Это я-то драматизирую? – Шон прижал руку к груди. – Ты ненормальная, как какая-то озабоченная.

– Ты говоришь так, будто это плохо. – Засмеявшись, Лекси повернулась по направлению к кухне. – Расслабься. Я бы никогда не сварила кролика, и я не говорила, что ты насильник.

– Если ты рассказываешь людям, что тебя удерживали и принуждали, – это изнасилование.

– Я никому такого не говорила. – При ближайшем рассмотрении существо на ее руках в самом деле оказалось лысой собачкой, которую Лекси поставила на пол у своих ног. – Я думаю, они сделали вывод по картинке.

Собачка высунула черный язычок и лизнула розовую пачку, надетую на ее голое тельце.

– Ты знаешь, кто сделал это фото? – Если бы Шон не был в тот момент занят, он бы заметил вспышку.

– Понятия не имею. – Лекси открыла холодильник и вытащила две бутылки пива. – Я до последнего времени не знала, что на фото ты, настоящий ты. – Лекси захлопнула дверцу холодильника и посмотрела вниз. – Ням-ням, сокровище, осторожней.

Ням-ням, сокровище? Если бы Шон не был так зол, ему бы понадобилась пауза, чтобы сдержать позыв рвоты.

– Тогда кто же устроил всю эту чепуху с принуждением?

– Не я! – Она пожала плечом и взяла со стола открывашку. – Люди просто додумали. – Открыла бутылку и передала ее Шону, не спрашивая, хочет ли он. – Я не стала их поправлять. – Что очевидно. – Как когда я думала, что твоя фамилия Браун, а ты не стал меня поправлять. – Лекси чокнулась своей бутылкой о его. – Ура!

– Не вижу никакого повода для веселья.

Усмехнувшись, Лекси поднесла бутылку пива к губам.

– А я и не смеюсь.

– Нет?

Глаза глубокого синего цвета смотрели на него поверх коричневой бутылки, пока Лекси делала глоток. Она опустила «Молсон» и наклонилась, чтобы взять на руки свою уродливую собаку.

– Но могу поспорить, что ты хорошо повеселился в Сэндспите, когда я думала, что ты суперсекретный шпион, как Перри.

Из «Финес и Ферб»?

– Я не говорит тебе, что я шпион.

– А я также никого не просила засунуть хоккейную клюшку тебе в задницу. – Она взглянула на собаку и сказала: – Я не стала бы спать с тобой, если бы знала, что ты хоккеист.

– Но переспать со шпионом Перри для тебя нормально? – Они в самом деле обсуждают мультяшного утконоса? Лекси кивнула, снова сделав глоток, и теперь пришел черед Шона рассмеяться. – Я был там той ночью. Ты не можешь лгать мне или себе. Когда ты обхватила меня ногами за талию, тебе было все равно, даже если бы я оказался серийным убийцей.

Лекси опустила бутылку и сказала:

– Я никогда не лгала тебе.

– Я тоже тебе не лгал.

– Может быть, напрямую. – Она пожала плечами и посмотрела на свою собаку. – Обман по умолчанию – все равно обман.

– Точно.

Прижав собаку к груди, Лекси прошлась по кухне.

– Ты знал, кто я, с первой секунды нашей встречи. Я это не скрывала.

– Принцесса, это стало очевидно в то же мгновенье, когда Джимми затолкал тебя в гидроплан. – Он указал на Лекси бутылкой. – У тебя не было возможности сохранить такое в тайне.

– КО прав насчет тебя. Ты и есть мудак.

– Тогда зачем я здесь? – Шон сделал длинный глоток.

– Тогда зачем я здесь? – Шон сделал длинный глоток.

Люди, звавшие его мудаком, раздражали. Раздражали из-за невозможности удержать взгляд от того, чтобы скользнуть по волосам, забранным в хвост, по изгибу талии и симпатичной округлой заднице. Раздражали из-за чистой похоти, хлынувшей через желудок и заплескавшеся в самом низу живота. А в основном раздражали из-за хаоса, который Лекси создавала ниже его талии в частности и в его жизни в целом.

