Текст книги "Искусство бегать на каблуках (ЛП)"
Автор книги: Рейчел Гибсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
ГЛАВА 3
Любви требуется время, желанию – возможность
Маленькие пузырики застряли в горле Шона, и он с трудом сглотнул.
– Повтори?
Он не был уверен, что расслышал правильно. О «пивных глазах» ему доводилось слышать. Может, с ним приключились «водочные уши»?
– Боже, Лекс. Что ты задумала? – спросил Джимми.
Шон тоже хотел бы узнать.
– Нужно расстегнуть мне платье, чтобы добраться до молнии на этой дурацкой нижней юбке. Она большая и колется, и сводит меня с ума.
Шон не помнил, что когда-либо видел нижние юбки, но точно знал, что не должен видеть конкретно эту. Не в маленьком гидросамолете и не с дочерью Ковальски. С тренером «Чинуков» они терпели друг друга из уважения к команде, но Шон знал, что наверняка не должен раздевать его дочку.
– Джимми, у тебя есть нож?
Надо попытаться разрезать платье без помощи ножа.
– Нет. Может, щипчики для ногтей в сумке.
«Щипчики для ногтей? Какого черта?»
Три часа не так уж долго, чтобы посидеть на полу в большом колючем платье. Хоть ей и будет не очень удобно, но не умрет.
Шон поставил стакан на колено и сурово посмотрел в большие голубые глаза Лекси. Он воспользовался тем суровым взглядом, который запугивал защитников на льду и заставлял маленьких собачек выбегать из комнаты.
Уголки красных губ приподнялись, как будто она эту суровость и не заметила. Улыбка казалась немного недовольной, или же все дело было в полных губах Лекси Ковальски. Шон ошибался: ее совсем не фотошопили. Сейчас на ней было слишком много косметики, возможно, из-за ее прерванного выступления на телевидении, но это не имело значения. Она была красивой. Настоящей. Сидела перед ним, как будто окутанная взбитыми сливками. Ее отец не очень-то жаловал Шона, а Лекси просила снять с нее платье.
– Спасибо, Шон, – сказала она, как будто тот согласился. Как будто понятия не имела, кто перед ней. – Ты такой милый.
Он снова перевел взгляд от ее губ к глазам. К растерянным голубым глазам. Она совсем его не узнала.
И улыбнулся. Если бы у него была более ясная голова, Шон бы сказал ей прямо здесь и сейчас. Может быть, его улыбка не превратилась бы в тихий смешок, если бы он не чувствовал облегчение от отсрочки возможного конфликта с тренером Ковальски.
Лекси начала двигаться, пока не оказалась на коленях спиной к Шону. Копна светлых кудрей доставала ей до середины спины, Лекси перебросила волосы на одну сторону.
– Я признательна тебе за помощь.
Наушники лежали на гладкой коже, Лекси пахла дорогими духами. Платье застегивалось на маленькие пуговки, которые начинались между лопаток и спускались вниз по спине куда-то ниже ягодиц.
Все в Лекси выглядело мягким. Начиная от волос, кожи и ресниц, заканчивая улыбкой, которую она послала через плечо.
– Прости, у меня нет крючка для расстегивания пуговиц.
Шон не мог вспомнить, когда раздевал женщину не для того, чтобы уложить ее в постель. Он засунул стакан в держатель между креслами и прикоснулся к первой пуговице. Та проскользнула сквозь пальцы, и он костяшками задел кожу Лекси. Попробовал снова с тем же результатом, но на третий раз все же умудрился протащить пуговку сквозь петлю.
Лекси была красивой и нежной. Она была хаосом и безумием, и настоящей занозой в заднице. Со второй пуговицей оказалось справиться труднее, чем с первой, и Шон выругался под нос, пока пытался расстегнуть ее.
– Я знаю, что я заноза в заднице, – сказала Лекси, очевидно, его раздражение уловил микрофон, торчавший у уголка рта. – Иногда.
В наушниках послышался смешок Джимми, как будто он тоже был с этим согласен.
– Как ты попала в «Давай поженимся!», Лекс? – спросил пилот. – Я удивился, увидев тебя в этом шоу. Никогда не думал, что ты из тех женщин, кто отчаянно хочет замуж.
– Я не из них.