– Если хочешь продолжить с того, на чем мы остановились в Сэндспите, нужно спешить. У меня в четыре утра вылет в Аризону, – сказал Шон, не потрудившись скрыть раздражение в голосе.

– Не льсти себе. Это было не таким уж запоминающимся.

Шон мог бы напомнить Лекси, что заставил ее кричать от удовольствия, но не был настолько мудаком. Вместо этого улыбнулся и прошелся по комнате.

– Кому ты сейчас врешь, милая? – Он сел на пурпурную бархатную софу, заваленную вычурными подушками.

Лекси поставила пиво на стеклянный кофейный столик и тоже села, подогнув под себя ногу. Провела пальцами по кустику длинных волос на голове собачки. Только красные щеки выдавали, что Лекси слышала Шона.

– Почему ты не сказал мне, что играешь за «Чинуков»?

Если она хочет сменить тему, то ладно.

– Не пришлось к слову.

Лекси, наконец-то, подняла на него взгляд.

– Это мухлеж, но ты хорошо это делаешь. – Ее уродливая собачка запрыгнула на софу и затрясла балетной пачкой. – Намного лучше, чем твой кистевой бросок.

Шон был хорош и в том и в другом и предпочел проигнорировать это замечание.

– Я не понимал, что ты не знаешь, что я играю за «Чинуков», пока мы не оказались где-то за Ванкувером.

Собачка растянулась на животе, положив перед собой пушистые лапки. У этого существа были черные глаза-бусинки, которые смотрели на Шона сквозь пряди белых и черных волос, свисавших из дикого хохолка на голове.

– Это был первый час полета.

Собачка придвинулась к Шону.

– Тогда я подумал, что, возможно, к лучшему, если твой отец никогда не узнает, что я сорвал с тебя свадебное платье. Даже если это было сделано по твоей просьбе. – И это было полуправдой. Шон глотнул пива и поставил бутылку на кофейный столик.

– Поверь мне, я тоже не хотела, чтобы отец узнал об этом. И все же ты должен был мне сказать.

Шон посмотрел на собачку, которая еще немного придвинулась к нему. Большие волосатые уши и клочок шерсти на макушке в сочетании с морщинистой кожей и острым вздернутым носом превращали ее, вероятно, в самое уродливое животное, какое Шон только видел. И уж точно в самое странное.

– Ты мог бы упомянуть об этом на следующее утро в «Вафельном домике» или позже у твоей матери, когда она умирала от желания позвонить Венди. – Лекси нахмурилась. – Или когда я принесла ланч в твой спортзал и осталась там, чтобы очистить свой разум от описаний внутренностей твоей матери. Или когда я сказала, что мой отец считает тебя нытиком.

– В какой из разов?

– В любой. – Она нахмурилась еще сильнее, как будто не могла припомнить, что говорила об этом не единожды. – Или когда ты засунул руки мне под рубашку.

– Я не думал об этом, когда мои руки были под твоей рубашкой.

Шон тогда был сфокусирован на нежной тяжести ее груди в своей ладони.

– И мог бы упомянуть об этом прежде, чем сбежать из номера отеля посреди ночи.

– Я не сбегал. Я думал, что увижу тебя на «Морском кузнечике» утром. – Шон посмотрел на трусливую собачку. Потом снова перевел взгляд на Лекси. – Не должно было дойти до такого. Но вся эта ситуация просто нарастала как снежный ком, пока не вышла из-под контроля. У тебя есть опыт с такими делами.

– Ты должен был связаться со мной, когда вернулся домой.

– Я пытался. Твоя голосовая почта была заполнена. – Шон указал на собачку. – Это существо кусается?

– Она не существо и нет, не кусается. – Лекси помолчала. – По крайне мере, до сегодняшнего дня.

Шон посмотрел на Лекси.

– Что это такое?

– Ням-Ням не это. Она китайская хохлатая собачка. – Лекси провела пальцами по длинной шерстке, собранной в хвост. – Пожалуйста, следи за тем, что говоришь в ее присутствии. Она очень чувствительна, и ее легко расстроить.

– Какого черта?

– И никаких ругательств. Она это не любит.

– У нее есть чертова банка для ругательств?

– Нет, но идея хорошая. Вы с папой тогда могли бы помочь пополнить ее фонд жевательных игрушек.

– Иисусе.

Лекси снова нахмурилась.

– Грубый тон ее расстраивает.

– А эта розовая штуковина, которую ты на нее напялила, не расстраивает?

– Эта вещь из моей «Ю-ху» линии пачек для собачек от кутюр. Яркий розовый улучшает ей настроение, когда она расстроена.

Шон не собирался спрашивать, откуда Лекси знает, что ее собака расстроена. В основном ему было на это наплевать, да и он уже пожалел, что спросил об этой глупой пачке.

– Уже поздно. – Он что, действительно только что разговаривал о чувствах собаки? – Давай покончим с этим дерьмом. Зачем ты засунула записку мне в карман?

– Нам нужно поговорить о фотографии.

Была только одна фотография, которую Лекси могла иметь в виду.

– А что с ней?

– Она разрушила мою жизнь.

– Сомневаюсь, что твоя жизнь разрушена. – Что за королева драмы. – А если и так, то ты разрушила ее в день, когда сбежала со своей свадьбы.

Лекси покачала головой, а маленькая собачка придвинулась к Шону еще на миллиметр.

– До того, как фото попало в прессу, я смогла восстановить свою репутацию и спасти свой бизнес. А теперь все это снова разрушено из-за тебя.

– Из-за меня? – Собачка высунула черный тонкий язычок и облизала вздернутую мордочку. – Не я один стоял у того мотеля.

– Теперь ты должен все исправить.

Шон никогда не умел хорошо отвечать на требования. Глядя на собаку, он сказал:

– Я ничего не должен исправлять. Не я передал это фото прессе.

Шон мог поклясться, что это существо облизывается в предвкушении момента, когда сможет перекусить ему яремную вену. Он не боялся, он мог ее победить, но собачка нервировала.

– У меня есть предложение, которое будет выгодно нам обоим и все исправит.

Шон не мог представить ничего, что будет выгодно им обоим. По крайней мере, пока она не передумает и не захочет раздеться. Он оторвал взгляд от собаки и посмотрел на Лекси.

– И что же это, принцесса?

– Ты должен всех убедить, что без ума от меня.

Нет, Шону не послышалось. Лекси смотрела ему в глаза уверенно и серьезно, и он начал смеяться.

– Это единственный способ вернуть мою репутацию, а тебе – не получить хоккейную клюшку в задницу.

Смех Шона сменился низким хохотом.

Лекси нахмурилось и немного прищурилась, как и ее собачка. Лекси могла бы выглядеть непривлекательно, если бы не была такой чертовски красивой.

– Я серьезно.

– Я вижу. – Шон потер подбородок и попытался скрыть улыбку. – И сколько тебе понадобилось времени, чтобы придумать эту нелепую схему?

– Она не нелепая. – Лекси села на софу и сложила руки на груди.

– Вот что. Ты обдумала эту идею еще меньше, чем тогда, когда согласилась выйти замуж за мужчину, которого не знаешь. – Шон взял пиво. – Даже меньше, чем когда подписалась на шоу, которое разрушило твою жизнь.

– Это решит наши проблемы.

– У меня нет проблем. – Шон указал на себя горлышком бутылки и сделал глоток.