Пальцы Шона оказались слишком велики, и он замешкался с третьей пуговицей. Посмотрел вниз на длинный ряд этих гладких пуговичек и маленьких петелек и задумался, не лучше ли просто разорвать платье по шву.
– Я решила принять участие в шоу, потому как думала, что это будет отличный бесплатный пиар для моего бизнеса. Тогда это казалось хорошей идеей. – Лекси покачала головой, и один локон выскользнул из ее руки и упал на спину. – Мне нужно было сделать что-то заметное. Что-то, чтобы раскрутить мой бренд и хорошо продвинуться. – Шон взял локон светлых волос и убрал со своего пути. – «Шкафчик Ням-Ням» продается только в онлайне, – продолжила Лекси, – и я не могу соперничать с большими торговыми сетями. Я собираюсь открыть свой первый оффлайн магазин в Бельвью недалеко от торгового центра, и мне нужна реклама.
Шон застыл, когда мягкие волосы снова упали ей на спину. «Шкафчик Ням-Ням»? Для него это звучало как название секс-шопа. Типа как «Бесстыжая от природы» или «Горячий бизнес».
– И как, сработало? – поинтересовался Джимми.
– Через десять минут после выхода первого эпизода мой сайт получил шестьдесят посещений за тридцать секунд и «упал». За три месяца продажи онлайн выросли на пятьдесят восемь процентов, а моя линия «Потрясающая ФиФи» полностью распродана.
«Потрясающая ФиФи?»
– Я и не знал, что у магазинов для зверей такая зверская конкуренция. – Джимми засмеялся собственному каламбуру.
Убирая волосы Лекси, Шон нахмурился, хотя сам не понял почему.
– У тебя магазин для животных?
Она повернула голову и посмотрела на него своими голубыми глазами.
– Я шью и продаю одежду для животных.
– Ты продаешь собачью одежду.
Это было скорее неверие, чем что-то еще. Шон испытывал отвращение к брехливым собачкам. Особенно к брехливым собачкам в кожаных куртках и байкерских шляпах.
– Да, но я расширила бизнес, чтобы включить игрушки и лежанки, и предметы безопасности. – Лекси пожала обнаженным плечом, и прядь волос снова упала обратно. – Почти все, что может понадобиться животному.
– Животным не нужна одежда, – заметил Шон, и снова убрал локон в сторону. Тот зацепился за стразы или кристаллы, или что-то в этом роде, и остался там.
– Им так же не нужны специальные площадки для прогулок и домики, но я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь плохо говорил о площадках для выгула собак или кошачьих домиках.
– Не позволяй Лекси начинать разговор о собаках, – предупредил Джимми.
Шон тянул и тащил, и умудрился вытащить четвертую и пятую пуговицы из маленьких петелек. Шелковая ткань разошлась, и красный отпечаток от тесного платья расчертил кожу Лекси. Шон провел большим пальцем по рубцу на идеальной коже. Только настоящий засранец мог считать, что Лекси должна оставаться в неудобном платье, которое врезается ей в кожу, еще три часа.
– Я люблю всех животных. – Ее щеки окрасились в нежно-розовый цвет, и она наклонила голову. – И у меня талант к шитью одежды для животных. Мама сказала, что это у меня в природе, я унаследовала от прабабушки, которая обожала делать одежду для своих цыплят. Хотя остается загадкой, почему она тратила свой талант на цыплячью одежду. Цыплята грязные и заканчивают свою жизнь на гриле.
Что за черт? Кто-то из ее семьи делал одежду для цыплят? Она ненормальная?
– Когда я была маленькой, то делала одежду для своих плюшевых игрушек и даже для статуэток с травой чиа. А когда мне исполнилось семь, папочка купил мне первую собаку. С тех пор я шила модную одежду для всех своих собак. После Понго у меня были Леди и Трамп. А теперь только Ням-Ням. Она породы китайская хохлатая и просто милашка.
– Господи Иисусе.
Все ее дикие рассуждения о собаках, одежде и цыплятах были просто бредом сумасшедшей. Совершенно сумасшедшей, упрятанной в красивую упаковку. Красивую упаковку с гладкой кожей, которая так и приглашала мужчину коснуться ее губами. Например, на шее, где она так вкусно пахла.
– Несколько месяцев назад я сделала плащ Супермена для игуаны. Конечно, это был особый заказ.