Он не беспокоился о том, что кто-то из его хоккейной команды в буквальном смысле засунет клюшку или что-то еще ему в задницу. Шон сделал несколько глотков и опустил бутылку. Он был больше озабочен фигуральной клюшкой. Той, которая может испортить весь прогресс, которого Шон добился с «Чинуками» и особенно с Джоном Ковальски. Может быть, они с Лекси могли придумать что-то. Что-то вроде того, что они встретились и подружились. И никаких упоминаний о принуждении и насилии. Может быть, он смог бы справиться с этим и выглядеть героем.

– Как дела у твоей мамы?

– А что? – Его внимание привлекла безволосая собака, придвинувшаяся еще ближе.

– Просто спросила.

Шон в этом сомневался, глядя на собачонку в пачке, подползшую на животе достаточно близко, чтобы сунуть свой острый нос между плечом Шона и спинкой дивана.

– Некоторые пожилые люди перемещаются в это время года в Аризону или Флориду. Так лучше для ее здоровья.

Джеральдина была именно там, где нужно Шону.

– Здоровье моей матери в полном порядке.

На самом деле, когда он в последний раз с ней общался, она чудесным образом исцелилась. Шон решил, что у него есть очередные шесть месяцев, прежде чем его мать снова встретится лицом со смертью. Шесть восхитительных – свободных от хаоса – месяцев, во время которых ему нужно сфокусироваться на Кубке Стэнли.

– Сэндспит не подходит для женщины с таким хрупким здоровьем, как у твоей матери. – Лекси втянула воздух сквозь зубы, как будто ей было больно. – Ее тахикардия вызывает опасения. Не говоря о повреждениях кожи.

– Моя мать никогда не переедет никуда, где у нее нет друзей или семьи, чтобы жаловаться. Она никогда не сможет быть маленькой рыбкой в большом пруду. Это просто не в ее характере.

У матери осталось не так-то много родственников. Лишь пара кузин в Саскатуне. И на сегодняшний день у нее было несколько друзей в Сэндспите.

– Она никого не знает во Флориде или Аризоне.

– Но она кое-кого знает в Сиэтле. Конечно, Сиэтл не такой теплый, как Сан-Сити, но в нем прекрасные больницы и есть доступ к хорошему здравоохранению. Я уверена, она хотела бы подольше погостить у своего единственного ребенка.

Шон встретился взглядом с Лекси. Она больше не щурилась от злости. В ее глазах светился триумф игрока в покер, который только что открыл флеш-рояль. Шон был готов обдумать ее план. Немного переработать. Поторговаться насчет условий, чтобы все выглядело так, будто он спасает ее от орды папарацци. Еще не время сбрасывать перчатки.

– Она уже считает нас парой. – Лекси взяла пиво и улыбнулась. – Благодаря тебе.

– Как долго?

– Как долго мы пара? – Она пожала плечами. – С тех пор, как я подписалась на «Давай поженимся!».

Шон не это имел в виду.

Лекси сделала глоток пива, затем подняла глаза к потолку, будто бы задумавшись. Как будто она уже не просчитала все в своей красивой головке.

– Наша любовь была обречена. Судьба была против нас. Мой отец – тренер «Чинуков», а ты играл за «Пингвинов». Мы не верили, что что-то получится, и у нас не было веры в нашу любовь. – Она посмотрела на Шона и улыбнулась. – Мое сердце было разбито, когда мы расстались, и я действовала слишком импульсивно. Ты не знал, что я подписалась на «Давай поженимся», а я не знала, что ты принял предложение переехать в Сиэтл, чтобы быть ближе ко мне.

Это было слишком сентиментально и представляло Шона каким-то сосунком.

– Дай догадаюсь, я связался с тобой перед тем, как ты пошла к алтарю, и сообщил о своей вечной любви.

Улыбка Лекси стала шире.

– Разве не романтично?

Собачка подняла голову и положила нос Шону на плечо. Шон почувствовал странную смесь запахов кукурузных чипсов и роз, пока это смотрело на него блестящими глазками сквозь свою челку. Он решил, что и собака, и ее хозяйка давили на него, чтобы увидеть, как далеко он позволит им зайти.