Несмотря на ненормальность Лекси, тело Шона откликалось на нее. Жаркий толчок в глубине живота, который достиг паха. Учитывая, что Шон раздевал прекрасную женщину, – совершенно естественный отклик. С которым он и не боролся, что не значило, будто Шон доволен собой: он не получал удовольствия от стояка на ненормальных женщин, обреченных создавать хаос.
– Не получается. У меня пальцы слишком большие, а эти пуговицы слишком маленькие. – Лекси подняла на него взгляд, и Шон добавил: – Придется разорвать.
– О. – Она смотрела ему в глаза несколько мгновений. – Даже не знаю. Продюсеры могут потребовать его обратно.
Шон ухватился за половинки платья, собрав в кулаки столько шелка, сколько смог. В кабине раздался звук рвущейся ткани, и несколько пуговиц просвистели мимо головы и изрешетили фюзеляж. Последний рывок, и платье распахнулось, обнажив гладкую кожу, ужасные красные рубцы и белый корсет. Шон скользнул взглядом вниз по шнуровке к впадине позвоночника внизу корсета. Не спрашивая, он забрался пальцами под платье, оттолкнул в сторону колючую сетку и потянул металлическую молнию вниз так далеко, как смог. Затем поднял руки, как ковбой, связавший теленка, и сел обратно на свое место.
– О, Боже мой, как хорошо. – Лекси завела руку назад и почесала красную отметину на пояснице. – Я едва дышала.
Изгибаясь назад и вперед, Лекси пыталась встать, но поскольку руками удерживала платье на груди, понадобилось несколько захватывающих минут, прежде чем она смогла выпрямиться настолько, насколько возможно.
Шон сделал глоток и посмотрел поверх стакана. Если Лекси уберет руки, ее грудь выпадет из платья. Шон ждал с предвкушением, но был ничуть не удивлен, когда Лекси нахмурилась от раздражения и снова попросила его помочь.
– Нужно, чтобы ты забрался под платье и стянул нижнюю юбку. Чертова штуковина почти стоит сама по себе. Я бы попыталась, но… – Она замолчала и опустила взгляд к рукам.
Улыбнувшись, Шон поставил стакан в держатель. У него было лучшее решение, чем ползать под платьем и смотреть на длинные ноги. Он затащил свою спортивную сумку из-за спины на колени, взял оттуда старую клетчатую коричнево-желтую рубашку и бросил Лекси. Рубашка приземлилась ей на плечо, и Лекси схватила ее: пышные груди с глубокой ложбинкой между натянули платье еще сильнее.
– Спасибо.
– Всегда пожалуйста.
Это была его любимая рубашка, но жертва того стоила. Шон убрал сумку на место, взял водку и продолжил смотреть шоу. Лекси продела одну руку, затем другую в рукава, потом застегнула рубашку. Поизгибалась еще чуть-чуть, выбираясь из платья. Она поворачивалась так и эдак, тянула и толкала, и трясла бедрами, и ее голова исчезла в пышной ткани.
– Ты в порядке, Лекс?
– Ага.
Затем она вышла из моря белого, вся такая… длинные ноги и гладкие бедра. Подол рубашки оканчивался на несколько сантиметров выше ее колен. Лекси перебросила волосы на одну сторону, когда наклонилась, чтобы поднять платье. Свет с потолка сиял на ее волосах, касался щеки и отражался от сверкающих туфель. Она заворачивала, складывала, скатывала платье так же, как делала с фатой. Вместо того, чтобы передать его Шону, в этот раз Лекси встала на колени на пассажирское сиденье и, перегнувшись через спинку, принялась заталкивать платье за него. Надавила посильнее, и на несколько коротких секунд мягкая коричневая фланель приподнялась, и перед Шоном мелькнули белые трусики, круглая попка и гладкие бедра. Он подумал, что должен предложить свою помощь, но не хотел, чтобы его руки оказались где-то рядом с этой совершенной задницей.
– Ну и тренировочка. – Лекси казалась выдохшейся и немного запыхавшейся, когда повернулась и села. Скромно потянула подол рубашки, чтобы прикрыть бедра, как будто Шон не успел на них насмотреться. – Я без сил. – Она взяла стакан и сделала глоток. – Сколько еще, Джимми?
– Чуть менее двух часов.
Лекси сделала глоток и наморщила нос.
– Ты летишь обратно сегодня?
– Нет. Завтра утром.
– Я сбежала из «Фэйрмонт» без сумочки. У меня есть только кредитка. – Лекси откинула голову на спинку кресла, широко раскрыв глаза, как будто осознание последствий всего содеянного ударило ее как дубинкой по лбу. – У меня нет налички и телефона, и одежды, и косметики.
Косметика не была бы четвертым пунктом в списке Шона.
– Возможно, в гостинице есть банкомат, – сказал Джимми.
– А у них есть массаж? – Она приподняла плечи и повертела головой из стороны в сторону. – Мне бы не помешало.
Шон засмеялся.
– Боюсь, нет, принцесса. В это время года люди ездят в Сэндспит, чтобы порыбачить. – И добавил: – В этом городе нет ничего примечательного. Никакой вечерней уборки номера и подготовки постели ко сну нигде в пределах острова.
– Дерьмо. Мне нравится мята, которую оставляют под подушкой. – Лекси перекинула волосы на одну сторону и посмотрела на Шона: – Ты летишь туда, чтобы порыбачить?
– Сейчас я не ловлю чавычу. (прим. перев.: chinook – чавыча)
– Отличная шутка, Шон, – сказал Джимми со смешком.
Шон подождал, что тот скажет дальше, чтобы наконец дать Лекси подсказку. Вместо этого Джимми поправил маленький микрофон блютуз и начал общаться с наземным диспетчером.
– Зачем ты летишь в Сэндспит? – спросила Лекси.
– Там живет моя мать. – Лекси неминуемо узнает, кто такой Шон. Он не станет специально держать ее в неведении – ну, ладно, может, совсем чуть-чуть, – но будет крепче спаться сегодня ночью, зная, что с утра не раздастся звонок от Джона. Если это делало его трусом, он сможет это пережить. – Моя мать больна.
На самом деле, она умирала. Снова.
– Мне жаль.
В этот раз у нее случился приступ панкреатита.
– Она справится.
Сколько Шон помнил, мать всегда была больной. Если не страдала от того или иного недуга, то объявляла больным Шона. Его детство было заполнено ненужными докторами и посещением больниц, и мать пихала в него ненужные таблетки, пока, когда Шону исполнилось десять, не вмешался дядя Эйб, с которым они уехали жить в Эдмонтон.
– Во сколько мы улетаем утром, Джимми? – спросила Лекси.
– Я хочу подняться в воздух к девяти.
– Не знаю, смогу ли я проснуться так рано. – Она застонала. – Мне понадобится кастрюля кофе.
– Если ты хочешь спрятаться, я прилечу забрать Шона через несколько дней. – Джимми взглянул на нее через плечо. – Ты можешь лечь здесь на дно, пока все не утрясется.
– Нет. Я должна вернуться обратно. – Она зевнула. – Я уверена, что все пройдет к тому времени, как мы приземлимся завтра.
ГЛАВА 4
– Где же невеста из «Давай поженимся!»?
Лекси, скрестив ноги, сидела в центре кровати в номере «Харбор Инн» и в ужасе смотрела на Саванну Гутри, вторую ведущую шоу «Сегодня».
– Вчера вечером Лекси Ковальски бросила ошеломленного Питера Далтона у алтаря, – продолжила та, – оставив кислый привкус во ртах миллионов фанатов.
– Миллионов? – выдавила Лекси.
– Циники предполагают, что это часть сюжетной линии и все было спланировано с самого начала, но Пит говорит, что у него в самом деле разбито сердце.
Саванна Гутри? Эта история оказалась достаточно значительной, чтобы о ней доложила вторая ведущая? В начале шоу? Непохоже, что все утихло.
– Кажется, никто не знает, что стало с жительницей Сиэтла, которая сражалась с двадцатью женщинами за право стать невестой этого сезона «Давай поженимся!», – вновь вступила Саванна, когда «Эн-Би-Эс» прервал показ кадров с растерянным Питом, стоявшим у алтаря в окружении белых роз и лилий.