– Так же романтично, как удар по яйцам.

– Мне больше по душе «Ромео и Джульетта».

Пока Шон позволял Лекси думать, что она держит его за яйца, потому что для него было бы лучше, если бы люди – особенно его сокомандники – считали, что Шон и Лекси знали друг друга до встречи в Сэндспите. Было бы преимуществом, если бы отец Лекси поверил, что Шон чувствовал к ней что-то еще, кроме раздражения. И желания. Желание и раздражение – странная комбинация, которую Шон никогда не ощущал по отношению к другим женщинам.

Обычно было что-то одно. Если бы он мог подавить желание и использовать раздражение, то смог бы получить преимущество.

– Ромео и Джульетта убили друг друга.

– Хорошая новость в том, что тебе не придется пить яд, а мне не придется зарезать себя.

Если придется принимать участие в этом спектакле, он, вероятно, убьет ее. Или себя. Шон сложил руки на груди.

Лекси приняла его молчание за согласие.

– Это все пройдет безболезненно, я обещаю. – Она передвинула бутылку пива по столу, и «хвост» упал ей на плечо.

– А что с твоим отцом?

– Я с ним поговорю.

– Нет. – Шон не мог позволить Джону считать его еще большим сосунком, чем тот уже считал. – Я сам с ним поговорю.

– Мы поговорим с ним и моей матерью. – Лекси выпрямилась и повернулась к нему, глаза все еще победно сверкали.

– До того, как все это станет публичным.

Шон взглянул на собачку, лизавшую синий блейзер на его плече, как будто он уронил туда еду.

– Без проблем. – Лекси встала, как будто ее предложение уже было свершившейся сделкой. – Я возьму блокнот, и мы распишем условия.

Она могла расписывать все, что хочет, но для Шона это ничего не значило.

– Притормози.

У нее не было нужного опыта, когда дело доходило до схем.

– У меня есть одно условие, прежде чем я хотя бы начну обдумывать твой план.

– И какое?

– Только не торговаться. – Шон встал и посмотрел в голубые глаза Лекси.

– Хорошо.

– Никакого бурления дерьма.

– Без проблем.

Шон смотрел, как Лекси поворачивается и идет через комнату.

– Просто расслабься, – бросила она через плечо. – Мы все проработаем. У меня есть план.

– Без обид, но я не доверяю тебе планировать что-то для меня.

– Я прекрасно планирую, – сказала она, открывая ящик кухонного стола. – Я училась делать проекты и бизнес-планы в «Кент Стейт».

Шон не знал, что Лекси училась в «Кент Стейт», но он вообще мало что знал о ней.

– Это моя фишка. – Она вытащила блокнот и ручку. – Нам нужен план для разных сценариев, чтобы минимизировать риски. – И направилась обратно к Шону.

Он скользнул взглядом со светлых волос по красивому лицу Лекси. Единственный сценарий, которых Шон хотел проработать, – это поцеловать ее в губы и провести руками по всему телу. Но не настолько сильно, чтобы испортить себе карьеру в «Чинуках». Этого не стоил секс ни с одной женщиной и особенно с Лекси. Она прекрасна и сладко пахнет. Прекрасная, сладкая упаковка, которая соблазняет мужчину рискнуть, даже когда он знает, что содержимое взорвется у него перед лицом.

ГЛАВА 10

Не нашел любовь, не потерял любовь

Первое бурление дерьма случилось на следующее утро, когда Лекси разговаривала с подрядчиком, обновлявшим ее магазин. Шон еще не успел приземлиться в Аризоне, а «анонимный» источник уже передал в «Сиэтл Таймс» историю несчастной любви Лекси и Шона. В течение часа «просочившаяся» информация появилась на сайте газеты, и новость быстро подхватили веб-журналы, распространяющие слухи. Каждый добавил собственный колкий комментарий в виде заголовков:

«Шон Нокс выбивает Пита Далтона»

«Сбежавшая невеста сбежала с хоккейной звездой»

«Пит Далтон «заморожен» ради Шона Нокса»

«Лекси Ковальски забивает гол с хоккеистом»

«Ти-Эм-Зет» подлила масла в огонь, добавив к истории фотографию Шона, выходящего на лед в «Джила Ривер Арена» в Гриндейле.