– Продюсеры реалити-шоу настаивают, что это оказалось для них совершенной неожиданностью. «Телепикчерс», подразделение «Уорнер Бразерс», выпустили заявление, которое, в частности, гласит: «Мы, «Телепикчерс», хотим заверить фанатов «Давай поженимся!», что это ни в коем случае не было частью шоу. Лекси Ковальски не давала ни малейшего повода думать, что она недовольна шоу и не предана Питу». – Кадр с директором, державшим записку, которую Лекси написала в подсобке, сменил кадр черного «лендровера» ее отца. – Родители предполагаемой невесты, тренер сиэтлских «Чинуков» Джон Ковальски и его жена Джорджина, не дали никаких комментариев.
Большая часть крупнейших медиа собрались у «Фэйрмонта», чтобы получить видео с невестой и женихом. Вместо этого они получили видеоряд того, как репортер из «КИРО 7» едва увернулся от внедорожника, умчавшегося от «Фэйрмонта». Оператор умудрился снять через лобовое стекло хмурого отца и маму, закрывшую лицо рукой.
Репортер повернул микрофон к людям на улице. Некоторые заявили, что видели, как Лекси уезжает со свадьбы на «мини». Другие говорили, что на «Харлее». Следующий кадр продемонстрировал фотографов, разбивших лагерь перед квартирой Лекси в Беллтауне и у ворот дома ее родителей на Мерсер-Айлэнд.
– Следите за событиями в нашем четвертом часе, – сказала Саванна, когда камера снова вернулась к ней. – Кэти Ли и Хода ответят на звонки тысяч фанатов, которые верят, что они видели Лекси Ковальски – женщину, которую зрители теперь называют «Не поженившаяся невеста».
– Тысячи? – слабым голосом повторила Лекси, чувствуя легкое головокружение. – Кэти Ли и Хода тоже?
Она даже понадеялась, что упадет в обморок и положит конец своим страданиям. Хотя бы на несколько секунд. Не то чтобы это имело значение. Когда придет в себя, ничего не изменится: она все еще будет сбежавшей «Не поженившейся невестой».
В дверь громко постучали, и Лекси подскочила, как будто преступник в бегах. Кружащаяся голова закружилась еще сильнее, и Лекси чуть не упала прямо там, где стояла. Пройдя по бежевому ковру, она посмотрела в глазок. За дверью стоял Джимми, и Лекси быстро впустила его, а затем прижалась спиной к двери. Это Джимми посмотрел новости и предупредил ее о быстро растущем скандале. Она не могла поехать домой или хотя бы к родителям. И чувствовала себя кротом из игры «Ударь крота», не смеющим высунуть голову наружу. И они с Джимми решили, что у нее есть всего два выбора:
1. Не высовываться.
2. Попытаться смешаться с местными.
– Тебе лучше? – спросил Джимми, оглянувшись.
Этим утром на нем был какой-то растянутый свитер и поношенные вельветовые брюки. Если бы жизнь Лекси не стала такой запутанной, она могла бы, в самой мягкой форме, дать Джимми совет: сжечь его одежду, чтобы спасти себя и окружающих от этого ужаса. Но ее жизнь совсем запуталась, и Лекси ответила:
– Нет! Люди будут звонить Ходе и Кэти Ли, если увидят меня. – Она с трудом сглотнула.
– Как в той книге «Где Уальдо»? – Джимми покачал головой и перевернул пластиковый пакет над кроватью. – На тебя охотятся, как на Покемона.
Нелепый тихий смешок слетел с губ Лекси, и она прижала руку ко рту. Это было хуже, чем Уальдо или крот.
– Покемономаньяки.
Содержимое пакета рассыпалось по кровати.
– Что ж, Пикачу, если тебе станет легче, никто в супермаркете Сэндспита или в «Вафельном домике» не говорит ни о чем, кроме палтуса весом в сто восемьдесят килограмм, которого кто-то поймал вчера. Хотелось бы взглянуть на него перед отлетом.
– «Вафельный домик»? Ты позавтракал? – Лекси не думала, что сможет что-то съесть сейчас, но желудок урчал всю ночь из-за того, что вчера она слишком нервничала, чтобы вспомнить о еде.
– Я принес тебе булочки и имбирный эль.
Лекси застонала, подходя к кровати. Упаковка пончиков с корицей, две баночки эля и мобильный телефон лежали там вместе с шампунем, зубной щеткой и пастой и какой-то одеждой.
– Я тут подумал… Очень вероятно, что кто-нибудь видел, как ты садилась в «Морского кузнечика» прошлой ночью. На озере было более оживленно, чем в другие дни, из-за всех этих туристов, приехавших в город, чтобы застать твою свадьбу. Вероятно, это только вопрос времени, прежде чем кто-нибудь поймет, что в летающую лягушку втиснулась вовсе не огромная зефирка.
Джимми прав, но мозг Лекси был слишком возбужден, чтобы думать о чем-то серьезней черных спортивных брюк, красной футболки с надписью «Дух Сэндспита» и пары подделок под «угги».
– Что, если кто-нибудь спросит об этом?
И рыбацкой шляпы.
– Не говори правды.
Хотя и не совсем обычной рыбацкой шляпы.
– Ты хочешь, чтобы я солгал?
Лекси подняла шляпу и повертела ее из стороны в сторону.
– Нет, отклонился от истины.
– Одно и то же.
Красная голова лосося торчала спереди шляпы, а хвост выглядывал сзади.
– Что за черт, Джимми? Я думала, мы решили, что я должна смешаться с местными. Я не могу смешаться, когда у меня рыба на голове.
Он пожал плечами:
– Классная шляпа.
И это сказал парень, который носит старый авиаторский шлем и защитные очки. Он вытащил пачку канадских долларов и передал их Лекси. Джимми был как шпион под прикрытием. Он возражал, чтобы Лекси использовала кредитку, которую можно отследить через минуту после платежа. Вместо этого он оплатил отель и снял деньги с собственной карты.
– Мне надо идти. Я вернусь за тобой и Шоном через два дня.
Лекси решила не спорить по поводу его вкусов в шляпах. Она была благодарна Джимми за помощь, да и в самом деле, что следовало ожидать от человека, который всегда одевается так, будто участвует в «модном поединке»?
– Спасибо. Я все верну. Обещаю. Не знаю, что бы делала без тебя. – Лекси обняла своего друга, он в ответ сжал ее в успокаивающем объятии. – Я перед тобой в огромном долгу. – Она сделала шаг назад и посмотрела Джимми в глаза, находившиеся на том же уровне, что и ее собственные.
– Я знаю, – ответил он с улыбкой. – Но для чего же тогда нужны друзья?
– Тебе вернуть куртку? – Лекси указала на кожанку, висевшую в маленьком шкафу.
– Нет. Заберу послезавтра.
– Еще раз спасибо.
У кожанки оказался оторван карман, но Лекси все равно была ей рада.
Джимми шагнул к двери и рассмеялся, открывая ее.
– Не влипни в еще большие неприятности, пока меня не будет.
– О, Боже, нет. – Лекси покачала головой. – Я не собираюсь покидать этот номер.
Она заперла за Джимми дверь и снова села в центр кровати. К обнаженному колену подкатилась банка эля, и Лекси взяла ее, открыла, потом отключила громкость на пульте. На ней была фланелевая рубашка, которую она позаимствовала у Шона предыдущей ночью. Неужели всего лишь вчера вечером она сбежала со своей свадьбы, запрыгнула в самолет Джимми и в итоге оказалась в Сэндспите? Неужели менее двенадцати часов назад она смотрела в зеленые глаза и на темную щетину мужчины, который выглядел так, будто спрыгнул с обложки журнала «Мен’с Хелф»? Неужели меньше двенадцати часов назад он отдал ей свою рубашку? Случилось так много, что казалось, будто прошли все сорок восемь часов.
Приземлившись в Сэндспите, они все упаковались в зеленую «субару». Ключи торчали в замке зажигания, и Лекси подумала, не стала ли теперь соучастницей большого ограбления или не была ли машина оставлена у причала для Шона. Она склонялась к последнему варианту, но к тому времени была слишком усталой и замерзшей, чтобы переживать об этом. Шон высадил Лекси и Джимми у «Харбор Инн» даже не попрощавшись. Лекси бы не удивилась, если бы он оставил после себя запах жженой резины в воздухе.