Прежде чем уйти от Лекси прошлым вечером, Шон напомнил ей об их соглашении: сначала поговорить с родителями. Он не хотел отвлекаться на это, пока будет играть на выезде, и потребовал, чтобы новость не появлялась до понедельника, то есть после его возвращения. Лекси пыталась поторговаться насчет даты, но Шон заупрямился и не уступил.

Очень плохо, что все пошло не по плану.

Лекси возложила ответственность за организацию утечки на свой «анонимный» источник – Мари. И Мари, будучи Мари, перемудрила. Она настаивала, что им нужен фундамент для правдоподобного отрицания, и передала задачу своему «анонимному» источнику – Джимми. А Джимми, будучи дурачком, спустил курок на пять дней раньше возвращения Шона.

Который прислал на телефон Лекси смс: «Какого черта?».

Она объяснила ему всю неразбериху, но не была уверена, что Шон поверил. Примерно такие же смски она получила и от своих отца и матери. В ответ им отправила лживое: «Я его люблю», и они согласились отложить обсуждение до возвращения команды в воскресенье. Что дало Лекси время составить план.

Конечно, они с Шоном его обсудили, но она всегда чувствовала себя лучше, когда все было записано. Поэтому нарисовала секции и подсекции, заполнила их важными моментами и маркированными списками, затем отправила файл на телефон Шона. К тому времени, как «Чинуки» вернулись и Лекси встретилась с Шоном внутри «Кей Арена», она была почти уверена в их плане. Единственным слабым звеном был сам Шон, но пока он будет придерживаться схемы, все будет идти хорошо.

– Отец был очень суров с тобой? – прошептала она Шону на ухо, когда они обнялись в вечер возвращения «Чинуков». Его волосы пахли древесным шампунем и свежим воздухом, и для всех наблюдавших они выглядели влюбленной парой. – Он кричал или проклинал тебя?

– Не больше, чем обычно. – Они стояли прямо у дверей командной раздевалки. – Но выражение «я-надеру-тебе-задницу» снова появилось у него в глазах. – Шон отстранился и посмотрел на Лекси. – Парни из команды прочитали «Гавкер» и «ТиЭмДзет» и замучили меня подколами без всякой жалости.

В кругу хоккеистов, которые считают подколы своим моральным долгом, это должно было случиться неминуемо.

– Ты изучил план?

– Глянул.

План нужно было выучить назубок, а не глянуть. Беспокойство, пульсировавшее в ее сердце, вышло на новый уровень. Лекси взяла Шона за руку и постаралась не выглядеть обеспокоенной, пока они шли в кабинет отца. Она не знала, что пугало ее больше: нахмуренные брови отца или то, что их с Шоном истории могли не совпасть.

– Объясни мне это. – Джон Ковальски махнул рукой в сторону Лекси и Шона, сидевших на стульях по другую сторону его стола. – История в интернете – дерьмо.

Вид родителей добавил к беспокойству в сердце Лекси добрую долю вины.

– Это не дерьмо. – В первой секции была описана история, которую она собиралась рассказать родителям. Всегда лучше держаться как можно ближе к правде. Если только правду не требуется прикрывать большой жирной ложью. – Я люблю Шона. – Она повернулась к матери, сидевшей рядом с отцом. – Мы встретились в Питтсбурге, и я влюбилась с первого взгляда.

Она сжала руку Шона, чтобы тот сказал что-то по поводу этой истории. Вместо этого он высвободился из ее пальцев и ослабил галстук.

– Вы двое? – Отец ткнул пальцем в ее сторону, затем в сторону Шона. – Вы хотите, чтобы мы с Джорджианной поверили в эту сказку?

Это была не совсем сказка, по крайней мере не та, которую Лекси тщательно сочинила и спланировала, чтобы рассказать прессе на следующий день.

Она посмотрела на мать:

– Ты влюбилась в папу в день вашей первой встречи.

И в этот же день зачали ее. Лишь очень небольшое количество людей знали, что ее мать однажды тоже была сбежавшей невестой. Сбежавшей невестой, которая запрыгнула в маленький красный «корвет» Джона «Стены» Ковальски. Но сейчас было не время говорить о первых семи годах ее жизни и о влиянии плохих решений, которые ее родители принимали в своей жизни.

Зеленые глаза матери с беспокойством смотрели на Лекси, добавляя ей вины.

– Не понимаю, почему ты не сказала мне, что мужчина на фото играет за команду твоего отца.

Потому что она не знала этого.

– Прости. Все было таким сумасшедшим и запутанным. – И это, в основном, правда. Лекси посмотрела на Шона, чтобы понять, слушает ли он. Тот, расстегнув воротник рубашки, глядел прямо перед собой, так что было неясно. – Я не знала, настоящие ли у меня к нему чувства. – И это было близко к правде, если чуть-чуть притянуть за уши. – Затем Шон прислал мне в «Фэйрмонт» записку, и я просто поняла, что все еще люблю его.

Лекси ненавидела лгать родителям, но приходилось. По плану, который она отправила Шону, они «расстанутся» в мае, но останутся в дружеских отношениях. Лекси хотела оставить истории время на развитие и придать правдоподобность, но в одном из нескольких смс, на которые Шон ответил, он настаивал на третьей неделе марта, за три недели до плей-офф в Кубке Стэнли. Потому как не желал отвлекаться и хотел иметь достаточно времени на то, чтобы эта история полностью закончилась, прежде чем они с «Чинуками» начнут гонку за кубок.

Лекси согласилась, потому что у нее не было выбора. Шон был ей нужен сильнее, чем она Шону. На ее пути появился еще один спасательный круг. Она не собиралась позволить этому шансу, который мог спасти ее и бизнес, ускользнуть. В этот раз она держала его крепко.

– Мы любим друг друга. – Она положила ладонь на руку Шона, устроившуюся на подлокотнике. Их заявление о любви могло бы быть правдоподобней, если бы он не выглядел приговоренным к смерти, а Лекси – палачом, ведущим его к газовой камере.

Ножки стула ее отца стукнули по полу, он посмотрел на Шона.

– Я услышал, как Лекси несколько раз упомянула любовь. Но не услышал этого от Шона. На самом деле, Нокс, ты вообще особо ничего не сказал.

Если Шон промолчит, Лекси его ударит. Коленом в пах.

– Все произошло так, как сказала Лекси, – наконец-то заговорил Шон. Теперь ему нужно было лишь повторить содержимое подсекции два. – Я ждал на борту «Морского кузнечика», не зная, придет ли она. Потом я увидел, как она бежит ко мне, и все понял. Я поселил ее в «Харбор Инн», чтобы она не чувствовала давления, и на следующий день повез знакомиться с матерью. – Это было не совсем то, что написала Лекси, но достаточно близко. Шон накрыл ее ладонь своей и легонько сжал. – У них много общего, они хорошо поладили. – Последнее замечание не было частью второй секции, и в голове Лекси зазвенел сигнал тревоги.

– Ты не упомянул слово «любовь», – настаивал ее отец.

Взглянув на Лекси, Шон улыбнулся:

– В Лекси так много всего, что можно полюбить.

Этого тоже не было ни в одной секции или подсекции. Лекси сделала все очень просто и в самом деле не думала, что могла бы сделать еще проще.

1. Я люблю ее.

а. Никогда не переставал любить ее.

б. Наша любовь вернула нас друг другу

в. Мое сердце бьется ради нее.