Он ничего не был ей должен. Он помог ей с платьем, предложил выпивку и свою рубашку, но… было бы мило, если бы Шон дождался, пока Джимми зарегистрируется, прежде чем унестись прочь, как будто уезжал с места преступления, оставив Лекси прятаться снаружи в ее Лабутенах, фланелевой рубашке и кожанке Джимми. Лекси глотнула эля и поморщилась. Имбирный эль всегда напоминал ей, как она болела в детстве. Вчера Лекси не только выглядела как низкопробная шлюха, но и чувствовала себя сбежавшей из тюрьмы заключенной, прячась в кустах, и не могла просто войти в фойе отеля и попросить номер.
Вместо этого она ждала за углом здания, пока Джимми снимет два номера. Двери каждой комнаты выходили на парковку. Лекси не думала, что кто-то видел, как она зашла в седьмой номер, по крайней мере, надеялась на это. Особенно теперь, когда Хода и Кэти Ли начали на нее охоту. Рядом с рыболовной шляпой лежал телефон с предоплаченным временем. Лекси смотрела на него с раздражением и ужасом, но не смогла сопротивляться неизбежному и взяла его. Сердце бешено стучало, когда она набирала номер, и с каждым гудком этот стук отдавался все громче у нее в голове.
– Алло.
Уголки губ Лекси задрожали, голос прервался.
– Привет, пап.
– Лекси? Где ты?
– Сэндспит, Британская Колумбия.
– Где?
Лекси почти улыбнулась:
– Это маленький город в проливе Хекате.
Воцарилась тишина, потом отец сказал:
– Это же чертовски близко к Аляске. Как, черт возьми, ты туда добралась?
– Джимми Паньотта и «Морской кузнечик».
– Летающая древесная лягушка?
– Ага. – Из глаз потекли слезы. – Я не могла выйти замуж за Пита.
– Что ж, ты чертовски постаралась, чтобы этого избежать. – Тон голоса отца стал ниже и злее. – Я предполагаю, с этим нелепым дельцем тебе помогла Мари.
– Да, но в этом нет ее вины.
– Было бы чертовски проще, если бы ты сказала мне или своей матери, что не можешь выйти за этого слабовольного осла, вместо того чтобы заставлять всю семью мучиться от неизвестности. – Лекси слышала, как гнев отца становится все сильнее, и знала, что неизбежное вот-вот произойдет. – У ворот нашего дома разбили лагерь репортеры, два идиота выскочили из-за машин на парковке в «Кей Арена»! Мы с твоей матерью всю ночь ждали вестей от тебя! Мы не знали, в Сиэтле ты или в Мехико, а может, в самом деле уехала в Швецию в этот раз.
– Прости, – чуть слышно прошептала Лекси и замолчала.
– Ты убежала вместо того, чтобы собрать яйца в кулак и разобраться с колоссальной заварушкой, которую устроила!
– У меня нет яиц, пап.
– Иисусе, Алексис! – выпалил он перед тем, как случилось неизбежное и слова превратились в длинный поток нечленораздельной брани.
Лекси почти слышала, как из ушей отца валит дым.
Она ненавидела злить родителей. У них была идеальная жизнь. И Лекси пыталась сделать свою идеальной тоже, но, кажется, всегда терпела неудачу. Особенно когда действовала без продуманного плана.
– Мне жаль. – В глазах защипало от слез, в груди, прямо рядом с сердцем, зародились рыдания. – Все произошло та-а-а-ак быстро. Я чу-у-увствовала себя в ловушке.
– Не плачь, – сказал отец, отчего Лекси заплакала еще сильнее. – Ты никого не убила. – Он помолчал, потом добавил: – Ведь так? – Как будто вероятность убийства все же существовала.
– Не-е-ет. – Она подтянула колени к груди. – Мне ну-у-ужно бы-ы-ыло со-о-обрать яйца в кула-а-ак.
– Милая, у тебя нет яиц.
Взрыв отца становился неизбежным, когда его слишком выводили из себя. А последняя «колоссальная заварушка» точно относилась к этой категории. Слишком. Но взрывы отца всегда быстро затихали.
– Ка-а-ак мама?
– Обеспокоена. Испугана. Злится, но как будто она сама никогда не сбегала со свадьбы. – Лекси услышала усмешку в его голосе и немного расслабилась. – Она терпеть не могла твое платье.
– Я тоже.
– Когда ты вернешься?
Лекси прерывисто вздохнула:
– Послезавтра. Над-деюсь никто не увидит, как я возвращаюсь. И с вами по соседству, и у моей квартиры не б-будет журналистов.
– Мать будет ждать тебя здесь. Но я буду в Питтсбурге.
Лекси глубоко вдохнула и медленно выдохнула.
– Я уверена, ты надерешь задницы «Пингвинам», – умудрилась выдавить она без рыданий.
– А я не уверен. У нас просела линия обороны, а новоприобретенный суперснайпер не выйдет на площадку. Сказал, что у него неотложное семейное дело, но, вероятно, ему просто нужно время, чтобы увлажнить свою шевелюру.
В первый раз за последние дни Лекси засмеялась. Она знала, что отец думает по поводу игроков, слишком озабоченных своими прическами. И также знала, что отец ненавидит хвастунов.
Очевидно, что мистер Суперснайпер был и тем и другим и заслужил двойную дозу презрения.
– Чертовы нытики. Хотел бы я «поправить» его улыбку и посмотреть, насколько наглым он будет без передних зубов.
Лекси могла бы напомнить, что некоторые из зубов отца заменены на керамические и титановые импланты. Вместо этого она пожелала узнать:
– Как там моя Ням-Ням?
– Ты и маленькие собачки.
Она знала отца и знала, что он качает головой, говоря о ее китайской хохлатой. Он отказывался называть песика по имени и вместо этого звал его «голым нытиком».
– Ты подарил мне мою первую маленькую собачку, – напомнила Лекси. – Помнишь Понго?
– Конечно. Он все время дрожал и был жалким, и доставил мне неприятности с твоей мамой.
Понго был ее первой маленькой чихуахуа и любил отца. И несмотря на то, что тот заявлял обратное, его неприязнь к собачкам-«нытикам» была просто ширмой, за которой пряталась слабость его сердца.
– Тебе нужно было назвать его Проблема, – говорил он о песике, который бегал за ним, как хоккейная фанатка. Несмотря на то, что его называли «нытик», а то и похуже, Понго любил ее отца. А в день, когда Понго умер, было трудно сказать, кто подавлен сильнее, Лекси или отец. – На самом деле, тебе нужно было называть Проблемой всех своих собак из-за всего бардака, который они создавали. – Он помолчал, потом добавил: – Послушай, Лекси, ты слишком милая. И импульсивная, и у тебя большое сердце, которое заводит тебя во всякие неприятности. Это ты унаследовала от матери.
Лекси больше не была импульсивной.
– Где мама? – Ну, за исключением недавнего случая.
– Ты же знаешь свою мать. Ни один репортер не может заставить ее прятаться. Она повезла Джон-Джона в школу, где, я уверен, над ним будут насмехаться, как ненормальные. Но он стойкий, выдержит.
У ее отца тоже было большое сердце, Лекси знала. Просто он очень хорошо это скрывал.
Еще через несколько секунд Лекси закончила разговор. Нужно было позвонить матери. Она могла бы набрать номер ее мобильного, но хотела побыть пару мгновений в тишине, прежде чем начнет еще одну эмоциональную беседу. Из двух родителей мама будет с ней более сурова. Не важно, что она сама сколько-то лет назад сбежала со свадьбы.
Лекси заслужила это после того, во что их втянула, но не горела желанием услышать разочарование, которое, она была уверена, прозвучит в мягком южном голосе мамы. Не разочарование из-за того, что Лекси не вышла замуж, а разочарование из-за того, что она попала в большую переделку.
Лекси бросила телефон на кровать и задумалась о своей нынешней ситуации. Был ли ее отец прав? Была ли она слишком милой? Ну, она ненавидела причинять людям боль и иногда ставила чужие чувства выше собственных.
Она легла на кровать и закрыла глаза, чувствуя потребность бежать, хотя хотела свернуться клубочком и спрятаться под одеялом. Сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Нужно прочистить голову и успокоить нервы, и она уставилась в потолок. Взгляд сфокусировался на чем-то похожем на медузу, прилипшую к поверхности. Дальше различились акула без хвоста, кошачья лапа и олень с семью ногами. Нервы и разум успокоились достаточно, чтобы Лекси смогла думать о нынешней ситуации, о том, что сделала и как оказалась в номере отеля в Сэндспите, Британская Колумбия. Ей не требовалось думать слишком усердно. В основном все сводилось к одной и той же мысли.