2. Лекси

а. Веселая

б. Умная

в. Добрая

г. Красивая.

Уголок ее рта, растянутого в улыбке, начал подергиваться. Лекси увидела веселье, сверкавшее в глубине темно-зеленых глаз Шона. Она шантажом заставила его изображать своего бойфренда. Или он собирался взять реванш, или просто был недостаточно умным, чтобы следовать простым указаниям. И то и другое стало бы проблемой.

Шон провел ладонью вверх и вниз по обнаженной руке Лекси, согревая ее кожу.

– Есть ли что-то, что невозможно полюбить в Лекси?

– Я тоже всегда так говорю. – Ее мать положила голову на мощное плечо мужа. – Ведь так, Джон?

– Да, Джорджи, – ответил он и поцеловал ее в макушку. – Ты говоришь это обо всех наших детях.

Казалось, никто кроме Лекси не заметил, что Шон не дал прямого ответа на вопрос.

– Все пошло наперекосяк, – сказал он, когда они вышли на парковку спустя полчаса. – Мне не нравится лгать Джону и твоей матери.

Лекси взглянула на него уголком глаз. Сумерки скрывали лоб Шона, а холодный ветер растрепал темные волосы и разрумянил щеки. Он надел длинное шерстяное пальто, но не стал застегивать, так что ветер шевелил галстук.

– Лгать твоей матери о нас нормально, но если я решила солгать своим родителям – это ненормально.

– Это не одно и тоже. Я солгал, чтобы спасти твою задницу от Ходы и Кэти Ли.

Лекси нажала на кнопку на ключе, и ее машина дважды мигнула фарами.

– А я в буквальном смысле спасла твою задницу от хоккейной клюшки.

– Это были просто разговорчики. Ничего подобного не произошло бы.

– Теперь мы этого уже не узнаем. – Она остановилась у водительской двери. – Отправить тебе план еще раз?

– Нет. – Шон похлопал по карману своего серого пальто. – Он прямо тут, в моей почте.

– Ты немного отклонился от схемы. – Несколько прядей светлых волос упали Лекси на лицо, и она убрала их за ухо. – Очень важно завтра придерживаться списка. Сильвия вцепится в малейшее несовпадение. Реальное или мнимое, – сказала она, имея в виду репортера из «Сиэтл Таймс».

– Беспокойся за себя, Лекси. – Он обнял ее за талию и притянул к своей груди. – На случай, если мир смотрит, – сказал он, но поцеловал так, будто они были совсем одни.

Теплый и влажный поцелуй, вытягивающий воздух из легких и зарождавший пожар в кончиках пальцев и по всему телу до самой макушки. Также неожиданно Шон отпустил Лекси и ушел, оставив ее стоять в ошеломленном молчании. Ветер поднял шлицу на его пальто, и Лекси поднесла руку к губам: пальцы казались особенно холодными по сравнению с его горячим поцелуем. И она держала руку на губах, пока Шон не исчез в вечерних сумерках.

***

Тираж «Дэйли Таймс» составлял больше двухсот тридцати тысяч, просмотров онлайн было почти втрое больше. На следующее утро после того, как случилась утечка информации, просмотры почти удвоились. К моменту, когда Лекси и Шон сидели в его кондоминиуме, ожидание возросло настолько, что историю собирались поместить на обложку местного издания в воскресном выпуске с тиражом более восьмисот тысяч.

– Это была любовь с первого взгляда, – Лекси изливала чувства на журналистку Сильвию Наварро, приложив руку к груди, обтянутой кашемировым свитером, сделанным из шерсти безубойных монгольских козлов. – Очень плохо, что я не поверила в нее сначала.

Они с Шоном сидели на кожаном диване. Одной рукой он обнимал Лекси за плечи, а за окном в полный рост виднелся Спейс-Ниддл.

Идеальная обстановка для возлюбленных, предназначенных друг другу судьбой.